Иллюзия

рассказ

Иллюзия - это очень интересное понятие.  Это загадка, которую хочется разгадать. Она беспокоит и не дает покоя. Заставляет работать воображение, наделяет  беспокойством ума и поселяет внутри неутомимость. Это нереальная реальность, шаг в неосвоенное пространство, грань, за которой находится неизвестность.  Иллюзия – это фокус, смещение акцентов внимания, обман зрения. Она заставляет собираться, концентрироваться, искать. На этом эффекте основываются открытия, новые знания, желание познавать.
Многие годы я хожу на работу мимо  огромной витрины салона по продаже офисной мебели. Невольно я рассматриваю ее или просто прохожу мимо. Рассматривать витрину довольно скучное занятие, если стоять и смотреть. А если это делать мимоходом, мельком, то это довольно затейливо.  В магазине почти всегда горит свет и витрина особо подсвечена. На ней представляются всевозможные стулья и кресла от разных дизайнеров. Каких только стульев и кресел для сидения там не представлено. Маленькие, большие, узкие, широкие, низкие, высокие, мягкие, жесткие. Стекла витрины большие и за ними шкафы, столы, стулья, кресла, стойки, табуретки, офисные разнообразные светильники и мебельные композиции. Витрина, мимо которой я хожу, выходит на улицу и время от времени обновляется, что вполне понятно. Иначе салон не будет привлекать внимание потенциальных покупателей. В мебельном интерьере тоже происходят изменения. Вся мебель и композиции обновляется. На витрине время от времени появляются любопытные экземпляры. Например, одно кресло препарировано так, что подробно видны все составляющие мягкого сидения. Глядя на витрину, я ловил себя на том, что постепенно привык к ассортименту и уже почти не обращаю на него внимания.  И вот это слово «почти» является ключевым, потому что я неизменно ищу глазами тот экспонат, который давным-давно привлек мое внимание, и я с интересом отслеживаю его судьбу: убрали его, выбросили или он остается на прежнем месте. Этот экспонат представляет сбой кресло, которое как будто вопреки законам гравитации висит в воздухе, парит. Мне представлялось, что это целое  иллюзионное представление, который я  называл «Летающее кресло». Действительно казалось, что оно парило и могло даже при отсутствии витринного остекления куда-нибудь запросто полететь, как некое способное к полетам космическое тело.  Именно так я его понимал и воспринял, когда первый раз увидел, проходя мимо витрины в прежние годы. Каждый раз, когда я проходил мимо, мельком смотрел на него  и задумывался, как такое может быть. И даже иногда останавливался и рассматривал его подробнее, стараясь постичь представленное. Сверху над креслом  не было видно ни лески, ни проволоки, ни стальной нити, которые могли бы его удерживать в таком приподнятом положении. Одной стороной спинки в воздухе он возвышался над другой стороной, оставляя под собой сидение, металлический стержень толщиной с руку, на конце которого имелось основание, расходившееся от центра пятью лучами, которые в свою очередь  заканчивались маленькими ножками с колесиками. Словом, это было обычное офисное мягкое кресло с ножками на колесиках. И вот к одной ножке этого кресла был узлом привязан канатик толщиной с палец. Канатик протянулся к полу, где другим узлом привязывался к металлической петле блинообразного металлического основания, лежащего на подиуме витрины. Получалось, что этот канатик был натянут между ножкой кресла и прочным металлическим основанием, лежащем на подиуме. Верхний конец канатика привязывался мощным, надежным, сложным и затейливым узлом к ножке кресла и после узла изгибался, как и положено канатику и вольно свисал. Внизу канатик таким же узлом привязывался к металлической  петле основания и  свободно лежал рядом с обычным и понятным радиусом закругления, который говорил о его мягкости. Получалось, что канатик просто соединяет кресло с металлическим основанием, лежащим на подиуме. Но тогда было не понятно, что же держало его в воздухе. Именно это не давало мне покоя и создавало иллюзию, что кресло само как-то держится в воздухе и канатик лишь крепит его к металлическому блинообразному основанию, которое устанавливается на подиум витрины, делая все, чтобы тот не поднялся выше, не оторвался и оставался на привязи.  Какое-то время я не мог разгадать этот фокус.
Тогда мне вспомнился другой фокус, который показывали в Московском цирке  и с которым известный иллюзионист объездил весь мир. На арене цирка лежал довольно обычной свернутый канат, толщиной с руку.  Иллюзионист его разматывал, одним концом соединял с подъемным механизмом и начинал поднимать вверх. Канат поднимался под купол цирка и в какой-то момент, выпрямляясь, преображался, превращаясь в прочный шест, по которому начинали ползать гимнасты. Канат оказывался крепким  и не проявлял, не выказывал  ни малейшей гибкости, что вызывало искреннее изумление. В конце номера, когда канат снова превращался в мягкий свернутый предмет, раздавались аплодисменты. Но все фокусы рано или поздно разгадываются  и перестают быть таковыми и, так сказать, чудесными. За границей этот фокус тоже хотели разгадать и разоблачить на зрителях. В одном тамошнем цирке взяли и отключили воду перед представлением во всем здании. Видимо, кто-то догадался, что внутри каната находится вода под большим давлением, и намеревался устроить провал на представлении. Но наши артисты оказались мудрее, потому что необходимое количество воды имелось в устройстве с насосом, к которому  присоединялся канат, оказавшийся на самом деле шлангом. Прошло некоторое время и по телевидению пояснили природу этого фокуса. Она оказалась вполне понятной. Когда в канат или, точнее,  говоря иначе, в шланг подавали под большим давлением воду, он превращался в твердый и прочный шест, по которому можно было ползать.
Но в том, что я видел на витрине не было никакой воды и не могло быть. И я по-прежнему иногда останавливался около загадочного кресла и разглядывал его. Через некоторое время я понял, как в этом экспонате все устроено. Поскольку канат выглядел слишком натянутым и прямым, я догадался, что внутри его находится  крепкий металлический штырь, который продет сквозь канат и в том месте, где он крепится к сидению, канат освобождается от металлического стержня, скрывая его, просто завязывается в узел и мягко свисает. С другой стороны канат, который было не видно и который упирался в петлю металлического основания, снятый со стержня, так же завязывался узлом и, свободно сворачиваясь, лежал на основании.  Вот то, что канатик лежит у металлического основания, где  наверняка есть крепление к нему  в виде сварки, и натолкнуло меня на то, что внутри канатика должен быть крепкий металлический стержень, обеспечивающий креслу  вертикальное, поднятое положение. 
И как только я разгадал эту иллюзию, почувствовал себя легко и прекрасно. После этого я каждый день ходил и смотрел на экспонат с креслом и почему-то радовался ему так же, как в лучшие и удачливые дни на работе.  С тех пор, когда  у меня что-то не получалось, я вспоминал парящее кресло и понимал, что нужно что-нибудь придумать и перешагнуть через сложную ситуацию, через не могу, чтобы идти дальше.
Время от времени, когда я о нем забывал, мне вдруг приходила мысль о парящем кресле, и я начинал его с беспокойством искать глазами на витрине, желая убедиться на прежнем оно месте или нет. Кресло по-прежнему находилось на витрине и изображало полет.

  Конец.