На стене написано

Стоило мне выйти из квартиры, я сразу почувствовал обжигающий морозец, даже сквозь толстую куртку. Я никогда не брал с собой перчатки, а держал руки в карманах, хотя мне часто было холодно. Оттолкнув промерзшую металлическую дверь, прикосновение к которой бодрило не слабее кофе, я вышел на улицу. Передо мной открылся мир, реальность, осознание которой возбуждает разум, активирует те чувства, которые не испытаешь в уединении: тут всё интересно, всё ново. Идти было недолго, но даже этот путь захватывал сильнее, чем приключенческий роман. Стоит только открыть глаза, глаза ребёнка, первооткрывателя, чтобы почувствовать, как полон и прекрасен этот мир. Вся красота — в деталях, а деталей здесь очень много. Но, пожалуй, вся природа не сможет сравнится с людьми в изобилии подробностей внешнего вида. Внешность отражает душу, но, к сожалению, у природы нет души, а потому рассматривать людей намного интересней, без наглости, конечно, но мне нравится думать, что я вижу больше, полнее, чем другие. Особенно нравится додумывать прошлое случайных людей, какими они были в детстве. У тучного мужчины спокойные грустные глаза — в детстве был стеснительным тихоней, стоял на воротах, хотя, может, и не хотел, всегда ходил за мячом. Другой, в ярко-синей спортивной куртке с неправильной надписью модного бренда, с маленькими юркими глазками и крупным носом, — очевидно, спортсмен, волевой и прямолинейный, лучше всех финтил и эффектно забивал. А потом тот мужчина с грустным лицом снова бежал за мячом в кусты. Но теперь всё позади, где-то очень далеко, еле различимо, даже ещё дальше, чем сон. Мечты и то более реальны, чем воспоминания о той поре, когда мы ещё не знали, какова жизнь на самом деле.

Тем вечером мы договорились пойти поужинать в кафе. Я, как всегда, пришел первый, но долго дожидаться не пришлось. Она, покраснев и запыхавшись, распахнула податливые стеклянные двери и влетела сквозь них в теплое помещение. Она сняла шапку и растаяла в улыбке. Пахло сыром и крепким кофе, но мы больше разговаривали, чем ели. У неё удивительно широкий спектр интересов: от милых животных и марок машин до немецкой поэзии и истории древних цивилизаций. С ней всегда интересно, и смеётся она громко, не до неприличия, но по-наивному. Как мы понимаем, что пора уходить? Когда всё съедено, плюс 20 минут. Повисла очередная скромная пауза, мы оба, немного воодушевленные, ищем темы для нового разговора, и тогда кто-то из нас говорит: «Ну, может быть, пойдём?» Мы встаем, со страшным грохотом задвигаем стулья, и, немного смутившись от сотворенного нами шума, надеваем куртки и поспешно удаляемся. Холод не обжигает, а скорее играется с кожей. Падают снежинки, если очень насторожиться, можно услышать, как они поют. Наша беседа продолжилась и на улице, и тон её не изменился, всё так же весело и воодушевленно. Свет фонарей ослабел, шума машин почти не слышно, ветром с крыш сдувается снег прямо нам в лицо. Было бы приятно, если бы не было обидно. У фонаря стоят три силуэта в смешных шапках и коротких куртках. Мы прошли мимо, стараясь их не замечать. И тут сзади раздался бойкий окрик: «Эй!» Это был её бывший со своей свитой. Ему давно уже стоило понять, что всё кончено, но он продолжает навязываться. Хоть она заблокировала его везде где можно, он иногда, раз в месяц, продолжает отправлять ей сообщения с переводом по 5 рублей в Сбербанке. Не больше четырех сообщений за раз, такова его цена любви. Кажется, теперь он подумал, что путь к её сердцу лежит через меня. Она не хотела оборачиваться, ей было стыдно и больно. Я повернулся, расправил плечи и сделал пару шагов ему навстречу. Оказалось, он ниже меня, значит, шансы есть. Он тоже подошёл и задрал подбородок. Объяснять ему было бесполезно, в его голове будто установлен надежный барьер, не пропускающий её слова, уговоры, объяснения и логику. Она закрыла лицо руками, зря боится, она ведь не пострадает. Те двое стоят в стороне, значит мы с ним пока тет-а-тет. Что бы он не выдал, через меня ему не пройти.

Если Вам легко в этой жизни, знайте — Вы живёте неправильно. Неужели бывают люди, у которых всегда всё хорошо? У всех так или иначе есть проблемы, только разного рода: у кого шинель порвалась, у кого суп недосолен, у кого кошка сбежала. Но ведь и глобального рода неприятности тоже бывают разные. Я не верю, что было время, когда всё было легко и беззаботно. Легко только тем, кто не задумывается. Но, на самом деле, это не так. Есть люди, которые наслаждаются моментом, ведь если бы они не наслаждались, то утонули бы в экзистенциальной пустоте своей жизни. А что им ещё остаётся? Бывает, едешь куда-нибудь по делам, а сам думаешь: «Зачем мне всё это, зачем я везу себя куда-то? Как то, зачем я еду, может исправить мою жизнь, её бессмысленность и конечность? Ведь через много лет уже неважно будет, какой смертный чем владел и как распоряжался, никто и не посмотрит, не узнает. А зачем тогда всё это? Ведь я умру, а до тех пор ничто не прибавит и не убавит мне жизни. Что мне сделать, чтобы моё пребывание в этом бессмысленном и страшном мире стало хоть немного полнее и счастливее?» Люди понимают, что начинают задыхаться от этих мыслей. Если продолжить впускать их в себя, можно забыть о беззаботной жизни навсегда. Лучше уж закрыть глаза, или, скорее, прищуриться, не замечать их, но пропускать всё мимолётное и светлое. «Какая красивая осень, какая красивая кошечка, какие красивые глаза. Как хорошо любить, как хорошо быть лучше всех, как хорошо поймать удачу, как хорошо добиться желаемого. Как хорошо, что мы живы, как хорошо не замечать смерти, как надёжна и непробиваема наша защита от мыслей о ней. А большего нам и не надо.»

Наконец, открыв поутру глаза, я вступаю в новую жизнь. Море образов, идей и чисел. Надо идти по делам, а оттуда обратно, и так далее. А я думаю всё об одном: схватиться за небо, стать светилом, сгореть дотла. Бегу по улице, без цели, но наблюдая. Увидел — запомнил, но не записал. Прихожу домой детей радовать, мешок от подарков рвётся, а дарить нечего: всё лоскутки да пуговки. Нужны нити, да не абы какие, — отправлюсь в поход, добуду, украду, сам сделаю! А с холма голос: «Куда ж ты без головы-то пойдёшь да без голоса?» И правда. В зеркале одни руки и глаза горящие, заплаканные. Так что же, грош цена моим стараниям? Сажусь, собираюсь долго, мнусь-перемнусь, выворачиваюсь — нет, петь не могу. Тишина кричит ото стен, обида наворачивается. Холодно, аж кости дрожат, застыли, и страшно до жути. «Доктор, неужели это навсегда? Доктор?» Ветер воет за окном, рамы скрипят. А тем временем песок сыпется и статуя глиняная разваливается, сначала руки, волосы, нос. «Все там будем...» Опять и опять, собираю детали пазла, ищу улики — тупик, мы тут бессильны. Нет, начинай сначала, а потом ещё раз, зайди с другой стороны, почувствуй, открой наконец глаза. Что ж, видимо, я слеп. «Соберись, тряпка!» Руки дрожат, голоса нет, как язык проглотил и не подавился. Неужели это конец? Неужели это мой предел? Неужели я не способен на большее? Упёрся. Я сижу на холме, провожаю заходящее солнце, пока где-то вдали громом раздаются приближающиеся барабаны.

«А ведь я уже не молод.» Эта мысль в голове у каждого вместо подарка ко дню рождения. Только вот стоит ли радоваться? Две пропасти, куда не делай шаг. Каждое мгновение рождается и затухает новая Вселенная. Вдох, выдох — две совершенно разные. У этой машины нет тормоза, нет навигатора или фар. Едем вслепую, почти наугад. Моргать опасно. Отворачиваться, закрывать глаза сравни самоубийству. Я замечаю мимолётное и неуловимое настоящее, но не вижу вечности. «Жизнь не кончена в 31 год.» А что такое 31 год? Сколько вечностей и Вселенных должно пройти? А когда остановка? Просто нужно успеть пересобрать себя. Я не вижу себя старше, не вижу младше, я сейчас еле стою на ногах. Еду куда-то, не видя цели, полагаясь только на слабое чутьё. Кто знает, когда я окажусь в пропасти? «Надеюсь, мне до конечной. Достану наушники, посмотрю в окно, на стекле порисую. Отложу ручку, силы на это всегда найдутся, жизнь ведь не кончена в #%$ лет.» А на стене написано: «Приготовьтесь к выходу.»