Военные будни

 
 ВОЕННЫЕ БУДНИ
      Рассказ – очерк
                Посвящается Снычкову Юрию Владимировичу

  Молодой, высокий, стройный, добрая улыбка – красивый. Таким я впервые увидела Юрия Владимировича. К своим тридцати годам он успел отслужить срочную службу в армии, закончить индустриально – педагогический колледж, институт народного хозяйства, поработать на разных должностях, обзавестись семьёй, воспитать сына до трёхлетнего возраста.  «Большинство мужчин в нынешней ситуации тревожит мысль о личной ответственности за судьбу Отчизны. Все вынашивают мыль, каким образом попасть на СВО. Вот и я, собравшись с мыслями, узнал, что в Подмосковье формируют специальный  полк для Специальной Военной Операции. Прибыл в пункт отбора и заключил контракт.
 Группу контрактников направили на учёбу в Волгоградскую область. Учились полтора месяца. Обучение проводили опытные военные, добровольцы, которые уже заключали не один контракт и были участниками боевых сражений. Учёба была очень серьёзной, нелёгкой. Осваивали автоматы АК-12, которые нам выдали. Объясняли и тренировали нас, как себя вести во время обстрела: в какой позе лежать, когда ноги поджимать под себя и когда не поджимать; как правильно использовать аптечку (она в наличии у каждого бойца), как пользоваться брезентовыми носилками и пластиковыми волокушами, которые скользят, как санки, по земле. В зону СВО прибыли двадцать четвёртого января две тысячи двадцать четвёртого года. С пятого февраля в составе двухсот сорок второго штурмового полка мы начали выполнять боевые действия». Таково было предисловие  Юрия Владимировича к дальнейшему рассказу о боевых военных буднях. Позволю себе передать услышанное через своё восприятие  и пережитые чувства.

   «Задача штурмового полка – штурмовать украинские позиции в районах лесопосадки.  Даётся это непросто. Враг, несмотря на нехватку личного состава, за счёт артиллерии, миномётов, дронов до последнего держится за свои точки. Тактика штурма вражеских точек меняется. Сначала ходили группами по пять человек, потом – по три, последнее время – по два. Враг хорошо окопался. Большую группу наших штурмовиков врагу обнаружить легче. Как только враг обнаруживает личный состав нашего штурмового подразделения,  который передвигается к их позициям, начинает нас издалека обрабатывать артиллерией, миномётами, дронами, которые корректируют огонь артиллерии. Особенно опасны дроны - камикадзе, которые летят более точно к цели. У нас есть тоже подразделения, которые применяют такую же военную тактику.

   В середине апреля нашей штурмовой группе из пяти человек была поставлена задача: в лесопосадке восстановить один из украинских блиндажей, которые накануне разбомбили сами украинцы. Мы разделились на две группы: на двойку и тройку, я шёл с парнем из Башкирии. Зашли на «передок». Первый встретившийся большой блиндаж был полностью разрушен и засыпан землёй – восстанавливать его не было смысла. Второй – был намного меньше, восстановить мы его сумели. Выставили часовых – дежурили по очереди, таким образом охраняли блиндаж, удерживали позиции. Первые две ночи прилетала «Баба - Яга» – скидывала мины, всё нас искала. Из-за этого «досталось» и второй линии обороны. Наутро прибежала другая наша группа  из четырнадцати штурмовиков. Их задача – идти в наступление на врага из нашей точки.  Враг к себе не подпускал. Пришлось какое-то время в тесноте сидеть в маленьком блиндаже.  Выждали момент небольшого затишья.  Все четырнадцать наших бойцов выскочили и побежали на штурм врага. Да не тут-то было. Не замедлил враг открыть огонь. Рассредоточились наши бойцы по лесопосадке.

 Парня одного сильно ранило – перебило ему обе ноги.  Затащили мы его опять в блиндаж, сделали обезболивающие уколы, забинтовали, где нужно перетянули. К вечеру от начальства  поступила команда: «эвакуироваться». Сначала хотели положить раненого на пластиковые волокуши, да вспомнили трагический случай: под волокуши мина попалась – гибель была неминуемая. Носилки с раненым может обнаружить дрон – тоже спасения не будет. Настроили парня собрать всю силу воли «в кулак», преодолевать боль и идти. Нашли ему крепкую палку в качестве опоры. Так было больше шансов выжить. Стали передвигаться. Я был рядом впереди на минимальном расстоянии: в случае, если будут подлетать дроны, я мог бы их сбивать. Сзади шли ещё трое на определённом расстоянии друг от друга, они должны были мне помогать, на случай, если  меня нужно будет сменить. Наша задача – перевести раненого через поле. Как только прошли полпути, нам в спину выстрелили из миномёта. Раненый наш боец упал. Осколок попал ему в затылок. Он закричал: «Я ничего не вижу». Тут же я подхватил его под руки, дотащил до посадки второй линии обороны и спрятал в норку ближайшего полуразрушенного  блиндажа. Парень впал в кому, передвигаться был не в состоянии.

Смеркалось. Украинцы меняли в это время дневные дроны на ночные. Появилась передышка от обстрелов. Я остался с раненым, а ребят послал в деревню за подмогой.  К утру сообщили: «К пяти утра (к определённой точке) подъедет багги» – маленький лёгкий автомобиль для езды по бездорожью. Благополучно доставили раненого в медпункт, а оттуда  его переправили в Россию в госпиталь. Через два месяца пришло радостное сообщение: поправляется спасённый нами боец и собирается возвращаться в наш полк…

Когда морские пехотинцы брали Новомихайловку (ДНР), наш двести сорок второй штурмовой гвардейский полк  изначально держал им фланги.  Новомихайловка была взята, её передали нам. Наш полк  перешёл к взятию Кураховского кармана, а это деревни: Марьинка, Парасковиевка, Анновка, Константиновка, Космеелевка. Приходилось преодолевать то одну, то другую лесопосадку. На Украине лесопосадки узкие, укрыться  в них сложно: деревья и кустарники уже повреждены.  Плодородные поля между лесопосадками очень широкие, перепаханы, изрыты воронками, да ещё заминированы. Так что бои здесь были очень жестокие. А наш полк, несмотря на жестокие столкновения, всё равно продвигался вперёд. Мы были ни одни: впереди – разведчики, мы – с автоматами, пулемётами, наша артиллерия и наши дроны…

В середине февраля поступил приказ группой в пять человек передвигаться на «передок»  ( это военный сленг у нас такой) – на  передовую в районе деревни Победа.  Успешно передвигались по лесопосадке. Услышали призыв о помощи. Это были два наших тяжелораненых военнослужащих. Оказывать им помощь не составляло труда: за полтора месяца учебной подготовки нас многому научили. О раненых сообщили эвакуационной службе. Мы своей группой продолжили передвижение вперёд, к основной цели. Февральская стужа. В выданных нам бушлатах было комфортно. А ещё мысль согревала душу: видна была уже деревня, значит, мы уже почти у цели. Но украинцы встретили нас миномётным огнём. Пришлось на какое-то время залечь. Небольшое затишье,   и мы снова побежали вперёд. Опять настиг нас вражеский обстрел. Мне показалось, что я споткнулся о какой-то корч, упал. Что-то горячее почувствовал выше колена. Тронул ладонью – это была кровь. Попытался пошевелить ногой – больно, но кость, вроде, не задета. Кое-как замотал ногу бинтом. «Помогать?» – брат из нашей группы задержался возле меня. «Сам справлюсь. Штурмуй вперёд. пока ситуация позволяет», – шепнул ему скороговоркой. Время – одиннадцать вечера. Темно. Передвигался то по-пластунски, упираясь о землю одной ногой, то на четвереньках, превозмогая боль. Добрался до крайнего блиндажа, где укрылась от вражеских обстрелов наша вторая группа военнослужащих. Встретили меня братья, радовались, что живой, по всем правилам оказали медицинскую  помощь.  Два часа ночи – украинцы не унимались: до пяти утра обстреливали наши позиции. Осмелели, даже в наступление пошли. Но наши ребята доблестно отбились, отметелили их по всем правилам. Побросало вражье племя свои позиции, побежали.

 Штурмовать дальше вражеские позиции из-за ранения ноги я не мог. Мне определили помощника, с ним мы должны были добраться до медицинского пункта нашего полка. Я отказался: решил, что справлюсь сам. Помог случай: штурмовая рота двухсотпятидесятого полка  пошла в наступление на деревню Победа. Украинцы все силы сосредоточили на обороне этого участка. Ребята из блиндажа отправили меня в часть спасать ногу, а сами  успешно штурмовали небольшую деревню у населённого пункта Победа. «Ковылял» я около восьми километров. Стиснув зубы от боли, всё-таки двигался к цели. Мне посчастливилось: около двух километров меня подвезла попутная машина. Сознание моё давало сбой, но в роту я попал: машина нашей роты подхватила. Лечил меня фельдшер в пределах роты около месяца: колол антибиотики, промывал рану, делал перевязки. Как только стало мне легче, я выполнял всю грязную работу по быту. Снимал с раненых грязную одежду, переодевал их, помогал обрабатывать раны, стриг и брил, сопровождал в медицинские госпитали, вместе с врачами профессионалами оказывал первую медицинскую помощь, заодно постигал лечебные премудрости на практике. Привозили в медпункт полка не только наших раненых, но и раненых украинцев, которые тоже хотели выжить. Особенно было жалко  женщин-украинок: одна из раненых была беременна. Задурил неприятель им, бедняжкам, мозги».

  За всё время непрерывного рассказа Юрий замолчал, вздохнул. Взгляд свой устремил куда-то через оконное стекло. Я ждала продолжение рассказа…
«Поправившись, я опять стал ходить на штурма. В конце июля мне предложили перейти в медицинскую роту: оценил мою помощь фельдшер, у которого я лечил свою ногу. Я согласился. В начале декабря мне предоставили отпуск». Юрий посмотрел на часы.
-  Вы, Юрий Владимирович, торопитесь? –  спросила я, чувствуя окончание его рассказа о военных буднях СВО.
- Да, у меня ещё сегодня встреча, а завтра я уезжаю, возвращаюсь в свой полк.
- Будем ждать Вас живым и здоровым, – сказала я на прощанье, осеняя его православным крестом.
                .Декабрь 2024 г.