Теперь я не ковбой

Я, мать вашу, старый ковбой. Не из тех, которые в рекламе. Я тот самый, который в коровьем говне по уши, и который гоняет стада почти через всю Америку. Да, блин. Тьфу! Это раньше бывало, чтобы мы ели только стейки. Нынче так не получиться. Теперь хозяин заставляет везти на ранчо его проштампованную скотину. Не дай бог, чтобы койоты сожрали, пасти его рогатых придётся ещё один год бесплатно. Блин.

Я русский, и зовут меня Дмитрий Николаевич Остроногов. Но все зовут меня Даймон. Не могут эти чёртовы американцы выговорить моё русское имя. Блин. Мой отец приехал сюда из Пензы. Я даже не видел этот сраный город. Я родился в Сан Дьябло, штат Тексис. И всё, что я видел, лишь коров и кактусы. Моя русская мать, мой русский отец и сраный песок и кактусы.

Год 1914. Мы обанкротились. Родители слегли навечно, банк забрал ранчо «Россия». Я вышел в вольные стрелки. Убивал всех, и убивал с одного выстрела. Тогда не было таких пистолетов, чтобы палить как из автомата. Один выстрел дымил, и перезарядиться – надо ещё вовремя. Помню Джо Злое.бучего. Этот грабил банки только с ножом. Однажды он мне попался в салуне. Стоит и смотрит, кто я такой?
- Ты что? – сказал Джо.
- Я кто, - ответил.
- Ты кто?
- Я Дмитрий Николаевич Остроногов, - ответил я по-русски.
- А я плевать хотел, что ты Остроногов, - ответил он тоже по-русски. – Я Иван Тимофеевич Краснов. Из казаков. Граблю банки. Но здесь я Джо Злое.бучий. Айда ко мне в банду. Хоть с тобой поговорю по-русски.
- Айда, - ответил я.
- Эй, бармен! Тащи бутыль, я земляка встретил.
- Сэр, вы будете в жопу, - сказал бармен.
Мы засмеялись. Мы русские.
- Я не понял, что эти ковбои пи.здят? – сказал шериф Жоплин. – По-моему они не из наших.
- А кто ваши? – спросил Краснов.
- Хотя бы мексиканцы. А ты кто таков?
- Иди на х.уй! Я тебе не мексиканец!
И тут пошла ерунда. Иван Тимофеевич выхватил нож и вспорол горло шерифу. Рядом никто не пошевелился.
- Дима, тут рядом банк стоит. Пока шериф молчит, пошли.
Мы вышли, и банк рядом стоял. Вошли всем скопом.
- Дамы и господа, - сказал Иван Тимофеевич. – Прошу освободить здешнее помещение! Не спешите. Не торопитесь. Вам ничего не угрожает.
Люди выходили быстро, но тихо. Кассирша Матильда засуетилась и заорала. Я её свалил одним ударом. Ковбои ринулись к сейфу. Но там был выстрел в голову, и дым пошёл. А стрелял прыщавый сынок, Иван Тимофеевич пнул его сапогом.
- Димка, начинай их пугать. Чтобы заткнулись, и не пришлось убивать.
- Ясно, - ответил я. - На пол! Лежать!
Одного в котелке я ударил.

- Эй, ковбои! – появился директор. – Вы что-то должны мне..
Иван Тимофеевич выбросил нож, и кровь вся из горла забрызгала нос.
- Комон, вашу маму? Долларс хватай! Эй, ты сволочь, сейф открывай.
Но тут появились индейцы апачи. Тоже приехали банк этот грабить.
- Иван Тимофеевич, они нам должны, - вождь Оцеола так говорил.
- Мы первые, - сказал Тимофеевич.
- Это мы, а вы тут приезжие.
И началось смертоубийство. Оцеолу я бил, и убил я конечно.

Иван Тимофеевич, милый мой друг, погиб от индейцев, теперь просто труп. Но я вынес все деньги, и вспыхнул пожар. Не догнали индейцы, я в Россию сбежал.

- Дмитрий Николаевич Остроногов соизволил посетить Россию-матушку, - говорил вице-председатель банка «Империя». – Я имею честь представить вам нашего вложителя в дело всего хорошего!
Аплодисменты… Взрыв! Стрельба! Убили царя.
- Кто тут временный? А ну, слазь! – сказал Ленин.
На дело революции, я отдал всё, что было. Теперь я не ковбой. Я комиссар!