Гагарин

Весна, почти экватор её, начало второй декады апреля. В воздухе уже больше лета, чем зимы, но батареи обжигают по-январски. Улицы серы, деревья в небо тянутся пока что голышом, разве что кое-где пробивается зелень пока редкой травы, зелёный эксклюзивчик. Асфальт обнажён от снежного покрова. Серость царствует.

Самая обычная квартира, в кирпиче, с советским прошлым. Окна из дерева, сдобренные впечатляющим количеством краски, во множество слоёв, с характерным бугристым рельефом, поросшим застывшими каплями. Смотришь, кажется, а может и не кажется, будто массив окна, каркас его, движется, капает, потихоньку сползает к земле. Живой, настоящий. Это вам не современный, бездушный, беззвучный стеклопакет.

Стены: бумажные обои в ляпистый цветочек, ковёр, давно утративший яркие краски. Богатый на потёртости диван, напротив окна. Коричнево-серый, коричнево-пыльный. Ох уж эта пыль — спутница времен, жизни назойливый попутчик.

Чёрный, лоснящийся от жира пульт телевизора на диване. Кнопочное межрядье инкрустировано мелкими ошметками картофельных чипсов, бог знает, какого возраста. Страшно представить. Знаете, некоторые вещи лучше не знать. Кнопки переключения каналов стёрты. Не до дыр, конечно, но пиктограммы не читаются. Поначалу читались — первые года, пока пульт обитал в заводском пакете из плотного полиэтилена. Не сдюжил полиэтилен. Сам телевизор, тонко организованное творение японских инженеров сдюжило, а полиэтилен — нет, равно как и рисунок на самых важных кнопках. И не надо. Глаз не видит — рука знает, рука научена. Творение инженеров — Funai, вросший в потрёпанную тумбочку, скромный пьедестал из "элитной" ДСП.

Вот, пульт, этот инструмент лени взлетает в воздух по давно выученной  траектории. Хозяйская рука вытягивается в сторону чёрного прямоугольника.

Красная кнопка. Запуск. Контакт. Есть контакт. Чернота экрана растворяется. Большой, жирный палец ложится в выемку переключения каналов, на свое привычное место. Поехали. Первый канал. Полёт нормальный. Россия-1, МАТЧ! НТВ, Петербург, 5 канал, ... Культура... остановка.

— Мы гордимся подвигом Юрия Гагарина! — вещает Хрущев с выпуклого экрана.

Сегодня — День космонавтики, пожалуй, самый большой праздник из всех календарных дат, не окрашенных в красный. Как водится, по всем каналам идут передачи про покорение человеком космоса и куда тут без первого отряда, куда без Гагарина.

— Галя, принеси чего-нибудь пожрать.

Пока на экране всплывают кадры советской хроники, на кухне копошится генеральный конструктор квартиры по всем бытовым вопросам: оранжево-серые тапочки, поверх — бардово-серый халат, волосы неухоженные, в руках — белоснежная тарелка. На Гале лежит весь функционал: глажка, стирка, уборка, готовка.

С предстартовой сковороды на стартовую тарелку отправляются полдюжины красавцев — котлеты по-киевски. Галя может, Галя умеет, вот только в движениях чувствуется хроническая усталость.

— Галя, а есть чем?!

— Сейчас принесу.

Тем временем в телевизоре советское руководство определилось с кандидатурой первопроходца. Титов — второй, Гагарин — первый, ну, при лучшем раскладе. Что делать: радоваться или завещание писать?

Котлеты на тарелке: 6, 5, 4, 3, 2, 1.

— Поехали! — триумф советской космонавтики, победа всего советского народа.  Шапки летят вверх, лица улыбками светятся, —истинное, общее, советское счастье.

— Галя, чего-нибудь сладенького ещё!

Красная площадь. Юрий Алексеевич в многотысячном окружении радостных соотечественников. Цветы, флажки, приветствия.

Пышный, сочный эклер отправляется в бездонную чёрную дыру.

— Да просто повезло. Ну посадили в кресло. Пассажиром. Никакого участия. Двигатели запустили. "Поехали!". Всё. Га-га-рин. А ведь мог быть и Титов. Простое везение. Блин, да кто угодно, любой другой. Заслуга в чём? Первый пассажир в космосе.

Диванный эксперт высшей космической категории слизывает с толстых пальцев остатки эклеров, остатки вытирает о низ аккуратно  выглаженной футболки.

Галина, на кухне, готовит очередное блюдо, очередной земной ужин. Руки, с мукой до локтей, месят кусок серого теста. Большой, серый, кусок.

— Жирный мудак! — тихо вылетает и быстро теряется в пространстве кухни гневный шёпот. Давно не хрупкие, женские пальцы, агрессивно погружаются в тугую, тяжёлую мякоть. А ведь мог быть любой другой, а не этот ленивый говнюк. Простое невезение.