Василиса. Часть 6. Понимание

«Хотите понять других – пристальнее смотрите в самого себя.»
(Оскар Уайльд)

…Утро было ранним. В едва рассеивающемся сумраке я вдруг ощутила, что за мной кто-то наблюдает. Подскочив от неожиданности, я осмотрелась. Человек, мой новый хозяин, спал, тихо посапывая, на диване. Дядя Фокс тоже спал, свернувшись калачиком в кресле рядом и спрятав нос под хвост. Тети Геллы видно не было. Я вгляделась в полумрак соседней комнаты. На деревянной лестнице, ведущей на второй этаж, что-то блеснуло. Осторожно спустившись с кресла, на котором заснула вчера, маленькими нерешительными шажками я пошла посмотреть, что же там блестит. Стоило мне переступить через порог, как сверху кто-то предостерегающе зашипел.

- Куда ты идешшшшшшшшь, дитя? Ффффшшшшшш! – донеслось с верхней ступеньки. – Разве я позволяла тебе приближаться? Остановись!

- Тетя Гелла, это вы? – дрожа от страха, спросила я, пытаясь разглядеть едва заметную темную фигуру самки под самым потолком. – Почему вы так злитесь на меня? Разве я сделала вам что-то плохое? Ведь я не виновата в том, что меня сюда принесли люди. Если бы я могла, то ушла бы куда глаза глядят, чтобы не вызывать вашего недовольства. Но мне совсем некуда больше идти... Дом, в котором я жила раньше, был временным. Так мне сказала мама Рмая. Его нужно было покинуть, чтобы туда могли поселиться другие несчастные кошки. Я не могла там больше находиться, хотя очень-очень хотела… Там остались все, кто мне был дорог. Мама Рмая, сестра Мяя, тетя Марма, молочный брат Урм и даже его вредная сестра Урма, которая терпеть меня не могла и больше всех хотела, чтобы я ушла… Если вы выгоните меня, то мне некуда будет пойти… Почему вы так против, чтобы я осталась? Мама Рмая всегда хвалила меня за хорошее поведение, тетя Марма говорила, что я очень способная и добрая. Только Урма не любила и презирала меня, обзывая гадким подкидышем. Но разве в этом моя вина?..

- Ты не виновата в том, что люди обошлись с тобой жестоко, дитя, - мяукнула с лестницы Гелла, и ее глаз перестал сверкать яростью. – С этим не поспоришь… Мы все попали сюда из-за людской жестокости или недомыслия. Просто мне тяжело вспоминать о том, что было до тебя… А твое внезапное появление – прямое напоминание о том, что я всеми силами стремлюсь забыть… Твое появление причиняет мне боль. Оно словно крыса, вцепившаяся в воспаленную лапу и выгрызающая плоть. Мне больно, поэтому я злюсь…

- А что случилось? О чем вы хотите забыть, тетя Гелла?

- Это долгая история, - раздраженно махнула хвостом кошка. – Да и не поймешь ты ничего. Слишком мала и неопытна…

- Но я очень-очень постараюсь понять… – прошептала я, обернулась хвостиком и улеглась перед лестницей. – Вы расскажите, тетя Гелла! Все равно никто не услышит, кроме меня… Все еще спят.

- Ладно, дитя, я расскажу тебе коротко, чтобы ты больше не спрашивала. Пару лет назад Па и Ма принесли сюда котенка. Еще младше тебя. Они взяли его из того же места, откуда год назад забрали меня. Возможно, я когда-то знала ее мать. Маленькую девочку назвали Алисией. Я в то время была еще очень молода, мне не было и года. Малышка оказалась очень больна. Именно поэтому ее и выбрали среди других котят. Мы с Фоксом поняли это сразу - по запаху, исходившему от нее. У Лисы, как и у меня в свое время, вместо правого глаза был огромный гнойный пузырь. Ты не в курсе, но меня Ма и Па взяли в подобном состоянии и потом долго лечили. Вспомнив свои страдания, я пожалела малышку, надеясь, что наши люди вылечат и ее, раз смогли помочь мне, а ведь я в то время была в два раза младше и гораздо слабее, чем она сейчас. Мы с Фоксом заменили Алисии родителей и приняли в семью. Я не была матерью, но материнский инстинкт, подаренный нам с рождения, моментально проснулся во мне. С удовольствием и рвением я стала заботиться о малютке. Вылизывала ее, баюкала, успокаивала, когда она плакала от боли в глазу, учила всему, что знаю, спала, обернувшись вокруг нее, согревая ее больное тело. Но Лисе становилось хуже день ото дня, лечение не помогало, она никак не выздоравливала. Ей пришлось удалить глаз, как и мне. Малышка перестала страдать от ужасной боли в голове, но внутренняя болезнь из нее так и не ушла. Как-то утром, приехав в очередной раз из лечебницы, куда часто возили Алисию, заплаканная Ма быстро собралась, посадила меня и Фокса в переноски и увезла в наше зимнее жилище в городе. Я не смогла даже попрощаться с моей девочкой, которую полюбила всем сердцем, как мать! Потом, конечно, нам объяснили, что болезнь Лисы очень опасна, и люди не в состоянии помочь ей излечиться… Нам нельзя было жить вместе с самого начала. Об этом мы узнали, когда меня и Фокса тоже понесли к шаманам людей на обследование. К счастью, в наших телах болезнь не успела поселиться, но все равно Ма снова и снова носила нас в лечебницу. Недуг нашей приемной дочери оказался очень коварным и мог проявить себя не сразу, а спустя какое-то время. Долгие два месяца нас кололи острыми палочками, говоря, что снадобья людей помогут нам не заболеть. Мы терпеливо переносили все это, хотя бывало больно. Алисию к нам так и не вернули… Единственное общение, которое оказалось доступным, происходило через небольшую коробочку, которую люди любят прижимать к своим ушам. Из нее можно было услышать нежное мурчание Алисии и успокаивающий голос Па, оставшегося с ней здесь, в нашем летнем жилище. Па обещал, что разлука с ним временная, и он приедет, когда Лису удастся пристроить в дом, где нет других кошек, чтобы ее болезнь не смогла найти новую жертву. Такой дом нашелся. Это дом Ба – матери нашей хозяйки. Алисия теперь живет там. В любви и сытости. Ее болезнь пока дремлет и не причиняет ей большого вреда, но может проснуться в любой момент. Мы больше никогда не увидимся. Мое сердце разорвалось на части. Я любила мою девочку всего два месяца, прикипела к ней всем своим существом! Эта потеря до сих пор терзает меня… Я старалась забыть все это время о своей тоске… Но твое появление всколыхнуло мои самые сладкие и самые горькие воспоминания…

На единственном глазу Геллы блеснула и скатилась по темной шерсти одинокая слеза…

- Я понимаю, тетя Гелла, я вас очень хорошо понимаю! – воскликнула я. – Ведь и я… Ведь моя история очень похожа на вашу! Сначала у меня забрали мою родную маму, потом приемную. Жестокая Радуга отобрала у меня двоих братьев. Родная сестра станет жить в доме моей бывшей хозяйки Вики. Прямо, как ваша Алисия. Мне очень тяжело и больно от того, что нас разлучили… Ведь никто не спрашивал меня, хочу ли я этого… Так случилось, и я была вынуждена подчиниться… Любовь к ним будет жить в моем сердце всегда, и я точно знаю, что все они в безопасности. Только это успокаивает меня и смиряет с потерей… Может и вам стоит смириться… Ведь Алисия счастлива в новом доме, и у нее пока есть время жить и помнить вашу доброту и любовь… Ее время пока не вышло… Радуга ещё не очень громко зовет ее… А я, если вы мне позволите, могла бы заменить вам ее хоть немного… Ведь я еще очень маленькая, и мне так нужна мама… Я почти ничего не знаю и не умею… И меня не придется отнимать у вас, потому что я не больна и могу жить с вами столько, сколько позволят Три Кошки Радуги…

- А ты не глупа, дитя, - муркнула Гелла, смягчившись. – Потеряв сама, ты многое осознала и смогла понять… Как тебя назвала твоя мать?

- Мое истинное имя Миа.

- Ну что ж, «летящая бабочка», - задумчиво мяукнула кошка, - я присмотрюсь к тебе. Может ты и права, что сердечную привязанность к тому, с кем не можешь быть вместе, нужно лечить новой сердечной привязанностью… «Подобное лечится подобным», - говорила когда-то моя мать. Я присмотрюсь к тебе и подумаю над тем, что ты рассказала о себе… Я не свалявшийся колтун на крестце бездомного кота, который он не может выгрызть… Я еще способна понимать и сочувствовать… И у меня отняли мать, когда я была крохой. Отняла жестокая улица, полная опасностей. Люди дали мне возможность выжить и вырасти. Фокс воспитал меня и стал мне отцом, которого я никогда не знала, и верным братом в одном лице. Ведь он ненамного старше меня, и у него тоже была сложная жизнь. Кот не отверг меня – крошечное, больное, почти умирающее существо. Этот суровый воин заболел сам, заразившись, но не оттолкнул одинокое маленькое сердечко… Видела бы ты, как он ухаживал за мной… Я подумаю и решу… Только не торопи меня. Нужно время, чтобы принять происходящее не только умом, но и сердцем…

- Конечно, тетя Гелла, - прошептала я, - думайте сколько хотите, я не стану вам мешать. Только не сердитесь на меня больше… А я готова вас полюбить и слушаться во всем…



За время нашей беседы окончательно рассвело, и мы услышали сонное зевание Фокса и увидели его сладкие потягивания в глубоком кресле.

- Ты что там делаешь, Миа, - муркнул он, мягко соскочив. – Аааа, Гелла, и ты здесь? Неужели вы помирились, пока я спал?

Фокс хитро подмигнул мне левым глазом и пошел покопать в лотке.

- Вообще-то, мы не ссорились, чтобы мириться, - ехидно заметила Гелла. – Просто поговорили и расставили своих мышей по полочкам. Ты что, подслушивал, рыжий?

- Да больно надо, - свернул хвостом дулю Фокс. – Вы так громко расставляли своих мышей по полочкам, что и подслушивать не было резона. Все было прекрасно слышно и без подслушивания. Даже уши напрягать не пришлось. Вы шумели, как шмели над медовым полем. Жу-жу-жу, шу-шу-шу! Глухой бы проснулся!

Фокс развернул дулю и свернул хвост в букву «зю».

- Поесть не хотите? – невзначай поинтересовался он, – раз вы уже зарыли топор войны… Ну, то есть, похоронили своих мышей за плинтусом…

- Рыжий Лис! – зашипела Гелла. – Ты так и не понял! Я еще не готова! Я еще не обдумала это…

- А чего тут думать-то? – удивился кот. – Все же и так ясно. Миа станет жить с нами, готова ты к этому или не готова. Так решили Ма и Па. И я не вправе противиться их воле. И тебе, дочь Одина Одноглазого, советую поступить аналогично… Пс! Пора заканчивать споры и суды-пересуды. Ма проснулась. Я ее слышу. Пойду, пожелаю ей доброго утра. Гелла, ты же любимая девочка Па! Не хочешь заняться тем же?

- А я?.. – растерялась я. – А мне?.. А к кому пойти мне, чтобы тоже пожелать доброго утра?.. Ведь я еще пока ничья любимая девочка...
 
- Эээээ, - промычал Фокс, задумчиво почесав ухо задней лапой. – Знаешь, давай, пока королева воинов Гелла у нас в размышлениях, как ей «быть или не быть», ты станешь ходить по утрам со мной будить Па. Сейчас Ма с нами, но это ненадолго. Вечером она уедет в город «зарабатывать нам на вкусни», как она сама говорит. А Па останется здесь. Ма всегда спит наверху, к ней нужно подниматься по этой лестнице. Для меня это легко и приятно – попрыгать по ступеням, а ты еще должна этому научиться, чтобы не переломать лапки. Па спит на диване внизу. Вот его ты и пойдешь будить и желать доброго утра. На диван ты в состоянии вскарабкаться по обивке.

- А я? – зашипела Гелла. – Мне что, идти с ней?!

Кошка недовольно зафыркала.

- Говорю же, я пока не готова! Мне нужно все обдумать и присмотреться! Иди с ней сам. А я поднимусь к Ма. В конце-концов, ее я люблю не меньше Па…

Гелла повернулась к нам задом и легко запрыгала по ступенькам вверх.

- Неужели и я когда-то так смогу? – восхитилась я.

- Несомненно! – подытожил Фокс. – Пошли будить Па, Миа. Сегодня большой день для тебя. Наверняка ты получишь новое имя от наших людей. Надеюсь, оно тебе понравится и подойдет. А потом мы начнем занятия. Пока без тети Геллы, раз нашей капризной дамочке надо еще подумать… А потом, глядишь, и она присоединится к твоему воспитанию. Кое-какие вещи, честно говоря, мне будет сложно тебе объяснять… Например, как вылизывать это… ну, то, что у тебя под хвостом… ну, ты поняла… Мне как-то не комильфо рассказывать об этом девочке, если рядом есть взрослая самка… Хотя… Гелку я учил… больше некому было…

Кот вздохнул, вспоминая нелегкие времена, когда на его попечение была передана крошечная, больная, ничего не умеющая одноглазая кошечка, для которой он вынужден был стать «родной матерью»…

- Житие мое… - пробормотал Фокс, чихнул и бодрым скоком побежал в комнату будить своего любимого человека.

Я засеменила следом. Конечно, взлететь в легком прыжке на диван мне не удалось, но вскарабкаться, цепляясь острыми коготками за мохнатую обивку, не составило труда. Фокс уже накручивал волшебные круги вокруг головы Па, переливисто урча песню доброго утра.

- Присоединяйся! – фыркнул он.

Я забралась к лежащему человеку на грудь и стала мять лапками пухлую подстилку, накрывающую его. Эта подстилка по мягкости напомнила мне брюхо мамы Рмаи, когда мы сосали ее молоко, толкая лапками. Я прикрыла глаза и тихо замурчала от удовольствия нахлынувших приятных воспоминаний.

- Ну, кто здесь моя маленькая любимая девочка? – прозвучал довольный голос Па. – Похоже, ты из пуховой чебурашки вырастешь в сказочную красавицу! Как Василиса Прекрасная, сбросив лягушачью кожу. Ты и сейчас красавица, но пока не оперившаяся. Хм, а как тебе имя Василиса? Оно означает «царственная». Как раз для будущей роскошной красавицы, которой ты, несомненно, станешь! А? Нравится? Надо подумать. Посоветуюсь-ка я с Ма…


…Я, сладко зажмурившись, лежала на широкой груди что-то нежно бормочущего Па и наслаждалась его почесываниями за моими ушками и под подбородком.
Ох, только бы это не кончалось! Только бы это не кончалось никогда…


«Нужно иметь что-то общее, чтобы понимать друг друга, и чем-то отличаться, чтобы любить друг друга.»
(Поль Жеральди)


(продолжение следует)