По дороге к Победе

А мы прошли по этой жизни просто,
В подкованных пудовых сапогах.
С.Орлов
    
Нашла по интернету воспоминания участника Великой Отечественной войны, уроженца Башкирской республики, Киселёва Евгения. Спасибо его дочери, Людмиле, которая в своё время записала слова отца и позже опубликовала. Из 103-х рассказов предлагаю читателям нашей газеты ознакомиться с двумя.

НА   ФРОНТ
Нас направили на Калининский фронт. Снова погрузка в эшелоны людей и лошадей. Эшелоны двигаются к Андреаполю.  Первый эшелон нашей дивизии встретила в Андреаполе немецкая авиация. Бомбили. Несколько вагонов поражены осколками. Взрывной волной на несколько метров выкинуло из вагона мальчишку, воспитанника подразделения. Отделался сравнительно легко, ушибами.
Наш эшелон подходил к Андреаполю, где бушевали немецкие авиаторы, но на подходе, на разъезде, наш поезд тряхнуло. В заднем вагоне, где была кухня, особенно почувствовали этот удар. Мы по команде высыпали из вагонов, добежали до небольшого леса, пережидали там, пока железнодорожники устраняли неполадки, а в это время немецкие самолёты улетели. Мы стали выгружаться, не доезжая до Андреаполя, прямо в поле, пошли в лес по месту зимнего боя.
Я натолкнулся на труп молодого здорового немецкого кавалериста. Его скосило прямо с конём так, что хоть картину пиши. Молодой, здоровый, стройный,  с высоко поднятой правой рукой, в которой, по-видимому, была сабля, под ним рослый красивый конь, так и уложило их с конём, как картину. Видать, срезало их на скаку сразу, и коня, и всадника. Головного убора на нём нет, а только подшлемник, из подшлемника видны завитки тёмных волос.
Я долго изучал эту лежащую на земле фигуру коня со всадником. Видимо,  и конь, и всадник были убиты одновременно и сразу, так как никаких изменений в беге коня и в позе всадника не произошло. Как будто специально позировали лёжа.
Говорили, что появление немецкой авиации над Андреаполем не случайное явление. Так как она появляется тогда, когда к станции подходит воинский поезд. Значит, была какая-то связь у кого-то из железнодорожников с их агентом, который и вызывал авиацию.
Правда, после говорили, что нашли радиопередатчик в большей трубе около станции. И как будто бы после этого  здесь стало спокойнее.
Невеселая картина была в Андреаполе. Весь городок разрушен. Вдоль железнодорожной линии огромные воронки от авиабомб, в которых легко можно было бы запрятать большой дом. А там, где воронки наполнились водой, можно было бы, как в озере, разводить рыбу или определить их под водоплавающую птицу. Но всё-таки этот городок был пунктом снабжения наших частей всем довольствием.

НЕЛИДОВО
     Из Андреаполя мы двинулись в Нелидово. Большинство наших ребят переименовали его в Ленидово, то есть в Леонидово, считая, что название своё тот город получил от имени Леонид, по-деревенски –  Ленид.
Нелидово –  это небольшой красивый городок Калининской области, в самой южной части её.
Красивый –   это в прошлом, а мы застали там буквально развалины. Даже роща, так украшавшая когда-то город, состояла из сильно пораненных деревьев. Она была вся иссечена осколками снарядов, мин. Кажется здесь не осталось ни одного не посечённого осколками  дерева.
Здесь у нас появились новые жертвы. На мине подорвался один из бойцов нашего подразделения - Ложкин из Оренбургской  области, Шарлыкский район. Он был ровесник мне. У него, так же как у меня, было четверо детей. Он запомнился всем нам за веселый хороший характер. Он любил петь и умел петь.
Их шло человек  пятьдесят - шестьдесят с грузом продовольствия для части из Андреапольских складов. У каждого в вещевом мешке или сахар, или какая крупа, сухари, мука, консервы и другие продукты. Груз был тяжелый, шли медленно. Ложкин был четвёртым от головного. Наткнулся на мину, взрыв был сильным, на месте осталось что-то в виде бюста с одной рукой, а ноги и всё остальное занесло на дерево. Смерть в этом случае была мгновенной и многие, впоследствии, завидовали Ложкину. Он погиб без страданий. А впереди и сзади него идущих только повалило взрывной волной,  даже не поранив.
Мы стали обживаться около  Нелидово. Заняли старые  немецкие окопы. Нас троих: меня, Мельникова и Аверина направили в боевое охранение, выдвинутое впереди линии окопов.
Мы заняли блиндаж –  хорошо оборудованное немецкое пулеметное гнездо. Блиндаж был хорош, даже имелась печка, сделанная из железной бензиновой бочки, только на полу всегда вода. Поэтому мы вырыли глубокую яму и по мере накопления воды выливали её оттуда котелками и касками. Но всё равно, пока спишь, вода подберётся, глядишь, бок мокрый. У немцев этот блиндаж был не для жилья, а для действия как пулемётное гнездо с широкой амбразурой. У нас же пулемёта не было, а было три карабина по 15 штук патронов на карабин и у каждого по две гранаты "Ф-1", и так же у каждого по драгунской шашке, чтобы рубить и колоть, а также кинжалы.
И Мельников, и Аверин тоже уже побывали в боях. Мельников –  молодой кадровый солдат. Аверин –  так же кадровый солдат-пограничник. Был на границе во время вероломного вторжения немецких войск.  Участвовал в боях, был ранен в грудь, его подобрали местные жители, вылечили и переправили через линию фронта.
Не богаты были наши ресурсы. Наши кони находились километрах в сорока от нас. Кроме того, на нас часто наседала вражеская авиация.
Однажды мы сидим втроем у входа в наше логово. И вот летит самолёт, и так низко от нас, того гляди, по голове брюхом заденет. Не выдержал я, схватил карабин и подряд, один за другим, пять патронов в этот самолёт. А ему что, “что слону дробина”. Пузо-то у него бронированное, а у нас патроны простенькие. Осталось у меня десять патронов, а ждем наступления немцев. Ведь наш фронт лицом на восток. В Ржеве то были немцы, да и ближе, в Карпове тоже были немцы. А за нами тоже были немцы. Получался какой-то слоёный пирог.
Вскоре, бродя по местам бывших боёв, я нашёл в грязи цинку с винтовочными патронами. Правда она была малость помята. Но это всё ничего. Я принёс её к своему логову. Здесь мы её вскрыли, протёрли патроны, просушили на солнце, слегка смазали ружейным маслом, поделили по-братски. Мне компенсировали мою утрату пяти патронов, которые я выпалил по самолёту. Погнутые патроны в счёт не клали, постарались их выправить, прокалибровать. Сделали пробу – осечек не дают. Мы были рады этой находке!
В Нелидово кто-то обнаружил склад белой муки. Склад был скрыт, может быть каким-нибудь торговцем. Но вот в угол этого склада угодила авиабомба. Пока хозчасть хватилась, мы понемногу натащили в свои норки, как суслики. Питание у нас было неважное, из-за трудной доставки довольствовались парой сухарей и кое-какими консервами. Так что мука была очень кстати.
Не рассчитывая на то, когда хозчасть развернёт улучшение питания, мы начали свою самодеятельность. В каждом окопчике открылась “блинно-оладушное” производство. В консервных банках или в котелках разбалтывали муку, подбавляли соли, если её находили. Пекли на малых сапёрных лопатках. На подмазку шло ружейное масло. Вкуснота! И главное, ходили друг к другу в гости, у кого лучше. Делились опытом.

     Закончить разговор с читателем хочу словами Льва Роднова, писателя, журналиста из  Ижевска:
Всякий бесхитростный рассказ это литература жизни. Очевидцев большой войны осталось уже очень мало. Пишущих очевидцев — единицы. Что они нам дают, эти люди? Скуповатые, почти протокольные записи, похожие на «контурные карты» прошедшего времени. Учебный материал для потомков. А кто же эти «контуры» прочитает? Когда? Как? Кто раскрасит, и кто наведет, учась, правильные границы в непростом и постоянно меняющемся мире приоритетов? Прошлое неизменяемо и неотменимо. Оно — целиком состоявшееся, целиком законченное произведение бытия. Не поэтому ли воспоминания участников былого «читают» нас в большей степени, чем мы их? В этом легко убедиться, — искренне и открыто прикоснувшись к страшному нашему прошлому, которое в России со временем неизбежно становится высоким.