Парадигмы любви

Любовь — не морковь.
Морковь, не любовь.

Возможно каждая эпоха и сумма её составляющих, её жизненных обстоятельств определяет всё то, что с неким условием можно назвать любовью. То ли, наоборот, есть какая-то вечная любовь, которая проходит через все различные культурные эпохи, через какие-то модификации всего того, что можно назвать духовностью и, соответственно, любовью. 
Может быть, модель любви действительно в какой-то степени изменяется на каждом новом уровне исторического и культурного времени, и появляются её подчас страный модификации, какие-то новые смысловые модусы любви.  Как это например, описал Гёте в Страданиях молодого Вертера.
Может быть, любовь есть лишь вид какой-то романтичности, когда объект обожания романтизируется до предела и возникает даже какое-то обожествление этого объекта. 
Такая романтическая любовь может легко переходить в мистическую, но потом, когда находятся какие-то кардинальные несоответствия между этой идеализированной,  романтизированной моделью и тем, что в действительности она есть в реальности, что она есть в ее простых свойствах то возникает очень сильный когнитивный диссонанс, который порождает сильные духовные страдания, духовный упадок и даже духовный крах. 
Другое дело — прагматическая любовь, когда то, что можно назвать некой верностью, на самом деле есть выгода, удобство, относительное благополучие, принятое как желаемая норма. Часто это просто вынужденная форма сосуществования тех людей, которые могут достаточно хорошо друг к другу относиться и просто существовать вместе в границах обыденного бытия, по утрам встречаясь на кухне. 
Любовь, которая расширена за пределы мужского и женского, — это какая-то страшная мутированная гендерная сила, которая выскочила, как чёрт из табакерки, и в XXI веке проявляет свои характеристики, свою реальность, навязывая всем остальным свои права.
Любовь чаще всего, конечно, есть пассионарная любовь, то есть духовный, психологический феномен, вызванный сильными, страстными чувствами. В этом случае любящий и желающий не видит перед собой каких-то преград, желая достичь любви как цели. 
И любовь, когда бурлит молодая кровь, огонь в молодой крови, практически не оставляет шанса на рациональное осмысление того, что же на самом деле происходит. И можно сказать, что как только начинается рациональное осмысление любви, такая любовь и соответствующая страсть могут очень сильно уменьшиться. Там, где начинается рациональное понимание, любовь может сразу же и закончиться. 
Помним, что ещё Платон разделял любовь на земную и любовь небесную, возвышенную.
Я думаю, это, скорее всего, была попытка как-то объяснить возможность чистой, то есть не физиологической или, точнее сказать, над-физиологической любви. 
По сути дела, вот такая не физиологическая и над-физиологическая любовь безусловно, в конечном случае, в каких-то случаях может быть, но человек при любых обстоятельствах остаётся физиологическим существом. 
Это противоречие, с которым Платон в своём философском понимании столкнулся. Мы, в общем-то, видим до сих пор любовь как верность, дружба, честность, порядочность, преданность; это исключительная метафизическая, то есть надматериальная, надфизиологическая реальность. 
Такая любовь есть абсолютно чистое духовное явление, и эта любовь может лишь быть к тому объекту, который также априори надфизиологичен. 
Наверное, это может быть любовь к Родине. Наверное, это любовь к полагаемому нашим сознанием Высшему духовному Существу. 
И в этом случае, чтобы любить это Высшее, необходимо для самого себя создать, сконструировать это Существо как Высшую Сущность, как абсолютную реальность в пределах когнитивных и креативных возможностей своего сознания. Необходимо создать виртуально то, что достойно любви. Необходимо сделать абсолютно реальным этот феномен и этот объект Высшего духовного обожания.
Но каждый уровень сознания имеет свой ограниченный предел того, что может быть представлено как Высшее.
Поэтому у каждого любовь к Высшему это своё ограниченное понимание Высшего.