О, эта ужасная маленькая проказница

«О, эта ужасная маленькая проказница».
В коттедже по соседству с миссис Кросс долгое время жили мистер и миссис Фриззел, но когда эта добрая пара переехала в Дарчестер, поближе к своей замужней дочери Сьюзен, их опустевшее жилище заняла почтенная вдова по имени Чаффи, и однажды осенним утром она въехала в него.

Из-под зелёного «навеса» своей повозки перевозчик достал множество товаров и вещей, вызвавших живой интерес у миссис.
Кросс, прижав нос к свинцовым стёклам окна своей спальни, внимательно наблюдала за происходящим. Крупные предметы мебели прибыли накануне в повозке: деревянная кровать, такая прочная и бескомпромиссная по форме, что её ножки свисали с края; дубовый комод и резной сундук для белья, на которые миссис Кросс сморщила нос, сочтя их «ужасно старомодными».

Больше всего ей понравилась гостиная с мебелью из окрашенного дерева, обитой
ярким кретоном, — диваном, креслом и тремя маленькими
«Должно быть, эти стулья стоили не меньше трёх фунтов десять шиллингов», — подумала миссис Кросс, потому что видела такие же в витрине мебельного магазина в Брэнстоне. Её уважение к новенькой сразу возросло, и этим утром, когда она, прищурившись, смотрела на неё с чердака, тщетно пытаясь разглядеть всё вокруг, она была сильно впечатлена её внешним видом.

Миссис Чаффи была худощавой женщиной среднего роста, одетой в приличное
коричневое платье и серую шаль с бахромой. Её чёрный
шляпка с жёлтыми цветами была довольно «модной» по форме, и хотя её чёрные
Бархатные перчатки были расстегнуты и, кроме того, немного посерели на кончиках пальцев, но, тем не менее, производили впечатление чрезвычайно респектабельных.

«Весьма благородная особа, — прокомментировала миссис Кросс, — и, кажется, знает, что делает», — добавила она мгновение спустя, когда миссис Чаффи, войдя в дом, вскоре вышла оттуда, сменив головной убор на сборчатый зонтик от солнца и прикрыв платье большим белым фартуком.

Миссис Кросс повернула голову в другую сторону и снова
прищурилась.

— Это перина, — заметила она, когда большой перевязанный узел был передан в ожидающие руки новоприбывшей, которая явно пошатнулась под его тяжестью. — Носильщик должен был нести её за неё. Дальше подушки! И корзина — скорее всего, для чая. Щипцы, кочерга, чайник, кастрюли и одна-две сковородки — совсем маленькие. «Это всего лишь одинокая женщина,
они бы сказали, что ей не нужно столько готовить — часы — тряпки…»

 Голос разносчика прервал перечисление: «Вот эта корзина,
матушка, — это всё. Надеюсь, вы найдёте всё в порядке, матушка, и ничего не
повредилось».

Миссис Кросс, которая от волнения тяжело дышала, в этот момент была вынуждена
протирать окно своим фартуком; к тому времени, когда
операция была завершена и нос снова наложен, миссис Чаффи уже
достала кошелек и стала медленно отсчитывать определенное количество монет
в руку разносчика. Миссис Кросс не мог за жизнь
Смотри Как много, но она заметила, что лицо мужчины удлиняется.

“Бейн не было ничего для счастья?” — спросил он. — Я приложил немало усилий, чтобы
украсить их и тому подобное.

 — Вы получили то, на что я согласилась, — ответила миссис Чаффи с
достоинство; ее голос был высоким и чистым, и, говоря это, она повернулась
к коттеджу с последним видом.

“Я бы сказала, что она уже близко”, - заметила миссис Кросс, отходя от окна.
Задумчиво потирая нос. “Бедная Марта Фриззел! Она была
доброй душой, она была! Почти!”

Она постояла с минуту, оглядывая маленькую комнату на чердаке, но не замечая ни немного неопрятной кровати с грязным лоскутным одеялом, ни умывальника с треснувшим кувшином, ни порванной занавески, наполовину закрывавшей окно. Вместо этого она видела проницательные, добрые глаза своей соседки.
склонившись над чашкой хорошо заваренного чая, или коротко кивая в
ответ на просьбы одолжить ведро или сковородку, а иногда и несколько картофелин.

«Не забудь вернуть их», — вот и всё, что говорила миссис Фриззл.  Ну, иногда миссис Кросс возвращала их, а иногда Марта приходила и забирала их, но она никогда не поднимала шума и всегда была такой доброй и отзывчивой, какой только могла быть.

«Должно быть, миссис Чаффи к этому времени уже немного освоилась», — подумала миссис Кросс
и решила заглянуть к ней и спросить, как у неё дела. Она
Она пригладила свои жёсткие волосы ладонями, одернула рукава, которые обычно закатывала до самого ужина, не потому, что уставала от чрезмерной работы, а потому, что это казалось ей правильным утренним занятием. Она поправила фартук, заколола его булавкой на груди — миссис Кросс очень верила в эффективность булавок и редко унижала себя, используя иголку с ниткой. Наконец, придав своему лицу выражение вежливого и сочувственного интереса, она неторопливо спустилась по лестнице в соседнюю квартиру.

Миссис Чаффи стояла у своего стола, деловито распаковывая фарфор, но, когда вошла другая женщина и дружелюбно заметила, что, по её мнению, она могла бы заглянуть и посмотреть, как миссис Чаффи нравится её новое место, и не нужно ли ей помочь, она подошла с несколько натянутой улыбкой и пододвинула стул.

 — Присаживайтесь, пожалуйста, — сказала она. — Я немного занята, но ничего страшного! людям полезно время от времени отдыхать.

— Да, конечно, моя дорогая, — с энтузиазмом ответила миссис Кросс; она искренне разделяла это мнение. — Боже! если бы кто-то мог постоянно отдыхать.
если бы они не стояли на ногах с утра до ночи, к концу года на кладбище было бы больше
похорон, чем нужно. Я очень рада, что вы сняли этот дом, — любезно добавила она, — я и не ожидала, что сюда приедет какая-нибудь приличная компания. Труба дымит, — с восторгом сказала
миссис Кросс, — просто ужасно, как она дымит!
А в спальне дождь и ветер так и хлещут, когда начинается
буря, — это всё из-за этих странных маленьких стёкол — дождь
проходит сквозь них, как сквозь что-то лёгкое. И сырость! Вот, миссис.
Фриззл, которая жила здесь в последний раз, часто говорила: «Миссис Кросс, дорогая моя, — говорила она, — кажется, что сырость проникает в мои кости». Но я очень рада видеть вас здесь, — весело подытожила она, — и надеюсь, что вам здесь будет удобно».

Лицо миссис Чаффи, всегда немного печальное, становилось всё более мрачным по мере того, как говорила её соседка, и теперь она глубоко вздохнула.

«Я думаю, мне это подойдёт, — мрачно сказала она. — Я одинокая женщина, миссис ...?»

Она нерешительно замолчала.

— Миссис Кросс — это моё имя, дорогая. Э-э-э… Мария Кросс. Э-э-э, это моё имя, дорогая.

 — Ну что ж, миссис Кросс, — продолжила незнакомка, говоря тем же меланхоличным терпеливым голосом, что и прежде, — ну что ж, миссис Кросс, как я уже говорила, я одинокая женщина, вдова, и я знаю, что меня могут обмануть. Я не удивлена, что
в доме сыро, а дымоход дымит, — я этого и ожидала, и поэтому скажу об этом управляющему, когда пойду платить за аренду.

«Это нужно было учесть при оплате аренды», — предположила миссис Кросс.

— Так и было, — согласилась миссис Чаффи, и на мгновение в её глазах появилось необычайно осмысленное выражение. — Я упомяну об этом джентльмену, но не жду от этого особого удовлетворения — совсем не жду, миссис Кросс. Может быть, несколько шиллингов в придачу, и новый дымоход, и черепицу на крышу, и, может быть, немного свинцовой бумаги за моей кроватью — не больше, миссис Кросс, — они не сделают большего для одинокой женщины.

 — А у вас никогда не было детей? — спросила миссис Кросс, склонив голову набок. — Вам, должно быть, грустно, что вы остались без
никто не протянет тебе руку помощи, бедняжка».

Миссис Чаффи покачала головой с мрачным видом.

«Ах, миссис Кросс, дорогая моя, — сказала она, — если бы в этом мире было хоть немного благодарности, я бы не осталась без помощи в мои-то годы. У меня нет собственных детей», — сказала она.
— Миссис Чаффи, — сказала она с таким видом, будто это очень
многое говорит в её пользу, — но теперь они живут так, как будто я была для них больше, чем
матерью, а я ушла и оставила их в их преклонных годах — неблагодарными.

 — Ну и ну! — воскликнула её соседка, очень заинтересованная, — вы не
— Так и есть, миссис Чаффи. Полагаю, вы были очень добры к кому-то, мама?

— Добры! — эхом отозвалась миссис Чаффи. — Доброта — не то слово, миссис Кросс.
Это был ребёнок моей двоюродной сестры — бедная маленькая бесприданница, которую
воспитывали в приюте, — сирота, моя дорогая, у которой не было никого на свете. Ну, когда её срок в приюте истёк, я пришёл и сказал: «Я заберу её, — сказал я, — ей не нужно идти на службу». «Я двоюродный брат её матери, — сказал я им, — и она может жить со мной».

— И они, конечно, были в восторге, — предположила миссис Кросс, сделав эффектную паузу.

 — Нет, если хотите знать, они засыпали меня вопросами и хотели, чтобы я дала им обещания. «Почему я не пришла и не посмотрела на горничную раньше?» — говорят они, как будто я, миссис Кросс, могла бы отправиться в приют, чтобы посмотреть на горничную, которая была слишком мала, чтобы быть кому-то полезной. Потом они хотели, чтобы я дала ей жалованье. Жалованье маленькой девочке, которая ничего не умела и ничего не могла!
— Нет, — говорю я, — я дам ей дом, — говорю я, — и я буду ей матерью
я буду воспитывать ее так, как если бы она была моим собственным ребенком, но большего я делать не буду.
”

“ Конечно, нет, ” согласилась миссис Кросс. “ Ей повезло, что она получила такое
хорошее предложение, _ Я_ думаю.

“И ты можешь, ” торжественно согласился другой, “ и я часто говорил это
самой служанке. «Можешь считать, что тебе повезло, — часто повторяла я ей. — Многие другие, — говорила я ей, — выгнали бы тебя на улицу, если бы ты так глупо себя вела. Но я! Посмотри, сколько терпения
я на тебя потратила!» Это была ужасно глупая служанка, миссис Кросс, — она была
Она и сама-то немного глуповата, а эти заведения — Лард, они, кажется, никогда не научат горничную чему-то полезному!
 Она могла бы отдраить каменный коридор длиной в милю, если бы ей пришлось, но в коттеджах нет коридоров, и она не смогла бы даже почистить картошку или помыть капусту. Что ж, я старалась изо всех сил, как могла бы стараться любая
мать, — я заставила её самой научиться держать нож, сколько бы она ни
резалась. «Учись», — сказала я, и она _действительно_ училась. А когда на тарелке с
Я отрезала от кочанов капусты то, что было ближе к ним, и клала ей на тарелку. Так она вскоре научилась, понимаете. Спать! Эта служанка спала много-много холодных утра после того, как я стаскивала с неё одеяла. О-о, она лежала как мёртвая и ничего не замечала, пока я не обливала её холодной водой. И это не всегда будило её сразу. Ну вот, она была просто невыносима!--когда я, наконец, разбудил ее
и снова лег в постель, я не мог сомкнуть глаз из-за мыслей об
этом ”.

“ Дорогая, ну конечно! Ну вот! - прокомментировала миссис Кросс, одобрительно почесывая свои
локти.

“ Да, действительно, ” продолжила миссис Чаффи, увлекаясь своей темой. “ Я действительно.
много раз говорила ей: "Из тебя ничего хорошего не выйдет’. Ах, это я сделал, а она...
ни к чему хорошему это тоже не привело.

“А она разве нет?” с интересом спросил другой. “Связалась с
очень похожим солдатом?”

“ Ничего подобного. Рядом с нами не было никаких солдат.
Это был совсем другой человек.

— Ах-х-х, — сочувственно простонала миссис Кросс. — И я полагаю, он не женился на ней, мама?

— Да-а, он женился на ней, миссис Кросс, — ответила вдова с достоинством. — Да-а, он женился на ней. Конечно, женился.

— Но, полагаю, там что-то было, — предположила миссис Кросс.

Миссис Чаффи окинула её каменным взглядом.

— Я не из тех, кто допускает что-то, — высокомерно ответила она.
— Когда тот мужчина пришёл и спросил Дженни — так её звали, — я сказала ей:
— «Только с моего согласия», — сказала я, — и она вышла замуж без моего согласия.

— Боже милостивый, — воскликнула слушательница, видя, что от неё ждут ответа, — ну, это было… — она замялась, — я полагаю, этот мужчина не был тем, кого вы бы выбрали для неё, миссис Чаффи?
Может быть, — мрачно добавила она, — он не работал?

— Он был на работе, — торжественно ответила миссис Чаффи, — как обычно. О, да, он был на _работе_.

 Миссис Кросс была немало озадачена и, не будучи уверенной в своих словах, чтобы что-то сказать, ограничилась тем, что прищёлкнула языком и закатила глаза.

— Это странная история, это действительно так, — продолжила вдова, — но, как я часто говорила ей после того, как дело было сделано: «Не вини меня, Дженни, — то, что ты сделала, ты сделала с открытыми глазами. Я ясно сказала тебе, — говорю, — я дала тебе лучший совет. Оставайся, — говорю, — там, где тебе хорошо».
« У тебя хороший дом, — сказала я ей, — и та, что тебе как мать, — не вздумай связываться с этим чужаком».

 «Ах, — перебила миссис Кросс, начиная думать, что наконец-то видит свет в конце тоннеля, — он был чужаком, да?»

 «Он был мужчиной, который пришёл к нам, — внушительно ответила та, — который пришёл к нам, как любой бродяга. Сначала я подумала, что он бродяга».

«О, так он не был бродягой?» — вставила её соседка, слегка
разочарованная.

«Он мог им быть», — продолжила рассказчица, величественно махнув рукой
жест, призванный пресечь дальнейшие ненужные и легкомысленные
вопросы. — Я готов рассказать вам об этом, миссис Кросс, если вы
готовы выслушать. Это было в воскресенье. До обеда мы были
довольно заняты. Я разбудила Дженни в четыре утра, чтобы она прибралась.
Я всегда люблю, чтобы всё было идеально, знаете ли, — и к тому времени, как я спустилась к завтраку, она уже всё убрала. Ну, мы с ней поссорились — она хотела, чтобы я пошла с ней в церковь, — и я сказала ей: «Кто будет готовить ужин?»
«Тогда? Я буду прислуживать тебе?» — говорю я. «Нет, — говорю я, — ты останешься дома и будешь заниматься своими делами, а во второй половине дня можешь пойти на детскую службу, если будешь хорошо себя вести», — говорю я. Но она не стала меня слушать; я ушёл, а она плакала, как ребёнок.

«Я немного задержался с возвращением — болтал с тем, с этим, а когда вошёл, то увидел у камина незнакомого мужчину. Меня можно было бы сбить с ног одним перышком. Я плюхнулся в первое попавшееся кресло и указал пальцем в ту сторону — я не мог вымолвить ни слова.

“Пожалуйста, мэм", - говорит Дженни (я бы не хотел, чтобы она называла меня кузиной
Мария, видишь ли, маленькая служанка, такая же, как она, из приюта!
Она предлагала называть меня так раз или два, но я вскоре отшила её). — Пожалуйста, мэм, — говорит она, — этот бедняга так сильно замёрз — он
замерз насмерть — он прошёл по снегу десять миль и больше, и когда он
попросил меня впустить его, чтобы немного согреться, я не думала, что вы
возразите.

«Ты не думала, что я возражу, — говорю я. — Маленькая негодница! «Мы могли бы быть ограблены и убиты, но тебе всё равно».

«Мужчина обернулся и рассмеялся так дерзко, как тебе нравится. Он был
Ирландец, миссис Кросс, — я поняла это в ту же минуту, как только взглянула на его лицо, ещё до того, как он открыл рот, а когда он заговорил, Боже милостивый! Я никогда не слышала такой отвратительной речи.

 — Он что, ругался? — спросила миссис Кросс, склонив голову набок.

 — О нет, ничего подобного, просто отвратительная, странная, невежественная манера говорить. — Доброе утро, мэм, — говорит он. — Вы говорите о смерти? Конечно, как я мог бы вас убить, если вас здесь не было? — говорит он. — Не бойтесь, — продолжает он, — я не могу
Я не очень-то помню его странную речь, но он сказал, что приехал на уборку урожая,
а потом слег с лихорадкой и долго пролежал в больнице, а теперь, по его словам, он направлялся к другу, который тоже лежал в больнице, а после этого ему обещали работу.

«Обычная чушь собачья; я не поверил ни единому слову. Я так и сказал.

— «Зачем же ты тогда шляешься по дорогам, — говорю я, — если тебя пригласили погостить у друга?»

«Я сбился с пути, — говорит он, — свернул не туда; я не попаду туда до ночи, — говорит он. — Я ещё немного слаб после болезни».
«Так долго, и мне потребуется всё моё время, чтобы добраться туда».

«Тогда тебе лучше начать», — говорю я, указывая на дверь. Тогда, если
вы мне поверите, эта дерзкая служанка вмешивается.

«О, мэм, — говорит она, — пусть он посидит и поужинает с нами.
Я уверена, что он порядочный человек, и сегодня воскресенье, и всё такое. И у нас осталось больше еды, чем мы можем съесть.

 «Ну, я бы её встряхнул: «Я бы попросил тебя, Дженни, не лезть не в своё дело, — говорю я, — такая маленькая девчонка, как ты, которую держат для благотворительности.
 Разве недостаточно, — говорю я, — быть обязанной мне за всё, что ты делаешь
«Не хочешь ли ты положить в свой рот то, что не принадлежит тебе, и не тратить еду на бездельников и бродяг?» — говорю я. Тогда мужчина встает.

 «Хорошо, мэм, — говорит он, — я бы не стал есть или пить из ваших рук, — говорит он, — боюсь, что еда застрянет у меня в горле». «Прощай, моя дорогая, — говорит он Дженни, — и да будут благословлены твоё милое личико и доброе сердце.
Может быть, для тебя, как и для меня, наступят лучшие времена, — говорит он».

«Ах, — взволнованно вмешалась миссис Кросс, — он что-то задумал насчёт неё, можете быть уверены».

Миссис Чаффи снова предостерегающе подняла руку и продолжила:
повествование.

«Я хорошенько отчитала горничную, как вы и думали, но, похоже, это ей не очень помогло.

«Примерно через неделю или две я послала её за стиркой — я стирала для одной леди, которая жила в миле отсюда, и иногда за стиркой приходил посыльный, а иногда я посылала Дженни. Ну,
это была довольно тяжёлая корзина, и когда я увидел, как она идёт обратно по
тропинке, я сказал ей:

«Ты оказалась быстрее, чем я ожидал».

«О, да, — сказала она, — кто-то помог мне её нести».

«Кто-то, — сказал я. — Кто?»

«Она покраснела, открыла рот и снова его закрыла, а потом
очень быстро сказала:

 «О, мужчина, которого я встретила, сказал, что это слишком тяжело для меня».

 «А-а-а!» — сказала миссис Кросс, воспользовавшись паузой, чтобы перевести дыхание, — «это был он?»

Миссис Чаффи возмутилась тем, что собеседница так поспешно пришла к выводу,
и продолжила более строгим голосом, не замечая, что её перебили:

 «На следующий день снова было воскресенье. Я чувствовала себя не очень хорошо, поэтому сказала ей, что она может пойти в церковь утром, а я останусь дома. Ну,
та маленькая служанка так долго одевалась, как будто она была королевой; так что после того, как я позвал её раз или два, я просто поднялся наверх и
заглянул к ней. На мне были мягкие туфли, и она не услышала, как я вошёл.

— Вот она, пожалуйста, стоит на коленях перед своей кроватью, поворачивает
голову то так, то эдак и смотрит на себя в старую крышку от
коробки из-под печенья, которую она где-то нашла и отполировала
так, что она казалась блестящей, как серебро. Вот! Маленькая дерзкая девчонка; она
прислонила её к подушке и смотрела на себя
и поднесла к её подбородку кусочек голубой ленты, а потом
снова сбоку, к шляпке.

«Дженни, — говорю я, — и, боже мой, как же эта глупая служанка подпрыгнула!

«Боже, мэм, — говорит она, — вы меня напугали!»

«Что ты там делаешь?» Я очень резко спрашиваю её. «Что ты делаешь с этой
лентой?» Где ты это взял? - Спрашиваю я, потому что очень хорошо знаю.
у нее не было ни пенни.

“Она покраснела, как мак, и стояла неподвижно, тараща на меня глаза, без
ничего не отвечая.

“Ты действительно украл это, черт возьми", - говорю я и издаю что-то вроде крика.

«Тогда она побледнела, и у неё застучали зубы.

«О нет, мэм, — закричала она, — нет, правда. Это моё, честное слово. Это мне
дали».

«Дали вам, — говорю я. — Кто вам это дал?»

«Тогда она начала плакать и раскачиваться взад-вперёд. — Это моё, — рыдает она, — кто-то дал его мне.

«_Кто-то!_» — говорю я, и тут меня осеняет. «Это был не тот мужчина, которого ты вчера встретила на дороге?»

 Она не отвечает ни слова, только продолжает плакать.

 «Дженни Медуэй, — говорю я ей, — я докопаюсь до сути».
скажи, если мне действительно придется вызвать полицейского Джексона, чтобы он отвез тебя в тюрьму
. Скажи мне правду сию же минуту, или я сбегаю за тобой. Это
будет не в первый раз, поскольку ты встречаешься с этим человеком, кем бы он ни был. Признавайся,
или я позвоню Джексону.’

“ Ну, она была по-настоящему напугана и схватила меня за руку:--

— «О, не надо, мэм, не надо так! — говорит она. — Я вам расскажу — я вам
расскажу. Это был тот мужчина, который приходил к двери…»

 «Ах ты, негодная, негодная девка! — говорю я. — Я так и знала, что ты с ним встречалась».

 «Нет, что вы, мэм, — кричит она, — я с тех пор его и не видела».
До вчерашнего дня, когда я совершенно случайно встретила его, он
предложил мне понести мою корзину, а потом сунул руку в карман
и вытащил этот кусочек ленты — он носил его с собой в надежде
встретить меня, как он сказал, потому что думал, что она такого же цвета,
как мои глаза».

«Ну что ж! Ну что ж! — Ну и ну! — воскликнула миссис Кросс, хлопая в ладоши и качая головой. — Ну и ну! Боже мой! Что за вздор, не так ли, мэм?

 — Я действительно так ей и сказала, — сурово ответила миссис Чаффи. — Я прямо сказала ей, что я о ней думаю: «Ухаживает и заигрывает с
бродяга на дороге!’ Я говорю.

‘Он не был бродягой", - кричит она, совершенно рассерженная, если позволите.
‘Он честный, респектабельный молодой человек. У него теперь хорошая работа, и
он ищет, где бы устроиться.

“А!” - вставила неугомонная миссис Кросс. “Он присматривал себе жену"
.

Миссис Чаффи снова остановила её взглядом и продолжила:

«— И он хочет, чтобы ты поселилась с ним? — прямо спросила я горничную.

«Она опустила голову и начала играть с пуговицами на своём корсаже.

«— Он так и сказал, — очень тихо ответила она, — он попросил меня пойти с ним и
«Подумай хорошенько — он будет получать хорошую зарплату, — говорит она, глядя на меня.
— Он говорит, что сделает для меня всё, что сможет, — думаю, он мне очень
понравился бы, — я считаю его хорошим человеком».

Миссис Кросс прищёлкнула языком и неодобрительно покачала головой.

«Да, конечно, моя дорогая, — тепло воскликнула миссис Чаффи, — я сама так считаю». Мой дурень смотрел мне прямо в лицо».

«Выбрось эту мысль из головы, Дженни, — сказал я ей очень твёрдо, — потому что я никогда не услышу об этом — никогда! — сказал я. — Если ты собиралась встретиться с этим бездельником сегодня утром, то можешь
придумай что-нибудь. Сними шляпу, ’ говорю, ‘ и положи рядом эту куртку.
твоя. В этот день ты не выйдешь за пределы этого дома. Вы выжидать по
домой, говорю я”.

Миссис Кросс сначала посмотрела с сомнением, но, поймав строгий
взгляд собеседницы, еще раз безразлично покачала головой и скрестила руки на груди
с видом величайшего безразличия.

«То, что сделала эта служанка, — продолжала миссис Чаффи, — было возмутительно,
совершенно возмутительно, уверяю вас. Она плакала и рыдала и, конечно,
пыталась проскользнуть к двери, но я была слишком быстра для неё. Я
выскочила первой и повернула ключ в замке.

— Ну, если вы мне поверите, то как раз к обеду кто-то подошёл к дому,
смелый, как чёрт, и это был мой джентльмен, и я бы не успела захлопнуть дверь у него перед носом, если бы эта дерзкая девчонка не крикнула ему из окна: «Я заперта, мистер Коннор, я заперта!»

 «Заперта, значит?» — сказал он, и на мгновение я испугалась его вида.

«Если вы мне не верите, миссис Кросс, то этот парень входит прямо в
дом, не обращая на меня внимания, как будто меня там и не было. Он
проходит мимо меня, поднимается наверх и распахивает дверь в комнату
Дженни.

“Ты заперт, что ли? ’ - спрашивает он. ‘Я скоро это улажу. Спускайся,
астор... - Э-эс, - это было что-то вроде того, как он ее называл... - Спускайся, астор.
спускайся, астор. Мне нужно сказать тебе пару слов, и я хочу, чтобы эта добрая леди
услышала это так же хорошо, как и ты сам ’.

“Я позвоню в полицию", - говорю я. ‘Я позвоню им через минуту", - говорю я.

“Я бы ... сделала это, я уверена”, - воскликнула миссис Кросс. “Я уверена, что сделала бы.
Взлом со взломом, вы знаете. _ Вы им позвонили? ” добавила она, поскольку миссис Чаффи
, казалось, колебалась.

“Ну, нет, моя дорогая”, - ответила та леди. “Я этого не делала. Меня всю трясло
и дрожу, как будто. Кроме того, — добавила она, подняв глаза, — я всегда за мир, миссис Кросс. «Мир и спокойствие» — мой девиз. Я
не могу нарушить закон христианской любви и доброты, как и... как и
что-либо ещё, миссис Кросс».

«Ну, Дженни, дорогая, — говорит мужчина, — мы с тобой вчера
разговаривали, так что я могу сразу перейти к делу. Я хочу домой,
и ты хочешь домой».

«Ты ошибаешься, — говорю я, — девочка не хочет домой. У Дженни
есть хороший дом — лучший, чем она заслуживает, — говорю я.

«Хороший дом! — говорит он. — Тюрьма! Не обращай на неё внимания, дорогая. Просто
посмотри мне в лицо и скажи: ’Ты возьмешь меня?’

‘Я возьму’, - говорит она, такая смелая, как медь, маленькая бесстыдница, дерзкая
девчонка! Я действительно покраснел за нее.

“Тогда, ’ говорит он, ‘ я проведу оглашение в воскресенье, и мы двое
будем вместе еще до конца месяца’.

“Ну что ж! Подумать только, что парень сразу всё уладил, а она
согласилась, даже не спросив! Я стоял и смотрел на них обоих,
онемев от удивления. Потом парень подошёл к Дженни и
сказал:

 «Мне жаль, что мы не можем уйти вдвоём, — сказал он, — но мы должны это сделать
И прямо у меня на глазах, миссис Кросс, он обнимает её за талию и целует. «Я постараюсь быть вам хорошим мужем, — говорит он, — и я обещаю, что у меня будет самая лучшая жена на свете».

 Затем он поворачивается ко мне и снимает шляпу просто из чистого озорства.

— «Доброе утро, мэм, — говорит он, — боюсь, вы потеряете свою чёрную рабыню».

 — О! — перебила его миссис Кросс, сильно возмущённая. — Как вы можете так говорить?

 — Да, конечно, — ответила миссис Чаффи, — а я была так добра к ней. Я так ей и сказала, как только перевела дух. «Я, что ли, виновата?»
«Я была тебе матерью, — сказала я ей, — и ты должна была бы меня поддержать, а не говорить такие вещи».

«Я ничего не говорила, мэм», — ответила она.

«Вот так история. Вполне логично, что она должна была меня оскорбить».

«Может, он думал, что ты слишком строга с ней», — сказала миссис.
Кросс, поражённый блестящей идеей.

 Однако, судя по всему, это было не самое удачное озарение. Миссис Чаффи
очень обиделась, и прошло немало времени, прежде чем её соседка
смогла успокоить её настолько, чтобы она продолжила свой рассказ.

— Я говорила с ней по-хорошему, и я говорила с ней по-плохому, — продолжила она обиженным тоном. — Но нет, она не желала слушать, и в конце концов я совсем потеряла терпение.

 — «Что ж, — сказала я, — с меня хватит, я больше ничего не скажу тебе». «Если ты покинешь свой добрый дом, — говорю я, — и бросишь того, кто тебе как мать, я с тобой разберусь. Помяни моё слово, — сказала я ей, — этот брак будет несчастливым. Ты будешь раскаиваться в нём до конца своих дней».

«Ах!» — сказала миссис Кросс, с отвратительным удовольствием втянув в себя воздух. «И
она это сделала, миссис Чаффи, я думаю. Она это сделала.

“ Она должна была это сделать, ” внушительно ответила миссис Чаффи и сделала паузу.

“Я полагаю, она не очень хорошо устроилась для себя?” - намекнул другой.
 “У нее не такой уж хороший дом”.

Миссис Чаффи потёрла нос и кашлянула, но, по-видимому, не считала нужным вдаваться в подробности о том, где живёт непокорная Дженни.

«Осмелюсь предположить, что её муж часто бывает на работе?» — намекнула миссис Кросс.

«Насколько я слышала, пока нет», — ответила её соседка тоном, который подразумевал, что мистер Коннор, вероятно, скоро окажется на улице.
мир за очень короткое время.

— У вас есть семья, моя дорогая?

— Двое, — ответила вдова. — Двое детей, миссис Кросс, — мальчик и девочка.

— Вы, конечно, никогда их не видели?

— Да, моя дорогая, — ответила миссис Чаффи свысока. — Я вижу их два-три раза в год. Я не из тех, кто таит злобу. Когда
её муж привозит её в выходной, у меня никогда не хватит духу
захлопнуть дверь у них перед носом».

«Привозит!» — воскликнула миссис Кросс. «Должно быть, они
настолько богаты, что могут позволить себе нанимать машину».

“Им это ничего не стоит”, - поспешно сказала миссис Чаффи. “Это их собственная ловушка".
Миссис Кросс ахнула.

"У них есть ловушка!" - воскликнула она. - "У них есть ловушка!" - воскликнула миссис Кросс.

“У них есть ловушка! Должно быть, они довольно состоятельны.

Видя, что это замечание явно не понравилось ее новой подруге, она
подобострастно поспешила сослаться на то, что, по ее мнению, должно было быть искренним
недовольство.

— И ни капли благодарности, как ты только что сказала! Она, я думаю, не помнит всего, что ты для неё сделала. Она никогда не отплатит тебе тем же, я уверена. Она никогда ничего тебе не даст, не так ли?

 — Не о чем говорить, — раздражённо ответила та и закрыла глаза.
щелкнув зубами.

“ Например, полдюжины свежих яиц, я полагаю? ” предположила миссис Кросс.
“ Она ведь теперь никогда не даст тебе курицу, не так ли? Что скажешь?” она
сохраняется, как Миссис Чаффи не ответил. “Я не думаю, что она
когда-нибудь отдать ее в мясо. Сало, нет, не курица - она согласится?

В конце концов миссис Чаффи вынудили ответить.

«Если бы она это сделала, то не очень бы помогла. Я бы не считала себя ей обязанной — нет, не считала бы. Учитывая, что у неё по дому бегают десятки таких же, я не думаю, что мне нужно быть ей обязанной».
буду благодарна, если она время от времени будет давать мне пару яиц и ветчину на
Рождество, ведь у них столько свиней».

«Ветчина!» — воскликнула миссис Кросс. «Ветчина! Должно быть, они неплохо
живут!»

«Ну… не так уж плохо», — неохотно признала миссис Чаффи. — Коннор,
несколько лет назад он взял в аренду что-то вроде маленькой фермы, что-то вроде молочной фермы.
 У них есть свиньи, куры и тому подобное — много всего. Я надеюсь, что их не слишком много, — мрачно добавила она. — Я надеюсь, что они не живут слишком свободно и не тратят слишком быстро. Я надеюсь, что нет. Я надеюсь, что
день расплаты не наступит никогда».

Она зловеще покачала головой, и миссис Кросс поспешила последовать её примеру.

«Они ничего не откладывают на потом, можете быть уверены», — решительно воскликнула она.

На лице другой дамы промелькнуло что-то вроде спазма, и она поспешно встала,
заметив, что если она не начнёт немного прибираться, то не успеет навести порядок в доме до сна.

Миссис Кросс поняла намёк, тоже встала и задумчиво попятилась к двери.

«Что ж, это странная история, которую вы мне рассказали, миссис Чаффи, и я
сочувствую вам. Что касается этого глупого…»

Она внезапно замолчала, и на её лице появилась медленная улыбка.

«В конце концов, она не так уж плохо поступила с собой», — заметила она и исчезла.