Жизнь прожить гл 72 Не всё идёт гладко

удивился- ряды длиннющие, устали спины отсохли, не откажешься отдохнуть, тем более, председатель зовет.
Гл. 72                НЕ ВСЕ ИДЕТ ГЛАДКО
Расселись, как всегда, кружком, кто- то завалился навзничь- не в колхозной конторе, а тут- Пантелеич простит.
-Ну, вот что, родненькие мои, пришла пора потолковать нам о самом главном.- Иван Пантелеевич взял из ряда ромашку и поднёс себе к носу- кто смотрел на него- засмеялись.
-Вытри, Пантелеич нос, а то на клоуна похож, несурьезный будешь.
-Ну, о чем с вами не заговори- обсмеёте, и всего делов- сказал, он улыбаясь, но по носу рукавом чиркнул. –А теперь без цирка.
Рассказ был его не тороплив, на каждой мелочи останавливался и спрашивал:
-Так?
-Так, так… слышал уже без юмора в ответ и продолжал.
Говорил Иван Пантелеевич почти то же, что и районному начальнику, только понимали его по другому- всё так. Да, он все говорил так, как бы именно им хотелось, мечталось, только, если б не он говорил, а кто- то другой, то и не верилось. А самая смелая из них четко б подвела итог: «Хватит слушать брехню, давай косить!» Ему этого, или чего то похожего, ни кто не сказал. Ему верили, и знали, что он не говорит впустую, на ветер. Только теперь остается за каждым словом поставить дело. Слово- шажок, еще слово- другой. Как у косаря из под косы- взмах- прокос, еще взмах- еще прибавилось. И грань все ближе и ближе. Они- его друзья и братья- сестры. Ждали они этого давно, только не знали- когда. И вот оно состоялось- начало, первая отметинка.  Раз первая есть, будет и вторая, будет и итоговая. Это ж Пантелеич.
-А теперь бабоньки- умницы- красавицы, я вас оставлю, я знаю, вы тут сами справитесь, а я – за свое дело.- Иван Пантелеевич встал, отряхнулся,- ну пошел я.
Бабы зашушукались:
-Аж не верится...
-Тю, ты, дура, типун тебе.
-Типун… скоко ждали, хуже собак живем…
-Война, бабы, кончилась, поправим дело, все как надо будет. Вон, мужики вертаются. Слыхали, в Кореневке двое пришли, инвалиды, правда...
 Домой он шел полностью уверенный в своём решении- «созревший»,  мощный трактор, который  не остановить, а лучше- река в разливе- нынче ей все покорно. У него сильный тыл, а он таран-
.Стр 191
острый нос корабля. Теперь правильно распределить силы, не надорваться. Все расписать- один план на двух листах. Один им, один- себе. И все по порядочку.
Шел торопливо, хоть и прихрамывая- все, теперь времени не будет. Каждый денек до зимы будет на учете. И ночь придется прихватывать, а как же? Иначе можно не успеть. Дома достал из за часов свою тетрадку и поставил чернильницу, поскреб ногтем перо и стал писать: «План работ, по восстановлению колхоза «Маёвка». предс. колх. Бобров И.П.и члены колхоза, всего по списку 52 чл. колх. 22. 06. 1945 г.» Заголовок получился неплохой, понравился самому, только вот,  дальше дело ни как не шло.
Легко сказать, но почему так трудно, даже, не сделать, а просто написать? Иван Пантелеевич не хотел марать листы, их и так в тетрадке не полное количество, потому, желательно писать сразу на бело, без черновика. А это как раз и не удавалось. Только хочешь сделать первое прикосновение пером- сразу вылезает откуда- то новый пунктик,  который до этого в мыслях не сидел. Или слово найти подходящее ни как не удается. Вдруг, напишешь, и опять все меняй. Пришлось выстроить по пунктам дословный план устно, несколько раз его проговорить, запоминать. Но, опять, продумывая, и заново возвращаясь к началу списка, брался за голову.
Ни как не получалось с кладовыми- току нужна своя и большая, понятно, ферме своя, школе- своя. Запутался с конторой- где её строить? Удобнее возле производства, а может в центре, с магазином, с клубом? А может пока вообще без нее обойтись? Начнешь все подробно расписывать, не то, что листа, тетрадки не хватит. А где её в своей деревне взять? Иван Пантелеевич выходил на улицу, ходил по двору и вновь возвращался- мысли в голове не умещались, а делать все равно ему. Кто бы мог подумать, какую- то ерунду так трудно прописать.
Сначала хотел указать и необходимые материалы, но что нужно для электростанции- тут без специалиста не обойтись. Решил начать с того, что знает сам, пока без материалов, только названия объектов. Наконец, уже к вечеру, когда вернулась Тая с сенокоса, и привела Марусю, он осилил на одном листе- все уложилось в двенадцать пунктов. Но, проверяя, вновь и вновь морщился- то там не так, то тут. Тая только улыбалась, но предлагать помощь не решилась. Как бы обидным не показалось.
Иван Пантелеевич сопел, чертыхался, и в конце решил- надо в райкоме попросить тетрадей для работы, побольше, а там сколько дадут. Коснись что, и мучайся вот так. Подумалась и еще интереснее мысль- а может дело- то и не в тетрадке. Было б к его семи классам еще чуток образованьица, оно б может и быстрее пошло, и этих листиков хватило. Вот для этого- то и молодежи даются знания, а не старикам, хотя себя он им пока и не считает. И сам что- то в школе писал, а теперь в трех соснах заплутался- отвык или забыл, как это делается.
Когда уже стемнело, переписывать для себя не решился- в темноте еще чего- нибудь такого наковеркаешь, потом сам не разберешь. На завтра решил свой труд отнести в райком. Пусть у Хоркина будет под рукой, он свое дело сделал- остальное- за ним. Хотел ложиться, но не было сна. Решил подразмяться и успокоиться. Вспомнил, надо сделать метлу- давно заготовил- и вот самое время. Лег спать все таки с испорченным настроением, но, с надеждой, что завтра по дороге в райцентр, все наладится.
На этот раз Иван Пантелеевич ошибся. Разбудил их под самое утро шум дождя и гром. Раскаты грохали и трещали, кажется, возле речки и молния освещала так, словно было не раннее утро, а солнечный полдень.
Заплакал ручейками потолок избушки, Тая вскочила, с постели, стала подставлять имеющуюся посуду, накрыла клеёнкой Марусю, та испугалась, тоже заплакала.  Иван Пантелеевич скорее спрятал свою тетрадь под постилку на топчане- как бы не залило, тогда кричи «караул»!
И вот тебе и сенокос, хотя известно- ударил в косу- гром отозвался. Оно и дождик, понятно, нужен на посевы, зернышко, самое наливается, а с сеном- то как быть? Теперь ворошить каждый день у баб руки оторвутся. Да и в райцентр тащиться по грязи не ах как приятно, и еще надо дождаться пока этот ливень кончится.
Но к восходу солнца дождь утихомирился, перешел на моросящий. А уж когда светило выглянуло из- за горизонта, и чуть подогрело воздух, тучи разбежались, растаяли и о дожде напоминали только лужи на дороге и мокрая, продрогшая трава. Хотя такого мощного, и даже
Стр. 192
кратковременного, его вполне хватило, чтобы пыльную дорогу превратить в кисель, густой и разбухший. От напоенной досыта земли, словно в бане, шел легкий влажный пар. На огородах, растрепанные, охлажденные струями дождя, но посвежевшие кусты картофеля, радостно распрямлялись, навстречу солнечному теплу. 
-Может не пойдешь в район по такой грязи- то?- Заботливо предложила мужу Тая.
-Сандалии через плечо и зыволдыривай, одно удовольствие! Забыла, как в детстве по лужам гоняли- отозвался Иван Пантелеевич.
-Да, разве когда такое забудешь,- вздохнула Тая.- Но то ж было детство.
А у самого его даже и мысли не возникло, что б что- то могло помешать его планам, тем более в такой пустяковине- отнести в район свое  «сочинение». Да, и получается, мучился- мучился, и зря? Это не для него.
Только вот, в райкоме он не застал ни кого, пришлось оставить листок у секретарши. Когда отдавал, та напомнила:
-Завтра должно быть совещание партактива- отменяется.
-А с чего же?- Ивана Пантелеевича это сообщение неприятно кольнуло.
-Вызывают в область.
Больше спрашивать ни чего не стал, но подумал- с проста ли?
Хотел зайти еще раз к Таиной тетушке, но вспомнил её прежний прием, и решил снова не расстраивать старушку. Знать, время, для его признания, не пришло.
Шел из райкома, не забыл зайти к диспетчеру станции, выполнить обещанное, что б предупреждали машинистов быть повнимательнее
-Сказать не трудно, но случись что- отвечать тебе, время сам знаешь какое, кто на себя будет брать?- Старик диспетчер не стал кривить душой- опять в колею не попал.
Проходя здание железнодорожного вокзала, вспомнилась Доня- милый, добрый человек. Как сложилась дальше её жизнь? А может она и действительно родила, она ж так хотела…
Чуть прошел и уже тянулась мимо больничная усадьба. Вспомнилось рождение Марусеньки, его хлопоты. Поездка за Николаем… А теперь по делу надо зайти.
Прежнего главврача не оказалось- перевели в другое место. Иван Пантелеевич только посожалел- с новым договоришься ли. Но когда с ним познакомился в коридоре и разговорились- понял- шустрый старичок в очках, с хитроватой ухмылкой, свой человек.
-Дмитрий Василич, мне б машину вашу, на денечек, а лучше на два. Строить колхозный двор собираемся. Камень повозить из карьера. Больше, пока, негде взять.
-Вот колхоз мне и нужен. Давайте так- я- машину, а вы мне молоко, только свежее. По- зарез больница нуждается.
Договорились- в день по ведерку за каждый день работы. И машина камня для больницы, для отвода глаз.
-Только по- тихому- за это ведро меня уж не на Урал, а прямиком на Колыму сошлют.
 Теперь шел из больницы, дело, вроде, состоялось, но Доня  все не выходила из головы. В самом деле- моё дитя без отца, А как же Тая, Марусенька? Все сошлось на том, что там, у Дони- может и ни кого нет, его фантазии, не известно а может и ни когда не станет известно… Вот жизнь! Какая ты можешь быть жестокая, хочется сделать человеку приятное, а получается изъян, который, как вот эта кривая нога, потом на каждом шагу жить мешает. Вроде бы- что такого- прошел мимо вокзала, захотелось вспомнить. Вспомнил. И болячку расковырял- будет теперь болеть всю остальную жизнь, а времени- то прошло всего- ничего, а что еще  дальше?…
Иван Пантелеевич уже слегка пожалел что пошел этой дорогой. Хотя, дела- то его ни кто, тем более он сам, не отменял. А с другой стороны- не сегодня, так завтра все равно бы вспомнил. Но ведь все, что не делается в человеческой жизни, как потом начинаешь понимать, оказывается было зачем- то нужно, вот оно потом и отзывается в памяти сладкой, но  болью.
А может и не все в жизни было нужно- война, например, его уральский лагерь- попробуй, угадай… Только не будь этих сложностей в его жизни, откуда б взялись Тая  с Марусей, Сережка…? Канитель…
Стр. 193
А дорога уже вывела его за поселок. И надо было торопиться.