Семь грехов майора Павлова. Уныние

*(Из цикла "Хоррор")


Глава 6

1980 год.
Сентябрь-месяц.
Время 08 часов 38 минут по местному часовому поясу.
*
…Прошел ровно год после описываемых событий.
Отгремела Олимпиада-80. Столица постепенно освобождалась от нахлынувших туристов. В начальных числах августа, месяц назад, страна проводила прощальным взглядом улетевшего в небеса чудесного мишку. Виктор Иванович успел сводить внуков на закрытие Олимпиады, а Костя Сарычев так и не смог вырваться. После свадьбы у них с молодой и прелестной женой родился чудный сынишка, которого они назвали Витей — в честь своего старшего друга и сослуживца, легендарного майора Павлова.
Надежду Сергеевну похоронила супруга: сам майор не сумел побороть в себе горькую утрату и  побывать в морге после пожара.
В плане работы год выдался нервным. Многочисленные приезжие из дружеских стран наводнили столицу, хотя весь криминальный контингент на время проведения спортивных состязаний был выдворен за сто первый километр. На фоне всего этого неуловимый маньяк, возомнивший себя Великим Магистром, казалось, канул в воду. Затаился. Не подавал признаков жизни. Одна из его центральных сект в городе Иваново была обезврежена, а разоблаченные главари посажены за решетку. Там же, в тюрьме, уже год находился лучший помощник-последователь Иван, которого суд приговорил к восьми годам исправительного режима.
После новобрачного отпуска Костя делился с майором:
— Чудесное время, когда рождается сын!
— Спасибо, что назвали в мою честь, — тушевался Виктор Иванович. — Как обстановка в новой квартире?
— Обставили мебелью, купили кроватку младенцу.
Мальчик рос в течение года. Костя с майором выезжал на задания. О маньяке не было слышно ни слуху, ни духу, хотя Павлов и помнил свое обещание, данное себе под балконом девятого этажа Надежды Сергеевны: найти изувера хоть завтра, хоть через месяц, хоть через год.
И вот год прошел.
Пока однажды…
***
Было воскресенье середины сентября 1980 года.
Виктор Иванович по случаю выходных копался на даче, приводя в порядок оранжерею.
— Витя, тебя к телефону! — позвала из кухни жена. Внуки игрались во дворе, из будки радостно гавкал пес.
Павлов взял трубку:
— Слушаю!
— Виктор Иванович… — раздался тревожный голос младшего помощника. — Вся надежда на вас! Умоляю, приезжайте скорее! — Костя на том конце провода, казалось, захлебывался от волнения.
— Что случилось?
— Жена… Оля с сынишкой. Они… они пропали!
— Ох… — только и смог выдохнуть из себя Павлов, тотчас лихорадочно обыскивая взглядом комнату в поисках одежды. — Говори быстрее в двух словах. Где, когда, сколько времени назад?
— В парке. Вчера. Должны были вернуться к вечеру после прогулки. Прождал весь вечер. Ночью помчался по темноте искать. Обшарил скверы с фонариком — свет в парке по ночам выключают. Пробежался по качелям, напугал сторожа. Заглянул в фонтан. Всю ночь не вылезал из скверов.
— Погоди, не горячись. Ты наш отдел оповестил?
— Еще утром из телефонной будки. Вдовин уже знает. Прислал ко входу машину, сейчас звоню вам из его кабинета.
— Значит, прошли почти сутки?
— Так точно. Гулять ушли вчера в полдень. Обычно Оля заходит к своей подруге, покормить Витю. У подруги девочка его возраста. Потом укладывают их поспать, а на вечер выходят вместе в парк. Погуляют, поедят мороженого, и к семи вечера по домам.
— Коляска была?
— Да. У обеих. У нас синей раскраски, у подруги красной.
— Где сейчас подруга?
— Дома. Я звонил утром. Сказала, расстались как всегда, перед семью часами. Оля пошла с коляской домой…
— Стоп-стоп! Значит, последний раз Олю видели перед семью часами вечера?
— Так точно. Потом — как сквозь землю: ни коляски, ни сынишки, ни Оли… — Костя всхлипнул.
— Держись! Я выезжаю. Если их видели вечером, то по горячим следам можно установить последние их шаги перед пропажей. Парк оцепили?
— Так точно. Полковник утром позвонил руководству. Сегодня воскресенье, но по техническим причинам парк не будет работать. Директор пошел нам навстречу.
— Машину мне вызови. Немедленно!
— Уже едет, товарищ майор.
Виктор Иванович бросил трубку. Из кухни выглянула встревоженная супруга.
— Где моя форма? — беспомощно метался по комнате Павлов.
— Выходной ведь сегодня, Витя… — непонимающе уставилась на него женщина.
— У Кости пропала Оля с сынишкой!
Супруга ахнула. Через пять минут Павлов был облачен в форму. Ко двору подкатила машина.
Мчались на всех парах, минуя светофоры, перекрестки — включили сирену.
А когда майор ввалился в кабинет, там его ждали Вдовин с Костей.
Так, собственно, и началось очередное дело майора милиции, Павлова Виктора Ивановича.
И дело это преподнесет обоим столичным сыщикам немало хлопот с жуткими переживаниями.
Однако, все по порядку.
На дворе сентябрь, спустя месяц после закрытия Олимпиады-80. Время полдень.
Мы с вами в городском столичном «Парке культуры и отдыха».
***
Тремя нарядами милиции они прибыли в расположения игровых аттракционов. Сразу опросили сторожей и утренних дворников. Никто ничего подозрительного не видел.
— Где ты остановил свои поиски ночью? — выходя из конторы парка, спросил своего помощника  майор.
— У фонтана, — обреченно выдавил тот со слезами на глазах. Костя не находил себе места. Бросался сломя голову в кусты, заглядывал под качели, ползком ползал под лавочками, в надежде найти хоть знакомую пуговицу или обрывок тесемки, которыми перевязывала Оля пеленки. — Он же еще грудной, Виктор Иванович! Сынишка мой, молоко еще сосет. Господи! Где же они?
Разослав милиционеров по всем аттракционам, майор решительно приступил к делу. Парк был закрыт для посетителей, и это облегчало задачу. Прежде всего, необходимо было осмотреть любимые лавочки обеих подруг, где они зачастую сидели, баюкая в колясках младенцев.
— Я же их осматривал! — обреченно метался туда-сюда Костя.
— Когда? В темноте? При свете фонарика?
Шесть лавочек под кронами деревьев шли двумя рядами по три с каждого бока фонтана. Воду сегодня не включали — без посетителей она была лишней.
— Вот, — указал лейтенант рукой, — здесь они всегда сидели. Пока дети спали, Оля читала книжку или беседовала с подругой.
— Ты часто встречал их?
— Иногда приходил после работы. Забирал, вместе шли домой. Но вчера же была суббота… — Сарычев осекся, не успев договорить.
Подбежал один из оцепления:
— Нашли коляску, товарищ майор. Синюю.
Костю переколотило крупной дрожью. Медленно оседая на покосившихся ногах, он успел схватиться за руку старшего наставника.
— Пустую? — сразу переспросил Павлов.
— Так точно. Без пеленок, только погремушка внутри.
— Спокойно! — подхватил Костю майор. — Спокойно, мой мальчик. Если пустая, значит Оля с Витей где-то в другом месте.
— Живые? — слабо переспросил лейтенант.
— Живые! Иначе, как они могли куда-то уйти, бросив коляску?
Потом к офицеру:
— Бегом туда! Где обнаружили?
— У запасного выхода, под деревьями. Там технические сараи, гаражи.
— Подкладку проверяли? — уже на ходу, бегом, уточнял Павлов. — В кармашки заглядывали?
— В кармашке книга «Три мушкетера». Подкладку не трогали. Ждем вас.
Костя мчался впереди, перепрыгивая тротуарные бордюры, петляя мимо качелей. Два уборщика с опаской отпрянули назад, освобождая путь лейтенанту. По репродукторам шло оповещение, что аттракционы временно закрыты на техобслуживание. За оградой парка столпились отдыхающие. Многие возмущенно негодовали, почему технические работы проводятся в выходной день. Было много молодежи, стариков с шахматами, молодых мам с колясками. Среди пестрой, по-праздничному разодетой толпы Павлов мельком увидел девушку, отчаянно махавшую платком. Едва поспевая за Костей, обернулся к милиционеру:
— Нам машет?
— Да. Какая-то юная мамаша с коляской. Просит пропустить.
— Костя, постой! — запыхался Павлов. — Да погоди ты! Без нас ничего не тронут.
Лейтенант на миг встал, будто с размаху налетел на бульдозер.
— Видишь ту девушку? Подруга Оли?
Костя вгляделся в толпу. Отряд оцепления не пускал никого внутрь.
— Так точно! — подтвердил он.
— Пропустить! — распорядился майор.
— Господи-и! — схватился за голову Костя. — Оля как раз сейчас должна кормить Витю…
— Прекрати! — осадил мягко Павлов, понимая его состояние. — Негоже советскому сотруднику органов так убиваться, еще не зная причины. Может, подруга что-то новое скажет. Как ее зовут?
— Ирина, — на автомате ответил младший помощник. — То есть, Ира…
Махнув девушке сопровождать милиционера, Павлов поспешил за Костей. Ирину пропустили с коляской. Оцепление возобновилось.
«Дорогие отдыхающие и гости столицы! Приносим свои глубокие извинения за временное закрытие парка по технически причинам…» — вещал репродуктор.
Многие разочарованно расходились, другие устраивались прямо на траве: старики разложили шахматы, мамаши баюкали младенцев.
Когда Сарычев добежал до коляски, минуя склады с гаражами, его поджидали сотрудники. Выхватив из кармашка книгу, обернулся к запыхавшемуся майору:
— Всегда брала с собой что-то из Дюма. Оля любила собирать его книги.
— Стоп! — оборвал старший напарник. — Ты говоришь о ней как в прошедшем времени. Заметил?
Костя бессильно опустил руку с книжкой. Глаза заволоклись скупыми мужскими слезами.
— Если это снова тот изверг, что затаился почти на год, я перегрызу ему горло… — зловеще процедил он сквозь зубы.
Павлов в это время копошился в коляске. Поднял подкладку, осмотрел погремушку. Перевернул крохотную подушку. Потряс одеяльцем.
Ничего. Пусто.
Потом как-то странно посмотрел на книгу. Костя продолжал рефлекторно сжимать ее в руках.
— А ну-ка, дай-ка мне сюда, — протянул майор руку.
— Что дать?
— Книжку.
Костя отрешенно протянул начальнику «Три мушкетера».
И вот тут-то случилось то, что Павлов уже подспудно мог ожидать. Раскрыв обложку, пролистал страницы. В руки скользнула бумажка, которую майор вначале принял за закладку.
— Ну, вот и послание нам, братец мой! — восторженно вскричал он, толкнув Костю в бок. Стоящие рядом милиционеры виновато отступили на шаг. Они проверяли кармашек, нашли книгу, но раскрыть ее не посчитали нужным. А может, просто не придали значения. Но легендарный майор столичного Угрозыска был не из таких. Сразу смекнув в чем дело, он уже вслух читал выпавшую из страниц записку:
«Еще недолго осталось, милицейская собака. Ты почти у цели!»
Костя потрясенно уставился на почерк. Майор еще только разглядывал корявые, но знакомо написанные буквы, а лейтенант уже выхватил книгу, тряся её страницами навесу. В руки выпал второй клочок бумажки. Цепенея от ужаса, Костя прочел:
«Жену и сына своего щенка-лейтенанта найдешь на старом кладбище конечной остановки 258-го автобуса. У шестой ограды справа от мусорных баков»
— На старом кладбище… — оседая на землю, оторопело повторил Костя. Ноги стали ватными, отчаянно захотелось потянуться к кобуре, выхватить пистолет, прижать дуло к виску. Собственно, он бы так и поступил, размозжив себе голову, если бы не рука майора. Подхватив безвольного помощника, Виктор Иванович мягко прошептал:
— Ну-ну, сынок. Ты это чего надумал? Живы они. Живы! Кладбище, еще не значит, что мертвы. Если написано «найдешь жену и сына» и не их трупы, то именно жену и сына. Живых и здоровых. Верно?
Костя тупо уставился на старшего начальника, совершенно выбитый из сил. Руки тряслись, в глазах помутнело. Хотелось выть от бешено накатившей ярости. Из-за гаража показалась Ирина с коляской в сопровождении милиционера. Увидев, в каком состоянии муж ее подруги, подкатила коляску, схватила за руку:
— Что? Что с Олей? Что с Витенькой?
Дочка ее, совсем крохотная, десяти месяцев, как и Костин сынишка, мирно спала. Похоже, быстрая езда убаюкала ее лучше любых колыбельных песен.
— Вот… — бедный отец пропавшего сынишки протянул безвольной рукой записку. Ирина прочитала, непонимающе обвела всех взглядом. Покачнулась на ногах, готовая упасть в обморок. За плечи поддержал милиционер.
Спустя минуту, когда шок миновал, Павлов быстро спросил:
— Вы в последнее время, гуляя, не замечали, что за вами следят? Может, кто-то незнакомый подходил, здоровался, заводил беседу?
— Н-нет… — пролепетала испуганная девушка. Слезы катились из глаз, руки вцепились в свою коляску красного цвета.
— Всегда сидели на лавочках у фонтана?
— Да. Если позволяла погода. О, господи! Оля! Витенька!
— Нам нужно срочно ехать по горячим следам к конечной того автобуса. Вспомните, пожалуйста. За последние дни к вам никто не подсаживался? Голубей покормить, или о погоде заговорить?
Ирина на секунду задумалась, вытирая платком глаза. Девушка, в общем-то, была не из истеричных, в панику не впала, но мысль о ребенке и подруге…
— Погодите, — всхлипнула она. — Мы часто с Олей останавливались у ларька со сладкой ватой. Баловали себя тайком, чтобы мужья не знали, — виновато покосилась на Костю. Тот все еще вертел в руках книгу, словно в ней были спрятаны все тайны Вселенной.
— И что?
Ирина нахмурила лоб, вспоминая:
— Вчера, перед тем, как разойтись по домам, мы проходили как раз мимо ларька. Когда Костя не встречал жену, я провожала их до выхода из парка. Витя закапризничал, и Оля раньше поспешила домой менять пеленки.
— Дальше.
— Проходя мимо ларька, мы поспешили к выходу.
— И?
— Вот тогда-то, от прилавка из очереди отделился какой-то молодой человек, галантно предложив уступить свое место.
— Дальше.
— Мамочкам с колясками без очереди, сказал он. Протиснулся вперед, что-то сказал продавщице, та дала ему две ваты.
— И?
— О… ма-ммочки! — осеклась Ирина. — Так это… это он, хотите сказать?
— Я еще ничего не могу сказать. Продолжайте, что было дальше?
— Он угостил нас ватой. Оля еще рассмеялась. Мол, какой чуткий молодой человек, прямо как ее Костя.
Лейтенант застонал от душевной боли.
— Дальше! — поторопил Павлов, попутно отдавая в рацию указания снять оцепление, открыть парк. Следы вели к конечной остановке автобуса — здесь им с Костей делать было уже нечего.
— И все. Мы поблагодарили юношу, предложили денег, он отказался. Заглянул в коляску Оли, сказал: какой прелестный малыш. Весь в папу?
— И ваша реакция?
— Оля засмеялась. Сказала — да, в папу. На этом мы разошлись. Она пошла с коляской в сторону своего квартала, я в сторону своего.
— А юноша? Совсем молодой был? Он не пошел следом за Ольгой?
— Я потеряла его из виду. Но Оля, по-моему, переходила дорогу с коляской одна. Как раз загорелся красный свет светофора. Гуляющих вчера в субботу было много, но Олю я видела.
— Одну?
— Да.
— Опишите незнакомца. И побыстрее, пожалуйста. Нас уже ждет на выезд машина.
— Молодой, лет двадцать, может чуть младше Кости.
— Глаза, волосы?
Пока Ирина описывала внешность галантного незнакомца, лейтенант Сарычев пришел в себя от шока. Несколько раз перечитал обе записки. Ему доложили, что коляску заберут на экспертизу. По парку прокатилась волна радости. Заголосили репродукторы:
«Дорогие отдыхающие и гости столицы. Добро пожаловать на веселые аттракционы! Здесь вас ждут увеселительные катания на паровозиках, колесо обозрения, русские лодочки, тир…»
Дальше Костя слушать не стал.
— Где машины?
— На выходе из парка, — доложил милиционер.
— Соберите два наряда, пусть разузнают, как быстрее доехать до конечной автобуса… — он глянул в записку. — До остановки двести пятьдесят восьмого маршрута. И пусть кто-нибудь наведет справки о старом кладбище.
— И оцепление туда, быстро! — добавил Павлов. Затем к девушке: — Спасибо, Ирина. Будем надеяться, по горячим следам отыщем Олю с Витей. Идите домой кормить малютку. Мы с вами свяжемся.
И поспешив за убегающим лейтенантом, отдал распоряжение остальным милиционерам следовать за ним.
Уже сидя в машине, майор лихорадочно размышлял, глядя на поникшего лейтенанта:
«Надо же! В Советском Союзе никто никогда слыхом не слыхивал ни о каких похищениях людей. Тем более с младенцем. Это не капиталистический запад. Советской милиции крайне редко поступали заявления о похищениях. В основном люди пропадали по бытовым банальным проблемам. К тому же, тут не требовали никакого выкупа. А то, что Ольгу с сынишкой похитили, Павлов уже не сомневался. Иначе, не было бы записок. Неужели, — думал Виктор Иванович, — этот изверг снова подключил какого-то своего помощника-адепта? Молодого, как тот насильник Иван, внебрачный сын его друга, капитана Орлова».
Кортеж милицейских машин мчался с мигалками и сиренами по улицам столицы. По рации передали кратчайший маршрут до конечной остановки автобуса.
Минуя красные светофоры, четыре машины оцепления, спустя время, с диким визгом покрышек замерли у остановки. Распахнулись дверцы. Милиционеры высыпали наружу. Одинокая бабушка выкатила глаза, крестясь от испуга. Пролаяла собака. Остановка была пуста, автобус только что отошел.
За площадкой просматривалось старое покосившееся кладбище.
— Вы куда, сыночки? — оторопело пошамкала губами старушка.
— Скажите, а кладбище это… сильно старое? Его часто посещают? Никого не видели тут вчера? — закидали вопросами милиционеры.
— Давно тут никого не хоронят, сыночки. Все хотят снести, да руки не доходят. Упокойных тут мало.
— И новых похорон давно не было?
— Ох, давно, сыночки. Давно. Я уж и забыла, когда последний раз видела тут кого-то.
— И вчера не видели?
— Заезжала какая-то машина в проходную. Но не катафалк. Тут, если и схоронены, так еще с прошлого века. Ни одной новой оградки.
Павлов и сам сквозь забор видел, что кладбище поросло травой, за ним никто не ухаживал. Сторожа, если и были, то давно не прикладывали руки. Кругом старые покосившиеся кресты, истлевшие со временем.
— А вы где живете?
— Да вон, в тех домах, — указала она рукой на сталинские застройки. — А что, касатики? Поди, бандитов ловите? Так токмо нема их туточки. Повывелись все.
— Машину не разглядели?
— Ой, нет, солдатики, не разглядела.
— А цвет? Хотя бы цвет?
— Кажись, синий. Вот как небо над головой. Слепая я стала.
Оставив одного сотрудника беседовать, Павлов устремился за Сарычевым. Тот уже перепрыгивал ограждения.
— Мусорные баки… — в исступлении приговаривал он про себя. — Шестой ряд от баков.
Десяток милиционеров рассыпались по территории, заглядывая в каждую проржавевшую оградку. На ветвях сидели вороны. Было тихо. По другую сторону высились здания сталинских застроек. Казалось, жизнь бурлящей столицы не достигала в этот укромный уголок своим бешеным темпом.
Костя первым оказался у баков со старым мусором. Фуражка слетела по пути, майор подхватил ее на ходу.
Уже предчувствуя страшное, молодой лейтенант двинулся вдоль рядов старых оградок.
Первый ряд…
Пятый…
Шестой!
И Костя, подобно ходячему пустому манекену, в оторопи застыл на месте. Подоспевший Виктор Иванович замер рядом с помощником.
То, что предстало их глазам, заставило обоих подавить громогласный крик ужаса.
Костя, теряя рассудок, дико и безудержно заорал:
— АА-А-АААА!!!
Вот тут-то и начался второй акт трагедии данной жуткой истории.
А именно…
***
Прямо под их ногами были выкопаны…
Две свежие могилы.
Одна большая, вторая совсем крохотная.
Оседая на землю, закатив в приступе безумия глаза, Костя Сарычев продолжал дико орать:
— АА-А… ХХР-РРР!!!
 Голос перешел в сдавленный булькающий хрип. Из груди вырывалось клокотание. Рыдания душили бедного отца и мужа. Виктор Иванович, потрясенный увиденным кошмаром, склонился над молодым помощником, не в силах остановить его душераздирающий крик. Подоспели медики, взятые с собой на случай оказания помощи. Костя уже хрипел. Бился в конвульсиях. Глаза безумно блуждали от одной могилки к другой. В один миг лейтенант Сарычев постарел на несколько лет.
Павлов, передав на руки медиков младшего друга, вскочил, бросился к свежим кучкам земли.
— Копать! — раздался его гневный крик. — Найти лопаты! Копать немедленно! Чем угодно, но копать. Быстро-оо!!!
Несколько сотрудников бросились к сторожке искать инструменты. На счастье, в багажниках машин всегда находились те или иные приспособления на случай обнаружения жертв. Нашлись две лопаты. Еще две — старые, проржавевшие — удалось отыскать у стен покосившейся хибары.
Закипела работа.
Земля поддавалась легко. Выкопанный грунт отбрасывался в сторону. Ожидая увидеть нечто чудовищное, Павлов приказал отвести лейтенанта подальше. Волочась на скошенных ногах, Костя безвольно повиновался. Два медика подхватили под руки, а сам Костя рыдал, теряя последние силы. Воля и разум покинула отважного сыщика. В каких передрягах он только не был, но потеря жены с грудным сынишкой обрушилась на него раздирающей душу катастрофой.
И, когда последние комья земли были выброшены наружу, Виктор Иванович Павлов, ожидая чего угодно, только не этого, вдруг с исступлением заорал:
— Пусто!
Наступил миг тишины.
— Пусто! Костя, сынок мой! Тут пусто! Могилы… — он захлебнулся от радости.—Могилы… они пустые!
Что происходило дальше, потрясенный лейтенант Сарычев едва помнил. Уже готовый наложить на себя руки вопреки всему своему мужеству, услышав крик своего начальника, он, как лунатик, покачиваясь, двинулся к источнику звука. В голове пульсировала одна только мысль: Оля, сынишка…
А когда подошел, тупо уставившись на пустые ямы, повалился с ног, скошенный сердечным ударом. Павлов подхватил, тут же принялся тормошить, закричав прямо в ухо:
— Слышишь меня, сынок? Могилы пустые. Здесь нет никого. И никогда не было!
Костя, едва не вырвав под себя, отрешенно блуждал взглядам по вырытым кучам земли.
Кто-то из милиционеров, отбросив лопату, извлек наружу небольшую коробку. Присыпанная подземным грунтом, она передалась по рукам майору. Обычная жестяная коробка из-под леденцов, которую можно было купить в магазине. Предмет был настолько неуместным в раскопанных ямах, что Павлов сразу раскрыл крышку.
А когда перевернул вверх дном, изнутри выпал очередной листок бумаги. Обхватив Костю за плечи, чтобы тот не вырывался броситься в ямы, Виктор Иванович прочел:
«Уныние — шестой грех Библейского писания. Пусть на твою голову и голову твоего щенка-лейтенанта падет эта страшная кара! Теперь вы будете в унынии, пока не найдете жену и сына Сарычева. Пусть этот грех свалится на вас с небес! Я его уже искупил. Теперь слово за вами, милицейские собаки!»
Ни подписи, ни пояснений. Почерк был тем же.
— Они живы, Костя! — потряс запиской майор. — Твои Оля с Витей живы!
Лейтенант уставился на клочок бумаги бессмысленным взглядом. Потом глаза его округлились, он жадно вырвал из рук, впился взглядом в неровный почерк.
— Пока не найдете жену и сына Сарычева… — прочитал он, повторяя написанное. — О, господи! Оленька… сынишка!
Костя вскочил на ноги. Воздел к небесам руки. Хлынул поток счастливых слез. Отважный лейтенант не стеснялся плакать от радости. Вокруг суетились милиционеры, устанавливая следы подошв и прочих улик. Павлов обнял друга, приговаривая:
— Самое страшное уже позади, мальчик мой. Теперь мы знаем, что они живы. И похитил их тот самый мерзавец-фанатик, возомнивший себя Искупителем грехов. Но, назло ему, мы не будем впадать в уныние, ведь верно?
— Я… я, т-товарищ майор… ох, как же я испугался, — впервые заговорил лейтенант, постепенно отходивший от шока. — Эт-ти могилки… они… я думал уже…
— Знаю, Костя, знаю. Не только ты испугался. Мне самому пора было в кардиологию от приступа сердца. Но теперь у нас есть записка.
Виктор Иванович осекся.
— Не бог весть, какая подсказка, но могилы пусты, а значит — будем искать!
В это время из-за соседних рядов покосившихся крестов послышались три выстрела:
БА-ААМ! БА-ААМ! БА-ААМ!
И следом уже в ответ из другого оружия:
БА-ААХ! БА-АХХ!
Первые три по звуку были не из пистолетов милиции. А вот ответные прозвучали из табельного оружия сотрудников оцепления. Павлов мигом вскочил.
БА-АММ! — еще один выстрел из незнакомого пистолета.
БА-ААХХ! БА-ААХХ! — ответили выстрелами из-за кустов.
Все ринулись на источник звуков. Впереди Костя, за ним Павлов, следом сотрудники, что копали могилки. По рациям прокатились позывные:
— Первый, первый — вызывает четвертый! Прием!
Майору кинули трансивер:
— Слушает вас Первый!
— Разрешите доложить, товарищ майор?
— Докладывай, Четвертый! Откуда выстрелы?
— Задержали подозреваемого. Сейчас ведем к вам.
Из-за оград старых могил, проросших бурьяном лет тридцать назад, из-за стены деревьев вышли три милиционера группы оцепления. В их цепких руках извивался в наручниках какой-то молодой человек, покрывая сотрудников отборным матом:
— Паскуды! Твари! Какого хрена меня связали?
Костя подскочил первым.
— Кто такой?
Тот лишь плюнул ему в лицо, захохотав диким смехом:
— Хр-ррр… тьфу-у! Собака паршивая!
Его безумные глаза, налитые кровью, источали ненависть.
Костя схватил за грудки, не обратив внимания на плевок:
— Это ты покупал сладкую вату моей Оле?
— Кому? — издевательски заржал незнакомец. — Той шлюхе с коляской?
Сарычев с развороту впечатал кулак в зубы хохотавшего. Его переломило пополам, сложило вдвое как книжку. Майор перехватил второй удар Кости.
— Пусть сначала ответит, зачем стрелял.
Безумный взгляд незнакомца обрел осмысленность. Брызжа кровью и выбитым зубом, прохрипел:
— Жаль я не закопал твою подстилку вместе с младенцем! Указаний не было. А так бы потешился напоследок!
Костя в остервенении занес кулак, но Павлов резко приказал сотрудникам:
— Оттащите этого мерзавца в сторону. Через секунду подойду.
Потом к тому офицеру, что вызывал по рации:
— Докладывайте!
— Приметили минут десять назад. Прочесывали кладбище. Лежал в кустах, наблюдал за вами в бинокль, как вы раскапывали ямы.
— Дальше!
— Притаился. Рядом лежал пистолет. Стали его окружать, он одного увидел, открыл огонь. Мы открыли ответным. В воздух.
— Ранил кого?
— Не успел. Палил без разбора, трое наших навалились, скрутили, надели наручники.
— Ясно. Если бы ранил, я отдал бы его на растерзание Косте. Где пистолет?
Милиционер протянул отобранное оружие.
— А теперь, что ты нам скажешь, мерзавец? — Павлов подступил вплотную к незнакомцу. Костя порывался размозжить тому череп, но Виктор Иванович вначале хотел допросить:
— Имя, фамилия? Как оказался на кладбище? Зачем следил, и откуда оружие?
Тот только плевался в ответ, рассыпая проклятия направо-налево:
— Ублюдки милицейские! Падаль поганая! Ничего не скажу.
— Еще как скажешь, сволочь! Что с Олей, что с сыном? — не унимался Костя. Его можно было понять — в первую очередь, где они, куда отвез их тот безумный фанатик-маньяк? Лейтенант не находил себе места, порываясь задушить незнакомца.
Тот продолжал молчать. И только когда майор Павлов пригрозил ему пожизненным заключением за преднамеренное нападение на органы милиции, злоумышленник, наконец, поник и сдался.
— Получишь на самую катушку, — пообещал майор. — До конца своих дней, лет до шестидесяти пяти — если выживешь в тюрьме — не увидишь неба над головой. Это в лучшем случае. А в худшем — свои же подельники по камере удавят. Или пустят по кругу.
Последние слова пробудили в злодее приступ страха.
— Да-да, — наседал угрожающе Павлов. — Не думай, что у нас в советских тюрьмах новичков не опускают до уровня «камерной девочки». Тем более, рожа у тебя смазливая, фигура женственная. Таких сразу…
— Хватит! — в запале выкрикнул тот. — Без тебя знаю, как опускают в тюрьмах.
— Вот и хорошо. Продолжаем? Итак… имя, фамилия?
— Степан Круглов.
— Год рождения?
— Пятьдесят пятый.
— Стало быть, двадцать пять лет?
— Тебе виднее, начальник.
— Место рождения?
— Поселок Тындинский. Тогда еще не город.
Павлов на миг опешил.
— Ты хочешь сказать, твое место рождения нынешняя столица БАМа — город Тында?
— Городом он стал пять лет назад, в семьдесят пятом. А до этого считался Тындинским поселком, с семнадцатого года.
— Хм-м… — взглянул на нетерпеливого лейтенанта майор. — Странное совпадение получается, Костя. Не находишь?
— Та Тында, с которой мы начинали охоту за их предводителем?
— Она самая. Твои рубцы шрамов от медведя егеря еще не зажили? Помнишь, как он на нас навалился?
Костя кивнул.
— Записывайте показания, — бросил Виктор Иванович в сторону сотрудников. Потом к преступнику: — Прежде всего, где жена лейтенанта и его сынишка?
Назвавший себя Степаном Кругловым примолк.
— Хочешь, повторю, что ждет тебя в камере с твоими подельниками?
— Ладно! — нехотя оборвал тот. — Ваша взяла. Та стерва с младенцем…
— Я ему рот поганый разворочу! — взвыл Костя в ярости.
— Подбирай слова, Круглов. Иначе мой лейтенант размажет тебя по земле. Так где жена с сыном?
— Здесь, недалеко.
— Адрес! — тут же заорал Костя, хватая преступника за грудь. — Адрес, быстро!
В руках лейтенанта, душившего шею тисками, злоумышленника швыряло направо-налево. Казалось, еще секунда, и Костя разорвет его на куски. Пришлось оттаскивать. Хрипя и кашляя, Круглов назвал адрес. Тотчас по рациям понеслись команды. В отдалении за оградой взвыли движки машин. Сарычев уже мчался мимо мусорных баков на выезд из кладбища. Майор поспешил за ним.
— Этого со мной на заднее сиденье, — приказал он на ходу, кивнув на Круглова. — Покажет дорогу.
Группа захвата была уже наготове. Минута делов, и первый «Уазик» с Костей рванул вперед. Следом стали разворачиваться остальные машины. Команда оцепления спешно запрыгнула в автобус.
— Кто охраняет Ольгу с сынишкой? — уже в салоне второй машины спросил Круглова майор. Наручники с преступника не сняли, он потер обеими руками вспухшую шею.
— Напарник? — грозно навис над ним Виктор Иванович.
— Да, — промямлил тот.
— Один?
— Один.
— Стало быть, вас уже трое? Вместе с твоим наставником?
— Нет. Двое. Нашего хозяина здесь нет.
— Хозяина? — усмехнулся Павлов. — Это так ты называешь своего начальника, главаря, фанатика-маньяка?
— Он Великий Магистр! Искупитель грехов! Новый Мессия! — закричал в исступлении Круглов. Теперь голос сумасшедшего принял прежние оттенки безумия. — Он искупляет ваши грехи! Очищает душу карой возмездия! Вам приготовлен ад!
Машины неслись по улицам, перекресткам, петляли в закоулках. Водителям дали ориентировку адреса по рациям из управления.
— Вы будете гореть в аду! — твердил заученно Круглов.
Павлов устало отмахнулся. Подобную чушь с маниакальным бредом он читал в листовках, найденных в портфеле соседа его тетушки. Там тоже были подобные воззвания религиозной секты «Семь огней». Типичная агитация умалишенных адептов.
— И где твой хозяин? Где главарь вашей шайки?
— Мы не шайка! Наше братство…
— Хватит! — рявкнул Павлов. — Ваше, как ты говоришь, братство, губит невинных людей, стариков, похищает младенцев!
— Мы искупляем грехи…
— Где твой Магистр? — рванул на себя преступника майор. — Где мне искать твоего вшивого Магистра?
На миг глаза Круглова приобрели краткий смысл. Заходясь в приступе смеха, тот процедил:
— Он уже далеко!
Павлов не успел переспросить. Заработала рация:
— Подъезжаем, товарищ майор. Первая машина на месте.
— Костя! — схватил микрофон Павлов. — Ни в коем случае не беги, сломя голову! Жди меня!
Вторая машина с Павловым через секунду тормознула рядом с первой. Сарычев уже распахивал дверцу, озирая двор исступленным взглядом. Павлов тут же рванул к нему.
— Стоп! — схватил за руку. — Стоп, говорю! Сначала окружим подъезд. Осмотримся. Если ты так вломишься напролом, преступник может с перепугу натворить что угодно. Слышишь меня, товарищ лейтенант? Я приказываю!
Только тут Сарычев, казалось, пробудился от кошмара. Требовательный тон начальника привел его в чувство.
— Услышал, что я сказал?
— Т-так… так точно.
— Давайте его сюда, — распорядился майор. Сотрудники толкнули Круглова к сыщикам.
— Показывай окна!
Двор был характерным для окраин столицы. Сталинские застройки, магазин, детская площадка, вдалеке школа. Но посреди двора высилась новое строение девятиэтажного дома. Павлов вспомнил слова старушки на остановке, что старое кладбище собирались сносить для новых застроек. Очевидно, эта девятиэтажка была построена здесь перед самой Олимпиадой-80. Она была в качестве «первой ласточки», за ней последуют другие, пока новый жилой массив не вытеснит старые четырехэтажки.
— Окна! — не унимался Сарычев. — Какой этаж?
— Третий.
— Подъезд?
— Первый. Квартира двенадцать.
— Последняя на площадке. Справа от лифта, — подсказал майор, отсчитывая окна по порядку от подъезда. — Двухкомнатная.
— Вон кухня, — обреченно указал рукой преступник. — А их самих мой напарник держит в зале.
— Он вооружен?
— Да.
— Таким же пистолетом? Вам хозяин их дал?
— Магистр! Наш Великий наставник учит нас…
Павлов не стал слушать религиозный бред свихнувшегося адепта. Распорядился в рацию:
— Группам рассредоточиться. Квартира двенадцать. Лифт не использовать. Оцепить площадку, ждать нас.
Десяток сотрудников скрытно пересекли двор, незаметно скользнули в подъезд. Воскресный день близился к концу, было время ужина. Многие жильцы сидели по домам у телевизоров. Лишь несколько мамаш следили за играющими детьми на качелях, да у магазина толпилась очередь. В остальном двор был почти пуст, подъехавших машин никто не заметил. Одинокий выпивший мужик воззрился на проникающую в подъезд группу захвата, но его тотчас оттеснили в сторону. Он так и застыл с бутылкой пива в руке, открыв рот.
— На месте! — тихо донеслось из рации.
Костя рванулся вперед, скрытно перебегая мимо построек, не сводя взгляд с окон третьего этажа. Теперь он был тем же опытным сотрудником милиции, взявшим себя в руки, учеником легендарного майора Павлова.
— Этого в машину, — распорядился Виктор Иванович, поспешив за лейтенантом. Круглова впихнули на заднее сиденье.
Вдвоем, оба сыщика пересекли двор, ворвались в подъезд. Пьяный жилец отпрянул, но бутылку не выпустил. Икнул от испуга, вытаращил глаза. К нему уже подоспел один из сотрудников, приложив палец к губам.
Костя рванул по ступеням вверх. Как назло заработал лифт: кто-то вызвал его с верхних этажей.
— Тихо! — осадил его прыткость майор.
Оказавшись у двери, оба замерли. Прислушались. Трое из группы захвата покачали головой, давая понять, что из-за дверей не доносилось ни звука. Костя надеялся услышать возню, или хотя бы плач сынишки, когда тот просыпался для кормления.
Тишина.
К глазку не подходили. Соседние квартиры по площадке были взяты под обзор. Сотрудники рассредоточились между пролетами, на ступенях, держа оружие наготове. Если второму преступнику были даны указания, просто держать жертвы взаперти, то это было на руку майору. А если тот будет бороться за свою жизнь, то может взять в заложники Ольгу с ребенком. Вот тогда придется туго.
— Чего мы медлим, товарищ майор? — глаза у Кости повлажнели, пистолет в побелевших пальцах вздрагивал от напряжения.
— Ты читал в руководствах о взятии заложников? — почти в самое ухо прошептал Павлов. — Не хотелось бы, чтобы этот сукин сын стал палить направо и налево, как тот Круглов на кладбище. Кто знает, каков он собой, этот второй безумец.
— Может открыть огонь, прикрывшись Олей?
— В первую очередь! Не сомневайся. Если Круглов стрелял в милиционеров, то и этот будет всаживать выстрелы в первого встречного.
— Тогда что?
— Взламывать дверь опасно. Тут хитрость нужна, братец мой.
Он кивком подозвал к себе сотрудника. Прошептал на ухо:
— Поднимитесь двумя этажами выше. Вызовите кого-нибудь из квартиры, лучше женщину. Объясните в двух словах, чтобы спустилась сюда, позвонила в дверь. Дальше мы сами.
Козырнув, милиционер тихо ретировался. Настали минуты ожидания. Костя мялся с ноги на ногу, теряя терпение.
Сверху клацнул замок. Послышались приглушенные голоса.
Минута…
Еще минута…
Лейтенант не находил себе места. Виктор Иванович прекрасно понимал младшего помощника. Там, за дверьми, его жена с грудным сынишкой. И неизвестно, что на уме у преступника.
— Помни! — прошептал Павлов. — Ни в коем случае не вламывайся первым. Наши ребята из группы захвата обучены этому. Сначала они, потом мы.
Бросил взгляд на командира группы — тот кивнул знак готовности. По бокам от двери стояли по двое бойцов. Глазок изнутри не давал злоумышленнику полного обзора: майор Павлов знал, что оттуда просматривается только узкий коридор площадки и часть дверей лифта. Лестница была вне доступности взгляда.
Наконец послышались спускавшиеся шаги. Женщину в домашнем халате встретил Павлов. Она была напугана, он мягко взял ее за руку.
— Майор Павлов, Уголовный розыск. Как вас зовут?
На вид женщине было лет тридцать. В бигуди. Очевидно, хлопотала по кухне, когда милиция позвонила в дверь.
— Наталья… — пролепетала она.
— Вот что, Наташенька, — по-отцовски заговорил майор. — Вам нужно позвонить в эту дверь. Сказать, что вы снизу, со второго этажа, и вас затапливают. Вода льется с этой квартиры. Здесь кто-то жил до этого?
— Нет. Она пустовала. Из двенадцатой квартиры жильцы Павел Сергеевич и Мария Степановна, пенсионеры, уехали погостить к сыну на Камчатку. Полгода уже. Ключи оставили на четвертом этаже Софье Даниловне. Квартира пустая. Там и сейчас никого нет.
— Ошибаетесь, Наташа. После отъезда ваших пенсионеров, во всяком случае, уже второй день в квартиру проникли злоумышленники. Там сейчас в заложниках молодая мама с десятимесячным сынишкой. Вот их папа и муж, — указал он на лейтенанта.
Женщина ахнула, прикрыв рот руками. Костя удрученно кивнул.
— А сколько их там, бандитов? — скорее, из любопытства, нежели от страха, спросила Наталья.
— Один. Не беспокойтесь, наши бойцы спецназа свою работу знают. Вам лишь нужно уговорить открыть дверь.
— Так он же бандит! Не откроет.
— А вы пригрозите ему, что он вас затапливает, и если не откроет, вы позвоните в милицию. Это его спугнет.
Дав последние указания, майор мягко подтолкнул женщину к двери. Шепнул:
— Он будет смотреть в глазок. Так что примите вид разгневанной соседки.
Спустя секунду, жилица дома звонила в дверь. Краткий миг замешательства прошел, когда она с участием глянула на Костю. Молодой лейтенант потряс ее своим видом, горем убитого отца.
— Откройте! Мария Степановна, Павел Сергеевич! Вы приехали?
Павлов чутко прислушался. За дверью послышалась едва различимая возня.
ПИ-ЛИММ… ПИ-ЛИИИММ… — музыканил звонок.
— Вы нас затапливаете, Мария Степановна! Это Вера со второго этажа. Мы под вами. Вода заливает кухню.
Похоже, соседка вошла в роль, с удовлетворением отметил Павлов.
— Мне вызвать пожарных?
За дверью что-то щелкнуло. Тихий приглушенный голос ответил:
— Что вам нужно?
Вся группа захвата напряглась для рывка.
— Вы нас затапливаете! Вода течет…
— Никакой воды нет!
— Ой… — притворилась Наталья. — А вы не Павел Сергеевич. У него не такой голос.
— Я его племянник. Позавчера приехал.
— Так откройте дверь.
— Зачем?
— Я посмотрю в ванной, течет вода или нет.
— Не течет. Ванная пустая.
— И что мне делать? Вы нас заливаете.
За дверью притихли. В этот момент преступник разглядывал соседку в глазок. Надо отметить, женщина вела себя безукоризненно, полностью воплотившись в роль.
— Я вызову пожарных!
Потом, вспомнив о молодой мамочке с ребенком, решительно добавила:
— И милицию!
На миг зависла тишина. Все наготове ждали реакции.
Скрипнула цепочка, щелкнул замок.
— Ладно, входите… — приоткрылась узкая щель.
И тут…
Завертелось! Понеслось! Навалилось! Полетело вскачь!
***
 …Время для Кости перестало существовать.
Все происходило как в тумане.
Отбросив назад женщину, два оперативника с силой всадили ногами по двери. Поддавшись удару, та едва не слетела с петель, впечатав злодея в стену. Тот держал пистолет наготове и, падая, разрядил два выстрела:
БА-ААММ! БА-ААММ!
Срикошетив о косяк двери, пули просвистели над головами захватчиков. Оба бойца упали, откатились по бокам. Следом за ними в проем двери уже врывался Костя. Перед собой он видел только ноги преступника. Словно в приступе безумия, тот продолжал отщелкивать с грохотом патроны: БА-ААММ! БА-ААММ!
Костя пригнулся, сгруппировался, перекатился вправо, укрывшись за косяком.
— А-а-аа, сволочи! — заорал незнакомец. — Затопил, значит? Вода потекла? Получайте, твари!
БА-ААММ!
Дальше все неслось для Кости как в ускоренной киносъемке.
Вот два спецназовца, извиваясь, по-пластунски вползли в коридор. Следом из двери возникло дуло автомата:
ТР-РРР-А-АААА…
Короткая очередь выбила куски штукатурки. Еще два бойца, под защитой огня, ввалились в коридор. Преступник спешно перезаряжал пистолет. До комнаты теперь ему было не добраться, весь сектор простреливался огнем. Выстрелы следовали один за другим:
БА-ААХ! БА-ААХ! БА-ААХ!
Воняло гарью. Крики бойцов и ругань изувера слились в один сплошной нескончаемый поток:
— Лежать! Руки перед собой! Бросить оружие!
— Получайте, су-уки-и!
И тут, среди всего грохота и суматохи, Костя услышал плачь разбуженного ребенка. А потом всхлип жены. Этого хватило, чтобы лейтенант Сарычев на миг потерял рассудок.
— О, господи! — вырвалось из груди диким криком. — Оленька!
Остервенело бросившись на ноги преступника, он одним махом всадил в коленную чашечку два заряда: БА-ААХ! БА-ААХ!
Раздался противный треск, словно порвали парусину. Коленный сустав преступника разлетелся вдребезги. Ошметки кровавых костей и сухожилий залепили все стены, разбрызгавшись вокруг. Хлынула кровь.
Истошный рев раненого огласил место боя:
— О-оо… взжы-ыы!!!
К поверженному уже метнулись остальные бойцы захвата.
Не помня себя, не разбирая дороги, лейтенант бросился в комнату. Ворвался. Упал на колени, подхватил бесчувственную жену. Та уже падала в обморок, прижимая к груди проснувшееся от грохота дитя.
— Оленька! Витечка! — стал осыпать поцелуями Костя. — Живы! Ох… Жи-ивы-ы! И напугали же вы меня!
Прекрасные милые и чудные глаза супруги затрепетали, открылись. Ольга прижала к дрожащим рукам Кости ребенка. Тот агукнул, пуская забавный пузырь.
Дальше...
А что, собственно, дальше?
Потом была только лирика, безмерное счастье и восторги любви.
Для девушки и сына ужас заточения был закончен. Отделавшись шоком, они остались целы, невредимы, без ущерба для жизни. Костя заботливо накинул одеяло на плечи супруги, проводив в «скорую помощь». Уже доставили подругу Оли, и обеих молодых мамочек с детьми отправили в квартиру подруги. Там они будут дожидаться счастливого отца семейства. Павлов провожал их, махая рукой.
— А этого куда? — спросил майора командир группы, указывая на преступника. Тот извивался в руках санитаров, сыпал проклятиями, орал от нестерпимой боли. Разнесенная двумя выстрелами коленка, перестала существовать в качестве анатомии: теперь это был сплошной комок размолотого фарша.
— В отдельную палату, — распорядился Виктор Иванович. — Приставить охрану. Пусть медики окажут первую помощь — нам с ним еще предстоит побеседовать.
Поблагодарив Наташу в бигуди, которая проявила неслыханное мужество, майор оставил пустую квартиру на попечительство соседей. Обняв Костю за плечи, окинул его отеческим взглядом. Тот сразу помолодел на несколько лет.
— Молодец, сынок! Все сделал как нужно. Единственное, — шутливо укорил он, —  в коленку надо было стрелять один раз, а не два.
— Так, машинально вырвалось, товарищ майор, — отмахнулся ученик легендарного сыщика. — А вдруг бы он засадил пару выстрелов в наших бойцов?
— Главное, твой сынишка с Олей целы. Смотрю, ты, прям, сверкаешь от счастья!
— Еще бы! Этот гад мог прикрываться ими, но я успел.
Потом, подумав, добавил:
— Двоих адептов обезвредили. Но главаря-то по-прежнему нет. Как в воду канул. Упустили.
Павлов невесело усмехнулся:
— Думаю, если Круглову и этому второму мерзавцу устроить очную ставку, они быстро расколются. Ни один, так другой, непременно выдадут логово их чертового Магистра — чтоб гореть ему в аду, собаке!
— Тогда что? Едем на ковер к полковнику, товарищ майор?
— Придется, — устало вздохнул тот. — Но, прихватим с собой этого Круглова. Вдовин быстро вывернет его наружу.
И, оставив место происшествия наряду милиции, оба сыщика отправились в Управление.
Дело о пропаже Ольги с сынишкой было завершено.
Шестой гнев «Уныние», как предполагал так называемый Великий Магистр, можно было считать закрытым.
Если бы не одно «но»…
…Этот изувер так и не был найден. Предстоял долгий разговор с начальником отдела.
***
…Когда в кабинет полковника ввели первого подсудимого, Вдовин сразу приступил к допросу. Круглов был напуган до неузнаваемости. От бывшего щеголя не осталось и следа. Сидя в машине под надзором водителя, он слышал выстрелы в подъезде, видел всполошившихся соседей, высыпавших во двор. Потом вынесли на носилках изрыгающего проклятия напарника с размозженной ногой. Тогда-то Круглов и понял, что их Великий Магистр, наставник, учитель, попросту бросил их на произвол судьбы.
— Я готов давать показания, — с перепугу заявил он майору, когда тот после операции захвата устало плюхнулся в машину.
И вот они в кабинете полковника Вдовина.
— Полагаю, ты теперь скажешь нам, где обитает твой главарь секты? — грозно навис над ним начальник отдела.
— Скажу! Всё скажу, товарищ милиционер! Он нас бросил. Теперь я сознаю свою вину…
Полковник оборвал на полуслове:
— Вину оставишь прокурору. А нам говори по существу. Где логово твоего наставника?
— В Тынде!
Повисла немая пауза. За окном прогудел трамвай. В окно залетела муха. По радио передавали отчет Олимпиады-80. Все трое уставились на преступника недоуменным взглядом. Костя даже присвистнул.
— В той самой Тынде на БАМе, откуда и ты родом? — уточнил майор Павлов.
— Так точно, — подобострастно, по-военному, отчеканил Круглов.
Виктор Иванович обвел коллег взглядом:
— Выходит, логово его все-таки в Тынде? Откуда мы, собственно, и начали за ним охоту?
— На стройке БАМа, — вставил Костя. — Помните, того егеря с медведем? — почесал он машинально ногу со шрамом от когтей монстра. — Ох, и побросало же нас по стране — от Тынды к Томску, к Ленинграду, Ангарску…
— Откуда начали, туда и возвращаться, — печально констатировал майор. — Говори адрес, гражданин Круглов. Возможно, это уменьшит твой срок заключения.
Поникший перепуганный злоумышленник колебался буквально секунду. Потом с надеждой предложил, чтобы не попасть на скамью подсудимых:
— Я могу вас сопровождать. Покажу на месте.
— Э-э, нет, братец-кролик! — усмехнулся Павлов. — Мы там уже бывали. Сориентируемся и без тебя. А тебе прямая дорога в камеру.
Полностью уничтоженный, морально подавленный Круглов назвал адрес. Когда уводили, спросил с обреченностью:
— А что с моим напарником?
— Вам обоим светит долгий срок. Тебе за могилы и сопротивление органам, ему за похищение. Но тебе меньше — ты помог следствию.
С этими словами преступника увели.
Когда остались втроем, Павлов что-то прикинул в уме. Потом поделился:
— Я понял, почему злодея, совершившего кары возмездия, так трудно припереть к стенке. Он чрезвычайно подготовлен. Его тайные планы и методы безупречны. Целая ветвь его последователей с поклонниками раскидана по всей стране. Приспособился как микроб к антибиотикам.
Вдовин лукаво глянул на младших сослуживцев. Павлов понял его озорной взгляд:
— Так что? Нам в Тынду?
— В Тынду, — подтвердил тот, щурясь от смеха.
Потом уже серьезно:
— Пусть лейтенант заскочит, навестит сынишку с женой. Успокоит, переночует, и по горячим следам завтра с утра двинете на самолет. Необходимо уже поставить точку с этим чертовым ублюдком. Адрес у вас есть. Возьмете в помощь местные органы — вы уже с ними знакомы.
— Да уж… — невесело усмехнулся майор. — Знакомы. Надо же! Кто бы мог подумать, что логово этого маниакального фанатика будет располагаться там, на БАМе, откуда мы начинали за ним охоту.
— Все вернулось на круги своя, — многозначительно заметил полковник. — Откуда начинали, туда и вернулись. В науке это называют «цикличностью». Полагаю, грех Уныния, шестой по счету, нам можно списать в расход. Остался седьмой, последний. Найдите этого безумца. Найдите, арестуйте, пока не появились новые жертвы его ритуальных преклонений. Больное воображение воспаленного мозга этого урода может наделать еще кучу бед.
С этими словами полковник отпустил сослуживцев.
Виктор Иванович не стал задерживать младшего друга. Костя помчался на всех парах к своей любимой семье. Павлов проводил его отеческим взглядом. Хорошо, что так все закончилось.
Теперь предстояло поймать главного злодея.
…Грех номер семь «Гордыня» вступил в последнюю фазу своего существования.

********