Глубинка

Часы показывали пять минут четвёртого, близился тёплый сентябрьский вечер. Осень уже тронула верхушки высоких деревьев и временами серебрила утренним инеем желтеющую траву. Лучи солнца, играя в листве, бросали причудливые тени на дорогу, скрывающуюся в глубине осеннего леса. Автомобиль мчался вперёд, позади вихрем кружились опавшие золотистые листья. В салоне едва слышно играла музыка, навигатор километр за километром вырисовывал синюю линию маршрута.
Настроение было приподнятое. Сегодня мне удалось взять на работе выходной, и теперь я на всех парах спешил на осмотр загородного дома, который собирался покупать. Перспектива уезжать из душной однушки в спальном районе Москвы хотя бы на выходные привлекала меня, и я решил, что куплю этот дом, если не обнаружится никаких серьёзных проблем. Чистый воздух, тишина и покой – что ещё нужно человеку для счастья? К тому же, этот дом имел весьма привлекательную цену, что, несомненно, было весомым аргументом в пользу покупки.
Я заранее созвонился с владельцем, который предупредил, что встретит меня и покажет дом его бабушка, так как он в отъезде. Хозяин дома назвал мне адрес и назначил день встречи. Дом находился в деревне, название которой было созвучно району Москвы – Чертановка. Располагалась она довольно далеко от столицы, да и до ближайшего города от неё было километров двадцать. Одним словом, настоящий рай для уставшего от городской суеты человека. Возможно, не каждый согласился бы уехать в такую глушь, куда даже транспорт не ходит, но у меня имелся автомобиль, поэтому транспортная доступность волновала меня в последнюю очередь. Я был уверен, что, имея машину, до цивилизации я уж как-нибудь доберусь.
В реальность меня вернул до боли знакомый голос навигатора, напомнивший мне о том, что через несколько сотен метров мне следует свернуть с трассы. Справа от дороги показался указатель «Чертановка 8 км». Моя машина свернула вправо и оказалась на просёлочной дороге. Асфальта здесь, похоже, не было никогда. Думаю, каждый представляет, что такое просёлочная дорога с бесконечными кочками и глубокими ямами, в которые одно за другим проваливаются колёса. Признаюсь, я даже начал сомневаться, что моя мазда проедет здесь, но всё обошлось. Уже несколько дней стояла сухая погода, что в данной ситуации пошло на пользу. Тем не менее, на вечер передавали дождь, и клубящиеся на горизонте облака были тому подтверждением, но я постарался отогнать тревожные мысли, надеясь, что, в крайнем случае, успею выехать на трассу до того, как дорогу окончательно размоет.
Виды здесь были поистине великолепные! Слева от меня по-прежнему возвышался лесной массив, зато справа до самого горизонта простирались бесконечные поля, разделённые лесополосами. Бесконечная свобода! Мне как человеку, выросшему в каменных джунглях, где взгляд, то и дело, натыкается на стены домов и заборы, было непривычно видеть столько открытого пространства. Но я был восхищён!
Хорошие впечатления были немного разбавлены малоприятными, когда на подъезде к деревне пропал интернет.
- Соединение прервано! – выдал мой телефон, и карта маршрута зависла на экране. Но уже в десятке метров от меня показался покосившийся, изъеденный ржавчиной дорожный знак, на котором чернела надпись: «Чертановка». Сразу за ним виднелся старый мост через неширокую, но довольно быструю реку. Переправа не внушала доверия, но на свой страх и риск я решил не останавливаться, и удача улыбнулась мне. Впереди показались небольшие домики, к которым вела засыпанная щебнем широкая дорога…
Деревня оказалась довольно большая. Я долго колесил по переулкам, вглядываясь в таблички на стенах домов и вычитывая названия улиц. В детстве мне доводилось приезжать в деревню к бабушке, поэтому я мог с уверенностью сказать, что с Чертановкой было определённо что-то не так. Никаких поваленных заборов, перекошенных сараев с облупившейся краской, широких луж, босоногих ребят, снующей туда-сюда живности и прочих прелестей деревни здесь не было. В центре деревни располагалось что-то вроде парка, откуда в разные стороны лучами расходились улицы. Повсюду были ухоженные двухэтажные каменные или бревенчатые домики с резными оконными рамами и черепичными крышами. Территория вокруг зданий была огорожена низкими белыми, больше декоративными, заборчиками или же не была огорожена вовсе. Никаких огородов и теплиц здесь не было и в помине, рядом с домами располагались небольшие палисадники с цветами и плодовыми деревьями. Людей на улицах было мало, и все они были одеты как городские жители. Да и сама Чертановка больше походила на посёлок городского типа. Назвать это место деревней язык не поворачивался. Я испытывал смешанные чувства. С одной стороны, я был приятно удивлён столь красивым и ухоженным местом, но с другой… Какая-то тревога не давала покоя. В глубине сознания витали неуловимые вопросы и сомнения, сформулировать которые я был не в состоянии. Это место показалось мне каким-то подозрительно тихим и спокойным. «Но ведь осень уже! – подумал я. – Люди разъехались». Эта мысль ненадолго успокоила меня.
Через какое-то время я остановился у большого двухэтажного бревенчатого дома. В реальности здание было мрачнее, чем на фото. К зданию вела узкая дорожка, далее располагалось простенькое крыльцо и массивная дубовая дверь. Окон на лицевой стороне дома почему-то не было, только на втором этаже виднелся довольно большой балкон. Сад, находящийся около дома, давно зарос. Территория была огорожена таким же белым заборчиком, через который можно было бы с лёгкостью перешагнуть. Я посмотрел на блёклую табличку, прибитую слева от двери: адрес совпал. Заглушив мотор, я вышел из машины и с наслаждением потянулся. Столь долгая дорога утомила меня, а езда по бездорожью и деревенским закоулкам окончательно лишила сил. На улице, между тем, похолодало. Солнце скрылось за пеленой облаков, которые какое-то время назад маячили на горизонте, и, как мне показалось, начал моросить очень мелкий, почти неощутимый дождь. Чертановка приобрела мрачный и унылый вид. Не теряя времени, я направился к дому. Мне не терпелось осмотреть его, задать интересующие меня вопросы и принять наконец окончательное решение. Недалеко от крыльца за кустом шиповника я обнаружил небольшую скамейку, на которой сидела девочка. На вид обычный ребёнок лет шести в джинсах и розовом осеннем плаще. Девочка была болезненно-бледная, её редкие светлые волосы были собраны в два неказистых хвостика по бокам. Она сидела, болтая ногами, и бесцельно теребя какие-то простенькие бусы в руках. Услышав мои шаги, девочка подняла голову и уставилась на меня. Зрачки её глаз расширились, как у кошки перед прыжком, губы растянулись в недоброй ухмылке. Я по натуре всегда был скептиком, поэтому списал всё на разыгравшееся воображение и подошёл к двери.
Если же отсутствие дверного звонка я ещё мог понять, то отсутствием дверной ручки я был крайне озадачен. Я неуверенно постучал и подождал ответа. За дверью было тихо. Тогда я постучал ещё раз, но результата по-прежнему не было. «Может, ей не сказали о моём приезде?» - подумал я, но мои размышления прервал голос девочки:
- Дверь открывается только изнутри, а стучать бесполезно – всё равно не услышат.
- А как же тогда попасть внутрь? – спросил я, обернувшись.
- Через окно, - ответила девочка таким тоном, будто это было очевидно.
- В каком смысле?
- В прямом. В этот дом все так ходят.
Я только было открыл рот, чтобы спросить, через какое окно, но девочка, словно прочитав мои мысли, указала за угол дома. Я завернул за угол и обнаружил распахнутое настежь окно, приглашающее меня в темноту старого дома. «Что за ерунда? – запаниковал мой внутренний голос. – Где это видано – проникать в чужой дом через окно? А если примут за вора и в полицию загребут? Не нравятся мне все эти странности: сначала необычная обстановка деревни, потом девочка, теперь вот это окно…» Я в нерешительности остановился напротив окна и посмотрел на девочку: та с интересом наблюдала за моими действиями. «Но не стоять же здесь до темноты в ожидании чуда? – подумал я. – А мне ведь ещё обратно ехать!» Успокоив себя мыслью о том, что полиции в такой глуши, скорее всего, нет, я ухватился за подоконник и, подтянувшись, влез на первый этаж.
В доме царил полумрак. Когда глаза привыкли к слабому освещению, я обнаружил, что нахожусь в небольшой комнате, где имелась массивная деревянная лестница на второй этаж. Справа от меня располагалась дверь на улицу. Никаких других выходов из комнатки не было. Напротив меня, возле лестницы стоял старик. На вид ему было далеко за восемьдесят. Он пристально и даже как-то изумлённо смотрел на меня, секунду назад влезшего в дом через окно. «Вот попал!» - с ужасом подумал я, но старик продолжал молча смотреть на меня. Я неуверенно поздоровался и, придерживаясь стены, стал медленно подниматься наверх. Старик не останавливал меня. Казалось, ему было абсолютно всё равно. Поднявшись на второй этаж, я обнаружил приоткрытую дверь и постучал. За дверью послышался шорох, частые шаркающие шаги, и из комнаты вышла сухонькая старушка маленького роста. На ней было надето старое выцветшее платье в пол, поверх которого был накинут неопределённого цвета пуховый платок. Её белые как снег волосы были собраны в небольшой пучок на затылке. Маленькие чёрные глаза старушки с интересом разглядывали меня.
- Здравствуйте, - опомнился я, - Софья Ивановна? Я Александр, вас должны были предупредить о моём приезде…
- Да, здравствуйте, проходите, - засуетилась старушка, - я жду вас.
- Правда? Я стучал несколько раз, мне так и не открыли…
- Это что же, я входную дверь не открыла? Вам через окно лезть пришлось? Анечка подсказала?
Вспомнив о девочке возле дома, я кивнул.
- Она добрая девочка, - продолжала старушка, - всегда помогает.
- А как же… - я указал на первый этаж, потеряв нить мысли. Софья Ивановна раздражённо махнула рукой:
- Он уже лет пять как ничего не слышит. Потому и не открыл. Вы проходите, только ботиночки снимите.
Оставив свои кроссовки у двери, я проследовал за Софьей Ивановной.
- А почему дом продаёте? – спросил я.
- Дом на внука оформлен, а он в городе живёт. Потому ему этот дом без надобности. А мне одной на что такая жилплощадь? Старая уже, с хозяйством не справляюсь.
- А почему так дёшево?
- Так кто ж его здесь купит? Не каждому по нраву жить в такой глуши…
Не буду вдаваться в подробности нашего дальнейшего диалога. Я следовал за старушкой, показывающей мне дом, и задавал интересующие вопросы. Планировка дома тоже была необычная: на втором этаже располагалось две больших комнаты – спальня и кабинет, откуда имелся выход на балкон. Там же находился и санузел. А вот в огромную кухню-гостиную с верандой на первом этаже можно было попасть только через второй этаж, пройдя по коридору и спустившись вниз. В целом, обстановка в доме была немного неуютная и серая. «Ничего, - подумал я, - если навести здесь порядок, то будет в самый раз. Дверь только нужно будет заменить…» Сам по себе дом мне понравился, однако, странности Чертановки вселяли сомнения. Я так и не смог принять решение. Решив, что обдумаю всё завтра, я попрощался с Софьей Ивановной и направился вниз.
Но до первого этажа я не дошёл. Внизу, в конце лестницы стоял старик, преграждая мне путь. Поначалу я немного струхнул, но потом подумал: «Я молодой здоровый парень… Неужели я не справлюсь с одним дряхлым стариком? Это просто смешно!» Эта мысль придала мне уверенности, и я зашагал вниз. Но тут за моей спиной послышался скрипучий голос Софьи Ивановны:
- Вы, Сашенька, не спешите уходить от нас. Вы теперь наш должник.
Я отошёл к стене и обернулся так, чтобы держать в поле зрения и Софью Ивановну, и старика.
- О каком долге вы говорите? – спросил я, ничего не понимая. – Что здесь происходит?
- Как это – о каком? – удивилась старушка. – Я показала вам дом, потратила на это своё время… Или вы думаете, это всё просто так было?
Теперь Софья Ивановна уже не казалась мне добродушной старушкой, какой была в начале встречи. Что-то злобное, нечеловеческое появилось во взгляде её маленьких чёрных глаз. «Они выжили из ума!» - подумал я, а вслух сказал:
- Мы же заранее обо всём договаривались! Я не понимаю, чего вы от меня хотите…
- Сейчас поймёшь, голубчик, - усмехнулась Софья Ивановна, - сейчас ты всё поймёшь.
В этот миг старик, секунду назад ещё стоявший в конце лестницы, подскочил ко мне; я даже понять не успел, что произошло. Он с завидной ловкостью скрутил меня, я попытался вырваться, но, к моему ужасу, этого сделать не удалось. Этот дряхлый с виду старик, которого я изначально и за противника не считал, обладал какой-то нечеловеческой силой. Я закричал, с ужасом понимая, что мне, скорее всего, вряд ли кто-то поможет. Мне зажали рот, стянули пальто и расстегнули воротник рубашки. Софья Ивановна подошла ближе и ласково сказала:
- Не будь жадиной!
С этими словами старушка вцепилась зубами в моё плечо. Я успел только подумать о том, что происходящее напоминает абсурдный сон, от которого я не могу проснуться. Но боль была слишком реальной. Моё сознание помутилось и постепенно покинуло меня.
Не знаю, что произошло дальше и как долго я был без сознания, но в себя я пришёл от того, что кто-то несильно, но настойчиво хлопал меня по щекам. Я открыл глаза и не сразу понял, где нахожусь и что случилось. Но через мгновение странные события вспыли в моей памяти, и сердце заколотилось чаще. Я лежал на лестнице в доме, рядом со мной сидела Софья Ивановна и тот самый глухой старик.
- Как вы себя чувствуете? – спросила старушка. – Вы оступились, упали с лестницы и, похоже, сильно ударились головой!
Я приподнялся и рефлекторно прижал руку к затылку: голова не болела. Плечо, как ни странно, тоже не вызывало беспокойства, одежда была в порядке. В глазах старушки не было нечеловеческой злобы, ничего не напоминало о странном инциденте. Однако, я не обладал богатой фантазией, и выдумать такое мне было не под силу. С памятью проблем у меня не было, и я не сомневался в своей адекватности, поэтому с полной уверенностью мог сказать, что с лестницы я не падал. Но проверить своё плечо на глазах у стариков я постеснялся. Убедив Софью Ивановну в том, что со мной всё хорошо, я поднялся и вышел из дома.
На улице к тому времени разыгралась непогода: дождь заметно усилился, возле крыльца уже собралась большая лужа. Мокрые листья, сорванные сильным ветром, прилипли к лобовому стеклу и капоту моей машины. На скамейке возле дома уже никого не было. Достав ключи, я добежал до автомобиля и запрыгнул на водительское место. «Сумасшедшим меня решили выставить! – злился я. – Списать всё на сотрясение мозга! Вот сейчас и проверим!» Я торопливо расстегнул воротник рубашки и взглянул на плечо. Впервые в жизни я не поверил своим глазам: следов укуса не было! На плече вообще никаких повреждений не было, будто ничего не произошло. Я провёл рукой по коже, чтобы убедиться, что там ничего нет. Ощущения подтвердили – никаких следов. Я откинулся на спинку сидения и закрыл глаза. Я не понимал, как такое возможно. Мне даже показалось, что я, действительно, схожу с ума. «На это они и рассчитывают, - подумал я, - кому расскажи – не поверят! Эти странности начались с момента моего приезда сюда… Надо срочно уезжать и ни в коем случае не оставаться здесь!» Мне понадобилось несколько минут на то, чтобы успокоиться и прийти в себя. Мне безумно захотелось уехать отсюда, вернуться домой и забыть этот день как страшный сон. Я всё ещё был крайне взволнован, но оставаться здесь мне совершенно не хотелось, поэтому я включил зажигание и поехал прочь из этой деревни.
По лобовому стеклу ручьями стекала вода, крупные капли звонко били по кузову. На пустынных улицах Чертановки не было ни души, что придавало деревне ещё более неприветливый вид. Из пелены дождя друг за другом выныривали небольшие домики, в окнах которых уже кое-где зажёгся свет. Вскоре перед капотом машины возник мост через реку и уже знакомый мне дорожный знак. Оказавшись на другом берегу, я с облегчением выдохнул, но, очевидно, моя радость была преждевременна. Из-за сильного дождя дорогу размыло, потоки воды струились по колее, собираясь в ямах в огромные лужи. Лезть в это месиво песка и глины мне откровенно не хотелось, но выбора у меня не было. Не оставаться же мне в Чертановке! Тщательно выбирая дорогу, я не спеша двинулся вперёд, стараясь не думать о том, что нормальная асфальтированная дорога начнётся только через восемь километров. Но удача, как назло, отвернулась от меня: не проехал я и пары сотен метров, как моя машина забуксовала. Я попытался сдать назад, колёса швырнули на кузов несколько комьев грязи, но автомобиль не сдвинулся с места. Я обречённо вздохнул и мысленно выругался. Я, конечно же, допускал подобный вариант развития событий, но в глубине души я, всё же, надеялся на благополучный исход. Сидеть в машине и ждать чуда было бессмысленно, поэтому я решил попробовать выбраться самостоятельно, хотя выходить наружу не особо хотелось. Я открыл дверь и вышел из машины, кроссовки тут же увязли в буром месиве. Отыскав на обочине какую-то палку, я попытался откинуть грязь от колёс и подложить под них несколько крупных камней. Но это ожидаемых результатов не принесло: автомобиль увяз безнадёжно, а я изрядно промок и испачкался.
- Да что же это за день такой?! – с ненавистью прошипел я. И тут, словно по заказу, впереди замаячил шанс на спасение – в сторону Чертановки ехал трактор. Я махнул рукой, трактор остановился напротив моей мазды, дверь открылась, и наружу выглянул пожилой мужчина.
- Застрял? – спросил он.
- Ага, - отозвался я, - поможете?
- Там дальше совсем дорогу размыло, единственный выход – возвращаться назад.
Как бы печально это ни было, но в сложившейся ситуации было глупо настаивать на своём, поэтому я согласился на возвращение в Чертановку. Мою машину взяли на буксир – к счастью, трос у меня имелся – и уже через пару минут я, уставший и злой, был на окраине деревни.
Трактор остановился, мы вышли наружу.
- Николай, - представился мужчина.
- Александр, - ответил я, пожав ему руку, и неожиданно для себя спросил, - вам я теперь тоже должен?
Николай усмехнулся:
- Вижу, ты уже знаком с нравами местных. Думаю, нам стоит поговорить.
Мужчина кивнул в сторону какого-то склада, я последовал за ним. Я совершенно не понимал, что происходит в Чертановке, и объяснения были бы кстати. Мы зашли в здание, которое, как выяснилось, пустовало. Внутри было сухо и мрачно.
- О ночлеге ты не беспокойся, здесь недалеко есть гостиница, - Николай назвал адрес.
- Гостиница? – удивился я. – В деревне?
- Неужели, это единственное, что тебя удивляет?
Я отрицательно покачал головой, но рассказывать о сегодняшнем нападении не решился.
- Ты уже понял, что происходит здесь? – спросил Николай.
- Я надеялся, что вы мне объясните…
- Ты меня не бойся, - продолжал мужчина, поймав на себе мой настороженный взгляд, - я тебе вреда не причиню. Я единственный человек в этой деревне.
- В каком смысле? – перебил его я.
- В прямом.
- А остальные?
- Остальные кровью питаются.
Я обомлел. Значит, это не я схожу с ума! Хотя неизвестно, что было бы лучше.
- Вампиры? – спросил я.
- Их по-разному называют. Но суть одна. Причём, кусают так, что следов на теле не остаётся.
- А как же вам тогда удалось здесь выжить?
- Я стар стал. Не по вкусу им моя кровь. А вот тобой, как бы печально это ни звучало, они явно заинтересованы. Они тебя ведь уже попробовали на вкус, верно?
- А как вы…
- По глазам вижу. Не стал бы я начинать этот разговор с человеком, не столкнувшимся со странностями Чертановки. Многие ведь поначалу не верили…
- Многие?! Так я не первый?
- Ты не первый и, к сожалению, не последний. Местные жители давно этим промышляют. А дом – это приманка, заманивают они сюда таких как ты!
- Но ведь они же выбрались отсюда, да? – с надеждой спросил я. Николай отвёл взгляд в сторону и замолчал. Стало слышно, как шумит на улице дождь. Я всё понял.
- Неужели, совсем никто? – мной постепенно стало овладевать отчаяние, безумно захотелось вернуться домой. Внутри начала зарождаться паника, к горлу подкатила тошнота.
- Был один наиболее отчаянный парнишка, - начал Николай, - тоже у него проблемы с машиной начались: сначала поломка какая-то, а потом её местные ребятишки на запчасти разобрали. Тогда он решил идти пешком. Местные сразу искать его бросились и нашли через пару суток, заблудился он в наших лесах. Вот только то ли зверь его подрал, то ли сами жители воспользовались ситуацией. Слишком много крови он потерял, умер через несколько часов.
Я серьёзно забеспокоился, услышав о том, что жители Чертановки разобрали машину. Оставаться здесь навсегда я не собирался.
- Но ведь можно же обратиться в полицию… - начал было я, но меня прервал смех Николая.
- Сынок, сюда «скорая» с «пожарной» на моей памяти не приезжали, а полиции здесь отродясь не было!
Эта фраза добила меня окончательно. Поняв, что здесь мне никто не поможет, я был готов бежать до ближайшего города пешком хоть сейчас. И если пару часов назад я мечтал о том, чтобы уехать подальше от города, то сейчас мне захотелось как можно скорее вернуться в цивилизацию.
- Да ты не паникуй, - сказал Николай, заметив моё беспокойство, - не убьют они тебя. Их цель – задержать тебя здесь, чтобы иметь постоянный источник питания. Да, участь незавидная, но, на мой взгляд, это лучше, чем отправиться к праотцам. Те, что были до тебя, оказывали слишком яростное сопротивление, поэтому и закончилось всё так плачевно. Так что лучше просто беги или воспользуйся смекалкой, но не силой. Силой ты их не возьмёшь. И ни в коем случае не пытайся их убить!
- А почему же вы до сих пор не ушли отсюда? – спросил я.
- Не могу. Не пускает меня Чертановка точно так же, как и тебя сегодня. Всё время что-то срывается и идёт не так. Я ж сюда не по доброй воле попал – пошёл в лес по грибы и набрёл на эту деревню, будь она неладна! Я тогда ещё моложе был, не то что сейчас. Много они кровушки моей выпили…
Мой собеседник немного помолчал, задумчиво глядя куда-то, затем добавил:
- Беги отсюда, Саша. Шанс у тебя есть, не тяни. Завтра же утром уезжай. Если будет нужно – проси о помощи, мне они ничего не сделают. А тебе кровь попортят, если сдашься. А у тебя ведь вся жизнь впереди…
…Было уже практически семь часов вечера, когда я добрался до гостиницы. Это был большой двухэтажный дом, в окнах которого уже зажёгся тёплый желтоватый свет. На Чертановку, между тем, уже опускались густые синие сумерки. Я оставил свой автомобиль во дворе дома и поспешил к крыльцу. Я промок и безумно замёрз, поэтому мне хотелось поскорее укрыться где-нибудь. Внутри оказалось довольно уютно и тепло. Первый этаж здания занимало небольшое кафе: в помещении стояло около десяти деревянных, ничем не накрытых столов, за одним из которых сидели двое. Услышав меня, они замолчали и злобно зыркнули в мою сторону. Напротив входа располагалась барная стойка, она же являлась и стойкой администрации. Слева виднелась широкая лестница, уходящая куда-то наверх.
Мне крайне не хотелось ночевать здесь. Ведь никто не знает, что произойдёт со мной, пока я сплю, и уж точно никто не даёт гарантии, что я проснусь наутро. Но выбора у меня не было, оставаться в машине до утра я не мог. Я подошёл к стойке, за которой как из ниоткуда появилась девушка. Вероятно, я отвлёкся. Я заметил, как расширились зрачки глаз девушки и как она нервно сглотнула, и скосил глаза в сторону посетителей. Но нападать на меня никто не собирался. Я объяснил ситуацию. Выяснилось, что на втором этаже здания имелась небольшая комната, и она как раз пустовала. Выбирать мне, опять же, не приходилось, поэтому оплатив номер за одну ночь, я поднялся наверх.
Лестница вывела меня в широкий коридор, оканчивающийся окном. Освещение было крайне плохое, деревянные полы громко скрипели под ногами, стены до потолка были выкрашены тёмно-бордовой краской, что придавало и без того мрачному помещению жутковатый вид. В конце коридора было две двери: одна вела в ванную, другая – в мою комнату. Я открыл выданным ключом вторую дверь и вошёл внутрь.
Темнота в комнате царила такая, что без фонарика в телефоне я бы не смог отыскать выключатель. Включив настольную лампу (других источников света в комнате не было), я огляделся. Комнатка, действительно, была небольшая, стены обклеены какими-то давно выцветшими обоями, под ногами – тот же скрипучий пол без ковра. Напротив входа располагалось окно, задёрнутое плотными тёмными шторами; справа от него стояла кровать, слева – письменный стол и шкаф, в котором я нашёл спальные принадлежности. Было удивительно чисто, словно меня ждали. Я догадывался, что эту комнату, скорее всего, сдавали таким как я, и эта мысль была мне неприятна. Не хотелось думать о том, что ещё местные жители подготовили для меня. Я подошёл к окну и отодвинул штору: виднелась одна из улиц Чертановки, моя машина преданно ждала меня внизу. «А если за ночь машину разберут? – подумал я. – Не спать всю ночь и следить?» Такой выход был мне не по душе, я чертовски устал. Успокоив себя тем, что в такой ливень вряд ли кому-то придёт в голову разбирать мою машину, я отправился приводить себя в порядок.
Чистка одежды от налипшей грязи оказалась малоприятным занятием. Чёрное пальто отчистилось довольно быстро, а вот серые джинсы и когда-то белые кроссовки доставили немало хлопот. Наконец, мне удалось привести одежду в порядок, и я, ещё раз убедившись, что мой автомобиль стоит на месте, лёг в постель и по привычке взялся за телефон. Первым делом я позвонил своей возлюбленной – Кате – и сообщил неприятную новость о том, что я не смог уехать из Чертановки, и запланированный просмотр фильма придётся отложить. Та разволновалась из-за меня, но я уверил её, что у меня всё хорошо и завтра я обязательно приеду. Однако, неприятные сомнения на этот счёт всё же укололи моё сознание. Интернета по-прежнему не было, поэтому мой телефон не представлял для меня интереса. Мрачные мысли стали овладевать моим разумом, мне откровенно не нравилась сложившаяся ситуация. Оказался в глухой деревне, вдали от цивилизации, один среди вампиров. Даже если каждый житель Чертановки выпьет хоть немного моей крови – я умру. И это в мои планы не входило совершенно. Признаюсь, мне было страшно оставаться здесь, а буря, как мне показалось, разбушевалась ещё сильнее. Я чувствовал, что меня загнали в ловушку, и теперь неизвестно, смогу ли я выбраться. Откровенно говоря, до сегодняшнего дня я был скептиком и в подобные вещи не верил, а теперь… Самое ужасное в этой ситуации было то, что я не смог бы обратиться за помощью к людям. Не думаю, что рассказывать о вампирах – удачная идея, попасть на учёт к психиатру мне не хотелось. Я даже не смог бы пойти в полицию и сообщить им о нападении, так как у меня нет ни следов на теле, ни доказательств. Любой здравомыслящий человек сказал бы, что я псих. Я понимал, что, как ни крути, все преимущества у жителей деревни, а я… Я просто несчастный парень, «сильно ударившийся головой о лестницу». Прекрасная ситуация, ничего не скажешь!
Неожиданно в моём желудке начались спазмы, и я вспомнил, что не ел уже несколько часов. Мысль о кафе, расположенном внизу, заставила меня вылезти из тёплой постели, одеться и выйти в коридор. Я остановился на пороге своей комнаты и прислушался: в звенящей тишине едва слышно поскрипывали ступени лестницы. В конце тёмного коридора на стене распластался яркий блик света, проникающего с первого этажа сквозь лестничный пролёт. И в этом тёплом мерцающем свете промелькнула чья-то нелепая, сгорбившаяся тень. Чувство самосохранения заставило меня вернуться в комнату и запереть дверь. Ключ я оставил в замочной скважине и для надёжности придвинул к двери стол. Вступать в поединок с кем бы то ни было я был совершенно не готов и никаких визитёров в своей комнате я тоже видеть не желал. Минут десять я сидел в напряжённом ожидании, но ничего не происходило. Успокоившись, я погасил свет, лёг в постель и попытался уснуть.
Спал я ужасно. Матрас был продавлен, пуховая подушка казалась твёрдой словно мешок цемента, одеяло не грело. Мне постоянно мерещилось, будто кто-то пытается открыть дверь и ходит по коридору. Чувство голода, обострившееся с удвоенной силой, также не давало уснуть. Я выпил воды, надеясь, что это облегчит мои мучения, но от этого стало только хуже. Усталость окончательно сломила меня уже под утро, тогда мне и удалось заснуть.
Не знаю, долго ли я спал, но разбудил меня чей-то громкий голос, раздавшийся прямо у меня над ухом:
- Сашка!
От неожиданности я вздрогнул и открыл глаза, мой взгляд тут же упёрся в тёмный силуэт, склонившийся надо мной. Существо, лица которого не было видно из-за свисающих чёрных волос, тянуло ко мне свои уродливые, покрытые глубокими язвами руки. Я закричал, швырнув в незваного гостя подвернувшуюся под руку подушку. Пока я кричал и отмахивался, видение исчезло, в комнате я был один. Моё сердце ещё долго не желало замедлять ритм, гулко тарабаня в груди, в висках пульсировала кровь. Я огляделся. Входная дверь была по-прежнему надёжно подпёрта столом, в замочной скважине блестел ключ. Очевидно, в мою комнату никто не проникал. Откуда же тогда взялось это существо, если тут и спрятаться негде? Ответа на этот вопрос я так и не нашёл. Вспомнив о предстоящем побеге, я подскочил к окну и раздвинул шторы: на улице уже было светло, ветер гнал по небу лёгкие облака, время от времени Чертановку ласкали лучи осеннего солнца. Мой автомобиль в целости и сохранности ждал меня у гостиницы. Моё настроение при виде этой картины стремительно поползло вверх, но неожиданная боль в животе согнула меня пополам. Столь долгая голодовка явно не шла мне на пользу, поэтому я, приведя себя в порядок и собрав вещи, поспешил на первый этаж, в кафе. К счастью, моя одежда за ночь полностью высохла, да и воспоминания о вчерашнем дне как-то потускнели и перестали доставлять беспокойство.
Спустившись вниз и оплатив завтрак, я предусмотрительно расположился недалеко от входа, чтобы в случае опасности успеть выбежать на улицу. Но всё было спокойно, кафе пустовало, только девушка за стойкой администрации пристально разглядывала меня. Но я был безумно голоден, поэтому не заострял на этом внимание. «А если мне что-то подмешали в пищу?» – промелькнула в голове жутковатая мысль. Я всерьёз напрягся. «Но какой им смысл меня травить? – попытался успокоить себя я. – Они же сами намерены пить мою кровь!» Наконец, моя трапеза подошла к концу (к счастью, никаких симптомов отравления пока что мною замечено не было), и я собрался было уходить, но голос девушки остановил меня:
- Как, вы уже уходите? А вы не хотите расплатиться?
- Не совсем понимаю, о чём вы, - ответил я, - комнату я оплатил вчера вечером.
- То были деньги…
Я напрягся. В глубине души я понимал, чего от меня хотят, но не желал в это верить.
- Вы ведь знаете, о чём я говорю, - ласково продолжала девушка, обходя стойку и направляясь ко мне, - ну же, не будьте жадиной!
Вчерашние события всплыли в памяти моментально. Не дожидаясь, пока девушка подойдёт ко мне, я рванул с места, выскочил на улицу и бегом направился к автомобилю. Уже запрыгивая в салон, я услышал голос девушки, стоящей на пороге дома.
- Вы никуда от нас не уедете, - радостно говорила она, - вы нам должны, и расплачиваться лучше сразу, пока долг не вырос.
Запустив двигатель, я помчался прочь из Чертановки. «Бежать надо отсюда, - думал я, - спасаться! Во что бы то ни стало. Они здесь все чокнутые!» Я вдавливал педаль газа всё сильнее, мимо меня проносились одинаковые домики, белые заборчики, палисадники… В какой-то момент мне показалось, что я еду кругами, но наконец впереди вильнула уже знакомая мне дорога, ведущая куда-то в поля. Но там что-то было не так. Я ещё не мог толком понять, что именно. Впереди копошилось много людей в ярких оранжевых касках и жилетах. Подъехав ближе, я обнаружил, что моста через реку нет! Вероятно, он обрушился сегодня ночью во время бури, рабочие устраняли последствия. Этого я не ждал. Я был готов увидеть что угодно, но только не это. Вслед за мостом рухнули и все мои надежды. Я вышел из машины.
- И надолго это затянется? – спросил я у рабочих.
- Сегодня соорудим пешую переправу, - ответил один из них, - а когда удастся восстановить мост – неизвестно.
- Здесь есть объезд? Мне надо срочно уехать.
- На другом конце деревни была дорога, но она совсем разбита. Мы её подлатаем, и уже завтра утром…
Дослушивать я не стал. Само по себе словосочетание «завтра утром» вызвало у меня волну негодования. Я вернулся в машину и поехал обратно в деревню. «Да что же это такое?! – злился я. – Это просто издевательство! Сидеть здесь ещё целые сутки? Спешу и падаю!» Я решил отыскать другую дорогу и попробовать выбраться.
Погода становилась только лучше. Вот уже и небо разгулялось, стали подсыхать дорожки, крыши домов. Но настроение у меня было паршивое. Я твёрдо решил, что в Чертановке не останусь, но события сложились иначе. Показалась нужная мне дорога. Я остановился и вышел. Сказать, что у меня не было ни единого шанса – ничего не сказать! Дорогой это назвать было нельзя даже с большой натяжкой. Это была череда кочек и ям, глубина которых достигала полуметра. В нескольких шагах от меня поперёк дороги была вырыта широкая и глубокая траншея, вдоль которой горным хребтом пролегала куча земли. С обеих сторон от дороги простиралось старое поле, давно заросшее густым кустарником и молодыми деревцами. Ситуация была безвыходная. «Может, пойти пешком? – подумал я. – Восемь километров до трассы, там поймаю попутку и… Стоп! А моя машина? Не оставлять же её в дар местным жителям? Да и как я пойду? В запасе почти ничего нет: ни продуктов, ни спичек; вода почти закончилась, да и телефон следовало бы зарядить. К тому же, неизвестно, сколько мне придётся стоять на обочине. Местные жители за это время уж точно заметят, что я сбежал. Не хватало ещё, чтоб они погоню устроили! На машине-то больше шансов скрыться». Жизнь снова лишила меня выбора. Я вернулся в салон автомобиля и собрался звонить своей девушке. Наверняка, она сильно беспокоится за меня или, возможно, уже подозревает что-то нехорошее. Но оправдываться перед ней мне не пришлось – сотовая связь пропала. Такой поворот событий меня шокировал. Теперь я, элементарно, не смогу ни обратиться за помощью, ни сообщить, что случилось и где я… В один миг телефон из небольшого преимущества превратился в бесполезную вещь. Моя разыгравшаяся фантазия нарисовала красочный плакат с моей фотографией, приметами и подписью «помогите найти человека». Моя, казалось бы, крепкая нервная система перестала выдерживать напряжение. Я никогда не верил в вампиров, в судьбу и в безвыходные ситуации. И несмотря на то, что я в полной мере прочувствовал это на себе, происходящее не укладывалось в моей голове. Наверное, мне было бы проще убедить себя в том, что я получил сотрясение мозга и испытываю галлюцинации, чем в том, что всё произошедшее – реальность.   
Я огляделся: слева, на окраине деревни виднелся небольшой одноэтажный дом. Судя по заросшим бордовым плющом окнам и раскрытой настежь покосившейся двери, этот дом был заброшен. Я сдал назад, припарковал машину возле здания и, заглушив двигатель, вышел наружу. Делать мне было абсолютно нечего, разгуливать по деревне и собирать «долги» мне не хотелось. Я подошёл к дому, сел на ступеньку и задумался.
Прохладный осенний ветер тихо шумел в кронах деревьев, воздух был чист и свеж. Передо мной медленно покачивались пожелтевшие сухие травинки, открывая взору потемневший от времени низкий заборчик. В Чертановке стояла гробовая тишина, хотя было далеко за полдень. Я не сводил глаз с уходящего к горизонту поля, за которым пролегала спасительная дорога, и думал. В моей памяти всплывали незначительные сюжеты из моего детства, которые я уже давно забыл. Вообще я не был склонен к размышлениям о прошлом, но другого занятия найти себе я не смог. Периодически в поток воспоминаний вклинивались тревожные мысли о моём скором будущем: где я буду ночевать, надолго ли мне хватит денег, когда снова появится сотовая связь… Но я гнал эти мысли прочь. Я подумал, что лучше буду решать проблемы по мере их поступления. «Если сейчас мне перекусят артерию за неуплаченный долг, то искать ночлег не придётся», - с неожиданным хладнокровием подумал я.
Не знаю, сколько времени я сидел на крыльце заброшенного дома. От продолжительного сидения в одной позе у меня затекла спина, что и вернуло меня к реальности. Я с наслаждением потянулся – при этом что-то громко хрустнуло – и сменил позу. В этот момент моя спина чего-то коснулась. Вернее, кого-то. Позади меня сейчас должен был быть пустой проём, но это было не так. Оборачиваться мне не хотелось также, как и думать о том, как давно некто стоит у меня за спиной. Собравшись с духом, я вскочил со ступеньки и обернулся. Из темноты дверного проёма на меня в упор смотрели глаза. Зрачок и радужка были одного – чёрного – цвета, чернота плавно расползалась к углам глаз. Только в следующий миг я заметил розовый плащ и два неровных хвостика на голове. Анечка – так называла эту девочку Софья Ивановна. Анечка, не сводя с меня своих жутких, практически полностью почерневших глаз, медленно наклонила голову набок и решительно направилась ко мне. Ботинки глухо стукнули по ступеням, зашаркали по земле… Походка Анечки была какая-то неестественная, создавалось впечатление, что кто-то дёргает её за невидимые ниточки, приводя в движение. Голова девочки была по-прежнему наклонена в сторону. Анечка была похожа на ожившую куклу, которая приближалась ко мне явно с недобрыми намерениями. Я опомнился и рванул к машине. Сердце бешено колотилось в груди, бороться с этой чертовщиной не было ни малейшего желания. Я запрыгнул в салон и дёрнул дверь на себя, но Анечка успела просунуть руку. Раздался громкий неприятный хруст, рука обмякла. Но выражение лица девочки ничуть не изменилось, будто бы она этого даже не почувствовала. Я резко открыл дверь и оттолкнул девочку в сторону. Я помнил, как не смог справиться с мёртвой хваткой старика, поэтому от души постарался. Анечка отлетела в сторону и, ударившись головой, затихла. Такого эффекта я не ожидал. Почему-то я был уверен, что она непременно вскочит и бросится на меня, но этого не происходило. Страх отступил, и на его место пришло осознание того, что я наделал. Ведь Николай предупреждал меня! Если я случайно убил девочку, то жить мне осталось ненамного дольше. Я с опаской вышел из машины, подошёл ближе и легонько ткнул Анечку носом кроссовка в бок. Девочка не шелохнулась. «В любом случае, оставлять её здесь, на виду, нельзя, - подумал я, - нужно спрятать тело!» Решив окончательно убедиться в том, что Анечка мертва, я приложил руку ей к шее в том месте, где проходит артерия. Ещё до того, как я успел прочувствовать пульс, девочка встрепенулась и больно цапнула меня зубами за руку. Получив нужную дозу моей крови, она вскочила и, пока я не опомнился, со всех ног помчалась в деревню. Скорости её бега позавидовал бы даже опытный марафонец! Я взглянул на руку: на запястье виднелись две алых капли, однако, ран под ними не было. «Ну, что сказать, молодец ты, Саша! – разозлился я на себя. – Тебя провела какая-то девчонка! С таким уровнем доверия ты не выберешься из этой деревни!»
Ближе к вечеру я снова захотел есть. В общем-то, это обычная потребность организма, однако, настолько сильного голода я не чувствовал никогда. Возможно, так сказывалась незначительная противоестественная потеря крови, я в этом не разбираюсь. Но с этим определённо надо было что-то делать. Возвращаться в кафе, на мой взгляд, было небезопасно, поэтому я решил прогуляться и поискать магазин. Машину я решил оставить у дома. Может быть, это было рискованно, то топливо стоило поберечь, учитывая, что я довольно долго колесил по Чертановке, а ближайшая заправка не близко.
Я в быстром темпе шёл вперёд по улице, направляясь в центр деревни. Редкие прохожие доверия не внушали, многие из них откровенно пялились на меня. Я же старался ни на кого не смотреть и не останавливаться. Наконец, удача улыбнулась мне: справа от меня виднелось небольшое одноэтажное здание с выцветшей вывеской «продукты». Дверь была приоткрыта, я беспрепятственно вошёл внутрь и оказался в торговом зале. Помещение было небольшим, с тусклым освещением и висящими под потолком клейкими лентами, сплошь улепленными прошлогодними мухами. Вдоль стен располагались полупустые прилавки, несколько холодильников, часть из которых не работала, и касса, за которой дремала малопривлекательная продавщица. Словом, обычный деревенский магазин. Я был несказанно рад, что нашёл хоть что-то обычное в этой странной деревне. Услышав мои шаги, продавщица открыла свои блёклые, почти бесцветные глаза и уставилась на меня. Я взял небольшой набор продуктов, которые можно было съесть без предварительного приготовления. Я начал немного переживать, что расплачиваться придётся кровью, но, когда на табло кассы высветилась сумма в рублях, с облегчением выдохнул. Продавщица с безучастным выражением лица приняла деньги, со звоном высыпала на прилавок сдачу и, усевшись на стул, снова закрыла глаза. Я сгрёб мелочь в карман, поднял с пола пакет с продуктами и вышел на улицу.
К машине я вернулся минут через десять. К счастью, мои опасения не оправдались, и с автомобилем всё было в порядке. Забравшись в салон, я не спеша перекусил и стал думать о том, где я буду ночевать. Возвращаться в эту жуткую гостиницу я даже не собирался. Николая стеснять тоже не хотелось, к тому же, я мог подвергнуть его опасности своим присутствием. Было два выхода из ситуации: ночевать в машине или в заброшенном здании, находящимся недалеко от меня. Из любопытства я решил осмотреть дом и, выйдя из машины, направился внутрь. Неприятные воспоминания об этом месте всплыли в памяти. Ступеньки тихо скрипнули под ногами, и полумрак холодного покинутого дома поглотил меня. Когда глаза привыкли к темноте, я огляделся. Свет слабо проникал через мутные стёкла заросших плющом окон, в лучах света медленно кружилась пыль. Внутри всё оставалось нетронутое, однако, мебель и все предметы были покрыты толстым слоем пыли. У меня защипало в носу. С потолка свисало белое кружево паутины, в углах чернела плесень. В доме было тихо. Создавалось впечатление, что жители ушли отсюда совсем недавно. Я в подростковом возрасте часто гулял по заброшенным домам (за что постоянно получал по шее от отца), но никогда не видел, чтобы вещи сохранились настолько хорошо. Но ночевать в этом доме было невозможно: внутри было очень холодно и сыро, к тому же, из-за витающей в воздухе пыли было тяжело дышать. «Похоже, мне придётся спать в машине», - подумал я и вышел на улицу.
День уже подходил к концу, солнце скрылось за крышами домов, стало прохладно. В багажнике машины я нашёл старый плед, на заднем сидении отыскалась подушка. Также я положил в салон тяжёленький огнетушитель, чтобы было чем обороняться в случае нападения. Разумеется, я помнил слова Николая о том, что лучше не сопротивляться, но чувство самосохранения не позволило бы мне сидеть сложа руки. На ночь я решил устроиться на заднем сидении. Во-первых, там можно было лечь; во-вторых, задние стёкла были с тонировкой, что весьма укрепляло в моей душе сомнительное чувство безопасности. Оставалось только надеяться на то, что местные жители не станут выбивать стёкла. Я залез в салон и заблокировал все двери. Связи по-прежнему не было, я начинал переживать. «Катя беспокоится из-за меня! – сокрушался я. – Что я ей скажу? Это всё будет выглядеть как наглая ложь!» Стараясь отогнать плохие мысли, я завернулся в плед поверх пальто и, положив голову на подушку и поджав ноги, принялся засыпать. Удивительно, но здесь, в холодной машине, стоящей на краю деревни у заброшенного здания, мне было гораздо спокойнее и уютнее. Усталость и нервное напряжение сказывалось на моём состоянии, поэтому сон не заставил себя долго ждать…
Спал я, на удивление, очень хорошо, можно сказать, что я даже выспался. Наступившее ясное утро вселяло в мою душу шаткую надежду на то, что сегодня я всё-таки выберусь. Я поднялся и тут же вздрогнул. Лобовое стекло моей машины было вымазано кровью. Скорее всего, это была кровь какого-то животного, по крайней мере, мне хотелось в это верить. Кривые, растёкшиеся буквы сложились во фразу, от которой по моей спине побежали мурашки – «не уедешь». Я огляделся – рядом с машиной никого не было. Но отчего-то выходить мне совсем не хотелось, мной овладела паника. Я перебрался на водительское место, запустил двигатель и, включив стеклоочистители, стёр эту гадость. «Это уже край! – паниковал я. – Валить надо отсюда!» Не теряя времени, я поехал в сторону объездной дороги. К счастью, за вчерашний день её отремонтировали: ямы были засыпаны щебнем, траншею закопали. Я двинулся вперёд.
До ближайшей нормальной дороги я ехал чуть больше пяти минут. Встроенный навигатор к тому времени проложил маршрут до дома, появилась и сотовая связь. Выехав на трассу, я сразу же позвонил своей девушке.
- Катя, слышишь меня?
- Господи, ты живой! – послышался голос Кати, срывающийся на крик. – Где ты? Что с тобой? Я все больницы обзвонила, все морги!
- Связи не было, я пытался дозвониться до тебя. Я только что выехал из Чертановки. Вчера мост через реку смыло, и я ждал, пока дорогу починят, не мог уехать. Здесь происходит что-то нездоровое; ну его, этот дом с этой деревней!
- Я не понимаю, что у тебя произошло? Где ты сейчас?
- Я уже в пути, теперь всё в порядке. Я выехал на трассу и через пару часов буду дома. Только не переживай, я приеду и расскажу всё по порядку. Не могу больше говорить, я за рулём.
Катя положила трубку. Эмоции переполняли меня. Это была и радость от того, что всё, наконец-то, закончилось, и злость на то, что я проторчал в этой чёртовой деревне два дня. Хорошо, что это были выходные, не хватало ещё из-за этого работу потерять. «Эта деревня полностью оправдывает своё название, - думал я, - больше я в деревню ни ногой! Москва мне не так уж сильно надоела…» Я прибавил скорость, желая поскорее убраться подальше от этого проклятого места. Слышался ровный гул дороги, за окнами проносились деревья, я постепенно успокаивался, хотя всё ещё не верил в своё спасение. Впереди показался поворот, мне навстречу ехала фура. У меня вдруг возникло секундное замешательство, сменившееся после леденящим душу ужасом. Причиной этого стал большой синий джип, обгоняющий грузовик по встречной полосе. По той самой полосе, по которой ехал я… Тормозить уже было поздно, я резко дёрнул руль в сторону обочины, надеясь уйти от неизбежного прямого столкновения. Удар пришёлся по касательной, но этого было достаточно, чтобы моя машина потеряла управление. Автомобиль вылетел с дороги, шуршание шин по асфальту сменилось чувством короткого падения и громким лязгом. Ремень больно сдавил грудь, сработала подушка безопасности. Машина совершила серию переворотов, меня осыпало лавиной осколков. Мой телефон, пролетев мимо меня, отправился куда-то в другой конец салона; где-то сзади громко звякнул огнетушитель. С каждым переворотом места в салоне становилось всё меньше. Голова у меня закружилась, мысли смешались, угнетало сильное чувство досады и страха. Хотелось, чтобы это всё поскорее закончилось. Вселенная, видимо, услышала меня, и сильный удар головой прервал мои страдания.
…Лето в том году выдалось хорошее, жаркое. Меня вновь отправили на каникулы к бабушке в деревню. В тот день мы собрались с ребятами на мосту как обычно, нас было пятеро, включая меня. Помнится, кто-то из моих друзей предложил сходить в заброшенное здание деревенской школы. Ходили слухи, что здание охраняют, но это только раззадорило нас, всем хотелось пощекотать себе нервы. Я был в компании самый младший – мне тогда только исполнилось восемь – поэтому меня не хотели брать с собой. Однако, я всё равно увязался с ребятами.
Здание школы было небольшое, в два этажа. Мы по очереди перебрались через дыру в заборе и через окно залезли на первый этаж. Это был мой первый поход в заброшенное здание. Впрочем, внутри не было ничего необычного: старые школьные парты, сломанные стулья и прочий мусор. Внутри было очень душно и пахло старьём. Мы поднялись на второй этаж и направились в конец коридора, заглядывая в кабинеты. Над кабинетом директора хулиганы расправились яростнее всего: стены были расписаны нецензурными выражениями, окна выбиты, пол засыпан рваными книгами, картонками и прочим хламом. Вдруг со стороны лестницы послышались быстрые шаги, я обернулся и увидел местного сторожа.
- Ах вы саранча! – закричал на нас сторож. – А ну, идите сюда! Я вам сейчас уши-то пообрываю за хулиганство!
Ребята как по команде забрались на подоконник и спрыгнули вниз со второго этажа. Такого поворота событий я не ждал. Я не мог похвастаться такой же ловкостью, но и попадаться охраннику не было ни малейшего желания. Я залез на подоконник и посмотрел вниз: было не очень высоко, но прыгать я испугался.
- Сашка, давай! Скорее! – кричали внизу ребята. Я повернулся спиной вперёд и стал медленно сползать с подоконника наружу. Мысль о том, что до земли далеко, вселяла ужас. Вдруг в окне показалось лицо сторожа. От неожиданности я отпустил край подоконника. Окно стало быстро отдаляться, а я впервые в жизни ощутил свободное падение… Затем сильный удар о землю выбил из моих лёгких воздух.
«Больно. Очень больно. Неудивительно – после такого-то падения… Нет, стоп. Падение было давно». Меня мучила сильная головная боль, ныли зубы. Всё тело болело так, словно меня долго пинали. Голова напрочь отказывалась соображать. Моя жизнь рассыпалась на множество разрозненных воспоминаний, которые я никак не мог расположить в хронологическом порядке. «Холодно. Где я? Со мной никого нет. Почему я один? Но ведь в гробу всегда лежат в одиночестве… В гробу?! Нет, я не в гробу. Но мне тесно! Очень тесно! Больно, что-то давит на грудь. Я не виноват, я ни в чём не виноват! Я ничего не нарушил, я больше не поеду!» Эта мысль оказалась ключевой, с большим трудом мне удалось уцепиться за одно из воспоминаний, и моя память стала проясняться. Мне вспомнилась авария, мчащийся на меня синий джип и сильный удар. Я заворочался и застонал, мне показалось, что я всё ещё внутри. Голова сильно кружилась, лишая меня возможности ориентироваться в пространстве. Я попытался открыть глаза, но яркий белый свет резанул по ним, меня затошнило. Я попытался нащупать что-то возле себя, но мои пальцы хватали лишь воздух. «Я всё ещё внутри машины! Я здесь один, меня не нашли! Я должен выбраться! Мне нужна помощь!» Тут яркий дневной свет заслонила чья-то фигура, мои руки аккуратно сложили мне на груди, придерживая их, чтобы я не махал ими в разные стороны.
- Тише, тише, - послышался мягкий женский голос, - всё хорошо.
Я немного успокоился. «Значит, меня нашли», - с облегчением подумал я. Вскоре голова перестала кружиться; я почувствовал, что лежу на чём-то мягком, и с трудом открыл глаза. Когда мне удалось сфокусировать их на силуэте, заслоняющем свет, я увидел, что рядом с кроватью сидела молодая девушка в белом медицинском халате, с короткими чёрными волосами и большими голубыми глазами. Чем-то она напомнила мне Катю. Медсестра слегка улыбнулась и, отпустив мои руки, спросила:
- Вы что-нибудь помните? Как вас зовут?
- Саша… - с трудом выдавил я.
- Прекрасно. Меня зовут Инна.
- Где я?
- Вы в больнице. Вы попали в аварию, но вам очень повезло – вы отделались ушибами и небольшой травмой головы. Полежите у нас пару дней, а потом, если ваше состояние не ухудшится, мы отправим вас домой долечиваться.
- Мне нужен телефон.
- Вам сейчас нельзя…
- Дайте мне телефон! Я должен позвонить родственникам!
- Не беспокойтесь вы так! Вашим родным мы уже сообщили, вам не стоит волноваться. Отдыхайте.
Медсестра поднялась с табурета и вышла из палаты. Дневной свет снова ударил мне в глаза, и мне пришлось закрыть их. Я легонько пошевелил руками и ногами, не веря словам медсестры, затем сделал максимально глубокий вдох. Кажется, переломов не было. В груди что-то немного болело, скорее всего, от сильного сдавливания ремнём или от раскрывшейся подушки безопасности. Я провёл языком по зубам, уже прикидывая, в какую сумму мне выйдет установка имплантов, но все они, к счастью, были целы. Немного болела левая скула и голова с той же стороны. Я взялся рукой за голову и нащупал небольшую повязку. На левой щеке, по ощущениям, была здоровая ссадина. «Удались выходные – ничего не скажешь! – подумал я. – Интересно, как долго я был без сознания? Надо будет уточнить». Сознание снова отчего-то стало зыбким, мысли неспешно потекли сами собой, захотелось спать. Я не видел особого смысла в бодрствовании и вскоре задремал.
По ощущениям спал я несколько часов. Проснувшись, я обнаружил, что солнце уже склонилось к горизонту и больше не бьёт мне в глаза. Это давало мне возможность осмотреться. Комнатка была совсем небольшая. Помимо моей кровати, здесь находилась ещё старая табуретка с облупившейся краской и небольшой железный столик, на котором уже стоял поднос с ужином – котлеты с пюре и чай с пирогом. Всё это выглядело весьма аппетитно, я понял, что безумно хочу есть, и с наслаждением поужинал. Часы к тому времени показывали уже начало шестого. Я решил пройтись по палате и осторожно встал. Слабость в ногах и небольшое головокружение были вполне ожидаемы. Я был переодет в больничную пижаму, моих же вещей в палате не было. Подхватив ногами больничные тапочки, я не спеша подошёл к окну и поначалу не поверил своим глазам. Возле больницы, напротив моего окна стояла моя изуродованная, разбитая мазда, как бы подытоживая мои тщетные попытки вернуться домой. Автомобиль явно не подлежал восстановлению. За пределами больничного двора простиралась усыпанная щебнем улица, с обеих сторон которой стояли симпатичные домики с черепичными крышами и декоративными белыми заборчиками… Окно моей палаты было надёжно защищено массивной железной решёткой с обратной стороны.
- Чёрт возьми! – не выдержал я. – Опять эта Чертановка, будь она трижды проклята! Почему сюда?
Я запаниковал, кровь застучала в висках, отчего у меня снова разболелась голова. Я сел на край кровати, пытаясь успокоиться. «Я заперт в больничной палате, у меня конфискованы все вещи, включая телефон, разбита машина… Медсестра лезет из кожи вон, пытаясь казаться дружелюбной. При этом, меня сегодня подозрительно хорошо накормили, - я покосился на поднос с посудой, - и, разумеется, они никому не сообщили, где я и что со мной. Они явно хотят, чтоб я смирился и остался. Но раньше я был относительно свободен, а теперь ситуация в разы хуже! Так просто они меня отсюда не выпустят, это точно. Но, в любом случае, сейчас я бежать не могу. Во-первых, у меня нет плана действий, а во-вторых, я слишком слаб сейчас. Нужно прийти в себя, отдохнуть и набраться сил. Теперь-то мне точно придётся идти пешком, а для этого нужны силы…» Я решил не спешить с побегом и тщательно всё обдумать, так как попытка у меня была всего одна. Разумнее было посидеть здесь пару дней и понаблюдать, выработав надёжный план. Спешка и паника была совершенно ни к чему.
Я встал с кровати и медленно прошёлся по палате. Помимо входной, в палате была ещё одна дверь, ведущая, как выяснилось, в ванную. Нащупав рукой выключатель, я включил свет. Под потолком тускло зажглась старая пыльная лампочка. Мерцающий жёлтый свет осветил пол и стены, выложенные чёрно-белым растрескавшимся кафелем в шахматном порядке. Окон в помещении не было, в дальнем углу располагалось что-то вроде душевой, напротив – раковина и местами потемневшее старое зеркало. Я подошёл к зеркалу и с опаской взглянул на себя. Внешний вид оставлял желать лучшего: взгляд у меня был потерянный, на голове белела повязка, на левой скуле красовалась ссадина, от которой во все стороны расплылся огромный чёрный синяк, я заметно похудел… До истощения, конечно, мне было ещё далеко, но, тем не менее, моё здоровье вызывало у меня опасения. Мне было грустно смотреть на себя: ещё пару дней назад я был весёлым симпатичным парнем, теперь же я был больше похож на бездомного алкоголика, которому в пьяной драке подбили глаз. «Хорошая поездка, - думал я, - испортил себе здоровье, нервы и машину!» Размышления об убытках ещё больше расстраивали меня, поэтому я поспешно подготовился ко сну и вернулся в постель, надеясь, что сон не заставит себя долго ждать и избавит меня от мучительных мыслей.
Я уже дремал, когда послышался звук запираемого замка – дверь в мою палату закрыли на ночь. Я приподнялся и взглянул на настенные часы, те показывали девять вечера. Поднос с посудой пропал со столика, очевидно, ко мне заходили. Я улёгся обратно и крепко уснул.
Проснулся я уже ближе к полудню. Солнце снова ярко светило в глаза, я зажмурился и сел. На столике снова стоял поднос, вероятно, с обедом. Какое-то время я сидел на кровати, прислушиваясь к своим ощущениям. Мне казалось, что сегодня я чувствовал себя лучше. Пообедав, я подошёл к окну: картина за ним ничуть не изменилась, моя машина в том же виде стояла на том же месте. Вообще, мне казалось странным то, что уже больше суток никто не пытается выпить мою кровь и не говорит мне о «долгах». Хотя, я не мог быть уверен в том, что, пока я сплю, ко мне никто не прикасается. Вдруг дверь открылась, в палату вошла Инна – медсестра – и будничным тоном сказала:
- Вы уже проснулись! Как себя чувствуете?
… - Как долго я был без сознания? – спросил я, пока медсестра меняла мне повязку.
- Недолго, - уклончиво ответила она.
- Недолго – это сколько?
- Чуть меньше суток.
- Когда меня выпишут? – я понимал, что этого не случится, однако, мне было интересно, что она мне ответит.
- Рана на голове заживает скверно… Я пока не могу сказать точно, сколько дней вы проведёте здесь.
Медсестра завязала бинт и отошла от меня.
- Мне нужен мой телефон, - начал было я, но Инна прервала меня:
- Телефон вам сейчас противопоказан.
- Мне срочно нужно позвонить! Верните телефон!
- Успокойтесь, вам не нужно нервничать. Это негативно скажется на вашем состоянии. Телефон вы получите сразу после выписки.
- Да на каком основании вы изъяли у меня все личные вещи?! – я и сам не заметил, как повысил голос и вскочил с кровати.
- Кричать здесь не надо, – спокойно ответила медсестра, – иначе мне придётся попросить перевести вас в палату для буйных. И, в таком случае, день вашей выписки будет отложен на неопределённый срок.
Переезд в палату для буйных в мои планы не входил совершенно, поэтому мне пришлось промолчать и сесть обратно на кровать. Медсестра одобрительно кивнула и вышла из палаты. Признаюсь, я еле сдержался, чтобы не крикнуть ей вслед пару ласковых. Я подождал, пока шаги в коридоре затихнут, затем подошёл к двери и, прислонившись к стеклу, выглянул в коридор: кажется, там никого не было. Я осторожно приоткрыл дверь и вышел из палаты. Стояла звенящая тишина. Коридор был довольно широк, пол устилал тот же кафель, что и в душевой. Стены, по классике, были до середины закрашены болотно-зелёной, местами облупившейся краской, далее до потолка была побелка. Потолки были сводчатые и невероятно высокие. Возможно, раньше это здание являлось усадьбой или чем-то подобным. Слева, в конце коридора, виднелась массивная двустворчатая дверь, вероятно, выводящая на улицу. Справа же виднелась широкая лестница на второй этаж. Недалеко от выхода располагался пост охраны: стоял большой стол, кресло и тумбочка. Сторожа нигде не было. Я решил немного осмотреться и попробовать вернуть свои вещи самостоятельно. Откровенно говоря, я не знал, где их искать, но интуиция велела идти к стоящему в коридоре столу. Я не спеша направился в сторону выхода, прислушиваясь к каждому шороху. «Если мне не удастся вернуть телефон, то, хотя бы, обстановку разведаю, - подумал я, - это лишним не будет». Я пригляделся и заметил, что на тумбочке аккуратной стопкой лежали вещи. Мои вещи! Я немного ускорил шаг, но, когда я был уже в паре метров от стола, одна из створок двери открылась, дневной свет заскользил по мрачному помещению, не оставляя мне ни единого шанса. Я замер. В дверях показалась фигура сторожа. Это был высокий крупный мужчина, на вид ему было лет пятьдесят. Увидев меня, он нахмурился.
- И что это мы тут делаем? – его громкий и грубый голос прокатился по коридору, словно пара железных цистерн, эхом отозвавшись изо всех помещений.
- Гуляю, - нагло ответил я, стараясь скрыть волнение, - надоело кругами по палате ходить.
 - Полагаю, ты уже нагулялся.
- Я только вышел, - не согласился я.
- Нечего тебе тут делать! Дуй в палату!
Я мысленно взвесил все «за» и «против» и пришёл к выводу, что спорить сейчас было совершенно бесполезно. Крайне раздосадованный своим провалом, я развернулся и направился в палату. В дверях я остановился и ещё раз посмотрел в сторону выхода: сторож сел в кресло и пристально наблюдал за мной. Обречённо вздохнув, я зашёл в палату и закрыл за собой дверь. «Мимо охраны я точно не смогу пройти, - подумал я, - может, попробовать через окно? Всё-таки, первый этаж». Я подошёл к окну и, открыв его, стал проверять железную решётку на прочность. Увы, сделана она была на совесть, а в щели между прутьями я не смог бы просунуть даже голову. Я сел на кровать и взялся за голову. Мной овладело отчаяние, я не знал, что мне делать. Мне безумно хотелось вернуться домой, в Москву, к той жизни, которой я жил прежде. Я вспомнил родителей, Катю, своих друзей, и слёзы сами стали наворачиваться на глазах. Я был уверен, что никто из них не знает, что я в беде и мне сейчас, как никогда, нужна помощь. Неужели, я никогда не выберусь отсюда? Мне крайне не хотелось повторять судьбу Николая, но я понимал, что у меня есть на это все шансы. От этих мыслей на душе становилось паршиво. «Нельзя отчаиваться, - пытался успокоить себя я, - отчаявшиеся люди никогда не спасаются. Нужно бороться! Я обязательно что-нибудь придумаю…»
Время тянулось крайне медленно. Заняться мне было нечем, поэтому я то ходил по палате, то подолгу стоял у окна. Иногда я снова ложился в постель, пытаясь придумать хоть что-то, но в голове было пусто. Утомлённый тишиной и однообразием, я периодически ненадолго засыпал, после чего снова принимался нарезать круги по палате. В девять часов вечера дверь в палату приоткрылась, сторож, убедившись, что я никуда не сбежал, закрыл за собой дверь и запер её. Я снова лёг в постель и, отвернувшись к стене, уснул. 
Ночью я отчего-то проснулся. Я по-прежнему лежал лицом к стене, и меня не покидало неприятное ощущение, что на меня кто-то смотрит. Я медленно перевернулся на спину и чуть было не закричал от ужаса. Надо мной склонилось нечто, но на этот раз оно не исчезло. Через мгновение я понял, что это медсестра. Её глаза полностью почернели, а вместо привычной улыбки был хищный оскал. Я, недолго думая, набросил ей на голову одеяло и сшиб с ног. Инна упала, я растянулся рядом, не давая ей выпутаться из одеяла, та начала шипеть. Падая, я задел железный столик; тот с грохотом упал, стоящий на нём стеклянный стакан разбился, осколки разлетелись по всей палате. На шум прибежал сторож. Он рывком поднял меня с пола и толкнул на кровать. Злополучное одеяло теперь уже было наброшено на меня. Несмотря на яростное сопротивление с моей стороны, меня скрутили, уложив лицом к стене, сторож прижал своей тяжёлой рукой мою голову к подушке.
- Помогите! – в отчаянии закричал я. – Кто-нибудь! На помощь!
- Кричи сколько хочешь, тебя не услышат, - усмехнулся сторож, - а если услышат, то уж точно не помогут!
Я почувствовал чьё-то дыхание на своей шее. Ледяной ужас овладел моим рассудком, я завозился, пытаясь освободиться.
- Не трепыхайся, - раздался голос Инны над моим ухом, - я не хочу повредить артерию…
Острые зубы тут же впились мне в шею. По телу прокатилась нервная дрожь, моё горло сдавило спазмом, я в беззвучном крике открыл рот, не в силах издать ни звука. В ушах оглушительно звенело, я хватал воздух ртом, но не мог вдохнуть, лёгкие словно горели огнём. Собрав последние силы, я предпринял ещё одну отчаянную попытку вырваться, но она, как и предыдущие, не увенчалась успехом. Но затем наступило долгожданное облегчение…
Утро наступило неожиданно быстро. Я лежал на спине, раскинув руки; в окно палаты лился мягкий дневной свет, на улице было пасмурно. События прошедшей ночи моментально всплыли в памяти. Никаких болевых ощущений в шее не было, поэтому я не мог понять, было это на самом деле или же это всего лишь дурной сон. Впрочем, мне уже было всё равно. Через какое-то время в палату вошла медсестра.
- Доброе утро, - сказала она, - что-то вы сегодня неважно выглядите…
«Неудивительно!» - подумал я, но вслух ничего не сказал. Рана на моей голове уже затянулась, поэтому Инна сняла повязку и новую накладывать не стала. Оставив на столе поднос с пищей, медсестра вышла. Я без особого удовольствия принялся за завтрак. В целом, я чувствовал себя лучше: ссадина на лице уже не болела, головокружение практически сошло на нет. Однако, на мою душу тяжким грузом легло безразличие. Дни, проведённые в Чертановке, я уже не считал и в какой-то момент поймал себя на мысли, что прощаюсь с жизнью. И тут, совершенно неожиданно, мою голову посетила идея, показавшаяся мне гениальной. «Попрощаться с жизнью? Точно! – подумал я. – Я ведь нужен им живой!» Я принялся обдумывать план действий и через пару часов он был практически готов. Я решил воплотить свою идею вечером, когда сторож придёт меня запирать. Днём это было бы бессмысленно, к тому же, ночью будет проще затеряться в темноте.
Остаток дня я просидел в напряжённом ожидании своего часа, продумывая детали и просчитывая варианты развития событий. Медсестра, несколько раз навестившая меня, ничего не заподозрила, хотя я был немного встревожен. За десять минут до начала «представления» я стянул с кровати простыню и сделал из неё тугой жгут. Открыв окно, я прицепил конец жгута к решётке на самом верху, а на другом конце соорудил петлю. План был таков.
В девять часов вечера сторож как обычно пришёл бы меня запирать и нашёл бы меня в петле (дверь располагалась как раз напротив окна, поэтому меня было бы очень хорошо видно). Я специально сделал петлю на таком уровне, чтобы, просунув в неё голову, я мог достать пальцами до пола и не задохнуться. Разумеется, за мёртвого меня бы сторож, наверное, не принял, но мне нужно было сымитировать лишь попытку самоубийства. Охранник побежал бы звать медсестру, и, таким образом, коридор остался бы без присмотра, а я мог бы за это время сбежать.
Без пяти девять я просунул голову в петлю и встал на цыпочки. Честно говоря, мне было немного не по себе от мысли о том, что некоторые люди добровольно уходят из жизни. Невольно я примерил на себя эту роль и пришёл к выводу, что я не смог бы наложить на себя руки. Помимо этого, меня терзали сомнения. А что, если охранник сегодня не придёт? Если он не поверит? Или дверь на улицу будет заперта? А если я, всё-таки, задохнусь? Хотя последнее волновало меня меньше всего. «Это было бы лучше, чем всю жизнь прожить здесь», - подумал я. За дверью послышались шаги, по стене коридора скользнула тень. Я закрыл глаза и расслабил ноги, чтобы верёвка натянулась. Петля сдавила горло, мне показалось, что моя голова сейчас лопнет, я почувствовал, как вздулись вены. Захотелось стянуть с себя петлю и жадно вдохнуть.
- Вот чёрт! – выругался сторож, увидев меня. Подбежав ко мне, он одним движением сдёрнул жгут с решётки, уложил меня на пол и снял петлю с шеи. Мне безумно захотелось закашлять и глубоко вдохнуть, но я неимоверным усилием воли стал восстанавливать дыхание редкими поверхностными вдохами, чтобы не вызвать подозрений. Две неслабые пощёчины, которые я получил в следующий миг, разбудили бы даже мёртвого, но я сдержался. Снова заныли зубы. Я почувствовал, как моё сердце неумолимо ускоряет такт и начинает колотиться в бешеном ритме, и уже мысленно готовился к провалу. Если бы сторож решил проверить пульс, мой обман раскрылся бы моментально. Но мне повезло – сторож этого не сделал, вероятно, разволновавшись, и пулей вылетел из палаты, оставив открытой дверь. Я открыл глаза и с наслаждением сделал глубокий вдох. Дождавшись, когда охранник поднимется на второй этаж, я выскочил из палаты и рванул к выходу изо всех сил. Тапочки я благоразумно оставил в палате, чтобы сильно не шуметь. Не останавливаясь, я схватил свои вещи с тумбочки и прибавил шагу. Даже если бы дверь была заперта, я бы смог при таком разбеге выломать её. Но дверь оказалась открыта. Правая створка под ударом моего плеча распахнулась, и я вылетел из здания как пробка. Возникшее впереди крыльцо с тремя ступеньками вниз я в силу слишком большой скорости проигнорировал, поэтому тормозить мне пришлось уже руками. Подняв свои вещи, я снова вскочил на ноги и помчался прочь. Я старался не обращать внимание на боль от разбитых рук и коленей, на впивающиеся в босые ноги мелкие камешки. У меня была лишь одна цель – сбежать отсюда любой ценой. Я свернул с главной улицы, чтобы меня не заметили в свете фонарей, и побежал на другой край деревни задворками. Света из окон вполне хватало, чтобы ориентироваться. Здесь дорога уже не была засыпана щебнем, поэтому бежать было легче. Кажется, за мной пока что не было погони. Возможно, мне удалось пустить местных жителей по ложному следу: больница находилась недалеко от объездной дороги, скорее всего, сторож подумал, что я побегу именно туда, ведь это глупо – бежать через всю деревню к другому пути, но я поступил именно так. Через пару минут я добрался до реки и, осторожно перебравшись по двум перекинутым доскам, шагнул в густые заросли. Я поспешно переоделся в свою одежду, больничную выбросил в реку. Вещи были на месте, только ключи от машины я где-то потерял. Возможно, они выпали, когда я упал с крыльца, но это уже не имело значения. Возвращаться за ними я не собирался. «Всё равно машина разбита, - подумал я, - чёрт с ней!» Запрятав кошелёк и ключи от квартиры во внутренний карман пальто, я достал телефон и разочарованно вздохнул: от фронтальной камеры во все стороны расползлась паутина мелких трещин.
- Прекрасно, - расстроился я, однако, телефон работал. Включив фонарик, я настроил его на минимальный уровень яркости, при котором было видно дорогу, и пошёл по обочине прочь от деревни. Помня историю про парня, заблудившегося в лесу, я решил не соваться в чащу. К тому же, бесконечные кустарники существенно замедлили бы меня. Подобрав крепкую палку, которой можно было бы обороняться, я снова побежал. Я помнил, что до ближайшей нормальной дороги было восемь километров, а время уже было позднее. Более того, я не знал, как долго простою на обочине, пытаясь поймать попутку. Если за мной устроят погоню, то мои шансы на успех существенно уменьшатся, поэтому каждая секунда была дорога. Поначалу я считал шаги, прикидывая, на сколько метров отдалился от злополучной деревни, но потом сбился и просто бежал, иногда замедляя темп, чтобы отдышаться. Я постоянно озирался по сторонам, чувствуя чьё-то присутствие, мне казалось, что кто-то идёт за мной по пятам. Луч света выхватывал из мрака лишь небольшой участок дороги и далее просто растворялся в непроглядной тьме. Время шло, я продолжал бежать вперёд, с каждой минутой всё сильнее вслушиваясь в звенящую тишину. Я ожидал громкого оклика, частых шагов за спиной, но этого не было. Но мысль о том, что жители Чертановки просто так отпустили меня, была бы неверной. Я ждал какого-то подвоха, и неизвестность пугала меня.
…Я не знаю, сколько прошло времени. Складывалось ощущение, что я иду уже целую вечность. Я с трудом переставлял ослабевшие ноги, дыхания не хватало, во рту появился неприятный железистый привкус, холодный ночной воздух обжигал лёгкие. Невдалеке я разглядел источник света – им оказался старый фонарь. Я прибавил шаг насколько это было возможно, и, пройдя несколько метров, заметил, как слева от меня что-то блеснуло. Это был дорожный знак. Отчего-то это место казалось мне знакомым. Я обошёл дорожный знак, тот снова сверкнул в тусклом свете отполированной поверхностью, и я увидел надпись: «Чертановка 8 км». Кроссовки громко шаркнули по асфальту. Дошёл! Этот незначительный успех меня взбодрил. «Это всего лишь половина дела, - подумал я, - теперь надо уехать отсюда». Пока не было машин, я перебежал на другую сторону дороги и отбросил палку, чтобы не пугать ею водителей. Я стоял под самым фонарём, поэтому с дороги меня было отлично видно. Оставалось только снова надеяться на удачу. Я взял телефон: на разбитом экране загорелись четыре неоновые цифры – 22:18. Мне стоило поторопиться.
Невдалеке показались огни приближающейся машины, я поднял правую руку в сторону, но автомобиль с шумом промчался мимо. Я обернулся: два красных огонька задних фар стремительно удалялись от меня и через пару мгновений затерялись в темноте. Я снова остался один в кругу мерцающего желтоватого света. В столь поздний час на дороге было гораздо меньше машин, я немного занервничал. Прошла минута. Две. Пять. Ни одна проехавшая мимо машина не подобрала меня! А между тем, на дороге, ведущей в Чертановку, началось какое-то движение. Два неярких огонька выплыли из темноты и постепенно приближались. Мне не хотелось на них смотреть. Мне даже думать не хотелось о том, что это может быть. Мои нервы были и без того натянуты до предела, мне казалось, что ещё немного – и я просто сойду с ума. Кровь горячим фонтаном ударила в голову, стала пульсировать в висках, снова заболела недавняя рана. Но тут послышалось тихое шуршание шин по асфальту, и из темноты вынырнул серебристый джип. Я отчаянно замахал рукой, сделал шаг к дороге, понимая, что готов кинуться под колёса, лишь бы не оставаться здесь. Машина приветливо моргнула поворотником и, сбавляя скорость, стала прижиматься к обочине. Я подбежал к автомобилю и, заглянув в открытое с пассажирской стороны окно, спросил:
- Здравствуйте, до ближайшего города не подбросите?
- Садитесь, - спокойно ответил немолодой водитель.
Я распахнул пассажирскую дверь и поспешно запрыгнул в салон, машина тронулась. Я был безумно рад оказаться в тёплом и уютном автомобиле, почувствовать быстрое движение, понимая, что с каждой минутой отдаляюсь от Чертановки. Однако, тревога не утихала: я боязливо поглядывал в зеркала, опасаясь погони, и нервно кусал губы.
- С тобой всё хорошо? – с опаской спросил водитель, заметив моё состояние.
- На меня напали, - ответил я после недолгого молчания, - машина разбита, телефон тоже… Я несколько дней не могу попасть домой.
- А откуда ты?
- Из Москвы.
- И как тебя только сюда занесло?
На этот вопрос я не ответил. Не хотелось вспоминать всё с самого начала.
До города мы ехали минут двадцать, не больше. К счастью, ничего плохого в пути не произошло. Автомобиль остановился в каком-то переулке.
- Вон там – железнодорожная станция, - сказал водитель, указав на виднеющийся справа забор, - последняя электричка в одиннадцать часов. Не опоздай.
- Спасибо вам огромное! – ответил я, заглянув в кошелёк: там лежала последняя сторублёвая купюра. Оставив её в машине в качестве благодарности, я вышел на улицу и помчался на железнодорожную платформу. Поезд уже прибывал. Расплатившись банковской картой, я приобрёл в ближайшей кассе билет и, пройдя через турникеты, заскочил в раскрытые двери тамбура.
Пассажиров было мало, многие из них уже спали. Я прошёл в центр вагона и без сил рухнул на сиденье возле окна. Двери закрылись, электричка тронулась. Теперь всё кончено! Я решил позвонить Кате, набрал её номер, но она не ответила. «Может, спит?» - подумал я, и собрался было написать ей СМС, но, открыв диалог, обомлел. Последнее сообщение Кате отправлял явно не я, а его текст был следующий: «Автомобиль «мазда» с гос. номером *** был найден разбитым на обочине в 15 км от д.Чертановка. Местонахождение владельца неизвестно». Было вполне очевидно, что это постарались жители Чертановки. Данное сообщение было отправлено всем людям из списка моих контактов: родителям, друзьям и даже коллегам по работе. Многие из них пытались дозвониться до меня, всего было восемьдесят шесть непринятых вызовов. Я судорожно набрал номер матери. Послышались долгие монотонные гудки, но, несмотря на поздний час, мама взяла трубку. Она плакала, засыпала меня вопросами, я попытался вкратце объяснить ситуацию, опустив лишние подробности. Мама пообещала, что на вокзале меня встретит отец. Сразу после того, как я положил трубку, мой телефон, несколько дней не видавший зарядного устройства, выключился. Я прислонился к стенке вагона и, глядя в темноту за окном, начал засыпать. Поезд размеренно покачивался, чуть слышно стуча колёсами по рельсам. Для меня в тот момент не было места уютнее и безопаснее, чем эта светлая электричка, с шумом разрезающая холодный осенний мрак. Теперь я, наконец-таки, смог окончательно расслабиться и убедить себя в том, что всё плохое осталось позади.
…Было уже далеко за полночь, когда поезд прибыл в Москву, на Курский вокзал.