Скрипка

Хотела бы звучать я саксофоном – блестящим щёголем, умелым ловеласом, захватывающим в плен желанный встреч и расставаний.

Но нет, я скрипка:
нерв мой оголён,
кричит на каждое прикосновенье жизни,
плачет и смеётся,
и низвергает в бездну,
и в экстаз возводит.

Хотела бы я саксофоном быть, на волнах безмятежности качаться и сознавать, как, всё-таки, жизнь хороша чертовски.

Но нет, я скрипка:
я разбужу и то, что спит мертвецки,
и лучше бы не трогать.
Ворота ада уготовано пройти, ворота рая.
А зачем?
Не выбрать ли одно?
Не выбрать.
Предложение дано прожить всю гамму чувств, и взлётов, и падений.

Хотела б я, чтоб вторили моей высокой ноте рояля звуки, он стоит на четырёх (уверенно), поклавишно раскладывая жизнь, и уговаривая возбуждённый нерв, и примиряя с неизбежным.

Мой муж – рояль домашний, о, уговори! О, примири! Зачем тогда...
Может, отпеть меня сначала?
Воскресить.
Потом и зазвучать дуэтом?

Наверное, бываю я гитарой, мосты наводит что меж душами.
Родной, любимой и рукам послушной.
Игривой, нежной, тонкой, гибкой, плавной.
Для мужа я – гитара.
Хочу ей быть, как прежде, но, увы, сегодня скрипка я, причём, минорная.

Дочь арфой назвала меня, и я так рада, что для неё я арфа, звук чей «благороден, тембр серебрист и мягок».

"О, сколько же в нас лиц! Актёры! Лицедеи!"

Добавьте мне тягучести медовой виолончельной, низкой материнской, глубИны знающей недр матушки-земли.

Налейте равнодушья контрабаса, "попыхивающего трубкой" вправо-влево, налейте мне побоольше,
чтоб опьянить, позволить легче жить.

Дайте трубой побыть, паря над миром, мира не касаясь.

Аккордеоном зазвучать французским, любя и примиряя всех на свете, всё в танце закружить.

Но нет, я – скрипка.
Нить душевную тяну.
Клубок мотаю, кружево плету.
Уговорю на подвиг, преступленье.
Казню и воскрешу.
Прощу.
Любить я буду вечно.
Можно не взаимно.

Душа скрипичная – богатая палитра красок, их оттенков.
Расписываю жизнь.
Спасибо.
Обращайтесь.