Пока просто февраль...

 Друзья!
Из Сети

 "Просто февраль, холодно, воет в ночи метель.
Напополам разорваны: сердце, дыханье, день.
Как же к тебе хочется, да занесло пути!
Вот оно - одиночество! Вот он - февраль! Прости!
Греюсь теплом нежности наших с тобою встреч,
Чтоб для твоей верности искру любви сберечь!
Как же к тебе хочется, да занесло пути!
Вот оно - одиночество! Вот он - февраль! Прости!
Просто февраль, холодно, воет в ночи метель.
Напополам разорваны: сердце, дыханье, день.
Как же к тебе хочется, да занесло пути!
Вот оно - одиночество! Вот он - февраль! Прости!
Время течет медленно, на руку злой судьбе.
Просто февраль. Ветрено. Просто хочу к тебе!
Просто февраль. Ветрено. Просто хочу к тебе!
Как же к тебе хочется....
Автор музыки - Павел Ладатко. Автор слов - Ирина Голованова".
...Други!
«Последний день перед Рождеством прошел. Зимняя, ясная ночь наступила. Глянули звезды. Месяц величаво поднялся на небо посветить добрым людям и всему миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. Морозило сильнее, чем с утра; но зато так было тихо, что скрып мороза под сапогом слышался за полверсты. Еще ни одна толпа парубков не показывалась под окнами хат; месяц один только заглядывал в них украдкою, как бы вызывая принаряживавшихся девушек выбежать скорее на скрыпучий снег. Тут через трубу одной хаты клубами повалился дым и пошел тучею по небу, и вместе с дымом поднялась ведьма верхом на метле».
Николай Гоголь. «Ночь перед Рождеством» («Вечера на хуторе близ Диканьки»).
...Сказочная  зимняя морозная ночь!Студёный январь,а потом и метельный  февраль-конец зимы!Пролетит ещё пять месяцев- и вот уже вершина лета:  жаркий июль с его купаниями и цветочными венками. Древний праздник Ивана Купалы!
Чудны вы,все месяцы года!

В.Н.
***********

1.ПОЧЕМУ ИМЕННО ФЕВРАЛЬ — САМЫЙ КОРОТКИЙ МЕСЯЦ В ГОДУ?

Почему именно февраль — самый короткий месяц в году?
Почему именно этот месяц оказался таким коротким, в то время как остальные имеют 30 или 31 день? Оказывается, это не случайность,
результат множества исторических реформ календаря, причём некоторые из них были связаны с древними суевериями и политическим
амбициями римских правителей.
Тайна 28 февральских дней уходит своими корнями в Древний Рим. Первоначальный римский календарь, составленный при царе Ромул
(VIII век до н. э.), включал всего десять месяцев — год начинался с марта и заканчивался декабрём. Зима в календаре не учитывалась вовсе,
так как считалась «бесполезным» временем для сельского хозяйства. Однако второй римский царь Нума Помпилий (около 715–673 гг. до н.э.) добавил ещё два месяца — январь и февраль, чтобы календарь лучше соответствовал лунным циклам. В обновлённой версии года было
355 дней, что было важно, так как римляне считали чётное число - несчастливое.
Чтобы соблюсти это правило, большинство месяцев получили 29 или 31 день, но при этом общее количество дней в году оставалось
нечётным. Однако февраль, будучи месяцем поминовения умерших и очищения, стал исключением — ему дали 28 дней, ведь он и так был
"несчастливым" месяцем. Именно поэтому он оказался самым коротким.
Проблема заключалась в том, что 355-дневный год не совпадал с солнечным и со временем римский календарь начинал "сползать"
относительно сезонов. Чтобы исправить это, периодически добавляли дополнительный тринадцатый месяц "мерцедоний", который
компенсировал разницу.
В 46 году до н. э. Юлий Цезарь ввел т.н. юлианский календарь, в котором год теперь имел 365 дней (и 366 в високосные годы) и лучше
совпадал с солнечным годом. В результате распределение дней по месяцам изменилось: теперь они имели 30 или 31 день, но
февраль остался самым коротким, сохранив 28 дней в обычные годы и 29 в високосные.
Существует легенда, что спустя несколько десятилетий император Октавиан Август внёс очередные изменения, желая, чтобы его месяц —
август — не был короче месяца Юлия Цезаря (июля). Якобы он забрал один день у февраля, сделав август 31-дневным. Однако эта верси
исторически не подтверждена.
Когда в 1582 году папа Григорий XIII ввёл григорианский календарь, который мы используем до сих пор, распределение дней по месяцам не
изменилось. Так февраль навсегда остался самым коротким месяцем — не по воле природы, а из-за древних римских традиций и суеверий.
https://www.liveinternet.ru/
*********
2.Красота и уродство низких
температур: метафизика зимы
в русской литературе


Зимние морозы, метели и узоры снежинок всегда вдохновляли
поэтов и писателей. В русской литературе символика зимы
амбивалентна: начиная с XIX века и до наших дней литераторы
пытались выразить ее красоту и проклятие — образы зимы могли
означать как вечное забвение, так и роковую страсть или
спасительное чудо. Рассказываем, чем манила, пугала и восхищала
зима Пушкина, Толстого, Сорокина и других писателей.
"Видишь ли… столько самого разного случается
лишь зимой, а не летом, и не осенью, и не весной.
Зимой случается всё самое страшное, самое удивительное…
«Волшебная зима». Туве Янссон".
Глава 1. Век XIX
Зима преображает
Рассмотрение метафизического и психологического значения зимы в русской
литературе начнем со сцены пробуждения Татьяны Лариной в «Евгении
Онегине». Ранним утром она просыпается и видит узорные росчерки
на стеклах. Мороз, как прилежный каллиграфист, расписал окна в доме
Лариных. Через взор Татьяны мы наблюдаем заиндевевшее поместье после
первого снегопада. Там все ярко и бело, там «деревья в зимнем серебре».
Философ Гастон Башляр в работе «Поэтика пространства» писал, что зима
старше всех времен года. Она придает воспоминаниям давность. Покрытый
снегом дом будто движется вспять, в минувшие века, поэтому зимними
вечерами поместье Лариных превращается во вместилище мифа и личного
предания Татьяны.
Татьяна засыпает в осеннем цвете грязевой распутицы, а просыпается, когда
«зимою мир преображен». Календарно по сюжету «Евгения Онегина» зима
давно идет, но главные атрибуты в виде снегопада и мороза наступили лишь
на третий день января.
Пушкинская героиня влекома к стихии зимы. Она и сама ее часть. Хладная
красота Лариной расцветает в «сияньи розовых ветров». С наступлением
морозов меняется пейзаж, а вместе с ним и самоощущение Татьяны. Белый
цвет зимы обновляет ее чувства и раскрывает витальность, скрытую ото всех.
Белоснежность выступает еще и как окраска христианского праздника —
Преображения Господне. Бог Отец из светлого облака дарует откровение, что
во Христе два неразделимых и неслиянных естества — божественное
и человеческое. Праздник символизирует возможность духовного обновления
человека, дар чистоты и смывание бремени прошлого.
«Одежды Его сделались блистающими, весьма
белыми, как снег, как на земле белильщик не может
выбелить», — Евангелие от Марка.
Психологический мир Татьяны эклектичен, он вбирает в себя преданья
простонародной старины, бытовой мистицизм (сны, карточные гадания,
ворожба) и христианское миросозерцание. Зима воздействует на Татьяну,
делая ее частью себя. Это время года в литературе пушкинской эпохи
преображает холодной красотой, морозит снаружи и дает закипеть чувствам
внутри. Пора греховного гадания в медовом свете печи перед христианским
праздником — Рождеством.
Во многих произведениях XIX века господствует умонастроение, что человек
живет в неповторимом северном универсуме, где «пустыни снежные
и громады льдов». Еще нет мысли о разладе между человеком и природой.
Слагаются гимны, воспевающие студеный климат. Это еще и попытка выявить
одну из национальных идентичностей: мы живем в стране льда и холода, вам,
чужестранцы, это не под силу.
Восторгается северной природой и поэт Петр Вяземской. «Праздник земли,
на котором красуется земля и нас приветствует живельной улыбкой», — пишет
он в стихотворении «Первый снег».
Но у Вяземского строчка «сын полуночной страны» невольно предвещает, что
зима не только волшебница и сказительница, дарящая ковры из снегов.
Ее предельные воплощения (неистовые холода, толстый лед, метель)
осуществляются лишь в крае вечной полуночи, где волчье завывание
и человеческая тоска аккомпанируют друг другу.
Воплощение времени и его размывание
Извилистая сеть дорог страшила Льва Толстого. После пережитых в пути
экзистенциальных потрясений у него возник сюжет «путешествия-открытия».
Толстой проживал в путешествиях нечто такое, что впоследствии позволяло
ему описать в произведениях внутренние противоречия и этические
дихотомии.
Еще до знаменитого «арзамасского ужаса», когда Лев Николаевич услышал
голос смерти, он столкнулся в дороге с буйствующей метелью. «24 января 1854
года в Белогородцевской плутал целую ночь. Мне пришла мысль написать
рассказ „Метель“. Вел себя не совсем хорошо. Трусил во время метели», —
записал он в дневнике.
Метель в безмолвной степи — это другой портретный лик зимы. В бескрайней
равнине у героя Толстого теряются привычные ориентиры во времени
и пространстве. Нет даже одинокого стога сена, в котором можно укрыться.
Человек отдан ветроснежной стихии.
Одно из определений времени — это непрерывное нарастание бытия, когда
абсолютно неизвестно, что будет через секунду, и кажется, что прошлое
совершенно потеряно и никакие силы не могут остановить этот поток.
«Я как будто жил-жил, шел-шел и пришел к пропасти и ясно увидал, что
впереди ничего нет, кроме погибели. И остановиться нельзя, и назад нельзя,
и закрыть глаза нельзя, чтобы не видать, что ничего нет впереди, кроме
обмана жизни и счастья и настоящих страданий и настоящей смерти —
полного уничтожения».
«Исповедь». Лев Толстой

У Толстого воспроизводится неудержимость потока в виде метели. Зима
предстает в двух противоречивых образах времени: физически воплощенном
(метель) и отсутствующем, когда его (времени) попросту нет, а человек
выпадает из обыденного хронотопа жизни. В пустом, нерасчлененном
пространстве наши чувства теряют меру времени.
Первые фразы «Метели» обращены к ямщику:
«Не заблудиться бы нам? Доедем до станции, ямщик?
не заблудимся?». Тревожность рассказчика
не случайна — в тумане интуиции нарастает страх
перед неизвестностью. Степь и метель грозят тем, что
поглотят путников, лишив прошлого и будущего.
По мере того, как снегопад усиливался, а вернуться на станцию было уже
нельзя, жизнь путников размывается. Их ждет дорога в никуда, ведь заметены
звериные тропы и контуры пути. Поэтому персонажи выпадают
из размеренного течения времени своей жизни, когда видна перспектива
будущего. «Только видишь снег, который мимо глаз падает на лицо и воротник
шубы; небо везде одинаково светло, одинаково бело, бесцветно, однообразно
и постоянно подвижно», — так герой рассказа наблюдает за физически
воплощенным временем, существующем только в настоящем.
Память спасает героя от зимы
Движение времени подобно спирали. Это переживание нового, но с памятью
о пережитом, которое сосуществует с новым в одной точке бытия. Философ
и богослов Августин полагал, что все три формы времени можно уместить
лишь в духе: «Настоящее прошедшего — память, настоящее настоящего —
созерцание, настоящее будущего — ожидание».
Протагонист «Метели» спасается от смертельного однообразия стихии,
неосознанно следуя мысли Августина: прошедшее превращается в настоящее
силой сна и памяти. Он погружается во время ненастья в сон — это резервуар,
в котором покоится летнее воспоминание. Оно позволяют ему обрести
прошлое, чтобы заполнить возникшую бездну в поле.
Города-мифы: не dolce vita. Неаполь Элены Ферранте
Все как в тумане. Как связаны Сайлент Хилл и Достоевский?
Рождается виртуальный образ, в котором спину рассказчика напекает знойное
июльское солнце, а разум пьянит запах скошенной травы в саду. Ему снятся
колючие стволы раскидистого шиповника и «просвечивающее ярко-голубое
зеркало пруда». Шиповник создает крепость и нерушимость памяти, ведь
он обладает зимостойкостью.
Ливень расплавленного золота в виде солнечных лучей освещает всю
экспозицию сна. У путника возникает светоносное воспоминание,
останавливающее движение смерти. Но еще он видит во сне утопленника. Труп
крестьянина в пруду — это реванш смерти за то, что ей не удается забрать
рассказчика.
Литературовед Юрий Лотман полагал, что сновидение
погружает человека в «нереальную реальность» —
синтез зрительных, словесных и музыкальных
пространств.
«Нереальная реальность» рассказчика — июльский полдень со снующими
мухами, клумбой шиповника и прогретым на солнцепеке прудом. Но физически
герой находится под нескончаемым снегопадом, поэтому прошлое
не приходит на место настоящего, а сосуществует с ним.
Метель обеспечивает рассказчику иммерсивный опыт, и тот оказывается
одновременно в расщеплении и соединении времени. Пользуясь
определением Жиля Делеза, можно сказать, что в «Метели» Льва Толстого
путник получает «образ-кристалл» времени:
«Образ-кристалл представляет собой точку неразличимости двух отчетливо
выделяемых образов — актуального [метель. — Прим. авт.] и виртуального [cон
о летнем дне. — Прим. авт.]. Он формируется посредством фундаментальной
операции, проводимой временем: прошлое складывается одновременно
с настоящим, удваивая каждое мгновение времени».
Зима — это утрата себя
Затерянность в снежном вихре страшила не только Толстого. Утрата себя
в зимнем пути — расхожая опасность для путешествующих. Историк Николай
Костомаров отмечал, что с наступлением снегопада приходилось заниматься
проложением дороги таким образом, чтобы ее контуры не заметались. В виду
слабого развития дорожной системы нередко люди терялись.
Пушкин видит в метели энергию противоборства человеку. Вьюга злится,
плачет, воет — и в мелодику ее истерики попадает герой пушкинской
«Метели», Владимир. Он сбился с дороги, оказавшись в снежном омуте, когда
ехал за своей возлюбленной, чтобы совершить с ней побег. Его сани
поминутно опрокидывались в сугробы и овраги. Ему не видно было ни зги.
Свирепая стихия предстает как ветхозаветная сила наказания за чрезмерную
страсть мятежных любовников. Сопротивляющийся стихии Владимир обречен
на вечное расставание с возлюбленной.
Роковая предопределенность музицирует и в стихотворении Александра
Сергеевича «Бесы»:
Снежинки в «Бесах» — дьявольские силы, их хаотичное кружение, визг
и жалобный вой надрывают сознание. Человек распадается на иллюзорные
оттенки, происходит растождествление с внутренней целостностью, когда
в себе себя не находишь. Образовывается ничем не заполняемый
экзистенциальный вакуум в заснеженном поле. На символическом уровне
поле — это жизнь и судьба человека, а выход из потерянности один — смерть.
Улетают трепещущие мгновения жизни вместе с хлопьями снега.
Эмблематично заканчивается и роман «Отцы и дети» описанием зимнего
пейзажа у могилы Базарова.
«Январский день уже приближался к концу; вечерний
холод еще сильнее стискивал недвижимый воздух,
и быстро гасла кровавая заря», — так начинается
эпилог романа.
Накренившиеся кресты, буераки и буреломы, пустошь и кладбищенское
молчание — все это отменяет жизнь. Всему надлежит укрыться под саваном
зимы, а затем возродиться в вечности. Тургенев погружает своего мятежного
Вьюга мне слипает очи;
Все дороги занесло;
Хоть убей, следа не видно;
Сбились мы. Что делать нам!
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам.

«Начало премудрости есть страх»: за что Леонтьев критиковал
Достоевского
От Вуди Аллена с любовью: почему американский режиссер
вдохновлялся Достоевским?
нигилиста в непрерывный сон, а миру без него остается зимовать и наблюдать
за кровавой январской зарей.
Так возникает еще один лик зимы.
Язык вечного сна и покоя
Лотман назвал сон семиотическим зеркалом, в котором каждый видит
отражение своего языка. Это индивидуальная и личная среда, «язык для
одного человека». Почти всегда его трудно пересказать детализировано, как и,
например, содержание симфонии Баха. Хрупкость сновидения, по мнению
Лотмана, несет в себе особую ценность, ведь его пространство можно
наполнить смыслами и истолкованиями.
Глава «Сон Обломова» в романе Гончарова представляет собой «язык одного
человека» — Ильи Ильича Обломова. Символика пейзажа в этой главе — ключ
к пониманию «обломовщины». Гончаров отправляет своего персонажа
в личный рай детства — в осовелую Обломовку.
Зима в Обломовке не насылает холода, она не ледяная ведьма, превращающая
сердца людей в сосульки. Зима во сне Обломова — убаюкивающая красавица,
милостивая к жителям сонного царства, напевающая им колыбельные.
Лишь бы крестьяне и помещики не тревожились и спали. Она одна
из хранительниц их вековой бездеятельности.
Бездеятельность Обломова обретает черты буддийского состояния
«недеяния» — У-вэй. Согласно принципу У-вэй, миром нельзя манипулировать
через злодеяния. Трагедия в том, что человек выращивает в себе внутренних
демонов: злость, ревность, обиды, подчинение другого, страхи
и нескончаемую вереницу пороков. Поэтому любое деяние, даже на первый
взгляд благонравное, грозит злом.
Созерцательную пассивность проповедовал Лао-цзы — основоположник
даосизма и автор философского трактата Дао Дэ цзин. Но абсолютное
недеяние лежебоки Ильи Ильича амбивалентно: это можно трактовать и как
буддийское священнодействие, и как распад личности из-за ленности.
Красавице-зиме в романе Гончарова противоположна
летняя Ольга, пробуждающая Обломова. Их чувства
загораются во время весеннего цветения сирени
и длятся все лето. Ольга нарушает «недеяние» Ильи,
выводит его из вековой дремы, но подкрадывается
зима — хранительница языковой идентичности героя.
Символично, что Обломов расстается с Ольгой, когда идет снег. Вновь зыбкая
неоднозначность поступка. Можно сказать, что Илья Ильич жертвует собой,
неосознанно идя на смерть, ведь смысла в активной жизни без Ольги нет.
Он понимает, что ему не исправиться, а Ольге нужна кипящая
жизнедеятельность. Илья Ильич не желает дарить ей иллюзий, обманывать ее.
Вместе с тем Обломов не пытается сохранить чувства.
Так зима оказывается носительницей «индивидуального языка героя». Это
язык вечного сна и нерушимого покоя, где лишь и возможна полная
актуализация Обломова. Снег, как часть художественного мира романа, через
потаенную речь героя раскрывает тот объем психологической информации
о нем, который недоступен для передачи средствами обыденного языка.
Метафорике вечного сна созвучна и поэзия Федора Тютчев. Зима в его
стихах — «вековая дремота», находящая себе обитель в глухом лесу. В лесном
молчании она возводит сакральный храм, где сосуществуют вечность
и недвижимость времени. Там застыл нерушимый покой, и под снежной
околдованностью накренилась келья монаха-черноризца у игольчатой ели.
В поэтике Тютчева снега на верхушках гор и «выси ледяные», играющие
«с лазурью неба огневой», очищают от внешней суеты и кристаллизуют
c чистотой бриллианта жизнь. Это воплощенная идея бессмертия души,
вмещающая в себя одновременно и огонь, и холод.

Глава 2. Век XX
Зима-трилистник
В 1910 году у поэта Иннокентия Анненского выходит поэтический сборник
«Кипарисовый ларец». Анна Ахматова в стихотворении памяти Анненского
написала, что его поэзия — это «предвестье и предзнаменование».
В «Кипарисовом ларце» он тематически объединил стихи в трилистники.
Открывает сборник трилистник сумеречный, в котором рифмуются мотивы
сгущающейся мглы неизвестности под снегопадом.
«Снег, снег, снег! — твердил он бессмысленно, глядя на снег, густым слоем
покрывший забор, плетень и гряды на огороде. — Все засыпал! — шепнул
потом отчаянно, лег в постель и заснул свинцовым, безотрадным сном».
Наша улица снегами залегла
Под снегами лежит сиреневая мгла.
Эти строчки служат смутным предзнаменованием грядущих катастроф века.
Воспользовавшись концептуальным образом Анненского, аллегорично
представим зиму в литературе XX века в виде трилистника, состоящего
из лепестков предчувствия, ада и укрытия.
Зима как страсть и предчувствие
Каждое событие — это мгновение, переливающееся из области будущего, где
все неведомо и зыбко, в область прошлого, где все закончено и неизменно.
И поэзия призвана остановить это мгновение, придав ему завершенность
и определенность. Для этого она должна обратить событие из неуловимого
в ощутимое. Так размышлял о призвании поэзии великий литературовед
Михаил Гаспаров.
Многие знаковые произведения и общественные
настроения в начале ХХ столетия покрыты пеленой
неизвестности. Грядущий век мерещится и в страшно-
черных, и неуловимо-белых цветах.
Мысль Гаспарова — ключ к толкованию зимнего цикла стихов Александра
Блока «Снежная маска». Блок вглядывается будущий век, превращая
неуловимость в ощутимость через образы зимы. Сборник фиксирует
эсхатологическую лиминальность времени. Этот термин ввел этнограф
Арнольд ван Геннеп, обозначив им переходные исторические этапы, когда
человек оказывается путешественником из одной эпохи в другую.
Имплицитно в «Снежной маске» представлена всепоглощающая страсть Блока
к актрисе Наталье Волоховой. Страсть, как и преступление, не терпит
Вещает казней ряд кровавых,
И трус, и голод, и пожар,
Злодеев силу, гибель правых.

Новаторство, объединение и стихи про безработицу: Почему нам
отзывается арабская литература
упорядоченности. По словам Томаса Манна, роковая страсть надеется извлечь
выгоду из смятения окружающего мира. Перегретостью чувств она порождает
катастрофы. Все эти симптомы отчетливо проступают у Блока. Они
воплощаются в поющих вьюгах и снежных вихрях, бросающих в бездну.
Метель в «Снежной маске» демонически взвивается, срывая звезду
за звездой. До Блока через бушевание вьюги Толстой выражал роковое
влечение Карениной и Вронского.
У Блока повсюду почивает мрак. Бураны и снегопады, симфонизм вьюги
и пурги служат образами роковой женщины. Она испепеляет эротизмом
и запредельной влекомостью к ней. Незнакомка «вжигает ему золотистый
уголь в сердце». Она поглощает героя, опустошает его, за «туманными морями»
любовники сгорают, ведь они были венчаны зимней мглой и тиарой. А после
оргазмического слияния на снежном поле под звонкой вьюгой одного из них
ждет смерть.
«Рукой подъятой тучам, ты влечешь меня к безднам», — строчка,
пророчествующая гибель не только для того, кто опален страстью. Роковые
потрясения в виде голода, войн и репрессий грозят всем. Поэт это чувствует,
глядя в будущей век.
Зима — ад
Мартин Хайдеггер называл конец всего живого околеванием, то есть
замерзанием, затвердеванием от сильного холода. В письме Алексея Лосева,
Сны метели светлозмейной,
Песни вьюги легковейной,
Очи девы чародейной.
У меня в померкшей келье —
Два меча.
У меня над ложем — знаки
Черных дней.
И взвился костер высокий
Над распятым на кресте.
Равнодушны, снежнооки,
Ходят ночи в высоте.
отбывавшего срок в 1930-1933 годах на строительстве Беломорканала, жене
тоже говорится про околевание.
Ярость холода в лагерном ХХ веке становится частью коллективной травмы.
Человек репрессирован в зиму, в гибель всякой жизни и в дом смерти. В нем
оказывается и Варлам Шаламов — страстотерпец и великомученик русской
литературы. В описанном им колымском лагере советский зэк заточен
в недвижимые сугробы, как в каррарский мрамор, а высокоствольные
деревья — немые часовые, стерегущие арестантов от побега.
«Я знаю, как тут умирают. И когда я околею на своем сторожевом посту,
на морозе и холоде, под забором своих дровяных складов, и придет насильно
пригнанная шпана (другой никто не идет) поднять с матершиной мой труп,
чтобы сбросить его в случайную яму (так как нет охотников рыть на мерзлой
земле нормальную могилу), — вот тогда-то и совершится подлинное окончание
моих философских воздыханий и стремлений, и будет достигнута достойная
и красивая цель нашей с тобой дружбы и любви. Вот почему трудно
примириться с теперешним положением, где гораздо больше смерти, чем
жизни, и — сплошное безумие. Это не живой ум бытия и личности, а мертвое
безумие небытия и безличия. Как это пережить?»
В «Колымских рассказах» и поэзии Шаламова зима несет страдание. Она
фиксирует участь обреченного лагерника, лежащего на ледяных нарах
и выплевывающего зубы от цинги.
Зимнее укрытие
У Шаламова и Пастернака были теплые отношения. Но зимние образы
у писателей отличаются. В стихотворении Бориса Пастернака «Зазимки» зима
полна чудесами в решете. Она у Бориса Леонидовича словно покрывало —
укрывающее и прячущее. Зима может дописать любимую книгу «первою
метелью». Зимой случается чудо — Рождество Спасителя.
Настроение в зимних произведениях Пастернака сменяется с коллективного
общего на уединенное частное. В нем человек с умиротворением наблюдает
рождественскую звезду и волхвов, идущих в пещеру к младенцу Христу.
Звезда Рождества у Пастернака — глаз зимы, в котором отражается
воссиявший свет разума. Необходимо сверх-событие, способное оживить мир
и обратить лицо заключенного от тюремной стены к вечному небосводу,
который его освободит. Зимняя пещера укрывает потенциальную возможность
спасения через рожденного Спасителя. В тиши зимней ночи подступает чудо.
Только в этом всеобщем безмолвии влюбленные могут спрятаться ото всех,
чтобы случилось скрещенье рук.

Эпилог. Век XXI
Новое пришествие метели
Согласно Сорокину, зима — это время мистического нисхождения неба
на землю. По его словам, «снег скрывает стыд нашей земли». Зима,
по Сорокину, воплощает метафизику русской жизни.
И бронхи рвет мои мороз
И сводит рот.
И, точно камни, капли слез
И мерзлый пот.
Стояли в тени, словно в сумраке хлева,
Шептались, едва подбирая слова.
Вдруг кто-то в потемках, немного налево
От яслей рукой отодвинул волхва,
И тот оглянулся: с порога на деву,
Как гостья, смотрела звезда Рождества.
«Очень хорошо пишется зимой. Мне хотелось давно
написать безнадежную повесть. Я выбрал для
„Метели“ язык девятнадцатого века», — говорил
Сорокин.
Герой еще одной снежной повести в русской словесности — доктор Платон
Гарин. Натянув малахай, он отправился в дорогу, чтобы отвезти вакцину
в деревню Долгое, где поселился коварный боливийский вирус,
превращающий людей в зомби.
Настрой Гарина в процессе путешествия меняется. В начале повести
он пассионарий, которого не смущает непогода за окном. Главное для
Гарина — довезти вакцину, чтобы спасти людей от эпидемии. Из-за
нарастающего страха перед непогодой доктор впадает в упадничество.
Он понимает, что никогда не выберется из «проклятой бесконечной зимней
ночи». Овраги поглотили все, а бесконечный снег, валящий с темного неба,
заносит Гарина и его следы.
Человека XIX века и XXI-го в повести Сорокина роднит зима: «Это размер
страны, размер этих полей, во многом безжизненных, это затерянность людей
в пространствах. И главный персонаж, порождаемый этим пространством, —
зима и метель».
Владимир Георгиевич доводит до предела пространственную
и климатическую драму. Хрупкое психологическое равновесие героев
поглощается зимним колючим морозом. У Сорокина Россия утопает в белом
дыму разгулявшейся вьюги. Но он любуется ее кристальной красотой, которая
возможна лишь при низких температурах.
В зимней семантике прозы Сорокина фиксируется ледяная скульптура. Это то,
что Владимир Набоков в романе «Дар» назвал тройной формулой
человеческого бытия: невозвратимость, неизбежность и несбыточность.
«А куда спешить против холода, ветра и снега? Родились мы в снегу — вьюга
нас и схоронит». Эти бунинские строки подводят черту в нашей зимней
истории — ведь чистейший саван зимы заметает жизнь.
«Метет… — думал Платон Ильич, торопясь докуривать быстросгорающую
на ветру папиросу».
https://knife.media/random/
***********

3.«СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ», ШЕКСПИР В ПЕРЕСКАЗЕ ДЛЯ ДЕТЕЙ. ХУДОЖНИК ВЕРА ПАВЛОВА.
Когда мы говорим о художнике, то зачастую думаем даже не о его произведениях, о том, насколько он соответствует тому старинному образу «художника
творца», который мы заимствовали из старинных книг, и мечте о совершенном мире обязательно где-то существующем.
Такой художник не может существовать без творчества, он все события преломляет через призму своего восприятия. Все, включая и этот мир, и свою жизнь
Вера Павлова из таких.
В этих иллюстрациях есть ощущение сна, и ощущение магического. А еще в них чудесная цветовая гамма.
О книге.
Одна из самых волшебных и поэтических пьес великого английского драматурга Уильяма Шекспира (1564–1616) представлена в увлекательном пересказе для
детей, подготовленном специально для этой книги замечательным детским поэтом и писателем Виктором Луниным.
Вместе с героями повествования юный читатель окажется в волшебном лесу, где живут феи и эльфы и где правит лесной царь, волшебник Оберон, и станет
свидетелем множества чудес, превращений и приключений. Издание сопровождается циклом цветных иллюстраций классика книжной графики петербургской художницы Веры Павловой.
Ниже - отзыв с  Лайвлиба.
"Данная комедия невероятно драматична по сути, разрешатся, конечно, все благополучно, но уже ближе к концу; всю же пьесу с замиранием сердца мы
следим за перипетиями в судьбе главных персонажей.
Перипетии представлены в основном любовные:
несчастная (неразделенная и безответная) любовь, похоже, основной двигатель и шекспировских трагедий, и его же комедий. Двое мужчин (Детметрий,
Лизандр) влюблены в одну девушку, Гермию.
Её отец, Эгей, хочет выдать дочь замуж за Деметрия, Гермия настроена против - ей по сердцу Лизандр.
В Деметрия же влюблена Елена, безуспешно пытающаяся добиться благосклонности любимого.
И вот ворох конфликтов, букет проблем и где здесь, скажите на милость, предвестники комедии?...
Далее нас ждет побег из Афин (побег вдвоем с любимым - ох, неслучайно многие исследователи называют эту пьесу одной из самых поэтично-романтичных в
творчестве классика английской литературы) и приключения в заколдованном лесу, где и лесной царь Оберон, и эльфы, и прочие чудеса.
А если добавить к этому, что действие происходит (по словам тех же исследователей) в ночь на Ивана Купалу (24 июня:), то мы получаем фантастическую
историю, в которой остается только удивляться происходящему на наших глазах. Можно и поверить - чего ведь не случается в такой день!
Злоключения героев в лесу не заканчиваются - наоборот, все запутывается еще больше.
Любовный треугольник превращается вообще непонятно во что ( Колдовские чары очень коварны, очень, а эльфы - те еще "шутники").
И когда уже окончательно перестаёшь ждать от произведения чего-то смешного, автор порадовал счастливым финалом: любовные линии сведены к радости
обеих сторон; вышло совсем уж неправдоподобно - но о какой правдоподобности может вообще идти речь в книге с эльфами:)
Мило, легко, чУдно и местами даже чуднО.
«Именно герои Шекспировских пьес «Буря» и, еще в большей степени, «Сон в летнюю ночь» стали популярны и сделали фей известными на весь мир.
Разыгрывание сцен из « Сна в летнюю ночь» во многих книгах становится неким магическим действием, открывающим героям в волшебный мир
жителей холмов.
Впрочем, мода на всех этих сказочных существ началась позже лет на 200. Сначала они переждали бурный 17 век, с его войнами и революциями, а потом
наступила мода на античную мифологию, и эльфы отступили под натиском грозных греческих богов.
Но вот началась эпоха романтизма, и пробил их час. Волшебные герои шекспировских пьес тут пришлись очень ко двору.
Наверняка, были иллюстрации к пьесам Шекспира и в ранних изданиях, но их трудно найти , нет даже упоминания о них.
Тут уж иллюстрации на тему «Сна в летнюю ночь» и « Бури» посыпались как из рога изобилия, не иссякает их поток и по сей день.
Считается, что комедия Уильяма Шекспира «Сон в ле;тнюю ночь» была написана в промежутке между 1594 и 1596 годами и приурочена к 24 июня -
празднованию королевой Елизаветой I дня св. Иоанна Крестителя (в западной традиции, как и Иван Купала в дохристианской восточнославянской),
сопровождаемого народными поверьями.
«Сон в летнюю ночь» - пьеса, выделяющаяся среди произведений Шекспира уже в том отношении, что прямого и непосредственного источника ее сюжета не
найдено. Замысел сюжета и композиция действия полностью принадлежат самому Шекспиру.
«Сон в летнюю ночь» - наиболее романтическая из всех комедий Шекспира. Это волшебная феерия, мир фантастический. В этой комедии великий реалист
отдался на волю своего воображения. Он наполнил пьесу вымышленными, фантастическими существами, представил события в таком необычном виде, что у
зрителя создается впечатление, похожее на то, какое бывает во время сновидений.
Да, это сон – сон в летнюю ночь, когда луна мягким светом озаряет нежно шуршащую под легким ветерком листву деревьев и в шорохе ночного леса чудится
какая-то странная и таинственная жизнь.
Белинский писал, что в этой пьесе образы героев носятся перед нами, словно "тени в прозрачном сумраке ночи из-за розового занавеса зари в
разноцветных облаках, сотканных из ароматов цветов…".
Но даже фантазия никогда не бывает у Шекспира оторванной от земной реальности.
Как и сновидение, она соткана из элементов жизни, и, подобно тому как во сне есть своя логика, так есть она и в этой комедии. Разнородные мотивы составили
основу этого причудливого сна а летнюю ночь.
В этих рисунках всегда столько теплоты и нежности! Они с легкостью настраивают на нужный лад.
https://www.liveinternet.ru/
****************
Материалы из Сети подготовил Вл.Назаров
Нефтеюганск
4 февраля 2025 года.