Ещё раз про ужасы и собаку

"Фландрийский зверь в Черноземье"



     Помню тот момент, когда ужас проник в моё сердце…

------------
     Нечто темное подбиралось ко мне - сложно было рассмотреть в вечернем непроницаемом сумраке что это было за существо. Оно умело прикрывалось теменью. Я подумал, что это наша собака, с которой я познакомился буквально этим утром. Это звероподобное темное пятно в ночи соответствовало габаритам нашего пса. Но, я никак не мог его рассмотреть. Ночь в Чернозёмном крае такая же чёрная и вязкая, как почва. Освещение было скудным: электрическая лампочка еле пробивалась через стекло плафона, похожего на банку из-под солёных огурцов. Она висела у меня за левым плечом на дальнем углу дома - далековато. Я же стоял около входа во времянку, которая располагалась параллельно дому, двери дома и времянки смотрели друг в друга и светили электрическим светом встречными потоками, усугубляя тьму вокруг. За спиной - сени дома, небольшой тамбур-пристройка к дому, где была расположена газовая плита и сейчас на ней готовили еду – жарили картошку, что-то ещё варили. Спереди помещение времянки, где расположен обеденный стол. Его то как раз и накрывали, готовясь к позднему застолью. Ночь плотно уже укутала всю деревню с головой.
------------

     Полкан, по-моему, не был породистым псом. Однако сильно смахивал на Московскую сторожевую. Точнее, я не обладаю достаточными познаниями, чтобы каким-то образом грамотно описать его внешние особенности. По мне, дворняга и дворняга, только большой. Белый с черными пятнами на морде и на туловище. Бабушка называла его «большелапым». Говорила, что, когда дед притащил его откуда-то, он был похож на бело-черный шарик, который перекатывался по полу шмякая несоразмерно широкими лапами. Вот этот шарик и превратился в собаку, ростом примерно сантиметров 70 в холке.
     Но, это не главное. Главное было то, что безоговорочно слушался он только деда. Любые попытки воздействия он всегда пресекал грозным рыком, приближаться к нему решались не многие. Даже бабушка, чтобы покормить или отвязать, подходила к нему порой с опаской. А уж если люди были совсем незнакомыми, то он начинал громко лаять. И надо сказать, голос у него был очень сильный. Его «гав» и неповторимый тембр безошибочно узнавала вся округа, далеко за пределами нашего «хуторка». Деревенские тихие ночи среди полей носили лай собак на многие километры. И все вокруг были уверены, что гавканьем этот пёс не обойдется. Он охотно это демонстрировал, бросаясь в сторону проходящих по дороге вдоль двора напуганных граждан, громко гремя тяжелой цепью. Цепь в итоге, пришлось прикрепить к стене дома, так как его будка, к которой цепь крепилась изначально, сколоченная из толстых досок и неподъемная по весу – не выдерживала и съезжала с фундамента или вообще заваливалась на бок.
     И поскольку, самовыгул в тех местах был нормальной и обыденной практикой, соседи и жители близлежащих деревень обходили наш дом после захода солнца исключительно по дну глубокого оврага. Хотя накатанная дорога шла по верху сквозь все дворы, выстроенные в линию. Собственно, вдоль этого «оврага» и протянулся небольшой хутор из дюжины дворов. Окраина деревни, от которой он был отделен широким логом и прудом. Почти посередине этого «отшиба» жили мои дедушка и бабушка по отцовской линии. Эта часть деревни расположена как бы между двумя остриями трезубца, образованными глубокими логами, по центральной линии которого протекает река (пока еще ручеёк – исток), берущая свое начало у острия центрального зубца. И к этой реке примыкают два ручья, вытекающие из соседних зубцов. А сама деревня была вытянута вдоль рукояти этого трезубца.
     По началу я так же был «обласкан рыком». Мне было четыре года. Родители впервые привезли меня в деревню. Было самое начало лета. Мама с раннего утра водила меня за руку по двору и всё показывала. Я слышал лай собаки и знал, что она где то есть. Мне сообщили даже, что его зовут Полкан и что он большой и страшный. Но я все никак не мог его увидеть.

- Мама, а где тут Полкан живет?

- Вон там, за углом от входа в дом.

- А ты мне его покажешь?

- Я боюсь его.

- Бабушка сказала, что он на цепи привязан.

- Все равно страшно, а вдруг набросится! Ты один к нему не подходи, а то он тебя съест!

- А разве собаки едят людей?

- Обычно не едят. Но, укусить могут сильно. А тут скорой помощи поблизости нет.

- Пойдем все-таки поглядим! Мама, пожалуйста.

- Ну, пойдем попробуем.

     Мы обошли угол сеней, держась за руки. У дальнего края торцевой стены, выходящей на огород, стоял деревянный домик, высотой мне по грудь, кубической формы, с плоской односкатной крышей и просторным дверным проемом без створки. В этом проеме сидело белое мохнатое существо. Оно занимало все пространство, которое только можно было рассмотреть. А сверху, из-под притолоки торчал черный нос на мощной, белой с пятнами морде. Нос нюхал.
     Потом «нос» не очень громко, но недоброжелательно, утробно заурчал. Бело-черная громадина, звонко гремя цепью о доски будки, выкатилась сквозь проем, будто надулась как воздушный шар, и уверенно направилась на нас с мамой. Мы немедленно скрылись за углом пристройки. Вдогонку нам прилетело громоподобное «ррр-гав!». Я заплакал. Мама пыталась успокоить меня. Присела передо мной на корточки. Подошла бабушка:

- Ты чего плачешь?

- На нас Полкан гавкнул. – Сказала мама.

- Вы очумели что ли, без деда к нему соваться? – Сказала бабушка маме. Потом обратилась ко мне – Не плачь. – Она погладила меня по голове. Я вжался в маму, бабушку я видел в этом году первый раз и ещё не привык к её прикосновениям. Я её не боялся, но остерегался. – Сейчас я деда позову, он покажет собаку. - Она распрямилась – Дед! Дед, иди сюда!

- Ну, что такое случилось? – Подошел дед, он был чем-то занят с отцом.

- Полкан невестку нашу не подпускает. Внук вон испугался совсем.

- Ух, ё-маё. Внучок! Ты не плачь, сейчас всё устроим… погоди.

     Дед осмотрелся по сторонам, достал из травы большую широкую консервную банку, она показалась мне целым тазом. Она была гораздо больше суповой тарелки - в таких продавали селёдку. Пучком травы вычистил ее и вручил мне в руки.

- Держишь? Донесешь её с водичкой? Полкан пить хочет. Жарко ему.

- Да он уронит… - Проговорила мама.

     Я молчал, я не знал донесу или нет. Но, число тарелок, которые я таким образом опрокинул дома на пол лежало далеко за моими познаниями в арифметике. Точнее, я ронял все тарелки, которые попадали мне в руки. Просто, проклятье какое-то! Я поднял глаза, слёз на них уже не было, но растерянность на лице, наверное, была. Дед всё понял, сходил в сени, зачерпнул пол кружки колодезной воды из ведра, стоящего на скамье, и вылил в банку.

- Ну, пойдём. Не бойся. Уронишь – еще нальём, не страшно. – Мы потихоньку отправились опять за угол. Теперь впереди шел дед. Потом мелкими шагами, стараясь не дышать, я нес плескающуюся в разные стороны прозрачной водой  миску. Сзади из-за угла за нами следили мама и бабушка. – Постой тут, – сказал дед.

     Я не видел, как Полкан вышел из будки, так как я смотрел на воду в банке и слышал только страшный лязг цепи. Я вздрогнул, уравновесил, чуть не упавшую банку в руках, только потом я поднял голову. Недавно напугавший меня огромный пёс, лизал деду руки, поскуливал, радостно терся о его колени и вставал на задние лапы опираясь передними в деда. А потом…
     Дед потрепал его за уши и сдернул через голову его ошейник. За углом запричитала мама. Бабушка рявкнула:

- Ты офонарел что ли, дед?

- Спокойно, бабы! – Отозвался дед. – Вот, Полкаш, смотри. – Он руками повернул голову собаки ко мне. – Это мой внучок. Он СВОЙ. Ты понял меня? – Дед повернул морду собаки к своему лицу. – Он свой. Не рычи.

     Полкан тихонько коротко заскулил и облизнулся, но до дедова носа языком не дотянулся. Дед отпустил его и тот нехотя помахивая хвостом направился ко мне. Я не знаком был тогда с собаками, у меня не было страха к ним, и я не знал, как себя надо вести. Полкана я опасался. Было волнительно, но паники не было. Я замер. Полкан тоже замер напротив меня, нюхая воздух. Потом он открыл пасть и громко задышал ртом, болтая немного высунутым кончиком языка. Хвост его ненавязчиво закачался в стороны. За углом дома послышались стоны.
     Потом пёс шагнул в мою сторону и опустил морду в банку, громко, по медвежьи втянул воздух и начал лакать огромным тяжелым языком воду. Я не удержал банку… Она покатилась и загремела у моих ног. За углом дома раздался двойной предобморочный вздох.
     Полкан торопливо отсеменил к деду и виновато прижался к его коленкам. Дед напялил обратно на его морду ошейник и потрепал за ухом. Мама и бабушка выскочили из-за угла и увели меня. Я даже не успел испугаться. Потом долго убеждали, чтоб я «один даже не смел ходить в ту сторону». Бабушка выговаривала деду. Видимо, он с моим папой не только занимался хозяйственными делами, а они успели «тяпнуть» втихаря. Но, всё это я быстро забыл – это было уже не интересно, я не собирался слушаться… У меня появился новый друг – собака. Мне надо было с ним серьёзно пообщаться… Я выжидал момент.
     Взрослые, ожидаемо, суетились по двору. Они постоянно спотыкались об меня, но это больше раздражало их, нежели меня. Со старшим братом долго играть тоже не получалось, шататься за мной ему было не интересно и быстро надоело. Он, пользуясь моментом, смахнул играть в свои, "более взрослые" игры. Я же занимался изучением всего вокруг, мечась по двору то туда, то сюда. Я, городской мальчик, первый раз был в деревне, я впервые лазил по двору без маминого сопровождения – ей тоже было некогда, она наблюдала "в пол глаза". Мне же было интересно всё на свете.
     В какой-то момент, я понял, что до меня дела нет никому, а мне до моего нового друга дело есть. Дело важное. Срочное. Я нашёл большую кружку, зачерпнул как смог воды и, стараясь не расплескать, отправился к Полкану. Подойдя ближе, я дождался, пока цепь «отпоёт свою песню». Пёс вышел из будки. Он сначала встал в напряженную стойку, тем не менее, не рычал. Я заговорил с ним:

- Я принёс тебе попить. Ты меня не ешь.

     Полкан облизнулся, размяк, махнул раз хвостом и приземлил свой зад на землю, подняв небольшое облачко пыли. Продолжал с интересом наблюдать за моими действиями.
 
- Тебе жарко. Я сейчас… - Я растерянно заоглядывался. Давешней банки не было видно. – Куда же тебе воду лить?

     Пёс коротко махнул мордой, как будто бы отмахивался от мошки. Я посмотрел внимательнее. В траве, около будки серебрилась большая алюминиевая тарелка. Я её взял.
     Собака встала на лапы. Я тоже немного напрягся. Подвинул тарелку свободной рукой и немного не попадая в нее налил воду из кружки. Полкан недоверчиво подошел, наклонился, но пить не стал.

- Ну чего ты? Водичка свежая. Папа только что с колодца принёс. Попей. – Я начал гладить его по голове между ушами, вспоминая как папа нёс два больших ведра издалека. Он сначала вырастал с каждым шагом из-под склона бугра и потом шагал через дорогу, через весь двор. Вёдра покачивались в такт шагам и редко роняли от всплесков звенящие капли свежей воды на землю.

     Тогда пёс начал с шумом лакать воду, больше расплёскивая вокруг. Я продолжал его гладить.

***
     Полкан сидел напротив меня, я же сидел на корточках. Пёс оказался почти на пол головы выше меня в таком положении. Мы уже обо всём поговорили с ним. Я гладил его по морде и по ушам. Он радостно дышал пастью, дергая языком. Изредка облизывал мне руки и периодически старался лизнуть меня широким языком в лицо. Было щекотно от мокрой прохлады языка, но мне это не совсем нравилось. Лучше уж руки. 
     «Какие же у него мощные зубы» – подумал я. Никогда еще не видел большую собаку так близко. Во дворе я наблюдал только соседкину собачку породы чихуахуа. «Это он ими должен был меня есть? Если мы не подружился бы? Ого!» - размышлял я.

- Дай-ка я посмотрю. – Я взял пса аккуратно за нос, приподнял морду как капот машины при осмотре неровно работающего внутри двигателя и начал пальцем водить по зубам. Трогал подушечками пальцев острия клыков. – А они у тебя что? По всему рту такие? – Спрашивал я у собаки, с крайне заинтересованным видом. Полкан не сопротивлялся. Свесил язык на бок и спокойно терпел осмотр пасти, часто дыша и грея мои руки жарким дыханием. Но тут…

- Идите посмотрите! Он тут! Я его нашла! – Бабушка звала маму.

     Мы с Полканом обернулись. На нас смотрела бабушка. Почему-то сейчас я испугался её. Даже чуточку больше, чем Полкана во время первого знакомства. К ней со спины подошла мама и округлила глаза. Мама была просто в шоке. Я понял, что «за мной пришли».

- Дед! Дед! Ну ка иди сюда! Быстрее!

***
     Оказывается, меня уже давно искали, потеряв из виду. Бабушка сама опешила, когда увидела картину «стоматологического обследования». Мама вообще чуть не поседела, учитывая недавнее не очень радостное знакомство с этим псом. Да, и вообще, она собак боялась всегда. Дед же, как обычно, выдал порцию шуток в стиле: «ничего же не случилось, а внучок наш молодец». Наверное, он даже был доволен в душе, но получил от бабушки порцию аргументированных возражений, и предпочел дальше не рассуждать на эту тему. Влетело ему, в общем.
     Но на этом история еще не закончилась. Меня уложили спать на дневной сон. А потом за делами и заботами пришел вечер. Вроде даже дождик прошёл, размесив под ногами жирную слякоть чернозёма. На закате сходили с мамой и братом – встретили корову Зорьку, которую пригнали вместе с колхозным стадом. Бабушка её подоила и через марлю процедила молоко, разлила по банкам. Стали готовить долгожданный торжественный ужин в честь приезда «городских». То есть мамы с папой и меня с братом. Солнышко уже давно попрощалось до утра и сумерки уже начали чернеть. Зажглись лампочки…

***
     Что-то чёрное и большое, прикрываясь темнотой перебежками передвигалось среди кустов смородины и травы, между вишен и слив садика, отделявшего постройки от обширного огорода, за которым начинались бескрайние, поделенные логами и осиново-ивовыми межами на огромные прямоугольники колхозные поля. Оно явно пришло из-за огородов. Я слышал негромкие шаги его лап. Я стоял и наблюдал за его движениями в темноте, но никак не мог разобрать силуэт. Образов в голове четырехлетнего мальчишки не хватало, что бы узнать, что это за зверь.
     Сливавшееся с прохладной кисельной вязкостью ночного воздуха чёрное пятно, мягко ступая лапами, переместилось за самый тёмный, заросший лопухами, дальний от меня угол времянки. Из окна на землю падал луч электрического света. Окно располагалось в торце времянки, как раз над столом, который сейчас усердно накрывали внутри. Темный сгусток ночи посмотрел на меня. Его глаза светились в темноте яркими, но холодными оранжевыми огнями. Я по-прежнему никак не мог настроить своё зрение и осознать его форму. «Собака или нет? Вроде как кошка.». Я видел, как у кошек горят глаза в темноте до этого. «Нет, для кошки великовата. Скорее-всего собака. Наверное, Полкан отцепился как-то и бродит теперь в темноте. Вон какой большой. Смотрит так высоко от земли.» - размышлял я.

- Полкан, это ты? Ты как сюда пробежал? По огороду что ли? Спокойным голосом сказал я и сделал несколько шагов навстречу. Руку протягивать всё-таки побоялся.
     Существо, светя глазами двинулось в мою сторону, но не дойдя до границы света из окна и ночной мглы, попятилось обратно. Глаза зависли на уровне моего пупка, как мне показалось, и неподвижно и не моргая смотрели на меня. А я на них. Глаза стали «отплывать» немного в бок. Вроде моргнули. Вдруг, я опомнился.

- Мама! Мне кажется, Полкан отвязался! – Покричал я маме, которая занималась ужином. Она поставила тарелку на стол и отправилась в мою сторону. Количество моих приключений с собакой на этот день превзошло все возможные границы терпения.

     Темное животное прекратило сверлить меня горящим взглядом, отвернулось и спешно стало перемещаться обратно в сторону огорода. Так же стараясь держаться в тени. Я уже хорошо привык к темноте и четко наблюдал что «это нечто» шурша по траве, переходит на стремительный бег.

- Где он? – Подошла мама.

- Он в огород побежал. Вон, вдоль малинника бежит. – Я видел хорошо бегущее «что-то» по меже между нашим и соседским огородами, вдоль кустов малины.

- Ничего не вижу… Может кошка?

- Нет. Он смотрел на меня глазами вот на этой высоте. – Я показал ладонью уровень чуть ниже пояска от штанов. – Это Полкан, он отвязался просто.

- Мама, ты что Полкана уже отпустила? Надо было ему поесть дать. - Обратился громко мой папа, проходивший мимо с какими-то вещами, к бабушке. -Он теперь будет между ногами путаться. Сынка вот опять напугал.

- Я ещё его не отвязывала. – Отозвалась бабушка откуда-то издалека.

- Да, там он у себя. – Сказал, вышедший из темноты на свет дед. – Я только оттуда иду.

- А кто же там тогда ходил и на меня смотрел? – Прошептал я дрожащим голосом. Горящие глаза ясно всплыли в памяти и их окружало что-то тёмное, жуткое. И тут я все понял. Потусторонний ужас накрыл меня с головой. Сердце забилось часто-часто. Глаза защипало и слёзы потоками пролились на щёки. Я заревел в голос…

***
     Маме пришлось приложить много усилий, чтобы успокоить меня. Пока все кружились вокруг меня, и уговаривали, что все мне привиделось. И «собак в округе таких нет», и вообще «это всё детские фантазии», и тому подобное. Дед, не разглагольствуя, прошел к Полкану и снял с него ошейник, что-то коротко сказал ему. Пёс пронёсся мимо нас всех как тайфун, громко зловеще рыча, шурша листвой, топая по влажной земле, в ту сторону, в которую до этого убежала чёрная тень. Он стал преследовать неизвестное существо, бежал через огород огромными прыжками и скоро скрылся в темноте.
     Мама отвела меня в дом, ей удалось уложить меня только вместе с собой. А я долго еще хныкал и не мог уснуть.
     На следующий день, проснувшись, я вспомнил вчерашнюю жуть и поинтересовался: «Полкан вернулся?». Почему-то я волновался за него. Мне ответили: «Да. С рассветом уже был здесь». Я обрадовался и хотел пойти к нему. Но, к собаке меня уже не пустили.

P.S. Лишь через несколько дней я заметил то, чего не было раньше - одно ухо у пса было разорвано ближе к кончику на две части, а по краям раны запеклась кровь.