Как меня занесло в театр и что из этого получилось

В театр тут сходил, угораздило, не побоюсь этого слова. Как бы громкий спектакль, из самой России матушки привезли, с либеральных довоенных времён! Ну, не сам спектакль, это было бы дороговато по нашим временам, а только его видео версию, но тоже неплохо. А что? Всегда в первом ряду, иногда даже с приближением к деталям, ни пыли со цены, ни запаха пота от актёров, ни дурацких духов от зрителей. Впрочем вру, зрители всё же были, знаете такие: с задранными носами, искушёнными взглядам и душными духами? Ну да ладно, хороший спектакль можно и в записи посмотреть.
Режиссёр какой-то эдакий, широко известный в узких кругах, знаменитый недолгое время, бежавший от клятого режима, печальный гигант всех своих невыраженных мыслей. Да, ну и ещё театр известный, там Райкин играет. В общем ставили по Гоголю, но на новый лад. Чтобы по-современному смотрелось. Даже старичка Райкина на сцену выкатили, веса действию придать, и танцевать там заставили. Знаете, впечатлений много появилось по этому поводу, да вот сказать некому… одни театром не интересуются, другие модного режиссёра в изгнании поддерживают, что бы он там не навоял. Я что один такой со своим мнением?
Примерно в те же времена, когда спектакль этот снимали, то есть лет десять назад, бывал я в Европе, а именно в Польше, и если быть до конца откровенным, то в Варшаве. Да, тоже зимой, кстати. И холили мы там гулять в их варшавский парк, так как город довольно современный и делать там, собственно, нечего. Парк красивый, ничего не скажу, людей много – поляки в основном, и большой. Снега не было, то ли самое начало зимы, то ли конец, а может… нет, что мне там летом делать? В общем красиво, парк и поляки. Дело шло к обеду и осознал я своим организмом, что скудный завтрак исчерпал запасы своей энергии и неплохо было бы чего-нибудь съесть. А там, как на зло, ни магазина, ни ресторана, только кафе-мороженое. Но зато какое кафе! Очередь стоит, запахи разливаются, от цен голова кружится… что вы! А спутники мне говорят, что здесь самое правильное мороженое по-варшавски. В общем отстояли, заплатили, принесли. Огромная толстая жареная вафля, клубничное повидло, гуслой слой жидкого шоколада, орехи, какие-то присыпки, и где-то там внутри немного мороженого притаилось. И всё приторно сладкое, калорийное, с усилителями вкуса, запаха, цвета и хрен знает чего ещё. Вкуса мороженого я так и не различил, но от воспоминаний от этого липкого сладкого месива организм до сих пор грозит впасть в сахарную кому.
Это к чему я? Вот спектакль был такой же. То есть артисты играли отлично, можно было и в зале потом подышать, чтобы их энергетику почувствовать, а постановка не зашла. Кричат, бегают по сцене, куча лишних образов, реплик, смысловых обрывков, выдернутых откуда-то кусков чужих режиссёрских находок, музыка давит, Райкин этот тяжеловесный как царь-пушка молодого хлыща играет и выходит нелепо. В общем Гоголя там я почти не почувствовал. Режиссёр взял яркого, лукавого, сатирического автора и сделал из его произведения трагедию о чём-то по принципу: вот в какой стране жить приходится. Перегорчил, пересластил, пересолил, перезаигрывался, впечатления на почтеннейшую публику произвёл, а содержание осталось в стороне. Ну оно понятно, столичные эстеты Гоголя наизусть знают, им подавай что-нибудь эдакое, чтобы их снобизм потешить, а нам, провинциалам, оно как-то и не интересно такое смотреть.
А меня вот после представления на разные мысли потянуло. Почему-то все бездари называют себя непонятными и непризнанными. А кто ты такой, чтобы тебя признавать? Что ты сказал, чтобы тебя поняли? Может наоборот, тебя как раз поняли и признали по заслугам, просто тебе это не понравилось? С чего это вдруг шуты, клоуны и комедианты решают как жить стране, что для неё хорошо, а что плохо? Почему у всех нормальных людей считается достойным хвалить свою родину и свой народ, а нам, русским, обязательно нужно её ругать? Я так полагаю, что дело в таланте. Вон тот же Пушкин, или Гоголь, разве они не талантливы? По-моему, очень даже, и посмеивались, и властям не очень нравились, но могли же творить без критиканства и злопыхательства. Знаете, можно даже линейку бездарности создать, например лёгкая бездарность, это когда со сцены сказать нечего, средняя, когда человек кричать начинает, чтобы незаметно было, что сказать нечего, сильная бездарность, это когда жопу показывают, чтобы внимание зрителя привлечь и тяжёлая, когда со сцены говном кидаться в зал начинают, и оскорблять окружающих. Да, я согласен, у шута есть право дразнить короля, но только если это умно и забавно. Глупые же шуты сами сбегают в изгнание, чтобы без языка не остаться, если они не полные идиоты. Когда человек выскакивает с голым задом на подмостки, кривляется, пачкает калом портрет государя и отрёт как пьяный ямщик, то это потеха для черни, и никак не искусство. Но почему русская интеллигенция видит в нём чуть не пророка? Да, я знаю, поэт в России больше чем поэт, но погрязший в разврате и алкоголизме скоморох не имеет никакого права судить власть и высмеивать добропорядочных граждан. Впрочем наш интеллигент мыслит как-то по-плебейски, он вечно извиняется, заискивает перед белым господином с запада, готов себя принижать, ругать и вечно за что-то извиняться. Особое удовольствие для него смотреть, когда кто-то пытается укусить куку, которая тебя кормит. Это у них испокон веков называется «современным» и «свободным».  А зачем кусать хозяина? Что за сволочная такая манера? Ты что землю пашешь, или кровь за родину проливаешь, или может на тебе высокая ответственность за судьбы миллионов людей, которые тебя выбрали? Нет, тебе повезло получить образование, ты залез в богему, и ты бездарен. Всё! Формула успеха свободного искусства по-русски, либерального, гонимого, оппозиционного, вольнолюбивого, в бегах, в изгнании прозябающего, да так и не понятого на родине.
Кстати, на творческий вечер режиссёра публика не собралась и выступление отменили. Деньги за билеты возвращать не стали, видно все заранее потратили на дело священной борьбы с кровавым режимом, Остап Бендер им в помощь. Несмотря на загадочное, как у ассистентки фокусника из фильма Собачье сердце, лицо режиссёре на афише, несмотря на его гордую непреклонную, как у Бонивура, осанку, народец проигнорировал. Ладно, не моё дело, люди проголосовали рублём, возможно это говорит, что в чём-то я прав. Не хочу критиковать ни драматурга, ни его публику - он ставит пьесу для своего зрителя, зритель доволен, просто мне, провинциалу, не зашло. Ну, точнее нам, в нашем заштатном городишке, в нашей микростолице околоевропы не оценили очередного непризнанного.  Нет, мы, конечно, вяленько похлопали, ну и разошлись. Кто мы такие, чтобы столичных критиковать? Я, например, так не смогу. То есть даже так не смогу. Выжить на пару сотен в любом городе Европы смогу, сломать отбойником стену бетонную смогу, подняться высоко в горы и спуститься на лыжах смогу, а спектакль поставить не смогу. Даже плохенький, не то что тот, который посмотрел. Но так я же и не берусь. Не раздуваю щёк, не пузырюсь, не встаю на цыпочки, чтобы меня заметили. Зато мне и не стыдно, за мою обычность. Может я не прав, может нужно куда-то пытаться влезть, кого-то растолкать, о чём-то заявить?
На второй день после Гоголя день крутили пьесу по Брехту, от того же режиссёра и с тем же успехом: игра хорошая, много шума и внешних эффектов, сюжет просматривается, но глубина смыслового содержания не раскрыта. С грохотом покололи орехи микроскопом, все сыты, прибор не пострадал. Не знаю, по-моему в самой пьесе столько смысловых уровней, что достаточно её просто с выражением зачитать, и публика разродится катарсисом, а так пересолили и не доварили.
Вообще я не сильный поклонник сцены. Кто у нас эталонный драматург? Чехов наверное? По-моему, как писатель он слабоват, Достоевский куда глубже и богаче. Другое дело что пьеса и жанр более лёгкий, чем тот же роман, так что я не в претензии. Да и читается Чехов легко и как-то свежо, без чувства мрачной безысходности, поэтому вполне уважаемый мною автор. А всё ж не со всем согласен. Ни с Энгельсом, ни с Каутским, ни с Чеховым, и вот почему.
Ладно, бог с ними Каутским и Энгельсом, это я к слову, речь не о них. Довелось мне тут перечитать чеховскую Душечку.  Автор вроде как посмеивается над героиней, во всяком случае мне так в школе говорили, на уроках литературы. Учили о мещанской сентиментальности Ольги Ивановны Племянниковой, главной героини, о её общественной бесполезности и отсутствии твёрдой жизненной позиции, заодно напирая на бесправное положение женщин до революции. Похоже и сам автор видит в своей героини существо милое, но бесполезное, сродни гоголевским персонажам Мёртвых душ. Поддавшись общей тенденции, я с оттенком призрения всегда относился к подобным слабым, бесхарактерным людям, видя в них только заготовки для людей настоящих, посвятивших себя и твёрдо убеждённых. Первым камнем, брошенным в огород моей уверенности, был Венечка Ерофеев, готовый жить вечно в мире, где не всегда есть место подвигу. Он был честным и настоящим, в отличии от всех этих Бонивуров, Кибальчишей и прочих Корчагиных. Слабым, но искренний и с живой душой.
Годам к тридцати когда мои жизненные силы несколько ослабли, маниакально-романтический задор стал потихоньку иссякать, и замаячило понимание, что жить вечно стоя на кончиках пальцев не получится. А вместе с тем пришло ещё одно понимание, что в жизни нужна не боевая подруга, которой покой только снится, нужен нормальный живой человек, в объятиях которого хотелось бы утонуть. Ну, или хотя бы занырнуть туда ненадолго, чтобы не иссохнуть окончательно душой в пустыне одиночества. Ведь для чего мы стремимся, для чего куда-то спешим и чего-то достигаем? Не для победы же мировой революции? Для любви мы стремимся, чтобы обрести её в конце тоннеля, чтобы как-то приблизить, достойными быть, заслужить…
Посмотрел на днях интервью с известным российским артистом. Не припомню как звать, пафосный такой, харизматичный. Про трансперсональный опыт агитировал и космическое сознание в массы внедрял. Не, в принципе всё правильно трактует, но не верю. То есть по Станиславскому не верю, не в то, о чём он говорит. Вот явно не хватает мужику самой малости: продать своё имение, раздать нищим и последовать за Мной. То есть за Ним, конечно, за своим убеждение, за своей философией и верой. За той истиной, которую он совершенно справедливо для себя открыл. Да, он всё потеряет, но приобретёт большее, приобретёт великую пустоту и бесконечность, наполненную вселенской любовью. Жизнь станет радостью, а смерть приобретением. Но разве я в праве его об этом просить? Разве в праве даже говорить ему об этом? Даже думать о том, что ему это полезно кто дал мне право?
Но о любви мужик говорил хорошо, и очень правильные вещи. Действительно, как без любви-то? Зачем оно вообще всё нужно, если души нет? Вот и чеховская Душечка тоже, может и не большого ума, зато живая и с душой. И знаете, тогда я её понял и простил. То есть после тридцати. Как мы без неё, без такой женщины? Куда нам идти со своими глупыми подвигами и раздутыми от тестостерона амбициями если не к той, кто нас примет и утешит? Я не в пошлом смысле, но в самом возвышенном.
Видите ли, наши предки были язычниками, причём очень магическими язычниками, то есть всё природное они обожествляли безусловно, как дети. Отсюда и все проявления человеческого организма были священными, и эрекция, и коитус, и дефекация, пока не появился дуализм высшего и низшего. Но как только новые боги отделили воду от воды, утвердили твердь небесную над твердью земною, так всё что от ума стало божественным, а от тела поганым. Священное стало скверным, естественное грязным, природное диким, инстинктивное пошлым и похабным. А я против! Для меня природа священна, если относиться к ней внимательно и с уважением. Тело – храм, душа – святилище, разум – страж и привратник. Каждый ребёнок проходит через изгнание из рая. Я бы даже сказал через самоизгнание. Он начинает грубить, пошлить, материться, смеяться над чистотой и невинностью души, над красотой и гармонией природы, над своей слабостью и ранимостью. Он больше не способен удерживать в себе любовь, его сердце облачается в одежды кожаные, когда-то плодородная земля его души растит волчцы и тернии, бескрайняя ясность любви больше не вмещается в его сжимающийся внутренний мир и становится непереносимой. С этого дня любовь для него это боль. Это слишком много для его естества, это слишком сильно, слишком ранимо, это то, что может разорвать его кожаные одежды и он окажется голым и устыдится самого себя. И это кажется непереносимым. Поэтому чувства в сторону, нужна цель. Там, потом, когда-нибудь мы получим то, что заслужили. Мы станем счастливы по-настоящему, но сейчас это лишнее, это мешает, это разрывает душу, которую нужно спасать. Нужно прятать за грубостью, за пошлостью, за эрзацем чувств и отношений, во имя светлых богов, во имя заслуженной славы, в надежде на воздаяние, прощение, милость и любовь.
Это, кстати, Камю писал, что человек в своём поиске обречён на страдания. Чехов ещё верил в разумное, доброе, вечное, был пленником мировоззрения своей эпохи и посмеивался над наивной душевной Ольгой Ивановной, а Камю уже многое понял. Его мир настолько свободен, что пуст и неустроен, как тьма над бездною, и веет от него космическим мраком, вот только Духа Божия над всем этим не витает. Всё настолько плохо, что философ завидует Сизифу, гарантировано обречённому тащить камень в гору. Остальные боги и герои должны погрязнуть в тревоги неведомого и стать либо жертвами своей же свободы, либо рабами бессмысленности, призванной эту свободу обуздать. Почему? Да потому что что бы ты ни делал, смысла в этом нет и не предвидится. И как только ты это осознаешь, то сразу мир станет пустым, бесцветным, безвкусным, безрадостным, особенно если в нём нет любви. А так как мы помним, что ещё в молодости наш герой от неё отказался, заменив глубокое чувство дешёвыми легкодоступными и безболезненными симулякрами, то и заполнить себя ему нечем.
А я так думаю, что дурак он, этот Сизиф. Ломился куда-то, упирался, богам хамил, совершенно справедливо заслужил продолжение своей заполошной жизни в загробных трудах. Наверняка он даже разницы не заметил, жив ещё или уже в аду камни таскает. Так себе счастье, на мой взгляд. Душечка Чехова выступает его полной противоположностью. Она на столько честна и проста, что не болеет главным грехом нашего времени – самообманом. Эта простая женщина умеет одно – беззаветно любить, и не её вина, что объект этой любви её покидает. Да, с антрепренёром она живёт театром, с управляющим складом окунается в лесозаготовки и так далее, но как ещё? Как иначе жить с человеком, которого любишь, если не посвятив себя ему? Разве все мы не так? Просто нам смыслы внушают исподволь, с детства, мы за них судорожно держимся, как за соломинку, а, по сути-то, их нет, этих смыслов. Ещё Камю сказал, что смыслов не существует, мы их находим, придумываем, порождаем, крадём, изобретаем, подсматриваем у тех, кого любим, кого считаем достойным любви, кого, по нашему мнению, любят другие. Мы как папуасы, разодетые в европейские сюртуки и картузы, мним себя кем-то великим, заполучив чужие смыслы, и словно адепты карго-культа ждём с небес кому-то обещанной любви. А она вот – в чистом виде и во всей полноте.
Ольга Ивановна, полноте, душечка, зачем же так убиваться? Вы имеете несравненно больше их всех, хоть сами об этом не догадываетесь. Вы просто честны, и не боитесь быть собой. Да, любовь всегда направлена к другому, и без близкого человека вы чахнете, но такова наша природа. Поверьте, вы самый счастливый человек на земле, потому как у вас есть душа, и она живая, а это очень многого стоит. Возможно даже, что без души всё остальное теряет свою цену. Не робейте голубушка, пусть их, живите собой, и Господь вам судья.

Андрей Попов                2 февраля 2025