Комментарий к стихотворениям а. с. пушкина лицейск

АВТОР-СОСТАВИТЕЛЬ М. А. ПЛЮЩ

ПОСТРОЧНЫЙ И ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ К ИЗБРАННЫМ СТИХОТВОРЕНИЯМ
А.С. ПУШКИНА 1817-1836 годов.


Настоящий комментарий содержит сведения, позволяющие раскрыть содержание стихотворений, написанных А.С. Пушкиным в послелицейский период. Комментарий является продолжением аналогичных изданий, дающих информацию для понимания скрытого содержания «Евгения Онегина», шести поэм, трагедии «Борис Годунов» и лицейских стихотворений А.С. Пушкина. При составлении комментария широко использовались энциклопедические и справочные сведения, составленные Б.В. Томашевским и Т.Г. Цявловской примечания к стихотворениям, информация из электронных публикаций. Цитирование проводилось на основе статьи 1274 ГК РФ о свободном цитировании.


КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1817 год

ОДА «ВОЛЬНОСТЬ». А.С. ПУШКИН

О КОМ РЕЧЬ ПО ХОДУ СТИХОТВОРЕНИЯ ?


Беги, сокройся от очей,
Цитеры слабая царица!
Где ты, где ты, гроза царей,
Свободы гордая певица?
Приди, сорви с меня венок,
Разбей изнеженную лиру...
Хочу воспеть Свободу миру,
На тронах поразить порок.

Открой мне благородный след
Того возвышенного Галла,
Кому сама средь славных бед
Ты гимны смелые внушала.
Питомцы ветреной Судьбы,
Тираны мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!

Увы! куда ни брошу взор —
Везде бичи, везде железы,
Законов гибельный позор,
Неволи немощные слезы;
Везде неправедная Власть
В сгущенной мгле предрассуждений
Воссела — Рабства грозный Гений
И Славы роковая страсть.

Лишь там над царскою главой
Народов не легло страданье,
Где крепко с Вольностью святой
Законов мощных сочетанье;
Где всем простерт их твердый щит,
Где сжатый верными руками
Граждан над равными главами
Их меч без выбора скользит
И преступленье свысока
Сражает праведным размахом;
Где не подкупна их рука
Ни алчной скупостью, ни страхом.
Владыки! вам венец и трон
Дает Закон — а не природа;
Стоите выше вы народа,
Но вечный выше вас Закон.

И горе, горе племенам,
Где дремлет он неосторожно,
Где иль народу, иль царям
Законом властвовать возможно!
Тебя в свидетели зову,
О, мученик ошибок славных,
За предков в шуме бурь недавних
Сложивший царскую главу.

Восходит к смерти Людовик
В виду безмолвного потомства,
Главой развенчанной приник
К кровавой плахе Вероломства.
Молчит Закон — народ молчит,
Падет преступная секира...
И се — злодейская порфира
На галлах скованных лежит.

Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоем челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрек ты богу на земле.

Когда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает
И беззаботную главу
Спокойный сон отягощает,
Глядит задумчивый певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец —
И слышит Клии страшный глас
За сими страшными стенами,
Калигулы последний час
Он видит живо пред очами,
Он видит — в лентах и звездах,
Вином и злобой упоенны,
Идут убийцы потаенны,
На лицах дерзость, в сердце страх.

Молчит неверный часовой,
Опущен молча мост подъемный,
Врата отверсты в тьме ночной
Рукой предательства наемной...
О, стыд! О, ужас наших дней!
Как звери, вторглись янычары!..
Падут бесславные удары...
Погиб увенчанный злодей,
И днесь учитесь, о, цари:
Ни наказанья, ни награды,
Ни кров темниц, ни алтари
Не верные для вас ограды.
Склонитесь первые главой
Под сень надежную Закона,
И станут вечной стражей трона
Народов вольность и покой.

При жизни Пушкина ода «ВОЛЬНОСТЬ» получила распространение в рукописи; когда она дошла до правительства, то послужила главным поводом к высылке Пушкина на юг. Ода написана в конце 1817 г. на квартире братьев Тургеневых, откуда виден Михайловский замок («памятник тирана»), в котором был убит Павел I. Ода выражает политические взгляды молодого Пушкина, сложившиеся отчасти в результате лекций Куницына о «естественном праве», отчасти под влиянием бесед с Николаем Ивановичем Тургеневым. В ней отразились характерные для того времени политические доктрины.
Цитеры слабая царица!  — древнегреческая богиня любви Афродита. Цитера – латинизированное название древнегреческого  острова Кифера (Китера, ныне о. Чериго) — остров, где находился храм Афродиты. Одно из прозвищ богини — Афродита Киферийская [Википедия].
В стихотворении «Вольность» присутствуют следующие метафоры:
Свободы гордая певица — муза поэзии Свободы;
Разбей изнеженную лиру — освободи меня от лирической поэзии для перехода к гражданской тематике;
На тронах поразить порок — подвергнуть критике недостойных правителей, неправедных монархов;
Питомцы ветреной Судьбы — недостойные правители, которым власть досталась по рождению, а не за заслуги перед обществом;
Падшие рабы — покорный народ;
Законов гибельный позор — позор попранных властями законов;
Неволи немощные слезы — страдания порабощенного, бесправного народа;
Мгла предрассуждений — религия, реакционная церковь  на страже монархического государства;
Меч законов ~ без выбора скользит… — Справедливое правосудие, где судьи принимают объективные, справедливые решения без учета («выбора») социального, политического статуса подсудимых;
Где дремлет он неосторожно… — Где закон спит, не замечая беззакония;
На плахе Вероломства — речь идет о гильотинизации в Париже на площади Революции бывшего короля Людовика XVI в 1793 г.
Молчит Закон — народ молчит… — Голос закона и голос народа молчат, значит, в условиях монархии безнаказанно творится беззаконие;
И се — злодейская порфира на галлах скованных лежит… — Людовик XVI казнен, неправедная власть над французами отныне принадлежит императору Наполеону I; порфира — пурпурного цвета  церемониальная широкая длинная королевская мантия;
Тебя, твой трон я ненавижу… — Ненависть к Наполеону I и его власти;
Упрек ты богу на земле… — Наполеон I, инициатор «наполеоновских войн» и войны 1812 г., человек, не достойный государственной власти;
Склонитесь первые главой под сень надежную Закона… — Призыв к монархам придерживаться справедливых законов в своем правлении;
И станут вечной стражей трона народов вольность и покой… — Свободный народ будет спокойно относиться к монарху.
Открой мне благородный след / Того возвышенного галла, / Кому сама средь славных бед / Ты гимны смелые внушала…
Упоминание «славных», то есть знаменитых бедствий, прилагательного «возвышенный» и «смелых гимнов» как формы произведений указывает, что Пушкин имел в виду французского поэта, который был автором гимнов и од в период тяжелейшей экономической и внутриполитической ситуации с момента начала Французской революции в 1789 г.  и до завершения периода якобинского террора в 1794 г. с термидорианским переворотом и казнью М. Робеспьера. Очевидно, что эти произведения были знакомы Пушкину, который до поступления в Царскосельский лицей активно занимался чтением книг в домашней библиотеке и в библиотеках друзей Сергея Львовича Пушкина.
По свидетельству пушкиноведа Томашевского, «известны два старых списка [оды Пушкина «Вольность» — сост.], в которых имя [«возвышенного галла» — сост.] раскрыто: в обоих случаях назван Лебрен. Это раскрытие имеет свое значение», поскольку является мнением современников Пушкина [Томашевский, pushkin-lit.ru].
По убедительной версии Томашевского «возвышенный галл» — это Экушар де Лебрен (1729-1807), известный одописец. Пользовавшийся до революции репутацией свободолюбивого поэта, стал ее певцом, выступая с «Республиканскими одами французскому народу» («Odes r;publicaines au peuple fran;ais»), сборник которых был издан в 1793 г. Э. Лебрен (Lebrun) в одах прославлял, в соответствии с учением Ш. Монтескье, вольность, ограниченную законом — основным условием гражданского общежития. Сочинения Лебрена были переизданы в 1811 г. Такие издания Пушкин мог находить в библиотеках своего отца и его друзей. Как известно, занятия в библиотеке были любимым делом Пушкина в подростковом возрасте, когда он уже хорошо знал французский язык.
Следует отметить, что, «характеризуя лицеистов, Булгарин в 1826 г. писал: «”Молодой вертопрах должен... знать наизусть или сам быть сочинителем эпиграмм, пасквилей и песен предосудительных на русском языке, а на французском — знать все самые дерзкие и возмутительные стихи и места самые сильные из революционных сочинений”» [Томашевский, pushkin-lit.ru]. Следовательно, подобные сочинения на французском языке не были редкостью в молодежной дворянской среде Санкт-Петербурга и Москвы.
         Что касается версии о том, что под «возвышенным галлом» подразумевается Андре Шенье, эта версия происходит из содержания стихотворения «Андре Шенье», написанного Пушкиным в 1825 г. В письме А.И. Тургенева Вяземскому от 5 (17) августа 1819 г. была упомянута пушкинская «Ода на свободу». Первое издание стихотворений французского поэта А. Шенье вышло в свет не ранее 9 (21) августа того же года. Следовательно, ода «Вольность» была написана раньше выхода в свет первого сборника стихотворений А. Шенье. Старший брат Андре Шенье, Мари-Жозеф Шенье, был драматургом и сочинителем гимнов, однако последние посвящались конкретным празднествам, а не революционной тематике или идее Свободы.

О, мученик ошибок славных, / За предков в шуме бурь недавных / Сложивший царскую главу… — Казненный по решению Конвента король Людовик XVI. На момент принятия решения о казни носил имя «гражданин Луи Капет», не имел никаких шансов восстановить монархию и вернуться на королевский трон.
                Три четверти XVIII в., протекшие от смерти Людовика XIV до начала революции (1715–1789), были заняты двумя царствованиями — Людовика XV (1715–1774) и Людовика XVI. Это было время развития просветительской литературы, но вместе с тем и эпохой потери Францией прежнего значения в делах международной политики и полного внутреннего разложения и упадка. Короли и высший свет вели крайне беспечную, роскошную жизнь на глазах у малоимущих; феодальные повинности с государственными налогами для третьего сословия, освобождение от налогов для дворян и духовенства, афера Джона Ло при правлении Людовика XV с разорительными результатами, отказ от широкомасштабных прогрессивных реформ Тюрго под давлением аристократии, поражение в Семилетней войне и ее последствия, огромный государственный долг и процентные платежи, отмена парламентов, колоссальный экспорт зерна и рост внутренних цен на зерно в 1785-1788 гг., обострение дефицита зерна весной 1789 г. — все эти огромные «ошибки» и даже созыв Генеральных штатов в Париже в 1789 г. — все вело к краху французского государства. Кроме того, в историю этого периода вошли несколько эпизодов колоссального массового голода из-за погодных ситуаций — засух и выпадения града. Гибель урожая под ударом града предшествовала перевороту 1789 г. в Париже.
   Пустынный памятник тирана… —  Михайловский замок (Михайловский дворец)дворец, где был убит заговорщиками император Павел I. Охранявшие мост гвардейцы Семеновского полка предали императора («молчит неверный часовой») и пропустили заговорщиков по мосту в замок.
     Калигулы последний час… — Гай Юлий Цезарь Август Германик,  известный под прозвищем Калигула (12- 41 гг.)  — римский император c 18 марта 37 года. Старшие братья Калигулы пали жертвой интриг, которые он пережил благодаря молодости и защите влиятельных родственников. После смерти императора Тиберия стал императором и начал правление с отмены репрессивных и непопулярных мер предшественника. Дальнейшая его политика характеризовалась нарастающим самоуправством и конфронтацией с Сенатом. Расходами на масштабное строительство и богатыми представлениями приобрёл репутацию расточителя. Убит ближайшими сподвижниками в результате дворцового переворота. Своим правлением Калигула запомнился современникам и потомкам как жестокий и распутный тиран-безумец.
В заключение Пушкин утверждает, что вольность и покой народа под защитой законов могут стать вечной стражей монархии.
В оде «Вольность» отразилось отношение Пушкина к теории естественного права, согласно которой ряд прав, олицетворяющих разум, справедливость, личность, принадлежит человеку по факту его принадлежности к человеческому роду и эти права монарх не вправе умалять или попирать. Отсюда происходит право народа на восстание в государстве, где естественные права человека попираются.

«ТУРГЕНЕВУ»

Тургенев, верный покровитель
Попов, евреев и скопцов,
Но слишком счастливый гонитель
И езуитов, и глупцов,
И лености моей бесплодной,
Всегда беспечной и свободной,
Подруги благотворных снов!

<…>
Один лишь ты, любовник страстный
И С<оломирск>ой, и креста,
То ночью прыгаешь с прекрасной,
То проповедуешь Христа.
На свадьбах и в Библейской зале,
Среди веселий и забот,
Роняешь Лунину на бале,
Подъемлешь трепетных сирот;
Ленивец милый на Парнасе,
Забыв любви своей печаль,
С улыбкой дремлешь в Арзамасе
И спишь у графа де-Лаваль;
<…>
Не вызывай меня ты боле
К навек оставленным трудам,
Ни к поэтической неволе,
Ни к обработанным стихам.
<…>
    Сноска Пушкина:  «Креста, сиречь не Анненского и не Владимирского — а честнаго и животворящаго».
При жизни Пушкина не печаталось. В автографе дата: 8 ноября 1817 г. Стихотворение обращено к Александру Ивановичу Тургеневу (1784-1845). В доме братьев Тургеневых Пушкин часто бывал. Старший — Александр Иванович, по содействию которого Пушкин был принят в Лицей, занимал в то время пост директора департамента духовных дел и был секретарем Библейского общества («в Библейской зале»). Он придерживался умеренно прогрессивных взглядов, поддерживал дружеские связи с лучшими писателями, участвовал в «Арзамасе».
Среди светских знакомых А.И. Тургенева Пушкин называет Екатерину Сергеевну Лунину, сестру будущего декабриста, и графа де Лаваля (1761-1846), хозяина великосветского салона.
В двух дошедших до современности рукописных копиях послания «Тургеневу» на месте Соломирской в действительности стоит надпись «С-ой». В 1817 г. М.П. Соломирская (по мужу Апраксина) была еще подростком, других известных женщин, носивших эту фамилию, не было. Е.О. Ларионова с привлечением эпистолярных источников и биографических сведений убедительно доказывает, что Пушкин имел в виду С.А. Саблукову, невесту А.И. Тургенева. Их свадьба, планировавшаяся в 1815 г., расстроилась и отсюда следует строка «забыв любви своей печаль». Версия с фамилией «Соломирская» происходит из опубликованной в журнале «Русское богатство» в 1901 г. анонимной рецензии на второе издание первого тома собрания сочинений А.С. Пушкина [Ларионова Е.О. Из комментария…]



               КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1818  год

«NO;L. СКАЗКИ»

Ура! в Россию скачет
Кочующий деспот.
Спаситель горько плачет,
А с ним и весь народ.
Мария в хлопотах Спасителя стращает:
«Не плачь, дитя, не плачь, сударь:
Вот бука, бука — русский царь!»
Царь входит и вещает:

«Узнай, народ российский,
Что знает целый мир:
И прусский, и австрийский
Я сшил себе мундир.
О, радуйся, народ: я сыт, здоров и тучен;
Меня газетчик прославлял;
Я ел, и пил, и обещал —
И делом не замучен.

Узнай еще в прибавку,
Что сделаю потом:
Лаврову дам отставку,
А Соца — в желтый дом;
Закон постановлю на место вам Горголи,
И людям я права людей,
По царской милости моей,
Отдам из доброй воли».

От радости в постеле
Запрыгало дитя:
«Неужто в самом деле?
Неужто не шутя?»
А мать ему: «Бай-бай! закрой свои ты глазки;
Пора уснуть уж наконец,
Послушавши, как царь-отец
Рассказывает сказки».

Ноэли — святочные песни. Сатира вызвана в первую очередь варшавской речью Александра I. Дата написания устанавливается с достаточной точностью из самого содержания текста. Речь Александра была произнесена в марте 1818 г., после чего в конце апреля он выехал в Россию, посетил Одессу и в июне прибыл в Москву, где находились его семейство и гвардия. Вскоре Александр прибыл в Петербург, а оттуда в конце августа отправился в г. Аахен на конгресс. Там была заключена конвенция о выводе союзных войск из Франции и выработана декларация в духе Священного союза о спасении существующего порядка от «увлечения» европейских народов. Затем Александр поехал в Вену и оттуда вернулся в Царское Село 22 декабря 1818 г. По-видимому, к этому приезду и приурочена святочная песня Пушкина.
Варшавская речь Александра I произвела огромное впечатление в России. В ней он торжественно обещал распространить на всю Россию конституционные начала, уже существовавшие в Польше. В России появилось предположение, что будет дарована свобода крепостным крестьянам. В либерально настроенных кругах возникли необоснованные надежды. В журналах откликнулись статьями по конституционным вопросам. Так, Куницын напечатал в «Сыне отечества» статью «О конституции». Аналогичные статьи появились и в других журналах. Между тем обстановка была такова, что верить искренности Александра не стоило. Либеральные обещания настолько противоречили практике, что только наивные люди допускали мнение об искренности Александра. Не разделял этих иллюзий и Пушкин. В одном из писем И.Д. Якушкина сообщается про стихотворение «Ноэль», что его «во время оно все знали наизусть и распевали чуть не на улице». В дневнике В.Н. Каразина от 18 ноября 1819 г. читаем: «Какой-то мальчишка Пушкин, питомец лицейский, в благодарность написал презельную оду, где досталось всей фамилии Романовых вообще, а государь Александр назван кочующим деспотом... К чему мы идем?». По-видимому, именно ознакомившись с данной сатирой, В.Н. Каразин задумал свой донос на Пушкина, результатом которого явилась ссылка Пушкина на юг.
В записи Каразина интересна одна деталь: он сообщает, что в «Ноэле» «досталось всей фамилии Романовых вообще». По-видимому, Каразину попал на глаза другой, более обширный вариант «Ноэля», в котором фигурировала вся династия Романовых.  [Википедия; Томашевский, pushkin-lit.ru].
Соц Василий Иванович  (1787 или 1788 -1841) — русский писатель, переводчик, цензор. В 1809 году прибыл в Петербург, где начал карьеру переводчика: сначала в иностранном отделении адресов при канцелярии Санкт-Петербургского военного губернатора, а с 1811 года в Министерстве полиции. 1 мая 1816 года определен секретарем по российской части в цензурный комитет, где и оставался до 1828 года. «Желтый дом» — психиатрическая больница. Отправка цензора туда означало бы признание его сумасшедшим.
Горголи Иван Саввич (1773-1862) — грек по национальности, известный в свое время военный, генерал армии, в 1811 г. был назначен на должность столичного обер-полицеймейстера. Пушкин противопоставляет И.С. Горголи закону, исходя из полицейской должности Горголи.
И прусский, и австрийский // Я сшил себе мундир... — Во время пребывания в Австрии и Пруссии Александр I появлялся иногда в мундирах армий государств-союзников.
        Меня газетчик прославлял… — Хвалебные статьи об Александре I выходили в европейской прессе. Отклики западной печати воспроизводились в русских журналах. Так, в «Вестнике Европы» вышли переводы статей, выражавших восторги по адресу Александра в связи с его варшавской речью. На скептических читателей восторги заграничных газетчиков производили комическое впечатление.
Лавров Иван Павлович (1768-1836) — директор исполнительного департамента в Министерстве полиции.
        И людям я права людей… Отдам из доброй воли… — Имеется в виду речь Александра I в Варшаве при открытии первого сейма Царства Польского 15 марта 1818 г., в которой он обещал «даровать» России конституцию. Эти невыполнимые обещания и названы в сатире «сказками».


«ТОРЖЕСТВО ВАКХА»

Откуда чудный шум, неистовые клики?
Кого, куда зовут и бубны и тимпан?
Что значат радостные лики
И песни поселян?
<…>
Эван, эвое! Дайте чаши!
Несите свежие венцы!
Невольники, где тирсы наши?
Бежим на мирный бой, отважные бойцы!
Вот он, вот Вакх! О час отрадный!
Державный тирс в его руках;
Венец желтеет виноградный
В чернокудрявых волосах...
<…>
Там дале вижу дивный ход!
Звучат веселые тимпаны;
Младые нимфы и сильваны,
Составя шумный хоровод,
Несут недвижного Силена...
Вино струится, брызжет пена…
<….>
Тирс — деревянный жезл или посох, увитый плющом и виноградными листьями; сделан из стебля ферулы, увенчанного сосновой шишкой; атрибут древнегреческого бога рождающих сил природы и вина Диониса, а также его свиты — сатиров и менад. Символ человеческого созидающего начала. Вакх — древнеримский аналог Диониса.
Тимпан — древний ударный музыкальный инструмент-мембранофон, рамный барабан, близкий бубну и тамбурину. В Древней Греции тимпаном называли односторонний барабан с глубоким резонатором.
Сильван — божество-опекун из римской мифологии. Его можно считать божеством или духом лесных деревьев и плантаций. В качестве духа-защитника леса он рассматривается в первую очередь как покровитель дикорастущих деревьев.
Силен (древнегреч.)  — сын Пана или Гермеса и нимфы. Местом рождения Силена, играющего роль в сказаниях о Дионисе, считается во многих сказаниях Фракийская Ниса (гористая местность), где он был царём. Воспитатель, учитель и кормилец бога Диониса, сопровождал его в походах. По сказаниям, падкий до вина Силен неохотно делится с людьми знанием будущего: для этого надо его поймать хитростью и силой заставить пророчествовать.


«ВОЗРОЖДЕНИЕ»

Художник-варвар кистью сонной
Картину гения чернит.
И свой рисунок беззаконный
Над ней бессмысленно чертит.

Но краски чуждые, с летами,
Спадают ветхой чешуей;
Созданье гения пред нами
Выходит с прежней красотой.
<…>

Пушкин упоминает «художника-варвара», имея в виду тот факт, что в XVIII в. картина Рафаэля «Святое семейство» (второе название «Мадонна с безбородым Иосифом») была переписана неизвестным художником в реставрационных целях. Т.К. Кустодиева сообщает об этом следующее: «Картина сменила на своем веку немало владельцев, пока не попала в знаменитое собрание Кроза. В текстах к гравюрам с лучших вещей собрания Кроза о "Святом семействе" приводились такие сведения: "Господин Барруа весьма дешево купил сию картину, принадлежавшую Ангулемскому дому. Она хранилась в оном без особого внимания. Неискусный какой-то живописец, желая поновить ее и не умея совместить своей работы с работой творца оной, всю ее переписал снова, так что уже не было видно в ней кисти Рафаела. Но когда господин Барруа ее купил, то Вандин, очистив ее от посторонней работы, возвратил свету подлинное ее письмо, которое вместо повреждения стало гораздо свежее; наложенные на нее краски неискусного живописца послужили ей покрышкой и сохранили ее от вредных воздействий воздуха"». Факт переписывания картины имеется в виду и в словах Сальери в трагедии «Моцарт и Сальери»: «Мне не смешно, когда маляр негодный мне пачкает Мадонну Рафаэля» [Кустодиева  Т.К.  Итальянское искусство.., стр. 77].

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1819 год

     «ДЕРЕВНЯ»

Приветствую тебя, пустынный уголок,
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
Где льется дней моих невидимый поток
На лоне счастья и забвенья.
<…>
Я твой — люблю сей темный сад
С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят.
<…>

Я здесь, от суетных оков освобожденный,
Учуся в Истине блаженство находить,
Свободною душой Закон боготворить,
Роптанью не внимать толпы непросвещенной,
Участьем отвечать застенчивой Мольбе
И не завидовать судьбе
Злодея иль глупца — в величии неправом.
<…>

Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!
В уединенье величавом
Слышнее ваш отрадный глас.
Он гонит лени сон угрюмый,
К трудам рождает жар во мне,
И ваши творческие думы
В душевной зреют глубине.

Но мысль ужасная здесь душу омрачает:
Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печально замечает
Везде Невежества убийственный Позор.
Не видя слез, не внемля стона,
На пагубу людей избранное Судьбой,
Здесь Барство дикое, без чувства, без Закона
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь Рабство тощее влачится по браздам
Неумолимого Владельца.
<…>
О, если б голос мой умел сердца тревожить!
Почто в груди моей горит бесплодный жар
И не дан мне судьбой Витийства грозный дар?
Увижу ль, о, друзья! народ неугнетенный
И Рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством Свободы просвещенной
Взойдет ли, наконец, прекрасная Заря?

Первая половина стихотворения, кончая стихом: «В душевной зреют глубине», была напечатана под названием «Уединение» в собрании стихотворений Пушкина 1826 г. Полностью распространялось в списках. Стихотворение написано в Михайловском в июле 1819 г. В первой половине описан пейзаж из Михайловского. Основная идея стихотворения — необходимость отмены крепостного права, глубокое убеждение Пушкина, объединявшее его с декабристами. Эта мысль особенно должна была окрепнуть от постоянного общения с Н.И. Тургеневым, который в это время готовил записку об отмене крепостного права для представления Александру I и пропагандировал эту идею в Союзе благоденствия. Когда Александр I узнал о распространении каких-то запрещенных стихотворений Пушкина, он поручил князю Васильчикову достать эти стихи. Адъютантом Васильчикова был Чаадаев. Через него Пушкин послал Александру «Деревню». Так как в эти годы Александр I еще поощрял всякие проекты, вплоть до конституционных, то, не найдя предлога для наказания, он велел «благодарить Пушкина за добрые чувства», которые внушает его произведение.

«НА СТУРДЗУ»

Холоп венчанного солдата,
Благодари свою судьбу:
Ты стоишь лавров Герострата
И смерти немца Коцебу.
-----
Эпиграмма распространялась в списках. Иногда она переписывалась в качестве эпиграммы на Аракчеева. А.С. Стурдза (1791-1854), реакционный публицист, идеолог Священного союза, в эти годы обратил на себя внимание «Запиской о настоящем положении Германии», написанной для членов Аахенского конгресса 1818 года. В этой записке германские университеты изображались как рассадники революционных идей и атеизма.
Август фон Коцебу (1761-1819) —  немецкий драматург и романист, газетный агент на русской службе в Остзейском крае; издавал в Берлине ряд газет, где проводил пророссийскую пропаганду. Имел чин надворного советника в Российской империи. Убит немецким студентом К. Зандом 23 марта 1819 г как агент правительства Российской империи.
Лавры Герострата — лавры славы человека, который сжег храм для того, чтобы его имя помнили потомки. Герострат (др.-греч.) — житель древнегреческого города Эфес (ныне Сельчук, Турция), который сжёг храм Артемиды в своём родном городе летом 356 года до н. э. По рассказу древнегреческого историка Феопомпа, Герострат сознался во время пытки, что поджёг храм для того, чтобы его имя помнили потомки. Эфесцы приговорили его к казни и постановили никогда не упоминать его имя. Однако Феопомп, рассказавший о преступлении Герострата, сохранил таким образом его имя для потомков.


«СТАНСЫ ТОЛСТОМУ»

Философ ранний, ты бежишь
Пиров и наслаждений жизни,
На игры младости глядишь
С молчаньем хладным укоризны.
<…>
Ты милые забавы света
На грусть и скуку променял
И на лампаду Эпиктета —
Златой Горациев фиал.
<…>
Поверь, мой друг, она придет,
Пора унылых сожалений,
Холодной истины забот
И бесполезных размышлений.
<…>
Ах, младость не приходит вновь!
Зови же сладкое безделье,
И легкокрылую любовь,
И легкокрылое похмелье!
<…>
До капли наслажденье пей,
Живи беспечен, равнодушен!
Мгновенью жизни будь послушен,
Будь молод в юности твоей!

Напечатано Пушкиным в его собрании стихотворений 1826 г. Стихотворение обращено к Якову Толстому (1791-1867), одному из руководящих членов «Зеленой лампы», члену Союза благоденствия. Пушкин отвечал на послание Толстого, читанное в «Зеленой лампе»
Эпиктет (50-138 гг. н. э.) — древнеримский философ-стоик.  Первоначально стоицизм был известен как «Зенонизм» по имени Зенона Китийского. До появления данной школы стоиками в Афинах называли сообщество поэтов, собиравшихся в Стоа Пойкиле за сто лет до появления там Зенона и его учеников и единомышленников. Зенон и его последователи собирались там, чтобы обсудить свои идеи. Когда Зенон впервые начал преподавать, он не мог позволить себе такое здание, как Академия Платона или Лицей Аристотеля, поэтому он и его последователи собирались под сенью Стоа Пойкиле на рынке, где каждый мог слушать и присоединяться к дебатам. Поэтому иногда стоицизм называют просто «стоа» или философией «портика».  Поздняя стоя (римский стоицизм): I—II века н. э. Сенека (4 г до н. э. - 65 г н. э.), Эпиктет (50-138 гг. н. э.), Марк Аврелий (121-180 гг. н. э.) и др. Римский стоицизм объединял идеал мудреца и «доблестного мужа», акцентируя внимание на обязанностях гражданина перед обществом и государством. При этом отмечается её пессимистический и героический характер.
Горациев фиал — бокал вина в руке поэта Горация, автора «Од»,  среди которых по образцу произведений Анакреонта были стихотворения-жалобы на скоротечность молодости и быстрый приход старости.

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1820 год. Юг

«ДОЧЕРИ КАРАГЕОРГИЯ»   

Гроза луны, свободы воин,
Покрытый кровию святой,
Чудесный твой отец, преступник и герой,
И ужаса людей, и славы был достоин.
<…>
Таков был: сумрачный, ужасный до конца.
Но ты, прекрасная, ты бурный век отца
Смиренной жизнию пред небом искупила:
С могилы грозной к небесам
Она, как сладкий фимиам,
Как чистая любви молитва, восходила.

Впервые напечатано в сборнике стихотворений 1826 г. Написано в Кишиневе 5 октября 1820. Карагеоргий Георгий Петрович, часто упоминается как Карагеоргий (1762-1817) — руководитель Первого сербского восстания против Османской империи. В 1785 году Карагеоргий женился на Елене Йованович. Перед свадьбой (или вскоре после неё) Георгий убил турка, посягнувшего на его невесту и решил бежать из Сербии в Австрию. Во время бегства Карагеоргий совершил убийство своего отца, изображённое в «Песне о Георгии Чёрном» Пушкиным в составе «Песен западных славян». Вероятно, причина этого в том, что его отец призывал сына вернуться. Карагеоргий считал, что отец призывает его вернуться в рабство.  В австро-турецкой войне 1787-1791 годов Карагеоргий воевал на стороне австрийцев. В конце XVIII-начале XIX века дахи — главари янычар — восстали против султана и захватили власть в Белградском пашалыке. Ужесточилось отношение турок к сербскому народу. Янычары творили произвол, всякое сопротивление подавлялось. Поводом для Первого сербского восстания стало событие, именуемое «Резнёй князей» (серб. Сеча кнезова), когда были казнены народные вожди, дворяне, священники, богатые торговцы и бывшие повстанцы. Карагеоргий был оповещён о казни в последние минуты и смог избежать смерти, устроив засаду со своими людьми и убив всех турок, посланных убить его. В ответ на казнь 15 февраля 1804 года сербы собрались в Орашаце, там Карагеоргий был назначен руководителем восстания. В 1805 году повстанцы начали открытые боевые действия, чтобы покончить с властью османского султана. В марте этого же года Карагеоргий был назначен военным лидером Сербии. Карагеоргий настоял, чтобы дахи покинули Белград. Османское правительство приветствовало восстание против мятежных дахов и решило установить нового пашу в Белграде. Однако Карагеоргий и сербы не пустили нового пашу в освобождённые районы и разбили его армию в битве под Иванковацом в 1805 году. Восстание перестало быть бунтом против террора дахов и стало войной за свободу против Османской империи. Повстанцы одержали несколько побед. Представитель восставших сербов Пётр Ичко был послан в Стамбул для переговоров. Он добился выгодного для повстанцев Ичкова мира. Однако Карагеоргий предпочел отречься от этого договора в пользу дружбы с Россией, вступившей в войну против Османской империи. В 1812 году Российская империя, вступив в войну с Наполеоном, заключила мир с Турцией. В 1813 году Османская империя вступила на земли, полученные сербами. Карагеоргий с другими вождями повстанцев бежал в Австрию 21 сентября 1813 г. Через некоторое время он перебрался в Бессарабию, где познакомился с членами секретного греческого общества «Филики Этерия», которое хотело освободить от османского владычества и объединить греков, сербов и болгар. Он согласился начать новое сербское восстание одновременно с греческим.  В 1817 году Карагеоргий прибыл в Сербию для подготовки восстания и договорился с Милошем Обреновичем о совместных действиях. В ночь 14 июля 1817 г. Карагеоргий был коварно убит людьми Милоша Обреновича.

«К ПОРТРЕТУ ВЯЗЕМСКОГО»

Судьба свои дары явить желала в нем,
В счастливом баловне соединив ошибкой
Богатство, знатный род с возвышенным умом
И простодушие с язвительной улыбкой.

Напечатано в «Полярной звезде» на 1824 год. П.А. Вяземский, происходивший из богатого княжеского рода, друг Пушкина, писал остроумные эпиграммы и критические статьи.


«ПОГАСЛО ДНЕВНОЕ СВЕТИЛО…»

Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
Я вижу берег отдаленный,
Земли полуденной волшебные края;
С волненьем и тоской туда стремлюся я,
Воспоминаньем упоенный...
<…>
Лети, корабль, неси меня к пределам дальным
По грозной прихоти обманчивых морей,
Но только не к брегам печальным
Туманной родины моей…

Напечатано в «Сыне отечества», 1820 г., № 46, без подписи, с пометой: «Черное море. 1820 сентябрь». Посылая элегию для напечатания  брату при письме от 24 сентября 1820 г., Пушкин сообщал, что написал ее «ночью на корабле» при переезде из Феодосии в Гурзуф. Этот переезд состоялся в ночь с 18 на 19 августа 1820 г.; следовательно, помета «сентябрь» ошибочна.  В элегии Пушкин намекает на свое желание сбежать из Одессы на корабле.


«РЕДЕЕТ ОБЛАКОВ ЛЕТУЧАЯ ГРЯДА…»

Редеет облаков летучая гряда.
Звезда печальная, вечерняя звезда!
Твой луч осеребрил увядшие равнины,
И дремлющий залив, и черных скал вершины.
Люблю твой слабый свет в небесной вышине;
Он думы разбудил, уснувшие во мне:
Я помню твой восход, знакомое светило,
Над мирною страной, где всё для сердца мило,
Где стройны тополи в долинах вознеслись,
Где дремлет нежный мирт и темный кипарис,
И сладостно шумят полуденные волны.
Там некогда в горах, сердечной думы полный,
Над морем я влачил задумчивую лень,
Когда на хижины сходила ночи тень —
И дева юная во мгле тебя искала,
И именем своим подругам называла.

В раннем беловом автографе эта элегия называется  «Таврическая звезда». Написанная в Каменке, имении Давыдовых, в 1820 г., элегия была  напечатана в «Полярной звезде» на 1824 год. Была включена в раздел «Подражания древним» сборника 1826 г. с пропуском последних трех стихов. В начальных стихах поэт обращается к Луне, осеребрившей равнины, залив и вершины скал. В словах «я помню твой восход, знакомое светило, над мирною страной, где все для сердца мило» и далее Пушкин обращается к воспоминаниям о времени, проведенном в Крыму. Поэт прибыл туда в августе 1820 г. и провел там три недели.
Первая часть элегии посвящена Луне (см. ниже) во время ее восхода из-за горизонта. Далее следует воспоминание о крымском пейзаже. В последних трех стихах неизвестная «дева юная» упоминается как девушка, называвшая некую вечернюю звезду своим именем в разговорах со своими подругами. Кто эта юная дева, которую Пушкин в его письме А. Бестужеву от 29 июня 1824 г. упоминает как действительно существующее лицо, можно определить следующим образом. Стихотворение было написано в 1820 г. в Каменке, в Крым поэт прибыл в августе 1820 года и жил там с семьей генерала Николая Раевского, с сыном которого он был дружен. Из письма Пушкина А. Бестужеву от 29 июня 1824 г. (www.pushkin-lit.ru, «Письма Пушкина») явствует, что Пушкин имеет в виду в конце элегии бывшую в Крыму при пребывании Пушкина там девушку. Из того, что известно о возрасте сестер Раевских в 1820 г.,  под образ "девы юной" подходят Елена и Екатерина.
А. Долинин  убедительно доказывает, что под «девой юной» Пушкин скрывает Елену Раевскую (см. Долинин А. «О Пушкине, о Пастернаке. Работы разных лет. Еще раз о Таврической звезде» (М.: Новое литературное обозрение, 2022).
Признаки, которыми наделена вечерняя таврическая звезда, – печальность, способность осеребрить окружающий пейзаж,  – в произведениях Пушкина относятся исключительно к Луне.  В Древней Греции богиню Луны звали Селена [см. Википедия. Лунное божество]. Это название происходит от древнегреческого корня «луна». От этого корня, означающего "светлая", произошли латинское имя  Helena и русское имя Елена.

Из-за особенностей ее вращения вокруг оси планету Венера с Земли можно видеть до восхода и в течение некоторого времени до и после захода Солнца. Ее появление вечером привело к тому, что у древних греков она называлась «Геспер» («вечерний, западный»), а для обозначения Венеры поэты стали использовать поэтизм «вечерняя звезда». С другой стороны, вечером появляется Луна. В результате «раздвоения» значения этого поэтизма «вечерней звездой» в русской поэзии стали обозначать и Венеру, и Луну.

«УВЫ, ЗАЧЕМ ОНА БЛИСТАЕТ…»

Увы, зачем она блистает
Минутной, нежной красотой?
Она приметно увядает
Во цвете юности живой...
Увянет! Жизнью молодою
Не долго наслаждаться ей;
Не долго радовать собою
Счастливый круг семьи своей,
Беспечной, милой остротою
Беседы наши оживлять
И тихой, ясною душою
Страдальца душу услаждать.
Спешу в волненье дум тяжелых,
Сокрыв уныние мое,
Наслушаться речей веселых
И наглядеться на нее.
Смотрю на все ее движенья,
Внимаю каждый звук речей,
И миг единый разлученья
Ужасен для души моей.

Напечатано в «Полярной звезде» на 1823 год и затем перепечатано с датой 1819 в отделе элегий сборника стихотворений 1826 г. Несмотря на поставленную Пушкиным дату, можно предполагать, что стихотворение написано в Гурзуфе в 1820 г., как и помечено в рукописи Пушкина. Другая рукопись носит дату «8 февраля 1821, Киев», но, по-видимому, это дата обработки, так как перед текстом поставлена помета «Гурзуф». Обычно предполагалось, что элегия относится к болезненной дочери генерала Раевского Елене. Но вероятнее, что Пушкин имел в виду старшую дочь Екатерину: именно ее болезнью и была вызвана поездка Раевских в Крым.

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1821 год

«ВОЙНА»

Война! Подъяты наконец,
Шумят знамена бранной чести!
Увижу кровь, увижу праздник мести;
Засвищет вкруг меня губительный свинец.
<…>
Родишься ль ты во мне, слепая славы страсть,
Ты, жажда гибели, свирепый жар героев?
Венок ли мне двойной достанется на часть,
Кончину ль темную судил мне жребий боев,
И всё умрет со мной: надежды юных дней,
Священный сердца жар, к высокому стремленье,
Воспоминание и брата, и друзей,
И мыслей творческих напрасное волненье…
<…>
Напечатано в «Полярной звезде» на 1823 год под названием «Мечта воина». Написано 29 ноября 1821. Стихотворение вызвано греческим восстанием. Пушкин намеревался принять участие в войне на стороне восставших (см. письмо Пушкина брату от 30 января 1823 г., pushkin-lit.ru).
…Губительный свинец… — Пули округлой формы для гладкоствольных пистолетов и ружей делались из свинца.
Венок ли мне двойной достанется на часть… — В латинском языке «венок» и «корона» обозначаются одним словом «corona». «Тезаурус латинского языка», изданный в середине XVIII века в Базеле, даёт при этом слове отсылку на стихи «Энеиды»: “corona/duplex gemmis auroque. Virg. I, Aen. 655”. Перевод: «корона/двойная из золота и драгоценных камней. Вергилий. Энеида, I,  стих 655». Указанный стих относится к фрагменту, описывающему демонстрацию даров, вывезенных Энеем из Трои:

…praeterea sceptrum, Ilione quod cesserai? Olim,
maxima nataram Priam, colloqui monile?
Bacatum, et duplicem gemmis auroque coronam.

Дословный перевод: «… помимо того скипетр, который некогда носила Илиона, старшая дочь Приама, жемчужное ожерелье и двойную корону из драгоценных камней и золота». 

Французский перевод:
Il y ajoutera le sceptre qui appartenait jadis
; l’ain;e des filles de Priam, Ilione, et son coljer de
perles et sa couronne doublement enrichie de gemmes et d’or.

Дословный перевод: «Он добавил скипетр, некогда принадлежавший старшей дочери Приама, Илионе, её жемчужное ожерелье и её корону с двойным украшением камнями и золотом».
Таким образом, двойная корона/двойной венец — это упомянутый в «Энеиде» головной убор дочери царя Приама, Илионы, украшенный золотом и драгоценными камнями (Сомова С. Я. «ДВОЙНЫЕ ВЕНКИ»  у Вергилия и у  Пушкина. Судьба понятия и перевода).

«ГЕНЕРАЛУ ПУЩИНУ»

В дыму, в крови, сквозь тучи стрел
Теперь твоя дорога;
Но ты предвидишь свой удел,
Грядущий наш Квирога!
И скоро, скоро смолкнет брань
Средь рабского народа,
Ты молоток возьмешь во длань
И воззовешь: свобода!
Хвалю тебя, о, верный брат!
О, каменщик почтенный!
О, Кишинев, о темный град!
Ликуй, им просвещенный!

При жизни Пушкина не печаталось. Пущин Павел Сергеевич (1785-1865) — командир бригады, служивший в Кишиневе под начальством М.Ф. Орлова. Одно время был членом Союза Благоденствия. В Кишиневе основал масонскую ложу «Овидий», в которой состоял и А.С. Пушкин (см. т. VIII, «Дневники», запись от 4 мая). По поводу основания ложи и написано это стихотворение. Из него следует, что Пушкин рассматривал масонскую ложу как политическую организацию (см. письмо Жуковскому от начала января 1826).
Наш будущий Квирога… — Квирога Антонио (1784-1841) — испанский генерал и политический деятель; участвовал в национальной войне против Наполеона; в 1815 г. пытался установить конституционное правление в Испании, за что был арестован. Получив свободу, в 1819 г. принял участие в мятежных планах графа Абосбаля, коменданта г. Кадикс, и вторично был подвергнут заключению. Освобожден в 1820 г. генералом Риего, провозгласившим испанскую конституцию 1812 года.
Ты молоток возьмешь во длань…— Молоток был принадлежностью обрядов на заседаниях масонов.
Цеховая организация строительных работ была присуща возведению соборов в Англии, где каменотёсы получили в официальных актах наименование Freemason, Free-Stone-Mason, «свободный каменотес». Обстоятельства возникновения строительных лож в Англии весьма темны. В частности, весьма сомнительной представляется хартия 926 года, дарованная якобы королём Этельстаном свободным каменщикам Йорка, с которой было принято начинать историю строительных артелей в Англии. В современной масонской литературе указывают около 20 манускриптов со специфическими масонскими текстами, относящимися к раннему периоду. Старейший из них --  поэма «Regius» (XIV в.), манускрипт с текстом которой был найден в Старой королевской библиотеке в Британском музее в 1830-х годах [см. Википедия. Масонство].
Масонство – общественное движение в форме «тайных обществ».

«ИЗ ПИСЬМА К ГНЕДИЧУ»

В стране, где Юлией венчанный
И хитрым Августом изгнанный
Овидий мрачны дни влачил;
Где элегическую лиру
Глухому своему кумиру
Он малодушно посвятил;
Далече северной столицы
Забыл я вечный ваш туман,
И вольный глас моей цевницы
Тревожит сонных молдаван.
Всё тот же я — как был и прежде,
С поклоном не хожу к невежде,
С Орловым спорю, мало пью,
Октавию — в слепой надежде —
Молебнов лести не пою.
И дружбе легкие посланья
Пишу без строгого страданья.
Ты, коему судьба дала
И смелый ум и дух высокий,
И важным песням обрекла,
Отраде жизни одинокой;
О, ты, который воскресил
Ахилла призрак величавый,
Гомера музу нам явил
И смелую певицу славы
От звонких уз освободил,—
Твой глас достиг уединенья,
Где я сокрылся от гоненья
Ханжи и гордого глупца,
И вновь он оживил певца,
Как сладкий голос вдохновенья.
Избранник Феба! твой привет,
Твои хвалы мне драгоценны;
Для муз и дружбы жив поэт.
Его враги ему презренны —
Он музу битвой площадной
Не унижает пред народом
И поучительной лозой
Зоила хлещет — мимоходом.

В стране, где Юлией венчанный // И хитрым Августом изгнанный // Овидий мрачны дни влачил… — В Бессарабии. Поэт Публий Овидий Назон был знаком с дочерью императора Октавиана Августа, последний сослал поэта в г. Тома (ныне Констанца, Румыния) [Википедия. Овидий]. В 1821-1822 гг. Пушкин проживал в Кишиневе. От г. Констанца  (Румыния) (ранее г. Тома) до г. Кишинев — 306 километров.
Где элегическую лиру // Глухому своему кумиру // Он малодушно посвятил… — Согласно преданию  Овидий был сослан в действительности за его любовную связь с Юлией, дочерью Августа. Овидий писал в ссылке свои «Скорбные элегии» («Tristia»), обращенные к императору Августу, с мольбой о возвращении его в Рим. Император  — «глухой кумир» Овидия — не отозвался на его просьбы  и поэт умер в изгнании.
С Орловым спорю, мало пью, // Октавию — в слепой надежде  — // Молебнов лести не пою…
Орлов — Михаил Федорович Орлов (1788-1842 гг.), генерал-майор, участник войн против Наполеона, составивший условия капитуляции Парижа перед союзной армией. В 1820-е гг. получил известность как общественный деятель либерального направления. Декабрист, частый собеседник А.С. Пушкина. В доме М.Ф. Орлова в Кишиневе собирались члены тайного общества и велись политические споры.
Октавий — имеется в виду Александр I. Пушкин отмечает, что, в отличие от Овидия, он не писал стихов во славу императора Александра I и не надеялся на его решение о возвращении поэта в столицу.
О, ты, который воскресил // Ахилла призрак величавый, // Гомера музу нам явил // И смелую певицу славы // От звонких уз освободил…
Гнедич Николай Иванович (1784-1833 гг.) — поэт и переводчик. Гнедич опубликовал переводы частей (песен) «Илиады» александрийским стихом, однако позднее выступил в защиту безрифменного гекзаметра («от звонких уз освободил») как наилучшего размера для перевода этой поэмы. Гекзаметрические переводы песен «Илиады» были опубликованы с 1813 по 1826 год. Полное издание «Илиады», в которой важным персонажем является Ахилл, было опубликовано в 1826 году.
Муза Гомера — муза автора эпической поэмы «Илиада». Певица славы [Гомера] — поэма «Илиада», посвященная событиям Троянской войны.


«КАТЕНИНУ»

Кто мне пришлет ее портрет,
Черты волшебницы прекрасной?
Талантов обожатель страстный,
Я прежде был ее поэт.

С досады, может быть неправой,
Когда одна в дыму кадил
Красавица блистала славой,
Я свистом гимны заглушил.

Погибни злобы миг единый,
Погибни лиры ложный звук:
Она виновна, милый друг,
Пред Селименой и Моиной.

Так легкомысленной душой,
О боги! смертный вас поносит;
Но вскоре трепетной рукой
Вам жертвы новые приносит.

Напечатано в сборнике стихотворений 1826 г. Написано 5 апреля 1821 г. Речь идет об актрисе А.М. Колосовой, ученице Катенина (см. эпиграмму против нее «Всё пленяет нас в Эсфири»).
Катенин — Катенин Павел Александрович (1792-1853 гг.) — русский поэт, драматург, литературный критик, переводчик, театральный деятель. В 1810-1820-е гг. много писал для театра, в частности в это время из-под его пера вышли переработки произведений Ж. Расина, П. Корнеля, других французских драматургов. Его воспоминания о Пушкине опубликованы в 1934 г.
Селимена — роль в комедии Мольера «Мизантроп». В этой роли Колосова выступила в ноябре 1823 г. С этого времени Колосова стала переходить с трагического репертуара на более свойственный ей комический. В первоначальной редакции стихотворения вместо   Селимены была Мельпомена. Селимена — это светская женщина, искушенная в обычаях салонов и двора, обольстительная кокетка.
Моина — роль в трагедии Озерова «Фингал». В противоположность Селимене, Моина является олицетворением красоты и гармонии, которые находятся под угрозой судьбы.

«КИНЖАЛ»

Лемносский бог тебя сковал
Для рук бессмертной Немезиды,
Свободы тайный страж, карающий кинжал,
Последний судия Позора и Обиды.
Где Зевса гром молчит, где дремлет меч Закона,
Свершитель ты проклятий и надежд,
Ты кроешься под сенью трона,
Под блеском праздничных одежд.
<…>
Шумит под Кесарем заветный Рубикон,
Державный Рим упал, главой поник Закон;
Но Брут восстал вольнолюбивый:
Ты Кесаря сразил — и, мертв, объемлет он
Помпея мрамор горделивый.

Исчадье мятежей подъемлет злобный крик:
Презренный, мрачный и кровавый,
Над трупом Вольности безглавой
Палач уродливый возник.
Апостол гибели, усталому Аиду
Перстом он жертвы назначал,
Но вышний суд ему послал
Тебя и деву Эвмениду.

О, юный праведник, избранник роковой,
О,  Занд, твой век угас на плахе;
Но добродетели святой
Остался глас в казненном прахе.
В твоей Германии ты вечной тенью стал,
Грозя бедой преступной силе —
И на торжественной могиле
Горит без надписи кинжал.

При жизни Пушкина стихотворение получило распространение в списках, его французский перевод появился в книге Ансело «Шесть месяцев в России» (Париж, 1827).
Лемносский бог тебя сковал // Для рук бессмертной Немезиды… — Означает: «Древнегреческий бог кузнецов Гефест, проживавший на острове Лемнос, выковал кинжал для древнегреческой богини возмездия Немезиды».
Немезида — в древнегреческой мифологии крылатая богиня возмездия, карающая за нарушение общественных и нравственных порядков.
Кесарь — Цезарь Гай Юлий. В 48 г. до н.э. Цезарь, находившийся в Галлии, переправился со своим войском через реку Рубикон, являвшуюся границей, и начал гражданскую войну против Помпея, кончившуюся полной победой Цезаря, объявленного пожизненным диктатором.
И мертв, объемлет он // Помпея мрамор горделивый... — Цезарь был заколот в зале заседаний Сената и упал к подножию мраморной статуи Помпея Великого.
Исчадье мятежей… — Агрессивная толпа горожан, настроенных в духе якобинцев на углубление революции и террор.
Над трупом / Вольности безглавой // Палач уродливый возник… — Марат Жан-Поль (1743-1793), вождь якобинцев — революционно-демократической партии эпохи французской революции. Имел недостатки внешности, вызванные заболеваниями. Пушкин называет Марата палачом вольности, палачом свободы, имея в виду пропаганду террора, призывы к казням, которые Марат публиковал в своей газете «Друг народа».  «Апостол гибели», то есть «посланник гибели», Марат «назначает», отправляет казненных людей «усталому Аиду», верховному богу царства мертвых в мифологии древних греков. Пушкин здесь намекает на издававшуюся лично Маратом сверхпопулярную газету «Друг народа». В ней публиковались статьи о якобы контрреволюционерах, приводившие людей под удар гильотины по решениям якобинского суда на основе материалов газеты. В публикациях Марат выступал за репрессии в рядах чиновников. Наряду с рассуждениями о революционном порядке во Франции, в «Друге народа» регулярно публиковались обвинения против конкретных людей, бывших, по мнению Марата, врагами революции и заговорщиками.
… Тебя и деву Эвмениду… — Тебя (кинжал) и Шарлотту Кордэ. Пушкин назвал Шарлотту Кордэ, убившую Марата, именем богини мести. Шарлотта Кордэ, сторонница партии жирондистов, была гильотинирована за убийство Марата (Кордэ -- «жертва Аида») ударом кинжала. Под жертвами Аида Пушкин понимает не только Шарлотту Кордэ, но и других жертв якобинского террора.
Эвмениды (древнегреч.) («благожелательные богини») — одно из названий женских божеств, известных под названием эринний. У римлян — это фурии, что означает яростных богинь-мстительниц. Цель Эвменид — отомстить за тех, кто обижен — детей, нищих, родителей и т. д.
Торжественная могила…— Могила казненного Карла Занда стала местом паломничества радикально настроенной молодежи. Карл Занд упоминается Пушкиным как человек, убивший А. фон Коцебу (см. комментарий к эпиграмме «На Стурдзу»). Это убийство рассматривалось сторонниками К. Занда как акт революционного патриотизма немецкого студента.
Без надписи кинжал… — У немецких студентов-террористов, современников К. Занда, был обычай, восходивший к средневековому тайному суду в Германии, — прикреплять к кинжалу надпись с именем обреченного на казнь. Кинжал без надписи — оружие против любого тирана, имя которого нет необходимости обозначать.

«НАПОЛЕОН»

Чудесный жребий совершился:
Угас великий человек.
В неволе мрачной закатился
Наполеона грозный век.
<…>
Давно ль орлы твои летали
Над обесславленной землей?
Давно ли царства упадали
При громах силы роковой?
Послушны воле своенравной,
Бедой шумели знамена,
И налагал ярем державный
Ты на земные племена.
Когда надеждой озаренный
От рабства пробудился мир,
И галл десницей разъяренной
Низвергнул ветхий свой кумир;
Когда на площади мятежной
Во прахе царский труп лежал,
И день великий, неизбежный —
Свободы яркий день вставал,—
Тогда в волненье бурь народных
Предвидя чудный свой удел,
В его надеждах благородных
Ты человечество презрел.
В свое погибельное счастье
Ты дерзкой веровал душой,
Тебя пленяло самовластье
Разочарованной красой.
И обновленного народа
Ты буйность юную смирил,
Новорожденная свобода,
Вдруг онемев, лишилась сил;
Среди рабов до упоенья
Ты жажду власти утолил,
Помчал к боям их ополченья,
Их цепи лаврами обвил.
И Франция, добыча славы,
Плененный устремила взор,
Забыв надежды величавы,
На свой блистательный позор.
Ты вел мечи на пир обильный;
Всё пало с шумом пред тобой:
Европа гибла; сон могильный
Носился над ее главой.
И се, в величии постыдном
Ступил на грудь ее колосс.
Тильзит!.. (при звуке сем обидном
Теперь не побледнеет росс) —
Тильзит надменного героя
Последней славою венчал,
Но скучный мир, но хлад покоя
Счастливца душу волновал.
Надменный! кто тебя подвигнул?
Кто обуял твой дивный ум?
Как сердца русских не постигнул
Ты с высоты отважных дум?
Великодушного пожара
Не предузнав, уж ты мечтал,
Что мира вновь мы ждем, как дара;
Но поздно русских разгадал...
Россия, бранная царица,
Воспомни древние права!
Померкни, солнце Австерлица!
Пылай, великая Москва!
Настали времена другие:
Исчезни, краткий наш позор!
Благослови Москву, Россия!
Война: по гроб наш договор!
Оцепенелыми руками
Схватив железный свой венец,
Он бездну видит пред очами,
Он гибнет, гибнет наконец.
Бежат Европы ополченья;
Окровавленные снега
Провозгласили их паденье,
И тает с ними след врага.
И всё, как буря, закипело;
Европа свой расторгла плен;
Во след тирану полетело,
Как гром, проклятие племен.
И длань народной Немезиды
Подъяту видит великан:
И до последней все обиды
Отплачены тебе, тиран!
Искуплены его стяжанья
И зло воинственных чудес
Тоскою душного изгнанья
Под сенью чуждою небес.
И знойный остров заточенья
Полнощный парус посетит,
И путник слово примиренья
На оном камне начертит,
Где, устремив на волны очи,
Изгнанник помнил звук мечей
И льдистый ужас полуночи,
И небо Франции своей;
Где иногда, в своей пустыне
Забыв войну, потомство, трон,
Один, один о милом сыне
В унынье горьком думал он.

Да будет омрачен позором
Тот малодушный, кто в сей день
Безумным возмутит укором
Его развенчанную тень!
Хвала!.. Он русскому народу
Высокий жребий указал
И миру вечную свободу
Из мрака ссылки завещал.

Впервые напечатано в сборнике 1826 г. с большими цензурными пропусками (строфы 4 — 6, от стиха «Когда надеждой озаренный» до «Их цепи лаврами обвил», строфа 8 «И се в величии постыдном» и стих в строфе 10 «Померкни, солнце Австерлица»). Написано по получении известия о смерти Наполеона. В редакцию 1821 года не входили строфы 13 и 14 («Искуплены его стяжанья» и «Где, устремив на волны очи»). Они являются переработанными стихами из первоначальной редакции стихотворения «К морю» и написаны в 1824 г. В черновой рукописи эпиграф: «Ingrata patria...» (неблагодарное отечество (латин.).
Чудесный жребий совершился: // Угас великий человек… — Скончался на острове св. Елены Наполеон Бонапарт.
Давно ль орлы твои летали // Над обесславленной землей? // Давно ли царства упадали // При громах силы роковой? — Пушкин подчеркивает победы Наполеона I над обесславленными европейскими монархиями.
Когда надеждой озаренный // От рабства пробудился мир, // И галл десницей разъяренной // Низвергнул ветхий свой кумир… и  далее означает: —  «Когда мир был озарен французской революцией и пробудился от рабства, когда на парижской площади лежал казненный бывший король Людовик, когда приближался день Свободы, ты, Наполеон, предвидя свой особый удел, презрел народ с его благородными надеждами».
И обновленного народа // Ты буйность юную смирил, // Новорожденная свобода, // Вдруг онемев, лишилась сил;
И Франция, добыча славы, // Плененный устремила взор, // Забыв надежды величавы, // На свой блистательный позор. // Ты вел мечи на пир обильный; // Всё пало с шумом пред тобой: // Европа гибла; сон могильный // Носился над ее главой…
Пушкин критически оценивает превращение республиканской Франции в империю прославленного императора Наполеона, называет это превращение блистательным позором, отмечая победы над европейскими монархиями в ходе наполеоновских войн.
И се, в величии постыдном // Ступил на грудь ее колосс. // Тильзит!.. (при звуке сем обидном // Теперь не побледнеет росс) — // Тильзит надменного героя // Последней славою венчал, // Но скучный мир, но хлад покоя // Счастливца душу волновал.
Надменный! кто тебя подвигнул? // Кто обуял твой дивный ум? // Как сердца русских не постигнул // Ты с высоты отважных дум? // Великодушного пожара // Не предузнав, уж ты мечтал, // Что мира вновь мы ждем, как дара; // Но поздно русских разгадал...
Пушкин отмечает заключение Тильзитского договора (1807 г.), к которому столичное молодое дворянство относилось отрицательно, а также то, что Наполеон решил завоевать Россию, не предугадав московского пожара 1812 года и в целом катастрофических последствий для французской армии.
По Тильзитскому договору Россия признала все завоевания Наполеона. Взамен ей был дан зелёный свет на завоевание Финляндии. Россия присоединялась к континентальной блокаде против Англии (секретное соглашение). Россия должна была полностью отказаться от торговли со своим главным торговым партнёром и совместно с Францией воздействовать на Австрию, Данию, Швецию и Португалию с теми же целями. Именно этот пункт вызвал особое неудовольствие у русской аристократии, терявшей как рынок сбыта для сельскохозяйственной продукции своих поместий, так и возможность приобретать множество ввозимых англичанами товаров элитарного потребления. Россия и Франция обязались помогать друг другу во всякой наступательной и оборонительной войне, где только это потребуется. Россия негласно обязалась не препятствовать Наполеону в установлении контроля над Ионическими островами. Фактически это означало сдачу Наполеону греческой Республики Семи Островов, зависимой от России. Несколько месяцев спустя эти острова вошли в состав Иллирийских провинций Франции. Франция переставала оказывать помощь Османской империи в русско-турецкой войне 1806-1812 годов. Россия получила Белостокскую область, официально признала Жозефа Бонапарта королём неаполитанским, Людовика Бонапарта — королём голландским, Жерома Бонапарта — королём вестфальским, и признала Рейнский Союз — созданный Наполеоном конгломерат лояльных ему мелких государств Германии.
Россия, бранная царица, // Воспомни древние права! // Померкни, солнце Австерлица! // Пылай, великая Москва!... — Пушкин намекает на победу Наполеона в битве под Аустерлицем и указывает, что ее огромное историческое значение упало.
Хвала!.. Он русскому народу // Высокий жребий указал // И миру вечную свободу // Из мрака ссылки завещал... — Пушкин, несмотря ни на что, хвалит Наполеона за то, что он своей войной привел русский народ к жребию освободителя Европы от наполеоновских войск. Однако  в целом в строфе «да будет омрачен позором … и миру вечную свободу из мрака ссылки завещал»  Наполеону приписывается роль героя, который завещал Европе свободу, рожденную Французской революцией. В 1821 г. была подавлена Неаполитанская буржуазная революция. В мае 1823 г. французский экспедиционный корпус занял Мадрид и первоначально успешная Испанская революция также была подавлена. Пушкин в письме А. Тургеневу от 1 декабря 1823 г. эту строку о «завещании свободы» называет своим «последним либеральным бредом» и указывает, что в 1823 г. у этой строфы, написанной в 1821 г., уже нет смысла [Письма Пушкина. 1823 г. Письмо А. Тургеневу и ссылка 2, www. pushkin-lit.ru].

«ЧААДАЕВУ»

В стране, где я забыл тревоги прежних лет,
Где прах Овидиев пустынный мой сосед,
Где слава для меня предмет заботы малой,
Тебя недостает душе моей усталой.
<…>
Ты был ценителем моих душевных сил;
О, неизменный друг, тебе я посвятил
И краткий век, уже испытанный судьбою,
И чувства, может быть спасенные тобою!
Ты сердце знал мое во цвете юных дней;
Ты видел, как потом в волнении страстей
Я тайно изнывал, страдалец утомленный;
В минуту гибели над бездной потаенной
Ты поддержал меня недремлющей рукой;
Ты другу заменил надежду и покой;
Во глубину души вникая строгим взором,
Ты оживлял ее советом иль укором;
Твой жар воспламенял к высокому любовь;
Терпенье смелое во мне рождалось вновь;
Уж голос клеветы не мог меня обидеть:
Умел я презирать, умея ненавидеть.
Что нужды было мне в торжественном суде
Холопа знатного, невежды при звезде,
Или философа, который в прежни лета
Развратом изумил четыре части света,
Но, просветив себя, загладил свой позор:
Отвыкнул от вина и стал картежный вор?
Оратор Лужников, никем не замечаем,
Мне мало досаждал своим безвредным лаем.
Мне ль было сетовать о толках шалунов,
О лепетанье дам, зоилов и глупцов
И сплетней разбирать игривую затею,
Когда гордиться мог я дружбою твоею?

<…>
Младые вечера, пророческие споры,
Знакомых мертвецов живые разговоры;
Поспорим, перечтем, посудим, побраним,
Вольнолюбивые надежды оживим,
И счастлив буду я; но только, ради бога,
Гони ты Шеппинга от нашего порога.

Напечатано в «Сыне отечества», 1824 г., № 35, с датой 20 апреля 1821 (в рукописи дата «6 апреля»).
Чаадаев Петр Яковлевич (1794-1856) — русский философ и публицист, денди, гусар. За годы учебы в Царскосельском лицее Пушкин обрел настоящих друзей. Не все из них были однокурсниками молодого поэта. Один из таких — Чаадаев. Пётр Чаадаев был очень яркой фигурой: потомок дворян, получивший прекрасное образование, посвятивший себя военной карьере и участвовавший в Бородинском сражении. Его характеризовали как смелого, храброго и благородного. Но самое главное, что отличало его от всех других друзей поэта — это его радикальные взгляды на жизнь, несогласие с укладами современного общества и свободолюбие. Этот человек произвел огромное впечатление на Пушкина. Они очень быстро подружились.
Где прах Овидиев пустынный мой сосед… — рядом с г. Томы (ныне г. Констанца) недалеко от устья реки Дунай в Румынии. Пушкин находился в 1821 г. в Кишиневе и  мог ассоциировать себя с опальным, сосланным римским поэтом.
Уж голос клеветы не мог меня обидеть: // Умел я презирать, умея ненавидеть. // Что нужды было мне в торжественном суде // Холопа знатного, невежды при звезде, // Или философа, который в прежни лета // Развратом изумил четыре части света, // Но, просветив себя, загладил свой позор: // Отвыкнул от вина и стал картежный вор… — Пушкин образно описывает моменты, связанные с клеветнической выходкой Ф.А. Толстого-Американца против Пушкина, а также связанные с разнообразными моментами из биографии самого этого человека как путешественника, картежника-шулера и т.д.
Оратор Лужников — Каченовский Михаил Трофимович (1775-1842) — русский историк, переводчик, литературный критик, редактор-издатель «Вестника Европы» (1805-1830), ректор Московского университета, родоначальник «скептической школы» в российской досоветской историографии. Подписывал свои статьи в «Вестнике Европы» словами «Лужницкий старец», так как жил в Лужниках в Москве.
Шеппинг Д. А.— Шеппинг Отто Дмитриевич (1790-1874 гг.), Отто Густав, Отто Фридрих, Отто Фридрихович Гамме Шеппинг, до 1824 г. назывался Дмитрием Андреевичем. Генерал-майор русской армии, участник Отечественной войны 1812 года. В послании «К кн. Горчакову» (1819 г.) Пушкин называет Шеппинга царем, а скуку – председателем скучных собраний невежд.


КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1822 год

«БАРАТЫНСКОМУ ИЗ БЕССАРАБИИ»

Сия пустынная страна
Священна для души поэта:
Она Державиным воспета
И славой русскою полна.
Еще доныне тень Назона
Дунайских ищет берегов;
Она летит на сладкий зов
Питомцев муз и Аполлона,
И с нею часто при луне
Брожу вдоль берега крутого;
Но, друг, обнять милее мне
В тебе Овидия живого.

Напечатано в «Северных цветах» на 1826 год. Баратынский в это время служил солдатом в Финляндии, и это рассматривалось как ссылка, так как было наказанием за хулиганский проступок, совершенный ранее. Овидий здесь упоминается как поэт, сосланный римским императором Августом на берега Дуная. Позднее эта территория вошла в состав исторической области под названием Бессарабии.
Она Державиным воспета... — Cм. оду «На взятие Измаила» (1790).
И славой русскою полна… — В Бессарабии А.В. Суворовым был взят Измаил, там М.И. Голенищев-Кутузов успешно закончил русско-турецкую войну 1806-1812 гг. выгодным для Российской империи Будапештским договором. В  период 1711-1812 гг. в Бессарабии прошел ряд русско-турецких войн.
Пушкин отмечает, что ему «милей обнять» живого Овидия в лице поэта Баратынского, чем бродить в местах, где неподалеку доживал свои годы в ссылке поэт Публий Овидий Назон.

«В. Ф. РАЕВСКОМУ»

Не тем горжусь я, мой певец,
Что привлекать умел стихами
Вниманье пламенных сердец,
Играя смехом и слезами,

Не тем горжусь, что иногда
Мои коварные напевы
Смиряли в мыслях юной девы
Волненье страха и стыда,

Не тем, что у столба сатиры
Разврат и злобу я казнил,
И что грозящий голос лиры
Неправду в ужас приводил,

Что непреклонным вдохновеньем
И бурной юностью моей
И страстью воли и гоненьем
Я стал известен меж людей,—

Иная, высшая награда
Была мне роком суждена —
Самолюбивых дум отрада!
Мечтанья суетного сна!..

Неоконченное послание Владимиру Федосеевичу Раевскому, арестованному 6 февраля 1822 г. за политическую пропаганду среди солдат и заключенному в Тираспольскую тюрьму. Оттуда Раевский прислал стихотворение «К друзьям в Кишинев».  Это послание в значительной своей части обращено к Пушкину. Между прочим, к нему обращены стихи:
«Оставь другим певцам любовь! Любовь ли петь, где брызжет кровь». Намек о кровопролитии в послании В. Раевского к Пушкину расшифровывает строка «горит денница на востоке», в которой Раевский намекает, что продолжается греческая война 1821-1829 гг. против османского ига.


«В. Ф. РАЕВСКОМУ»

Ты прав, мой друг,— напрасно я презрел
Дары природы благосклонной.
Я знал досуг, беспечный муз удел,
И наслажденья лени сонной…
<…>
Младых бесед оставя блеск и шум,
Я знал и труд, и вдохновенье,
И сладостно мне было жарких дум
Уединенное волненье.

Но всё прошло! — остыла в сердце кровь.
В их наготе я ныне вижу
И свет, и жизнь, и дружбу, и любовь,
И мрачный опыт ненавижу.
<…>
Разоблачив пленительный кумир,
Я вижу призрак безобразный.
Но что ж теперь тревожит хладный мир
Души бесчувственной и праздной?

Ужели он казался прежде мне
Столь величавым и прекрасным.
Ужели в сей позорной глубине
Я наслаждался сердцем ясным!

Что ж видел в нем безумец молодой,
Чего искал, к чему стремился,
Кого ж, кого возвышенной душой
Боготворить не постыдился?
<…>
…………..               
Везде ярем, секира иль венец,
Везде злодей иль малодушный,
А человек везде тиран иль льстец,
Иль предрассудков раб послушный.

«Ты прав, мой друг,— напрасно я презрел...». Незаконченное одно из посланий Пушкина В.Ф. Раевскому. Послание является ответом на стихотворение арестованного Раевского «Певец в темнице», которое он вручил И. П. Липранди — их общему знакомому (Липранди удалось встретить Раевского во время прогулки заключенного).
Напечатано в «Полярной звезде» на 1823 год и включено в сборник 1826 г. с датой 1822. В. Раевский в концовке стихотворения «Певец в темнице» утверждает, что народ восстанет и свергнет крепостное право. Пушкин в стихотворении «В.Ф. Раевскому» («Ты прав, мой друг…» не мог сказать о далеком будущем так же оптимистически, видя крах Неаполитанской и Испанской революций. Стихотворение осталось в черновом виде и не было отослано Раевскому.
Под разоблаченным кумиром, оказавшимся на деле безобразным призраком, Пушкин имел в виду Наполеона I.
Иль предрассудков раб послушный…— Верующий человек, чья социальная пассивность, покорность государству дополнительно усиливаются влиянием церкви.


 «ГРЕЧАНКЕ»

Ты рождена воспламенять
Воображение поэтов,
Его тревожить и пленять
Любезной живостью приветов,
Восточной странностью речей,
Блистаньем зеркальных очей
И этой ножкою нескромной;
Ты рождена для неги томной,
Для упоения страстей.
Скажи: когда певец Леилы
В мечтах небесных рисовал
Свой неизменный идеал,
Уж не тебя ль изображал
Поэт мучительный и милый?
Быть может, в дальней стороне,
Под небом Греции священной,
Тебя страдалец вдохновенный
Узнал иль видел, как во сне,
И скрылся образ незабвенный
В его сердечной глубине.
<…>
Напечатано в «Полярной звезде» на 1823 год и включено в сборник 1826 г. с датой 1822. Пушкин пишет о Калипсо Полихрони, прибывшей в Кишинев из Стамбула. К стиху «Скажи — когда певец Леилы» в рукописи дано примечание: «См. поэму лорда Байрона Гяур (а не Джаур, как пишут некоторые)». Пушкинист П.Е. Щеголев писал о Калипсо  следующее: «Калипсо Полихрони (1804–1827) — гречанка, приехавшая в Кишинев из Одессы в середине 1821 года с матерью — вдовой. Имя Калипсо она получила при крещении. Калипсо хорошо знала турецкий, греческий, арабский, итальянский, французский и румынский языки. В Молдавии была близка с князем Телемахом Ханджери. Современники отмечали, что она совсем не отличалась строгостью поведения. Ходили слухи, что уже в 15 лет она была любовницей Байрона во время его первого пребывания в Турции, откуда Калипсо и приехала с матерью в Россию после начала константинопольских погромов. Легенда о любви Калипсо и Байрона наверняка увлекла Пушкина и он скоро познакомился с ней. Они часто и много гуляли наедине или проводили время в небольшом глинобитном двухкомнатном домике, где Калипсо поселилась. Описывая Калипсо, Ф.Ф. Вигель писал: «Она была невысока ростом, худощава, и черты были у нее правильные; но природа с бедняжкой захотела сыграть дурную шутку, посреди приятного лица прилепив ей огромный ястребиный нос. Несмотря на то, она многим нравилась. У нее голос был нежный, увлекательный, не только когда она говорила, но даже когда с гитарой пела ужасные, мрачные турецкие песни».

         
 «ПЕСНЬ О ВЕЩЕМ ОЛЕГЕ»

Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хазарам:
Их села и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам;
С дружиной своей, в цареградской броне,
Князь по полю едет на верном коне.

Из темного леса навстречу ему
Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
Заветов грядущего вестник,
В мольбах и гаданьях проведший весь век.
И к мудрому старцу подъехал Олег.

<…>
«Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен.
Грядущие годы таятся во мгле;
Но вижу твой жребий на светлом челе.

Запомни же ныне ты слово мое:
Воителю слава — отрада;
Победой прославлено имя твое:
Твой щит на вратах Цареграда:
И волны и суша покорны тебе;
Завидует недруг столь дивной судьбе.
<…>
Напечатано в «Северных цветах» на 1825 год. Сюжетом послужил летописный рассказ из так называемой Львовской летописи.

Из ранних редакций:

К стиху «Твой щит на вратах Цареграда» в рукописи Пушкин дал примечание: «Но не с гербом России, как некто сказал, во-первых, потому, что во время Олега Россия не имела еще герба. Наш Двуглавый орел есть герб Римской империи и знаменует разделение ее на Западную и Восточную. У нас же он ничего не значит».

«...Некто сказал…» — К. Рылеев в думе «Олег Вещий», где есть стих: «Прибил свой щит с гербом России».
Хазары до VII века занимали подчинённое положение в сменявших друг друга кочевых империях. В 560-е годы оказались в составе Тюркского каганата, после распада последнего в середине VII века создали собственное государство — Хазарский каганат (650-969 гг.) Первым киевским князем, который воевал с Хазарским каганатом, был князь Олег. Он смог завоевать некоторые земли и заставил их жителей платить дань себе, а не хазарам.
Цареградская броня, высококачественная византийская броня — особый род доспехов, представляющий собой верхнюю одежду из металлических пластинок и колец. В другом варианте — кольчуга, состоящая из колец.
Перун — бог-громовержец в славянской мифологии, покровитель князя и дружины в древнерусском языческом пантеоне. Имя Перуна возглавляет список богов пантеона князя Владимира в «Повести временных лет». Судя по положению в этом и в других древнерусских списках богов, был высшим богом в пантеоне Киевской Руси.
Волхвы — в древнерусской традиции служители дохристианских языческих культов  и предсказатели. Им приписывались умения заклинать стихии и прорицать будущее.
 Нежелание расширять торговые льготы, пренебрежительное отношение православных византийцев к русам-язычникам послужили поводом для военной кампании 907 года. Грядущим походом князь Олег стремился закрепить статус пути «из варяг в греки» как самой надежной торговой магистрали Восточной Европы. Момент для наступления был выбран очень удачно: Византийская империя как раз находилась в состоянии конфликта с Арабским халифатом. В 906 году византийский полководец Андроник восстал против императора Льва VI, а затем перешел на сторону арабов. На Руси к предстоящему выступлению готовились с особой тщательностью и даже прибегали к использованию средств разведки. Возможно, что князь Олег знал, что византийцы побоятся воевать с двумя соперниками одновременно. После ряда событий, включая поведение горожан, живших в Константинополе, 2 сентября 911 года был заключен выгодный для киевской торговли договор между Киевской Русью и Византией. Князь Олег приказал разместить щит на воротах Константинополя и показал этим, что столица Византийской империи отныне находится под защитой русских воинов, которые не допустят разорительных набегов и восстаний. Подобная трактовка знаменитого жеста указывает на дальновидность князя Олега, который неслучайно остался в народной памяти с прозвищем «Вещий», то есть мудрый и дальновидный.

«ПОСЛАНИЕ ЦЕНЗОРУ»

Угрюмый сторож муз, гонитель давний мой,
Сегодня рассуждать задумал я с тобой.
Не бойся: не хочу, прельщенный мыслью ложной,
Цензуру поносить хулой неосторожной;
Что нужно Лондону, то рано для Москвы.
У нас писатели, я знаю, каковы;
Их мыслей не теснит цензурная расправа,
И чистая душа перед тобою права.
Во-первых, искренно я признаюсь тебе,
Нередко о твоей жалею я судьбе:
Людской бессмыслицы присяжный толкователь,
Хвостова, Буниной единственный читатель,
Ты вечно разбирать обязан за грехи
То прозу глупую, то глупые стихи.
<…>
До них нам дела нет; а ты читай, бесися,
Зевай, сто раз засни — а после подпишися.
Так, цензор мученик; порой захочет он
Ум чтеньем освежить; Руссо, Вольтер, Бюффон,
Державин, Карамзин манят его желанье,
А должен посвятить бесплодное вниманье
На бредни новые какого-то враля,
Которому досуг петь рощи да поля,
<…>
А ты, глупец и трус, что делаешь ты с нами?
Где должно б умствовать, ты хлопаешь глазами;
Не понимая нас, мараешь и дерешь;
Ты черным белое по прихоти зовешь;
Сатиру пасквилем, поэзию развратом,
Глас правды мятежом, Куницына Маратом.

<…>

О, варвар! кто из нас, владельцев русской лиры,
Не проклинал твоей губительной секиры?
Докучным евнухом ты бродишь между муз;
Ни чувства пылкие, ни блеск ума, ни вкус,
Ни слог певца Пиров, столь чистый, благородный —
Ничто не трогает души твоей холодной.
<…>
Чего боишься ты? поверь мне, чьи забавы —
Осмеивать закон, правительство иль нравы,
Тот не подвергнется взысканью твоему;
Тот не знаком тебе, мы знаем почему —
И рукопись его, не погибая в Лете,
Без подписи твоей разгуливает в свете.
Барков шутливых од тебе не посылал,
Радищев, рабства враг, цензуры избежал,
И Пушкина стихи в печати не бывали;
Что нужды? их и так иные прочитали.
Но ты свое несешь, и в наш премудрый век
Едва ли Шаликов не вредный человек.
За чем себя и нас терзаешь без причины?
Скажи, читал ли ты Наказ Екатерины?
Прочти, пойми его; увидишь ясно в нем
Свой долг, свои права, пойдешь иным путем.
В глазах монархини сатирик превосходный
Невежество казнил в комедии народной,
Хоть в узкой голове придворного глупца
Кутейкин и Христос два равные лица.
Державин, бич вельмож, при звуке грозной лиры
Их горделивые разоблачал кумиры;
Хемницер истину с улыбкой говорил,
Наперсник Душеньки двусмысленно шутил,
Киприду иногда являл без покрывала —
И никому из них цензура не мешала.
Ты что-то хмуришься; признайся, в наши дни
С тобой не так легко б разделались они?
Кто ж в этом виноват? перед тобой зерцало:
Дней Александровых прекрасное начало.
Проведай, что в те дни произвела печать.
На поприще ума нельзя нам отступать.
Старинной глупости мы праведно стыдимся,
Ужели к тем годам мы снова обратимся,
Когда никто не смел отечество назвать,
И в рабстве ползали и люди и печать?
<…>
«Все правда, — скажешь ты, — не стану спорить с вами:
Но можно ль цензору по совести судить?
Я должен то того, то этого щадить.
Конечно, вам смешно — а я нередко плачу,
Читаю да крещусь, мараю наудачу —
На все есть мода, вкус; бывало, например,
У нас в большой чести Бентам, Руссо, Вольтер,
А нынче и Милот попался в наши сети.
Я бедный человек; к тому ж жена и дети…».

«Жена и дети, друг, поверь — большое зло:
От них все скверное у нас произошло.
Но делать нечего; так если невозможно
Тебе скорей домой убраться осторожно,
И службою своей ты нужен для царя,
Хоть умного себе возьми секретаря».

Сатирическое стихотворение, направленное против цензора (с 1821 по 1826 гг.) Александра Степановича Бирукова. Оно распространялось в списках.
…Гонитель давний мой… — Цензор Бируков очень придирчиво отнесся к тексту «Кавказского пленника» (1821).
И, славу русскую и здравый ум любя, // Сам государь велит печатать без тебя… — Николай I разрешил печатать без цензуры тома «Истории государства российского» Н.М. Карамзина.
Хвостов Д.И.  (1757-1835 гг.). В истории русской литературы граф Д.И. Хвостов приобрёл репутацию бездарнейшего поэта, при этом убеждённого в собственном таланте. Характер изданных им собственных сочинений и поведение как литератора сделали Хвостова объектом эпиграмм Пушкина и других карамзинистов [Википедия. Хвостов Д.И. Литературная деятельность].
Бунина Анна Петровна (1774-1829 гг.) — русская поэтесса и переводчица. Современники звали ее «Русская Сафо» из-за пристрастия к античной поэзии, которой Бунина нередко подражала, поэтесса оставила стихи как в жанрах философских медитаций и гимнов, воспевая «подвиги мужей», погибших на [Бородинском поле], так и интимную, камерную лирику, часто отходящую от свойственной поэтическому языку Буниной тяжеловесности, архаичности и риторичности.
Бюффон Жорж Луи-Леклерк де (1707-1788 гг.) — французский натуралист, биолог, математик, естествоиспытатель и писатель XVIII века. Высказал идею о единстве растительного и животного мира. Создатель первого в истории европейской науки подлинно научного и философского труда по зоологии — «Естественная история» («Histoire naturelle, g;n;rale et particuli;re», 1749-1788 гг., в 36 томах), в котором были описаны все известные к тому времени виды млекопитающих и птиц.
Куницын Александр Петрович (1783-1840 гг.) — русский юрист, профессор.  В 1811-1820 гг. с момента открытия, преподавал в Царскосельском лицее и Благородном пансионе при Главном педагогическом институте нравственные, политические и юридические науки. С момента открытия Санкт-Петербургского университета читал те же предметы и в нём. Курс наук, читавшийся Куницыным в лицее, обнимал собою 12 предметов: логика, психология, этика, естественное право, русское гражданское право, уголовное право, финансовое право и так далее. Все это составляло некое единство, так как профессор Куницын считал, что «наука только тогда имеет совершенный вид, когда все положения оной составляют непрерывную цепь и одно объясняется достаточно другим». Здесь были и азы политической экономии и обзор различных общественных систем, и даже анализ пороков крепостного строя. Автор книги «Право естественное» (ч. I, II, Санкт-Петербург, 1818-1820). Труд Куницына был составлен под сильным влиянием Ж.-Ж. Руссо и И. Канта. В нём проводилась мысль о необходимости ограничения всякой власти, как общественной, так и родительской; иначе власть превращается в тиранию и несправедливость. Власть должна учреждаться не в пользу властителей, а в пользу подданных и подчинённых, поэтому только власть, проявляемая в целях охраны прав и интересов населения, общества и детей, может быть признана властью законной и справедливой. Книга Куницына, напечатанная в количестве 1000 экземпляров, была отобрана у автора и из всех заведений министерства народного просвещения.
Марат — вождь революционной партии якобинцев, сторонник террора в отношении чиновников (см. комментарий к стихотворению «Кинжал»).
Ни слог певца Пиров, столь чистый, благородный // Ничто не трогает души твоей холодной… — Певец Пиров — выдающийся поэт, друг Пушкина Баратынский, автор поэмы «Пиры».
Барков шутливых од тебе не посылал, // Радищев, рабства враг, цензуры избежал, // И Пушкина стихи в печати не бывали…— Пушкин намекает, что многие литературные произведения, которые не пропустила бы цензура, активно распространялись среди читателей в списках.
Барков И.С. (1732-1768 гг.) — автор «эротических», нецензурных стихов, переводчик Академии наук, ученик М.В. Ломоносова, поэтические произведения которого пародировал.
Радищев А.Н.  ( 1749- 1802 гг.) — русский прозаик, поэт, философ, Участник Комиссии по составлению законов при Александре I. Стал наиболее известен благодаря своему основному произведению -- «Путешествие из Петербурга в Москву», которое издал анонимно в июне 1790 года в собственной типографии Книга стала быстро раскупаться. Его смелые рассуждения о крепостном праве и других отрицательных явлениях общественной и государственной жизни обратили на себя внимание самой императрицы, которая назвала Радищева  «бунтовщиком хуже Пугачёва». Радищев пробыл в местах заключения 6 лет.
После воцарения Александра I Радищев получил полную свободу; он был вызван в Петербург и назначен членом Комиссии для составления законов. Вместе со своим другом и покровителем Воронцовым работал над конституционным проектом, озаглавленным «Всемилостивейшая жалованная грамота».
Но ты свое несешь, и в наш премудрый век // Едва ли Шаликов не вредный человек… — Шаликов П.И. (1767-1852 гг.) — пример бездарного поэта-сентименталиста, считающего себя талантливым человеком. Объект насмешек со стороны многих его современников и презрения читающей публики. Пушкин намекает, что реакционному цензору абсолютно безвредные произведения даже такого литератора могут показаться опасными и недопустимыми для печати.
Зачем себя и нас терзаешь без причины? // Скажи, читал ли ты Наказ Екатерины? // Прочти, пойми его; увидишь ясно в нем // Свой долг, свои права, пойдешь иным путем…-- Наказ Екатерины II  -- Наказ «Комиссии о составлении проекта нового Уложения»  (1767 г.). Пушкин намекает цензору на главу XVI этого наказа. В ней пункты 378 и 380 гласят, что мещанством является средний «род людей», от которого «государство много добра ожидает», что к этому «роду» причисляются те, которые «упражняются в художествах, в науках, в мореплавании, в торговле и ремеслах» и что для этого  «рода людей» должно быть создано «твердое на добронравии и поощрении ко трудолюбию основанное положение». Цензор, следуя этому указанию императрицы, должен способствовать представителям искусств и наук, а не препятствовать опубликованию их произведений.
В глазах монархини сатирик превосходный // Невежество казнил в комедии народной… — Фонвизин Денис Иванович (1745-1792 гг.), русский драматург екатерининской эпохи, лингвист, создатель русской бытовой комедии. Кутейкин — персонаж в комедии Фонвизина «Недоросль». Недорослей не принимали на службу, им не давали «венечных памятей» — документов, разрешающих вступление в брак. Недоросль — молодой дворянин, не получивший от учителя письменное удостоверение о выучке.
Державин, бич вельмож, при звуке грозной лиры // Их горделивые разоблачал кумиры… — Предназначение поэта в понимании Г.Р. Державина (1743-1816 гг.)  — прославление великих поступков и порицание дурных. В оде «Фелица» он прославляет просвещённую монархию, которую олицетворяет правление Екатерины II. Умная, справедливая императрица противопоставляется алчным и корыстным придворным вельможам.  «Замечательна энергией тона, благородной смелостью и резкостью выражений «Ода на знатность», явно преемственно связанная со второй сатирой Кантемира «На зависть и гордость дворян злонравных». Эта сатира в форме оды, направленная против тех, кто, гордясь «древностью рода», «гербами предков», не подтвердил своего права на знатность «заслугой, честью, добродетелью», явилась как бы первоначальным вариантом одной из лучших и справедливо наиболее прославленных од Державина — оды «Вельможа», написанной им двадцать лет спустя; причем ряд наиболее резких и энергичных стихов «Оды на знатность» без всяких изменений вошел в текст «Вельможи» [Благой Д.Д. Гаврила Романович Державин, www.rvb.ru], где Державин подвергает критике неправедно себя ведущих вельмож и чиновников.
Хемницер истину с улыбкой говорил… — Хемницер Иван Иванович (1745-1784 гг.) —  русский поэт и переводчик, дипломат. Наиболее значительный русский баснописец до Ивана Крылова. Сборник его басен — истин с юмором— переиздавался в конце XVIII — первой половине XIX века несколько десятков раз.
Наперсник Душеньки двусмысленно шутил, // Киприду иногда являл без покрывала // И никому из них цензура не мешала… — Ипполит Федорович Богданович (1743-1803 гг.), автор  поэмы «Душенька». Из всего им написанного историко-литературное значение имеет только «Душенька». Она явилась довольно смелым диссонансом в поэзии XVIII века, занимавшейся производством торжественных од. Современники были поражены новизной её содержания и формы и произвели Богдановича в «гении». В  «Душеньке» можно отметить лёгкость стиха и желание, насколько позволяет нравственная цензура, побеседовать в эротическом ключе, благодаря чему поэма главным образом и имела успех у современников.
Когда никто не смел // Отечество назвать... — По повелению Павла I в 1797 г. «отменялись» тринадцать слов, в том числе слово «отечество», вместо которого предписывалось употреблять слово «государство».
Дней Александровых прекрасное начало… — Начало царствования Александра I было отмечено некоторым либерализмом в области внутренней политики, что сказалось и в цензурном уставе 1804 г.
<….>
Предполагаемый ответ цензора:
«Все правда, — скажешь ты, — не стану спорить с вами…
<…>.
На всё есть мода, вкус; бывало, например, // У нас в большой чести Бентам, Руссо, Вольтер, // А нынче и Милот попался в наши сети…».
Бентам — Бентам Иеремия (1748-1832 гг.) — английский философ-моралист и правовед, социолог, юрист, один из крупнейших теоретиков политического либерализма, родоначальник одного из направлений в английской философии — утилитаризма.   Его сочинения выходили в русском переводе в 1805-1811 гг.
Миллот — Мийо Клод Франсуа Ксавье   ( Claude-Fran;ois-Xavier Millot; 1726-1785 гг.) — французский церковный деятель, аббат, выдающийся историк, педагог. Новый перевод его труда «Всеобщая история…» был искажен русской цензурой в 1820 г.
Хоть умного себе возьми секретаря... — Реминисценция на басню  И. Крылова «Оракул», где говорится о судьях, «которые весьма умны бывали, пока у них был умный секретарь».

При жизни Пушкина не печаталось, но получило распространение в списках. Написано в конце 1822 г. Послание направлено против цензора А.С. Бирукова, деятельность которого Пушкин называл «самовластной расправой трусливого дурака». В черновой рукописи к стиху «Что нужно Лондону, то рано для Москвы» имеется вариант: «Потребности ума не всюду таковы:// Сегодня разреши свободу нам тисненья, // Что завтра выдет в свет: Баркова сочиненья».

«Ф.Н. ГЛИНКЕ»

Когда средь оргий жизни шумной
Меня постигнул остракизм,
Увидел я толпы безумной
Презренный, робкий эгоизм.
Без слез оставил я с досадой
Венки пиров и блеск Афин,
Но голос твой мне был отрадой,
Великодушный гражданин!
Пускай судьба определила
Гоненья грозные мне вновь,
Пускай мне дружба изменила,
Как изменяла мне любовь,
В моем изгнанье позабуду
Несправедливость их обид:
Они ничтожны,  если буду
Тобой оправдан, Аристид.

При жизни Пушкина не печаталось. Стихи вызваны тем, что Ф. Н. Глинка в сентябре 1820 г. поместил в «Сыне отечества» послание «К Пушкину» по поводу выхода в свет «Руслана и Людмилы». В этом послании были намеки на ссылку Пушкина:
О, Пушкин! Пушкин! кто тебя
Учил пленять в стихах чудесных?
Какой из жителей небесных
Тебя младенцем полюбил...
Судьбы и времени седого
Не бойся, молодой певец!
Следы исчезнут поколений;
Но жив талант, бессмертен гений!
В Твери жило немало знакомых Пушкина. Один из них — Федор Николаевич Глинка, участник Отечественной войны 1812 года, видный декабрист и поэт. В 1820 году Ф. Н. Глинка горячо хлопотал о смягчении участи Пушкина, которому грозил арест за его "взрывоопасную" поэзию, отсюда происходит упоминание «великодушного гражданина». Пушкин ценил литературное творчество Глинки и с большим уважением относился к его  личности.
Аристид — Аристид Афинский (Святой Аристид, Марциан Аристид, Аристид философ; II в.) — афинский философ, один из первых христианских апологетов. Апологет, оправдывающий христианство, это любой из христианских писателей, главным образом II-III веков, защищавших христианство от критики и, в свою очередь, критикующих греко-римскую культуру. Многие из их сочинений были адресованы римским императорам и часто напоминали по форме короткие служебные письма, составленные с целью защитить христианство от обвинений.

«МОЙ ДРУГ, УЖЕ ТРИ ДНЯ…»

Мой друг, уже три дня
Сижу я под арестом
И не видался я
Давно с моим Орестом.
Спаситель молдаван,
Бахметьева наместник,
Законов провозвестник,
Смиренный Иоанн,
За то, что ясский пан,
Известный нам болван
Мазуркою, чалмою,
Несносной бородою —
И трус, и грубиян —
Побит немножко мною,
И что бояр пугнул
Я новою тревогой,—
К моей конурке строгой
Приставил караул.

<…>
             Орест — здесь в значении «друг», вероятно — Н.С. Алексеев.  Орест в мифологии — герой мифа об Оресте и Пиладе.
Орест и Пилад (древнегреч.) — двоюродные братья. Их дружба была так крепка, что они готовы были пожертвовать жизнью ради друг друга, когда перед ними возникла дилемма: кто из них будет принесен в жертву богине Артемиде, а кто останется жив.
Смиренный Иоанн — Иван Никитич Инзов, начальник Пушкина, сменивший Бахметева в должности наместника Бессарабской области.
Ясский пан — Тодор Балш, которого Пушкин побил, за что был посажен Инзовым под домашний арест.


«НЕДАВНО Я В ЧАСЫ СВОБОДЫ…»

Недавно я в часы свободы
Устав наездника читал
И даже ясно понимал
Его искусные доводы;
<…>
О горе, молвил я сквозь слезы,
Кто дал Давыдову совет
Оставить лавр, оставить розы?
Как мог унизиться до прозы
Венчанный музою поэт,
Презрев и славу прежних лет,
И Бурцовой души угрозы!
          <…>
Стихотворение является посланием Д. Давыдову по поводу выхода в свет его книги «Опыт теории партизанского действия», 1821 г.
  Бурцев А.П. — сослуживец Д. Давыдова, воспетый им  в стихах «величайший гуляка и самый отчаянный забулдыга из всех гусарских поручиков».


КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1823 год

«ДЕМОН»

В те дни, когда мне были новы
Все впечатленья бытия —
И взоры дев, и шум дубровы,
И ночью пенье соловья,—
Когда возвышенные чувства,
Свобода, слава и любовь
И вдохновенные искусства
Так сильно волновали кровь,
Часы надежд и наслаждений
Тоской внезапной осеня,
Тогда какой-то злобный гений
Стал тайно навещать меня.
Печальны были наши встречи:
Его улыбка, чудный взгляд,
Его язвительные речи
Вливали в душу хладный яд.
Неистощимой клеветою
Он провиденье искушал;
Он звал прекрасное мечтою;
Он вдохновенье презирал;
Не верил он любви, свободе;
На жизнь насмешливо глядел —
И ничего во всей природе
Благословить он не хотел.

Напечатано в «Мнемозине», 1824 г., ч. III. Стихотворение было понято современниками как психологический портрет Александра Раевского. По этому поводу Пушкин написал заметку «О стихотворении „Демон"» (см. т. VII).

«Кн. М. А. ГОЛИЦЫНОЙ»

Давно об ней воспоминанье
Ношу в сердечной глубине,
Ее минутное вниманье
Отрадой долго было мне.
Твердил я стих обвороженный,
Мой стих, унынья звук живой,
Так мило ею повторенный,
Замеченный ее душой.
Вновь лире слез и тайной муки
Она с участием вняла —
И ныне ей передала
Свои пленительные звуки...
Довольно! в гордости моей
Я мыслить буду с умиленьем:
Я славой был обязан ей —
А может быть, и вдохновеньем
Напечатано в «Карманной книжке для любителей русской старины и словесности» на 1830 год.
Стихотворение обращено к М.А. Голицыной, внучке А.В. Суворова, известной любительнице музыки. Пушкин выражает благодарность Голицыной за то, что она пела романсы на его слова.

«ВНЕМЛИ, О, ГЕЛИОС, СЕРЕБРЯНЫМ ЛУКОМ ЗВЕНЯЩИЙ…»

«Внемли, о Гелиос, серебряным луком звенящий,
Внемли, боже кларосский, молению старца, погибнет
Ныне, ежели ты не предыдешь слепому вожатым».
Рек и сел на камне слепец утомленный.— Но следом
Шли за ним три пастыря, дети страны той пустынной,
Скоро сбежались на лай собак, их стада стерегущих.
Ярость уняв их, они защитили бессилие старца;
Издали внемля ему, приближались; и думали: «Кто же
Сей белоглавый старик, одинокий, слепой — уж не бог
ли?
Горд и высок; висит на поясе бедном простая
Лира, и голос его возмущает волны и небо».
Вот шаги он услышал, ухо клонит и, смутясь, уж
Руки простер для моленья странник несчастный. «Не
бойся,
Ежели только не скрыт в земном и дряхлеющем теле
Бог, покровитель Греции — столь величавая прелесть
Старость твою украшает,— вещали они незнакомцу; —
Если ж ты смертный — то знай, что волны тебя принесли
К людям .................. дружелюбным».
Незаконченный набросок. Стихи являются переводом начала эклоги А. Шенье «Слепец». В ней изображен приход Гомера на остров Сиру. Особенность перевода в том, что рифмованный александрийский стих оригинала Пушкин заменил более соответствующим античному сюжету гекзаметром.

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1824 год.

«ПРОЗЕРПИНА»

Плещут волны Флегетона,
Своды Тартара дрожат:
Кони бледного Плутона
Быстро к нимфам Пелиона
Из Аида бога мчат.
Вдоль пустынного залива
Прозерпина вслед за ним,
Равнодушна н ревнива,
Потекла путем одним.
Пред богинею колена
Робко юноша склонил.
И богиням льстит измена:
Прозерпине смертный мил.
Ада гордая царица
Взором юношу зовет,
Обняла и колесница
Уж к Аиду их несет:
Мчатся, облаком одеты;
Видят вечные луга,
Элизей и томной Леты
Усыпленные брега.
Там бессмертье, там забвенье,
Там утехам нет конца.
Прозерпина в упоенье,
Без порфиры и венца,
Повинуется желаньям,
Предает его лобзаньям
Сокровенные красы,
В сладострастной неге тонет
И молчит и томно стонет...
Но бегут любви часы;
Плещут волны Флегетона,
Своды Тартара дрожат:
Кони бледного Плутона
Быстро мчат его назад.
И Кереры дочь уходит,
И счастливца за собой
Из Элизия выводит
Потаенною тропой;
<…>
Напечатано в «Северных цветах» на 1825 год. Написано 26 августа 1824
Флегетон (др.-греч. «пламенный»), одна из пяти рек, протекающих в подземном царстве Аид.
Тартар (др.-греч.) — это тюрьма для титанов, глубочайшая бездна, находящаяся под царством Аида, туда после титаномахии Зевс низвергнул Кроноса и титанов, где их стерегли сторукие исполины Гекатонхейры, дети Урана. Там же были заточены циклопы.
Плутон (лат. Pluto) — повелитель загробного мира; то же, что Аид (также Дит (лат. Dis) или Орк у древних греков.
Пелион (древнегреч.) — реальная гора Пелион, получившая свое название от мифического царя Пелея, отца Ахилла, была родиной Кентавра Хирона, наставника многих древнегреческих героев.
 Прозерпина (лат. Proserpina) — богиня подземного царства, соответствующая греческой Персефоне, дочь Юпитера и Цереры, племянница и супруга Плутона (Дита). По одной версии, имя её — латинизированное греческое «Персефона». По другому толкованию, так называлась римская богиня, способствовавшая произрастанию (proserpere) семени и слившаяся позднее, по введении греческих культов, с богиней Персефоной.
Церера (Керера) (лат.) —  богиня урожая и плодородия, ответственная за произрастание и созревание злаков и других растений. Была связана с подземным миром и могла насылать на людей безумие; покровительствовала материнству. Была наиболее почитаемой среди плебеев.
Элизиум или Элизий — в древнегреческой мифологии часть загробного мира, обитель душ блаженных.

«НА ВОРОНЦОВА»

Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец.

Знаменитая эпиграмма на графа Воронцова, написанная Пушкиным в 1824 году, получилась очень удачной по красоте, оригинальности и колкости стиха, но не была справедливой по содержанию. Михаил Семенович Воронцов был одним из наиболее выдающихся государственных деятелей своего времени, генерал-губернатором Новороссии. Он перенес столицу из Симферополя в Одессу, личным примером и экономической политикой стимулировал мощное развитие предпринимательства в ряде отраслей.  Любовником жены Воронцова, урожденной польской княжны, был князь Раевский. Ей удалось «переключить» внимание графа Воронцова на Пушкина, с которым она была знакома без любовных отношений. Узнав, что Пушкин якобы завел роман с графиней, Воронцов отправил Пушкина в поездку для инспекции и сбора сведений о саранче и способах борьбы с ней. Так родилось стихотворение «Саранча». Причиной эпиграммы «Полу-милорд, полу-купец…» стало неприязненное отношение Воронцова к поэту. Хитрость в дальнейшем раскрылась и вызвала огромный скандал, дошедший до петербургских светских салонов. Пушкин посвятил графине Воронцовой несколько стихотворений, например, «Сожженное письмо», «Храни меня, мой талисман». Первая строка эпиграммы «Полу-милорд, полу-купец…» является намеком на английское воспитание графа и его коммерческие способности.



«ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ ЦЕНЗОРУ»

На скользком поприще Тимковского наследник!
Позволь обнять тебя, мой прежний собеседник.
Недавно, тяжкою цензурой притеснен,
Последних, жалких прав без милости лишен,
Со всею братией гонимый совокупно,
Я, вспыхнув, говорил тебе немного крупно,
Потешил дерзости бранчивую свербежь —
Но извини меня: мне было невтерпеж.
Теперь, в моей глуши журналы раздирая
И бедной братии стишонки разбирая
(Теперь же мне читать охота и досуг),
Обрадовался я, по ним заметя вдруг
В тебе и правила, и мыслей образ новый!
Ура! ты заслужил венок себе лавровый
И твердостью души, и смелостью ума.
Как изумилася поэзия сама,
Когда ты разрешил по милости чудесной
Заветные слова «божественный», «небесный»,
И ими назвалась (для рифмы) красота,
Не оскорбляя тем уж Господа Христа!
Но что же вдруг тебя, скажи, переменило
И нрава твоего кичливость усмирило?
Свои послания хоть очень я люблю,
Хоть знаю, что прочел ты жалобу мою,
Но, подразнив тебя, я переменой сею
Приятно изумлен, гордиться не посмею.
Отнесся я к тебе по долгу моему;
Но мне ль исправить вас? Нет, ведаю, кому
Сей важной новостью обязана Россия.
Обдумав наконец намеренья благие,
Министра честного наш добрый царь избрал,
Шишков наук уже правленье восприял.
Сей старец дорог нам: друг чести, друг народа,
Он славен славою двенадцатого года;
Один в толпе вельмож он русских муз любил,
Их, незамеченных, созвал, соединил;
Осиротелого венца Екатерины
От хлада наших дней укрыл он лавр единый.
Он с нами сетовал, когда святой отец,
Омара да Гали прияв за образец,
В угодность господу, себе во утешенье,
Усердно задушить старался просвещенье.
Благочестивая, смиренная душа
Карала чистых муз, спасая Бантыша,
И помогал ему Магницкий благородный,
Муж твердый в правилах, душою превосходный,
И даже бедный мой Калерин-дурачок,
Креститель Галича, Магницкого дьячок.
И вот, за все грехи, в чьи пакостные руки
Вы были вверены, печальные науки!
Цензура! вот кому подвластна ты была!
Но полно: мрачная година протекла,
И ярче уж горит светильник просвещенья.
Я с переменою несчастного правленья
Отставки цензоров, признаться, ожидал,
Но, сам не зная как, ты, видно, устоял.
<…>

Распространялось в списках (в первоначальной редакции, до окончательной обработки; см. письмо Вяземскому от 25 января 1825 г.). Обращено к А.С. Бирукову как и первое «Послание цензору», о котором говорится во вступительных стихах («Я, вспыхнув, говорил тебе немного крупно»). Бируков был цензором в 1821-1826 гг. Послание вызвано отставкой А.Н. Голицына и назначением на его должность министра народного просвещения, в ведение которого входила цензура, А.С. Шишкова. Так как Шишков был известен  запиской против нелепых цензурных придирок («Он с нами сетовал»), то Пушкин возлагал надежды на нового министра. Однако правление Шишкова ознаменовалось изданием в 1828 г. так называемого «чугунного» цензурного устава, дававшего цензуре все средства неограниченного произвола.
Тимковский Иван Осипович (1768-1837 гг.) — петербургский цензор в 1804-1821 гг., не разрешивший опубликовать стихотворение Пушкина «Русалка», но разрешивший печать семнадцати стихотворений в 1817-1820 гг., а также  поэмы «Руслан и Людмила».
Заветные слова «божественный», «небесный»… — Имеется в виду запрещение цензором Л.И. Красовским стиха «Улыбку уст твоих небесную ловить» (в стихотворении Олина «Стансы к Элизе») и эпитета «божественные» в применении к гуриям.
Жалобу мою… — первое «Послание цензору».
Министра честного нам добрый царь избрал, // Шишков наук уже правленье восприял… — 15 мая 1824 г. министром народного просвещения и духовных дел был назначен А.С. Шишков.
Он славен славою двенадцатого года… — Шишков писал во время Отечественной войны 1812 г. все манифесты, подписанные царём.
Он русских муз любил, // Их, незамеченных, созвал, соединил… — Речь идёт об организации Шишковым «Беседы любителей русского слова».
Осиротелого венца Екатерины // От хлада наших дней укрыл он лавр единый.
Лавр венца Екатерины… — Поэт Г.Р. Державин, автор од в честь Екатерины II. «Беседа любителей русского слова» — литературное общество, образовавшееся в Петербурге в 1811 году. Пушкин имеет в виду тот факт, что во главе этого общества стояли Г.Р. Державин и А.С. Шишков. К нему принадлежали также С.А. Ширинский- Шихматов, Д.И. Хвостов, А.А. Шаховской и др. Они придерживались консервативных взглядов, выступая против распространения иностранных слов в русском литературном языке и за сохранение в нем славянской лингвистики. Выступали против реформы литературного языка, проводившейся сторонниками Н.М. Карамзина. Общество распалось после смерти Державина в 1816 году.
Пушкин называет Державина «осиротелым» в связи с тем, что его первая жена, урожденная Е.Я. Бастидон, скончалась в 1794 г.
Святой отец — предыдущий министр духовных дел и народного просвещения, кн. Александр Николаевич Голицын (1773-1844 гг.), известный своим мистицизмом и ханжеством, реакционностью. Обвинялся в гомосексуальной ориентации наравне с В.Н. Бантыш-Каменским («Благочестивая, смиренная душа // Карала чистых муз, спасая Бантыша»). Эта строка расшифровывается следующим образом: в 1824 году известный как гомосексуалист Владимир Николаевич Бантыш-Каменский предоставил в полицию список известных ему именитых гомосексуалистов, где в числе первых оказался министр духовных дел и народного просвещения князь А.Н. Голицын. Благодаря этому разоблачению его противникам удалось добиться его смещения со всех своих государственных постов. Сам список был составлен по приказу императора Александра I после очередного публичного скандала, развернувшегося вокруг В.Н. Бантыш-Каменского из-за обвинения в гомосексуализме.
Омар — Омар ибн Хаттаб, второй мусульманский праведный халиф, взявший штурмом Александрию (642 г.) и, по преданию, сжёгший её ценнейшую библиотеку.
Гали — Али бен-Аби Талеб (602—661), четвёртый праведный халиф. В истории ислама является трагической фигурой. Источники сведений соглашаются, что Али был глубоко религиозным человеком, преданным делу ислама и идее верховенства правосудия в соответствии с Кораном и сунной. Они изобилуют сообщениями о его аскетизме, неукоснительном соблюдении религиозных догм и отрыве от мирских благ.
Омара и Гали прияв за образец… — Имеется в виду сожжение в 1821 г. труда лицейского учителя, профессора Петербургского университета А.П. Куницына, «Право естественное».
Благочестивая, смиренная душа // Карала чистых муз, спасая Бантыша… — Бантыш-Каменский В.Н. (1778-1829 гг.), старший сын московского археографа, брат историка Николая Николаевича Бантыш-Каменского. Известный как гомосексуалист, был после нескольких публичных скандалов сослан в Вятку в 1823 г. на три года, после чего переселился к своему брату Н.Н. Бантыш-Каменскому в Тобольск, но в 1828 г. был заточен в монастырской тюрьме в Суздале по аналогичной причине.
Благочестивая смиренная душа… — А.Н. Голицын, с 1817 г. до мая 1824 г.  министр министерства духовных дел и народного просвещения, образованного путем объединения двух соответствующих министерств. Провозгласив благочестие основанием истинного просвещения, взял курс на клерикализацию образования, который под его руководством ревностно проводили М. Л. Магницкий и Д. П. Рунич. К современной ему литературе он относился с подозрением, что выражалось в крайней придирчивости цензуры.
Магницкий Михаил Леонтьевич (1778-1855 гг.) — один из самых ярых реакционеров александровского времени, в качестве попечителя учебного округа (в 1819-1826 гг.) разгромивший Казанский университет за «безбожное направление».
Кавелин Дмитрий Александрович (1778-1851 гг.), в качестве директора Петербургского университета (1819-1823 гг.) проявил себя как злейший обскурант; «моим» назван, вероятно, потому, что был в своё время членом «Арзамаса».
Прим.: обскурантизм означает мракобесие, крайне отрицательное отношение к науке, прогрессу, просвещению.
Креститель Галича… — Возбудив в 1821 г. дело против ряда профессоров Петербургского университета, в том числе против А.И. Галича (лицейского профессора), за его атеизм и дискредитирование власти в лекциях, а также за книгу «История философских систем», Кавелин вынудил Галича признать своё учение «ложным и вредным», повёл его в церковь, где священник прочитал над ним молитву и окропил его святой водой.
С переменою несчастного правленья… — Со снятием А.Н. Голицына с поста министра духовных дел и народного просвещения и назначением на этот пост А.С. Шишкова.

«ЧААДАЕВУ С МОРСКОГО БЕРЕГА ТАВРИДЫ»

К чему холодные сомненья?
Я верю: здесь был грозный храм,
Где крови жаждущим богам
Дымились жертвоприношенья;
Здесь успокоена была
Вражда свирепой Эвмениды:
Здесь провозвестница Тавриды
На брата руку занесла;
На сих развалинах свершилось
Святое дружбы торжество,
И душ великих божество
Своим созданьем возгордилось.
..........................
Чедаев, помнишь ли былое?
Давно ль с восторгом молодым
Я мыслил имя роковое
Предать развалинам иным?
Но в сердце, бурями смиренном,
Теперь и лень и тишина,
И, в умиленье вдохновенном,
На камне, дружбой освященном,
Пишу я наши имена.

Напечатано в «Северных цветах» на 1826 год в составе «Отрывка из письма к Д.» (см. т. VI), а перед тем в «Северной пчеле», 1825 г., № 12, 27 января.
Пушкин печатал послание под 1820 г., изобразив в «Отрывке из письма к Д.» дело так, как будто бы написал эти стихи в Крыму на развалинах храма Дианы. Это опровергается положением черновика в тетрадях Пушкина и содержанием.
Холодные сомненья…— Мнение И. М. Муравьева-Апостола о том, что храм Дианы находился не у мыса Георгиевского монастыря. Об этом он писал в своем «Путешествии по Тавриде» (1823 г.), которое Пушкин прочитал в 1824 г.
Эвменида (древнеримск.) — богиня мести.
Провозвестница Тавриды… — Ифигения. Стихотворение основано на мифе о бегстве Ифигении с братом Орестом, осужденным на принесение в жертву Диане.
По наиболее известному варианту, в Тавриде Ифигения стала жрицей Артемиды и умерщвляла перед её алтарем странников, заносимых туда бурей. Здесь нашёл Ифигению её брат Орест, который прибыл в Тавриду вместе с другом Пиладом по приказанию дельфийского оракула, чтобы увезти в Элладу изображение Артемиды Таврической, упавшее, по преданию, с неба. Они вместе бежали на родину.
Святое дружбы торжество… — Спор друзей Ореста и Пилада в вопросе о том, кто из них отдаст себя на пожертвование богине Диане.
Чедаев, помнишь ли былое? — См. послание к Чаадаеву 1818 г. «Любви, надежды, тихой славы…».


«МНЕ ЖАЛЬ ВЕЛИКИЯ ЖЕНЫ…»

Мне жаль великия жены,
Жены, которая любила
Все роды славы: дым войны
И дым парнасского кадила.
Мы Прагой ей одолжены,
И просвещеньем, и Тавридой,
И посрамлением Луны,
И мы ..... прозвать должны
Ее Минервой, Аонидой.
В аллеях Сарского Села
Она с Державиным, с Орловым
Беседы мудрые вела —
С Делиньем — иногда с Барковым.
Старушка милая жила
Приятно и немного блудно,
Вольтеру первый друг была,
Наказ писала, флоты жгла,
И умерла, садясь на судно.
С тех пор ...........мгла.
Россия, бедная держава,
Твоя удавленная слава
С Екатериной умерла.

Сатирический набросок о Екатерине II.
Дым парнасского кадила — стихи.
Мы Прагой ей одолжены… — Пушкин намекает на третий раздел Польши, когда к России отошла бо;льшая часть Польши с Варшавой. Варшавская Прага получила свое наименование от деревушки, которая находилась на этом месте в XV веке. Деревня возникла на пустоши, образовавшейся в результате лесных пожаров. Польское слово pra;y; означает «греть, жечь».
Штурм Праги — штурм русскими войсками под командованием А. В. Суворова 24 октября (4 ноября) 1794 года Праги, предместья Варшавы на правом берегу Вислы.
Стремительный штурм варшавской Праги сломил волю польских повстанцев-участников восстания под предводительством Т. Костюшко к сопротивлению и привёл к капитуляции Варшавы. Итогом стало третий раздел Речи Посполитой.
Посрамление Луны — победа над Турцией, в результате которой к России был присоединен Крым. Фазы Луны являются основой исламского лунного календаря.
Аониды (древнегреч.) — название мифологических муз искусства, которые обитали в Аонии и происходили от легендарного беотийского царя Аона. Аония – поэтический эпитет Беотии, района в Греции.
Минерва — древнегреческая богиня просвещения.
Державин Г.Р. — поэт, представитель классицизма, государственный служащий, имевший возможность контактировать с Екатериной II.
Орлов Алексей Григорьевич (1737-1807)  —   участник государственного переворота в пользу Екатерины II. Не занимая формально видных должностей, Орлов долгое время оказывал сильное влияние на государственные дела. В 1768-1769 гг. он разработал план военной операции против Османской империи в Средиземном море (Первая Архипелагская Экспедиция). В 1769 году получил командование эскадрой русского флота; за победу в Чесменском бою в 1770 г. генерал-аншеф граф Алексей Григорьевич Орлов награждён 23 сентября (4 октября) 1770 года орденом Св. Георгия 1 класса, а также получил право присоединить к фамилии наименование «Чесменский» и именоваться графом Орловым-Чесменским.
Линь Шарль-Жозеф де (1735-1814) — австрийский фельдмаршал и дипломат из рода Линей, знаменитый мемуарист и военный писатель эпохи Просвещения. В 1782 году де Линь был послан императором Иосифом II в Россию с важными поручениями и, благосклонно принятый императрицей Екатериной II, надолго остался в России. Когда началась русско-турецкая война 1787-1791  гг. де Линь был назначен на пост фельдцейхмейстера (начальника артиллерии) при армии князя Потёмкина.
Барков — автор нецензурных стихов.
Вольтеру первый друг была… — Екатерина II состояла в переписке с литератором, ученым, философом Вольтером, получала от него советы по важнейшим вопросам внутренней и внешней политики, приобрела библиотеку Вольтера для Эрмитажа после кончины ученого.
Наказ писала… — Имеется в виду Наказ «Комиссии о составлении нового Уложения» (1766 г.), организованной для создания нового свода законов взамен Соборного уложения 1649 года. Наказ отражает концепцию просвещенного абсолютизма. Комиссия оказалась безрезультатной и была забыта без ее официального роспуска.
Флоты жгла… — В период правления Екатерины II черноморский флот одержал несколько побед над флотом Османской империи. Загнав турецкий флот в результате Хиосского боя в Чесменскую бухту, русский флот сжёг его артиллерийским огнём и зажигательными действиями своих брандеров. В Патрасском сражении в 1772 г. эскадра под командованием капитана М.Т. Коняева разгромила турецкую эскадру. Были уничтожены русской артиллерией и сгорели от брандскугелей 9 турецких фрегатов и 10 шебек.
Твоя удавленная слава / С Екатериной умерла… — Император Павел I провел множество реформ и изменений в обществе, государстве, вооруженных силах. Некоторые из них воспринимались как изменения «назло» памяти Екатерины II. Особенной оскорбительностью для русского общества отличалось благожелательное отношение Павла I к Мальтийскому рыцарскому римско-католическому ордену госпитальеров. В 1798 г. Наполеон I захватил остров Мальта, после чего Павел I предоставил рыцарям ордена убежище в Санкт-Петербурге.  Гроссмейстером (великим магистром) Мальтийского ордена Павел I был избран 16 (27) декабря 1798 г.


«19 ОКТЯБРЯ»

Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор.
Пылай, камин, в моей пустынной келье;
А ты, вино, осенней стужи друг,
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.

<…>
Я пью один, и на брегах Невы
Меня друзья сегодня именуют...
Но многие ль и там из вас пируют?
Еще кого не досчитались вы?
Кто изменил пленительной привычке?
Кого от вас увлек холодный свет?
Чей глас умолк на братской перекличке?
Кто не пришел? Кого меж вами нет?

 Он не пришел, кудрявый наш певец,
С огнем в очах, с гитарой сладкогласной:
Под миртами Италии прекрасной
Он тихо спит, и дружеский резец
Не начертал над русскою могилой
Слов несколько на языке родном,
Чтоб некогда нашел привет унылый
Сын севера, бродя в краю чужом.

Сидишь ли ты в кругу своих друзей,
Чужих небес любовник беспокойный?
Иль снова ты проходишь тропик знойный
И вечный лед полунощных морей?
Счастливый путь!.. С лицейского порога
Ты на корабль перешагнул шутя,
И с той поры в морях твоя дорога,
О, волн и бурь любимое дитя!

Ты сохранил в блуждающей судьбе
Прекрасных лет первоначальны нравы:
Лицейский шум, лицейские забавы
Средь бурных волн мечталися тебе;
Ты простирал из-за моря нам руку,
Ты нас одних в младой душе носил
И повторял: «На долгую разлуку
Нас тайный рок, быть может, осудил!»

Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он, как душа, неразделим и вечен —
Неколебим, свободен и беспечен,
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина
И счастие куда б ни повело,
Всё те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.

Из края в край преследуем грозой,
Запутанный в сетях судьбы суровой,
Я с трепетом на лоно дружбы новой,
Устав, приник ласкающей главой...
С мольбой моей печальной и мятежной,
С доверчивой надеждой первых лет,
Друзьям иным душой предался нежной;
Но горек был небратский их привет.

И ныне здесь, в забытой сей глуши,
В обители пустынных вьюг и хлада,
Мне сладкая готовилась отрада:
Троих из вас, друзей моей души,
Здесь обнял я. Поэта дом опальный,
О, Пущин мой, ты первый посетил;
Ты усладил изгнанья день печальный,
Ты в день его Лицея превратил.

Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе — фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Всё тот же ты для чести и друзей.
Нам разный путь судьбой назначен строгой;
Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:
Но невзначай проселочной дорогой
Мы встретились и братски обнялись.

Когда постиг меня судьбины гнев,
Для всех чужой, как сирота бездомный,
Под бурею главой поник я томной
И ждал тебя, вещун пермесских дев,
И ты пришел, сын лени вдохновенный,
О, Дельвиг мой: твой голос пробудил
Сердечный жар, так долго усыпленный,
И бодро я судьбу благословил.

С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали;
С младенчества две музы к нам летали,
И сладок был их лаской наш удел:
Но я любил уже рукоплесканья,
Ты, гордый, пел для муз и для души;
Свой дар, как жизнь, я тратил без вниманья,
Ты гений свой воспитывал в тиши.

Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты...
Опомнимся — но поздно! и уныло
Глядим назад, следов не видя там.
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?

Пора, пора! душевных наших мук
Не стоит мир; оставим заблужденья!
Сокроем жизнь под сень уединенья!
Я жду тебя, мой запоздалый друг —
Приди; огнем волшебного рассказа
Сердечные преданья оживи;
Поговорим о бурных днях Кавказа,
О Шиллере, о славе, о любви.
Пора и мне... пируйте, о, друзья!
Предчувствую отрадное свиданье;
Запомните ж поэта предсказанье:
Промчится год, и с вами снова я,
Исполнится завет моих мечтаний;
Промчится год, и я явлюся к вам!
О, сколько слез и сколько восклицаний,
И сколько чаш, подъятых к небесам!

И первую полней, друзья, полней!
И всю до дна в честь нашего союза!
Благослови, ликующая муза,
Благослови: да здравствует Лицей!
Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию, и мертвым, и живым,
К устам подъяв признательную чашу,
Не помня зла, за благо воздадим.

Полней, полней! и, сердцем возгоря,
Опять до дна, до капли выпивайте!
Но за кого? О, други, угадайте...
Ура, наш царь! так! выпьем за царя.
Он человек! им властвует мгновенье.
Он раб молвы, сомнений и страстей;
Простим ему неправое гоненье:
Он взял Париж, он основал Лицей.

Пируйте же, пока еще мы тут!
Увы, наш круг час от часу редеет;
Кто в гробе спит, кто дальный сиротеет;
Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;
Невидимо склоняясь и хладея,
Мы близимся к началу своему...
Кому ж из нас под старость день Лицея
Торжествовать придется одному?

Несчастный друг! средь новых поколений
Докучный гость и лишний, и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой...
Пускай же он с отрадой хоть печальной
Тогда сей день за чашей проведет,
Как ныне я, затворник ваш опальный,
Его провел без горя и забот.

Напечатано в «Северных цветах» на 1827 год, с заменой всех имен звездочками (см. письмо Бенкендорфу от 22 марта 1827 г.). Кроме того, по цензурным условиям пропущено восемь стихов, начиная с «Полней, полней! и, сердцем возгоря». В рукописи имеется несколько строф, отброшенных или замененных Пушкиным (см. «Из ранних редакций»).
19 октября (1811 года) — день открытия Царскосельского лицея. Эту годовщину лицеисты ежегодно отмечали.
Он не пришел, кудрявый наш певец, / С огнем в очах, с гитарой сладкогласной: / Под миртами Италии прекрасной /Он тихо спит, и дружеский резец / Не начертал над русскою могилой / Слов несколько на языке родном, / Чтоб некогда нашел привет унылый / Сын севера, бродя в краю чужом… — Корсаков Николай Александрович (1800-1820) — однокурсник Пушкина, в 1812 г. первым стал выпускать рукописный журнал «Неопытное перо». Корсаков писал стихи, в основном сатирические или юмористические, но наиболее был известен как музыкант. В стихотворении «Пирующие студенты» (1814) Пушкин упоминает его игру на гитаре и называет Корсакова «милый наш певец, любимый Аполлоном». Популярностью пользовались его романсы на стихи Пушкина и Илличевского: «Делия драгая», «К живописцу», «Вчера мне Маша приказала». По словам Пущина, «эти стансы пелись тогда юными девицами во всех домах, где Лицей имел право гражданства». После окончания Лицея он стал сотрудником Министерства иностранных дел. В 1819 г.  был прикомандирован к русской миссии в Риме. В Италии заболел и скончался во Флоренции от чахотки. Похоронен на греческом православном кладбище в Ливорно. Е. А. Энгельгардт, директор Царскосельского Лицея, рассказывал В. П. Гаевскому: «…За час до смерти он сочинил … надпись для своего памятника, и когда ему сказали, что во Флоренции не сумеют вырезать русские буквы, велел скопировать ее на камень». Пушкин мог узнать об этом от Е.А. Энгельгарта или через посредство другого лица. Сын севера — россиянин. Север — обозначение России в русской поэзии.
Чужих небес любовник… — Матюшкин Федор Федорович (1799-1872) — адмирал, полярный исследователь, сенатор. В 1811 г. опекуны устроили его в Царскосельский лицей, который он закончил вместе с Пушкиным. В том же году поступил волонтёром на флот, где в младших чинах участвовал в ряде кругосветных и полярных экспедиций под начальством В. М. Головнина. В 1825-1827 гг. сопровождал Врангеля в кругосветном плавании. Согласно показанию М. П. Бестужева-Рюмина, Ф. Ф. Матюшкин в марте-августе 1824 г. был принят в Северное тайное общество и причислен к «морской» управе. К следствию не привлекался и наказания не понес, но Следственный комитет собирал о нём сведения.
Полунощные моря — северные моря.
На долгую разлуку... — Измененная цитата из песни А. Дельвига, сочиненной по случаю окончания Лицея:
«Судьба на вечную разлуку, / Быть может, съединила нас».
Друзьям иным душой предался нежной; // Но горек был небратский их привет… — Пушкин намекает на свои знакомства с посетителями «чердака» князя Шаховского, включая Ф. Толстого-Американца. Шаховской пригласил Пушкина к себе «на чердак» при посредстве Катенина.
О, Пущин мой, ты первый посетил...— Пущин Иван Иванович  (1798-1859) — декабрист, друг и однокурсник Пушкина. Служил в лейб-гвардии Конной артиллерии. Вскоре после выхода из лицея И. Пущин вступил в первое тайное общество («Священную артель»), основанное гвардейскими офицерами в 1814 г. Член Союза спасения (1817) и Союза благоденствия (1818). После конфликта с великим князем Михаилом Павловичем оставил военную службу. С 5 июня 1823 года служил в Петербургской уголовной палате. В то время судейская служба в глазах дворян считалась унизительной. Пушкин отметил в своём стихотворении «19 октября» (1825) в неопубликованной части:
Ты, освятив тобой избранный сан
Ему в очах общественного мненья
Завоевал почтение граждан.
(Цитата из ранней редакции, не напечатанной впоследствии).
11 января 1825 года Пущин приехал в Михайловское, где, в частности, сказал Пушкину о существовании тайного общества и ознакомил его с комедией Грибоедова «Горе от ума».
Ты, Горчаков... — А.М. Горчаков виделся с Пушкиным в сентябре 1825 г., когда проездом он останавливался у своего родственника в селе Лямоново, недалеко от Михайловского.
Князь Горчаков Александр Михайлович (1798-1883) — глава русского внешнеполитического ведомства при Александре II, последний канцлер Российской империи. В лицее Горчаков был одним из самых талантливых учеников. Учителя и надзиратели отмечали у него "особенно быструю понятливость, которая, соединяясь с чрезмерным соревнованием и каким-то благородно-сильным честолюбием, открывает быстроту разума в нем и некоторые черты гения". Он с детства был любимцем фортуны, судьба одарила его представительной красотой, умом, благородными манерами и ораторскими способностями. Речь его была непринужденной и красивой. Он владел английским, немецким и французским языками.
Несмотря на все эти достоинства, лицеисты Горчакова не любили. У него было прозвище "Франт". Пушкин ценил Горчакова, тянулся к нему, дорожил его советами, одному из первых давал читать свои лицейские сочинения. Пушкин посвятил Горчакову несколько прекрасных стихов, в которых поэтически возвысил  его достоинства и пророчески предначертал его славную судьбу. Свои стихотворные посвящения Горчакову Пушкин озаглавливал с указанием его княжеского титула и первых букв имени и отчества, тогда как в стихах, посвященных Дельвигу, Пущину и другим, он называл только фамилии.
«О, Дельвиг мой...» — Барон Дельвиг Антон Антонович (1798-1831) — однокурсник Пушкина; поэт и издатель. Первые стихи Дельвига появились в «Вестнике Европы» («На взятие Парижа») в 1814 г. Гостил у Пушкина в Михайловском в апреле 1825 г. (Прил., Часть 1).
«Скажи, Вильгельм...» — фон Кюхельбекер Вильгельм Карлович (1797-1846) —  поэт, общественный деятель, публицист, декабрист.. Окончил Царскосельский лицей в 1817 году. Был зачислен вместе с А. С. Пушкиным в Коллегию иностранных дел. С конца 1821 года до мая 1822 года служил чиновником особых поручений при генерале Ермолове на Кавказе.
Он человек! им властвует мгновенье…  — Пушкин, безусловно, знал о любвеобильности императора Александра I и быстрой смене его любовниц. Вероятно, что поэт намекает здесь на это обстоятельство.
Он раб молвы, сомнений и страстей… — Общество искренне приветствовало приход к власти молодого, красивого и либерально настроенного императора. «Дней Александровых прекрасное начало» было отмечено всеобщим оптимизмом. Уже в манифесте от 12 марта 1801 года новый император принял на себя обязательство управлять народом «по законам и по сердцу в Бозе почивающей августейшей бабки нашей государыни императрицы Екатерины Великой». В указах, как и в частных беседах, император выражал основное правило, которым он будет руководствоваться: на место личного произвола деятельно водворять строгую законность. Император не раз указывал на главный недостаток, которым страдал русский государственный порядок. Этот недостаток он называл «произволом нашего правления». Для его устранения необходимо было разработать фундаментальные законы, которых ещё почти не было в России. Именно в таком направлении велись преобразовательные опыты первых лет. Сложнее всего было подступить к крестьянской реформе, предполагавшей поэтапную отмену крепостного права. Ещё при вступлении на престол Александр I торжественно заявил, что отныне прекращается раздача казённых крестьян. Указом от 12 декабря 1801 года предоставлено право покупки земли купцами, мещанами, государственными и удельными крестьянами вне городов (помещичьи крестьяне получат это право лишь в 1848 году и только на имя помещика).
«Указ о вольных хлебопашцах» от 20 февраля 1803 года предполагал принципиальную возможность освобождения крестьян с землей за выкуп (с согласия помещика). Проблему крестьянской зависимости он не решил: за всё время действия указа на его основании было освобождено от крепостной зависимости около 1,5 % крепостных крестьян.
Наибольшее возмущение у прогрессивной части общества вызывала распродажа крестьян в отрыве от земли, приводившая к разлучению семей. Намерение Александра I запретить продажу крестьян без земли разбилось о сопротивление консерваторов. Настойчивость была чужда характеру молодого императора и он уступил, запретив лишь публикацию объявлений о продаже людей.
Указ от 10 марта 1809 года отменил право помещиков ссылать своих крестьян в Сибирь за маловажные проступки. Подтверждалось правило: если крестьянин единожды получил свободу, то он не мог быть вновь укреплён за помещиком. Получали свободу выходец из плена или из-за границы, а также взятый по рекрутскому набору. Помещику предписывалось кормить крестьян в голодные годы. С дозволения помещика крестьяне могли торговать, брать векселя, заниматься подрядами. Право помещиков ссылать крестьян в Сибирь было восстановлено уже в 1816 году.
Последующие действия правительства перечеркнули благородные начинания. За 1810-1811 годы в связи с тяжёлым финансовым положением казны было продано частным лицам свыше 10 000 казённых крестьян. В ноябре 1815 года российским крестьянам запрещено «отыскивать вольность». В 1823 году вышел указ, подтверждающий право потомственных дворян владеть крепостными крестьянами.
В дальнейшем пробуксовывание старых и свёртывание новых реформ вызвало разочарование прогрессивной части дворянского общества. По мере отказа Александра I от политики реформ и смещения его взглядов в сторону реакции формируются тайные офицерские организации, получившие в историографии название декабристских: в 1816 году было создано тайное общество — «Союз Спасения», состоявший из 30 офицеров, участников войны 1812 г. и заграничного похода, резко критиковавших Александра I за прекращение либеральных реформ и настаивавших на основных демократических свободах. В 1818 году на основе этого сообщества формируется «Союз благоденствия», насчитывавший более 200 человек и настроенный более решительно (ликвидация самодержавия, крепостного права и т. д.). Охранительные настроения и нерешительность Александра I («раб сомнений») проявились в его отношении к революционным событиям в Европе и к греческому восстанию за независимость (см. Прил., Часть 2).
Нерешительность Александра I, его «сомнения» ярко отразились в отказе от опубликованного в 1809 г. весьма прогрессивного проекта государственных преобразований, составленного М.М. Сперанским.
Под «неправыми гоненьями» Пушкин, возможно, подразумевал ссылку реформатора М.М. Сперанского, против проекта которого выступали знакомый с Пушкиным Н.М. Карамзин и другие консерваторы. Из-за их критики прогрессивный проект не был реализован (см. Прил., Часть 3). Возможно, что по этой причине Пушкин назвал Александра I «рабом молвы».

Из ранних редакций.

Пропущенные и замененные строфы рукописной редакции:

Эпиграф: «Nunc est bibendum». Horatius.
«Теперь надо пить». Гораций (латин.)

1
После стиха «Минутное забвенье горьких мук»:
Товарищи! сегодня праздник наш.
Заветный срок! сегодня там, далече,
На пир любви, на сладостное вече
Стеклися вы при звоне мирных чаш.
Вы собрались, мгновенно молодея,
Усталый дух в минувшем обновить,
Поговорить на языке Лицея
И с жизнью вновь свободно пошалить.

 {Вся эта строфа зачеркнута в рукописи}.
2
На пир любви душой стремлюся я...
Вот вижу вас, вот милых обнимаю.
Я праздника порядок учреждаю...
Я вдохновен, о, слушайте, друзья:
Чтоб тридцать мест нас ожидали снова!
Садитеся, как вы садились там,
Когда места в сени святого крова
Отличие предписывало нам.
3
Спартанскою душой пленяя нас,
Воспитанный суровою Минервой,
Пускай опять Вольховский сядет первый,
Последним я, иль Брольо, иль Данзас.
Но многие не явятся меж нами...
Пускай, друзья, пустеет место их...
Они придут; конечно, над водами
Иль на холме под сенью лип густых
4
Они твердят томительный урок,
Или роман украдкой пожирают,
Или стихи влюбленные слагают,
И позабыт полуденный звонок.
Они придут! - за праздные приборы
Усядутся; напенят свой стакан,
В нестройный хор сольются разговоры,
И загремит веселый наш пеан.
13
После стиха «Ты в день его Лицея превратил»:

Что ж я тебя не встретил тут же с ним,
Ты, наш казак, и пылкий и незлобный,
Зачем и ты моей сени надгробной
Не озарил присутствием своим?
Мы вспомнили б, как Вакху приносили
Безмолвную мы жертву в первый раз,
Как мы впервой все трое полюбили,
Наперсники, товарищи проказ...

Первая редакция этой строфы:

Мы вспомнили, как Вакху в первый раз
Безмолвную мы жертву приносили,
Мы вспомнили, как мы впервой любили,
Наперсники, товарищи проказ,.
И всё прошло, проказы, заблужденья,..
Ты, освятив тобой избранный сан,
Ему в очах общественного мненья
Завоевал почтение граждан.

В строфе «И первую полней, друзья, полней» —
четыре последних стиха:

Златые дни, уроки и забавы,
И черный стол, и бунты вечеров,
И наш словарь, и плески мирной славы,
И критики лицейских мудрецов!

После стиха «Он взял Париж, он основал Лицей»:

Куницыну дань сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена...
Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию — и мертвым, и живым,
К устам подъяв признательную чашу,
Не помня зла, за благо воздадим.
…Чтоб тридцать мест нас ожидали снова! — На первый курс Лицея было принято 30 учеников. Один вскоре был исключен и Лицей окончили 29.
Брольо и Данзас были постоянно в числе последних по успеваемости учеников.
Веселый наш пеан — стихи Илличевского «Лето знойно, дщерь природы». Этот «пеан» исполнялся на каждой годовщине.
Пеан (устар. Пэа;н) — хоровая лирическая песнь, жанр древнегреческой поэзии. Первоначально пеан — хоровая песнь, адресованная Аполлону, позже — и другим богам.
Наш казак — И. Малиновский, сын первого директора Лицея. Прозвище «Козак» получил за отчаянный характер, смелость, драчливость.
Мы вспомнили б, как Вакху приносили... — История с "гогель-могелем".  Принесли лицейского дядьку Фому  «в жертву» богу вина Вакху. Фома был уволен за передачу рома лицеистам.
 «По случаю гогель-могеля [с ромом – сост.] Пушкин экспромтом сказал в подражание стихам И.И. Дмитриева:

Мы недавно от печали,
Пущин, Пушкин, я, барон,
По бокалу осушали.
И Фому прогнали вон.

Фома был дядька, который купил нам ром. Мы кой-как вознаградили его за потерю места. Предполагается, что песню поет Малиновский, его фамилии не вломаешь в стих. Барон — для рифмы, означает Дельвига» (Из «Записок» И.И. Пущина в издании «Атеней», 1859, № 8).
Как мы впервой все трое полюбили… — Пущин, Пушкин и Малиновский в Лицее влюбились в сестру их товарища Бакунину.
Ты, освятив тобой избранный сан… — И. Пущин по окончании Лицея поступил в гвардию, но затем оставил военную службу и занял место судьи в Уголовном департаменте Московского надворного суда.
И наш словарь... — Словарь политических и философских понятий в цитатах из сочинений разных писателей, составлявшийся в Лицее В. Кюхельбекером.
И критики лицейских мудрецов… — «Лицейский мудрец» — рукописный журнал лицеистов первого выпуска.
Куницын — любимый профессор Лицея; читал курс естественного права. В 1821 г. этот курс как вредный был запрещен.


«АНДРЕ ШЕНЬЕ. ПОСВЯЩЕНО Н.Н. РАЕВСКОМУ»

Эпиграф:
Ainsi, triste et captif, ma lyre, toutefois
S';veillait.


Меж тем как изумленный мир
На урну Байрона взирает,
И хору европейских лир
Близ Данте тень его внимает,

Зовет меня другая тень,
Давно без песен, без рыданий
С кровавой плахи в дни страданий
Сошедшая в могильну сень.

Певцу любви, дубрав и мира
Несу надгробные цветы.
Звучит незнаемая лира.
Пою. Мне внемлет он и ты.


Подъялась вновь усталая секира
И жертву новую зовет.
Певец готов; задумчивая лира
В последний раз ему поет.

Заутра казнь, привычный пир народу:
Но лира юного певца
О чем поет? Поет она свободу:
Не изменилась до конца!
«Приветствую тебя, мое светило!
Я славил твой небесный лик,
Когда он искрою возник,
Когда ты в буре восходило.
Я славил твой священный гром,
Когда он разметал позорную твердыню
И власти древнюю гордыню
Развеял пеплом и стыдом;
Я зрел твоих сынов гражданскую отвагу,
Я слышал братский их обет,
Великодушную присягу
И самовластию бестрепетный ответ.
Я зрел, как их могущи волны
Всё ниспровергли, увлекли,
И пламенный трибун предрек, восторга полный,
Перерождение земли.
Уже сиял твой мудрый гений,
Уже в бессмертный Пантеон
Святых изгнанников входили славны тени,
От пелены предрассуждений
Разоблачался ветхий трон;
Оковы падали. Закон,
На вольность опершись, провозгласил равенство,
 И мы воскликнули: Блаженство!
 О, горе! О, безумный сон!
 Где вольность и закон? Над нами
 Единый властвует топор.
Мы свергнули царей. Убийцу с палачами
Избрали мы в цари. О, ужас! О, позор!
 Но ты, священная свобода,
Богиня чистая, нет,— не виновна ты,
В порывах буйной слепоты,
В презренном бешенстве народа,
Сокрылась ты от нас; целебный твой сосуд
Завешен пеленой кровавой;
Но ты придешь опять со мщением и славой,—
И вновь твои враги падут;
                <….>
 Но я не узрю вас, дни славы, дни блаженства:
 Я плахе обречен. Последние часы
Влачу. Заутра казнь. Торжественной рукою
Палач мою главу подымет за власы
 Над равнодушною толпою.

    <….>
Но, други, если обо мне
Священно вам воспоминанье,
Исполните мое последнее желанье:
Оплачьте, милые, мой жребий в тишине;
Страшитесь возбудить слезами подозренье;
В наш век, вы знаете, и слезы преступленье:
О брате сожалеть не смеет ныне брат.
Еще ж одна мольба: вы слушали стократ
Стихи, летучих дум небрежные созданья,
Разнообразные, заветные преданья
Всей младости моей. Надежды, и мечты,
И слезы, и любовь, друзья, сии листы
Всю жизнь мою хранят. У Авеля, у Фанни,
Молю, найдите их; невинной музы дани
Сберите. Строгий свет, надменная молва
Не будут ведать их. Увы, моя глава
Безвременно падет: мой недозрелый гений
Для славы не свершил возвышенных творений;
Я скоро весь умру. Но, тень мою любя,
Храните рукопись, о, други, для себя!

<….>
«Куда, куда завлек меня враждебный гений?
Рожденный для любви, для мирных искушений,
Зачем я покидал безвестной жизни тень,
Свободу, и друзей, и сладостную лень?
Судьба лелеяла мою златую младость;
Беспечною рукой меня венчала радость…
<…>

Зачем от жизни сей, ленивой и простой,
Я кинулся туда, где ужас роковой,
Где страсти дикие, где буйные невежды,
И злоба, и корысть! Куда, мои надежды,
Вы завлекли меня! Что делать было мне,
Мне, верному любви, стихам и тишине,
На низком поприще с презренными бойцами!
Мне ль было управлять строптивыми конями
И круто напрягать бессильные бразды?
И что ж оставлю я? Забытые следы
Безумной ревности и дерзости ничтожной.
Погибни, голос мой, и ты, о призрак ложный,
Ты, слово, звук пустой...
       О нет!
       Умолкни, ропот малодушный!
       Гордись и радуйся, поэт:
       Ты не поник главой послушной
       Перед позором наших лет;
       Ты презрел мощного злодея;
       Твой светоч, грозно пламенея,
       Жестоким блеском озарил
       Совет правителей бесславных;
       Твой бич настигнул их, казнил
       Сих палачей самодержавных;
       Твой стих свистал по их главам;
       Ты звал на них, ты славил Немезиду;
       Ты пел Маратовым жрецам
       Кинжал и деву-эвмениду!
       Когда святой старик от плахи отрывал
       Венчанную главу рукой оцепенелой,
      Ты смело им обоим руку дал,
       И перед вами трепетал
      Ареопаг остервенелый.
       Гордись, гордись, певец; а ты, свирепый зверь,
       Моей главой играй теперь:
Она в твоих когтях. Но слушай, знай, безбожный:
Мой крик, мой ярый смех преследует тебя!
       Пей нашу кровь, живи, губя:
       Ты всё пигмей, пигмей ничтожный.
     И час придет... и он уж недалек:
       Падешь, тиран! Негодованье
      Воспрянет, наконец. Отечества рыданье
      Разбудит утомленный рок.
      Теперь иду... пора... но ты ступай за мною;
       Я жду тебя».
Так пел восторженный поэт.
И всё покоилось. Лампады тихий свет
Бледнел пред утренней зарею,
И утро веяло в темницу. И поэт
К решетке поднял важны взоры...
Вдруг шум. Пришли, зовут. Они! Надежды нет!
Звучат ключи, замки, запоры.
Зовут... Постой, постой; день только, день один:
И казней нет, и всем свобода,
И жив великий гражданин
Среди великого народа.
Не слышат. Шествие безмолвно. Ждет палач.
Но дружба смертный путь поэта очарует.
Вот плаха. Он взошел. Он славу именует...
Плачь, муза, плачь!..

Напечатано с цензурными сокращениями в сборнике 1826 г. Запрещенные цензурой стихи (от «Приветствую тебя, мое светило» до «И буря мрачная минет») распространились в 1826 г. в списках с произвольным заголовком «На 14 декабря». Стихи дошли до правительства и началось длительное политическое дело, причем к допросу привлекли и Пушкина, разъяснившего, откуда эти стихи. Дело кончилось в Государственном совете в июле 1828 г. учреждением секретного полицейского надзора за Пушкиным.

Эпиграф: «Так, когда я был в печали и в заключении, лира моя всё же пробуждалась... ». Эпиграф — из стихотворения «Юная пленница» А. Шенье. Стихотворение это написано в тюрьме незадолго до казни.
Байрон был похоронен в родовом склепе в июле 1824 г., его сердце немного раньше в том же году было похоронено в память о нем в урне в г. Мессолонги (Греция). Шенье был казнен 26 июля 1794 г. и в июле 1824 г. исполнилось 30 лет со дня его смерти. В марте 1824 г. исполнилось 10 лет со дня, когда генерал Н.Н. Раевский существенно способствовал капитуляции французов.  30 марта 1814 года русские войска подступили к Парижу. Корпус Раевского атаковал Бельвиль и, несмотря на упорное сопротивление французов, сумел занять эти высоты, господствующие над всем городом. Это в немалой степени способствовало тому, что французы были принуждены сложить оружие и начать переговоры. Так объясняется привязка стихотворения к А. Шенье, Ч. Байрону и Н.Н. Раевскому.
Три первые строфы — это обращение к Н.Н. Раевскому (см. письмо Плетневу от 19 июня 1825), которому Пушкин говорит, что он несет «надгробные цветы» на могилу Шенье и напевает песнь, которую слышат Н.Н. Раевский и покойный Шенье, а между тем хоронят сердце Байрона на глазах «изумленного мира» и в честь покойного в г. Равенна, где находится гробница Данте, читают  стихи европейские поэты (см. ниже).
Стихотворение Пушкина «Андре Шенье» было написано в 1825 г., но время действия первых трех строф с обращением Пушкина к Н.Н. Раевскому относится к 1824 г.
 Меж тем как изумленный мир / На урну Байрона взирает…—
Пушкин имеет в виду тот факт, что забальзамированное сердце Байрона было похоронено в урне (вазе) в мавзолее в греческом г. Месолонгион (Мессолонги), где он скончался 19 апреля 1824 г.  В Греции он поддерживал борьбу греков за независимость от Османской империи.
Забальзамированное тело Байрона без извлеченных оттуда после смерти легких, гортани, мозга и сердца в июле 1824 г. прибыло из Греции в Англию.
В английском обществе встала проблема — как организовать прощание с поэтом и героем греческого освобождения,
не закрывая глаза на его скандальную репутацию. Было принято решение отправить
пустые кареты с фамильными гербами в составе похоронного кортежа, но не присутствовать там лично.
12 июля 1824 года яркое солнце освещало мрачную процессию. Растущие молчаливые толпы наблюдали, как
кони тянули по главным улицам Лондона
катафалк. Вслед за ним ехали экипажи с друзьями усопшего. Затем
громыхали пустые 47 карет с гербами самых знатных семейств Англии. В течение четырех дней катафалк продвигался к Ноттингему. Популярному поэту было отказано в
чести быть похороненным в «Уголке поэтов» Вестминстерского аббатства.
И хору европейских лир / Близь Данте тень его [Байрона — сост.] внимает… — В Равенне (Венеция), где находится гробница Данте и где некоторое время жил Байрон, влюбленный в графиню Терезу Гвиччиоли, европейские поэты читают стихи в честь только что, в 1824 г., скончавшегося английского поэта лорда Байрона. Отсюда происходит строка о тени Байрона близь Данте.
Зовет меня другая тень, / Давно без песен, без рыданий… — Речь идет о французском поэте Андре Шенье (см. выше).
де Шенье Андре; Мари; (фр. Andr; Marie de Ch;nier) (1762-1794) — французский поэт, журналист и политический деятель. Воспитывался в Париже, где у матери был салон, который посещали многие литераторы, учёные и художники. Условно жизненный путь Шенье можно разделить на два основных этапа. Первый этап жизни Шенье ознаменовался лишь путешествиями в Швейцарию и Италию. К этому времени относятся поэтические произведения Шенье на античные мотивы, а также стихи о привольной молодой жизни в Париже.
По возвращении из Англии, совпавшему с событиями 1789 года, начинается второй период жизни Шенье. Он выступает  смелым патриотом и общественным деятелем, и это находит отражение в его поэзии. Под врагами народа Шенье подразумевал якобинцев; он продолжал критиковать их в своих статьях, появившихся в 1792 г. в журнале «Journal de Paris». С увлечением политикой политизируется и его муза: Шенье пишет оду Шарлотте Корде. Она примечательна тем, что отражает отношение Шенье к политике. В 1792 г. он на время оставляет Париж. Осталось неизвестным, почему в самый разгар террора 1793 г. Шенье вернулся в Париж. Он был арестован 7 марта 1794 г. по подозрению в сношениях с роялистами и был казнён на гильотине 25 июля 1794 г. (8 термидора II года) вместе с Жаном Руше. Ничего не известно о том, как встретил смерть Шенье, но о его настроении в тюрьме можно судить по его «Ямбам» и стихотворению «Молодая узница» (фр. La jeune captive), написанному в честь красавицы герцогини Флери, урождённой Куаньи.
Певец готов; задумчивая лира / В последний раз ему поет… — Пушкин дает ссылку № 1 на французский текст «Comme un dernier rayon, comme un dernier z;phyre Anime le soir d'un beau jour, Au pied de l';chafaud j'essaie encor ma lyre. Перевод:  «Так, когда я был в печали и в заключении, лира моя всё же  пробуждалась»... (Франц.).
После слов о готовности героя к казни следует монолог А. Шенье от его лица.
Я славил твой священный гром, / Когда он разметал позорную твердыню… — Взятие Бастилии. Крепость была разрушена. Устами Шенье Пушкин привязывает эти события к образу «светила свободы», достигнутой в результате революции на ее первом этапе.
И власти древнюю гордыню / Развеял пеплом и стыдом… — Пушкин имеет в виду факты вскрытия древних королевских могил в старинной базилике аббатства Сен-Дени, постыдное осквернение останков  и их сброс в две братские могилы без гробов («развеял пеплом и стыдом»). Базилика (храм) в Сен-Дени стала местом для усыпальниц французских королей и королев с начала XIII в.
Шенье продолжает обращение к Свободе:
«Я зрел твоих сынов гражданскую отвагу, / Я слышал братский их обет, / Великодушную присягу…».
Присяга: клятва в зале для игры в мяч (фр. Serment du jeu de paume…) — первое открытое выступление палаты третьего сословия Генеральных штатов Франции против короля в версальском зале для игры в мяч  20 июня 1789 года. 17 июня палата третьего сословия стала именовать себя Национальным собранием на том основании, что третье сословие включало в себя все слои населения за исключением дворянства и духовенства. Через три дня, явившись в зал заседаний, депутаты этой палаты обнаружили его дверь запертой, с приставленным к ней караулом. У короля был траур по сыну, умершему 4 июня в возрасте семи с половиной лет. По стародавней традиции король считал какие-либо общественные сборища в это время неуместными. Этот мотив запрета на собрание депутатам не был известен.
Не зная причин запрета и опасаясь начала репрессий, 577 депутатов во главе с Байи собрались в зале для игры в жё-де-пом. Там они принесли торжественную присягу не расходиться и собираться всюду, где потребуют обстоятельства, до тех пор, пока не будет создана и утверждена на прочных основаниях конституция королевства. 
Третье сословие продемонстрировало непослушание воле Людовика XVI. Следуя клятве, они продолжали ежедневно собираться в зале для игры в мяч. Перу Шенье принадлежит ода, посвященная этой клятве.
И самовластию бестрепетный ответ…— Заявление О. де Мирабо  в ответ на требование к депутатам третьего сословия разойтись из зала заседаний: «Allez dire ; votre ma;tre» и т. д. (Прил., Часть 4).
Я зрел, как их могущи волны / Всё ниспровергли, увлекли, / И пламенный трибун предрек, восторга полный, / Перерождение земли… – Речь идет о графе Мирабо. Графу Мирабо принадлежат слова: «Эта великая революция обойдётся без злодеяний и слёз». Нет возможности установить связь строки Пушкина о пламенном трибуне с конкретной речью Мирабо, знаменитого ораторскими способностями.
Уже в бессмертный Пантеон / Святых изгнанников входили славны тени… — Перенесение тела Ж.-Ж. Руссо в Пантеон произошло после казни Шенье. После французской революции, в 1791 году церковь Святой Женевьевы в Париже декретом Конвента переименовали в Пантеон — «Усыпальницу великих людей, которые погибли за свободу Франции». В крипте Пантеона установлены гробницы с прахом Вольтера, Ж.-Ж. Руссо, Виктора Рикети де Мирабо (отца О. де Мирабо), Ж.-П. Марата, В. Гюго, Э. Золя и многих других. Останки О. де Марата перезахоронили на кладбище Сент-Этьен-дю-Мон.
Мы свергнули царей. / Убийцу с палачами / Избрали мы в цари… — Устами А. Шенье Пушкин намекает на Максимилиана Робеспьера (1758-1794) и якобинцев.
Лидеры якобинцев, обладая широкими диктаторскими полномочиями, использовали их для проведения массовых казней и политических репрессий. После увеличения количества репрессий в июне и июле 1794 года (период «Большого террора»), террор закончился в результате переворота 9 термидора II года (27 июля 1794 года).
…У Авеля, у Фанни, / Молю, найдите их; невинной музы дани… — Авель, друг юности Андре Шенье; Фанни,  одна из  любовниц Шенье.
И, может быть, утешен буду я / Любовью; может быть, и Узница моя, / Уныла и бледна, стихам любви внимая...»… — Имеется в виду стихотворение А. Шенье «Юная пленница», написанное в тюрьме и посвященное Э. де Куэньи (Куаньи).
Эме де Куаньи (1769-1820) — французская аристократка, известная своей красотой, была заключена в тюрьму во время Французской революции. Элегия Андре Шенье «Юная пленница», опубликованная в 1795 году, была вдохновлена ее жизненными испытаниями во время Французской революции. Шенье находился в заключении в той же тюрьме, что и Э. де Куаньи.
Совет правителей бесславных / Сих палачей самодержавных — Конвент (прим. Пушкина). Якобинский Конвент являлся высшим органом якобинской диктатуры.  Конвент и подотчетные ему Комитет общественного спасения, Комитет общественной безопасности и др. комитеты составляли революционное правительство якобинцев, политика которых включила в себя террор и массовые казни. От строки «совет правителей бесславных» Пушкин дает ссылку на ямбы (сноска 4 «См. его Ямбы») и сам отмечает, что «Шенье заслужил ненависть мятежников. Он прославлял Шарлотту Корде [убийцу Марата – сост.], клеймил Коло д’Эрбуа [К. д’Эрбуа в своих выступлениях требовал уничтожения монархии – сост.], нападал на Робеспьера». В этом пояснении Пушкин имеет в виду  произведение Шенье «Ода на Шарлотту Корде», написанное в 1793 г., и «Ямбы», опубликованные в 1819 г. в сборнике стихотворений Шенье (сост. A. Latouche), вошедшем в личную библиотеку Пушкина (Гессен А.И.).
Твой стих свистал по их главам; / Ты звал на них, ты славил Немезиду; / Ты пел Маратовым жрецам / Кинжал и деву-Эвмениду!
Немезида — в древнегреческой мифологии крылатая богиня возмездия, карающая за нарушение общественных и нравственных порядков. Эвмениды — земные божества, находящиеся в теснейшей связи с исконными правилами и устоями человеческого общежития. Они неусыпно наблюдают за тем, чтобы от века установленные отношения между старшими и младшими, родителями и детьми, богатыми и бедными, благоденствующими и несчастными, не были нарушаемы к выгоде одной стороны за счет другой.
Источники этих строк Пушкина раскрывает перевод сборника сочинений А. Шенье (1819 г.), в котором его стихи были впервые опубликованы в оригинале после длительного хранения рукописей у членов его семьи. Например, в нем идеи мести злодеям-якобинцам, организаторам массовых казней, «жрецам бесстыжим преступленья, заклавшим Францию как жертву искупленья» ярко, образно выражены в оде I и оде II. Ода IX посвящена Марианне-Шарлоте Корде, убившей Марата кинжалом. Она начинается словами «О стыд! Оплакана жестокая утрата, / Трусливые льстецы и выродки — Марата / К бессмертным сопричли средь воплей и похвал». Шенье имеет здесь в виду внесение  гроба Марата в Пантеон, где находились гробы Вольтера, Ж.-Ж. Руссо и др.  О Ш. Корде Шенье пишет: «О, дева, ты несла злодейству воздаянье, / Хотела Францию, погибнув, возродить. /Предстала ты с мечом в сияющем величье, /За то, что волею богов в людском обличье /Жило чудовище, пришла их устыдить». Под чудовищем в человеческом обличье подразумевается Марат. Эту оду Шенье заканчивает мыслью, что там, где правит беззаконье, священным оружием доблести становится клинок. В этом же сборнике находятся стихотворения «Молодая узница» [«Молодая пленница»] и «Игра в мяч» — ода клятве депутатов третьего сословия в зале для игры в мяч.
«Ямбы», упоминаемые Пушкиным под ссылкой № 4 (см. Приложение, Часть 4), были написаны в тюрьме и переданы семье Шенье тюремщиком. Четыре из них опубликованы в сборнике 1819 года выпуска. В первых двух «Одах», а также во втором и третьем «Ямбах» содержатся фрагменты, которые Пушкин подразумевает в строках о стихе, хлеставшем по головам членов якобинского Конвента, о призывах к богине возмездия Немезиде и богинях Эвменидах. Ода Марианне-Шарлотте Корде ассоциируется у Пушкина с призывом к кинжалу для мести.
Маратовы жрецы… — Члены якобинского Конвента, сторонники политики террора.
Когда святой старик от плахи отрывал / Венчанную главу рукой оцепенелой… — Когда палач Сансон поднимал с плахи голову Людовика XVI.
Сансон Шарль-Анри (1739-1806) — самый известный палач из династии Сансонов, получил прозвище Великий Сансон, казнивший во время Великой французской революции сотни людей, включая короля и королеву. По отзыву немногих знавших его людей, Шарль Анри был «чрезвычайно добрый, кроткий, привлекательный человек», щедро раздававший милостыню тем бедным, которые им не гнушались. Видимо, поэтому Пушкин называет его «святым стариком».
Ареопаг остервенелый… — Здесь: толпа на парижской площади после казни короля.
Ареопаг («холм Ареса») — холм в Афинах и орган власти, собрания которого проходили на этом холме, судебно-политический трибунал в древних Афинах. Обладал политической, судебной, контролирующей, религиозной властью.
Падешь, тиран! Негодованье /  Воспрянет, наконец… — 28 июля 1794 года на гильотине перед ликующей толпой были казнены Максимилиан Робеспьер и Антуан Сен-Жюст. Оба принадлежали к самому радикальному революционному движению якобинцев. Робеспьер был его лидером. 
Зовут... Постой, постой; день только, день один: / И казней нет, и всем свобода…  — Шенье был казнен раньше, 26 июля 1794 г.
И жив великий гражданин [А. Шенье]…  — Пушкин отмечает, что «Шенье заслужил ненависть мятежников. Он прославлял Шарлотту Корде, клеймил Колло д'Эрбуа, нападал на Робеспьера. Известно, что король испрашивал у Конвента в письме, исполненном спокойствия и достоинства, права апеллировать к народу на вынесенный ему смертный приговор. Это письмо, подписанное в ночь с 17 на 18 января, составлено Андре Шенье» (А. де ла Туш) (франц.). Шенье приговорили к казни за обличения якобинского террора.
Но дружба смертный путь поэта очарует… — На телеге везли на казнь  Шенье и поэта Руше, его друга. В свои последние минуты они беседовали о поэзии. Она была для них, после дружбы, прекраснее всего на свете. Предметом их беседы и последнего их восторга был Расин. Они решили читать его стихи. Выбрали первую сцену «Андромахи» (А. де ла Туш) (прим. Пушкина).
Вот плаха. Он взошел. / Он славу именует... — На эшафоте А. Шенье указал на свою голову и сказал: «pourtant j’avais quelque chose». Перевод: «И все-таки у меня там что-то было». Эти слова — иносказательный намек на свой творческий потенциал, который погибнет под ударом гильотины. Пушкин писал Вяземскому в 1825 г.: «Грех гонителям моим ! И я, как А. Шенье, могу ударить себя в голову и сказать: “II у avait quelque chose la...”» (Прил. Часть 5).


«К*** »

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.

Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.

В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.

Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.

Стихотворение было вручено Пушкиным Анне Петровне Керн 19 июля 1825 г. в день ее отъезда из Тригорского. А. П. Керн (1800-1879) — племянница П. А. Осиповой; летом 1825 г. гостила в Тригорском и здесь постоянно встречалась с Пушкиным. Как известно, к заимствованиям строк в XIX в. было другое отношение, чем ныне. Взять понравившуюся строчку у своего коллеги по перу и вставить в свое произведение было допустимо, по нормам этикета ее полагалось выделять курсивом при печати. Это правило соблюдалось не всегда (см. Строчку "Гений чистой красоты" придумал не Пушкин..).
В 1821 г.  В. Жуковский перевел отрывок из поэмы Томаса Мура «Лалла Рук». В нем была следующая строфа:

Ах! не с нами обитает
Гений чистый красоты;
Лишь порой он навещает
Нас с небесной высоты;
Он поспешен, как мечтанье,
Как воздушный утра сон;
Но в святом воспоминанье
Неразлучен с сердцем он!
См. Лалла Рук (Жуковский) // Викитека


«КОЗЛОВУ ПО ПОЛУЧЕНИИ ОТ НЕГО “ЧЕРНЕЦА”»

Певец, когда перед тобой
Во мгле сокрылся мир земной,
Мгновенно твой проснулся гений,
На всё минувшее воззрел
И в хоре светлых привидений
Он песни дивные запел.

О, милый брат, какие звуки!
В слезах восторга внемлю им:
Небесным пением своим
Он усыпил земные муки.

И. И. Козлов приобрел известность поэта, после того как он ослеп. Его поэма «Чернец» вышла в свет в 1825 г.

         
КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1826 год

«К ВЯЗЕМСКОМУ»

Так море, древний душегубец,
Воспламеняет гений твой?
Ты славишь лирой золотой
Нептуна грозного трезубец.

Не славь его. В наш гнусный век
Седой Нептун земли союзник.
На всех стихиях человек —
Тиран, предатель или узник.

Сообщено Пушкиным Вяземскому в письме от 14 августа 1826 г. в ответ на его стихотворение «Море». Стихи вызваны слухами о том, что Николай Тургенев, обвиненный по делу декабристов, арестован в Лондоне и привезен на корабле в Петербург. Слух этот оказался неверным.

«И. И. ПУЩИНУ»

Мой первый друг, мой друг бесценный!
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил.
Молю святое провиденье:
Да голос мой душе твоей
Дарует то же утешенье,
Да озарит он заточенье
Лучом лицейских ясных дней!

При жизни Пушкина не печаталось. Написано 13 декабря 1826 г. в Пскове.
Стихотворение было переслано Пущину в Сибирь на каторгу вместе с посланием декабристам «Во глубине сибирских руд».
Для первой строфы этого стихотворения Пушкин взял без изменений 5 первых стихов неоконченного послания Пущину, писанного еще в 1825 г. См. «Из ранних редакций».

Из ранних редакций.

В неоконченном послании И. И. Пущину 1825 г.
за стихом "Твой колокольчик огласил" следовало:

Забытый кров, шалаш опальный
Ты вдруг отрадой оживил,
На стороне глухой и дальней
Ты день изгнанья, день печальный
С печальным другом разделил.
Скажи, куда девались годы,
Дни упований и свободы,
Скажи, что наши? что друзья?
Где ж эти липовые своды?
Где ж молодость? Где ты? Где я?
Судьба, судьба рукой железной
Разбила мирный наш лицей,
Но ты счастлив, о брат любезный,
На избранной чреде своей.
Ты победил предрассужденья
И от признательных граждан
Умел истребовать почтенья,
В глазах общественного мненья
Ты возвеличил темный сан.
В его смиренном основанье
Ты правосудие блюдешь,
Ты честь
...........

Послание вызвано приездом  Пущина в Михайловское, где он провел с Пушкиным один день. В конце послания говорится о должности судьи, избранной Пущиным после его ухода из гвардии.

«ПРИЗНАНИЕ К АЛЕКСАНДРЕ ИВАНОВНЕ ОСИПОВОЙ»

Я вас люблю — хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам...
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно,— я зеваю;
При вас мне грустно,— я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
Когда я слышу из гостиной
Ваш легкий шаг, иль платья шум,
Иль голос девственный, невинный,
Я вдруг теряю весь свой ум.
Вы улыбнетесь — мне отрада;
Вы отвернетесь — мне тоска;
За день мучения — награда
Мне ваша бледная рука.
Когда за пяльцами прилежно
Сидите вы, склонясь небрежно,
Глаза и кудри опустя,—
Я в умиленье, молча, нежно
Любуюсь вами, как дитя!..
Сказать ли вам мое несчастье,
Мою ревнивую печаль,
Когда гулять, порой, в ненастье,
Вы собираетеся вдаль?
И ваши слезы в одиночку,
И речи в уголку вдвоем,
И путешествие в Опочку,
И фортепьяно вечерком?..
Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви:
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!

При жизни Пушкина не печаталось. А. И. Осипова — падчерица П. А. Осиповой.

«ПРОРОК»

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился;
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».

Напечатано в «Московском вестнике», 1828 г., № 3. Написано 8 сентября 1826. Взяв в основу стихотворения отдельные мотивы VI главы библейской книги пророка Исайи, Пушкин далеко уходит от библейского сюжета, изображая иносказательно пророческое назначение поэта. Имеются сведения, что «Пророк» входил в цикл стихотворений политического характера, но остальные стихотворения этого цикла до нас не дошли.
Пушкин имел в виду следующий текст из книги пророка Исайи: «В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг ко другу и говорили: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его»!
И сказал я: «Горе мне! Погиб я! Ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа».
Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен.
И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? И кто пойдет для Нас? И я сказал: «Вот я, пошли меня».
И сказал Он: «Пойди и скажи этому народу: слухом услышите – и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их».

«СТАНСЫ»

В надежде славы и добра
Гляжу вперед я без боязни:
Начало славных дней Петра
Мрачили мятежи и казни.

Но правдой он привлек сердца,
Но нравы укротил наукой,
И был от буйного стрельца
Пред ним отличен Долгорукий.

Самодержавною рукой
Он смело сеял просвещенье,
Не презирал страны родной:
Он знал ее предназначенье.

То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.

Семейным сходством будь же горд;
Во всем будь пращуру подобен:
Как он, неутомим и тверд,
И памятью, как он, незлобен.

Напечатано в «Московском вестнике», 1828 г., № 1. Написано 22 декабря 1826, в Москве. Пушкин высказывает свое мнение о том, что Николаю I следует действовать по возможности аналогично Петру I. В последнем стихе он намекает на возвращение декабристов из Сибири. Однако в близких Пушкину кругах эти стансы были поняты как измена прежним убеждениям и форма лести. Такое понимание стихотворения заставило его написать стихотворение «Друзьям» (1828).
Стансы (фр. stance от итал. Stanza — помещение, комната, остановка) — стихотворная жанровая форма, восходящая к провансальской лирической песенной поэзии Средневековья. Стансы характеризуются относительной формальной и смысловой независимостью строф друг от друга. Стансы — классическая форма эпической поэзии. В русской поэзии имеется множество элегически-медитативных стихотворений, озаглавленных «Стансы».
Долгорукий — князь Яков Долгорукий, сподвижник Петра I, прославившийся прямотой и независимостью. Однажды он разорвал указ, подписанный Петром.

«ПОД НЕБОМ ГОЛУБЫМ СТРАНЫ СВОЕЙ РОДНОЙ…»


Под небом голубым страны своей родной
Она томилась, увядала...
Увяла, наконец, и верно надо мной
Младая тень уже летала;
Но недоступная черта меж нами есть.
Напрасно чувство возбуждал я:
Из равнодушных уст я слышал смерти весть
И равнодушно ей внимал я.
Так вот кого любил я пламенной душой
С таким тяжелым напряженьем,
С такою нежною, томительной тоской,
С таким безумством и мученьем!
Где муки, где любовь? Увы, в душе моей
Для бедной, легковерной тени,
Для сладкой памяти невозвратимых
Не нахожу ни слез, ни пени.

Напечатано в «Северных цветах» на 1828 год. В издании «Стихотворений» 1829 г. датировано 1825 годом. В рукописи имеет дату «29 июля 1826). Под стихотворением в рукописи — сокращенные записи о смерти Ризнич, а также о смерти декабристов. Стихи вызваны известием о смерти Амалии Ризнич. Она умерла в 1825 г. во Флоренции, куда уехала из Одессы в мае 1824 г.
Амалия Ризнич — жена одесского негоцианта, с весны 1823 по май 1824 года проживавшая в Одессе. В первый период южной ссылки Пушкина была предметом его пылкой и мучительной страсти, адресат нескольких его стихотворений.

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1827 год

«АРИОН»

Нас было много на челне;
Иные парус напрягали,
Другие дружно упирали
В глубь мощны веслы. В тишине
На руль склонясь, наш кормщик умный
В молчанье правил грузный челн;
А я — беспечной веры полн,—
Пловцам я пел... Вдруг лоно волн
Измял с налету вихорь шумный...
Погиб и кормщик и пловец!—
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою.

Напечатано в «Северных цветах» на 1828 год. Написано 16 июля 1827 г. Пушкин далеко отступил от традиционной формы мифа об Арионе, чудесно спасенном дельфином. Имя Ариона понадобилось ему, чтобы прикрыть истинный смысл стихотворения, рисующего судьбу друзей-декабристов и самого поэта.

«КИПРЕНСКОМУ»

Любимец моды легкокрылой,
Хоть не британец, не француз,
Ты вновь создал, волшебник милый,
Меня, питомца чистых муз,—
И я смеюся над могилой,
Ушед навек от смертных уз.

Себя как в зеркале я вижу,
Но это зеркало мне льстит:
Оно гласит, что не унижу
Пристрастья важных аонид.
Так Риму, Дрездену, Парижу
Известен впредь мой будет вид.

При жизни Пушкина не печаталось. О. А. Кипренский написал в 1827 году известный портрет Пушкина и хотел взять этот портрет с собою за границу, где устраивал выставку своих произведений.
Оно гласит, что не унижу / Пристрастья важных Аонид… — Не буду выглядеть некрасиво перед глазами древнегреческих муз искусства, проживавших в Аонии ( поэтическое название Беотии).


«МОРДВИНОВУ»

Под хладом старости угрюмо угасал
Единый из седых орлов Екатерины.
В крылах отяжелев, он небо забывал
И Пинда острые вершины.

В то время ты вставал: твой луч его согрел,
Он поднял к небесам и крылья, и зеницы
И с шумной радостью взыграл и полетел
Во сретенье твоей денницы.

Мордвинов, не вотще Петров тебя любил,
Тобой гордится он и на брегах Коцита:
Ты лиру оправдал, ты ввек не изменил
Надеждам вещего пиита.

Как славно ты сдержал пророчество его!
Сияя доблестью, и славой, и наукой,
В советах недвижим у места своего,
Стоишь ты, новый Долгорукой.

Так, в пенистый поток с вершины гор скатясь,
Стоит седой утес, вотще брега трепещут,
Вотще грохочет гром и волны, вкруг мутясь,
И увиваются, и плещут.

Один, на рамена поднявши мощный труд,
Ты зорко бодрствуешь над царскою казною,
Вдовицы бедный лепт и дань сибирских руд
Равно священны пред тобою.

При жизни Пушкина не печаталось. По положению в рукописи датируется июлем 1827 г. В рукописи заглавия не имеет.
При жизни Пушкина не печаталось. По положению в рукописи датируется июлем 1827 г. В рукописи заглавия не имеет.
Послание Пушкина вызвано одним из двух замечательных по смелости поступков Мордвинова. Через несколько дней после ареста декабристов, 22 декабря 1825 г., он подал новому императору «Мнение об указе 1754 года», доказывающее бессмысленную жестокость смертной казни. В дни суда над декабристами Мордвинов, единственный из членов уголовного суда, высказался против смертной казни, подав мотивированное особое мнение (Т.Г. Цявловская).
Мордвинов Николай Семенович (1754-1845) — русский флотоводец и государственный деятель, один из организаторов Черноморского флота. В 1822 году был назначен председателем Департамента гражданских и духовных дел Государственного совета; вместе с тем он был членом Финансового комитета и комитета министров, эти же должности сохранял за собою и в царствование императора Николая. В вопросах социально-экономической политики придерживался прогрессивных либеральных взглядов.
В крылах отяжелев, он небо забывал / И Пинда острые вершины… — Под влиянием старости терял интерес к своему поэтическому творчеству. Вершины горного хребта Пинда – место пребывания Аполлона и муз искусства. Речь идет о поэте В. Петрове (1736-1799). В год написания оды в честь Н.М. Мордвинова в 1796 г. В. Петрову было 60 лет.
Петров Василий Петрович (при рождении Поспелов). Литературная  деятельность началась сочинением двух од: на придворную карусель и по случаю избрания депутатов для сочинения проекта нового Уложения. Последняя очень понравилась Екатерине II.
В то время ты вставал: твой луч его согрел, / Он поднял к небесам и крылья, и зеницы / И с шумной радостью взыграл и полетел / Во сретенье твоей денницы… — В 1792 году Мордвинов занял место председателя Черноморского адмиралтейского правления. На этом посту он вступил в борьбу с другим известным администратором Новороссии, де Рибасом. Однако ложный донос на Н. Мордвинова был написан в 1799 г. В оде, написанной в 1796 г., Петров превозносит духовные достоинства, патриотизм Мордвинова, презрительно пишет о направленных против него клевете и зависти.
…Во сретенье твоей денницы… — На встречу твоей утренней звезде.
Славянское слово «сретение» переводится на современный русский язык как «встреча». Сретение — это встреча человечества в лице старца Симеона с Богом.
Денница — в славянской мифологии персонифицированный образ утренней звезды, возвещающей начало дня (или полуденной, утренней зари). В настоящее время — устаревшее название последней «утренней звезды», гаснущей на небе планеты Венеры.
Тобой гордится он и на брегах Коцита… — Поэт В. Петров гордится героем своей оды, уже находясь на том свете, на берегу реки Коцит (древнегреч.), одной из рек, окаймляющих страну мертвых.
В советах недвижим у места своего, / Стоишь ты, новый Долгорукой.. — Долгорукий — князь Яков Долгорукий, сподвижник Петра I, прославившийся прямотой и независимостью (Т.Г. Цявловская). Первым громким успехом Мордвинова в период правления Александра I, сделавшим его имя известным в обществе, стал разбор дела графа Кутайсова в Непременном совете. По смерти Павла, бывший хозяин подаренных Кутайсову рыбных ловлей, фельдмаршал Салтыков просил нового государя, императора Александра I, вернуть отобранную у него в пользу Кутайсова в своё время частную собственность. Только Мордвинов высказался резко против, утверждая, что «закон собственности непоколебим». Вероятно, что Пушкин имел в виду в первую очередь этот эпизод (Часть 7).
Один, на рамена поднявши мощный труд…— С 1821 г. Мордвинов был председателем Департамента гражданских и духовных дел Государственного совета и преимущественно занимался вопросами финансов.
Рамена (церковнослав.) — плечи.
Ты зорко бодрствуешь над царскою казною… — Имеется в виду энергичная деятельность Мордвинова по части реформирования финансовой системы.
Дань сибирских руд... — В марте 1826 г. Мордвинов подал записку об увеличении добычи золота и руд в Сибири.
Вдовицы бедный лепт… — В той же записке говорилось о необходимости снижения налогов для малоимущих. Выражение «вдовицы бедный лепт» («лепта», самая мелкая греческая монета) взято из евангельского рассказа о вдове, пожертвовавшей две лепты. Форма «лепт» встречается у В. Жуковского: «Последний бедный лепт за лик твой отдает».

«ПОСЛАНИЕ ДЕЛЬВИГУ»

Прими сей череп, Дельвиг, он
Принадлежит тебе по праву.
Тебе поведаю, барон,
Его готическую славу.

Почтенный череп сей не раз
Парами Вакха нагревался:
Литовский меч в недобрый час
По нем со звоном ударялся;
Сквозь эту кость не проходил
Луч животворный Аполлона;
Ну, словом, череп сей хранил
Тяжеловесный мозг барона,
Барона Дельвига. Барон
Конечно, был охотник славный,
Наездник, чаши друг исправный,
Гроза вассалов и их жен.
Мой друг, таков был век суровый,
И предок твой крепкоголовый
Смутился б рыцарской душой,
Когда б тебя перед собой
Увидел без одежды бранной,
С главою, миртами венчанной,
В очках и с лирой золотой.

        <…>
Но в наши беспокойны годы
Покойникам покоя нет.
Косматый баловень природы,
И математик, и поэт,
Буян задумчивый и важный,
Хирург, юрист, физиолог,
Идеолог и филолог,
Короче вам — студент присяжный,
С витою трубкою в зубах,
В плаще, с дубиной и в усах
Явился в Риге. Там спесиво
В трактирах стал он пенить пиво,
В дыму табачных облаков…
<…>

Студент под лестницей трактира
В каморке темной жил один;
Там, в виде зеркал и картин,
Короткий плащ, картуз, рапира
Висели на стене рядком.
Полуизмаранный альбом,
Творенье Фихте и Платона
Да два восточных лексикона
Под паутиною в углу
Лежали грудой на полу…

<…>

Студент однако ж наконец
Заметил важный недостаток
В своем быту: ему предмет
Необходимый был... скелет,
Предмет, философам любезный,
Предмет приятный и полезный
Для глаз и сердца, слова нет;
Но где достанет он скелет?
Вот он однажды в воскресенье
Сошелся с кистером градским
И, тотчас взяв в соображенье
Его характер и служенье,
Решился подружиться с ним.
За кружкой пива мой мечтатель
Открылся кистеру душой
И говорит: „Нельзя ль, приятель,
Тебе досужною порой
Свести меня в подвал могильный,
Костями праздными обильный,
И между тем один скелет
Помочь мне вынести на свет?
Клянусь тебе айдесским богом:
Он будет дружбы мне залогом
И до моих последних дней
Красой обители моей“.

<…>

Настала ночь. Плащом покрытый,
Стоит герой наш знаменитый
У галереи гробовой,
И с ним преступный кистер мой…
<…>

Везде щиты, гербы, короны;
В тщеславном тлении кругом
Почиют непробудным сном
Высокородные бароны...


«Я бы никак не осмелился оставить рифмы в эту поэтическую минуту, если бы твой прадед, коего гроб попался под руку студента, вздумал за себя вступиться, ухватя его за ворот, или погрозив ему костяным кулаком, или как-нибудь иначе оказав свое неудовольствие; к несчастию похищенье совершилось благополучно. Студент по частям разобрал всего барона и набил карманы костями его. Возвратясь домой, он очень искусно связал их проволокою и таким образом составил себе скелет очень порядочный. Но вскоре молва о перенесении бароновых костей из погреба в трактирный чулан разнеслася по городу. Преступный кистер лишился места, а студент принужден был бежать из Риги, и как обстоятельства не позволяли ему брать с собою будущего, то, разобрав опять барона, раздарил он его своим друзьям. Большая часть высокородных костей досталась аптекарю. Мой приятель Вульф получил в подарок череп и держал в нем табак. Он рассказал мне его историю и, зная, сколько я тебя люблю, уступил мне череп одного из тех, которым обязан я твоим существованием».

Прими ж сей череп, Дельвиг, он
Принадлежит тебе по праву.
Обделай ты его, барон,
В благопристойную оправу.
Изделье гроба преврати
В увеселительную чашу,
Вином кипящим освяти,
Да запивай уху да кашу.
Певцу Корсара подражай
И скандинавов рай воинской
В пирах домашних воскрешай,
Или как Гамлет-Баратынской
Над ним задумчиво мечтай…
<…>

Напечатано в "Северных цветах" на 1828 год, под заглавием "Череп". Написано в июле 1827 г.
Сквозь эту кость не проходил / Луч животворный Аполлона… — Барон не занимался творчеством.
Кистер (кюстер) — В христианстве с древних времён в функции кистера (пономаря) входило обеспечение порядка в церкви. У протестантов — смотритель храма, отвечающий за имущество церкви. У кистера хранятся ключи от церковных зданий и священные сосуды. Он осуществляет подготовку к литургическим песнопениям, следит за колоколами, ухаживает за алтарём. У лютеран должность кистера появилась в XVI веке и совмещалась с должностью учителя в сельской школе, а иногда и органиста. В России согласно уставу евангелическо-лютеранской церкви кистеры именуются также служителями церкви и служат по найму, но к духовенству не причисляются.
Клянусь тебе айдесским богом… — Клянусь богом Аидом. Айдесский бог от греческого «аидес» (Аид) — владыка царства мертвых, обитающий под землей, был невиден и ужасен, что и означает имя Аид, но богат, ибо он владелец несметных человеческих душ и скрытых в земле сокровищ, что и обозначает другое его имя – Плутон.
Творенье Фихте и Платона… — Произведения философов И. Г. Фихте и Платона.
Фихте И.Г. (1762-1814) — немецкий философ. Один из представителей немецкого идеализма и основателей группы направлений в философии, которые развились из теоретических и этических работ Иммануила Канта.
Платон — древнегреческий философ.
Певцу Корсара подражай… — Перу Байрона принадлежат поэма «Корсар» и стихотворение «Надпись на кубке из черепа».
И скандинавов рай воинской / В пирах домашних воскрешай… — Рай для погибших в битвах скандинавов-викингов.
Вальха;лла, также Валга;лла, Вальга;лла (др.-сканд. «чертог мёртвых», «чертог убитых», «дворец убитых») — в германо-скандинавской мифологии небесный чертог в Асгарде, куда попадают после смерти павшие в битве воины, и где они продолжают прежнюю героическую жизнь или, по другой версии перерождаются в примитивных людей. Бог О;дин правит Вальхаллой. Он отбирает половину воинов, павших в бою, а валькирии доставляют их в чертог. Другая половина павших отправляется в Фолькванг («Людское поле») к богине Фрейе. Легенда гласит, что Вальхалла представляет собой гигантский зал, увешанный щитами на остриях мечей. Воины, обитающие в Вальхалле, называются эйнхериями. Каждый день с утра они облачаются в доспехи и сражаются насмерть. Другие источники говорят, что они переродились, едят мясо вепря, которого забивают каждый день и который каждый день воскресает. Пьют мёд, которым доится коза Хейдрун, стоящая в Вальхалле и жующая листья Мирового Древа. Пушкин имел в виду вторую версию Вальхаллы, отличающуюся примитивностью образа жизни.
Или как Гамлет-Баратынский… — Имеется в виду стихотворение Баратынского «Череп» (Прил., Часть 8).


«ПОЭТ»

Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.

Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
Тоскует он в забавах мира,
Людской чуждается молвы,
К ногам народного кумира
Не клонит гордой головы;
Бежит он, дикий и суровый,
И звуков, и смятенья полн,
На берега пустынных волн,
В широко-шумные дубровы.

Напечатано в «Московском вестнике», 1827 г., № 23. Закончено 15 августа 1827 г. в Михайловском и отправлено в Москву.
Вернувшись в Москву из Михайловского, Пушкин весной 1827 года поехал в Санкт-Петербург, откуда намеревался ехать "или в чужие края, то есть в Европу, или восвояси, то есть во Псков". В Европу Пушкин не поехал, а, как он написал в письме М.П. Погодину, "убежал в деревню, почуя рифмы". Поэт большую часть своего более чем двухмесячного пребывания в деревне посвятил работе над «Арапом Петра Великого» — своим первым опытом в прозе. В это же время он написал  несколько стихотворений, включая стихотворение "Поэт", начал VII главу «Евгения Онегина». В октябре он уехал из Михайловского в Санкт-Петербург. Лирический герой стихотворения подобно самому Пушкину лишен творчества, находясь без вдохновения в светских кругах, но, ощутив потребность вернуться к творчеству, он полный сил уносится из города туда, где никто и ничто не мешает ему отдать себя поэзии.

«ВО ГЛУБИНЕ СИБИРСКИХ РУД…»

Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра,
Надежда в мрачном подземелье
Разбудит бодрость и веселье,
Придет желанная пора:

Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас.

Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут — и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.

Дружество (устар.) — синоним современного слова «дружественность», отвлеченное существительное по значению прилагательного «дружественный». Стихотворение написано к двухлетию восстания декабристов, в числе которых были его друзья.  Распространялось в списках. Пушкин передал его А.Г. Муравьевой, отъезжавшей из Москвы к мужу на каторгу в начале января 1827 г. Известен стихотворный ответ А. Одоевского на послание Пушкина:

Струн вещих пламенные звуки
До слуха нашего дошли,
К мечам рванулись наши руки,
Но лишь оковы обрели.
Но будь спокоен, бард: цепями,
Своей судьбой гордимся мы
И за затворами тюрьмы
В душе смеемся над царями.
Наш скорбный труд не пропадет:
Из искры возгорится пламя,
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя.
Мечи скуем мы из цепей
И вновь зажжем огонь свободы,
И с нею грянем на царей.
И радостно вздохнут народы.

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1828 год

«АНЧАР» *

В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит — один во всей вселенной.

Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила
И зелень мертвую ветвей
И корни ядом напоила.

Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.

К нему и птица не летит
И тигр нейдет — лишь вихорь черный
На древо смерти набежит
И мчится прочь, уже тлетворный.

И если туча оросит,
Блуждая, лист его дремучий,
С его ветвей, уж ядовит,
Стекает дождь в песок горючий.

Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом:
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.
<…>
Напечатано в «Северных цветах» на 1832 год. Написано 9 ноября 1828 г. в Малинниках.
*Примечание Пушкина: «It is a poison-tree that pierced to the inmost weeps only tears of poison». Coleridge.
*Перевод: «Это ядовитое дерево, которое, пронзенное до сердцевины, плачет только ядовитыми слезами». Кольридж (Англ.). Из трагедии Кольриджа «Раскаяние» (д. I, явл.1).
В «Северных цветах» в последней строфе вместо «князь» было напечатано «царь». Это насторожило Бенкендорфа, заподозрившего в стихотворении какое-то иносказание. Пушкину пришлось давать объяснения в письмах в феврале 1832 г.
О сюжете стихотворения «Анчар» см. Приложение, часть 9.



«В. С. ФИЛИМОНОВУ ПРИ ПОЛУЧЕНИИ ПОЭМЫ ЕГО
“ДУРАЦКИЙ КОЛПАК”»

Вам музы, милые старушки,
Колпак связали в добрый час
И, прицепив к нему гремушки,
Сам Феб надел его на вас.
Хотелось в том же мне уборе
Пред вами нынче щегольнуть
И в откровенном разговоре,
Как вы, на многое взглянуть;
<…>
Итак, в знак мирного привета,
Снимая шляпу, бью челом,
Узнав философа-поэта
Под осторожным колпаком.

При жизни Пушкина не печаталось.  «И в откровенном разговоре»...— Поэма Филимонова состоит из шести главок, в которых даны картинки быта, перемежаемые скептическими замечаниями.
Феб — древнеримский бог искусств, аналог Аполлона.
Филимонов В.С. (1787-1858) — Чиновник, в 20-30-х годах XIX в. в центральных журналах часто печатались его повести и романы, поэмы и стихи, басни, статьи и драматические произведения. Александринский театр поставил его пьесы в авторской переделке с французских водевилей. Самым известным произведением В. С. Филимонова является сатирически-шутливая поэма «Дурацкий колпак».

«ВОСПОМИНАНИЕ»

Когда для смертного умолкнет шумный день,
И на немые стогны града
Полупрозрачная наляжет ночи тень
И сон, дневных трудов награда,
В то время для меня влачатся в тишине
Часы томительного бденья:
В бездействии ночном живей горят во мне
Змеи сердечной угрызенья;
Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,
Теснится тяжких дум избыток;
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.

Написано 19 мая 1828 г., опубликовано в 1829 г. в издании «Северные цветы». В рукописи осталось следующее продолжение: 

Я вижу в праздности, в неистовых пирах,
В безумстве гибельной свободы,
В неволе, бедности, изгнании, в степях
Мои утраченные годы.
Я слышу вновь друзей предательский привет
На играх Вакха и Киприды,
Вновь сердцу моему наносит хладный свет
Неотразимые обиды.
Я слышу вкруг меня жужжанье клеветы,
Решенья глупости лукавой,
И шепот зависти, и легкой суеты
Укор веселый и кровавый.   
И нет отрады мне — и тихо  предо мной
Встают два  призрака младые,
Две тени милые, — два данные судьбой
Мне ангела во дни былые;
Но оба  с крыльями и с пламенным мечом
И стерегут... и мстят мне оба,
И оба говорят мне мертвым языком
О тайнах счастия и гроба.

Стогны града (церковнослав., поэтизм)… — Площади, в расширенном толковании площади и широкие улицы в городе.
 У Луки в 14-й главе «Евангелия» есть притча о званых и избранных. Хозяин дома рассердился на званых гостей, которые не пожелали прийти к нему на пир, и велел своему рабу привести вместо них нищих, увечных, хромых и слепых с городских улиц, сказав ему: «Изыди на распутия и стогны града и нищия, и бедныя, и слепые, и хромые введи семо».
8 сентября 1826 г. Пушкин приехал из Михайловской ссылки в Москву. Последовавшие за этим несколько лет называют «годами скитаний». Отсутствие многих друзей-декабристов, переезды между Москвой, Санкт-Петербургом, имением Приютино А. Оленина, неустроенность личной жизни, уход молодости, потеря лет, проведенных в Михайловском вдали от родных и друзей, вызывали в Пушкине чувство тоски, недовольства жизнью. Недаром в стихотворении «Друзьям» в 1828 г. он пишет: «Текла в изгнанье жизнь моя; // Влачил я с милыми разлуку…». Кроме того, еще в 1827 г. его несколько раз допрашивали по поводу содержания стихотворения «Андре Шенье».
В «Воспоминании» Пушкин намекает на двух уже умерших женщин, одной из которых, вероятно, была Амалия Ризнич, его одесская возлюбленная, скончавшаяся в 1825 г. в Италии. Не исключено, что вторая является выдуманным для сюжета и рифмовки персонажем без исторического прототипа.


«ДРУЗЬЯМ»

Нет, я не льстец, когда царю
Хвалу свободную слагаю:
Я смело чувства выражаю,
Языком сердца говорю.

Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию вдруг он оживил
Войной, надеждами, трудами.

 О нет, хоть юность в нем кипит,
Но не жесток в нем дух державный:
Тому, кого карает явно,
Он втайне милости творит.

Текла в изгнаньи жизнь моя,
Влачил я с милыми разлуку,
Но он мне царственную руку
Простер — и с вами снова я.

Во мне почтил он вдохновенье,
Освободил он мысль мою,
И я ль, в сердечном умиленьи,
Ему хвалы не воспою? Я льстец!

Нет, братья, льстец лукав:
Он горе на царя накличет,
Он из его державных прав
Одну лишь милость ограничит.

Он скажет; презирай народ,
Глуши природы голос нежный,
Он скажет: просвещенья плод —
Разврат и некий дух мятежный!

Беда стране, где раб и льстец
Одни приближены к престолу,
А небом избранный певец
Молчит, потупя очи долу.

Появление стансов «В надежде славы и добра…» привело к тому, что Пушкина обвинили в лести не только во враждебных ему кругах, но и среди его друзей. В ответ  Пушкин написал новые стансы «Друзьям» и представил их на рассмотрение Николая I. На это Пушкин получил ответ от Бенкендорфа: «Что же касается до стихотворения вашего под заглавием «Друзьям», то его величество совершенно доволен им, но не желает, чтобы оно было напечатано». Неугодный Николаю I смысл скрывается в трех последних четверостишиях, где Пушкин противопоставляет себя льстецу, который предложит царю ограничить проявления царской милости, посоветует презирать население страны и сократить возможности образования. Последнее четверостишие заканчивается мнением о том, что поэт должен иметь право общественно полезного влияния на царя («раб и льстец одни приближены к престолу…»). В сумме все это послужило причиной, по которой Николай I запретил печатать это стихотворение.
Россию вдруг он оживил / Войной, надеждами, трудами… — Имеется в виду русско-персидская  война 1826-1828 гг., закончившаяся победой Российской империи над Персидской империей.
О нет, хоть юность в нем кипит, / Но не жесток в нем дух державный…  —  Николай I был только на три года старше Пушкина.
Но он мне царственную руку / Простер — и с вами снова я… — 8 сентября 1826 г. Пушкин по решению Николая I возвратился из Михайловской ссылки в Москву.
Надежды Пушкина не оправдались: уже в 1826 г. был при¬нят новый цензурный устав, названный «чугунным». В нем было 230 запретительных статей и  было непонятно, о чем в принципе теперь можно было писать. Поэтому через два года был принят новый цензурный устав, но он вскоре начал обрастать пояснениями и дополнениями, снова слишком много запрещавшими журналистам и писателям (см. в Википедии).

«ЕЕ ГЛАЗА (В ОТВЕТ НА СТИХИ КНЯЗЯ ВЯЗЕМСКОГО)»

Она мила — скажу меж нами —
Придворных витязей гроза,
И можно с южными звездами
Сравнить, особенно стихами,
Ее черкесские глаза.
Она владеет ими смело,
Они горят огня живей;
Но, сам признайся, то ли дело
Глаза Олениной моей!
Какой задумчивый в них гений,
И сколько детской простоты,
И сколько томных выражений,
И сколько неги и мечты!..
<…>
Без разрешения Пушкина напечатано в альманахе «Северная звезда» на 1829 год. В печати имя Олениной заменено условным именем Элодии. Стихи являются ответом на стихотворение П.А. Вяземского «Черные очи», где воспевались глаза А.О. Россет. Здесь Пушкин пишет о глазах Анны Олениной. Список в альбоме Олениной дает первоначальное чтение второго стиха: «Твоя Россети егоза».
…Ее черкесские глаза… — Черноглазая А.О. Россет родилась в 1809 г. в Одессе в семье француза, принявшего имя Осип Иванович, и Надежды Ивановны Лорер, чья мать была родом из Грузии.
Андро Анна Алексеевна, урождённая Оленина  (1807-1888) — дочь президента Петербургской Академии художеств А.Н. Оленина. Возлюбленная Пушкина в 1828-1829 гг. Адресат его стихотворений «Её глаза», «Пустое Вы сердечным ты…», «Не пой красавица при мне» и др., многих строф «Онегина». В её альбом он также написал стихотворения «Приметы» («Я ехал к вам: живые сны…»), «В альбом» («Что в имени тебе моём…»). 

«И. В. СЛЁНИНУ»

Я не люблю альбомов модных:
Их ослепительная смесь
Аспазий наших благородных
Провозглашает только спесь.

Альбом красавицы уездной,
Альбом домашний и простой,
Милей болтливостью любезной
И безыскусной пестротой.

Ни здесь, ни там, скажу я смело,
Являться, впрочем, не хочу;
Но твой альбом другое дело,
Охотно дань ему плачу.

Тобой питомцам Аполлона
Не из тщеславья он открыт:
Цариц ты любишь Геликона
И ими сам не позабыт;

Вхожу в него прямым поэтом,
Как в дружеский, приятный дом,
Почтив хозяина приветом
И лар молитвенным стихом

Напечатано в «Северных цветах» на 1829 год.
Царицы Геликона — музы искусств.
Геликон — гора в Греции, согласно мифологии — пристанище муз, там бьют родниковые ключи Гиппокрена и Аганиппа, вдохновляющие поэтов.
Слёнин Иван Васильевич (1789-1836) — русский издатель и книгопродавец. Был издателем альманахов «Полярная звезда» на 1823-1824 гг. и «Северные цветы» на 1825-1826 гг. Магазин Слёнина был местом встреч литераторов. Слёнин поддерживал дружеские и деловые отношения с А. Пушкиным. В его магазине продавались многие сочинения поэта. Источником вдохновения для стихотворения Пушкина «Мадонна» (1830), обращенного к Наталье Гончаровой, была продававшаяся в лавке Слёнина старинная копия «Бриджуотерской мадонны» Рафаэля.
Почтив хозяина приветом / И лар молитвенным стихом… — То есть почтив хозяина приветом в его адрес, а также стихотворной молитвой Ларам — божествам, которые по верованиям древних римлян покровительствуют дому, семье и общине в целом.

«К ЯЗЫКОВУ»

К тебе сбирался я давно
В немецкий град, тобой воспетый,
С тобой попить, как пьют поэты,
Тобой воспетое вино.
Уж зазывал меня с собою
Тобой воспетый Киселев,
И я с веселою душою
Оставить был совсем готов
Неволю невских берегов.
И что ж? Гербовые заботы
Схватили за полы меня,
И на Неве, хоть нет охоты,
Прикованным остался я.
О юность, юность удалая!
Могу ль тебя не пожалеть?
В долгах, бывало, утопая,
Заимодавцев убегая,
Готов был всюду я лететь.
<…>
Прости, певец! играй, пируй,
С Кипридой, Фебом торжествуй,
Не знай сиятельного чванства,
Не знай любезных должников
И не плати своих долгов
По праву русского дворянства.

Напечатано в «Северных цветах» на 1829 год. Написано 14 июня 1828 г.
Немецкий град — Дерпт, ныне Тарту.
Киселев — Киселев Н.Д. (1802-1869) учился в Дерптском университете вместе с Языковым. В 1828 г. Киселев направлялся с дипломатическими поручениями в Вену.
Гербовые заботы…— В 1828 г. летом Пушкину приходилось хлопотать об уплате своих долгов, в значительной части карточных. Гербовая бумага —  бумага с изображением государственного герба. На ней писались различные договоры, оформлялись сделки.

«ПОСЛАНИЕ К ВЕЛИКОПОЛЬСКОМУ
СОЧИНИТЕЛЮ “САТИРЫ НА ИГРОКОВ”»

Так элегическую лиру
Ты променял, наш моралист,
На благочинную сатиру?
Хвалю поэта — дельно миру!
Ему полезен розги свист.—
Мне жалок очень твой Арист:
С каким усердьем он молился
И как несчастливо играл!
Вот молодежь: погорячился,
Продулся весь и так пропал!

Дамон твой человек ужасный.
Забудь его опасный дом,
Где, впрочем, сознаюся в том,
Мой друг, ты вел себя прекрасно:
Ты никому там не мешал,
Ариста нежно утешал,
Давал полезные советы
И ни рубля не проиграл.
Люблю: вот каковы поэты!
А то, уча безумный свет,
Порой грешит и проповедник.
Послушай, Персиев наследник,
Рассказ мой:
          Некто мой сосед,
В томленьях благородной жажды,
Хлебнув кастальских вод бокал,
На игроков, как ты, однажды
Сатиру злую написал
И другу с жаром прочитал.
Ему в ответ его приятель
Взял карты, молча стасовал,
Дал снять, и нравственный писатель
Всю ночь, увы! понтировал.
Тебе знаком ли сей проказник?
Но встреча с ним была б мне праздник:
Я с ним готов всю ночь не спать,
И до полдневного сиянья
Читать моральные посланья
И проигрыш его писать.

Напечатано в «Северной пчеле», 1828 г., № 30.
В сатире И.Е. Великопольского «К Эрасту» (вышла в свет в феврале 1828 г.) изображался Арист, который в одну ночь проиграл всё свое состояние, погубил честь и лишился рассудка. Между тем сам Великопольский, на которого косвенно намекает Пушкин («Тебе знаком ли сей проказник?»), любил крупную игру; так, играя с Пушкиным, он однажды проиграл ему большую сумму («и проигрыш его писать»).
В ответ на данное пушкинское стихотворение Великопольский написал сатирическое послание Пушкину, вспоминая проигрыши поэта. В частности он писал: «Глава «Онегина» вторая // Съезжала скромно на тузе».
Дамон твой человек ужасный. // Забудь его опасный дом… ~
Ты никому там не мешал, // Ариста нежно утешал…  — Дамон из Афин (середина V века до н. э.) — древнегреческий софист, советник Перикла. Как софист считал, что добродетели можно научить, с чем Пушкин, видимо, не согласен.
Персиев наследник…  — Ироническое обращение к Великопольскому, названному так потому, что в его «Сатире на игроков» упоминается Персий Флакк, римский сатирик-моралист (I в.).
Хлебнув кастальских вод бокал… — Выпив воды из кастальского родникового источника, вода из которого дарует вдохновение.


«ПОЭТ И ТОЛПА»

          Procul este, profani.         
          Прочь, непосвященные (лат.).


Поэт по лире вдохновенной
Рукой рассеянной бряцал.
Он пел — а хладный и надменный
Кругом народ непосвященный
Ему бессмысленно внимал.

 И толковала чернь тупая:
«Зачем так звучно он поет?
Напрасно ухо поражая,
К какой он цели нас ведет?
О чем бренчит? чему нас учит?
Зачем сердца волнует, мучит,
Как своенравный чародей?
Как ветер песнь его свободна,
Зато как ветер и бесплодна:
Какая польза нам от ней?».

Поэт:

Молчи, бессмысленный народ,
Поденщик, раб нужды, забот!
Несносен мне твой ропот дерзкий,
Ты червь земли, не сын небес;
Тебе бы пользы всё — на вес
Кумир ты ценишь Бельведерский,
Ты пользы, пользы в нем не зришь,
Но мрамор сей ведь бог!.. так что же?
Печной горшок тебе дороже:
Ты пищу в нем себе варишь.

Чернь:

Нет, если ты небес избранник,
Свой дар, божественный посланник,
Во благо нам употребляй:
Сердца собратьев исправляй.
Мы малодушны, мы коварны,
Бесстыдны, злы, неблагодарны;
Мы сердцем хладные скопцы,
Клеветники, рабы, глупцы;
Гнездятся клубом в нас пороки.
Ты можешь, ближнего любя,
Давать нам смелые уроки,
А мы послушаем тебя.

Поэт:

Подите прочь — какое дело
Поэту мирному до вас!
В разврате каменейте смело:
Не оживит вас лиры глас!
Душе противны вы, как гробы.
Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры;—
Довольно с вас, рабов безумных!
Во градах ваших с улиц шумных
Сметают сор,— полезный труд!—
Но, позабыв свое служенье,
Алтарь и жертвоприношенье,
Жрецы ль у вас метлу берут?
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.


Напечатано под названием «Чернь» в «Московском вестнике», 1829 г., ч. I. Настоящее название стихотворению дано Пушкиным в 1836 г. при подготовке нового издания стихотворений, не вышедшего в свет.
Эпиграф — восклицание жреца из 6-й песни «Энеиды» Вергилия.
Стихотворение является ответом на требования дидактического морализма, какие предъявлялись Пушкину. Еще в начале 1828 г. в «Московском вестнике» отмечались обращенные к Пушкину советы «преподавать уроки нравственности». Но не столько на страницах журналов, сколько в самом обществе, особенно в кругах, близких правительству, было заметно желание «направить» поэта на служение интересам, далеким от тех идеалов, какие ставил себе в творчестве сам  Пушкин. Не следует видеть в этом стихотворении проповедь «искусства для искусства» (см. Б.В. Томашевский. Примечания // А.С. Пушкин. — Полн. собр. соч. — Том 3. — 1977. — стр. 443 // ФЭБ. — www.feb-web.ru).
Первоначально Пушкин начал стихотворение следующими стихами:

Толпа холодная поэта окружала
И равнодушные хвалы ему жужжала.
Но равнодушно ей, задумчив, он внимал
И звучной лирою рассеянно бряцал.

В рукописи в заключительном обращении поэта к толпе вместо стиха «Довольно с вас, рабов безумных!»:

Довольно с вас. Поэт ли будет
Возиться с вами сгоряча
И лиру гордую забудет
Для гнусной розги палача!
Певцу ль казнить, клеймить безумных?

«ПРЕДЧУВСТВИЕ»

Снова тучи надо мною
Собралися в тишине;
Рок завистливый бедою
Угрожает снова мне...
Сохраню ль к судьбе презренье?
Понесу ль навстречу ей
Непреклонность и терпенье
Гордой юности моей?

Бурной жизнью утомленный,
Равнодушно бури жду:
Может быть, еще спасенный,
Снова пристань я найду...
Но, предчувствуя разлуку,
Неизбежный, грозный час,
Сжать твою, мой ангел, руку
Я спешу в последний раз.

<…>
Напечатано в «Северных цветах» на 1829 год. Считается, что это стихотворение написано в связи с делом о распространении стихов из «Андре Шенье» и допросами о принадлежности Пушкину «Гавриилиады».


«В ПРОХЛАДЕ СЛАДОСТНОЙ ФОНТАНОВ…»

В прохладе сладостной фонтанов
И стен, обрызганных кругом,
Поэт, бывало, тешил ханов
Стихов гремучим жемчугом.

На нити праздного веселья
Низал он хитрою рукой
Прозрачной лести ожерелья
И четки мудрости златой.

Любили Крым сыны Саади,
Порой восточный краснобай
Здесь развивал свои тетради
И удивлял Бахчисарай.

Его рассказы расстилались,
Как эриванские ковры,
И ими ярко украшались
Гиреев ханские пиры.

Но ни один волшебник милый,
Владетель умственных даров,
Не вымышлял с такою силой,
Так хитро сказок и стихов,

Как прозорливый и крылатый
Поэт той чудной стороны,
Где мужи грозны и косматы,
А жены гуриям равны.

При жизни Пушкина не печаталось. Считается, что стихотворение обращено к поэту А. Мицкевичу. «Крымские сонеты» А. Мицкевича на польском языке (Википедия. «Крымские сонеты»), появившиеся в конце 1826 г. и переведенные на русский язык прозою П. Вяземским, привлекли общее внимание. Как о поэте Крыма Пушкин говорит здесь о Мицкевиче. В последних стихах поэт указывает на воспетую Мицкевичем Литву.
Сыны Саади… — Восточные поэты, «потомки» персидского поэта Саади.
Эриванские ковры – прославленные, уникальные по качествам ковры, которые изготавливали мастера в Эривани – исторически армянской области, находившейся в начале XIX в. под властью мусульман.
Гиреев ханские пиры… — Пиры ханов династии Гиреев, правителей Крымского ханства.
Гурии —  В Коране райские девы, которые будут женами праведников в раю. Гурии обладают поразительной красотой, покоятся на драгоценных коврах в роскошных, вечно зеленеющих садах, и в их объятиях правоверного ожидает бесконечное блаженство.
Мицкевич Адам (1798-1855 гг.) — белорусский и польский писатель, поэт-романтик и переводчик.


26 мая 1828

«ДАР НАПРАСНЫЙ, ДАР СЛУЧАЙНЫЙ …»


Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?

Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?..

Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.

Напечатано в «Северных цветах» на 1830 г.
26 мая — день рождения Пушкина.






Эпиграфы
Kennst du das Land...
                Wilh. Meist.

По клюкву, по клюкву,
По ягоду, по клюкву.

«КТО ЗНАЕТ КРАЙ, ГДЕ НЕБО БЛЕЩЕТ…»


Кто знает край, где небо блещет
Неизъяснимой синевой,
Где море теплою волной
Вокруг развалин тихо плещет;
Где вечный лавр и кипарис
На воле гордо разрослись;
Где пел Торквато величавый;
Где и теперь во мгле ночной
Адриатической волной
Повторены его октавы;
Где Рафаэль живописал;
Где в наши дни резец Кановы
Послушный мрамор оживлял,
И Байрон, мученик суровый,
Страдал, любил и проклинал?

Волшебный край, волшебный край,
Страна высоких вдохновений,
Людмила зрит твой древний рай,
Твои пророческие сени.
На берегу роскошных вод
Порою карнавальных оргий
Кругом ее кипит народ;
Ее приветствуют восторги.
Людмила северной красой,
Всё вместе — томной и живой,
Сынов Авзонии пленяет
И поневоле увлекает
Их пестры волны за собой.
<…>
Стоит ли с важностью очей
Пред флорентинскою Кипридой,
Их две... и мрамор перед ней
Страдает, кажется, обидой.
Мечты возвышенной полна,
В молчанье смотрит ли она
На образ нежный Форнарины
Или Мадонны молодой,
Она задумчивой красой
Очаровательней картины...
<….>

«Ты знаешь ли тот край...». Вильгельм Мейстер (немецк.)
Первый эпиграф — из песни Миньоны в  романе «Вильгельм Мейстер» И. Гёте.
Второй эпиграф объясняется следующим эпизодом. По свидетельству П.В. Анненкова, Пушкин намекает на Марию Александровну Мусину-Пушкину (1801-1853). Вернувшись из поездки в Италию, она «капризничала и раз спросила себе клюквы в большом собрании. Пушкин хотел написать стихи на эту прихоть и начал описанием Италии „Кто знает край…". Но клюква, как противуположность, была или забыта, или брошена» (см. www.puhkin-lit.ru). Описание Италии из данного стихотворения перенесено в стихотворение «Когда порой воспоминанье…».
При жизни Пушкина не печаталось. Имя Людмила, по-видимому, заменяет здесь собой другое имя. На полях Пушкин намечал имена Рогнеда, Лейла и др. Судя по стиху «Пиши Марию нам другую», это имя должно быть Мария.
Кто знает край, где небо блещет ~ где Рафаэль живописал; где в наши дни резец Кановы послушный мрамор оживлял…— Италия.
Где пел Торквато величавый… — Поэт  Тассо Торквато (1544-1595), итальянский поэт XVI в., писатель, драматург и философ. Его перу принадлежит огромное количество стихотворных произведений. Наиболее известным и важным произведением, переведённым на многие языки, является «Освобожденный Иерусалим», в котором воспеваются столкновения между христианами и мусульманами во время Первого крестового похода, завершившегося взятием христианами Иерусалима.  Много лет своей жизни провел в Неаполе, Риме, Ферраре и т.д.
Где Рафаэль живописал… — Художник Санти Рафаэль значительную часть своих картин создал в Риме.
Где в наши дни резец Кановы… — Канова Антонио (1757-1822).  Итальянский скульптор, наиболее значительный представитель неоклассицизма в западноевропейской скульптуре. Родился и скончался в Венеции. В период активного творчества проживал в Венеции, Риме, Париже.
И Байрон, мученик суровый, страдал, любил и проклинал… — В апреле 1819 года в Венеции Байрон встретился с графиней Гвиччиоли, и они влюбились друг в друга. Графиня вынуждена была уехать с мужем в Равенну, куда вслед за ней поехал и Байрон. Через два года отец и брат графини — графы Гамба, замешанные в политическом скандале, должны были покинуть Равенну вместе с разведённой уже в то время графиней Гвиччиоли. Байрон последовал за ними в Пизу, где и жил по-прежнему под одной крышей с графиней. В это время Байрон горевал от утраты своего друга Шелли, утонувшего в заливе Специи. В сентябре 1822 года тосканское правительство приказало графам Гамба выехать из Пизы, и Байрон последовал за ними в Геную. Все эти города находятся в Италии.
Людмила… — Здесь: обозначение героини без прототипа.
Сыны Авзонии… — Итальянцы. Авзония — поэтическое название Италии. Авзоны — древнее италийское племя.
Флорентийская Киприда… — На площади Синьории (Флоренция) в числе находящихся там копий скульптур, созданных выдающимися мастерами, скульптуры Афродиты (Киприды) нет. Несколько таких скульптур хранится во флорентийской галерее Уффици. Вероятно, что упоминаемая Пушкиным «флорентийская Киприда» является вымышленной скульптурой, не имеющей исторического прототипа.
Форнарина… — Написанная в Риме картина Рафаэля «Форнарина» («Булочница»), изображающая, как предполагают, его возлюбленную Форнарину.  Прозвище «Булочница» получила из-за профессии ее отца-пекаря.

«НЕ ПОЙ, КРАСАВИЦА, ПРИ МНЕ»…
 
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной:
Напоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальный.
Увы! напоминают мне
Твои жестокие напевы
И степь, и ночь — и при луне
Черты далекой, бедной девы!..
<…>
Напечатано в «Северных цветах» на 1829 год. Написано 12 июня 1828 г. Поводом к созданию стихотворения послужила услышанная Пушкиным грузинская мелодия, которую А.С. Грибоедов сообщил М. Глинке (см. Томашевский Б.В., ПСС, том 3. Примечания, с. 440).


«РИФМА, ЗВУЧНАЯ ПОДРУГА…»

Рифма, звучная подруга
Вдохновенного досуга,
Вдохновенного труда,
Ты умолкла, онемела;
Ах, ужель ты улетела,
Изменила навсегда?

В прежни дни твой милый лепет
Усмирял сердечный трепет —
Усыплял мою печаль,
Ты ласкалась, ты манила
И от мира уводила
В очарованную даль.
<…>
О, когда бы ты явилась
В дни, как на небе толпилась
Олимпийская семья,
Ты бы с нею обитала,
И божественно б сияла
Родословная твоя.
Взяв божественную лиру,
Так поведали бы миру
Гезиод или Омир:
Феб однажды у Адмета
Близ тенистого Тайгета
Стадо пас, угрюм и сир.

Он бродил во мраке леса,
И никто, страшась Зевеса,
Из богинь иль из богов
Навещать его не смели —
Бога лиры и свирели,
Бога света и стихов.

Помня первые свиданья,
Усладить его страданья
Мнемозина притекла.
И подруга Аполлона
В темной роще Геликона
Плод восторгов родила.

При жизни Пушкина не печаталось.
Гесиод —  первый исторически достоверный древнегреческий поэт, рапсод, представитель направления дидактического и генеалогического эпоса.   Рапсоды — профессиональные исполнители эпических, главным образом гомеровских поэм в классической Греции; странствующие певцы, декламировавшие поэмы с жезлом в руке. Рапсодика относится уже к более поздней стадии развития эпоса, к эпохе больших поэм с более или менее закрепленным текстом. На рапсодической стадии исполнение уже отделилось от творчества, хотя отдельные рапсоды могли быть одновременно и поэтами.
Омир — легендарный поэт Гомер, наиболее известный как создатель эпических поэм «Илиада» и «Одиссея». Омир — его имя в ионическом греческом диалекте.
Феб («лучезарный», «сияющий») — прозвище бога Аполлона.
Адмет («неукротимый») — в греческой мифологии сын Ферета, царя Ферского в Фессалии, и Периклимены. Упомянут в «Илиаде». Участник похода аргонавтов. Известен в сказаниях тем, что у него год, четыре года или восемь лет служил в пастухах Аполлон, которого Зевс наказал за то, что он убил циклопов либо дракона Пифона. Примечание: аргонавты на корабле «Арго» должны были возвратить в Грецию золотое руно волшебного барана, увезённое в Колхиду.
Тайгет — горы в Греции на полуострове Пелопоннес. Расположены на юге полуострова, на границе между периферийными единицами Лакония и Месиния. Центральный хребет является барьером и водоразделом, который делит горы на две части — восточная сторона с множеством ручьев, лесов и небольших плодородных плато, и западная сторона с голыми склонами и сухими оврагами.
Мнемозина — богиня памяти. Дочь Урана и Геи либо Зевса и Климены. Мать девяти муз, рождённых в Пиерии от Зевса (Эвтерпа, Клио, Талия, Мельпомена, Терпсихора, Эрато, Полигимния, Урания, Каллиопа). Энциклопедические сведения показывают, что среди детей Мнемозины нет тех, чьим отцом был Аполлон (см. Википедия. Мнемозина. Дети Мнемозины). Также среди детей Аполлона нет тех, которые были рождены Мнемозиной.
Геликон — гора, на вершине которой находятся дарующие вдохновение мифические родники Гиппокрена и Аганиппа; одно из мест обитания рожденных Мнемозиной от Зевса девяти муз-покровительниц искусств.

«СТО ЛЕТ МИНУЛО, КАК ТЕВТОН…»

Сто лет минуло, как тевтон
В крови неверных окупался;
Страной полночной правил он.
Уже прусак в оковы вдался,
Или сокрылся, и в Литву
Понес изгнанную главу.

Между враждебными брегами
Струился Немен; на одном
Еще над древними стенами
Сияли башни и кругом
Шумели рощи вековые,
Духов пристанища святые.
Символ германца — на другом
Крест веры, в небо возносящий
Свои объятия грозящи,
Казалось, свыше захватить
Хотел всю область Палемона
И племя чуждого закона
К своей подошве привлачить.

<…>

        Напечатано в «Московском вестнике», 1829 г., ч. I, под заглавием «Отрывок из поэмы Мицкевича: Конрад Валенрод». Написано в марте 1828 г.
Поэма Мицкевича «Конрад Валленрод» вышла в свет (на польском языке) в Петербурге в 1828 г. В основе сюжета этого произведения лежала борьба литовцев с агрессией рыцарей Тевтонского ордена в XIV в. Стихотворение Пушкина является началом неумелого перевода этой поэмы.
Поэма основана на легенде о том, что Конрад фон Валленрод якобы был литовцем и вступил в Тевтонский орден, чтобы отомстить ему.
Конрад фон Валленрод (между 1330 и 1340-1393) — 24-й великий магистр Тевтонского ордена с 1391 года по 1393 год. Происходил из древнего рыцарского франконского рода. Легенда сделала франконца Валленрода литвином по происхождению, якобы вступившим в Тевтонский орден, чтобы отомстить ему за разорение родной Литвы; таким Валленрод изображен в поэме А. Мицкевича. В действительности, еще не став великим магистром, как военный руководитель Тевтонского ордена фон Валленрод успешно занимался организацией крестовых походов именно против Великого княжества Литовского.  Хронисты-монахи, ненавидевшие Валленрода за то, что он не был щедр к церкви, наоборот, изображали его врагом Ордена.

Сто лет минуло, как тевтон / В крови неверных окупался; / Страной полночной правил он. / Уже прусак в оковы вдался / Или сокрылся и в Литву / Понес изгнанную главу… — В 1230 году крестоносцы начали военные кампании против пруссов для прекращения прусских набегов на польские земли. К концу века, преодолев сопротивление пруссов и подавив ряд бунтов и мятежей, крестоносцы установили полный контроль над Пруссией.
Под Прусским крестовым походом  понимают серию кампаний балтийских крестоносцев, главным образом рыцарей Тевтонского ордена, проведенных с целью покорения и христианизации языческих балтоязычных племен пруссов. Под полнощной, то есть северной страной, Пушкин подразумевает место пребывания прусских племен в XIII в. — южное побережье Балтийского моря между нижним течением рек Висла и Неман. Пушкин, следуя сюжету поэмы Мицкевича, утверждает, что часть пруссов, не «вдавшись в оковы», не приняв христианство, скрылась в Литву, спасаясь от тевтонской агрессии.
Символ германца — символ Тевтонского ордена, черный крест на белом щитообразном фоне.
Племя чуждого закона — язычники-литовцы в XIII в.
Область Палемона… — Палемон — мифический родоначальник династии литовских князей Палемоновичей. В современной историографии принято считать, что легенда была придумана в XV или в XVI веке с целью доказать происхождение высшей литовской знати от римлян и литовской государственности от римской. Ещё во второй половине XV века Ян Длугош писал, что у литовцев римские корни, но не углублялся в детали. Легенда о Палемоне и основании Литвы впервые упоминается во второй редакции белорусско-литовских летописей, созданной в 1520-х или 1530-х годах. По легенде римлянин Палемон, родственник императора Нерона, спасаясь от жестокости императора с пятьюстами знатными семействами, приплыл к устью Немана, а по Неману добрался до рек Дубисы и Юры. Здесь они якобы поселились, назвав эту землю Жемайтией («низкой землёй»). Легенду трансформировал М. Стрыйковский. Он «передвинул» переселение на 452 год н.э. и объяснил его тем, что предки литовцев спасались от зверств Аттилы. Авторы легенды плохо знали географию Литвы и Белоруссии, поэтому в ней много географических ошибок и несообразностей. Кроме того, в ней много хронологических проблем и расхождений с другими источниками.
С XI-XIII веков нашей эры два балтских этноса («литва» и «жамойть») населяли почти всю нынешнюю Среднелитовскую низменность и прилегающую часть территории Балтийской гряды. С XIII по XVI века в состав литовской народности, помимо собственно литвы, вошли часть ятвягов,  всё племя носителей культуры грунтовых могильников Жемайтской возвышенности, южные части селов, земгалов и куршей, а также части скальвов, пруссов и некоторых других балтских племён (Википедия).

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1829 год

«ВОСПОМИНАНИЯ В ЦАРСКОМ СЕЛЕ»

Воспоминаньями смущенный,
Исполнен сладкою тоской,
Сады прекрасные, под сумрак ваш священный
Вхожу с поникшею главой.
Так отрок Библии, безумный расточитель,
До капли истощив раскаянья фиал,
Увидев, наконец, родимую обитель,
Главой поник и зарыдал.

В пылу восторгов скоротечных,
В бесплодном вихре суеты,
О, много расточил сокровищ я сердечных
За недоступные мечты,
И долго я блуждал, и часто, утомленный,
Раскаяньем горя, предчувствуя беды,
Я думал о тебе, предел благословенный,
Воображал сии сады.

Воображал сей день счастливый,
Когда средь вас возник Лицей,
И слышал наших игр я снова шум игривый
И вижу вновь семью друзей.
Вновь нежным отроком, то пылким, то ленивым,
Мечтанья смутные в груди моей тая,
Скитаясь по лугам, по рощам молчаливым,
Поэтом забываюсь я.

И въявь я вижу пред собою
Дней прошлых гордые следы.
Еще исполнены великою женою,
Ее любимые сады
Стоят населены чертогами, вратами,
Столпами, башнями, кумирами богов,
И славой мраморной, и медными хвалами
Екатерининских орлов.

Садятся призраки героев
У посвященных им столпов,
Глядите: вот герой, стеснитель ратных строев,
Перун кагульских берегов.
Вот, вот могучий вождь полунощного флага,
Пред кем морей пожар и плавал, и летал.
Вот верный брат его, герой Архипелага,
Вот наваринский Ганнибал.
<…>
...................................
На юных ратников взирали,
Ловили брани дальний звук,
И детские лета и ...... проклинали
И узы строгие наук.
И многих не пришло. При звуке песней новых
Почили славные в полях Бородина,
На кульмских высотах, в лесах Литвы,
Вблизи Монмартра ......

 Необработанное черновое стихотворение. Написано 14 декабря 1829 года в форме «Воспоминаний в Царском Селе» 1814 года.

Как отрок Библии, безумный расточитель… — Персонаж притчи Иисуса Христа о блудном сыне, унесшем данную ему часть отцовского наследства, растратившем его в распутной жизни, впавшем в нищету  и вернувшемся к отцу с покаянием.
Еще исполнены великою женою… — Полные воспоминаний о великой женщине, императрице Екатерине II.
Стоят населены чертогами, вратами, // Столпами, башнями, кумирами богов, // И славой мраморной, и медными хвалами // Екатерининских орлов… — Стоят, населенные дворцами, декоративными воротами, обелисками с бронзовыми мемориальными досками в честь побед России в русско-турецкой войне 1768-1774 гг., скульптурными изображениями олимпийских богов.
В Екатерининском парке Царского села  находятся Большой Екатерининский дворец и Камеронова галерея, павильоны «Грот», «Эрмитаж», «Эрмитажная кухня» и другие постройки
Декоративные Готические ворота являются одним из наиболее значительных произведений художественного литья в Екатерининском парке наряду с Чугунной беседкой и литыми чугунными воротами в честь победы в войне 1812 г., на верху которых на французском написаны слова императора Александра I: «Любезным моим сослуживцам». Работы по установке этих ворот заняли 92 дня и были завершены 17 августа 1817 года.  Церемония окончания лицея пушкинским курсом состоялась 9 июня 1817 г., поэтому Пушкин-лицеист мог видеть начало работ, а в дальнейшем он мог узнать об этих воротах заочно, не приезжая в Екатерининский парк.   
Екатерина II велела возвести на территории парка в Царском Селе триумфальную арку в честь победы Г. Орлова, основателя Гатчинского дворца, над чумой, вспыхнувшей в Москве. В разгар эпидемии Григорий Орлов провел в Москве ряд мероприятий  по устранению чумы. Эпидемия пошла на спад и вскоре прекратилась. Увековечивание этого успеха «вылилось» в возведение именных ворот.
Ворота «Любезным моим сослуживцам» были сооружены в 1817 году в честь победы России в Отечественной войне 1812 года. Помещенные на них слова – «Любезным моим сослуживцам» – принадлежат императору Александру I.
Александровский парк примыкает к Большому Екатерининскому дворцу со стороны парадного плаца (двора). Главный вход в парк расположен напротив Большого Екатерининского дворца; в парк также можно пройти через ворота, расположенные у Александровского дворца, или по дороге, проходящей через Большой каприз. В Александровском парке находится Александровский дворец – по первому названию Новый Царскосельский дворец. Он был заложен в 1792 году по распоряжению Екатерины II. Екатерининский и Александровский парки разделяет Подкапризовая дорога, которая  получила свое название благодаря двум арочно-туннельным сооружениям — Большому и Малому капризам. Оба они представляют собой искусственно образованные насыпи с арочными пролетами над дорогой. Согласно старинному преданию, арки-переходы были окрещены Большим и Малым капризами потому, что императрица Екатерина II, утверждая сметы на связанные с ними дорогостоящие строительные работы, долго колебалась, а, подписав, сказала: «Быть так, это мой каприз». На вершине Большого каприза устроена Китайская беседка: восемь колонн розового мрамора поддерживают изогнутую «китайскую» кровлю
Башня-руина с имитацией древности является символом падения Османской империи, а венчающая ее беседка — одной из первых русских парковых построек в «готическом» стиле. Внешне Башня-руина напоминает ушедшую в землю дорическую колонну, завершенную большой квадратной площадкой с круглым в плане павильоном. К башне примыкают каменные стены, отчасти скрытые в толще искусственной земляной горы. Стена, обращенная к парку, прорезана полуциркульной аркой. На замыкающем арку гигантском камне высечена надпись: «На память войны, объявленной турками России, сей камень поставлен 1768 году». Арка служит входом в узкий коридор, в правой части которого начинается винтообразный пандус, служащий для подъема на верхнюю площадку.
Перун кагульских берегов…  — Недалеко от южного фасада Зубовского флигеля Большого Екатерининского дворца установлен Кагульский (Румянцевский) обелиск в честь победы русских войск под командованием Румянцева над турками на берегу реки Кагул. 
Перун — молния Зевса (устар. «Зевесов перун»), главное оружие и основной атрибут древнегреческого бога-громовержца.
Вот, вот могучий вождь полунощного флага, // Пред кем морей пожар и плавал, и летал…  — Чесменская (Орловская) колонна с орлом наверху. В Чесменской битве бой велся под объединенным командованием Алексея Орлова. Турецкий флот был сожжен. Пьедестал колонны увенчала композиция из весел и якорей, отлитых в бронзе. Со всех сторон на тумбе Чесменской колонны прикрепили доски с надписями, рассказывающими об основных вехах тех событий, о морских сражениях и их участниках. Чесменский монумент символизирует победу России над Турцией: восседающий на вершине бронзовый орел держит когтями символ Османской империи – лунный месяц. «Полунощный флаг» — флаг северного государства, где ночные часы длиннее, чем в южных, «полуденных» странах.
Вот верный брат его, герой Архипелага… — Морейская (Малая Ростральная)  колонна на небольшой площадке у Эрмитажной рощи. Поставлена в 1771 году по указу императрицы Екатерины II в честь победы русского флота под предводительством графа Федора Григорьевича Орлова, брата А. Г. Орлова, над турецким флотом у полуострова Морея в Средиземном море (в районе Эгейских островов или «Греческого архипелага»). Скульптуры на колонне нет. На ее пьедестале прикреплена бронзовая доска с памятной надписью о героическом сражении: «1770 года, февраля 17 дня, Граф Феодор Орлов с двумя Российскими военными кораблями приплыл к полуострову Морее в Средиземном море у порта Витуло, сухопутные войска высадил на берег и пошел сам к Модону по соединении с христианами тоя земли. Капитан Барков со Спартанским восточным легионом взял Пассаву, Бердони и Спарту; капитан же Князь Долгорукий со Спартанским западным легионом покорил Каламату, Леонтари и Аркадию; крепость Наваринская сдалась бригадиру Ганнибалу. Войск Российских было числом шестьсот человек, кои не спрашивали, многочислен ли неприятель, но где он; в плен турков взято шесть тысяч».
Вот наваринский Ганнибал… — Колонна с надписью «Победам Ганнибала». На верху колонны находится скульптура Ивана Абрамовича Ганнибала (1735-1801), главнокомандующего Черноморским флотом. В 1770 году он взял штурмом г. Наварин, в 1778 году основал город Херсон.
В Екатерининском парке находится Крымская колонна — памятник присоединения Тавриды к Российской империи, поставленная в честь заключения в 1774 году Кючук-Кайнарджийского мира. Ее второе название — Сибирская колонна — связано с ее изготовлением из «сибирского» мрамора, в действительности добывавшегося на Урале близь Екатеринбурга.
На кульмских высотах .... — Кульмское сражение в августе 1813 г. войск антинаполеоновской коалиции против французского войска. Одной из задач русских военных стала задержка превосходящих сил противника. Задача была выполнена ценой огромных потерь гвардейских полков.
В лесах Литвы… —  После изгнания остатков наполеоновской армии из России казаки из корпусов генерала Витгенштейна и адмирала Чичагова в 1813 г. добивали французов в Литве.
Вблизи Монмартра… — Вблизи холма, взятие которого стоило больших потерь русской армии.  Монмартр — холм, господствующая высота над Парижем. Во время войны 6-й антифранцузской коалиции в ходе битвы за Париж войска под командованием русского генерала А. Ф. Ланжерона из состава армии Гебхарда Леберехта Блюхера овладели Монмартрскими высотами. Штурм Монмартра в битве за Париж был наиболее кровопролитным эпизодом этого сражения в марте 1814 г.

«ДОН»

Блеща средь полей широких,
Вон он льется!.. Здравствуй, Дон!
От сынов твоих далеких
Я привез тебе поклон.

Как прославленного брата,
Реки знают тихий Дон:
От Аракса и Эвфрата
Я привез тебе поклон.

Отдохнув от злой погони,
Чуя родину свою,
Пьют уже донские кони
Арпачайскую струю.

Приготовь же, Дон заветный,
Для наездников лихих
Сок кипучий, искрометный
Виноградников твоих.

Напечатано в «литературных прибавлениях к "Русскому инвалиду" , 1831 г., № 83, 17 октября.
Арпачай — пограничная река, разделявшая Россию и Турцию. Речь идет о возвращении на родину войск, принимавших участие в турецкой кампании 1829 г.

«МОНАСТЫРЬ НА КАЗБЕКЕ»

Высоко над семьею гор,
Казбек, твой царственный шатер
Сияет вечными лучами.
Твой монастырь за облаками,
Как в небе реющий ковчег,
Парит, чуть видный, над горами.

 Далекий, вожделенный брег!
Туда б, сказав прости ущелью,
Подняться к вольной вышине!
Туда б, в заоблачную келью,
В соседство бога скрыться мне!

Напечатано в «Северных цветах» на 1831 год. В рукописи помечено 20 сентября. О монастыре  писал Пушкин в пятой главе «Путешествия в Арзрум».
Монастырь – здесь: монастырь и церковь Цминда Самеба. Троицкая церковь в Гергети (Гергетис Цминда Самеба) расположена у подножья Казбека вдоль Военно-Грузинской дороги в грузинской деревне Гергети на правом берегу реки Чхери (приток Терека).

«ОЛЕГОВ ЩИТ»

Когда ко граду Константина
С тобой, воинственный варяг,
Пришла славянская дружина
И развила победы стяг,
Тогда во славу Руси ратной,
Строптиву греку в стыд и страх,
Ты пригвоздил свой щит булатный
На цареградских воротах.

Настали дни вражды кровавой;
Твой путь мы снова обрели.
Но днесь, когда мы вновь со славой
К Стамбулу грозно притекли,
Твой холм потрясся с бранным гулом,
Твой стон ревнивый нас смутил,
И нашу рать перед Стамбулом
Твой старый щит остановил.

Напечатано в "Северных цветах" на 1830 год. Стихотворение написано по поводу Адрианопольского мира 2 сентября 1829 г., которым закончилась русско-турецкая война, когда русская армия подошла к Стамбулу.
Воинственный варяг — князь киевский Олег. О его походе на Византию к ее столице, городу Константинополь, в 907 году в летописи сказано: "повесил щит свой на вратах в знак победы и ушел от Царьграда".
Строптивый грек… — Константинополь (официальное название  в качестве столицы Восточно-Римской империи — Новый Рим) имел большинство греческого населения с VIII века до нашей эры до османского завоевания в 1453 году.
Щит булатный… — Булат (от авестийского «palawad», ср.-перс. «pulad» — «сталь») — сталь, благодаря особой технологии изготовления отличающаяся своеобразной внутренней структурой и внешним видом («узором») поверхности, высокой твёрдостью и упругостью. Родина булата — Индия.

«БРОЖУ ЛИ Я ВДОЛЬ УЛИЦ ШУМНЫХ…»

Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.

Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды —
И чей-нибудь уж близок час.

Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживет мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.

Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю:
Мне время тлеть, тебе цвести.

День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.

И где мне смерть пошлет судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?

И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать.

И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

Напечатано в «Литературной газете», 1830 г., № 2, 6 января. Написано 26 декабря 1829 г. Философские рассуждения в трогательной элегии 1829 года точно и лаконично передают мироощущение поэта того времени, когда его одолевали безотрадные мысли о прожитой жизни и страх перед грядущим. Зимой 1829/1830 гг. Пушкин провел в нервозных условиях, связанных с Н. Гончаровой и литературной критикой (Прим., Часть X).


«ОПЯТЬ УВЕНЧАНЫ МЫ СЛАВОЙ…»

Опять увенчаны мы славой,
Опять кичливый враг сражен,
Решен в Арзруме спор кровавый,
В Эдырне мир провозглашен.

И дале двинулась Россия,
И юг державно облегла,
И пол-Эвксина вовлекла
В свои объятия тугие.

Восстань, о Греция, восстань.
Недаром напрягала силы,
Недаром потрясала брань
Олимп и Пинд, и Фермопилы.

При пенье пламенных стихов
Тиртея, Байрона и Риги
Страна героев и богов
Расторгла рабские вериги.

Под сенью ветхой их вершин
Свобода юная возникла,
На гробах ..... Перикла,
На .... мраморных Афин.

Необработанный набросок стихотворения, посвященного Адрианопольскому миру, заключенному 2 сентября 1829 г. между Россией и Османской империей. По этому мирному договору Россия приобретала острова в устье Дуная и ряд городов на Черноморском побережье Кавказа. Греция получала независимость. Стихотворение это долгое время печаталось ошибочно как два самостоятельных наброска.
Эдырне — турецкое название Адрианополя.
Восстань, о, Греция... — Слово «восстань» здесь означает «подымись», «воспрянь». Весь стих — цитата из революционного гимна Ригаса.
Олимп и Пинд, и Фермопилы...— Эти географические объекты не имеют связей с освободительной войной греков с турками.
Олимп — гора, на вершине которой находится мифологическое место обитания олимпийских богов.
Пинд — горный хребет в Греции, мифологическое место обитания бога искусств Аполлона с музами.
Фермопилы, Фермопильский проход — узкое ущелье, в котором произошло несколько сражений в истории античной Греции.
При пенье пламенных стихов // Тиртея, Байрона и Риги…
Тиртей — греческий поэт VII века до нашей эры, автор патриотических военных элегий.
Рига — Ригас Константин (1757-1798), греческий патриот, автор гимнов, воспевавших свободу Греции. Один из наиболее популярных его гимнов переведен Байроном, а на русский язык Н. Гнедичем («Воспряньте, Греции народы»).

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1830 год


«ГЕРОЙ»

Что есть истина?

Друг:

  Да, слава в прихотях вольна.
Как огненный язык, она
По избранным главам летает,
С одной сегодня исчезает
И на другой уже видна.
За новизной бежать смиренно
Народ бессмысленный привык;
Но нам уж то чело священно,
Над коим вспыхнул сей язык.
На троне, на кровавом поле,
Меж граждан на чреде иной
Из сих избранных кто всех боле
Твоею властвует душой?

Поэт:

       Всё он, всё он — пришлец сей бранный.
Пред кем смирилися цари,
Сей ратник, вольностью венчанный,
Исчезнувший, как тень зари.

Друг:

      Когда ж твой ум он поражает
Своею чудною звездой?
Тогда ль, как с Альпов он взирает
На дно Италии святой…
<…>

Поэт:

     Нет, не у счастия на лоне
Его я вижу, не в бою,
Не зятем кесаря на троне,
Не там, где на скалу свою…
<…>

Не та картина предо мною!
Одров я вижу длинный строй,
Лежит на каждом труп живой,
Клейменный мощною чумою,
Царицею болезней... Он,
Не бранной смертью окружен,
Нахмурясь, ходит меж одрами,
И хладно руку жмет чуме,
И в погибающем уме
Рождает бодрость... Небесами
Клянусь: кто жизнию своей
Играл пред сумрачным недугом,
Чтоб ободрить угасший взор,
Клянусь, тот будет небу другом,
Каков бы ни был приговор
Земли слепой.

Друг:

     Мечты поэта,
Историк строгий гонит вас!
Увы! его раздался глас,—  *
И где ж очарованье света!

Поэт:

    Да будет проклят правды свет,
Когда посредственности хладной,
Завистливой, к соблазну жадной,
Он угождает праздно!— Нет!
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман...
Оставь герою сердце... что же
Он будет без него? Тиран...

29 сентября 1830, Москва

 * «M;moires de Bourrienne» — Воспоминания Бурьена (франц.)
Л. А. Ф. де Бурьенн (1769-1834), секретарь Наполеона I.
Напечатано без подписи в «Телескопе», 1831 г., № 1, куда было отдано М. П. Погодиным. Дата под стихами означает день приезда Николая I в холерную Москву и не имеет отношения к времени написания стихотворения.
Пришлец сей бранный — Наполеон I.
Одров я вижу длинный строй...— Здесь описывается посещение Наполеоном I чумного госпиталя в Яффе в 1799 г. По преданию, Наполеон, чтобы ободрить больных, пожал руку чумному.
…Историк строгий гонит вас… — Пушкин ссылается на «Мемуары», которые появились в 1829-1830 гг. и автором которых значился историк Бурьен. В действительности они были составлены журналистом Вильмаре. В этих мемуарах утверждалось, что Наполеон не прикасался к чумным.



«К ВЕЛЬМОЖЕ»

От северных оков освобождая мир,
Лишь только на поля, струясь, дохнет зефир,
Лишь только первая позеленеет липа,
К тебе, приветливый потомок Аристиппа,
К тебе явлюся я; увижу сей дворец,
Где циркуль зодчего, палитра и резец
Ученой прихоти твоей повиновались
И вдохновенные в волшебстве состязались.

Ты понял жизни цель: счастливый человек,
Для жизни ты живешь. Свой долгий ясный век
Еще ты смолоду умно разнообразил,
Искал возможного, умеренно проказил;
Чредою шли к тебе забавы и чины.
Посланник молодой увенчанной жены,
Явился ты в Ферней — и циник поседелый,
Умов и моды вождь пронырливый и смелый,
Свое владычество на Севере любя,
Могильным голосом приветствовал тебя.
С тобой веселости он расточал избыток,
Ты лесть его вкусил, земных богов напиток.
С Фернеем распростясь, увидел ты Версаль.
Пророческих очей не простирая вдаль,
Там ликовало всё. Армида молодая,
К веселью, роскоши знак первый подавая,
Не ведая, чему судьбой обречена,
Резвилась, ветреным двором окружена.
Ты помнишь Трианон и шумные забавы?
Но ты не изнемог от сладкой их отравы;
Ученье делалось на время твой кумир:
Уединялся ты. За твой суровый пир
То чтитель промысла, то скептик, то безбожник,
Садился Дидерот на шаткий свой треножник,
Бросал парик, глаза в восторге закрывал
И проповедовал. И скромно ты внимал
За чашей медленной афею иль деисту,
Как любопытный скиф афинскому софисту.

Но Лондон звал твое внимание. Твой взор
Прилежно разобрал сей двойственный собор:
Здесь натиск пламенный, а там отпор суровый,
Пружины смелые гражданственности новой.

Скучая, может быть, над Темзою скупой,
Ты думал дале плыть. Услужливый, живой,
Подобный своему чудесному герою,
Веселый Бомарше блеснул перед тобою.
Он угадал тебя: в пленительных словах
Он стал рассказывать о ножках, о глазах,
О неге той страны, где небо вечно ясно,
Где жизнь ленивая проходит сладострастно,
Как пылкий отрока восторгов полный сон,
Где жены вечером выходят на балкон,
Глядят и, не страшась ревнивого испанца,
С улыбкой слушают и манят иностранца.

И ты, встревоженный, в Севиллу полетел.
Благословенный край, пленительный предел!
Там лавры зыблются, там апельсины зреют...
О, расскажи ж ты мне, как жены там умеют
С любовью набожность умильно сочетать,
Из-под мантильи знак условный подавать;
Скажи, как падает письмо из-за решетки,
Как златом усыплен надзор угрюмой тетки;
Скажи, как в двадцать лет любовник под окном
Трепещет и кипит, окутанный плащом.

Всё изменилося. Ты видел вихорь бури,
Падение всего, союз ума и фурий,
Свободой грозною воздвигнутый закон,
Под гильотиною Версаль и Трианон
И мрачным ужасом смененные забавы.
Преобразился мир при громах новой славы.
Давно Ферней умолк. Приятель твой Вольтер,
Превратности судеб разительный пример,
Не успокоившись и в гробовом жилище,
Доныне странствует с кладбища на кладбище.
Барон д'Ольбах, Морле, Гальяни, Дидерот,
Энциклопедии скептический причот,
И колкий Бомарше, и твой безносый Касти,
Все, все уже прошли. Их мненья, толки, страсти
Забыты для других. Смотри: вокруг тебя
Все новое кипит, былое истребя.
Свидетелями быв вчерашнего паденья,
Едва опомнились младые поколенья.
Жестоких опытов сбирая поздний плод,
Они торопятся с расходом свесть приход.
Им некогда шутить, обедать у Темиры
Иль спорить о стихах. Звук новой, чудной лиры,
Звук лиры Байрона развлечь едва их мог.

Один всё тот же ты. Ступив за твой порог,
Я вдруг переношусь во дни Екатерины.
Книгохранилище, кумиры, и картины,
И стройные сады свидетельствуют мне,
Что благосклонствуешь ты музам в тишине,
Что ими в праздности ты дышишь благородной.
Я слушаю тебя: твой разговор свободный
Исполнен юности. Влиянье красоты
Ты живо чувствуешь. С восторгом ценишь ты
И блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой.
Беспечно окружась Корреджием, Кановой,
Ты, не участвуя в волнениях мирских,
Порой насмешливо в окно гладишь на них
И видишь оборот во всем кругообразный.

Так, вихорь дел забыв для муз и неги праздной
В тени порфирных бань и мраморных палат,
Вельможи римские встречали свой закат.
И к ним издалека то воин, то оратор,
То консул молодой, то сумрачный диктатор
Являлись день-другой роскошно отдохнуть,
Вздохнуть о пристани и вновь пуститься в путь.

Напечатано в «Литературной газете», 1830 г., № 30 26 мая, под названием: «Послание к К. Н. Б. Ю***» (т. е. князю Николаю Борисовичу Юсупову). Написано 23 апреля 1830 г., то есть 45 лет спустя от издания «Грамоты на права, вольности и преимущества благородного Российского дворянства» (апрель 1785 года), которая на основе документов о родословной позволяла занести свой род в губернскую дворянскую родословную. Н.Б. Юсупову удались найти соответствующие архивные документы в архиве Разрядного приказа (см. Буторов А.В., глава 1). Пушкин бывал в гостях у Юсупова в Архангельском.

Потомок Аристиппа… — Сторонник теории гедонизма, человек, высоко ценящий удовольствия от жизни.
Аристипп (ок. 435-ок. 355 до н. э.) — древнегреческий философ из Кирены в Северной Африке, основатель киренской, или гедонической, школы. Гедонизм Аристиппа различает два состояния души человека: удовольствие как мягкое, нежное и боль как грубое, порывистое движение души. При этом не делается различия между видами удовольствия, каждое из которых в своей сущности качественно похоже на другое. Путь к счастью, по мнению Аристиппа, лежит в достижении максимального удовольствия, избегая при этом боли. Смысл жизни, по Аристиппу, находится именно в получении физического удовольствия. Однако наслаждение у Аристиппа и киренаиков в целом — философский принцип, а не просто желание удовольствия. Они не максимизируют удовольствия, а наслаждаются ими и через наслаждение проявляется свобода.
К тебе явлюся я; увижу сей дворец… — Имеется в виду великолепный дворец в  Архангельском.
Чредою шли к тебе забавы и чины. / Посланник молодой увенчанной жены, / Явился ты в Ферней — и циник поседелый, / Умов и моды вождь пронырливый и смелый, / Свое владычество на Севере любя, / Могильным голосом приветствовал тебя.
Н. Б. Юсупов (1750-1831) – выдающийся государственный деятель, дипломат, один из крупнейших в России коллекционеров и меценатов; владелец усадьбы Архангельское с дворцово-парковым ансамблем.
 Зачисленный почти с колыбели на службу в лейб-гвардии Конный полк, кн. Юсупов в 1755 г. был пожалован в корнеты, в 1761 г. произведен в том же полку в подпоручики, в 1771 г. — в поручики, а в следующем году назначен камер-юнкером Высочайшего двора. Уволенный от службы в том же году, он провел несколько лет в путешествиях по Европе для своего личного образования. По возвращении в 1781 г. в Россию кн. Юсупов был пожалован в действительные камергеры и назначен к присутствованию в комиссии о коммерции. В 1782 г. он находился в свите цесаревича Павла Петровича и его супруги, путешествовавших по Европе под фамилией графа и графини "Северных", а в следующем году получил назначение чрезвычайным посланником и полномочным министром в Турин, ко двору Сардинского короля Амедея III. В том же 1783 г. Юсупов по Высочайшему повелению отправился к Неаполитанскому двору короля Фердинанда І для выражения дружбы и благожелательства императрицы Екатерины королеве Марии-Каролине, с целью загладить неудовольствие королевы против бывшего в Неаполе графа А. К. Разумовского. В 1784 г. Екатерина II поручила Юсупову ехать в Рим для принесения благодарности папе Пию VI за удовлетворение ходатайств императрицы по поводу дарования могилевскому католическому епископу Сестренцевичу паллиума и возведения бывшего в России папского посла Аркотти в кардиналы. Кроме того, Юсупову было поручено добиться соглашения папы на пожалование кардинальского сана тому же архиепископу Сестренцевичу и признания отдельного самостоятельного существования римско-католической паствы в России, чтобы тем самым устранить происки римского двора и его опасное влияние. Кн. Юсупов благодаря своим дипломатическим способностям много способствовал достижению благоприятных результатов в этих переговорах. К тому же времени относится его поездка в Венецию в качестве уполномоченного при венецианском правительстве. Там Юсупову пришлось бороться с происками, направленными в ущерб России Англией и Австрией. В 1788 г. Юсупов был произведен в тайные советники и в том же году назначен к присутствию в Правительствующем Сенате, а по прибытии в Петербург заседал в 1-м департаменте Сената и в межевой экспедиции (1790).
Посланник молодой увенчанной жены — молодой дипломатический посланник императрицы Екатерины II.
Во время первого образовательного заграничного путешествия в 1774-1777 гг. князь прослушал научные курсы в Лейденском университете в Голландии. В эти же годы он совершил Grand Tour, посетив Англию, Португалию, Испанию, Францию, Италию, Австрию. Он был представлен многим европейским монархам, был принят Д. Дидро и Вольтером.
 Пушкин отмечает, что во Франции в имении Ферней на границе со Швейцарией Юсупов встретился с Вольтером. Вольтер состоял в дружеской переписке с Екатериной II.
С Фернеем распростясь, увидел ты Версаль. / Пророческих очей не простирая вдаль, / Там ликовало всё. Армида молодая ~ Не ведая, чему судьбой обречена, / Резвилась, ветреным двором окружена…
Распрощавшись с Вольтером, Н.Б. Юсупов уехал из Фернея в Париж. Там он посетил Версальский дворец — место проведения королевских балов и развлечений высшего светского общества. Королева Мария Антуанетта («Армида молодая») была обречена на казнь гильотиной в 1793 г. Армида — красавица, главная героиня поэмы Т. Тассо «Освобожденный Иерусалим». Поэтизм для обозначения красивейших женщин в стихах.
Ты помнишь Трианон и шумные забавы? / Но ты не изнемог от сладкой их отравы; / Ученье делалось на время твой кумир…
Большой Трианон — дворец на территории Версальского парка. В разное время дворец служил местом жительства или гостевой резиденцией для членов королевской семьи Франции и других стран.
По утверждению Пушкина, Юсупова не увлекли светские забавы в Версальском дворце. Он уехал в Англию. 
Из биографии князя известно, что по прибытии в Лондон в марте 1776 года он был представлен королевскому обществу. Среди его новых знакомых оказался Бомарше, автор «Севильского цирюльника», комедии с веселым персонажем Фигаро. В течение нескольких месяцев, проведенных в этом городе и в этом великосветском обществе, у Бомарше и Юсупова сложились дружеские отношения. В Англии Юсупова привлек знаменитый Оксфордский университет («ученье делалось на время твой кумир»).
Пушкин подает английский период жизни Юсупова в ином хронологическом порядке.
Уединялся ты. За твой суровый пир / То чтитель промысла, то скептик, то безбожник, / Садился Дидерот на шаткий свой треножник ~ И скромно ты внимал / За чашей медленной афею иль деисту, / Как любопытный скиф афинскому софисту…
В Оксфордском университете Юсупов читал научные произведения Д. Дидро, некие произведения, посвященные атеизму, произведения, опубликованные деистами.
Но Лондон звал твое внимание. Твой взор / Прилежно разобрал сей двойственный собор: / Здесь натиск пламенный, а там отпор суровый, / Пружины смелые гражданственности новой…
По утверждению Пушкина, якобы только после Оксфорда Юсупов перебрался в Лондон, где познакомился с Бомарше и с двухпартийной палатой общин, на заседаниях которой друг другу активно оппонируют депутаты от партии тори и депутаты от партии вигов. Отсюда Пушкин упоминает «двойственный собор: здесь натиск пламенный, а там отпор суровый». С наличием двухпалатной системы эта строка не связана.
Дидерот — энциклопедист Д. Дидро (Diderot). Пушкин характеризует эволюцию философского мировоззрения Дидро в словах: «То чтитель промысла [Божьего промысла], то скептик, то безбожник».
Афей — афеист — атеист.
Деизм — религиозно-философское направление, признающее существование Бога и сотворение мира им, но отрицающее большинство сверхъестественных и мистических явлений, Божественное откровение и религиозный догматизм.
Афинский софист —  афинский преподаватель красноречия, представитель одноимённого философского направления, распространённого в Греции во 2-й половине V -1-й половине IV веков до н. э. Изначально термин «софист» служил для обозначения искусного или мудрого человека, однако уже в древности приобрёл уничижительное значение. Платон указывал на высокие гонорары за обучение у софистов, их самовосхваление и не всегда честные приёмы полемики.
Софизм — формально кажущееся правильным, но ложное по существу умозаключение, основанное на преднамеренно неправильном подборе исходных положений.
Скифы упоминаются в «Историях» Геродота и других античных древнегреческих источниках. Племена скифов проживали восточнее Греции, но имели торговые связи с греческими городами.
Всё изменилося. Ты видел вихорь бури, / Падение всего, союз ума и фурий, / Свободой грозною воздвигнутый закон, / Под гильотиною Версаль и Трианон…
Вихорь бури… — Первые революционные события в Париже (захват Бастилии и др.).
Союз ума и фурий (злых богинь возмездия) — союз французских ученых и революционеров. Положение французских ученых, варианты их поведения на фоне революционной нестабильности с последующей угрозой террора, участие ученых в работе революционных учреждений подробно описаны в статье И.С. Дмитриева «Союз ума и фурий»…). Начало этому союзу положил в 1789 г. Бретонский клуб депутатов Генеральных штатов из Бретани. Далее он расширился за счет депутатов из других провинций. Под прозвищем Якобинского клуба (собственное название «Общество друзей революции», впоследствии «Общество друзей конституции») он был элитарен из-за высокого размера членского взноса. Изначально участники клуба были в большинстве своём представителями интеллигенции — врачами, учителями, учёными, адвокатами и художниками.
«Свободой грозною воздвигнутый закон»: «Общество якобинцев, друзей Свободы и Равенства» — так радикализировавшийся Якобинский клуб стал называться с сентября 1792 г. Из-за обострения положения в тылу и на фронтах, Конвент принял через год, в сентябре 1793 г.,  «Закон о подозрительных», который предписывал революционным комитетам брать под арест всех «подозрительных», в  число которых мог попасть каждый. Вероятно, что Пушкин имел в виду эти факты в словах про «свободой грозною воздвигнутый закон».
Николай Борисович приехал в Италию в декабре 1783 г. и находился там до 1789 года. По свидетельству профессора славистики Стефано Гардзонио, князь Юсупов был посланником Екатерины II в итальянском Турине в 1783-1788 гг. и недолго  жил в Париже перед самой французской революцией (Гардзонио С.). Началом революции стало взятие Бастилии 14 июля 1789 г. Однако еще 4 мая 1789 г. Екатерина II назначила князя на должность директора Императорской Шпалерной мануфактуры.
Утверждение Пушкина можно трактовать как указание, что, в отличие от самого поэта, Юсупов заочно застал события лета 1789-1794 гг., включая период якобинского террора, начавшегося в июне 1793 г.
И мрачным ужасом смененные забавы. / Преобразился мир при громах новой славы. / Давно Ферней умолк. Приятель твой Вольтер, Превратности судеб разительный пример, / Не успокоившись и в гробовом жилище, / Доныне странствует с кладбища на кладбище…
И мрачным ужасом смененные забавы… — В этой строке поэт иронически обозначает революционные события и террор словом «забавы» (забавы революционеров), а под заменившим их «мрачным ужасом» подразумевает последовавшие за ними наполеоновские войны. Западная Европа преобразилась при громах славы и военных побед Наполеона Бонапарта. Прах Вольтера был сначала похоронен на кладбище монастыря Сельер, откуда он в 1791 г. был перенесен в Пантеон.  В 1814 году, в период первой Реставрации, сторонники вернувшихся к власти Бурбонов (Пюиморен и др.) достали трупы Вольтера и Руссо из гробов, сложили в один мешок, залили останки негашеной известью и бросили на свалку. Эти останки не найдены, также, как сердце и мозг Вольтера. Так выразилась ненависть аристократов-монархистов к революции, обрушившаяся на просветителей.
Барон д'Ольбах, Морле, Гальяни, Дидерот, / Энциклопедии скептический причот, / И колкий Бомарше, и твой безносый Касти, / Все, все уже прошли…
д’Ольбах — Гольбах Поль-Анри Тири, барон д’Ольбах (1723-1789) —  французский философ немецкого происхождения, писатель, энциклопедист, просветитель, иностранный почётный член Петербургской Академии наук.
Морле — Морелле Андре (1727-1819) — французский аббат и писатель, политик, экономист, переводчик, энциклопедист, член Французской академии. Составлял для «Энциклопедии…» (см. ниже) статьи по богословию и метафизике.
Гальяни — аббат Гальяни Фердинандо (1728-1787), итальянский экономист, историк и философ, мастер эпистолярного жанра, друг Д. Дидро. По указанию С. Гардзонио, «Фердинандо Гальяни жил в Париже в 1759-1769 гг. в качестве секретаря при посольстве неаполитанского королевства. Там он сблизился с Дидро и другими энциклопедистами. Когда и где князь Юсупов мог познакомиться с ним, непонятно» [Гардзонио С., сноска 6].
Энциклопедии скептический причот (образно) — участники создания «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел». Считается, что это издание подготовило идейную почву для Великой Французской революции. Энциклопедия» подвергалась резкой критике, в основном из-за тона, в котором в ней говорилось о религии. Причет, причот, причт — представители белого духовенства, служащие при какой-либо церкви.
Касти —  итальянский поэт и либреттист Касти Джамбаттиста (1724-1803), мастер ироикомического жанра – одного из направлений бурлеска в классицизме. Назван «безносым» из-за постоянного насморка, одного из симптомов сифилиса.
Один всё тот же ты. / Ступив за твой порог, / Я вдруг переношусь во дни Екатерины. / Книгохранилище, кумиры и картины, / И стройные сады свидетельствуют мне, / Что благосклонствуешь ты музам в тишине…
В 1810 г. Юсупов приобрёл усадьбу Архангельское: дворцово-парковый ансамбль. В состав купленного имущества вошла знаменитая Архангельская библиотека.
Благодаря дипломатическим поездкам и личным связям, богатству, встречам с выдающимися западноевропейскими художниками и скульпторами Н.Б. Юсупов собрал одну из лучших в России коллекций скульптур и картин.
Беспечно окружась Корреджием, Кановой… — В эту коллекцию вошли картины Антонио Корреджио и скульптуры Антонио Кановы.
да Корреджо Антонио (ок. 1489-1534) — итальянский живописец периода Высокого Возрождения, крупнейший из мастеров Пармы, предшественник динамики и чувственности искусства барокко.
Канова Антонио (1757-1822) — итальянский скульптор, наряду с датчанином Бертелем Торвальдсеном, наиболее значительный представитель неоклассицизма в западноевропейском скульптурном искусстве.
И блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой… — Блеск московской красавицы А.В. Алябьевой (1812-1891) и прелесть невесты Пушкина Н. Н. Гончаровой.  Наряду с Н. Н. Гончаровой, будущей женой Пушкина,  Александра Алябьева славилась в Москве как первейшая красавица.
Так, вихорь дел забыв для муз и неги праздной / В тени порфирных бань и мраморных палат, / Вельможи римские встречали свой закат…
Пожилые древнеримские аристократы отдыхали во дворцах, использовали термы, построенные с применением порфира.
Порфир (в переводе с древнегреческого темно-красный, пурпурный) — название гипабиссальных пород с порфировой структурой. Порфировая структура — неравномерно-зернистая структура магматических горных пород. В основную стекловатую (вулканического стекла) или микролитовую массу (или их сочетание) включаются крупные кристаллы минералов (порфировых выделений).
Вздохнуть о пристани… — С грустью подумать о недоступном спокойном пристанище.

ПРИМЕЧАНИЕ.
Из статьи Л.А. Черейского «Современники Пушкина.
Юсупов Николай Борисович (1750-1831)». 
«В послании "К вельможе" отразились реальные впечатления автора от посещения Архангельского и бесед с его владельцем. Это было ранней весной 1827 года и осенью 1830 года. В январе 1831 года Пушкин был в московском особняке Юсупова и по просьбе П. А. Вяземского расспрашивал его о Фонвизине. Последняя известная нам встреча поэта с вельможей состоялась в конце февраля 1831 года на вечере, устроенном Пушкиным и его молодой женой.
Послание Пушкина было превратно воспринято в обществе и в откликах печати. Поэта упрекали в лести и низкопоклонстве. К тому же репутация Юсупова не была безупречной, A.С. Грибоедов даже назвал его "старым придворным подлецом". Критикам Пушкина не было понятно, что поэт не собирался воспевать старого князя. Юсупов в его стихотворении стал художественным символом века Просвещения, а его биография послужила поэту для воссоздания целого исторического периода. Самую точную оценку замысла Пушкина дал В.Г. Белинский, который видел в послании "в высшей степени художественное постижение и изображение целой эпохи в лице одного из замечательнейших ее представителей"».

«МАДОННА. СОНЕТ»

Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.

В простом углу моем, средь медленных трудов,
Одной картины я желал быть вечно зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш божественный спаситель —

Она с величием, он с разумом в очах —
Взирали, кроткие, во славе и в лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.

Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал,
тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
    
Напечатано в альманахе «Сиротка» на 1831 год. Написано 8 июля 1830 г.
Позже написания стихотворения, 30 июля  1830 года (см. Есипов В.М.), перед свадьбой с Натальей Николаевной Гончаровой, Пушкин пишет ей из Петербурга в Москву: «Я мало бываю в свете. Вас ждут там с нетерпением. Прекрасные дамы просят меня показать ваш портрет и не могут простить мне, что его у меня нет. Я утешаюсь тем, что часами простаиваю перед белокурой мадонной, похожей на вас как две капли воды; я бы купил её, если бы она не стоила 40000 рублей» (в оригинале письмо на французском языке) (см. Цявловский М. Стихотворение «Мадонна»). 
Описанная в стихотворении картина имеет четкие особенности:  Мадонна  и младенец Иисус смотрели бы на Пушкина сверху вниз при расположении картины в углу выше головы зрителя, в сюжете картины нет ангелов, но в него входит пальма Сиона.
Известно, что в 1830 г.  в  магазине И. Слёнина на Невском бульваре выставлялась «старинная копия “Бриджвотерской Мадонны”  Рафаэля, которая выдавалась за подлинник» [см. "Чистейшей прелести чистейший образец..."; Википедия. И.А. Слёнин). Однако на оригинале «Бриджвотерской Мадонны»  нет пальмы, волосы Святой Марии имеют темный окрас, младенец Иисус смотрит по косой линии снизу вверх направо, белый цвет имеет только скрученный и положенный на голову Марии платок, что объясняет выражение «белокурая Мадонна» в письме Пушкина. Такие же расхождения со стихотворным описанием обнаруживаются в отношении картины Рафаэля «Святое семейство с пальмой» и картин других художников, фотографии которых доступны. Таким образом, в письме от 30 июля 1830 г. Н. Гончаровой Пушкин имеет в виду выставленную в магазина Слёнина копию картины Рафаэля «Бриджвотерская Мадонна». Однако, эта копия была просто упомянута Пушкиным к слову и не  имеет связи со  стихотворением «Мадонна», созданным за 22 дня до написания указанного письма. В стихотворении описывается художественный образ, а не конкретная картина.
Сион  — в еврейской Библии синоним Иерусалима, а также Земли Израиля. Кроме того, в Библии Сионом территориально именовался или город Давида, или Храмовая гора с холмом Офель. Также Сион называли «горою святою», «жилищем и домом Божиим», «царственным городом Божиим». В переносном смысле Сион обозначал Иерусалим, царство Иудейское, Иудею и народ иудейский.
Пальма — в странах Востока, Древнем Египте, античных странах символ победы, славы, превосходства, мира, долголетия, воскрешения и бессмертия. В христианстве символизирует царствие небесное и вечность. Христа часто изображают с пальмовой ветвью, означающей его победу над смертью, но чаще пальмовую ветвь связывают с въездом Христа в Иерусалим: «На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышавши, что Иисус идет в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев!».
«Мария и Иисус под пальмою Сиона» означает: «Святая Мария и Иисус Христос под пальмой Иерусалима».

«МОЯ РОДОСЛОВНАЯ»

Смеясь жестоко над собратом,
Писаки русские толпой
Меня зовут аристократом:
Смотри, пожалуй, вздор какой!
Не офицер я, не асессор,
Я по кресту не дворянин,
Не академик, не профессор;
Я просто русский мещанин.

Понятна мне времен превратность,
Не прекословлю, право, ей:
У нас нова рожденьем знатность,
И чем новее, тем знатней.
Родов дряхлеющих обломок
(И, по несчастью, не один),
Бояр старинных я потомок;
Я, братцы, мелкий мещанин.

Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов,
И не был беглым он солдатом
Австрийских пудреных дружин;
Так мне ли быть аристократом?
Я, слава богу, мещанин.

Мой предок Рача мышцей бранной
Святому Невскому служил;
Его потомство гнев венчанный,
Иван IV пощадил.
Водились Пушкины с царями;
Из них был славен не один,
Когда тягался с поляками
Нижегородский мещанин.

Смирив крамолу и коварство,
И ярость бранных непогод,
Когда Романовых на царство
Звал в грамоте своей народ,
Мы к оной руку приложили,
Нас жаловал страдальца сын.
Бывало, нами дорожили;
Бывало ... но — я мещанин.

Упрямства дух нам всем подгадил.
В родню свою неукротим,
С Петром мой пращур не поладил
И был за то повешен им.
Его пример будь нам наукой:
Не любит споров властелин.
Счастлив князь Яков Долгорукий,
Умен покорный мещанин.

Мой дед, когда мятеж поднялся
Средь петергофского двора,
Как Миних, верен оставался
Паденью третьего Петра.
Попали в честь тогда Орловы,
А дед мой в крепость, в карантин.
И присмирел наш род суровый,
И я родился мещанин.

Под гербовой моей печатью
Я кипу грамот схоронил,
И не якшаюсь с новой знатью,
И крови спесь угомонил.
Я грамотей и стихотворец,
Я Пушкин просто, не Мусин,
Я не богач, не царедворец,
Я сам большой: я мещанин.

Post scriptum

Решил Фиглярин, сидя дома,
Что черный дед мой Ганнибал
Был куплен за бутылку рома
И в руки шкиперу попал.

Сей шкипер был тот шкипер славный,
Кем наша двигнулась земля,
Кто придал мощно бег державный
Рулю родного корабля.

Сей шкипер деду был доступен.
И сходно купленный арап
Возрос, усерден, неподкупен,
Царю наперсник, а не раб.

И был отец он Ганнибала,
Пред кем средь чесменских пучин
Громада кораблей вспылала
И пал впервые Наварин.

Решил Фиглярин вдохновенный:
Я во дворянстве мещанин,
Что ж он в семье своей почтенной?
Он?.. он в Мещанской дворянин.
В рукописи имеется эпиграф:
Je suis vilain et tr;s vilain,
Je suis vilain, vilain, vilain.
                B;ranger.

Перевод:

Я простолюдин, совсем простолюдин,
Я простолюдин, простолюдин, простолюдин.
Беранже. (Франц.)
Этот эпиграф заимствован из песни Беранже «Le Vilain».
 При жизни Пушкина не печаталось. Написано 3 декабря 1830 г. Обстоятельства, вызвавшие появление этого стихотворения,  Пушкин объяснил А. Бенкендорфу в  следующем письме от 24 ноября 1831 г. (оригинал на французском):
«Генерал, неотложные дела требуют моего присутствия в Москве, и я, не будучи еще окончательно зачислен на службу, принужден отлучиться на две-три недели, не имея иного разрешения, как от одного лишь квартального. Считаю своим долгом поставить о том в известность ваше превосходительство. Пользуюсь этим случаем, чтобы обратиться к вам по одному чисто личному делу. Внимание, которое вы всегда изволили мне оказывать, дает мне смелость говорить с вами обстоятельно и с полным доверием.
Около года тому назад в одной из наших газет была напечатана сатирическая статья, в которой говорилось о некоем литераторе, претендующем на благородное происхождение, в то время как он лишь мещанин во дворянстве. К этому было прибавлено, что мать его — мулатка, отец которой, бедный негритенок, был куплен матросом за бутылку рома. Хотя Петр Великий вовсе не похож на пьяного матроса, это достаточно ясно указывало на меня, ибо среди русских литераторов один я имею в числе своих предков негра. Ввиду того, что вышеупомянутая статья была напечатана в официальной газете и непристойность зашла так далеко, что о моей матери говорилось в фельетоне, который должен был бы носить чисто литературный характер, и так как журналисты наши не дерутся на дуэли, я счел своим долгом ответить анонимному сатирику, что и сделал в стихах, и притом очень круто. Я послал свой ответ покойному Дельвигу с просьбой поместить в его газете. Дельвиг посоветовал мне не печатать его, указав на то, что было бы смешно защищаться пером против подобного нападения и выставлять напоказ аристократические чувства, будучи самому, в сущности говоря, если не мещанином в дворянстве, то дворянином в мещанстве. Я уступил, и тем дело и кончилось; однако несколько списков моего ответа пошло по рукам, о чем я не жалею, так как не отказываюсь ни от одного его слова. Признаюсь, я дорожу тем, что называют предрассудками; дорожу тем, чтобы быть столь же хорошим дворянином, как и всякий другой, хотя от этого мне выгоды мало; наконец, я чрезвычайно дорожу именем моих предков, этим единственным наследством, доставшимся мне от них.
Однако ввиду того, что стихи мои могут быть приняты за косвенную сатиру на происхождение некоторых известных фамилий, если не знать, что это очень сдержанный ответ на заслуживающий крайнего порицания вызов, я счел своим долгом откровенно объяснить вам, в чем дело, и приложить при сем стихотворение, о котором идет речь.
Примите, генерал, уверение в моем высоком уважении. Вашего превосходительства нижайший и покорнейший слуга
Александр Пушкин.      
24 ноября. СПб. (Франц.)

Не торговал мой дед блинами… — Намек на А. Д. Меншикова и его правнука. Достоверных документов о происхождении А. Меншикова нет, оно характеризуется в нескольких версиях. Достоверно можно утверждать, что соратник Петра I, А.Д.Меншиков не принадлежал к тому или иному знатному роду. Правнук его, А. С. Меншиков (1787-1869), был другом императора Николая I, начальником Главного морского штаба, членом Государственного Совета.
Не ваксил царских сапогов… — Намек на Кутайсова Ивана Павловича (1759-1834) и его сына. И.П. Кутайсов — камердинер и любимец Павла I. Турок по национальности, взятый в плен в Бендерах, по другой версии грузин, спасённый под Кутаиси от турецкого плена и подаренный Павлу в его бытность престолонаследником. Родоначальник графов Кутайсовых. Сын его, гр. П. И. Кутайсов (1782-1840), был сенатором.
Не пел с придворными дьячками… — Намек на генерал-фельдмаршала Разумовского Алексея Григорьевича (1709-1771) и его племянника. Первый — днепровский малоземельный казак, возведённый в графское достоинство, фаворит и предполагаемый тайный супруг императрицы Елизаветы Петровны. Императрицей Елизаветой Петровной был взят в любовники из простых певчих. Его племянник, А. К. Разумовский (1748-1822), был министром народного просвещения, лично хорошо известным Пушкину с лицейских времен.
В князья не прыгал из хохлов… — Намек на Безбородко Александра Андреевича (1747-1799) ). А.А. Безбородко — государственный деятель украинского казацко-старшинного происхождения, фактически руководивший внешней политикой Российской империи после ухода в отставку в 1781 г. Н. Панина. Сын малороссийского генерального писаря, был возвышен Екатериной II, которая присвоила ему графское достоинство, а затем и титул светлейшего князя. За два года до смерти удостоен Павлом I высшего по тем временам ранга канцлера Российской империи.
И не был беглым  он солдатом / Австрийских пудреных дружин… — Намек на деда Петра Андреевича Клейнмихеля (1793-1869). П.А. Клейнмихель был генерал-адъютантом, снискал расположение А. Аракчеева, Александра I и Николая I за свои действия по управлению военными поселениями.
Мой предок Рача мышцей бранной / Святому Невскому служил…

Из статьи: Б. Попов «Пушкин и Ратша»:

   Общепринятой точкой зрения является то, что «предками Александра Сергеевича Пушкина были следующие лица:

1.Сергей Львович Пушкин (1770-1848). Его жена Н.О. Пушкина, урожденная Ганнибал, дочь Осипа Абрамовича Ганнибала и М.А.Пушкиной. Таким образом, Александр Сергеевич был Пушкиным не только по линии отца, но и по линии матери через бабушку.
2.Лев Александрович Пушкин (1723-1790). В 1762 был заключён под стражу по указу Екатерины Второй за поддержку императора Петра III, а в 1763 был отправлен в отставку в чине подполковника артиллерии.
3.Александр Петрович Пушкин (ок.1686-1725).
4.Петр Петрович Пушкин (1644-1692). Являлся предком А.С.Пушкина не только по отцовской линии, но и по линии бабушки поэта, М.А.Пушкиной.
5.Петр Петрович Пушкин (ок.1620-1661).
6.Петр Тимофеевич Пушкин Черный Толстой (ок.1590-ок.1634).
7.Тимофей Семёнович Пушкин (ок.1560-ок.1618).
8.Семён Михайлович Пушкин (ок.1530-ок.1578).
9.Михаил Иванович Пушкин (ок.1500-ок.1550).
10.Иван Гаврилович Пушкин (ок.1470).
11.Гаврила Константинович Пушкин (ок.1425-ок.1461).
12.Константин Григорьевич Пушкин (ок.1400-ок.1450).
13.Григорий Александрович Пушка (ок.1375), основатель рода Пушкиных.
14.Александр Иванович Морхинин (ок.1350)
15.Иван Гаврилович Морхиня (ок.1325)
16.Гаврила Алексич (ок.1300)
17.Алекса (ок.1275), внук Ратши
18.Якун (ок.1250), сын Ратши
19.Ратша (ок.1225)

Нижегородский мещанин — Кузьма Минин.
Страдальца сын… — Царь Михаил Федорович Романов, отец которого, насильно постриженный по решению Бориса Годунова в монахи, большую часть жизни провел в плену и в ссылке, после воцарения Михаила Федоровича жил в Москве под именем митрополита Филарета.
С Петром мой пращур не поладил… — Федор Пушкин был казнен в 1697 г. за участие в заговоре Циклера против Петра I.
Счастлив князь Яков Долгорукий… — Князь Яков Долгорукий — сподвижник Петра I, прославившийся прямотой и независимостью.
Мой дед, когда мятеж поднялся… — Лев Александрович Пушкин за противодействие восшествию на престол Екатерины II был посажен в крепость после дворцового переворота 1762 г.
Как Миних верен оставался… — фельдмаршал Миних безуспешно пытался организовать сопротивление Екатерине II во время переворота. Как и Л. А. Пушкин, он оставался сторонником Петра III.
Я Пушкин просто, не Мусин… — Противопоставление двух ветвей одного рода, одна из которых обеднела, а другая, Мусины-Пушкины, получив графство, вошла в придворную аристократию.
Сей шкипер славный… — Петр I.
И был отец он Ганнибала, // Пред кем средь чесменских пучин // Громада кораблей вспылала // И пал впервые Наварин — Абрам Петрович Ганнибал, сподвижник Петра I, был отцом Ивана Абрамовича Ганнибала (1731-1801). Иван Абрамович во время русско-турецкой войны 1768-1774 гг. находился в Первой Архипелагской экспедиции — десанте русского флота в Средиземном море. 10 апреля 1770 г., будучи цехмейстером морской артиллерии в чине бригадира, И.А. Ганнибал командовал в Наваринском бою. Принимал участие в Чесменском сражении.   В 1762 году вышел в отставку. Во втором браке И.А. Ганнибала — браке с Марией Алексеевной Пушкиной — родился сын Осип Ганнибал, дед А. С. Пушкина по линии Надежды Осиповны Пушкиной.
Фиглярин — прозрачное изменение фамилии Булгарина, основанное на созвучии и характеризующее Булгарина как фигляра, лишенного чувства собственного достоинства. Это прозвище Булгарина утвердилось в эпиграммах 1820-х-1830-х гг.
В семье своей почтенной… — Булгарин был женат на племяннице содержательницы публичного дома.
Он?.. он в Мещанской дворянин… — Мещанская улица в Санкт-Петербурге — средоточие публичных домов (Цявловская Т.Г., том 2, примечания).

«ПОЭТУ.   СОНЕТ»

Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной:
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.

Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.

Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?

Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник.

Напечатано в «Северных цветах» на 1831 год. Написано 7 июля 1830 г. Стихотворение вызвано нападками на Пушкина на страницах «Московского телеграфа» и «Северной пчелы», где до того времени печатались восторженные рецензии на его сочинения.

«”Северная пчела” — полуофициальная политическая и литературная газета, издававшаяся в Петербурге в 1825-1864 гг. “Северная пчела” до конца 1820-х гг. оценивает творчество Пушкина неизменно положительно. Резкий разрыв и переворот наступает в самом конце 1820-х-начале 1830-х гг., с началом полемики вокруг романов Ф. Булгарина и с выходом «Литературной газеты» (1830-1831); в это время Булгарин — едва ли не основной литературно-общественный противник Пушкина, что непосредственно сказывается и на отзывах «Северной пчелы» о пушкинских произведениях» [КиселеваТ.Е.].

И плюет на алтарь, где твой огонь горит… — Презрительно относится к творчеству поэта, которое символизирует собой огонь на алтаре, где поэт, сочиняя стихи, приносит жертву поэзии.
Алтари у язычников сооружались в святых местах: на полянах, у ручья, в роще, где впервые или наиболее ярко якобы произошло взаимодействие с  божеством. В Древней Греции и Риме алтари располагались перед храмами как места для жертвоприношений.
И в детской резвости колеблет твой треножник…— Колеблет твою награду за поэтическое творчество.
В античности треножник — котел с тремя опорами и с различным назначением, от бытового до культового. Гомер часто упоминал использование треножника-котла  при обрядах теоксении, при воздаянии похвалы, в качестве награды победителям атлетических состязаний. Гесиод свидетельствовал о награждении треножником победителей поэтических агон, сообщая о своём участии в состязании поэтов-сказителей и получении им «ушатого треножника», наподобие получения спортивного кубка.

«ЦАРСКОСЕЛЬСКАЯ СТАТУЯ»

Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.
Дева печально сидит, праздный держа черепок.
Чудо! не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой;
Дева, над вечной струей, вечно печальна сидит

Напечатано в «Северных цветах» на 1832 год. Написано 1 октября 1830 г.
Стихотворение посвящено статуе работы П. Соколова, изображающей молочницу Перетту из басни Лафонтена  — девушку над разбитым кувшином из-под молока. Из черепка от кувшина непрерывно льется вода. Литературное происхождение сюжета статуи из басни Лафонтена и произведения французского литератора Бонавентюра Деперье объясняется в приложении (Часть 11. «История одного шедевра»).


«ЭЛЕГИЯ»

Безумных лет угасшее веселье
Мне тяжело, как смутное похмелье.
Но, как вино — печаль минувших дней
В моей душе чем старе, тем сильней.
Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе
Грядущего волнуемое море.
Но не хочу, о други, умирать;
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;
И ведаю, мне будут наслажденья
Меж горестей, забот и треволненья:
Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь,
И может быть — на мой закат печальный
Блеснет любовь улыбкою прощальной.

 Напечатано в «Библиотеке для чтения», 1834 г., т. VI. Написано 8 сентября 1830 г.
1830 год был отмечен в судьбе Пушкина знаменитой Болдинской осенью. Этот период выразился в большом количестве прекрасных произведений. Одним из них стало «Элегия (Безумных лет угасшее веселье…)» в жанре философской лирики. В 1830 г. Пушкин подводил определенный жизненный итог. Предстоящая свадьба давала надежду на новую жизнь.

«В ЧАС ЗАБАВ ИЛЬ ПРАЗДНОЙ СКУКИ…»

В часы забав иль праздной скуки,
Бывало, лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.

Но и тогда струны лукавой
Невольно звон я прерывал,
Когда твой голос величавый
Меня внезапно поражал.

Я лил потоки слез нежданных,
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей.

И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты
И силой кроткой и любовной
Смиряешь буйные мечты.

Твоим огнем душа палима
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе серафима
В священном ужасе поэт.

Напечатано в «Литературной газете», 1830 г., № 12, 25 февраля, с пометой: «19 января 1830, СПб.».
И внемлет арфе серафима… — Здесь: внимает стихотворению митрополита Филарета.
Произведение Пушкина – ответ на стихотворение митрополита Филарета по поводу произведения Пушкина «Дар напрасный, дар случайный…». Стихотворение митрополита Филарета начиналось со строк:

Не напрасно, не случайно
Жизнь от бога мне дана,
Не без воли бога тайной
И на казнь осуждена...

Ответ Пушкина был написан по просьбе Е. М. Хитрово, знакомой Пушкина, почитательницы Филарета.


«ДЛЯ БЕРЕГОВ ОТЧИЗНЫ ДАЛЬНОЙ…»

Для берегов отчизны дальной
Ты покидала край чужой;
В час незабвенный, в час печальный
Я долго плакал пред тобой.
Мои хладеющие руки
Тебя старались удержать;
Томленье страшное разлуки
Мой стон молил не прерывать.

<…>
Но там, увы, где неба своды
Сияют в блеске голубом,
Где тень олив легла на воды,
Заснула ты последним сном.
Твоя краса, твои страданья
Исчезли в урне гробовой —
А с ними поцелуй свиданья...
Но жду его; он за тобой...

При жизни Пушкина не печаталось. Написано 27 ноября 1830 г., в год, когда прошло 5 лет с кончины адресата стихотворения.  Адресовано одесской знакомой Пушкина Амалии Ризнич, урожденной Рипп. В рукописи начальные стихи первоначально читались: «Для берегов чужбины дальней ты покидала край родной», то есть для прибытия в Одессу Амалия Ризнич покинула некую романтическую родину. В действительности она вышла замуж в Вене и оттуда прибыла в Одессу.
Для берегов отчизны дальной // Ты покидала край чужой… —Амалия Ризнич, заболев чахоткой, отправилась с чужих ей берегов Новороссии (г. Одесса) за границу.
Но там, увы, где неба своды // Сияют в блеске голубом, // Где тень олив легла на воды, // Заснула ты последним сном…— А. Ризнич была похоронена в Италии. По свидетельству пушкиноведа Д.Г. Панфилова, в период до 1832 г. Пушкин посвятил  Амалии Ризнич 15 элегий, написанных в разные годы (Панфилов Д.Г.).
Амалия Ризнич, урожденная Рипп (1803-1825), родилась во Флоренции, в 19-ти летнем возрасте была выдана в Вене замуж за родившегося в Триесте Ивана Степановича Ризнича, сына сербского купца. Весной 1823 г. красавица Амалия вместе с мужем и сыном приехали из Вены в Одессу. Знакомство Амалии с Пушкиным произошло летом 1823 г. Недолго прожив в Одессе, А. Ризнич заболела чахоткой, по совету врачей должна была отправиться в Италию. Через Вену она прибыла в Триест, где у Ризничей находилась собственная вилла. В начале 1825 г. она скончалась. По свидетельству Н. Прожогина, она была похоронена на городском кладбище в Триесте (Спинул С.; Прожогин Н.; Астрикова Л.).


«ЗАКЛИНАНИЕ»

О, если правда, что в ночи,
Когда покоятся живые
И с неба лунные лучи
Скользят на камни гробовые,
О, если правда, что тогда
Пустеют тихие могилы,—
Я тень зову, я жду Лейлы:
Ко мне, мой друг, сюда, сюда!

Явись, возлюбленная тень,
Как ты была перед разлукой,
Бледна, хладна, как зимний день,
Искажена последней мукой.
Приди, как дальная звезда,
Как легкий звук иль дуновенье,
Иль как ужасное виденье,
Мне всё равно: сюда, сюда!..

<…>

При жизни Пушкина не печаталось. Написано 17 октября 1830 г.
Адресовано Амалии Ризнич, скончавшейся в 1825 г. от чахотки, страдая от которой она уехала из Одессы. Отсюда происходят строки «как ты была перед разлукой, бледна, хладна, как зимний день, искажена последней мукой».

«МЫ РОЖДЕНЫ, МОЙ БРАТ НАЗВАНЫЙ…»

Мы рождены, мой брат названый,
Под одинаковой звездой.
Киприда, Феб и Вакх румяный
Играли нашею судьбой.

Явилися мы рано оба
На ипподром, а не на торг
Вблизи державинского гроба,
И шумный встретил нас восторг.

Твой слог могучий и свободный
Какой-то дразнит пародист,
И стих, надеждами доходный,
Жует беззубый журналист.

Но ты, сын Феба беззаботный,
Своих возвышенных затей
Не предавал рукой расчетной
Оценке хитрых торгашей.

В одних журналах нас ругали,
Упреки те же слышим мы:
Мы любим слишком, да, в бокале
Топить разгульные умы.

<…>

При жизни Пушкина не печаталось. Произведение появилось болдинской осенью 1830 г. Его созданию предшествовала редакторская работа поэта в «Литературной газете», которую с начала года стал издавать Дельвиг. Автор видит в адресате стихотворения друга по лицейской юности и коллегу, вместе с которым он противостоит противникам в «журнальной войне». В период издания «Литературной газеты» (1830) Пушкин и Дельвиг подвергались нападкам со стороны Булгарина в «Северной пчеле», Полевого в «Московском телеграфе» и Бестужева-Рюмина в «Северном Меркурии». Печатались пародии на стихи и пасквили, в которых под прозрачными псевдонимами Пушкина и Дельвига изображали в частной жизни, а любимой темой пасквилянтов было обвинение Пушкина и Дельвига в пьянстве (см. Томашевский, Примечания, том 3, 1977 г.).
Явилися мы рано оба // На ипподром, а не на торг // Вблизи державинского гроба… — Явились рано, еще в лицейской молодости на состязания поэтов в годы после кончины Г.Р. Державина, а не на занятия журнальной полемикой. «Ипподром» в значении «место для состязаний».  «Торг», то есть спор продавца и покупателя о цене товара, в значении «журнальная война», спор между ее участниками.
…И стих, надеждами доходный… — Стихи, «доходом» от которых являются надежды на творческое будущее.

«СТАМБУЛ ГЯУРЫ НЫНЧЕ СЛАВЯТ…»

Стамбул гяуры нынче славят,
А завтра кованой пятой,
Как змия спящего, раздавят
И прочь пойдут и так оставят.
Стамбул заснул перед бедой.

Стамбул отрекся от пророка;
В нем правду древнего Востока
Лукавый Запад омрачил —
Стамбул для сладостей порока
Мольбе и сабле изменил.
Стамбул отвык от поту битвы
И пьет вино в часы молитвы.

<…>
Но не таков Арзрум нагорный,
Многодорожный наш Арзрум:
Не спим мы в роскоши позорной,
Не черплем чашей непокорной
В вине разврат, огонь и шум.

<…>
   Алла велик!
      К нам из Стамбула
Пришел гонимый янычар —
Тогда нас буря долу гнула,
И пал неслыханный удар.
От Рущука до старой Смирны,
От Трапезунда до Тульчи,
Скликая псов на праздник жирный,
Толпой ходили палачи;
Треща в объятиях пожаров,
Валились домы янычаров;
Окровавленные зубцы
Везде торчали; угли тлели;
На кольях скорчась, мертвецы
Оцепенелые чернели.
    Алла велик.— Тогда султан
Был духом гнева обуян.

Написано 17 октября 1830 г.
Вестернизационные реформы султана Османской империи Махмуда II затронули армию, флот, государственное управление, финансы и т. д. Западные дипломаты, чуждые мусульманам «гяуры», приветствовали реформы, «славили Стамбул». Реформа вооруженных сил вызвала бунт янычар, который был жестоко подавлен. После его разгрома в русском обществе обсуждался вопрос о том, сможет ли султан Махмуд II стать турецким Петром Великим, подавившим восстание стрельцов и сумевшим реализовать модернизационные реформы, кардинально изменившие вооруженные силы, государство и общество (Долинин А.).

Гяур — презрительное обозначение человека, не исповедующего ислам, любого немусульманина.
Янычары — регулярная пехота вооружённых сил Османской империи в 1365-1826 годах. Янычары вместе с сипахами и акынджи составляли основу войска в Османской империи. Были частью полков капыкулу - личной гвардии султана, состоявшей из профессиональных воинов, формально считавшихся султанскими слугами. К началу XVII в. корпус янычаров утратил военное значение и перестал быть элитным родом войск. Вымоганием денег у государства янычары способствовали упадку Османской империи. Видя, что султан Махмуд II формирует новую армию и нанимает европейских артиллеристов, янычары подняли бунт, но он был разгромлен, в том числе с применением артиллерии. Зачинщики бунта были казнены, молодые янычары изгнаны или арестованы.
От Рущука до старой Смирны, // От Трапезунда до Тульчи…
Рущук — город недалеко от Бухареста, расположен на правом берегу среднего течения Дуная. Смирна — город в Западной Анатолии, на его территории находится турецкий город Измир. Трапезунд (ныне Трабзон) —  турецкий город на южном берегу Черного моря. Тульча —  город в Румынии на берегу правого рукава Дуная. В целом пространство, очерчиваемое этими городами, составляет огромную территорию. Арзрум  (Эрзурум) — город на северо-востоке современной Турции, в исторической Западной Армении.

«ЧТО В ИМЕНИ ТЕБЕ МОЕМ…»

Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом.

Оно на памятном листке
Оставит мертвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке.

Что в нем? Забытое давно
В волненьях новых и мятежных,
Твоей душе не даст оно
Воспоминаний чистых, нежных.

Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я.

Напечатано в «Литературной газете», 1830 г., № 10. Включено в издание 1832 г. с датой: 1829. Записано в альбом К. Собаньской 5 января 1830 г.
Каролина Розалия Тэкля Ржевуская , по мужу Собаньская или Собанская (1795-1885) — авантюристка и тайный агент царского правительства, в которую были влюблены последовательно Пушкин и Адам Мицкевич. Хозяйка одесского салона. Прославилась в начале 1820-х гг. своей красотой.

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1831 год

«ПЕРЕД ГРОБНИЦЕЮ СВЯТОЙ…»

Перед гробницею святой
Стою с поникшею главой...
Всё спит кругом; одни лампады
Во мраке храма золотят
Столпов гранитные громады
И их знамен нависший ряд.

Под ними спит сей властелин,
Сей идол северных дружин,
Маститый страж страны державной,
Смиритель всех ее врагов,
Сей остальной из стаи славной
Екатерининских орлов.

В твоем гробу восторг живет!
Он русский глас нам издает;
Он нам твердит о той године,
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
«Иди, спасай!» Ты встал — и спас.

Внемли ж и днесь наш верный глас,
Встань и спасай царя и нас,
О, старец грозный! На мгновенье
Явись у двери гробовой,
Явись: вдохни восторг и рвенье
Полкам, оставленным тобой!

Явись и дланию своей
Нам укажи в толпе вождей,
Кто твой наследник, твой избранный!
Но храм — в молчанье погружен,
И тих твоей могилы бранной
Невозмутимый, вечный сон...


Написано в июне 1831 г., когда исход польского восстания, вылившегося в русско-польскую войну 1830-1831 гг., еще не был ясен. Первые 18 стихов напечатаны Пушкиным в «Современнике», 1836 г., том 4, в «Объяснении» по поводу стихотворения «Полководец».
Речь идет о полководце А.В. Суворове, взявшем Варшаву в 1794 г. А.В. Суворов был похоронен в нижней Благовещенской церкви Александро-Невской лавры.


«КЛЕВЕТНИКАМ РОССИИ»

О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.
Уже давно между собою
Враждуют эти племена;
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона.
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? вот вопрос.
Оставьте нас: вы не читали
Сии кровавые скрижали;
Вам непонятна, вам чужда
Сия семейная вражда;
Для вас безмолвны Кремль и Прага;
Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага —
И ненавидите вы нас...
За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?..
Вы грозны на словах — попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постеле,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?..
Так высылайте ж к нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
 
Написано 16 августа 1831 г., т. е. до взятия Варшавы (26 августа 1831 г.). В рукописи эпиграф: «Vox et praeterea nihil». («Голос и больше ничего» (лат.). Стихотворение обращено депутатам нижней палаты французского парламента и к французским журналистам, демонстративно выражавшим сочувствие польскому восстанию и призывавшим к вооруженному вмешательству в русско-польские военные действия. «Озлобленная Европа нападает покамест на Россию не оружием, но ежедневной, бешеной клеветою. — Конституционные правительства хотят мира, а молодые поколения, волнуемые журналами, требуют войны» (черновой текст письма Пушкина к Бенкендорфу, написанный около 21 июля 1831 г. — подлинник на французском языке).
В автографе стихотворения был эпиграф: «Vox et praetera nihil» — «Звук и больше ничего» (лат.).
Народные витии — члены палаты депутатов — Лафайет, Моген и др.
Вития (устар., книжн.) — красноречивый человек.
Сии кровавые скрижали… — Многовековая борьба украинского казачества и крестьянства с шляхетской Польшей, а также польско-литовская интервенция 1610-1611 гг., когда польско-литовский контингент был в Москве и сгорел Кремль.
Для вас безмолвны Кремль и Прага… — Прага — древнее варшавское предместье на правом берегу Вислы. Была взята А.В. Суворовым, после чего взятие Варшавы в 1794 г. стало неизбежным.
...На развалинах пылающей Москвы // Мы не признали наглой воли // Того, под кем дрожали вы… — Не признали Наполеона.
Измаильский штык — намек на взятие турецкой крепости Измаил войском А.В. Суворова в 1790 г.
Колхида или Эгриси — историческая область в Восточном Причерноморье. Древняя Колхида располагалась вдоль восточного побережья Чёрного моря (Черноморское побережье Кавказа), занимая Колхидскую низменность и прилегающие районы. Основным населением государства и исторической области были колхи.

«БОРОДИНСКАЯ ГОДОВЩИНА»
Великий день Бородина
Мы братской тризной поминая,
Твердили: «Шли же племена,
Бедой России угрожая;
Не вся ль Европа тут была?
А чья звезда ее вела!..
Но стали ж мы пятою твердой
И грудью приняли напор
Племен, послушных воле гордой,
И равен был неравный спор.

И что ж? свой бедственный побег,
Кичась, они забыли ныне;
Забыли русский штык и снег,
Погребший славу их в пустыне.
Знакомый пир их манит вновь —
Хмельна для них славянов кровь;
Но тяжко будет им похмелье;
Но долог будет сон гостей
На тесном, хладном новоселье,
Под злаком северных полей!

Ступайте ж к нам: вас Русь зовет!
Но знайте, прошеные гости!
Уж Польша вас не поведет:
Через ее шагнете кости!..»
Сбылось — и в день Бородина
Вновь наши вторглись знамена
В проломы падшей вновь Варшавы;
И Польша, как бегущий полк,
Во прах бросает стяг кровавый —
И бунт раздавленный умолк.
В боренье падший невредим;
Врагов мы в прахе не топтали;
Мы не напомним ныне им
Того, что старые скрижали
Хранят в преданиях немых;
Мы не сожжем Варшавы их;
Они народной Немезиды
Не узрят гневного лица
И не услышат песнь обиды
От лиры русского певца.

Но вы, мутители палат,
Легкоязычные витии,
Вы, черни бедственный набат,
Клеветники, враги России!
Что взяли вы?.. Еще ли росс
Больной, расслабленный колосс?
Еще ли северная слава
Пустая притча, лживый сон?
Скажите: скоро ль нам Варшава
Предпишет гордый свой закон?

Куда отдвинем строй твердынь?
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана?
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов?

Ваш бурный шум и хриплый крик
Смутили ль русского владыку?
Скажите, кто главой поник?
Кому венец: мечу иль крику?
Сильна ли Русь? Война, и мор,
И бунт, и внешних бурь напор
Ее, беснуясь, потрясали —
Смотрите ж: всё стоит она!
А вкруг ее волненья пали —
И Польши участь решена...
Победа! сердцу сладкий час!
Россия! встань и возвышайся!
Греми, восторгов общий глас!..
Но тише, тише раздавайся
Вокруг одра, где он лежит,
Могучий мститель злых обид,
Кто покорил вершины Тавра,
Пред кем смирилась Эривань,
Кому суворовского лавра
Венок сплела тройная брань.

Восстав из гроба своего,
Суворов видит плен Варшавы;
Вострепетала тень его
От блеска им начатой славы!
Благословляет он, герой,
Твое страданье, твой покой,
Твоих сподвижников отвагу,
И весть триумфа твоего,
И с ней летящего за Прагу
Младого внука своего.

Напечатано вместе со стихотворением «Клеветникам России». Написано 5 сентября 1831 г. после получения известия о взятии Праги — предместья Варшавы.
Знакомый пир их манит вновь…;—;Имеется в виду план интервенции, предлагавшийся депутатами палаты депутатов французского парламента.
Уж Польша вас не поведет…;—;Напоминание об участии Варшавского герцогства, созданного Наполеоном в 1807 г., в войне Наполеона против России в 1812 г.
Вновь наши вторглись знамена…;—;Имеется в виду, что Варшава была взята А.В. Суворовым в 1794 г., генералом Милорадовичем в 1813 г.
В боренье падший невредим; // Врагов мы в прахе не топтали; // Мы не напомним ныне им // Того, что старые скрижали // Хранят в преданиях немых; // Мы не сожжем Варшавы их… — Намек на занятие Москвы польско-литовским войском и на разорение Москвы.
Но вы, мутители палат…;—;Речь идет о выступлениях в палате депутатов — нижней палате французского парламента — Могена и Лафайета, которых Пушкин подразумевал в стихотворении «Клеветникам России», и последующих выступлениях Клозеля, Лараби, Одиллона-Барро и Лафайета.
Подчеркнутое Пушкиным выражение «больной, расслабленный колосс» ассоциируется с библейским образом колосса на глиняных ногах.
Куда отдвинем строй твердынь..? — Деятели польского восстания 1830 г. претендовали на независимость Царство Польского, а также на восстановление восточной границы 1772 г., существовавшей до первого раздела Речи Посполитой (Прил., Часть 12). Отправляя делегатов для переговоров с царем Николаем I в 1830 г., революционное польское правительство дало им мандат на предъявление патриотического требования о возвращении восставшей Польше «восьми воеводств», то есть Литвы, Белоруссии и больше половины Украины (Назиров Р.Г., стр. 76). Надежды восставших на военную поддержку западноевропейских держав оказались ошибочными.
Разделы территории польско-литовского государства  между Прусским королевством, Российской империей и Австрией были проведены в 1772, 1793, 1795 и 1815 г. Часть, по результатам Венского конгресса вошедшая в состав Российской империи, получила название Царства Польского.
За Буг (он же Западный Буг)… — На восток от речной границы Польши и Белоруссии, Польши и Украины. Перенос границы на восток от реки Буг означал, в частности, отдачу под власть Царства Польского белорусских земель с православным населением.
До Воркслы… — На восток до реки Ворксла, левого притока Днепра. Перенос границы Царства Польского на восток до Воркслы и до Днепровского Лимана означал отдачу  части Правобережной Украины в составе Российской империи, Киева и северо-востока Левобережной Украины под власть поляков и католической церкви.
До Лимана… — До устья Днепра (Днепровский лиман).
За кем останется Волынь… — Волынь — территория в Юго-Западной Руси. Граничит с Польшей и юго-западом Белоруссии.  В результате третьего раздела Речи Посполитой Волынь была присоединена к Российской империи, где впоследствии была образована Волынская губерния. Её центром был с 1797 года Новоград-Волынский, а с 1804 года — Житомир.
Наследие Богдана;—;наследие Б. Хмельницкого.
После восстания Богдана Хмельницкого в 1648 году и перехода земель в Северной и Центральной Украине от Речи Посполитой под контроль запорожских казаков, на этих территориях образовалось несколько военно-административных областей без принадлежности к определенному государству, охвативших все Поднепровье, а не только территорию ниже днепровских порогов.
В 1654 г. в Переяславле Переяславской Радой было принято решение о переходе запорожского казачества в подданство царю Алексею Михайловичу и о вхождении Войска Запорожского в состав Русского царства на правах автономии. Документ под названием «Выписка из Статейного списка бывших в Переясловле у Гетмана Богдана Хмельницкого российских послов» показывает, что этот вариант был выбран вместо вариантов принятия подданства крымскому хану, султану Османской империи или польской Короне (Википедия).
На 1830 г. территории на запад от реки Буг, на запад от рек Ворксла и Днепр (Северская Украина, Киевская губерния, значительная часть правобережной Украины) и все Поднепровье давно находились в составе Российской империи. В выше комментируемых строках и строке о Киеве Пушкин иронически указывает самонадеянным руководителям польского восстания на несбыточность их территориальных претензий, их желания вернуться от имевшейся в 1830 г. восточной границы Царства Польского к восточной границе Речи Посполитой 1772 года.
Наш Киев дряхлый, златоглавый, // Сей пращур русских городов, // Сроднит ли с буйною Варшавой // Святыню всех своих гробов?..;—;Имеются в виду захоронения князя киевского Ярослава Мудрого и печерских угодников;—;так объяснил эту строку Пушкин в письме к Е.М. Хитрово от середины сентября 1831 г. (подлинник на французском языке). Саркофаг Ярослава Мудрого находится в киевском Софийском соборе. Останки («мощи») печерских святых хранятся в Успенской Киево-Печерской лавре в подземном коридоре (Википедия).
Война, и мор, и бунт…;—;Русско-турецкая война 1828-1829 гг., эпидемия холеры 1830-1831 гг., восстание новгородских военных поселений летом 1831 г.
Внешних бурь напор…;—;Планы интервенции, надежды руководителей польского восстания и их эмиссаров на вмешательство на их стороне европейских государств в целях ослабления Российской империи.
Могучий мститель злых обид… — Паскевич Иван Федорович  (1782-1856), руководивший взятием Варшавы. Он был контужен 26 августа.
Вокруг одра, где он лежит…;—;Речь идет о И.;Ф.;Паскевиче (1782-1856), главнокомандующем русскими войсками, взявшими Варшаву, контуженном при штурме Праги, предместья Варшавы. В данном случае одр — место, где находился контуженный генерал.
Кто покорил вершины Тавра, // Пред кем смирилась Эривань;…—;генерал И.Ф. Паскевич. Имеется в виду русско-персидская война 1827-1828 гг. и взятие крепости Эривани 1 октября 1827 г. Тавр — горная цепь в южной Армении.
Венок сплела тройная брань… ;—; Паскевич был победителем в трех войнах: русско-персидской 1827-1828 гг., русско-турецкой 1829 г. и русско-польской 1831 г. (Цявловская Т.Г.; Викитека).
Суворов видит плен Варшавы… — Пушкин вспоминает взятие Варшавы А.В. Суворовым 24 октября 1794 г.
И весть триумфа твоего // И с ней летящего за Прагу // Младого внука своего…;—;Донесение Паскевича о взятии Варшавы было доставлено в Петербург внуком Суворова, кн. А.;А.;Суворовым (Цявловская Т.Г).

«ЧЕМ ЧАЩЕ ПРАЗДНУЕТ ЛИЦЕЙ…»

Чем чаще празднует лицей
Свою святую годовщину,
Тем робче старый круг друзей
В семью стесняется едину,
Тем реже он; тем праздник наш
В своем веселии мрачнее;
Тем глуше звон заздравных чаш
И наши песни тем грустнее.
Так дуновенья бурь земных
И нас нечаянно касались,
И мы средь пиршеств молодых
Душою часто омрачались;
Мы возмужали; рок судил
И нам житейски испытанья,
И смерти дух средь нас ходил
И назначал свои закланья.
Шесть мест упраздненных стоят,
Шести друзей не узрим боле,
Они разбросанные спят —
Кто здесь, кто там на ратном поле,
Кто дома, кто в земле чужой,
Кого недуг, кого печали
Свели во мрак земли сырой,
И надо всеми мы рыдали.
И мнится, очередь за мной,
Зовет меня мой Дельвиг милый,
Товарищ юности живой,
Товарищ юности унылой,
Товарищ песен молодых,
Пиров и чистых помышлений,
Туда, в толпу теней родных
Навек от нас утекший гений.
Тесней, о милые друзья,
Тесней наш верный круг составим,
Почившим песнь окончил я,
Живых надеждою поздравим,
Надеждой некогда опять
В пиру лицейском очутиться,
Всех остальных еще обнять
И новых жертв уж не страшиться.

Написано к двадцатилетию открытия лицея. При жизни Пушкина не печаталось.
Шесть мест упраздненных стоят… — Пушкин не знал о смерти между 1822-1825 гг. седьмого товарища, С. Ф. Броглио; изгнанный из Италии после участия в Пьемонтском восстании 1821 г., он поехал в Грецию и умер, сражаясь за ее независимость.
…Там на ратном поле... — Полковник С.С. Есаков, застрелившийся после потери нескольких пушек во время русско-польской военной кампании.
В земле чужой погребены… — Умершие от чахотки за границей Н. А. Корсаков и П. Ф. Саврасов.
От болезни скончались Н. Г. Ржевский и К. Д. Костенский. От печали умер 14 января 1831 г. А. Дельвиг после потрясения, вызванного грубым выговором шефа жандармов Бенкендорфа, угрожавшего ему и его друзьям Сибирью в связи с напечатанными в «Литературной газете» Дельвига стихами Делавиня об июльской революции во Франции.
И, мнится, очередь за мной… — Из лицеистов первого выпуска Пушкин умер следующим после Дельвига.

«ГНЕДИЧУ»

С Гомером долго ты беседовал один,
Тебя мы долго ожидали,
И светел ты сошел с таинственных вершин
И вынес нам свои скрижали.
И что ж? ты нас обрел в пустыне под шатром,
В безумстве суетного пира,
Поющих буйну песнь и скачущих кругом
От нас созданного кумира.
Смутились мы, твоих чуждаяся лучей.
В порыве гнева и печали
Ты проклял ли, пророк, бессмысленных детей,
Разбил ли ты свои скрижали?
О, ты не проклял нас. Ты любишь с высоты
Скрываться в тень долины малой,
Ты любишь гром небес, но также внемлешь ты
Жужжанью пчел над розой алой.
Таков прямой поэт. Он сетует душой
На пышных играх Мельпомены,
И улыбается забаве площадной
И вольности лубочной сцены,
То Рим его зовет, то гордый Илион,
То скалы старца Оссиана,
И с дивной легкостью меж тем летает он
Во след Бовы иль Еруслана.

При жизни Пушкина не печаталось. Стихотворение является ответом на послание Н. Гнедича «А.С. Пушкину по прочтении сказки его о царе Салтане и проч.» (1831). В стихотворении характеризуются разные стороны деятельности Гнедича: как переводчика «Илиады» Гомера, переводчика Оссиана, театрального деятеля.
Первой строкой стихотворения Пушкин напоминал Гнедичу об адресованном ему в 1821 г. послании Рылеева, где имеется стих «С Гомером отвечай всегда беседой новой».
С Гомером долго ты беседовал один… — Гнедич многие годы трудился над переводом «Илиады» Гомера.
Скрываться в тень долины малой… — Малые жанры поэзии Гнедича.
На пышных играх Мельпомены… — Речь идет о театральной деятельности Гнедича, о его занятиях с трагической актрисой Семеновой.
То Рим его зовет… — Возможно, что речь идет о произведении Гнедича «Подражание Горацию» (1812).
То гордый Илион… — Пушкин имеет в виду перевод Гнедичем «Илиады». Илион — город в Малой Азии, осада которого описана в «Илиаде».
То скалы старца Оссиана… — Имеется в виду «Последняя песнь Оссиана» (1804), написанная Гнедичем в подражание поэзии кельтского барда Оссиана (III в.).
Вослед Бовы иль Еруслана… — Гнедич интересовался русскими народными сказками, писал о необходимости их изучения и приветствовал сказку Пушкина о царе Салтане в том стихотворении, на которое Пушкин отвечает. В вариантах рукописи первоначально было сказано яснее: «И с детской радостью меж тем внимает он о
подвигах царя Салтана» (Александр Пушкин, stihi-pushkina.com).

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1835 год

«ПОЛКОВОДЕЦ»

У русского царя в чертогах есть палата
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
Но сверху донизу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой
Ее разрисовал художник быстроокой.
Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,
Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен.
Ни плясок, ни охот,— а всё плащи, да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги.
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года
Нередко медленно меж ими я брожу
И на знакомые их образы гляжу,
И, мнится, слышу их воинственные клики.
Из них уж многих нет; другие, коих лики
Еще так молоды на ярком полотне,
Уже состарились и никнут в тишине
Главою лавровой ...
Но в сей толпе суровой
Один меня влечет всех больше. С думой новой
Всегда остановлюсь пред ним — и не свожу
С него моих очей. Чем долее гляжу,
Тем более томим я грустию тяжелой.
Он писан во весь рост. Чело, как череп голый,
Высоко лоснится, и, мнится, залегла
Там грусть великая. Кругом — густая мгла;
За ним — военный стан. Спокойный и угрюмый,
Он, кажется, глядит с презрительною думой.
Свою ли точно мысль художник обнажил,
Когда он таковым его изобразил,
Или невольное то было вдохновенье,—
Но Доу дал ему такое выраженье.

 О, вождь несчастливый!.. Суров был жребий твой:
Всё в жертву ты принес земле тебе чужой.
Непроницаемый для взгляда черни дикой,
В молчанье шел один ты с мыслию великой
И, в имени твоем звук чуждый не взлюбя,
Своими криками преследуя тебя,
Народ, таинственно спасаемый тобою,
Ругался над твоей священной сединою.
И тот, чей острый ум тебя и постигал,
В угоду им тебя лукаво порицал...
И долго, укреплен могущим убежденьем,
Ты был неколебим пред общим заблужденьем;
И на полупути был должен, наконец,
Безмолвно уступить и лавровый венец,
И власть, и замысел, обдуманный глубоко,—
И в полковых рядах сокрыться одиноко.
Там, устарелый вождь, как ратник молодой,
Свинца веселый свист заслышавший впервой,
Бросался ты в огонь, ища желанной смерти,—
Вотще! —

О, люди! жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведет в восторг и в умиленье!

Напечатано в «Современнике», 1836 г., т. III. Написано 7 апреля 1835 г.
В рукописи вместо стиха «Там, устарелый вождь...» и следующих за ним читается:

Там, устарелый вождь! как ратник молодой.
Искал ты умереть средь сечи боевой,
Вотще! Преемник твой стяжал успех, сокрытый
В главе твоей. А ты, непризнанный, забытый
Виновник торжества, почил — и в смертный час
С презреньем, может быть, воспоминал о нас!

Стихотворение посвящено  М.Б. Барклаю-де-Толли (1761-1818), главнокомандующему 1-ой Западной армией, стороннику концепции сохранения русской армии, затягивания войска Наполеона вглубь территории России, в отрыв от тыла на начальном этапе войны. Произведение начинается с описания Военной галереи в Зимнем дворце, в которой собраны портреты деятелей Отечественной войны 1812 года, созданные в большинстве своем выдающимся портретистом Дж. Доу (1781-1829). Далее Пушкин ярко описывает отрицательное и ошибочное, несправедливое отношение многих военных и столичного дворянского общества к этой успешно реализованной концепции и к самому М. Б. Барклаю-де-Толли. 

И на полупути был должен, наконец, // Безмолвно уступить и лавровый венец, // И власть, и замысел, обдуманный глубоко… — 17 августа 1812 г. общее командование перед Бородинской битвой принял на себя М.И. Голенищев-Кутузов, не отказавшийся от концепции Барклая-де-Толли приведший ее к логическому концу — сдаче Москвы и пожару. Во время битвы Барклай-де Толли командовал правым флангом и центром войска.

Бросался ты в огонь, ища желанной смерти…— Пушкин характеризует поведение своего героя на Бородинском поле, который под влиянием отрицательного отношения окружающих к нему стал действовать так, чтобы погибнуть в бою.
«С ледяным хладнокровием, которого не мог растопить и зной битвы, втеснялся он в самые опасные места», — свидетельствовал по этому поводу Ф.Н.Глинка. Под полководцем было убито 5 лошадей, но сам он остался цел. Позже он напишет Александру I: «26 августа не сбылось мое пламеннейшее желание: провидение пощадило жизнь, которая меня тяготит».

«НА ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ ЛУКУЛЛА
ПОДРАЖАНИЕ ЛАТИНСКОМУ»

Ты угасал, богач младой!
Ты слышал плач друзей печальных.
Уж смерть являлась за тобой
В дверях сеней твоих хрустальных.
Она, как втершийся с утра
Заимодавец терпеливый,
Торча в передней молчаливой,
Не трогалась с ковра.

В померкшей комнате твоей
Врачи угрюмые шептались.
Твоих нахлебников, цирцей
Смущеньем лица омрачались;
Вздыхали верные рабы
И за тебя богов молили,
Не зная в страхе, что; сулили
Им тайные судьбы.

А между тем наследник твой,
Как ворон, к мертвечине падкой,
Бледнел и трясся над тобой,
Знобим стяжанья лихорадкой.
Уже скупой его сургуч
Пятнал замки твоей конторы;
И мнил загресть он злата горы
В пыли бумажных куч.

Он мнил: «Теперь уж у вельмож
Не стану нянчить ребятишек;
Я сам вельможа буду тож;
В подвалах, благо, есть излишек.
Теперь мне честность — трын-трава!
Жену обсчитывать не буду,
И воровать уже забуду
Казенные дрова!»

Но ты воскрес. Твои друзья,
В ладони хлопая, ликуют;
Рабы, как добрая семья,
Друг друга в радости целуют;
Бодрится врач, подняв очки;
Гробовый мастер взоры клонит:
А вместе с ним приказчик гонит
Наследника в толчки.

Так жизнь тебе возвращена
Со всею прелестью своею;
Смотри: бесценный дар она;
Умей же пользоваться ею;
Укрась ее; года летят,
Пора! Введи в свои чертоги
Жену красавицу — и боги
Ваш брак благословят.

Напечатано в «Московском наблюдателе», 1835 г., сентябрь.
Стихотворение является сатирой на С. С. Уварова, который был наследником богача графа Шереметева как муж его двоюродной сестры.
Уваров Сергей Семенович (1786-1855) — антиковед и государственный деятель, реакционный министр народного просвещения. Автор лозунга «православие, самодержавие, народность», противник свободы слова, свободы личности. Пушкин намекает на поведение С. С. Уварова во время тяжёлой болезни его родственника по жене Д.Н. Шереметева. Уваров приказал начать опечатывать своей личной печатью имущество ещё живого Шереметева, рассчитывая получить огромное наследство. Однако Шереметев выздоровел. По этому поводу А. С. Пушкин написал своё известное стихотворение «На выздоровление Лукулла». Строки «…И воровать уже забуду / Казённые дрова !» имеют историческую подоплёку, так как на ранней стадии своей карьеры Уваров спекулировал казёнными дровами, которые выдавались для зимнего отопления помещений университета, Академии наук и казённых квартир служащих по вверенному ему ведомству. Вот что пишет современник: «Будучи президентом Академии наук, Уваров назначил вдове шестинедельный срок для очищения казённой квартиры, прибавив свою любимую фразу: „Ни 24 часа долее“ — и приказав немедленно прекратить отпуск казенного топлива, а это было в январе».

«ПИР ПЕТРА ПЕРВОГО»

Над Невою резво вьются
Флаги пестрые судов;
Звучно с лодок раздаются
Песни дружные гребцов;
В царском доме пир веселый;
Речь гостей хмельна, шумна;
И Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.

Что пирует царь великий
В Питербурге-городке?
Отчего пальба и клики
И эскадра на реке?
Озарен ли честью новой
Русский штык иль русский флаг?
Побежден ли швед суровый?
Мира ль просит грозный враг?

<…>
Годовщину ли Полтавы
Торжествует государь,
День, как жизнь своей державы
Спас от Карла русский царь?
<…>
Нет! Он с подданным мирится;
Виноватому вину
Отпуская, веселится;
Кружку пенит с ним одну;
И в чело его целует,
Светел сердцем и лицом;
И прощенье торжествует
Как победу над врагом.

Оттого-то шум и клики
В Питербурге-городке,
И пальба и гром музыки
И эскадра на реке;
Оттого-то в час веселый
Чаша царская полна
И Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.
 
Напечатано в «Современнике», 1836 г., т. I. Этим стихотворением открывается первая книга журнала.
Стихотворение основано на словах М.В. Ломоносова о милосердии царя Петра. 
14 декабря 1825 г. в Санкт-Петербурге произошли провозглашение Николая I императором, принесение Сенатом присяги новому императору и восстание декабристов против Николая I. В 1835 г. исполнилось 10 лет со дня восшествия Николая I на престол. В связи с этим Пушкин мог ожидать помилования сосланных в Сибирь декабристов и в этой связи написал стихотворение под названием «Пир Петра Первого». В нем задается вопрос о том, по поводу каких событий царь пирует и выясняется, что он радуется своему примирению со знатными преступниками. Это событие имеет историческую подоплеку, отразившуюся в произведении М.В. Ломоносова «Слово похвальное Петру Великому», где Ломоносов отмечает, что царь Петр простил знатных преступников,  пригласил их к себе на пир и пушечной пальбой отметил свое примирение с ними. Историк Голиков сообщает, что этими торжественно прощенными были А.Д. Меншиков, граф Апраксин и граф Я. Брюс (см. Погосян Е.).

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1836 ГОД

(ИЗ ПИНДЕМОНТИ)

Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Всё это, видите ль, слова, слова, слова. *
Иные, лучшие мне дороги права;
Иная, лучшая потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа —
Не всё ли нам равно? Бог с ними.
                Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
 — Вот счастье! вот права...

• Гамлет.
Полоний: Что вы читаете, мой принц?
Гамлет: Слова, слова, слова.
Полоний: Но в чем же именно тут дело, принц?

Было подготовлено Пушкиным к печати вместе с другими неизданными тогда стихотворениями, но напечатано не было. Написано 5 июля 1836 г. Ссылка на Пиндемонти — мистификация. В рукописи имеется заголовок: «Из Alfred Musset» («Из Альфреда Мюссе»). Орфография «Пиндемонти» вместо правильного «Пиндемонте» свидетельствует о том, что Пушкин не имел перед глазами сочинений этого поэта, а знал его по цитатам в книге Ж. Сисмонди «О литературе Южной Европы», где его имя напечатано так же. Стих «Зависеть от царя, зависеть от народа» еще в черновике был изменен: «Зависеть от властей, зависеть от народа». Но эта переделка противоречит смыслу стихотворения, в котором нет противопоставления властей народу, а сопоставлены две системы управления — самодержавная и парламентская.
Альфред де Мюссе — французский поэт. Изначально стихотворение «Из Пиндемонти» имело другое название, которое позже А. С. Пушкин заменил на последнее. Первое название стихотворения — «Из Alfred Musset», видимо, пришлось изменить из-за того, что стихотворение не было бы пропущено в печать цензурой. Николаевская цензура старательно препятствовала проникновению любых известий из Франции, где в то время закончилась очередная революция. Отсылку к французскому поэту пришлось заменить на имя итальянского поэта Ипполито Пиндемонте, хотя ни сходства, ни заимствования Пушкиным идей у Пиндемонте нет.
Пиндемонте Ипполито (1753-1828) — итальянский поэт, тяготевший в поэзии к предромантизму. «Любовь к Италии, прославление независимости поэта и его вдохновения, художественный вкус, мечтательность — всё это в стихотворениях Пиндемонте заставляет иногда забывать некоторые длинноты, устарелые приемы, морализующий тон», — отмечал о нем русский поэт и переводчик Ю.А. Веселовский (Википедия. Ипполито Пиндемонте).
Сисмонди Жан де (1773-1842) — автор книги «О литературе Южной Европы», историк, экономист.
Ж. де Сисмонди из книги «О литературе Южной Европы»: «Кавалер Ипполит Пиндемонти из Вероны, вероятно, первый среди итальянских поэтов, писавший мечтательные и меланхолические стихи. Потеря друга, болезнь, которую он считал смертельной, показали ему ничтожество жизни. Он порвал связь со всем личным, и сердце его обратилось к наслаждениям природы, сельской жизни и одиночества. <…> Все его чувства благородны и чисты» (см. Долинин А.А. Об одном источнике).
В начале стихотворения Пушкин саркастически относится к парламентской форме государственного управления, в которой парламент препятствует развязыванию войн, отменяет или вводит налоги и т. п. Он мельком отмечает неважность для творца, самодержавие или «народная форма правления» фигурирует в стране. В духе поэзии романтизма Пушкин подчеркивает необходимость полной душевной свободы для личного счастья.


«МИРСКАЯ ВЛАСТЬ»

Когда великое свершалось торжество
И в муках на кресте кончалось божество,
Тогда по сторонам животворяща древа
Мария-грешница и пресвятая дева
Стояли, бледные, две слабые жены,
В неизмеримую печаль погружены.
Но у подножия теперь креста честного,
Как будто у крыльца правителя градского,
Мы зрим поставленных на место жен святых
В ружье и кивере двух грозных часовых.
К чему, скажите мне, хранительная стража? —
Или распятие казенная поклажа,
И вы боитеся воров или мышей? —
Иль мните важности придать царю царей?
Иль покровительством спасаете могучим
Владыку, тернием венчанного колючим,
Христа, предавшего послушно плоть свою
Бичам мучителей, гвоздям и копию?
Иль опасаетесь, чтоб чернь не оскорбила
Того, чья казнь весь род Адамов искупила,
И, чтоб не потеснить гуляющих господ,
Пускать не велено сюда простой народ?

При жизни Пушкина не было напечатано. Написано 5 июня 1836 г., вероятно, по поводу того, что в Казанском соборе в Страстную пятницу ставили у плащаницы часовых.



ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

Александр Пушкин. — URL: www.stihi-pushkina.com
Амирханян А.М. Культурно-исторический и биографический контекст пушкинской строфы об «эриванских коврах» // www.cyberleninka.ru

Буторов А.В. Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер // Сайт «BOOKITUT». Домашняя библиотека. — URL: www.bookitut.ru.
Википедия URL: www.wikipedia.ru
Гардзонио С. «…И твой безносый Касти…» // Сайт «Александр Сергеевич Пушкин».  — URL: www.pushkin-lit.ru/articles.
Дмитриев И.С. «Союз ума и фурий»: ученые в эпоху Французской революции» // Сайт «Журнальный зал как эстетический феномен. — URL: www.magazines-gorky-media; печатная публикация в журнале НЛО, № 3 за 2005 г.
Долинин А.А. О Пушкине, о Пастернаке. Работы разных лет. Еще раз о Таврической звезде. — М.: Новое литературное обозрение, 2022.
Долинин А.А. Гяур под маской янычара: о стихотворении Пушкина «Стамбул гяуры нынче славят…» // Журнальный зал. — URL: www.magazines.gorki.media
Долинин А.А. Об одном источнике стихотворения «Из Пиндемонти» // Лев Соболев. Образовательный сайт. — URL: www.sobolev.franklang.ru.
Есипов В.М. «Рафаэль или Перуджино? О стихотворении Пушкина “Мадонна”» // Вопросы литературы. № 2. – 2009. -- URL: www.voplit.ru
Киселева Т.Е. «Северная пчела» // Александр Сергеевич Пушкин. — URL: www.pushkin-lit.>articles
Лучина Т. Из истории одного шедевра // Живой журнал. — URL: tina-luchina.livejournal.com›99699.html
Назиров Р.Г. История Польши. Восстание 1830 года // Киберленинка. — URL: www.cyberleninka.ru
Панфилов Д. Г. У ног Амалии прекрасной…// Проза. — URL: www.proza.ru
Погосян Е. «Слово похвальное Петру Великому» Ломоносова. В кругу исторических источников “Пира Петра Первого” А.С. Пушкина // «Александр Сергеевич Пушкин». — URL: www.pushkin-lit.-info.ru/pushkin/articles/pogosyan...
Попов Б. Пушкин и Ратша // Проза. — URL: www.proza.ru
Прожогин Н. «“Для берегов отчизны дальной…”. В поисках Амалии Ризнич» (в печати опубликовано в журнале «Дружба народов», № 6, 2000 г.) // Журнальный зал. — URL: www.magazines.gorky.media.ru
Сомова С. Я. «ДВОЙНЫЕ ВЕНКИ»  у Вергилия и у  Пушкина. Судьба понятия и перевода // Сайт «Союз переводчиков России. Санкт-Петербургское отделение». — URL:  www.utr.spb
Спинул С. Амалия Ризнич: биография, отношения с Пушкиным // Facebook. — URL: www.fb.ru/article/359347...
«Строчку "Гений чистой красоты" придумал не Пушкин. А "Белеет парус одинокий" — не Лермонтов» (статья без автора) // ЛИТИНТЕРЕС. — URL: www.litinteres.dzen.ru.
Томашевский Б.В. Примечания // В изд.: А.С. Пушкин. — Полн. собр. соч. — Том 3. — 1977  // ФЭБ. — URL: www.feb-web.ru.
Цявловская Т.Г. Примечания к стихотворениям А.С. Пушкина 1823-1836 гг. // В изд.: А.С. Пушкин. — Полн. собр. соч. в 10-ти томах. — // Русская виртуальная библиотека. — URL: www.rvb.ru.
Цявловский М.А. Стихотворение «Мадонна» // Сайт «Александр Сергеевич Пушкин». — URL: www.pushkin-lit.ru>pushkin>articles>cy...
"Чистейшей прелести чистейший образец...". Пушкин – Рафаэль – Наталья Гончарова. Из истории одного стихотворения А.С.Пушкина (статья без автора) // Интернет-портал «Liveinternet». — URL: www.liveinternet.ru





















ПРИЛОЖЕНИЕ
ЧАСТЬ I
В промежутке между 8 и 18 апреля 1825 года  в Михайловское  из Витебска приезжает барон Антон Антонович Дельвиг, поэт, на тот момент издатель альманаха «Северные цветы», любимый лицейский друг Пушкина. Самым тяжелым временем для Пушкина всегда была весна, а весна 1825 года была первой весной в деревенской глуши. Дельвиг обещает приехать. Александр в каждом письме пишет брату Льву: «Торопи Дельвига». «Дельвига с нетерпением ожидаю». Пушкин узнал, что тот уехал к родным в Белоруссию, взял лист бумаги и написал четыре слова: «Дельвиг, жив ли ты?» Письмо это отправил в Витебск. Вскоре оттуда пришло письмо:
«Милый Пушкин, вообрази себе, как меня судьба отдаляет от Михайловского. Я уж был готов отправиться за Прасковьей Александровной к тебе, вдруг приезжает ко мне отец и берет с собою в Витебск. Отлагаю свиданье наше до 11-го марта, и тут вышло не по-моему. На четвертый день приезда моего к своим попадаюсь в руки короткой знакомой твоей, в руки горячки. <…> Онегин твой у меня, читаю его и перечитываю, и горю нетерпением читать продолжение его, которое должно быть, судя по первой главе, любопытнее и любопытнее. Целую крылья твоего Гения, радость моя» (А. А. Дельвиг – Пушкину. 20 марта 1825. Витебск)

ЧАСТЬ II

Победа над Наполеоном чрезвычайно усилила международные позиции России. Александр I являлся могущественнейшим монархом Европы и влияние России на дела континента было велико, как никогда. Охранительные тенденции отчетливо проявлялись в политике самодержавия и на международной арене. Основанный в 1815 г. Священный союз должен был сплотить все консервативные силы Европы во имя торжества легитимистских принципов, борьбы с революционным движением. Идеям революции участники Союза стремились противопоставить принципы христианской морали. Однако европейские монархи вовсе не собирались ограничивать борьбу с революцией, угрожавшей абсолютистским порядкам, лишь духовной сферой. Чем дальше, тем больше Священный союз становился на путь прямой интервенции против тех стран, в которых легитимным династиям угрожала опасность.
В 1818 г. состоялся Аахенский конгресс Священного союза. Секретный протокол, который подписали уполномоченные России, Англии, Австрии и Пруссии, подтвердил обязательства этих стран принимать меры, способствующие «предупреждению гибельных следствий нового революционного потрясения», если таковое будет снова угрожать Франции.
В 1820 г. началась революция в Испании. В том же году вспыхнуло народное восстание в Неаполитанском королевстве. В этой обстановке в 1820 г. в Троппау открылся очередной конгресс Священного союза. Александр I прибыл в Троппау, рассчитывая добиться от своих партнеров решительных мер, направленных на борьбу с революционным движением. На конгрессе было принято постановление, провозглашавшее «право вмешательства» во внутренние дела стран, охваченных революцией. Участники конгресса поручили Австрии направить свои войска в Неаполь для восстановления порядка. Сама работа конгресса была перенесена из Троппау в Лайбах, расположенный поближе к итальянской границе. В марте 1821 г. австрийская армия подавила революцию в Неаполитанском королевстве. Еще один революционный очаг возник в Пьемонте. Александр I выразил готовность двинуть туда войска из России на «усмирение» восставших. Однако помощь царя не понадобилась. В апреле 1821 г. австрийские войска подавили Пьемонтскую революцию. <…> Священный союз мыслился Александром I не только как объединение европейских монархов для борьбы с революцией. Царь рассматривал его и как союз христианских государей для защиты христианских народов Балканского полуострова от ига мусульманской Турции. Однако партнеры России, опасаясь усиления ее позиций в этом регионе, вовсе не собирались выступать в едином строю с царем в тех случаях, когда речь шла о восточных делах. Между тем в 1812 г. в Греции началось освободительное движение против турецкого ига. Александр I первоначально отказал восставшим в какой-либо поддержке. Австрийский канцлер К. Меттерних, побаиваясь утверждения в Греции в случае ее освобождения с помощью России от османского владычества русского влияния, искусно играл на легитимистских чувствах царя, представив греков мятежниками, выступавшими против их законного государя — турецкого султана. Общественное мнение России, однако, негативно отнеслось к позиции, занятой монархом. Зверства турок в Греции вызывали негодование передовой части дворянства. С другой стороны, многие высшие сановники также выступали за оказание помощи повстанцам, руководствуясь необходимостью обеспечить безопасность южных рубежей страны, утвердить влияние России на Балканах и считая недопустимым бросать на произвол судьбы единоверцев — православных греков. Кроме того, турецкое правительство, закрыв под предлогом борьбы с греческой контрабандой Босфор и Дарданеллы для русского экспорта, нанесло тяжелый удар по экономическим интересам весьма широких дворянских кругов. Не считаться со всем этим Александр I не мог. В конце концов летом 1821 г. он приказал русскому послу покинуть Константинополь, дипломатические отношения между Россией и Турцией были прерваны.
Александр I, однако, из-за Греции не собирался начинать войну с Османской империей. На Веронском конгрессе царь подписал вместе с другими членами Священного союза декларацию, в которой греческое восстание осуждалось как революционное. Между тем Англия, стремясь подорвать авторитет России на Балканах, выступила в защиту греческих борцов за независимость и в 1824 г. даже предоставила им заем. Политика самодержавия явно зашла в тупик. Перспектива вовлечения Греции в орбиту влияния Британской империи превращалась в реальность. Попытки царской дипломатии разрешить греческий вопрос, действуя совместно с партнерами по Священному союзу, успеха не имели. В этой ситуации Россия должна была занять, наконец, самостоятельную позицию в отношении греческого восстания. В августе 1825 г. русские послы в Вене и Лондоне получили указание сделать соответствующие заявления правительствам, при которых они были аккредитованы. Восточный кризис, разразившийся с началом греческого восстания, перешел в новую фазу. Разрешать же сложнейшие проблемы, порожденные событиями на Балканах, выпало уже императору Николаю I.

ЧАСТЬ III

В декабре 1808 г. Александр I, уже несколько раз пытавшийся подступиться к реформированию империи, поручает своему помощнику, правоведу М. М. Сперанскому составить план государственных преобразований. Для работы император предоставил все материалы Негласного комитета, проекты и записки, поступившие в Комиссию составления государственных законов. Каждый пункт этого плана Сперанский оговаривал с императором.
В октябре 1809 г. проект был полностью готов, представлен Александру I и опубликован. Император признал его «удовлетворительным и полезным». Однако проект под названием «Введение к уложению государственных законов» получил резкую критику в высших кругах, в том числе со стороны знакомого с Пушкиным Н.М. Карамзина.  Критиковать проект Сперанского начали еще в 1809 году после публикации «Введения к уложению государственных законов». Александр 1 воспринимал критику Сперанского как свою личную. Кроме того, поскольку реформы Сперанского были основаны во многом на идеях французского Просвещения, его критиковали за попытку «заигрывать» с Наполеоном. В результате сформировалась группа влиятельного консервативно настроенного дворянства, которая критиковала императора за попытку «разрушить исторические основы» Российского государства.  Один из самых известных критиков Сперанского был историк Карамзин. Более всего дворянство возмущали желание наделить политическими правами государственных крестьян, а также идея дать гражданские права всем сословиям империи, в том числе и крепостным. Императору пришлось отклонить ранее одобренный проект.

ЧАСТЬ IV  РЕЧЬ О. МИРАБО

Королевское заседание состоялось 23 июня. Со стороны двора и привилегированных сословий оно должно было быть началом реакции против всего, что совершилось во имя новой идеи нации. Для Людовика XVI сочинили повелительную речь, которую он произнес в торжественном собрании. Решения палаты третьего сословия, как противные законам и государственному устройству, были отвергнуты; предписывалось сохранять разделение на сословия, запрещалось затрагивать права, принадлежащие привилегированным сословиям и королевской власти; возвещались незначительные реформы и прибавлялось, что если Генеральные Штаты не окажут поддержки благим намерениям власти, то король один станет трудиться для блага своих подданных и будет считать себя единственным их представителем. «Я приказываю вам, господа, -- сказал в заключение Людовик XVI, -- немедленно разойтись, а завтра утром собраться каждому сословию в отведенной для него палате».
Депутаты от духовенства и дворяне удалились вслед за монархом, но депутаты третьего сословия осталось на своих местах. Тогда обер-церемониймейстер Дрё-Брезе возвратился в залу и сказал: «Господа! – вы ведь слышали приказание короля», на что получил ответ от Байи: «Мне кажется, что собравшейся нации нельзя давать приказаний». О. Мирабо, который до прихода Дрё-Брезе сказал речь против оскорбительной диктатуры короля, являющегося лишь уполномоченным (mandataire) нации, и напомнил о присяге не расходиться, пока Франции не будет дана конституция, поднялся и произнес знаменитые слова: «Да, мы слышали намерения, внушенные королю, а вы, который не можете быть его органом перед Генеральными Штатами, не имея здесь ни места, ни голоса, ни права говорить, вы не созданы для того, чтобы нам напоминать о его речи. Однако, во избежание всякого недоразумения и всякой проволочки, я объявляю вам, что если вас уполномочили заставить нас уйти отсюда, вы должны потребовать приказаний, чтобы употребить силу, ибо мы оставим наши места лишь под напором штыков».

ЧАСТЬ V АНДРЕ ШЕНЬЕ
Из книги А. Д. Михайлов.  «От Франсуа Вийона до Марселя Пруста». Том 2. «Андре Шенье. Ямбы».
«Начинается короткий, но напряженный период в жизни Шенье. Поэт публикует политические брошюры, помещает статьи в газетах и журналах. Постепенно определяется основная мишень его политических выпадов — жирондисты и особенно якобинцы и их вожди — Бриссо, Робеспьер, Колло д’Эрбуа. Что же отстаивает Шенье, в чем упрекает своих оппонентов? Он отстаивает гражданский мир и законность, отстаивает интересы человека, просто человека, вне зависимости от его сословной принадлежности. … Выступает Шенье, конечно, против террора, справедливо полагая, что на страхе и на разгуле низких страстей нельзя строить всеобщее благо».
«Между тем гибель Шенье и создание им на пороге эшафота «Ямбов» не были случайностью; антиякобинские, антиробеспьеровские позиции поэта не явились результатом лишь неожиданного поворота судьбы. При этом он был противником не революции, а якобинского террора, не участвовал в заговорах, а выражал свои взгляды открыто, как публицист и поэт».
По свидетельству издания «Britannica» («Британская энциклопедия» на англ. яз.), написанные в тюрьме «Ямбы», стихи с резким обличительным в адрес якобинцев тоном, были вынесены оттуда в корзине для белья тюремщиком. Они были переданы семье поэта и не были опубликованы.


ПЕРЕВОДЫ «ЯМБОВ» А. ШЕНЬЕ

ЯМБ I

Восставшим швейцарцам полка Шатовье,
чествуемым в Париже по предложению
Колло д'Эрбуа

Божественный триумф! В величии и силе
Прославленных бойцов яви!
Ведь ими не один француз убит, Дезиля,
Недаром все они в крови.
Такого торжества столица не видала
Ни в приснопамятный тот день,
Когда великая тень Мирабо вступала
Под славную, святую сень,
Ни в день, когда в Париж из долгого изгнанья
Вольтера возвратился прах,
Под гул восторженный всеобщего признанья
Клеветников повергнув в страх.
Одно лишь торжество по славе небывалой
Сравнится с нынешним вот-вот:
Как войско все пойдет Журдану под начало,
А Лафайет — на эшафот!*

Прим.* Приспешник Марата, прозванный Журданом-головорезом за то, что во время вторжения в Версаль отрубил головы двум телохранителям, Матье Журдан составляет контраст с доблестным защитником прав народа, Ж. Лафайетом. После переселения короля в Париж, Жильбер Лафайет (1757-1824) в качестве начальника главной вооружённой силы столицы, был одним из самых влиятельных людей Франции. Он мечтал о совмещении монархии и порядка со свободой и торжеством демократических начал. Буйства черни, язык якобинских ораторов глубоко возмущали его, но образ действий короля и придворных нравился ему ещё менее. Он возбудил против себя крайнюю неприязнь короля и королевы, и, вместе с тем, сильные подозрения республиканцев. … Лафайет был послан в роли командира одного из трёх отрядов Северной армии. Оттуда он с раздражением следил за событиями в Париже, посылал письма в Законодательное собрание с протестами против его решений, но письма не действовали. Тогда он покинул лагерь и явился в Собрание с петицией ряда офицеров, требовавших запрета радикальных клубов, восстановления авторитета законов, конституции и спасения королевского достоинства. Большая часть Собрания отнеслась к «новому Кромвелю» крайне враждебно. Во дворце его встретили так же сухо.
Преследуемый подозрениями жирондистов и ненавистью якобинцев, он вернулся в армию; предложение о предании его суду не прошло. После низвержения короля Лафайет не только отказался принять комиссаров Законодательного собрания, явившихся для приведения солдат к присяге на верность только что провозглашенной республике, но и арестовал их; тогда собрание объявило его изменником и потребовало к ответу. В 1792 г. Лафайет бежал, попал к австрийцам и спасся от якобинцев. В связи со всем этим Шенье в 1794 г. упоминает его в словах «А Лафайет — на эшафот».

ЯМБ II

ПЕРВЫЙ ПЕРЕВОД

Когда скрывается в пещерном полумраке
На бойне с блеяньем баран,
В овчарне пастухи, бараны и собаки
Спокойны: не велик изъян.
Младенцев вместе с ним резвившаяся стая
И девы юные, гурьбой
Ласкавшие его, в руно цветы вплетая
И потчуя наперебой,
Его съедают вмиг и не грустят нимало.
Сокрыт в сей мрачной глубине,
Я с ним уделом схож. Как быть? Пора настала
С забвеньем свыкнуться и мне.
Баранов множество других с судьбою сродной,
Заполнивших всю эту клеть,
Вздев на кровавый крюк на бойне всенародной
Народу бодро пустят в снедь.
А что ж мои друзья? Сквозь прутья мне подмогой,
Подобно медлящим лучам,
Их были бы слова. И золота немного
Они бы дали палачам...
Но бездной все грозит. Всем надобно укрытье.
Живите в радости, друзья.
И Бавусу назло за мною не спешите.
В иные времена и я
От горестей чужих, быть может, безучастно
Глаза отвел бы в свой черед.
Так память обо мне досадна и опасна.
Друзья, не ведайте забот.

ВТОРОЙ ПЕРЕВОД

Как только прозвучит на бойне крик овечий,
Все бездны отворив, приходит смерть за тьмой.
Собаки, пастухи и стадо человечье
Не думают о том, что будет их судьбой.
                <…>
Меня судьба зовёт. Не стоит верить в чудо.
Давно уже пора к забвенью привыкать.
Забытые как я, в одной ужасной яме,
Здесь тысячи овец, как я, все смерти ждут,
Висят в клыках судьбы, в одном кровавом чане
Народу-королю как блюдо подадут.
А что мои друзья ? Руки заветной, слова
Решёткам не сдержать, но как же я хочу
Страдающей душе помочь лекарством новым;
Быть может золотой заплатят палачу…
Всё это суета. Живые вправе жить.
Живите же друзья, и счастливо живите,
Не следует за мной вослед во тьму спешить.
В другие времена, счастливые, поймите
Я сам при виде слез, не зная, что сказать,
Рассеянно глядел, предавшись лире;
Сегодня мой черёд страданья принимать:
Живите же друзья, живите в мире.


ЯМБ III

Чего в грядущем ждать? Где мужества и чести
Один хотя бы образец,
Величье стойкости и прямота без лести, —
Отрада праведных сердец, —
Где над преступными недолгий суд Фемиды,
Где состраданья взятый груз,
Где память о добре, забвение обиды,
Где сладость дружественных уз
В юдоли сей земной? О ней грустим напрасно.
Ведь подлый страх — вот бог людей.
Бессилье — их удел. О, как мы все безгласны!
Все до единого... Скорей
Пусть смерть придет и даст от всех скорбей укрытье!
Что ж, значит, сломлен, я умру,
Мучений не снеся? О, нет, обязан жить я!
И жизнь моя нужна добру.
Безвинно ввергнутый в кромешный мрак темницы,
В оковах, смерти обречен,
Достоинство храня, с молчаньем не смирится
И головы не склонит он.
Коль решено судьбой, что сталь не заблистает
В моей руке, врагов разя,
В душе разлитый яд мое перо впитает.
Мне безоружным быть нельзя.
Закон и правда, к вам взываю, коль ни словом,
Ни мыслию вовек у вас
Не пробуждал грозы я на челе суровом,
И коль теперь победный глас,
Коль смех бессовестный злодеев гнусных или
Чудовищный их фимиам
Вам сердце раною глубокой уязвили,
Меня спасите, и воздам
За все как мститель ваш, вершитель казней правых!
Еще не пуст колчан, чтоб пасть,
Не растоптав в грязи мучителей кровавых,
Марающих законы всласть*,
Тиранов бешеных истерзанной отчизны**,
Поруганной! О, вы одни,
Перо и ненависть в моей остались жизни!
Вы продлеваете мне дни.
И кто поведает векам об истребленье
Такого множества людей?
Кто утешенье даст сиротам их и вдовам,
Кто эту свору палачей
Заставит трепетать, явив ее деянья?
Кто в пропасть мрачную сойдет
И фурий бич тройной возьмет, да воздаянье
Злодеев наконец найдет?
Их память проклянет, воспев их казнь, ликуя?
Довольно полыхать костру.
О, сердце, как болишь, возмездия взыскуя!
Плачь, Доблесть, если я умру.

* Намек на членов Конвента
** Намек на Робеспьера

ЯМБ IV

Последний блеск луча, последний вздох зефира
Так оживляют дня уход,
Как мне еще звучит близь эшафота лира.
Быть может, скоро мой черед.
Быть может, не пройдет, не знающая лени,
Привычный стрелка часовой
По циферблату путь, последнего деленья
Коснувшись звонкою стопой,
Как тяжкий, смертный сон мне плотно веки склеит.
И прозвучать в моих стихах
Строка, что начал я, быть может, не успеет,
Как здесь, где в камни въелся страх,
Вербовщик призраков, посланник черный ада,
Безликой стражей окружен,
Мне бросит гулкий зов, и дрогнет стен громада.

(www.djvu.online. Андре Шенье. Сочинения. 1819.  — Перевод с франц. // «Литературные памятники». — М.: Наука, 1995).

ЧАСТЬ VI МОРДВИНОВ

По заключении с Портой мира Россия не пришла в успокоение. Для охраны новой русско-турецкой границы, пролегавшей по Днестру, было решено построить Днестровскую оборонительную линию и держать  гребную флотилию, так хорошо зарекомендовавшую себя в войне на Дунае, в постоянной готовности. Россия также желала основать во вновь приобретённых землях военный и купеческий порт.
Строительство оборонительной линии началось летом 1793 года. Общее наблюдение за её постройкой было поручено Суворову, а за постройкой Хаджибейской крепости — де Рибасу.
При выборе места базирования гребной флотилии руководствовались тем, что держать её в одном из Днепровских портов было бы слишком далеко от театра возможных военных действий. Поиски удобного и безопасного места стоянки для неё были поручены летом 1793 г. де Рибасу и инженерам де Воллану и Андрею Шостаку. Выяснилось, что более удобного рейда, чем Хаджибейский залив, на всём побережье от Днепра до Днестра не найти. Планам де Рибаса пришлось вступить в конфликт с планами вице-адмирала Мордвинова, который ходатайствовал об устроении порта, но в районе Очакова. Пребывая всю зиму при дворе в Петербурге, де Рибас деятельно занимался продвижением своего хаджибейского проекта, и, в конце концов, ему удалось убедить Екатерину II. Был утверждён его проект основания порта и города, но в лице Мордвинова де Рибас приобрёл себе сильного недоброжелателя.

ЧАСТЬ VII
В первые годы правления Александра I Мордвинов привлекался к обсуждению важнейших государственных вопросов в Совещательном комитете; с образованием в 1802 г. министерств занял пост министра морских сил, на котором оставался только три месяца, так как, убедившись в преобладающем влиянии на императора своего помощника Чичагова, отказался от поста.
Первым громким успехом Мордвинова в правление Александра I, сделавшим его имя известным в обществе, стал разбор дела графа Кутайсова в Непременном совете. Граф Кутайсов — захваченный в плен турок -- был подарен Екатериной II своему сыну — цесаревичу Павлу, который стал мальчику крёстным отцом. В царствование Павла Кутайсов сделал блестящую карьеру, но вызывал в обществе неприязнь и зависть. Император одаривал его чинами, графским достоинством, имениями, в том числе доходными рыбными ловлями на Каспийском море. После смерти Павла, бывший хозяин ловлей, фельдмаршал Салтыков просил Александра I вернуть отобранную у него время частную собственность. Непременный совет собирался удовлетворить это требование. Однако Мордвинов высказался против, утверждая, что «закон собственности непоколебим». Он предлагал или оставить эти земли у Кутайсова, или выставить их, в случае невозможности такого решения вопроса, для продажи, выступая также и противником общественного пользования, общественной собственности. Однако вопрос этот был решён все же в пользу общественного пользования, а Салтыкова Непременный совет вознаградил другими землями.
Авторитет адмирала в правительственных сферах вырос с возвышением М. Сперанского, с которым его сблизила общность взглядов по многим вопросам и для которого он сделался помощником в составлении плана новой системы финансов. С учреждением Государственного совета Мордвинов был назначен его членом и председателем департамента государственной экономии, но последовавшая вскоре ссылка Сперанского на время пошатнула и его положение: он вышел в отставку и уехал в Пензенскую губернию. В 1813 г. вернулся в Петербург, но прежнее место в Государственном совете занял только в 1816 г. Выйдя через два года вновь в отставку, он два года пробыл за границей, по возвращении в 1822 г. был назначен председателем Департамента гражданских и духовных дел Государственного совета (до 1838); вместе с тем он был членом Финансового комитета и комитета министров, и эти же должности сохранял за собою и в царствование императора Николая.

Примечание к части VII
Кутайсов И.П. — камердинер и любимец Павла I, турок, взятый в плен в Бендерах, по другой версии грузин, спасённый под Кутаиси от турецкого плена и подаренный Павлу в его бытность престолонаследником.

ЧАСТЬ VIII
«ПОСЛАНИЕ К ДЕЛЬВИГУ»
ЛЕГЕНДА О ЧЕРЕПЕ БАРОНА ДЕЛЬВИГА

Из статьи Д. Трускиновской «Череп барона Дельвига».

«Высланный из Одессы в Михайловское,  Пушкин скучал там неимоверно. Единственной отдушиной были поездки в соседское имение, Тригорское, принадлежавшее Прасковье Александровне Осиповой. Там он познакомился и подружился с Алексеем Вульфом, сыном хозяйки от первого брака. Вульф был тогда студентом Дерптского университета и приехал к матери на каникулы.
На следующее лето приятели встретились опять. На сей раз между ними встала не компания молоденьких барышень, а замужняя женщина, красавица и умница. Звали её Анна Керн. В июне 1825 года она по пути в Ригу заехала в Тригорское, в гости к своей тетушке Прасковье Александровне, где встретилась с Пушкиным. Несколько дней, проведённых в одном обществе с Анной Петровной, буквально свели поэта с ума. На беду, рядом был кузен Анны — Алексей Вульф.
Зачисленный на кафедру военных наук Ревельского университета, Вульф, кроме военного дела, слушал лекции по философии и русской словесности, географии и всеобщей истории. Он был прекрасным собеседником для молодой женщины с непреодолимой тягой к литературе. Неудивительно, что понравился.
Мудрая тётка Прасковья Александровна поняла, что её очаровательная племянница своим кокетством может наделать немало бед, постаралась поскорее увезти ее в Ригу «во избежание катастрофы». В день отъезда, 19 июля, Пушкину удалось остаться на несколько минут наедине с Анной Петровной Керн, чтобы подарить отдельный оттиск второй главы «Евгения Онегина» с дарственной надписью.
Между страницами лежал вчетверо сложенный лист бумаги, на котором рукой Александра Сергеевича Пушкина были написаны слова, сделавшие Анну Петровну Керн бессмертной:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
Но Пушкин остался в Тригорском, а Вульф поехал с матерью и кузинами — он провожал дам до первой станции. Осенью он вернулся в Дерпт и повадился ездить в Ригу. Там между Алексеем и Анной случился пылкий роман.
Впоследствии Анна Керн рассталась с мужем и поселилась в Санкт-Петербурге. Она по-прежнему пользовалась головокружительным успехом и, отлучённая от большого света, встречала, тем не менее, дружеский приём во многих домах, в частности у родителей Пушкина и в семье его друга, барона А.А. Дельвига.
Вульф полагал, что сыграл немалую роль в творчестве Пушкина. Он имел в виду загадочный череп. Человеческий череп – вообще любимая игрушка поэтов-романтиков. Начитавшись Шекспира, они норовили обзавестись этим замогильным сувениром, посвящали ему стихи и даже использовали как пепельницу. Вульф где-то раздобыл череп и привёз его в подарок Пушкину. К подарку он присовокупил целую историю — якобы некий студент-медик похитил скелет барона Дельвига из погребов Домского собора. Пушкин заинтересовался и написал для Антона Дельвига известное стихотворение на эту тему, снабдив его прозаическим финалом. Собственно, Пушкин и пустил гулять по свету версию о том, что в Риге, в главном городском храме, покоятся предки барона Дельвига. Что интересно — ни лицейский друг, ни его родня не возражали. Им эта идея, похоже, понравилась. Вся беда в том, что она не соответствует действительности. К тому времени, когда Вульф ездил в гости к кузине, в Домском соборе уже не осталось склепов-подземелий».
Источник: «Территория L» // Газета российской государственной библиотеки для молодежи. — URL: www.gazetargub.ru

ЧАСТЬ IX. СЮЖЕТ «АНЧАРА»
Из статьи Панфилова Д.Г. «Легенды и реалии Пушкинского «Анчара».
«Голландский хирург А. Ферш, посетивший Малазию в 1781 году, опубликовал записки о яванском дереве «погон упас», растущем в пустынной местности и уничтожающем вокруг на 12 миль всё живое.   Несмотря на то, что опубликованные сведения были лживыми, образ «погон упаса» произвёл такое сильное впечатление на чувствительную часть читателей, что дерево стало легендарным.   
Есть основания предполагать, что ботанические сведения, послужившие Пушкину для  создания  стихотворения «Анчар», были почерпнуты им из трудов Жана Лешано.
 Жан Лешано ссылается в своей работе на имя ботаника Л.А. Дешана, который первым называет «погон упаса» его туземным именем «анджар». Дешан пишет, что Лешано видел на Яве древо яда и повторил его туземное название «анджар».
Пушкину были известны научные изыскания Лешано. В 1827 году в Париже на французском и английском языках шла постановка режиссера Дж. Кольмана-сына «Закон Явы». Кольман поставил трагедию С.Т. Кольриджа «Раскаяние». Пушкин выписал для эпиграфа 23-24 строки из I акта сцены 1-й этой трагедии.
Главный герой Парабойя проникает ночью в гарем короля Явы, чтобы увидеться со своей женой, похищенной королём. Парабойе грозит смерть, однако король даёт ему шанс:
“Есть, правда, шанс один, ничтожный,
На который претендовать преступники не могут…
- Да, я слышал
Про милосердие свирепое твоё — искать
То древо Явы, что на много вёрст
Грозит погибелью и всё растущее своим дыханьем губит.
Из чьих пределов даже хищный зверь,
Пустыни частый гость — уходит прочь, трепещет.
Оттуда, если чудом, человек приговорённый
Приносит яд, из дерева текущий
Куда макаешь ты свои воинствующие стрелы,
Он получает жизнь – и ослабелый раб
Избегший Упаса тирана избегает”.

   
 При сопоставлении пушкинского «Анчара» с этим фрагментом трагедии Кольриджа бросается в глаза общность и подчеркнутость противоречия  «тиран и  раб». У Пушкина сохраняется та же последовательность рассказа: образ анчара с губительным дыханием и истекающим ядом сменяется сначала образом бегущих от дерева животных, потом темой о приговорённом человеке и подробностью о воинственных стрелах, обмакиваемых в яд».

Источник: Сайт «Проза.ру». — URL: www.proza.ru


ЧАСТЬ X   ПУШКИН ЗИМОЙ 1829/1830 гг.

Из книги А. И. Гессена «Жизнь поэта» (глава XIII):

«В двадцатых числах сентября Пушкин вернулся в Москву. Он поспешил к Гончаровым, но здесь его ожидал холодный прием. Как вспоминал брат Гончаровой: «Было утро; мать еще спала, а дети сидели в столовой за чаем. Вдруг стук на крыльце, и вслед за тем в самую столовую влетает из прихожей калоша. Это Пушкин, торопливо раздевавшийся. Войдя, он тотчас спрашивает про Наталью Николаевну. За нею пошли, но она не смела выйти, не спросившись матери, которую разбудили. Будущая теща приняла Пушкина в постели».
Удрученный таким приемом, Пушкин писал ей позже: «Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее едва начинали замечать в свете. Я полюбил ее, голова у меня закружилась, я сделал предложение, ваш ответ, при всей его неопределенности, на мгновение свел меня с ума; в ту же ночь я уехал в армию, вы спросите меня - зачем? Клянусь вам, не знаю, но какая-то непроизвольная тоска гнала меня из Москвы; я бы не мог там вынести ни вашего, ни ее присутствия. Я вам писал; надеялся, ждал ответа - он не приходил...
Ваше молчание, ваша холодность, та рассеянность и то безразличие, с каким приняла меня м-ль Натали... У меня не хватило мужества объясниться...»
Пушкин пробыл в этот раз в Москве недолго. Выехав 12 октября 1829 года, он завернул по пути в Малинники и в начале ноября был уже в Петербурге. Здесь его около месяца ждал строгий запрос Бенкендорфа: «По каким причинам не изволили вы сдержать данного мне слова и отправились в закавказские страны, не предупредив меня о намерении вашем сделать сие путешествие?»
«По прибытии на Кавказ, — отвечал на это Пушкин, — я не мог устоять против желания повидаться с братом, который служит в Нижегородском драгунском полку и с которым я был разлучен в течение 5 лет. Я подумал, что имею право съездить в Тифлис. Приехав, я уже не застал там армии. Я написал Николаю Раевскому, другу детства, с просьбой выхлопотать для меня разрешение на приезд в лагерь. Я прибыл туда в самый день перехода через Саганлу и, раз я уже был там, мне показалось неудобным уклониться от участия в делах, которые должны были последовать; вот почему я проделал кампанию в качестве не то солдата, не то путешественника».
Любви у Пушкина сопутствует часто ревность и разлука. Но, расставаясь, он всегда желает любимой счастья. Грусть, печаль и рядом с ними оптимизм, вера в жизнь - все это присуще творчеству зрелого Пушкина... <…>
Пушкин пишет стихотворение, в котором слышится мотив неизбежности смерти:

Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.
Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды -
И чей-нибудь уж близок час.
Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживет мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.
Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю:
Мне время тлеть, тебе цвести.
День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.
И где мне смерть пошлет судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?

Тема о неизбежности смерти не раз звучала в произведениях Пушкина и других современных ему поэтов, но это стихотворение по существу своему глубоко оптимистично и заканчивается жизнеутверждающе:
И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне все б хотелось почивать.
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

Пушкина не оставляли в покое его идейные противники. Много душевных сил отнимала у Пушкина и борьба с литературными недругами, развернувшаяся зимой 1829/1830 гг., с критиком Н. И. Надеждиным и с издателем и вдохновителем «Северной пчелы» и «Сына отечества» Ф. В. Булгариным.
Острыми эпиграммами расправился Пушкин с яростно нападавшим на него Надеждиным; критик развязно писал, что поэзия Пушкина — «резвая шалунья, для которой весь мир ни в копейку», что “поэзия Пушкина есть просто пародия”, что “для гения не довольно смастерить Евгения”, что “Полтава” есть настоящая Полтава для Пушкина: ему назначено было здесь испытать судьбу Карла XII...”. “Бориса Годунова” Надеждин предлагал Пушкину просто сжечь» [Гессен, глава XIII]. Источник:
ЧАСТЬ XI ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЮЖЕТА СКУЛЬПТУРЫ                «ДЕВУШКА С КУВШИНОМ».

Из статьи Т. Лучиной «Из истории одного шедевра».

Французский поэт Бонавантюр Деперье (Бонавентура де Перье) был предшественником Мишеля де Монтеня, который, в свою очередь, был предшественником и зачастую вдохновителем Ж. Лафонтена. Посмертно вышло издание Б. Деперье “Новые забавы и весёлые разговоры”.
 
  Из книги Бонавентюра Деперье:   Новелла XII

«Сравнение алхимиков с женщиной,
которая несла на рынок горшок с молоком».

«Всем известно, о чем обычно болтают алхимики. Они хвалятся, что могут приобрести неисчислимые богатства и что они постигли тайны природы, скрытые от всех остальных людей. Но в конечном счете все их труды превращаются в дым, а поэтому их алхимия заслуживает лишь названия искусства, которое изнуряет, или несуществующего искусства. Их можно, пожалуй, сравнить с той доброй женщиной, которая несла на рынок горшок молока и делала такой расчет: она продаст его за два лиарда; на эти два лиарда она купит дюжину яиц и положит их под наседку; из них выведется дюжина цыплят; когда цыплята вырастут, она сделает их каплунами; каждый каплун будет стоить пять су; это составит больше экю; на эти деньги она купит двух поросят – борова и свинку; они вырастут и принесут еще двенадцать; через некоторое время она продаст их по двадцать су за штуку; это составит двенадцать франков; на них она купит кобылу, которая принесет ей хорошенького жеребеночка; он подрастет и сделается таким резвым! Добрая женщина, обрадованная своим удачным расчетом, принялась подпрыгивать, как ее будущий жеребенок. Прыгая, она уронила горшок и пролила все молоко. Прощайте, яйца, цыплята, каплуны, поросята, кобыла и жеребеночек! Такова же и судьба алхимиков. После всех их обжиганий, обугливаний, замазываний, раздуваний, процеживаний, прокаливаний, замораживаний, сгущений, растапливаний, стеклований, загниваний у них вдруг разобьется какой-нибудь аламбик, и они оказываются в таком же положении, как и эта добрая женщина».

Новелла Б. Деперье дала источник сюжета для нижеследующей басни Ж. Лафонтена.

Ж. Лафонтен «Молочница, или Кувшин с молоком».

Удобно и легко одета,
Кувшин на голову поставив с молоком,
В короткой юбке, чуть не босиком,
Спешила в город на базар Перетта.
Себя мечтой веселой окрыляя,
Молочница решила молодая,
Что будет поставщик на деньги тароват:
«Куплю тогда яиц и выведу цыплят,
У дома, во дворе, их выкормлю прекрасно,
Лисица к ним залезть попробует напрасно;
Я все обдумала хитро, умно и тонко;
Продав цыплят, куплю, конечно, поросенка,
Чтоб вырастить свинью, расходов будет грош,
Ведь поросенок мой и крупен, и хорош,
А денег за него я получу не мало.
Хотела бы я знать, что мне бы помешало
Не нагружать себе напрасно кошелька,
А выбрать в городе корову и бычка,
Мне будет за труды достойная награда
Смотреть, как прыгают они средь стада».

Тут прыгнула она сама так высоко,
Что, уронив кувшин, разлила молоко.
К нему прибавились и новые утраты:
Погиб бычок, свинья, корова и цыплята.
С отчаяньем, полна тоски,
Она глядит на черепки,
На молока погубленного лужу,
Боясь предстать разгневанному мужу.
Все это в басню вылилось потом.
Под именем «Кувшина с молоком».

Кто думал только о делах насущных,
Не строя замков на земле воздушных?
Мечтателей везде и всюду тьма,
Одни по глупости, другие от ума.
Все грезят наяву; мечтать отрадно нам:
Нас сладостный обман возносит к небесам.
Мечтаньям нашим нет предела и конца:
Для нас все почести, все женские сердца!
Я в одиночестве, как все, мечтаю,
Храбрейшему я вызов посылаю,
В мечтах я уж король, народами любимый,
Все новые венцы беру, непобедимый, —
Доколе жизнь безжалостной рукой
Меня не пробудит, вернувши облик мой.

Переводчик басни Б. В. Каховский.
Басня «Молочница, или Кувшин с молоком» стала источником для сюжета скульптуры в Екатерининском парке.
Источник:  Сайт «Живой журнал». Блог «Интересный Петербург». — URL: www.Interesniy-spb.livejournal.ru


ЧАСТЬ XII  ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ. ТОМ 4. НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ. ГЛАВА ПЯТАЯ.
Й. ОСКАР. РОССИЯ И ПОЛЬСКОЕ ВОССТАНИЕ.
«В конце царствования Александра I поляки уже готовились к восстанию, и не только в Царстве Польском, но и в Литве, и в Подолии (где дворянство было по преимуществу польское), и всюду уже существовали тайные кружки. При этом поляки возлагали надежды на свое польское войско, превосходно обученное и образцово устроенное наместником Царства Польского великим князем Константином Павловичем, а также  на ту неприязнь, которую Австрия и Англия питали к России.
Поляки стали мечтать о восстановлении прежних вольностей и о полной независимости от России. 17 ноября 1830 года в Варшаве неожиданно вспыхнул бунт. Заговорщики по заранее условленному плану устремились одновременно к дворцу наместника и к арсеналу, где разграбили оружие и раздали народу. Великому князю удалось спастись, но многие из его приближенных и преданных ему лиц были убиты. Восстание вначале легко могло быть подавлено русскими войсками, стоявшими в окрестностях Варшавы, но великий князь Константин Павлович проявил нерешительность и даже слишком большую снисходительность в своих действиях против мятежников. Предполагая уладить дело миром, он не только приказал русским войскам отступить, но даже сдать полякам сильную крепость Модлин, в которой хранилось большое количество военного снаряжения и боеприпасов. Такая уступчивость привела только к тому, что восстание быстро распространилось по всему Царству Польскому и что все польское войско перешло на сторону мятежников.
После долгих споров в Петербург была все же отправлена делегация к императору Николаю I для оправдания происшедшего в Польше переворота и для переговоров о дальнейшей участи Польши. Император Николай ответил им следующими памятными словами: «Пусть поляки положатся на меня, и они будут счастливы. В качестве польского царя я считаю своей обязанностью подавить восстание и наказать преступников. Если же нация начнет вооруженную борьбу против меня, то поляки своими же пушечными выстрелами ниспровергнут Польшу».
Когда на сейме в январе 1831 году посланные в Петербург депутаты передали слова императора, сейм объявил низложение дома Романовых, и решение этого вопроса предоставлено было оружию. Русские войска, с которыми великий князь покинул страну, тем временем соединились в большую армию, 100 000 человек, под командованием генерала Дибича, против которых повстанцы могли выставить не более 60 000. 19 февраля при Грохове поляки, несмотря на отчаянную храбрость, понесли поражение, но граф Дибич сделал большую ошибку. Вместо того, чтобы немедля двинуться на Варшаву, он стал выжидать, надеясь что поляки покорятся без дальнейшего сопротивления. Это промедление дало полякам возможность оправиться и усилить свою армию до 80 000 человек. Новый главнокомандующий, сменивший Хлопицкого, Скшинецкий, даже решился действовать наступательно и напасть на гвардейский корпус, расположенный отдельно, между реками Бугом и Наревом. При Остроленке польское войско было вторично разбито. Но действия русской армии были вновь парализованы развившейся среди нее холерной эпидемией, жертвами которой пали и великий князь Константин Павлович, и Дибич. Когда главнокомандующим был назначен граф Паскевич, то он тотчас же переправился через Вислу и подступил к Варшаве. Прежде чем вести войска на приступ, главнокомандующий, по желанию императора Николая, вступил в переговоры с поляками, требуя, чтобы они признали императора Николая королем польским и отказались от своих притязаний на воссоединение Польши с Литвой и западнорусскими областями. На эти вполне разумные предложения поляки ответили надменным требованием «полного восстановления Польши в пределах, в каких она существовала до первого раздела». Тогда Паскевич приказал сказать полякам, что «на их требования будет отвечать пушечными выстрелами», и на другой день (25 августа 1831 г.) повел войска на штурм.  Два дня спустя русские войска вступили в Варшаву, а польские войска вынуждены были перейти через австрийскую и прусскую границы, и там сложить оружие».

Источник: Викичтение. — URL: www. wikireading.ru











































































АВТОР-СОСТАВИТЕЛЬ
М. А. ПЛЮЩ



ПОСТРОЧНЫЙ И ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКИЙ КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ
А.С. ПУШКИНА в 1817-1836 гг.











































































АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН




Настоящий комментарий содержит сведения, позволяющие раскрыть содержание стихотворений, написанных А.С. Пушкиным в послелицейский период. Комментарий является продолжением аналогичных изданий, дающих информацию для понимания скрытого содержания «Евгения Онегина», шести поэм, трагедии «Борис Годунов» и лицейских стихотворений А.С. Пушкина. При составлении комментария широко использовались энциклопедические и справочные сведения, составленные Б.В. Томашевским и Т.Г. Цявловской примечания к стихотворениям, информация из электронных публикаций. Цитирование проводилось на основе статьи 1274 ГК РФ о свободном цитировании.






























КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1817 год

ОДА «ВОЛЬНОСТЬ». А.С. ПУШКИН

О КОМ РЕЧЬ ПО ХОДУ СТИХОТВОРЕНИЯ ?


Беги, сокройся от очей,
Цитеры слабая царица!
Где ты, где ты, гроза царей,
Свободы гордая певица?
Приди, сорви с меня венок,
Разбей изнеженную лиру...
Хочу воспеть Свободу миру,
На тронах поразить порок.

Открой мне благородный след
Того возвышенного Галла,
Кому сама средь славных бед
Ты гимны смелые внушала.
Питомцы ветреной Судьбы,
Тираны мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!

Увы! куда ни брошу взор —
Везде бичи, везде железы,
Законов гибельный позор,
Неволи немощные слезы;
Везде неправедная Власть
В сгущенной мгле предрассуждений
Воссела — Рабства грозный Гений
И Славы роковая страсть.

Лишь там над царскою главой
Народов не легло страданье,
Где крепко с Вольностью святой
Законов мощных сочетанье;
Где всем простерт их твердый щит,
Где сжатый верными руками
Граждан над равными главами
Их меч без выбора скользит
И преступленье свысока
Сражает праведным размахом;
Где не подкупна их рука
Ни алчной скупостью, ни страхом.
Владыки! вам венец и трон
Дает Закон — а не природа;
Стоите выше вы народа,
Но вечный выше вас Закон.

И горе, горе племенам,
Где дремлет он неосторожно,
Где иль народу, иль царям
Законом властвовать возможно!
Тебя в свидетели зову,
О, мученик ошибок славных,
За предков в шуме бурь недавних
Сложивший царскую главу.

Восходит к смерти Людовик
В виду безмолвного потомства,
Главой развенчанной приник
К кровавой плахе Вероломства.
Молчит Закон — народ молчит,
Падет преступная секира...
И се — злодейская порфира
На галлах скованных лежит.

Самовластительный злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
Читают на твоем челе
Печать проклятия народы,
Ты ужас мира, стыд природы,
Упрек ты богу на земле.

Когда на мрачную Неву
Звезда полуночи сверкает
И беззаботную главу
Спокойный сон отягощает,
Глядит задумчивый певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец —
И слышит Клии страшный глас
За сими страшными стенами,
Калигулы последний час
Он видит живо пред очами,
Он видит — в лентах и звездах,
Вином и злобой упоенны,
Идут убийцы потаенны,
На лицах дерзость, в сердце страх.

Молчит неверный часовой,
Опущен молча мост подъемный,
Врата отверсты в тьме ночной
Рукой предательства наемной...
О, стыд! О, ужас наших дней!
Как звери, вторглись янычары!..
Падут бесславные удары...
Погиб увенчанный злодей,
И днесь учитесь, о, цари:
Ни наказанья, ни награды,
Ни кров темниц, ни алтари
Не верные для вас ограды.
Склонитесь первые главой
Под сень надежную Закона,
И станут вечной стражей трона
Народов вольность и покой.

При жизни Пушкина ода «ВОЛЬНОСТЬ» получила распространение в рукописи; когда она дошла до правительства, то послужила главным поводом к высылке Пушкина на юг. Ода написана в конце 1817 г. на квартире братьев Тургеневых, откуда виден Михайловский замок («памятник тирана»), в котором был убит Павел I. Ода выражает политические взгляды молодого Пушкина, сложившиеся отчасти в результате лекций Куницына о «естественном праве», отчасти под влиянием бесед с Николаем Ивановичем Тургеневым. В ней отразились характерные для того времени политические доктрины.
Цитеры слабая царица!  — древнегреческая богиня любви Афродита. Цитера – латинизированное название древнегреческого  острова Кифера (Китера, ныне о. Чериго) — остров, где находился храм Афродиты. Одно из прозвищ богини — Афродита Киферийская [Википедия].
В стихотворении «Вольность» присутствуют следующие метафоры:
Свободы гордая певица — муза поэзии Свободы;
Разбей изнеженную лиру — освободи меня от лирической поэзии для перехода к гражданской тематике;
На тронах поразить порок — подвергнуть критике недостойных правителей, неправедных монархов;
Питомцы ветреной Судьбы — недостойные правители, которым власть досталась по рождению, а не за заслуги перед обществом;
Падшие рабы — покорный народ;
Законов гибельный позор — позор попранных властями законов;
Неволи немощные слезы — страдания порабощенного, бесправного народа;
Мгла предрассуждений — религия, реакционная церковь  на страже монархического государства;
Меч законов ~ без выбора скользит… — Справедливое правосудие, где судьи принимают объективные, справедливые решения без учета («выбора») социального, политического статуса подсудимых;
Где дремлет он неосторожно… — Где закон спит, не замечая беззакония;
На плахе Вероломства — речь идет о гильотинизации в Париже на площади Революции бывшего короля Людовика XVI в 1793 г.
Молчит Закон — народ молчит… — Голос закона и голос народа молчат, значит, в условиях монархии безнаказанно творится беззаконие;
И се — злодейская порфира на галлах скованных лежит… — Людовик XVI казнен, неправедная власть над французами отныне принадлежит императору Наполеону I; порфира — пурпурного цвета  церемониальная широкая длинная королевская мантия;
Тебя, твой трон я ненавижу… — Ненависть к Наполеону I и его власти;
Упрек ты богу на земле… — Наполеон I, инициатор «наполеоновских войн» и войны 1812 г., человек, не достойный государственной власти;
Склонитесь первые главой под сень надежную Закона… — Призыв к монархам придерживаться справедливых законов в своем правлении;
И станут вечной стражей трона народов вольность и покой… — Свободный народ будет спокойно относиться к монарху.
Открой мне благородный след / Того возвышенного галла, / Кому сама средь славных бед / Ты гимны смелые внушала…
Упоминание «славных», то есть знаменитых бедствий, прилагательного «возвышенный» и «смелых гимнов» как формы произведений указывает, что Пушкин имел в виду французского поэта, который был автором гимнов и од в период тяжелейшей экономической и внутриполитической ситуации с момента начала Французской революции в 1789 г.  и до завершения периода якобинского террора в 1794 г. с термидорианским переворотом и казнью М. Робеспьера. Очевидно, что эти произведения были знакомы Пушкину, который до поступления в Царскосельский лицей активно занимался чтением книг в домашней библиотеке и в библиотеках друзей Сергея Львовича Пушкина.
По свидетельству пушкиноведа Томашевского, «известны два старых списка [оды Пушкина «Вольность» — сост.], в которых имя [«возвышенного галла» — сост.] раскрыто: в обоих случаях назван Лебрен. Это раскрытие имеет свое значение», поскольку является мнением современников Пушкина [Томашевский, pushkin-lit.ru].
По убедительной версии Томашевского «возвышенный галл» — это Экушар де Лебрен (1729-1807), известный одописец. Пользовавшийся до революции репутацией свободолюбивого поэта, стал ее певцом, выступая с «Республиканскими одами французскому народу» («Odes r;publicaines au peuple fran;ais»), сборник которых был издан в 1793 г. Э. Лебрен (Lebrun) в одах прославлял, в соответствии с учением Ш. Монтескье, вольность, ограниченную законом — основным условием гражданского общежития. Сочинения Лебрена были переизданы в 1811 г. Такие издания Пушкин мог находить в библиотеках своего отца и его друзей. Как известно, занятия в библиотеке были любимым делом Пушкина в подростковом возрасте, когда он уже хорошо знал французский язык.
Следует отметить, что, «характеризуя лицеистов, Булгарин в 1826 г. писал: «”Молодой вертопрах должен... знать наизусть или сам быть сочинителем эпиграмм, пасквилей и песен предосудительных на русском языке, а на французском — знать все самые дерзкие и возмутительные стихи и места самые сильные из революционных сочинений”» [Томашевский, pushkin-lit.ru]. Следовательно, подобные сочинения на французском языке не были редкостью в молодежной дворянской среде Санкт-Петербурга и Москвы.
Что касается версии о том, что под «возвышенным галлом» подразумевается Андре Шенье, эта версия происходит из содержания стихотворения «Андре Шенье», написанного Пушкиным в 1825 г. В письме А.И. Тургенева Вяземскому от 5 (17) августа 1819 г. была упомянута пушкинская «Ода на свободу». Первое издание стихотворений французского поэта А. Шенье вышло в свет не ранее 9 (21) августа того же года. Следовательно, ода «Вольность» была написана раньше выхода в свет первого сборника стихотворений А. Шенье. Старший брат Андре Шенье, Мари-Жозеф Шенье, был драматургом и сочинителем гимнов, однако последние посвящались конкретным празднествам, а не революционной тематике или идее Свободы.
О, мученик ошибок славных, / За предков в шуме бурь недавных / Сложивший царскую главу… — Казненный по решению Конвента король Людовик XVI. На момент принятия решения о казни носил имя «гражданин Луи Капет», не имел никаких шансов восстановить монархию и вернуться на королевский трон.
Три четверти XVIII в., протекшие от смерти Людовика XIV до начала революции (1715–1789), были заняты двумя царствованиями — Людовика XV (1715–1774) и Людовика XVI. Это было время развития просветительской литературы, но вместе с тем и эпохой потери Францией прежнего значения в делах международной политики и полного внутреннего разложения и упадка. Короли и высший свет вели крайне беспечную, роскошную жизнь на глазах у малоимущих; феодальные повинности с государственными налогами для третьего сословия, освобождение от налогов для дворян и духовенства, афера Джона Ло при правлении Людовика XV с разорительными результатами, отказ от широкомасштабных прогрессивных реформ Тюрго под давлением аристократии, поражение в Семилетней войне и ее последствия, огромный государственный долг и процентные платежи, отмена парламентов, колоссальный экспорт зерна и рост внутренних цен на зерно в 1785-1788 гг., обострение дефицита зерна весной 1789 г. — все эти огромные «ошибки» и даже созыв Генеральных штатов в Париже в 1789 г. — все вело к краху французского государства. Кроме того, в историю этого периода вошли несколько эпизодов колоссального массового голода из-за погодных ситуаций — засух и выпадения града. Гибель урожая под ударом града предшествовала перевороту 1789 г. в Париже.
Пустынный памятник тирана… —  Михайловский дворец, где был убит заговорщиками император Павел I. Охранявшие мост гвардейцы Семеновского полка предали императора («молчит неверный часовой») и пропустили заговорщиков по мосту в замок.
Калигулы последний час… — Гай Юлий Цезарь Август Германик,  известный под прозвищем Калигула (12- 41 гг.)  — римский император c 18 марта 37 года. Старшие братья Калигулы пали жертвой интриг, которые он пережил благодаря молодости и защите влиятельных родственников. После смерти императора Тиберия стал императором и начал правление с отмены репрессивных и непопулярных мер предшественника. Дальнейшая его политика характеризовалась нарастающим самоуправством и конфронтацией с Сенатом. Расходами на масштабное строительство и богатыми представлениями приобрёл репутацию расточителя. Убит ближайшими сподвижниками в результате дворцового переворота. Своим правлением Калигула запомнился современникам и потомкам как жестокий и распутный тиран-безумец.
В заключение Пушкин утверждает, что вольность и покой народа под защитой законов могут стать вечной стражей монархии.
В оде «Вольность» отразилось отношение Пушкина к теории естественного права, согласно которой ряд прав, олицетворяющих разум, справедливость, личность, принадлежит человеку по факту его принадлежности к человеческому роду и эти права монарх не вправе умалять или попирать. Отсюда происходит право народа на восстание в государстве, где естественные права человека попираются.

«ТУРГЕНЕВУ»

Тургенев, верный покровитель
Попов, евреев и скопцов,
Но слишком счастливый гонитель
И езуитов, и глупцов,
И лености моей бесплодной,
Всегда беспечной и свободной,
Подруги благотворных снов!

<…>
Один лишь ты, любовник страстный
И С<оломирск>ой, и креста,
То ночью прыгаешь с прекрасной,
То проповедуешь Христа.
На свадьбах и в Библейской зале,
Среди веселий и забот,
Роняешь Лунину на бале,
Подъемлешь трепетных сирот;
Ленивец милый на Парнасе,
Забыв любви своей печаль,
С улыбкой дремлешь в Арзамасе
И спишь у графа де-Лаваль;
<…>
Не вызывай меня ты боле
К навек оставленным трудам,
Ни к поэтической неволе,
Ни к обработанным стихам.
<…>
Сноска Пушкина:  «Креста, сиречь не Анненского и не Владимирского — а честнаго и животворящаго».
При жизни Пушкина не печаталось. В автографе дата: 8 ноября 1817 г. Стихотворение обращено к Александру Ивановичу Тургеневу (1784-1845). В доме братьев Тургеневых Пушкин часто бывал. Старший — Александр Иванович, по содействию которого Пушкин был принят в Лицей, занимал в то время пост директора департамента духовных дел и был секретарем Библейского общества («в Библейской зале»). Он придерживался умеренно прогрессивных взглядов, поддерживал дружеские связи с лучшими писателями, участвовал в «Арзамасе».
Среди светских знакомых А.И. Тургенева Пушкин называет Екатерину Сергеевну Лунину, сестру будущего декабриста, и графа де Лаваля (1761-1846), хозяина великосветского салона.
В двух дошедших до современности рукописных копиях послания «Тургеневу» на месте Соломирской в действительности стоит надпись «С-ой». В 1817 г. М.П. Соломирская (по мужу Апраксина) была еще подростком, других известных женщин, носивших эту фамилию, не было. Е.О. Ларионова с привлечением эпистолярных источников и биографических сведений убедительно доказывает, что Пушкин имел в виду С.А. Саблукову, невесту А.И. Тургенева. Их свадьба, планировавшаяся в 1815 г., расстроилась и отсюда следует строка «забыв любви своей печаль». Версия с фамилией «Соломирская» происходит из опубликованной в журнале «Русское богатство» в 1901 г. анонимной рецензии на второе издание первого тома собрания сочинений А.С. Пушкина [Ларионова Е.О. Из комментария…]



КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1818  год

«NO;L. СКАЗКИ»

Ура! в Россию скачет
Кочующий деспот.
Спаситель горько плачет,
А с ним и весь народ.
Мария в хлопотах Спасителя стращает:
«Не плачь, дитя, не плачь, сударь:
Вот бука, бука — русский царь!»
Царь входит и вещает:

«Узнай, народ российский,
Что знает целый мир:
И прусский, и австрийский
Я сшил себе мундир.
О, радуйся, народ: я сыт, здоров и тучен;
Меня газетчик прославлял;
Я ел, и пил, и обещал —
И делом не замучен.

Узнай еще в прибавку,
Что сделаю потом:
Лаврову дам отставку,
А Соца — в желтый дом;
Закон постановлю на место вам Горголи,
И людям я права людей,
По царской милости моей,
Отдам из доброй воли».

От радости в постеле
Запрыгало дитя:
«Неужто в самом деле?
Неужто не шутя?»
А мать ему: «Бай-бай! закрой свои ты глазки;
Пора уснуть уж наконец,
Послушавши, как царь-отец
Рассказывает сказки».

Ноэли — святочные песни. Сатира вызвана в первую очередь варшавской речью Александра I. Дата написания устанавливается с достаточной точностью из самого содержания текста. Речь Александра была произнесена в марте 1818 г., после чего в конце апреля он выехал в Россию, посетил Одессу и в июне прибыл в Москву, где находились его семейство и гвардия. Вскоре Александр прибыл в Петербург, а оттуда в конце августа отправился в г. Аахен на конгресс. Там была заключена конвенция о выводе союзных войск из Франции и выработана декларация в духе Священного союза о спасении существующего порядка от «увлечения» европейских народов. Затем Александр поехал в Вену и оттуда вернулся в Царское Село 22 декабря 1818 г. По-видимому, к этому приезду и приурочена святочная песня Пушкина.
Варшавская речь Александра I произвела огромное впечатление в России. В ней он торжественно обещал распространить на всю Россию конституционные начала, уже существовавшие в Польше. В России появилось предположение, что будет дарована свобода крепостным крестьянам. В либерально настроенных кругах возникли необоснованные надежды. В журналах откликнулись статьями по конституционным вопросам. Так, Куницын напечатал в «Сыне отечества» статью «О конституции». Аналогичные статьи появились и в других журналах. Между тем обстановка была такова, что верить искренности Александра не стоило. Либеральные обещания настолько противоречили практике, что только наивные люди допускали мнение об искренности Александра. Не разделял этих иллюзий и Пушкин. В одном из писем И.Д. Якушкина сообщается про стихотворение «Ноэль», что его «во время оно все знали наизусть и распевали чуть не на улице». В дневнике В.Н. Каразина от 18 ноября 1819 г. читаем: «Какой-то мальчишка Пушкин, питомец лицейский, в благодарность написал презельную оду, где досталось всей фамилии Романовых вообще, а государь Александр назван кочующим деспотом... К чему мы идем?». По-видимому, именно ознакомившись с данной сатирой, В.Н. Каразин задумал свой донос на Пушкина, результатом которого явилась ссылка Пушкина на юг.
В записи Каразина интересна одна деталь: он сообщает, что в «Ноэле» «досталось всей фамилии Романовых вообще». По-видимому, Каразину попал на глаза другой, более обширный вариант «Ноэля», в котором фигурировала вся династия Романовых.  [Википедия; Томашевский, pushkin-lit.ru].
Соц Василий Иванович  (1787 или 1788 -1841) — русский писатель, переводчик, цензор. В 1809 году прибыл в Петербург, где начал карьеру переводчика: сначала в иностранном отделении адресов при канцелярии Санкт-Петербургского военного губернатора, а с 1811 года в Министерстве полиции. 1 мая 1816 года определен секретарем по российской части в цензурный комитет, где и оставался до 1828 года. «Желтый дом» — психиатрическая больница. Отправка цензора туда означало бы признание его сумасшедшим.
Горголи Иван Саввич (1773-1862) — грек по национальности, известный в свое время военный, генерал армии, в 1811 г. был назначен на должность столичного обер-полицеймейстера. Пушкин противопоставляет И.С. Горголи закону, исходя из полицейской должности Горголи.
И прусский, и австрийский // Я сшил себе мундир... — Во время пребывания в Австрии и Пруссии Александр I появлялся иногда в мундирах армий государств-союзников.
        Меня газетчик прославлял… — Хвалебные статьи об Александре I выходили в европейской прессе. Отклики западной печати воспроизводились в русских журналах. Так, в «Вестнике Европы» вышли переводы статей, выражавших восторги по адресу Александра в связи с его варшавской речью. На скептических читателей восторги заграничных газетчиков производили комическое впечатление.
Лавров Иван Павлович (1768-1836) — директор исполнительного департамента в Министерстве полиции.
        И людям я права людей… Отдам из доброй воли… — Имеется в виду речь Александра I в Варшаве при открытии первого сейма Царства Польского 15 марта 1818 г., в которой он обещал «даровать» России конституцию. Эти невыполнимые обещания и названы в сатире «сказками».


«ТОРЖЕСТВО ВАКХА»

Откуда чудный шум, неистовые клики?
Кого, куда зовут и бубны и тимпан?
Что значат радостные лики
И песни поселян?
<…>
Эван, эвое! Дайте чаши!
Несите свежие венцы!
Невольники, где тирсы наши?
Бежим на мирный бой, отважные бойцы!
Вот он, вот Вакх! О час отрадный!
Державный тирс в его руках;
Венец желтеет виноградный
В чернокудрявых волосах...
<…>
Там дале вижу дивный ход!
Звучат веселые тимпаны;
Младые нимфы и сильваны,
Составя шумный хоровод,
Несут недвижного Силена...
Вино струится, брызжет пена…
<….>
Тирс — деревянный жезл или посох, увитый плющом и виноградными листьями; сделан из стебля ферулы, увенчанного сосновой шишкой; атрибут древнегреческого бога рождающих сил природы и вина Диониса, а также его свиты — сатиров и менад. Символ человеческого созидающего начала. Вакх — древнеримский аналог Диониса.
Тимпан — древний ударный музыкальный инструмент-мембранофон, рамный барабан, близкий бубну и тамбурину. В Древней Греции тимпаном называли односторонний барабан с глубоким резонатором.
Сильван — божество-опекун из римской мифологии. Его можно считать божеством или духом лесных деревьев и плантаций. В качестве духа-защитника леса он рассматривается в первую очередь как покровитель дикорастущих деревьев.
Силен (древнегреч.)  — сын Пана или Гермеса и нимфы. Местом рождения Силена, играющего роль в сказаниях о Дионисе, считается во многих сказаниях Фракийская Ниса (гористая местность), где он был царём. Воспитатель, учитель и кормилец бога Диониса, сопровождал его в походах. По сказаниям, падкий до вина Силен неохотно делится с людьми знанием будущего: для этого надо его поймать хитростью и силой заставить пророчествовать.


«ВОЗРОЖДЕНИЕ»

Художник-варвар кистью сонной
Картину гения чернит.
И свой рисунок беззаконный
Над ней бессмысленно чертит.

Но краски чуждые, с летами,
Спадают ветхой чешуей;
Созданье гения пред нами
Выходит с прежней красотой.
<…>

Пушкин упоминает «художника-варвара», имея в виду тот факт, что в XVIII в. картина Рафаэля «Святое семейство» (второе название «Мадонна с безбородым Иосифом») была переписана неизвестным художником в реставрационных целях. Т.К. Кустодиева сообщает об этом следующее: «Картина сменила на своем веку немало владельцев, пока не попала в знаменитое собрание Кроза. В текстах к гравюрам с лучших вещей собрания Кроза о "Святом семействе" приводились такие сведения: "Господин Барруа весьма дешево купил сию картину, принадлежавшую Ангулемскому дому. Она хранилась в оном без особого внимания. Неискусный какой-то живописец, желая поновить ее и не умея совместить своей работы с работой творца оной, всю ее переписал снова, так что уже не было видно в ней кисти Рафаела. Но когда господин Барруа ее купил, то Вандин, очистив ее от посторонней работы, возвратил свету подлинное ее письмо, которое вместо повреждения стало гораздо свежее; наложенные на нее краски неискусного живописца послужили ей покрышкой и сохранили ее от вредных воздействий воздуха"». Факт переписывания картины имеется в виду и в словах Сальери в трагедии «Моцарт и Сальери»: «Мне не смешно, когда маляр негодный мне пачкает Мадонну Рафаэля» [Кустодиева  Т.К.  Итальянское искусство.., стр. 77].

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1819 год

     «ДЕРЕВНЯ»

Приветствую тебя, пустынный уголок,
Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
Где льется дней моих невидимый поток
На лоне счастья и забвенья.
<…>
Я твой — люблю сей темный сад
С его прохладой и цветами,
Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
Где светлые ручьи в кустарниках шумят.
<…>

Я здесь, от суетных оков освобожденный,
Учуся в Истине блаженство находить,
Свободною душой Закон боготворить,
Роптанью не внимать толпы непросвещенной,
Участьем отвечать застенчивой Мольбе
И не завидовать судьбе
Злодея иль глупца — в величии неправом.
<…>

Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!
В уединенье величавом
Слышнее ваш отрадный глас.
Он гонит лени сон угрюмый,
К трудам рождает жар во мне,
И ваши творческие думы
В душевной зреют глубине.

Но мысль ужасная здесь душу омрачает:
Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печально замечает
Везде Невежества убийственный Позор.
Не видя слез, не внемля стона,
На пагубу людей избранное Судьбой,
Здесь Барство дикое, без чувства, без Закона
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь Рабство тощее влачится по браздам
Неумолимого Владельца.
<…>
О, если б голос мой умел сердца тревожить!
Почто в груди моей горит бесплодный жар
И не дан мне судьбой Витийства грозный дар?
Увижу ль, о, друзья! народ неугнетенный
И Рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством Свободы просвещенной
Взойдет ли, наконец, прекрасная Заря?

Первая половина стихотворения, кончая стихом: «В душевной зреют глубине», была напечатана под названием «Уединение» в собрании стихотворений Пушкина 1826 г. Полностью распространялось в списках. Стихотворение написано в Михайловском в июле 1819 г. В первой половине описан пейзаж из Михайловского. Основная идея стихотворения — необходимость отмены крепостного права, глубокое убеждение Пушкина, объединявшее его с декабристами. Эта мысль особенно должна была окрепнуть от постоянного общения с Н.И. Тургеневым, который в это время готовил записку об отмене крепостного права для представления Александру I и пропагандировал эту идею в Союзе благоденствия. Когда Александр I узнал о распространении каких-то запрещенных стихотворений Пушкина, он поручил князю Васильчикову достать эти стихи. Адъютантом Васильчикова был Чаадаев. Через него Пушкин послал Александру «Деревню». Так как в эти годы Александр I еще поощрял всякие проекты, вплоть до конституционных, то, не найдя предлога для наказания, он велел «благодарить Пушкина за добрые чувства», которые внушает его произведение.

«НА СТУРДЗУ»

Холоп венчанного солдата,
Благодари свою судьбу:
Ты стоишь лавров Герострата
И смерти немца Коцебу.
-----
Эпиграмма распространялась в списках. Иногда она переписывалась в качестве эпиграммы на Аракчеева. А.С. Стурдза (1791-1854), реакционный публицист, идеолог Священного союза, в эти годы обратил на себя внимание «Запиской о настоящем положении Германии», написанной для членов Аахенского конгресса 1818 года. В этой записке германские университеты изображались как рассадники революционных идей и атеизма.
Август фон Коцебу (1761-1819) —  немецкий драматург и романист, газетный агент на русской службе в Остзейском крае; издавал в Берлине ряд газет, где проводил пророссийскую пропаганду. Имел чин надворного советника в Российской империи. Убит немецким студентом К. Зандом 23 марта 1819 г как агент правительства Российской империи.
Лавры Герострата — лавры славы человека, который сжег храм для того, чтобы его имя помнили потомки. Герострат (др.-греч.) — житель древнегреческого города Эфес (ныне Сельчук, Турция), который сжёг храм Артемиды в своём родном городе летом 356 года до н. э. По рассказу древнегреческого историка Феопомпа, Герострат сознался во время пытки, что поджёг храм для того, чтобы его имя помнили потомки. Эфесцы приговорили его к казни и постановили никогда не упоминать его имя. Однако Феопомп, рассказавший о преступлении Герострата, сохранил таким образом его имя для потомков.


«СТАНСЫ ТОЛСТОМУ»

Философ ранний, ты бежишь
Пиров и наслаждений жизни,
На игры младости глядишь
С молчаньем хладным укоризны.
<…>
Ты милые забавы света
На грусть и скуку променял
И на лампаду Эпиктета —
Златой Горациев фиал.
<…>
Поверь, мой друг, она придет,
Пора унылых сожалений,
Холодной истины забот
И бесполезных размышлений.
<…>
Ах, младость не приходит вновь!
Зови же сладкое безделье,
И легкокрылую любовь,
И легкокрылое похмелье!
<…>
До капли наслажденье пей,
Живи беспечен, равнодушен!
Мгновенью жизни будь послушен,
Будь молод в юности твоей!

Напечатано Пушкиным в его собрании стихотворений 1826 г. Стихотворение обращено к Якову Толстому (1791-1867), одному из руководящих членов «Зеленой лампы», члену Союза благоденствия. Пушкин отвечал на послание Толстого, читанное в «Зеленой лампе»
Эпиктет (50-138 гг. н. э.) — древнеримский философ-стоик.  Первоначально стоицизм был известен как «Зенонизм» по имени Зенона Китийского. До появления данной школы стоиками в Афинах называли сообщество поэтов, собиравшихся в Стоа Пойкиле за сто лет до появления там Зенона и его учеников и единомышленников. Зенон и его последователи собирались там, чтобы обсудить свои идеи. Когда Зенон впервые начал преподавать, он не мог позволить себе такое здание, как Академия Платона или Лицей Аристотеля, поэтому он и его последователи собирались под сенью Стоа Пойкиле на рынке, где каждый мог слушать и присоединяться к дебатам. Поэтому иногда стоицизм называют просто «стоа» или философией «портика».  Поздняя стоя (римский стоицизм): I—II века н. э. Сенека (4 г до н. э. - 65 г н. э.), Эпиктет (50-138 гг. н. э.), Марк Аврелий (121-180 гг. н. э.) и др. Римский стоицизм объединял идеал мудреца и «доблестного мужа», акцентируя внимание на обязанностях гражданина перед обществом и государством. При этом отмечается её пессимистический и героический характер.
Горациев фиал — бокал вина в руке поэта Горация, автора «Од»,  среди которых по образцу произведений Анакреонта были стихотворения-жалобы на скоротечность молодости и быстрый приход старости.

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1820 год. Юг

«ДОЧЕРИ КАРАГЕОРГИЯ»   

Гроза луны, свободы воин,
Покрытый кровию святой,
Чудесный твой отец, преступник и герой,
И ужаса людей, и славы был достоин.
<…>
Таков был: сумрачный, ужасный до конца.
Но ты, прекрасная, ты бурный век отца
Смиренной жизнию пред небом искупила:
С могилы грозной к небесам
Она, как сладкий фимиам,
Как чистая любви молитва, восходила.

Впервые напечатано в сборнике стихотворений 1826 г. Написано в Кишиневе 5 октября 1820. Карагеоргий Георгий Петрович, часто упоминается как Карагеоргий (1762-1817) — руководитель Первого сербского восстания против Османской империи. В 1785 году Карагеоргий женился на Елене Йованович. Перед свадьбой (или вскоре после неё) Георгий убил турка, посягнувшего на его невесту и решил бежать из Сербии в Австрию. Во время бегства Карагеоргий совершил убийство своего отца, изображённое в «Песне о Георгии Чёрном» Пушкиным в составе «Песен западных славян». Вероятно, причина этого в том, что его отец призывал сына вернуться. Карагеоргий считал, что отец призывает его вернуться в рабство.  В австро-турецкой войне 1787-1791 годов Карагеоргий воевал на стороне австрийцев. В конце XVIII-начале XIX века дахи — главари янычар — восстали против султана и захватили власть в Белградском пашалыке. Ужесточилось отношение турок к сербскому народу. Янычары творили произвол, всякое сопротивление подавлялось. Поводом для Первого сербского восстания стало событие, именуемое «Резнёй князей» (серб. Сеча кнезова), когда были казнены народные вожди, дворяне, священники, богатые торговцы и бывшие повстанцы. Карагеоргий был оповещён о казни в последние минуты и смог избежать смерти, устроив засаду со своими людьми и убив всех турок, посланных убить его. В ответ на казнь 15 февраля 1804 года сербы собрались в Орашаце, там Карагеоргий был назначен руководителем восстания. В 1805 году повстанцы начали открытые боевые действия, чтобы покончить с властью османского султана. В марте этого же года Карагеоргий был назначен военным лидером Сербии. Карагеоргий настоял, чтобы дахи покинули Белград. Османское правительство приветствовало восстание против мятежных дахов и решило установить нового пашу в Белграде. Однако Карагеоргий и сербы не пустили нового пашу в освобождённые районы и разбили его армию в битве под Иванковацом в 1805 году. Восстание перестало быть бунтом против террора дахов и стало войной за свободу против Османской империи. Повстанцы одержали несколько побед. Представитель восставших сербов Пётр Ичко был послан в Стамбул для переговоров. Он добился выгодного для повстанцев Ичкова мира. Однако Карагеоргий предпочел отречься от этого договора в пользу дружбы с Россией, вступившей в войну против Османской империи. В 1812 году Российская империя, вступив в войну с Наполеоном, заключила мир с Турцией. В 1813 году Османская империя вступила на земли, полученные сербами. Карагеоргий с другими вождями повстанцев бежал в Австрию 21 сентября 1813 г. Через некоторое время он перебрался в Бессарабию, где познакомился с членами секретного греческого общества «Филики Этерия», которое хотело освободить от османского владычества и объединить греков, сербов и болгар. Он согласился начать новое сербское восстание одновременно с греческим.  В 1817 году Карагеоргий прибыл в Сербию для подготовки восстания и договорился с Милошем Обреновичем о совместных действиях. В ночь 14 июля 1817 г. Карагеоргий был коварно убит людьми Милоша Обреновича.

«К ПОРТРЕТУ ВЯЗЕМСКОГО»

Судьба свои дары явить желала в нем,
В счастливом баловне соединив ошибкой
Богатство, знатный род с возвышенным умом
И простодушие с язвительной улыбкой.

Напечатано в «Полярной звезде» на 1824 год. П.А. Вяземский, происходивший из богатого княжеского рода, друг Пушкина, писал остроумные эпиграммы и критические статьи.


«ПОГАСЛО ДНЕВНОЕ СВЕТИЛО…»

Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
Я вижу берег отдаленный,
Земли полуденной волшебные края;
С волненьем и тоской туда стремлюся я,
Воспоминаньем упоенный...
<…>
Лети, корабль, неси меня к пределам дальным
По грозной прихоти обманчивых морей,
Но только не к брегам печальным
Туманной родины моей…

Напечатано в «Сыне отечества», 1820 г., № 46, без подписи, с пометой: «Черное море. 1820 сентябрь». Посылая элегию для напечатания  брату при письме от 24 сентября 1820 г., Пушкин сообщал, что написал ее «ночью на корабле» при переезде из Феодосии в Гурзуф. Этот переезд состоялся в ночь с 18 на 19 августа 1820 г.; следовательно, помета «сентябрь» ошибочна.  В элегии Пушкин намекает на свое желание сбежать из Одессы на корабле.


«РЕДЕЕТ ОБЛАКОВ ЛЕТУЧАЯ ГРЯДА…»

Редеет облаков летучая гряда.
Звезда печальная, вечерняя звезда!
Твой луч осеребрил увядшие равнины,
И дремлющий залив, и черных скал вершины.
Люблю твой слабый свет в небесной вышине;
Он думы разбудил, уснувшие во мне:
Я помню твой восход, знакомое светило,
Над мирною страной, где всё для сердца мило,
Где стройны тополи в долинах вознеслись,
Где дремлет нежный мирт и темный кипарис,
И сладостно шумят полуденные волны.
Там некогда в горах, сердечной думы полный,
Над морем я влачил задумчивую лень,
Когда на хижины сходила ночи тень —
И дева юная во мгле тебя искала,
И именем своим подругам называла.

В раннем беловом автографе эта элегия называется  «Таврическая звезда». Написанная в Каменке, имении Давыдовых, в 1820 г., элегия была  напечатана в «Полярной звезде» на 1824 год. Была включена в раздел «Подражания древним» сборника 1826 г. с пропуском последних трех стихов. В начальных стихах поэт обращается к Луне, осеребрившей равнины, залив и вершины скал. В словах «я помню твой восход, знакомое светило, над мирною страной, где все для сердца мило» и далее Пушкин обращается к воспоминаниям о времени, проведенном в Крыму. Поэт прибыл туда в августе 1820 г. и провел там три недели.
Первая часть элегии посвящена Луне (см. ниже) во время ее восхода из-за горизонта. Далее следует воспоминание о крымском пейзаже. В последних трех стихах неизвестная «дева юная» упоминается как девушка, называвшая некую вечернюю звезду своим именем в разговорах со своими подругами. Кто эта юная дева, которую Пушкин в его письме А. Бестужеву от 29 июня 1824 г. упоминает как действительно существующее лицо, можно определить следующим образом. Стихотворение было написано в 1820 г. в Каменке, в Крым поэт прибыл в августе 1820 года и жил там с семьей генерала Николая Раевского, с сыном которого он был дружен. Из письма Пушкина А. Бестужеву от 29 июня 1824 г. (www.pushkin-lit.ru, «Письма Пушкина») явствует, что Пушкин имеет в виду в конце элегии бывшую в Крыму при пребывании Пушкина там девушку. Из того, что известно о возрасте сестер Раевских в 1820 г.,  под образ "девы юной" подходят Елена и Екатерина.
А. Долинин  убедительно доказывает, что под «девой юной» Пушкин скрывает Елену Раевскую (см. Долинин А. «О Пушкине, о Пастернаке. Работы разных лет. Еще раз о Таврической звезде» (М.: Новое литературное обозрение, 2022).
Признаки, которыми наделена вечерняя таврическая звезда, – печальность, способность осеребрить окружающий пейзаж,  – в произведениях Пушкина относятся исключительно к Луне.  В Древней Греции богиню Луны звали Селена [см. Википедия. Лунное божество]. Это название происходит от древнегреческого корня «луна». От этого корня, означающего "светлая", произошли латинское имя  Helena и русское имя Елена.

Из-за особенностей ее вращения вокруг оси планету Венера с Земли можно видеть до восхода и в течение некоторого времени до и после захода Солнца. Ее появление вечером привело к тому, что у древних греков она называлась «Геспер» («вечерний, западный»), а для обозначения Венеры поэты стали использовать поэтизм «вечерняя звезда». С другой стороны, вечером появляется Луна. В результате «раздвоения» значения этого поэтизма «вечерней звездой» в русской поэзии стали обозначать и Венеру, и Луну.

«УВЫ, ЗАЧЕМ ОНА БЛИСТАЕТ…»

Увы, зачем она блистает
Минутной, нежной красотой?
Она приметно увядает
Во цвете юности живой...
Увянет! Жизнью молодою
Не долго наслаждаться ей;
Не долго радовать собою
Счастливый круг семьи своей,
Беспечной, милой остротою
Беседы наши оживлять
И тихой, ясною душою
Страдальца душу услаждать.
Спешу в волненье дум тяжелых,
Сокрыв уныние мое,
Наслушаться речей веселых
И наглядеться на нее.
Смотрю на все ее движенья,
Внимаю каждый звук речей,
И миг единый разлученья
Ужасен для души моей.

Напечатано в «Полярной звезде» на 1823 год и затем перепечатано с датой 1819 в отделе элегий сборника стихотворений 1826 г. Несмотря на поставленную Пушкиным дату, можно предполагать, что стихотворение написано в Гурзуфе в 1820 г., как и помечено в рукописи Пушкина. Другая рукопись носит дату «8 февраля 1821, Киев», но, по-видимому, это дата обработки, так как перед текстом поставлена помета «Гурзуф». Обычно предполагалось, что элегия относится к болезненной дочери генерала Раевского Елене. Но вероятнее, что Пушкин имел в виду старшую дочь Екатерину: именно ее болезнью и была вызвана поездка Раевских в Крым.

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1821 год

«ВОЙНА»

Война! Подъяты наконец,
Шумят знамена бранной чести!
Увижу кровь, увижу праздник мести;
Засвищет вкруг меня губительный свинец.
<…>
Родишься ль ты во мне, слепая славы страсть,
Ты, жажда гибели, свирепый жар героев?
Венок ли мне двойной достанется на часть,
Кончину ль темную судил мне жребий боев,
И всё умрет со мной: надежды юных дней,
Священный сердца жар, к высокому стремленье,
Воспоминание и брата, и друзей,
И мыслей творческих напрасное волненье…
<…>
Напечатано в «Полярной звезде» на 1823 год под названием «Мечта воина». Написано 29 ноября 1821. Стихотворение вызвано греческим восстанием. Пушкин намеревался принять участие в войне на стороне восставших (см. письмо Пушкина брату от 30 января 1823 г., pushkin-lit.ru).
…Губительный свинец… — Пули округлой формы для гладкоствольных пистолетов и ружей делались из свинца.
Венок ли мне двойной достанется на часть… — В латинском языке «венок» и «корона» обозначаются одним словом «corona». «Тезаурус латинского языка», изданный в середине XVIII века в Базеле, даёт при этом слове отсылку на стихи «Энеиды»: “corona/duplex gemmis auroque. Virg. I, Aen. 655”. Перевод: «корона/двойная из золота и драгоценных камней. Вергилий. Энеида, I,  стих 655». Указанный стих относится к фрагменту, описывающему демонстрацию даров, вывезенных Энеем из Трои:

…praeterea sceptrum, Ilione quod cesserai? Olim,
maxima nataram Priam, colloqui monile?
Bacatum, et duplicem gemmis auroque coronam.

Дословный перевод: «… помимо того скипетр, который некогда носила Илиона, старшая дочь Приама, жемчужное ожерелье и двойную корону из драгоценных камней и золота». 

Французский перевод:
Il y ajoutera le sceptre qui appartenait jadis
; l’ain;e des filles de Priam, Ilione, et son coljer de
perles et sa couronne doublement enrichie de gemmes et d’or.

Дословный перевод: «Он добавил скипетр, некогда принадлежавший старшей дочери Приама, Илионе, её жемчужное ожерелье и её корону с двойным украшением камнями и золотом».
Таким образом, двойная корона/двойной венец — это упомянутый в «Энеиде» головной убор дочери царя Приама, Илионы, украшенный золотом и драгоценными камнями (Сомова С. Я. «ДВОЙНЫЕ ВЕНКИ»  у Вергилия и у  Пушкина. Судьба понятия и перевода).

«ГЕНЕРАЛУ ПУЩИНУ»

В дыму, в крови, сквозь тучи стрел
Теперь твоя дорога;
Но ты предвидишь свой удел,
Грядущий наш Квирога!
И скоро, скоро смолкнет брань
Средь рабского народа,
Ты молоток возьмешь во длань
И воззовешь: свобода!
Хвалю тебя, о, верный брат!
О, каменщик почтенный!
О, Кишинев, о темный град!
Ликуй, им просвещенный!

При жизни Пушкина не печаталось. Пущин Павел Сергеевич (1785-1865) — командир бригады, служивший в Кишиневе под начальством М.Ф. Орлова. Одно время был членом Союза Благоденствия. В Кишиневе основал масонскую ложу «Овидий», в которой состоял и А.С. Пушкин (см. т. VIII, «Дневники», запись от 4 мая). По поводу основания ложи и написано это стихотворение. Из него следует, что Пушкин рассматривал масонскую ложу как политическую организацию (см. письмо Жуковскому от начала января 1826).
Наш будущий Квирога… — Квирога Антонио (1784-1841) — испанский генерал и политический деятель; участвовал в национальной войне против Наполеона; в 1815 г. пытался установить конституционное правление в Испании, за что был арестован. Получив свободу, в 1819 г. принял участие в мятежных планах графа Абосбаля, коменданта г. Кадикс, и вторично был подвергнут заключению. Освобожден в 1820 г. генералом Риего, провозгласившим испанскую конституцию 1812 года.
Ты молоток возьмешь во длань…— Молоток был принадлежностью обрядов на заседаниях масонов.
Цеховая организация строительных работ была присуща возведению соборов в Англии, где каменотёсы получили в официальных актах наименование Freemason, Free-Stone-Mason, «свободный каменотес». Обстоятельства возникновения строительных лож в Англии весьма темны. В частности, весьма сомнительной представляется хартия 926 года, дарованная якобы королём Этельстаном свободным каменщикам Йорка, с которой было принято начинать историю строительных артелей в Англии. В современной масонской литературе указывают около 20 манускриптов со специфическими масонскими текстами, относящимися к раннему периоду. Старейший из них --  поэма «Regius» (XIV в.), манускрипт с текстом которой был найден в Старой королевской библиотеке в Британском музее в 1830-х годах [см. Википедия. Масонство].
Масонство – общественное движение в форме «тайных обществ».

«ИЗ ПИСЬМА К ГНЕДИЧУ»

В стране, где Юлией венчанный
И хитрым Августом изгнанный
Овидий мрачны дни влачил;
Где элегическую лиру
Глухому своему кумиру
Он малодушно посвятил;
Далече северной столицы
Забыл я вечный ваш туман,
И вольный глас моей цевницы
Тревожит сонных молдаван.
Всё тот же я — как был и прежде,
С поклоном не хожу к невежде,
С Орловым спорю, мало пью,
Октавию — в слепой надежде —
Молебнов лести не пою.
И дружбе легкие посланья
Пишу без строгого страданья.
Ты, коему судьба дала
И смелый ум и дух высокий,
И важным песням обрекла,
Отраде жизни одинокой;
О, ты, который воскресил
Ахилла призрак величавый,
Гомера музу нам явил
И смелую певицу славы
От звонких уз освободил,—
Твой глас достиг уединенья,
Где я сокрылся от гоненья
Ханжи и гордого глупца,
И вновь он оживил певца,
Как сладкий голос вдохновенья.
Избранник Феба! твой привет,
Твои хвалы мне драгоценны;
Для муз и дружбы жив поэт.
Его враги ему презренны —
Он музу битвой площадной
Не унижает пред народом
И поучительной лозой
Зоила хлещет — мимоходом.

В стране, где Юлией венчанный // И хитрым Августом изгнанный // Овидий мрачны дни влачил… — В Бессарабии. Поэт Публий Овидий Назон был знаком с дочерью императора Октавиана Августа, последний сослал поэта в г. Тома (ныне Констанца, Румыния) [Википедия. Овидий]. В 1821-1822 гг. Пушкин проживал в Кишиневе. От г. Констанца  (Румыния) (ранее г. Тома) до г. Кишинев — 306 километров.
Где элегическую лиру // Глухому своему кумиру // Он малодушно посвятил… — Согласно преданию  Овидий был сослан в действительности за его любовную связь с Юлией, дочерью Августа. Овидий писал в ссылке свои «Скорбные элегии» («Tristia»), обращенные к императору Августу, с мольбой о возвращении его в Рим. Император  — «глухой кумир» Овидия — не отозвался на его просьбы  и поэт умер в изгнании.
С Орловым спорю, мало пью, // Октавию — в слепой надежде  — // Молебнов лести не пою…
Орлов — Михаил Федорович Орлов (1788-1842 гг.), генерал-майор, участник войн против Наполеона, составивший условия капитуляции Парижа перед союзной армией. В 1820-е гг. получил известность как общественный деятель либерального направления. Декабрист, частый собеседник А.С. Пушкина. В доме М.Ф. Орлова в Кишиневе собирались члены тайного общества и велись политические споры.
Октавий — имеется в виду Александр I. Пушкин отмечает, что, в отличие от Овидия, он не писал стихов во славу императора Александра I и не надеялся на его решение о возвращении поэта в столицу.
О, ты, который воскресил // Ахилла призрак величавый, // Гомера музу нам явил // И смелую певицу славы // От звонких уз освободил…
Гнедич Николай Иванович (1784-1833 гг.) — поэт и переводчик. Гнедич опубликовал переводы частей (песен) «Илиады» александрийским стихом, однако позднее выступил в защиту безрифменного гекзаметра («от звонких уз освободил») как наилучшего размера для перевода этой поэмы. Гекзаметрические переводы песен «Илиады» были опубликованы с 1813 по 1826 год. Полное издание «Илиады», в которой важным персонажем является Ахилл, было опубликовано в 1826 году.
Муза Гомера — муза автора эпической поэмы «Илиада». Певица славы [Гомера] — поэма «Илиада», посвященная событиям Троянской войны.


«КАТЕНИНУ»

Кто мне пришлет ее портрет,
Черты волшебницы прекрасной?
Талантов обожатель страстный,
Я прежде был ее поэт.

С досады, может быть неправой,
Когда одна в дыму кадил
Красавица блистала славой,
Я свистом гимны заглушил.

Погибни злобы миг единый,
Погибни лиры ложный звук:
Она виновна, милый друг,
Пред Селименой и Моиной.

Так легкомысленной душой,
О боги! смертный вас поносит;
Но вскоре трепетной рукой
Вам жертвы новые приносит.

Напечатано в сборнике стихотворений 1826 г. Написано 5 апреля 1821 г. Речь идет об актрисе А.М. Колосовой, ученице Катенина (см. эпиграмму против нее «Всё пленяет нас в Эсфири»).
Катенин — Катенин Павел Александрович (1792-1853 гг.) — русский поэт, драматург, литературный критик, переводчик, театральный деятель. В 1810-1820-е гг. много писал для театра, в частности в это время из-под его пера вышли переработки произведений Ж. Расина, П. Корнеля, других французских драматургов. Его воспоминания о Пушкине опубликованы в 1934 г.
Селимена — роль в комедии Мольера «Мизантроп». В этой роли Колосова выступила в ноябре 1823 г. С этого времени Колосова стала переходить с трагического репертуара на более свойственный ей комический. В первоначальной редакции стихотворения вместо   Селимены была Мельпомена. Селимена — это светская женщина, искушенная в обычаях салонов и двора, обольстительная кокетка.
Моина — роль в трагедии Озерова «Фингал». В противоположность Селимене, Моина является олицетворением красоты и гармонии, которые находятся под угрозой судьбы.

«КИНЖАЛ»

Лемносский бог тебя сковал
Для рук бессмертной Немезиды,
Свободы тайный страж, карающий кинжал,
Последний судия Позора и Обиды.
Где Зевса гром молчит, где дремлет меч Закона,
Свершитель ты проклятий и надежд,
Ты кроешься под сенью трона,
Под блеском праздничных одежд.
<…>
Шумит под Кесарем заветный Рубикон,
Державный Рим упал, главой поник Закон;
Но Брут восстал вольнолюбивый:
Ты Кесаря сразил — и, мертв, объемлет он
Помпея мрамор горделивый.

Исчадье мятежей подъемлет злобный крик:
Презренный, мрачный и кровавый,
Над трупом Вольности безглавой
Палач уродливый возник.
Апостол гибели, усталому Аиду
Перстом он жертвы назначал,
Но вышний суд ему послал
Тебя и деву Эвмениду.

О, юный праведник, избранник роковой,
О,  Занд, твой век угас на плахе;
Но добродетели святой
Остался глас в казненном прахе.
В твоей Германии ты вечной тенью стал,
Грозя бедой преступной силе —
И на торжественной могиле
Горит без надписи кинжал.

При жизни Пушкина стихотворение получило распространение в списках, его французский перевод появился в книге Ансело «Шесть месяцев в России» (Париж, 1827).
Лемносский бог тебя сковал // Для рук бессмертной Немезиды… — Означает: «Древнегреческий бог кузнецов Гефест, проживавший на острове Лемнос, выковал кинжал для древнегреческой богини возмездия Немезиды».
Немезида — в древнегреческой мифологии крылатая богиня возмездия, карающая за нарушение общественных и нравственных порядков.
Кесарь — Цезарь Гай Юлий. В 48 г. до н.э. Цезарь, находившийся в Галлии, переправился со своим войском через реку Рубикон, являвшуюся границей, и начал гражданскую войну против Помпея, кончившуюся полной победой Цезаря, объявленного пожизненным диктатором.
И мертв, объемлет он // Помпея мрамор горделивый... — Цезарь был заколот в зале заседаний Сената и упал к подножию мраморной статуи Помпея Великого.
Исчадье мятежей… — Агрессивная толпа горожан, настроенных в духе якобинцев на углубление революции и террор.
Над трупом / Вольности безглавой // Палач уродливый возник… — Марат Жан-Поль (1743-1793), вождь якобинцев — революционно-демократической партии эпохи французской революции. Имел недостатки внешности, вызванные заболеваниями. Пушкин называет Марата палачом вольности, палачом свободы, имея в виду пропаганду террора, призывы к казням, которые Марат публиковал в своей газете «Друг народа».  «Апостол гибели», то есть «посланник гибели», Марат «назначает», отправляет казненных людей «усталому Аиду», верховному богу царства мертвых в мифологии древних греков. Пушкин здесь намекает на издававшуюся лично Маратом сверхпопулярную газету «Друг народа». В ней публиковались статьи о якобы контрреволюционерах, приводившие людей под удар гильотины по решениям якобинского суда на основе материалов газеты. В публикациях Марат выступал за репрессии в рядах чиновников. Наряду с рассуждениями о революционном порядке во Франции, в «Друге народа» регулярно публиковались обвинения против конкретных людей, бывших, по мнению Марата, врагами революции и заговорщиками.
… Тебя и деву Эвмениду… — Тебя (кинжал) и Шарлотту Кордэ. Пушкин назвал Шарлотту Кордэ, убившую Марата, именем богини мести. Шарлотта Кордэ, сторонница партии жирондистов, была гильотинирована за убийство Марата (Кордэ -- «жертва Аида») ударом кинжала. Под жертвами Аида Пушкин понимает не только Шарлотту Кордэ, но и других жертв якобинского террора.
Эвмениды (древнегреч.) («благожелательные богини») — одно из названий женских божеств, известных под названием эринний. У римлян — это фурии, что означает яростных богинь-мстительниц. Цель Эвменид — отомстить за тех, кто обижен — детей, нищих, родителей и т. д.
Торжественная могила…— Могила казненного Карла Занда стала местом паломничества радикально настроенной молодежи. Карл Занд упоминается Пушкиным как человек, убивший А. фон Коцебу (см. комментарий к эпиграмме «На Стурдзу»). Это убийство рассматривалось сторонниками К. Занда как акт революционного патриотизма немецкого студента.
Без надписи кинжал… — У немецких студентов-террористов, современников К. Занда, был обычай, восходивший к средневековому тайному суду в Германии, — прикреплять к кинжалу надпись с именем обреченного на казнь. Кинжал без надписи — оружие против любого тирана, имя которого нет необходимости обозначать.

«НАПОЛЕОН»

Чудесный жребий совершился:
Угас великий человек.
В неволе мрачной закатился
Наполеона грозный век.
<…>
Давно ль орлы твои летали
Над обесславленной землей?
Давно ли царства упадали
При громах силы роковой?
Послушны воле своенравной,
Бедой шумели знамена,
И налагал ярем державный
Ты на земные племена.
Когда надеждой озаренный
От рабства пробудился мир,
И галл десницей разъяренной
Низвергнул ветхий свой кумир;
Когда на площади мятежной
Во прахе царский труп лежал,
И день великий, неизбежный —
Свободы яркий день вставал,—
Тогда в волненье бурь народных
Предвидя чудный свой удел,
В его надеждах благородных
Ты человечество презрел.
В свое погибельное счастье
Ты дерзкой веровал душой,
Тебя пленяло самовластье
Разочарованной красой.
И обновленного народа
Ты буйность юную смирил,
Новорожденная свобода,
Вдруг онемев, лишилась сил;
Среди рабов до упоенья
Ты жажду власти утолил,
Помчал к боям их ополченья,
Их цепи лаврами обвил.
И Франция, добыча славы,
Плененный устремила взор,
Забыв надежды величавы,
На свой блистательный позор.
Ты вел мечи на пир обильный;
Всё пало с шумом пред тобой:
Европа гибла; сон могильный
Носился над ее главой.
И се, в величии постыдном
Ступил на грудь ее колосс.
Тильзит!.. (при звуке сем обидном
Теперь не побледнеет росс) —
Тильзит надменного героя
Последней славою венчал,
Но скучный мир, но хлад покоя
Счастливца душу волновал.
Надменный! кто тебя подвигнул?
Кто обуял твой дивный ум?
Как сердца русских не постигнул
Ты с высоты отважных дум?
Великодушного пожара
Не предузнав, уж ты мечтал,
Что мира вновь мы ждем, как дара;
Но поздно русских разгадал...
Россия, бранная царица,
Воспомни древние права!
Померкни, солнце Австерлица!
Пылай, великая Москва!
Настали времена другие:
Исчезни, краткий наш позор!
Благослови Москву, Россия!
Война: по гроб наш договор!
Оцепенелыми руками
Схватив железный свой венец,
Он бездну видит пред очами,
Он гибнет, гибнет наконец.
Бежат Европы ополченья;
Окровавленные снега
Провозгласили их паденье,
И тает с ними след врага.
И всё, как буря, закипело;
Европа свой расторгла плен;
Во след тирану полетело,
Как гром, проклятие племен.
И длань народной Немезиды
Подъяту видит великан:
И до последней все обиды
Отплачены тебе, тиран!
Искуплены его стяжанья
И зло воинственных чудес
Тоскою душного изгнанья
Под сенью чуждою небес.
И знойный остров заточенья
Полнощный парус посетит,
И путник слово примиренья
На оном камне начертит,
Где, устремив на волны очи,
Изгнанник помнил звук мечей
И льдистый ужас полуночи,
И небо Франции своей;
Где иногда, в своей пустыне
Забыв войну, потомство, трон,
Один, один о милом сыне
В унынье горьком думал он.

Да будет омрачен позором
Тот малодушный, кто в сей день
Безумным возмутит укором
Его развенчанную тень!
Хвала!.. Он русскому народу
Высокий жребий указал
И миру вечную свободу
Из мрака ссылки завещал.

Впервые напечатано в сборнике 1826 г. с большими цензурными пропусками (строфы 4 — 6, от стиха «Когда надеждой озаренный» до «Их цепи лаврами обвил», строфа 8 «И се в величии постыдном» и стих в строфе 10 «Померкни, солнце Австерлица»). Написано по получении известия о смерти Наполеона. В редакцию 1821 года не входили строфы 13 и 14 («Искуплены его стяжанья» и «Где, устремив на волны очи»). Они являются переработанными стихами из первоначальной редакции стихотворения «К морю» и написаны в 1824 г. В черновой рукописи эпиграф: «Ingrata patria...» (неблагодарное отечество (латин.).
Чудесный жребий совершился: // Угас великий человек… — Скончался на острове св. Елены Наполеон Бонапарт.
Давно ль орлы твои летали // Над обесславленной землей? // Давно ли царства упадали // При громах силы роковой? — Пушкин подчеркивает победы Наполеона I над обесславленными европейскими монархиями.
Когда надеждой озаренный // От рабства пробудился мир, // И галл десницей разъяренной // Низвергнул ветхий свой кумир… и  далее означает: —  «Когда мир был озарен французской революцией и пробудился от рабства, когда на парижской площади лежал казненный бывший король Людовик, когда приближался день Свободы, ты, Наполеон, предвидя свой особый удел, презрел народ с его благородными надеждами».
И обновленного народа // Ты буйность юную смирил, // Новорожденная свобода, // Вдруг онемев, лишилась сил;
И Франция, добыча славы, // Плененный устремила взор, // Забыв надежды величавы, // На свой блистательный позор. // Ты вел мечи на пир обильный; // Всё пало с шумом пред тобой: // Европа гибла; сон могильный // Носился над ее главой…
Пушкин критически оценивает превращение республиканской Франции в империю прославленного императора Наполеона, называет это превращение блистательным позором, отмечая победы над европейскими монархиями в ходе наполеоновских войн.
И се, в величии постыдном // Ступил на грудь ее колосс. // Тильзит!.. (при звуке сем обидном // Теперь не побледнеет росс) — // Тильзит надменного героя // Последней славою венчал, // Но скучный мир, но хлад покоя // Счастливца душу волновал.
Надменный! кто тебя подвигнул? // Кто обуял твой дивный ум? // Как сердца русских не постигнул // Ты с высоты отважных дум? // Великодушного пожара // Не предузнав, уж ты мечтал, // Что мира вновь мы ждем, как дара; // Но поздно русских разгадал...
Пушкин отмечает заключение Тильзитского договора (1807 г.), к которому столичное молодое дворянство относилось отрицательно, а также то, что Наполеон решил завоевать Россию, не предугадав московского пожара 1812 года и в целом катастрофических последствий для французской армии.
По Тильзитскому договору Россия признала все завоевания Наполеона. Взамен ей был дан зелёный свет на завоевание Финляндии. Россия присоединялась к континентальной блокаде против Англии (секретное соглашение). Россия должна была полностью отказаться от торговли со своим главным торговым партнёром и совместно с Францией воздействовать на Австрию, Данию, Швецию и Португалию с теми же целями. Именно этот пункт вызвал особое неудовольствие у русской аристократии, терявшей как рынок сбыта для сельскохозяйственной продукции своих поместий, так и возможность приобретать множество ввозимых англичанами товаров элитарного потребления. Россия и Франция обязались помогать друг другу во всякой наступательной и оборонительной войне, где только это потребуется. Россия негласно обязалась не препятствовать Наполеону в установлении контроля над Ионическими островами. Фактически это означало сдачу Наполеону греческой Республики Семи Островов, зависимой от России. Несколько месяцев спустя эти острова вошли в состав Иллирийских провинций Франции. Франция переставала оказывать помощь Османской империи в русско-турецкой войне 1806-1812 годов. Россия получила Белостокскую область, официально признала Жозефа Бонапарта королём неаполитанским, Людовика Бонапарта — королём голландским, Жерома Бонапарта — королём вестфальским, и признала Рейнский Союз — созданный Наполеоном конгломерат лояльных ему мелких государств Германии.
Россия, бранная царица, // Воспомни древние права! // Померкни, солнце Австерлица! // Пылай, великая Москва!... — Пушкин намекает на победу Наполеона в битве под Аустерлицем и указывает, что ее огромное историческое значение упало.
Хвала!.. Он русскому народу // Высокий жребий указал // И миру вечную свободу // Из мрака ссылки завещал... — Пушкин, несмотря ни на что, хвалит Наполеона за то, что он своей войной привел русский народ к жребию освободителя Европы от наполеоновских войск. Однако  в целом в строфе «да будет омрачен позором … и миру вечную свободу из мрака ссылки завещал»  Наполеону приписывается роль героя, который завещал Европе свободу, рожденную Французской революцией. В 1821 г. была подавлена Неаполитанская буржуазная революция. В мае 1823 г. французский экспедиционный корпус занял Мадрид и первоначально успешная Испанская революция также была подавлена. Пушкин в письме А. Тургеневу от 1 декабря 1823 г. эту строку о «завещании свободы» называет своим «последним либеральным бредом» и указывает, что в 1823 г. у этой строфы, написанной в 1821 г., уже нет смысла [Письма Пушкина. 1823 г. Письмо А. Тургеневу и ссылка 2, www. pushkin-lit.ru].

«ЧААДАЕВУ»

В стране, где я забыл тревоги прежних лет,
Где прах Овидиев пустынный мой сосед,
Где слава для меня предмет заботы малой,
Тебя недостает душе моей усталой.
<…>
Ты был ценителем моих душевных сил;
О, неизменный друг, тебе я посвятил
И краткий век, уже испытанный судьбою,
И чувства, может быть спасенные тобою!
Ты сердце знал мое во цвете юных дней;
Ты видел, как потом в волнении страстей
Я тайно изнывал, страдалец утомленный;
В минуту гибели над бездной потаенной
Ты поддержал меня недремлющей рукой;
Ты другу заменил надежду и покой;
Во глубину души вникая строгим взором,
Ты оживлял ее советом иль укором;
Твой жар воспламенял к высокому любовь;
Терпенье смелое во мне рождалось вновь;
Уж голос клеветы не мог меня обидеть:
Умел я презирать, умея ненавидеть.
Что нужды было мне в торжественном суде
Холопа знатного, невежды при звезде,
Или философа, который в прежни лета
Развратом изумил четыре части света,
Но, просветив себя, загладил свой позор:
Отвыкнул от вина и стал картежный вор?
Оратор Лужников, никем не замечаем,
Мне мало досаждал своим безвредным лаем.
Мне ль было сетовать о толках шалунов,
О лепетанье дам, зоилов и глупцов
И сплетней разбирать игривую затею,
Когда гордиться мог я дружбою твоею?

<…>
Младые вечера, пророческие споры,
Знакомых мертвецов живые разговоры;
Поспорим, перечтем, посудим, побраним,
Вольнолюбивые надежды оживим,
И счастлив буду я; но только, ради бога,
Гони ты Шеппинга от нашего порога.

Напечатано в «Сыне отечества», 1824 г., № 35, с датой 20 апреля 1821 (в рукописи дата «6 апреля»).
Чаадаев Петр Яковлевич (1794-1856) — русский философ и публицист, денди, гусар. За годы учебы в Царскосельском лицее Пушкин обрел настоящих друзей. Не все из них были однокурсниками молодого поэта. Один из таких — Чаадаев. Пётр Чаадаев был очень яркой фигурой: потомок дворян, получивший прекрасное образование, посвятивший себя военной карьере и участвовавший в Бородинском сражении. Его характеризовали как смелого, храброго и благородного. Но самое главное, что отличало его от всех других друзей поэта — это его радикальные взгляды на жизнь, несогласие с укладами современного общества и свободолюбие. Этот человек произвел огромное впечатление на Пушкина. Они очень быстро подружились.
Где прах Овидиев пустынный мой сосед… — рядом с г. Томы (ныне г. Констанца) недалеко от устья реки Дунай в Румынии. Пушкин находился в 1821 г. в Кишиневе и  мог ассоциировать себя с опальным, сосланным римским поэтом.
Уж голос клеветы не мог меня обидеть: // Умел я презирать, умея ненавидеть. // Что нужды было мне в торжественном суде // Холопа знатного, невежды при звезде, // Или философа, который в прежни лета // Развратом изумил четыре части света, // Но, просветив себя, загладил свой позор: // Отвыкнул от вина и стал картежный вор… — Пушкин образно описывает моменты, связанные с клеветнической выходкой Ф.А. Толстого-Американца против Пушкина, а также связанные с разнообразными моментами из биографии самого этого человека как путешественника, картежника-шулера и т.д.
Оратор Лужников — Каченовский Михаил Трофимович (1775-1842) — русский историк, переводчик, литературный критик, редактор-издатель «Вестника Европы» (1805-1830), ректор Московского университета, родоначальник «скептической школы» в российской досоветской историографии. Подписывал свои статьи в «Вестнике Европы» словами «Лужницкий старец», так как жил в Лужниках в Москве.
Шеппинг Д. А.— Шеппинг Отто Дмитриевич (1790-1874 гг.), Отто Густав, Отто Фридрих, Отто Фридрихович Гамме Шеппинг, до 1824 г. назывался Дмитрием Андреевичем. Генерал-майор русской армии, участник Отечественной войны 1812 года. В послании «К кн. Горчакову» (1819 г.) Пушкин называет Шеппинга царем, а скуку – председателем скучных собраний невежд.


КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1822 год

«БАРАТЫНСКОМУ ИЗ БЕССАРАБИИ»

Сия пустынная страна
Священна для души поэта:
Она Державиным воспета
И славой русскою полна.
Еще доныне тень Назона
Дунайских ищет берегов;
Она летит на сладкий зов
Питомцев муз и Аполлона,
И с нею часто при луне
Брожу вдоль берега крутого;
Но, друг, обнять милее мне
В тебе Овидия живого.

Напечатано в «Северных цветах» на 1826 год. Баратынский в это время служил солдатом в Финляндии, и это рассматривалось как ссылка, так как было наказанием за хулиганский проступок, совершенный ранее. Овидий здесь упоминается как поэт, сосланный римским императором Августом на берега Дуная. Позднее эта территория вошла в состав исторической области под названием Бессарабии.
Она Державиным воспета... — Cм. оду «На взятие Измаила» (1790).
И славой русскою полна… — В Бессарабии А.В. Суворовым был взят Измаил, там М.И. Голенищев-Кутузов успешно закончил русско-турецкую войну 1806-1812 гг. выгодным для Российской империи Будапештским договором. В  период 1711-1812 гг. в Бессарабии прошел ряд русско-турецких войн.
Пушкин отмечает, что ему «милей обнять» живого Овидия в лице поэта Баратынского, чем бродить в местах, где неподалеку доживал свои годы в ссылке поэт Публий Овидий Назон.

«В. Ф. РАЕВСКОМУ»

Не тем горжусь я, мой певец,
Что привлекать умел стихами
Вниманье пламенных сердец,
Играя смехом и слезами,

Не тем горжусь, что иногда
Мои коварные напевы
Смиряли в мыслях юной девы
Волненье страха и стыда,

Не тем, что у столба сатиры
Разврат и злобу я казнил,
И что грозящий голос лиры
Неправду в ужас приводил,

Что непреклонным вдохновеньем
И бурной юностью моей
И страстью воли и гоненьем
Я стал известен меж людей,—

Иная, высшая награда
Была мне роком суждена —
Самолюбивых дум отрада!
Мечтанья суетного сна!..

Неоконченное послание Владимиру Федосеевичу Раевскому, арестованному 6 февраля 1822 г. за политическую пропаганду среди солдат и заключенному в Тираспольскую тюрьму. Оттуда Раевский прислал стихотворение «К друзьям в Кишинев».  Это послание в значительной своей части обращено к Пушкину. Между прочим, к нему обращены стихи:
«Оставь другим певцам любовь! Любовь ли петь, где брызжет кровь». Намек о кровопролитии в послании В. Раевского к Пушкину расшифровывает строка «горит денница на востоке», в которой Раевский намекает, что продолжается греческая война 1821-1829 гг. против османского ига.


«В. Ф. РАЕВСКОМУ»

Ты прав, мой друг,— напрасно я презрел
Дары природы благосклонной.
Я знал досуг, беспечный муз удел,
И наслажденья лени сонной…
<…>
Младых бесед оставя блеск и шум,
Я знал и труд, и вдохновенье,
И сладостно мне было жарких дум
Уединенное волненье.

Но всё прошло! — остыла в сердце кровь.
В их наготе я ныне вижу
И свет, и жизнь, и дружбу, и любовь,
И мрачный опыт ненавижу.
<…>
Разоблачив пленительный кумир,
Я вижу призрак безобразный.
Но что ж теперь тревожит хладный мир
Души бесчувственной и праздной?

Ужели он казался прежде мне
Столь величавым и прекрасным.
Ужели в сей позорной глубине
Я наслаждался сердцем ясным!

Что ж видел в нем безумец молодой,
Чего искал, к чему стремился,
Кого ж, кого возвышенной душой
Боготворить не постыдился?
<…>
…………..               
Везде ярем, секира иль венец,
Везде злодей иль малодушный,
А человек везде тиран иль льстец,
Иль предрассудков раб послушный.

«Ты прав, мой друг,— напрасно я презрел...». Незаконченное одно из посланий Пушкина В.Ф. Раевскому. Послание является ответом на стихотворение арестованного Раевского «Певец в темнице», которое он вручил И. П. Липранди — их общему знакомому (Липранди удалось встретить Раевского во время прогулки заключенного).
Напечатано в «Полярной звезде» на 1823 год и включено в сборник 1826 г. с датой 1822. В. Раевский в концовке стихотворения «Певец в темнице» утверждает, что народ восстанет и свергнет крепостное право. Пушкин в стихотворении «В.Ф. Раевскому» («Ты прав, мой друг…» не мог сказать о далеком будущем так же оптимистически, видя крах Неаполитанской и Испанской революций. Стихотворение осталось в черновом виде и не было отослано Раевскому.
Под разоблаченным кумиром, оказавшимся на деле безобразным призраком, Пушкин имел в виду Наполеона I.
Иль предрассудков раб послушный…— Верующий человек, чья социальная пассивность, покорность государству дополнительно усиливаются влиянием церкви.


 «ГРЕЧАНКЕ»

Ты рождена воспламенять
Воображение поэтов,
Его тревожить и пленять
Любезной живостью приветов,
Восточной странностью речей,
Блистаньем зеркальных очей
И этой ножкою нескромной;
Ты рождена для неги томной,
Для упоения страстей.
Скажи: когда певец Леилы
В мечтах небесных рисовал
Свой неизменный идеал,
Уж не тебя ль изображал
Поэт мучительный и милый?
Быть может, в дальней стороне,
Под небом Греции священной,
Тебя страдалец вдохновенный
Узнал иль видел, как во сне,
И скрылся образ незабвенный
В его сердечной глубине.
<…>
Напечатано в «Полярной звезде» на 1823 год и включено в сборник 1826 г. с датой 1822. Пушкин пишет о Калипсо Полихрони, прибывшей в Кишинев из Стамбула. К стиху «Скажи — когда певец Леилы» в рукописи дано примечание: «См. поэму лорда Байрона Гяур (а не Джаур, как пишут некоторые)». Пушкинист П.Е. Щеголев писал о Калипсо  следующее: «Калипсо Полихрони (1804–1827) — гречанка, приехавшая в Кишинев из Одессы в середине 1821 года с матерью — вдовой. Имя Калипсо она получила при крещении. Калипсо хорошо знала турецкий, греческий, арабский, итальянский, французский и румынский языки. В Молдавии была близка с князем Телемахом Ханджери. Современники отмечали, что она совсем не отличалась строгостью поведения. Ходили слухи, что уже в 15 лет она была любовницей Байрона во время его первого пребывания в Турции, откуда Калипсо и приехала с матерью в Россию после начала константинопольских погромов. Легенда о любви Калипсо и Байрона наверняка увлекла Пушкина и он скоро познакомился с ней. Они часто и много гуляли наедине или проводили время в небольшом глинобитном двухкомнатном домике, где Калипсо поселилась. Описывая Калипсо, Ф.Ф. Вигель писал: «Она была невысока ростом, худощава, и черты были у нее правильные; но природа с бедняжкой захотела сыграть дурную шутку, посреди приятного лица прилепив ей огромный ястребиный нос. Несмотря на то, она многим нравилась. У нее голос был нежный, увлекательный, не только когда она говорила, но даже когда с гитарой пела ужасные, мрачные турецкие песни».

         
 «ПЕСНЬ О ВЕЩЕМ ОЛЕГЕ»

Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хазарам:
Их села и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам;
С дружиной своей, в цареградской броне,
Князь по полю едет на верном коне.

Из темного леса навстречу ему
Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
Заветов грядущего вестник,
В мольбах и гаданьях проведший весь век.
И к мудрому старцу подъехал Олег.

<…>
«Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен.
Грядущие годы таятся во мгле;
Но вижу твой жребий на светлом челе.

Запомни же ныне ты слово мое:
Воителю слава — отрада;
Победой прославлено имя твое:
Твой щит на вратах Цареграда:
И волны и суша покорны тебе;
Завидует недруг столь дивной судьбе.
<…>
Напечатано в «Северных цветах» на 1825 год. Сюжетом послужил летописный рассказ из так называемой Львовской летописи.

Из ранних редакций:

К стиху «Твой щит на вратах Цареграда» в рукописи Пушкин дал примечание: «Но не с гербом России, как некто сказал, во-первых, потому, что во время Олега Россия не имела еще герба. Наш Двуглавый орел есть герб Римской империи и знаменует разделение ее на Западную и Восточную. У нас же он ничего не значит».

«...Некто сказал…» — К. Рылеев в думе «Олег Вещий», где есть стих: «Прибил свой щит с гербом России».
Хазары до VII века занимали подчинённое положение в сменявших друг друга кочевых империях. В 560-е годы оказались в составе Тюркского каганата, после распада последнего в середине VII века создали собственное государство — Хазарский каганат (650-969 гг.) Первым киевским князем, который воевал с Хазарским каганатом, был князь Олег. Он смог завоевать некоторые земли и заставил их жителей платить дань себе, а не хазарам.
Цареградская броня, высококачественная византийская броня — особый род доспехов, представляющий собой верхнюю одежду из металлических пластинок и колец. В другом варианте — кольчуга, состоящая из колец.
Перун — бог-громовержец в славянской мифологии, покровитель князя и дружины в древнерусском языческом пантеоне. Имя Перуна возглавляет список богов пантеона князя Владимира в «Повести временных лет». Судя по положению в этом и в других древнерусских списках богов, был высшим богом в пантеоне Киевской Руси.
Волхвы — в древнерусской традиции служители дохристианских языческих культов  и предсказатели. Им приписывались умения заклинать стихии и прорицать будущее.
 Нежелание расширять торговые льготы, пренебрежительное отношение православных византийцев к русам-язычникам послужили поводом для военной кампании 907 года. Грядущим походом князь Олег стремился закрепить статус пути «из варяг в греки» как самой надежной торговой магистрали Восточной Европы. Момент для наступления был выбран очень удачно: Византийская империя как раз находилась в состоянии конфликта с Арабским халифатом. В 906 году византийский полководец Андроник восстал против императора Льва VI, а затем перешел на сторону арабов. На Руси к предстоящему выступлению готовились с особой тщательностью и даже прибегали к использованию средств разведки. Возможно, что князь Олег знал, что византийцы побоятся воевать с двумя соперниками одновременно. После ряда событий, включая поведение горожан, живших в Константинополе, 2 сентября 911 года был заключен выгодный для киевской торговли договор между Киевской Русью и Византией. Князь Олег приказал разместить щит на воротах Константинополя и показал этим, что столица Византийской империи отныне находится под защитой русских воинов, которые не допустят разорительных набегов и восстаний. Подобная трактовка знаменитого жеста указывает на дальновидность князя Олега, который неслучайно остался в народной памяти с прозвищем «Вещий», то есть мудрый и дальновидный.

«ПОСЛАНИЕ ЦЕНЗОРУ»

Угрюмый сторож муз, гонитель давний мой,
Сегодня рассуждать задумал я с тобой.
Не бойся: не хочу, прельщенный мыслью ложной,
Цензуру поносить хулой неосторожной;
Что нужно Лондону, то рано для Москвы.
У нас писатели, я знаю, каковы;
Их мыслей не теснит цензурная расправа,
И чистая душа перед тобою права.
Во-первых, искренно я признаюсь тебе,
Нередко о твоей жалею я судьбе:
Людской бессмыслицы присяжный толкователь,
Хвостова, Буниной единственный читатель,
Ты вечно разбирать обязан за грехи
То прозу глупую, то глупые стихи.
<…>
До них нам дела нет; а ты читай, бесися,
Зевай, сто раз засни — а после подпишися.
Так, цензор мученик; порой захочет он
Ум чтеньем освежить; Руссо, Вольтер, Бюффон,
Державин, Карамзин манят его желанье,
А должен посвятить бесплодное вниманье
На бредни новые какого-то враля,
Которому досуг петь рощи да поля,
<…>
А ты, глупец и трус, что делаешь ты с нами?
Где должно б умствовать, ты хлопаешь глазами;
Не понимая нас, мараешь и дерешь;
Ты черным белое по прихоти зовешь;
Сатиру пасквилем, поэзию развратом,
Глас правды мятежом, Куницына Маратом.

<…>

О, варвар! кто из нас, владельцев русской лиры,
Не проклинал твоей губительной секиры?
Докучным евнухом ты бродишь между муз;
Ни чувства пылкие, ни блеск ума, ни вкус,
Ни слог певца Пиров, столь чистый, благородный —
Ничто не трогает души твоей холодной.
<…>
Чего боишься ты? поверь мне, чьи забавы —
Осмеивать закон, правительство иль нравы,
Тот не подвергнется взысканью твоему;
Тот не знаком тебе, мы знаем почему —
И рукопись его, не погибая в Лете,
Без подписи твоей разгуливает в свете.
Барков шутливых од тебе не посылал,
Радищев, рабства враг, цензуры избежал,
И Пушкина стихи в печати не бывали;
Что нужды? их и так иные прочитали.
Но ты свое несешь, и в наш премудрый век
Едва ли Шаликов не вредный человек.
За чем себя и нас терзаешь без причины?
Скажи, читал ли ты Наказ Екатерины?
Прочти, пойми его; увидишь ясно в нем
Свой долг, свои права, пойдешь иным путем.
В глазах монархини сатирик превосходный
Невежество казнил в комедии народной,
Хоть в узкой голове придворного глупца
Кутейкин и Христос два равные лица.
Державин, бич вельмож, при звуке грозной лиры
Их горделивые разоблачал кумиры;
Хемницер истину с улыбкой говорил,
Наперсник Душеньки двусмысленно шутил,
Киприду иногда являл без покрывала —
И никому из них цензура не мешала.
Ты что-то хмуришься; признайся, в наши дни
С тобой не так легко б разделались они?
Кто ж в этом виноват? перед тобой зерцало:
Дней Александровых прекрасное начало.
Проведай, что в те дни произвела печать.
На поприще ума нельзя нам отступать.
Старинной глупости мы праведно стыдимся,
Ужели к тем годам мы снова обратимся,
Когда никто не смел отечество назвать,
И в рабстве ползали и люди и печать?
<…>
«Все правда, — скажешь ты, — не стану спорить с вами:
Но можно ль цензору по совести судить?
Я должен то того, то этого щадить.
Конечно, вам смешно — а я нередко плачу,
Читаю да крещусь, мараю наудачу —
На все есть мода, вкус; бывало, например,
У нас в большой чести Бентам, Руссо, Вольтер,
А нынче и Милот попался в наши сети.
Я бедный человек; к тому ж жена и дети…».

«Жена и дети, друг, поверь — большое зло:
От них все скверное у нас произошло.
Но делать нечего; так если невозможно
Тебе скорей домой убраться осторожно,
И службою своей ты нужен для царя,
Хоть умного себе возьми секретаря».

Сатирическое стихотворение, направленное против цензора (с 1821 по 1826 гг.) Александра Степановича Бирукова. Оно распространялось в списках.
…Гонитель давний мой… — Цензор Бируков очень придирчиво отнесся к тексту «Кавказского пленника» (1821).
И, славу русскую и здравый ум любя, // Сам государь велит печатать без тебя… — Николай I разрешил печатать без цензуры тома «Истории государства российского» Н.М. Карамзина.
Хвостов Д.И.  (1757-1835 гг.). В истории русской литературы граф Д.И. Хвостов приобрёл репутацию бездарнейшего поэта, при этом убеждённого в собственном таланте. Характер изданных им собственных сочинений и поведение как литератора сделали Хвостова объектом эпиграмм Пушкина и других карамзинистов [Википедия. Хвостов Д.И. Литературная деятельность].
Бунина Анна Петровна (1774-1829 гг.) — русская поэтесса и переводчица. Современники звали ее «Русская Сафо» из-за пристрастия к античной поэзии, которой Бунина нередко подражала, поэтесса оставила стихи как в жанрах философских медитаций и гимнов, воспевая «подвиги мужей», погибших на [Бородинском поле], так и интимную, камерную лирику, часто отходящую от свойственной поэтическому языку Буниной тяжеловесности, архаичности и риторичности.
Бюффон Жорж Луи-Леклерк де (1707-1788 гг.) — французский натуралист, биолог, математик, естествоиспытатель и писатель XVIII века. Высказал идею о единстве растительного и животного мира. Создатель первого в истории европейской науки подлинно научного и философского труда по зоологии — «Естественная история» («Histoire naturelle, g;n;rale et particuli;re», 1749-1788 гг., в 36 томах), в котором были описаны все известные к тому времени виды млекопитающих и птиц.
Куницын Александр Петрович (1783-1840 гг.) — русский юрист, профессор.  В 1811-1820 гг. с момента открытия, преподавал в Царскосельском лицее и Благородном пансионе при Главном педагогическом институте нравственные, политические и юридические науки. С момента открытия Санкт-Петербургского университета читал те же предметы и в нём. Курс наук, читавшийся Куницыным в лицее, обнимал собою 12 предметов: логика, психология, этика, естественное право, русское гражданское право, уголовное право, финансовое право и так далее. Все это составляло некое единство, так как профессор Куницын считал, что «наука только тогда имеет совершенный вид, когда все положения оной составляют непрерывную цепь и одно объясняется достаточно другим». Здесь были и азы политической экономии и обзор различных общественных систем, и даже анализ пороков крепостного строя. Автор книги «Право естественное» (ч. I, II, Санкт-Петербург, 1818-1820). Труд Куницына был составлен под сильным влиянием Ж.-Ж. Руссо и И. Канта. В нём проводилась мысль о необходимости ограничения всякой власти, как общественной, так и родительской; иначе власть превращается в тиранию и несправедливость. Власть должна учреждаться не в пользу властителей, а в пользу подданных и подчинённых, поэтому только власть, проявляемая в целях охраны прав и интересов населения, общества и детей, может быть признана властью законной и справедливой. Книга Куницына, напечатанная в количестве 1000 экземпляров, была отобрана у автора и из всех заведений министерства народного просвещения.
Марат — вождь революционной партии якобинцев, сторонник террора в отношении чиновников (см. комментарий к стихотворению «Кинжал»).
Ни слог певца Пиров, столь чистый, благородный // Ничто не трогает души твоей холодной… — Певец Пиров — выдающийся поэт, друг Пушкина Баратынский, автор поэмы «Пиры».
Барков шутливых од тебе не посылал, // Радищев, рабства враг, цензуры избежал, // И Пушкина стихи в печати не бывали…— Пушкин намекает, что многие литературные произведения, которые не пропустила бы цензура, активно распространялись среди читателей в списках.
Барков И.С. (1732-1768 гг.) — автор «эротических», нецензурных стихов, переводчик Академии наук, ученик М.В. Ломоносова, поэтические произведения которого пародировал.
Радищев А.Н.  ( 1749- 1802 гг.) — русский прозаик, поэт, философ, Участник Комиссии по составлению законов при Александре I. Стал наиболее известен благодаря своему основному произведению -- «Путешествие из Петербурга в Москву», которое издал анонимно в июне 1790 года в собственной типографии Книга стала быстро раскупаться. Его смелые рассуждения о крепостном праве и других отрицательных явлениях общественной и государственной жизни обратили на себя внимание самой императрицы, которая назвала Радищева  «бунтовщиком хуже Пугачёва». Радищев пробыл в местах заключения 6 лет.
После воцарения Александра I Радищев получил полную свободу; он был вызван в Петербург и назначен членом Комиссии для составления законов. Вместе со своим другом и покровителем Воронцовым работал над конституционным проектом, озаглавленным «Всемилостивейшая жалованная грамота».
Но ты свое несешь, и в наш премудрый век // Едва ли Шаликов не вредный человек… — Шаликов П.И. (1767-1852 гг.) — пример бездарного поэта-сентименталиста, считающего себя талантливым человеком. Объект насмешек со стороны многих его современников и презрения читающей публики. Пушкин намекает, что реакционному цензору абсолютно безвредные произведения даже такого литератора могут показаться опасными и недопустимыми для печати.
Зачем себя и нас терзаешь без причины? // Скажи, читал ли ты Наказ Екатерины? // Прочти, пойми его; увидишь ясно в нем // Свой долг, свои права, пойдешь иным путем…-- Наказ Екатерины II  -- Наказ «Комиссии о составлении проекта нового Уложения»  (1767 г.). Пушкин намекает цензору на главу XVI этого наказа. В ней пункты 378 и 380 гласят, что мещанством является средний «род людей», от которого «государство много добра ожидает», что к этому «роду» причисляются те, которые «упражняются в художествах, в науках, в мореплавании, в торговле и ремеслах» и что для этого  «рода людей» должно быть создано «твердое на добронравии и поощрении ко трудолюбию основанное положение». Цензор, следуя этому указанию императрицы, должен способствовать представителям искусств и наук, а не препятствовать опубликованию их произведений.
В глазах монархини сатирик превосходный // Невежество казнил в комедии народной… — Фонвизин Денис Иванович (1745-1792 гг.), русский драматург екатерининской эпохи, лингвист, создатель русской бытовой комедии. Кутейкин — персонаж в комедии Фонвизина «Недоросль». Недорослей не принимали на службу, им не давали «венечных памятей» — документов, разрешающих вступление в брак. Недоросль — молодой дворянин, не получивший от учителя письменное удостоверение о выучке.
Державин, бич вельмож, при звуке грозной лиры // Их горделивые разоблачал кумиры… — Предназначение поэта в понимании Г.Р. Державина (1743-1816 гг.)  — прославление великих поступков и порицание дурных. В оде «Фелица» он прославляет просвещённую монархию, которую олицетворяет правление Екатерины II. Умная, справедливая императрица противопоставляется алчным и корыстным придворным вельможам.  «Замечательна энергией тона, благородной смелостью и резкостью выражений «Ода на знатность», явно преемственно связанная со второй сатирой Кантемира «На зависть и гордость дворян злонравных». Эта сатира в форме оды, направленная против тех, кто, гордясь «древностью рода», «гербами предков», не подтвердил своего права на знатность «заслугой, честью, добродетелью», явилась как бы первоначальным вариантом одной из лучших и справедливо наиболее прославленных од Державина — оды «Вельможа», написанной им двадцать лет спустя; причем ряд наиболее резких и энергичных стихов «Оды на знатность» без всяких изменений вошел в текст «Вельможи» [Благой Д.Д. Гаврила Романович Державин, www.rvb.ru], где Державин подвергает критике неправедно себя ведущих вельмож и чиновников.
Хемницер истину с улыбкой говорил… — Хемницер Иван Иванович (1745-1784 гг.) —  русский поэт и переводчик, дипломат. Наиболее значительный русский баснописец до Ивана Крылова. Сборник его басен — истин с юмором— переиздавался в конце XVIII — первой половине XIX века несколько десятков раз.
Наперсник Душеньки двусмысленно шутил, // Киприду иногда являл без покрывала // И никому из них цензура не мешала… — Ипполит Федорович Богданович (1743-1803 гг.), автор  поэмы «Душенька». Из всего им написанного историко-литературное значение имеет только «Душенька». Она явилась довольно смелым диссонансом в поэзии XVIII века, занимавшейся производством торжественных од. Современники были поражены новизной её содержания и формы и произвели Богдановича в «гении». В  «Душеньке» можно отметить лёгкость стиха и желание, насколько позволяет нравственная цензура, побеседовать в эротическом ключе, благодаря чему поэма главным образом и имела успех у современников.
Когда никто не смел // Отечество назвать... — По повелению Павла I в 1797 г. «отменялись» тринадцать слов, в том числе слово «отечество», вместо которого предписывалось употреблять слово «государство».
Дней Александровых прекрасное начало… — Начало царствования Александра I было отмечено некоторым либерализмом в области внутренней политики, что сказалось и в цензурном уставе 1804 г.
<….>
Предполагаемый ответ цензора:
«Все правда, — скажешь ты, — не стану спорить с вами…
<…>.
На всё есть мода, вкус; бывало, например, // У нас в большой чести Бентам, Руссо, Вольтер, // А нынче и Милот попался в наши сети…».
Бентам — Бентам Иеремия (1748-1832 гг.) — английский философ-моралист и правовед, социолог, юрист, один из крупнейших теоретиков политического либерализма, родоначальник одного из направлений в английской философии — утилитаризма.   Его сочинения выходили в русском переводе в 1805-1811 гг.
Миллот — Мийо Клод Франсуа Ксавье   ( Claude-Fran;ois-Xavier Millot; 1726-1785 гг.) — французский церковный деятель, аббат, выдающийся историк, педагог. Новый перевод его труда «Всеобщая история…» был искажен русской цензурой в 1820 г.
Хоть умного себе возьми секретаря... — Реминисценция на басню  И. Крылова «Оракул», где говорится о судьях, «которые весьма умны бывали, пока у них был умный секретарь».

При жизни Пушкина не печаталось, но получило распространение в списках. Написано в конце 1822 г. Послание направлено против цензора А.С. Бирукова, деятельность которого Пушкин называл «самовластной расправой трусливого дурака». В черновой рукописи к стиху «Что нужно Лондону, то рано для Москвы» имеется вариант: «Потребности ума не всюду таковы:// Сегодня разреши свободу нам тисненья, // Что завтра выдет в свет: Баркова сочиненья».

«Ф.Н. ГЛИНКЕ»

Когда средь оргий жизни шумной
Меня постигнул остракизм,
Увидел я толпы безумной
Презренный, робкий эгоизм.
Без слез оставил я с досадой
Венки пиров и блеск Афин,
Но голос твой мне был отрадой,
Великодушный гражданин!
Пускай судьба определила
Гоненья грозные мне вновь,
Пускай мне дружба изменила,
Как изменяла мне любовь,
В моем изгнанье позабуду
Несправедливость их обид:
Они ничтожны,  если буду
Тобой оправдан, Аристид.

При жизни Пушкина не печаталось. Стихи вызваны тем, что Ф. Н. Глинка в сентябре 1820 г. поместил в «Сыне отечества» послание «К Пушкину» по поводу выхода в свет «Руслана и Людмилы». В этом послании были намеки на ссылку Пушкина:
О, Пушкин! Пушкин! кто тебя
Учил пленять в стихах чудесных?
Какой из жителей небесных
Тебя младенцем полюбил...
Судьбы и времени седого
Не бойся, молодой певец!
Следы исчезнут поколений;
Но жив талант, бессмертен гений!
В Твери жило немало знакомых Пушкина. Один из них — Федор Николаевич Глинка, участник Отечественной войны 1812 года, видный декабрист и поэт. В 1820 году Ф. Н. Глинка горячо хлопотал о смягчении участи Пушкина, которому грозил арест за его "взрывоопасную" поэзию, отсюда происходит упоминание «великодушного гражданина». Пушкин ценил литературное творчество Глинки и с большим уважением относился к его  личности.
Аристид — Аристид Афинский (Святой Аристид, Марциан Аристид, Аристид философ; II в.) — афинский философ, один из первых христианских апологетов. Апологет, оправдывающий христианство, это любой из христианских писателей, главным образом II-III веков, защищавших христианство от критики и, в свою очередь, критикующих греко-римскую культуру. Многие из их сочинений были адресованы римским императорам и часто напоминали по форме короткие служебные письма, составленные с целью защитить христианство от обвинений.

«МОЙ ДРУГ, УЖЕ ТРИ ДНЯ…»

Мой друг, уже три дня
Сижу я под арестом
И не видался я
Давно с моим Орестом.
Спаситель молдаван,
Бахметьева наместник,
Законов провозвестник,
Смиренный Иоанн,
За то, что ясский пан,
Известный нам болван
Мазуркою, чалмою,
Несносной бородою —
И трус, и грубиян —
Побит немножко мною,
И что бояр пугнул
Я новою тревогой,—
К моей конурке строгой
Приставил караул.

<…>
             Орест — здесь в значении «друг», вероятно — Н.С. Алексеев.  Орест в мифологии — герой мифа об Оресте и Пиладе.
Орест и Пилад (древнегреч.) — двоюродные братья. Их дружба была так крепка, что они готовы были пожертвовать жизнью ради друг друга, когда перед ними возникла дилемма: кто из них будет принесен в жертву богине Артемиде, а кто останется жив.
Смиренный Иоанн — Иван Никитич Инзов, начальник Пушкина, сменивший Бахметева в должности наместника Бессарабской области.
Ясский пан — Тодор Балш, которого Пушкин побил, за что был посажен Инзовым под домашний арест.


«НЕДАВНО Я В ЧАСЫ СВОБОДЫ…»

Недавно я в часы свободы
Устав наездника читал
И даже ясно понимал
Его искусные доводы;
<…>
О горе, молвил я сквозь слезы,
Кто дал Давыдову совет
Оставить лавр, оставить розы?
Как мог унизиться до прозы
Венчанный музою поэт,
Презрев и славу прежних лет,
И Бурцовой души угрозы!
          <…>
Стихотворение является посланием Д. Давыдову по поводу выхода в свет его книги «Опыт теории партизанского действия», 1821 г.
  Бурцев А.П. — сослуживец Д. Давыдова, воспетый им  в стихах «величайший гуляка и самый отчаянный забулдыга из всех гусарских поручиков».


КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1823 год

«ДЕМОН»

В те дни, когда мне были новы
Все впечатленья бытия —
И взоры дев, и шум дубровы,
И ночью пенье соловья,—
Когда возвышенные чувства,
Свобода, слава и любовь
И вдохновенные искусства
Так сильно волновали кровь,
Часы надежд и наслаждений
Тоской внезапной осеня,
Тогда какой-то злобный гений
Стал тайно навещать меня.
Печальны были наши встречи:
Его улыбка, чудный взгляд,
Его язвительные речи
Вливали в душу хладный яд.
Неистощимой клеветою
Он провиденье искушал;
Он звал прекрасное мечтою;
Он вдохновенье презирал;
Не верил он любви, свободе;
На жизнь насмешливо глядел —
И ничего во всей природе
Благословить он не хотел.

Напечатано в «Мнемозине», 1824 г., ч. III. Стихотворение было понято современниками как психологический портрет Александра Раевского. По этому поводу Пушкин написал заметку «О стихотворении „Демон"» (см. т. VII).

«Кн. М. А. ГОЛИЦЫНОЙ»

Давно об ней воспоминанье
Ношу в сердечной глубине,
Ее минутное вниманье
Отрадой долго было мне.
Твердил я стих обвороженный,
Мой стих, унынья звук живой,
Так мило ею повторенный,
Замеченный ее душой.
Вновь лире слез и тайной муки
Она с участием вняла —
И ныне ей передала
Свои пленительные звуки...
Довольно! в гордости моей
Я мыслить буду с умиленьем:
Я славой был обязан ей —
А может быть, и вдохновеньем
Напечатано в «Карманной книжке для любителей русской старины и словесности» на 1830 год.
Стихотворение обращено к М.А. Голицыной, внучке А.В. Суворова, известной любительнице музыки. Пушкин выражает благодарность Голицыной за то, что она пела романсы на его слова.

«ВНЕМЛИ, О, ГЕЛИОС, СЕРЕБРЯНЫМ ЛУКОМ ЗВЕНЯЩИЙ…»

«Внемли, о Гелиос, серебряным луком звенящий,
Внемли, боже кларосский, молению старца, погибнет
Ныне, ежели ты не предыдешь слепому вожатым».
Рек и сел на камне слепец утомленный.— Но следом
Шли за ним три пастыря, дети страны той пустынной,
Скоро сбежались на лай собак, их стада стерегущих.
Ярость уняв их, они защитили бессилие старца;
Издали внемля ему, приближались; и думали: «Кто же
Сей белоглавый старик, одинокий, слепой — уж не бог
ли?
Горд и высок; висит на поясе бедном простая
Лира, и голос его возмущает волны и небо».
Вот шаги он услышал, ухо клонит и, смутясь, уж
Руки простер для моленья странник несчастный. «Не
бойся,
Ежели только не скрыт в земном и дряхлеющем теле
Бог, покровитель Греции — столь величавая прелесть
Старость твою украшает,— вещали они незнакомцу; —
Если ж ты смертный — то знай, что волны тебя принесли
К людям .................. дружелюбным».
Незаконченный набросок. Стихи являются переводом начала эклоги А. Шенье «Слепец». В ней изображен приход Гомера на остров Сиру. Особенность перевода в том, что рифмованный александрийский стих оригинала Пушкин заменил более соответствующим античному сюжету гекзаметром.

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1824 год.

«ПРОЗЕРПИНА»

Плещут волны Флегетона,
Своды Тартара дрожат:
Кони бледного Плутона
Быстро к нимфам Пелиона
Из Аида бога мчат.
Вдоль пустынного залива
Прозерпина вслед за ним,
Равнодушна н ревнива,
Потекла путем одним.
Пред богинею колена
Робко юноша склонил.
И богиням льстит измена:
Прозерпине смертный мил.
Ада гордая царица
Взором юношу зовет,
Обняла и колесница
Уж к Аиду их несет:
Мчатся, облаком одеты;
Видят вечные луга,
Элизей и томной Леты
Усыпленные брега.
Там бессмертье, там забвенье,
Там утехам нет конца.
Прозерпина в упоенье,
Без порфиры и венца,
Повинуется желаньям,
Предает его лобзаньям
Сокровенные красы,
В сладострастной неге тонет
И молчит и томно стонет...
Но бегут любви часы;
Плещут волны Флегетона,
Своды Тартара дрожат:
Кони бледного Плутона
Быстро мчат его назад.
И Кереры дочь уходит,
И счастливца за собой
Из Элизия выводит
Потаенною тропой;
<…>
Напечатано в «Северных цветах» на 1825 год. Написано 26 августа 1824
Флегетон (др.-греч. «пламенный»), одна из пяти рек, протекающих в подземном царстве Аид.
Тартар (др.-греч.) — это тюрьма для титанов, глубочайшая бездна, находящаяся под царством Аида, туда после титаномахии Зевс низвергнул Кроноса и титанов, где их стерегли сторукие исполины Гекатонхейры, дети Урана. Там же были заточены циклопы.
Плутон (лат. Pluto) — повелитель загробного мира; то же, что Аид (также Дит (лат. Dis) или Орк у древних греков.
Пелион (древнегреч.) — реальная гора Пелион, получившая свое название от мифического царя Пелея, отца Ахилла, была родиной Кентавра Хирона, наставника многих древнегреческих героев.
 Прозерпина (лат. Proserpina) — богиня подземного царства, соответствующая греческой Персефоне, дочь Юпитера и Цереры, племянница и супруга Плутона (Дита). По одной версии, имя её — латинизированное греческое «Персефона». По другому толкованию, так называлась римская богиня, способствовавшая произрастанию (proserpere) семени и слившаяся позднее, по введении греческих культов, с богиней Персефоной.
Церера (Керера) (лат.) —  богиня урожая и плодородия, ответственная за произрастание и созревание злаков и других растений. Была связана с подземным миром и могла насылать на людей безумие; покровительствовала материнству. Была наиболее почитаемой среди плебеев.
Элизиум или Элизий — в древнегреческой мифологии часть загробного мира, обитель душ блаженных.

«НА ВОРОНЦОВА»

Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда,
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец.

Знаменитая эпиграмма на графа Воронцова, написанная Пушкиным в 1824 году, получилась очень удачной по красоте, оригинальности и колкости стиха, но не была справедливой по содержанию. Михаил Семенович Воронцов был одним из наиболее выдающихся государственных деятелей своего времени, генерал-губернатором Новороссии. Он перенес столицу из Симферополя в Одессу, личным примером и экономической политикой стимулировал мощное развитие предпринимательства в ряде отраслей.  Любовником жены Воронцова, урожденной польской княжны, был князь Раевский. Ей удалось «переключить» внимание графа Воронцова на Пушкина, с которым она была знакома без любовных отношений. Узнав, что Пушкин якобы завел роман с графиней, Воронцов отправил Пушкина в поездку для инспекции и сбора сведений о саранче и способах борьбы с ней. Так родилось стихотворение «Саранча». Причиной эпиграммы «Полу-милорд, полу-купец…» стало неприязненное отношение Воронцова к поэту. Хитрость в дальнейшем раскрылась и вызвала огромный скандал, дошедший до петербургских светских салонов. Пушкин посвятил графине Воронцовой несколько стихотворений, например, «Сожженное письмо», «Храни меня, мой талисман». Первая строка эпиграммы «Полу-милорд, полу-купец…» является намеком на английское воспитание графа и его коммерческие способности.



«ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ ЦЕНЗОРУ»

На скользком поприще Тимковского наследник!
Позволь обнять тебя, мой прежний собеседник.
Недавно, тяжкою цензурой притеснен,
Последних, жалких прав без милости лишен,
Со всею братией гонимый совокупно,
Я, вспыхнув, говорил тебе немного крупно,
Потешил дерзости бранчивую свербежь —
Но извини меня: мне было невтерпеж.
Теперь, в моей глуши журналы раздирая
И бедной братии стишонки разбирая
(Теперь же мне читать охота и досуг),
Обрадовался я, по ним заметя вдруг
В тебе и правила, и мыслей образ новый!
Ура! ты заслужил венок себе лавровый
И твердостью души, и смелостью ума.
Как изумилася поэзия сама,
Когда ты разрешил по милости чудесной
Заветные слова «божественный», «небесный»,
И ими назвалась (для рифмы) красота,
Не оскорбляя тем уж Господа Христа!
Но что же вдруг тебя, скажи, переменило
И нрава твоего кичливость усмирило?
Свои послания хоть очень я люблю,
Хоть знаю, что прочел ты жалобу мою,
Но, подразнив тебя, я переменой сею
Приятно изумлен, гордиться не посмею.
Отнесся я к тебе по долгу моему;
Но мне ль исправить вас? Нет, ведаю, кому
Сей важной новостью обязана Россия.
Обдумав наконец намеренья благие,
Министра честного наш добрый царь избрал,
Шишков наук уже правленье восприял.
Сей старец дорог нам: друг чести, друг народа,
Он славен славою двенадцатого года;
Один в толпе вельмож он русских муз любил,
Их, незамеченных, созвал, соединил;
Осиротелого венца Екатерины
От хлада наших дней укрыл он лавр единый.
Он с нами сетовал, когда святой отец,
Омара да Гали прияв за образец,
В угодность господу, себе во утешенье,
Усердно задушить старался просвещенье.
Благочестивая, смиренная душа
Карала чистых муз, спасая Бантыша,
И помогал ему Магницкий благородный,
Муж твердый в правилах, душою превосходный,
И даже бедный мой Калерин-дурачок,
Креститель Галича, Магницкого дьячок.
И вот, за все грехи, в чьи пакостные руки
Вы были вверены, печальные науки!
Цензура! вот кому подвластна ты была!
Но полно: мрачная година протекла,
И ярче уж горит светильник просвещенья.
Я с переменою несчастного правленья
Отставки цензоров, признаться, ожидал,
Но, сам не зная как, ты, видно, устоял.
<…>

Распространялось в списках (в первоначальной редакции, до окончательной обработки; см. письмо Вяземскому от 25 января 1825 г.). Обращено к А.С. Бирукову как и первое «Послание цензору», о котором говорится во вступительных стихах («Я, вспыхнув, говорил тебе немного крупно»). Бируков был цензором в 1821-1826 гг. Послание вызвано отставкой А.Н. Голицына и назначением на его должность министра народного просвещения, в ведение которого входила цензура, А.С. Шишкова. Так как Шишков был известен  запиской против нелепых цензурных придирок («Он с нами сетовал»), то Пушкин возлагал надежды на нового министра. Однако правление Шишкова ознаменовалось изданием в 1828 г. так называемого «чугунного» цензурного устава, дававшего цензуре все средства неограниченного произвола.
Тимковский Иван Осипович (1768-1837 гг.) — петербургский цензор в 1804-1821 гг., не разрешивший опубликовать стихотворение Пушкина «Русалка», но разрешивший печать семнадцати стихотворений в 1817-1820 гг., а также  поэмы «Руслан и Людмила».
Заветные слова «божественный», «небесный»… — Имеется в виду запрещение цензором Л.И. Красовским стиха «Улыбку уст твоих небесную ловить» (в стихотворении Олина «Стансы к Элизе») и эпитета «божественные» в применении к гуриям.
Жалобу мою… — первое «Послание цензору».
Министра честного нам добрый царь избрал, // Шишков наук уже правленье восприял… — 15 мая 1824 г. министром народного просвещения и духовных дел был назначен А.С. Шишков.
Он славен славою двенадцатого года… — Шишков писал во время Отечественной войны 1812 г. все манифесты, подписанные царём.
Он русских муз любил, // Их, незамеченных, созвал, соединил… — Речь идёт об организации Шишковым «Беседы любителей русского слова».
Осиротелого венца Екатерины // От хлада наших дней укрыл он лавр единый.
Лавр венца Екатерины… — Поэт Г.Р. Державин, автор од в честь Екатерины II. «Беседа любителей русского слова» — литературное общество, образовавшееся в Петербурге в 1811 году. Пушкин имеет в виду тот факт, что во главе этого общества стояли Г.Р. Державин и А.С. Шишков. К нему принадлежали также С.А. Ширинский- Шихматов, Д.И. Хвостов, А.А. Шаховской и др. Они придерживались консервативных взглядов, выступая против распространения иностранных слов в русском литературном языке и за сохранение в нем славянской лингвистики. Выступали против реформы литературного языка, проводившейся сторонниками Н.М. Карамзина. Общество распалось после смерти Державина в 1816 году.
Пушкин называет Державина «осиротелым» в связи с тем, что его первая жена, урожденная Е.Я. Бастидон, скончалась в 1794 г.
Святой отец — предыдущий министр духовных дел и народного просвещения, кн. Александр Николаевич Голицын (1773-1844 гг.), известный своим мистицизмом и ханжеством, реакционностью. Обвинялся в гомосексуальной ориентации наравне с В.Н. Бантыш-Каменским («Благочестивая, смиренная душа // Карала чистых муз, спасая Бантыша»). Эта строка расшифровывается следующим образом: в 1824 году известный как гомосексуалист Владимир Николаевич Бантыш-Каменский предоставил в полицию список известных ему именитых гомосексуалистов, где в числе первых оказался министр духовных дел и народного просвещения князь А.Н. Голицын. Благодаря этому разоблачению его противникам удалось добиться его смещения со всех своих государственных постов. Сам список был составлен по приказу императора Александра I после очередного публичного скандала, развернувшегося вокруг В.Н. Бантыш-Каменского из-за обвинения в гомосексуализме.
Омар — Омар ибн Хаттаб, второй мусульманский праведный халиф, взявший штурмом Александрию (642 г.) и, по преданию, сжёгший её ценнейшую библиотеку.
Гали — Али бен-Аби Талеб (602—661), четвёртый праведный халиф. В истории ислама является трагической фигурой. Источники сведений соглашаются, что Али был глубоко религиозным человеком, преданным делу ислама и идее верховенства правосудия в соответствии с Кораном и сунной. Они изобилуют сообщениями о его аскетизме, неукоснительном соблюдении религиозных догм и отрыве от мирских благ.
Омара и Гали прияв за образец… — Имеется в виду сожжение в 1821 г. труда лицейского учителя, профессора Петербургского университета А.П. Куницына, «Право естественное».
Благочестивая, смиренная душа // Карала чистых муз, спасая Бантыша… — Бантыш-Каменский В.Н. (1778-1829 гг.), старший сын московского археографа, брат историка Николая Николаевича Бантыш-Каменского. Известный как гомосексуалист, был после нескольких публичных скандалов сослан в Вятку в 1823 г. на три года, после чего переселился к своему брату Н.Н. Бантыш-Каменскому в Тобольск, но в 1828 г. был заточен в монастырской тюрьме в Суздале по аналогичной причине.
Благочестивая смиренная душа… — А.Н. Голицын, с 1817 г. до мая 1824 г.  министр министерства духовных дел и народного просвещения, образованного путем объединения двух соответствующих министерств. Провозгласив благочестие основанием истинного просвещения, взял курс на клерикализацию образования, который под его руководством ревностно проводили М. Л. Магницкий и Д. П. Рунич. К современной ему литературе он относился с подозрением, что выражалось в крайней придирчивости цензуры.
Магницкий Михаил Леонтьевич (1778-1855 гг.) — один из самых ярых реакционеров александровского времени, в качестве попечителя учебного округа (в 1819-1826 гг.) разгромивший Казанский университет за «безбожное направление».
Кавелин Дмитрий Александрович (1778-1851 гг.), в качестве директора Петербургского университета (1819-1823 гг.) проявил себя как злейший обскурант; «моим» назван, вероятно, потому, что был в своё время членом «Арзамаса».
Прим.: обскурантизм означает мракобесие, крайне отрицательное отношение к науке, прогрессу, просвещению.
Креститель Галича… — Возбудив в 1821 г. дело против ряда профессоров Петербургского университета, в том числе против А.И. Галича (лицейского профессора), за его атеизм и дискредитирование власти в лекциях, а также за книгу «История философских систем», Кавелин вынудил Галича признать своё учение «ложным и вредным», повёл его в церковь, где священник прочитал над ним молитву и окропил его святой водой.
С переменою несчастного правленья… — Со снятием А.Н. Голицына с поста министра духовных дел и народного просвещения и назначением на этот пост А.С. Шишкова.

«ЧААДАЕВУ С МОРСКОГО БЕРЕГА ТАВРИДЫ»

К чему холодные сомненья?
Я верю: здесь был грозный храм,
Где крови жаждущим богам
Дымились жертвоприношенья;
Здесь успокоена была
Вражда свирепой Эвмениды:
Здесь провозвестница Тавриды
На брата руку занесла;
На сих развалинах свершилось
Святое дружбы торжество,
И душ великих божество
Своим созданьем возгордилось.
..........................
Чедаев, помнишь ли былое?
Давно ль с восторгом молодым
Я мыслил имя роковое
Предать развалинам иным?
Но в сердце, бурями смиренном,
Теперь и лень и тишина,
И, в умиленье вдохновенном,
На камне, дружбой освященном,
Пишу я наши имена.

Напечатано в «Северных цветах» на 1826 год в составе «Отрывка из письма к Д.» (см. т. VI), а перед тем в «Северной пчеле», 1825 г., № 12, 27 января.
Пушкин печатал послание под 1820 г., изобразив в «Отрывке из письма к Д.» дело так, как будто бы написал эти стихи в Крыму на развалинах храма Дианы. Это опровергается положением черновика в тетрадях Пушкина и содержанием.
Холодные сомненья…— Мнение И. М. Муравьева-Апостола о том, что храм Дианы находился не у мыса Георгиевского монастыря. Об этом он писал в своем «Путешествии по Тавриде» (1823 г.), которое Пушкин прочитал в 1824 г.
Эвменида (древнеримск.) — богиня мести.
Провозвестница Тавриды… — Ифигения. Стихотворение основано на мифе о бегстве Ифигении с братом Орестом, осужденным на принесение в жертву Диане.
По наиболее известному варианту, в Тавриде Ифигения стала жрицей Артемиды и умерщвляла перед её алтарем странников, заносимых туда бурей. Здесь нашёл Ифигению её брат Орест, который прибыл в Тавриду вместе с другом Пиладом по приказанию дельфийского оракула, чтобы увезти в Элладу изображение Артемиды Таврической, упавшее, по преданию, с неба. Они вместе бежали на родину.
Святое дружбы торжество… — Спор друзей Ореста и Пилада в вопросе о том, кто из них отдаст себя на пожертвование богине Диане.
Чедаев, помнишь ли былое? — См. послание к Чаадаеву 1818 г. «Любви, надежды, тихой славы…».


«МНЕ ЖАЛЬ ВЕЛИКИЯ ЖЕНЫ…»

Мне жаль великия жены,
Жены, которая любила
Все роды славы: дым войны
И дым парнасского кадила.
Мы Прагой ей одолжены,
И просвещеньем, и Тавридой,
И посрамлением Луны,
И мы ..... прозвать должны
Ее Минервой, Аонидой.
В аллеях Сарского Села
Она с Державиным, с Орловым
Беседы мудрые вела —
С Делиньем — иногда с Барковым.
Старушка милая жила
Приятно и немного блудно,
Вольтеру первый друг была,
Наказ писала, флоты жгла,
И умерла, садясь на судно.
С тех пор ...........мгла.
Россия, бедная держава,
Твоя удавленная слава
С Екатериной умерла.

Сатирический набросок о Екатерине II.
Дым парнасского кадила — стихи.
Мы Прагой ей одолжены… — Пушкин намекает на третий раздел Польши, когда к России отошла бо;льшая часть Польши с Варшавой. Варшавская Прага получила свое наименование от деревушки, которая находилась на этом месте в XV веке. Деревня возникла на пустоши, образовавшейся в результате лесных пожаров. Польское слово pra;y; означает «греть, жечь».
Штурм Праги — штурм русскими войсками под командованием А. В. Суворова 24 октября (4 ноября) 1794 года Праги, предместья Варшавы на правом берегу Вислы.
Стремительный штурм варшавской Праги сломил волю польских повстанцев-участников восстания под предводительством Т. Костюшко к сопротивлению и привёл к капитуляции Варшавы. Итогом стало третий раздел Речи Посполитой.
Посрамление Луны — победа над Турцией, в результате которой к России был присоединен Крым. Фазы Луны являются основой исламского лунного календаря.
Аониды (древнегреч.) — название мифологических муз искусства, которые обитали в Аонии и происходили от легендарного беотийского царя Аона. Аония – поэтический эпитет Беотии, района в Греции.
Минерва — древнегреческая богиня просвещения.
Державин Г.Р. — поэт, представитель классицизма, государственный служащий, имевший возможность контактировать с Екатериной II.
Орлов Алексей Григорьевич (1737-1807)  —   участник государственного переворота в пользу Екатерины II. Не занимая формально видных должностей, Орлов долгое время оказывал сильное влияние на государственные дела. В 1768-1769 гг. он разработал план военной операции против Османской империи в Средиземном море (Первая Архипелагская Экспедиция). В 1769 году получил командование эскадрой русского флота; за победу в Чесменском бою в 1770 г. генерал-аншеф граф Алексей Григорьевич Орлов награждён 23 сентября (4 октября) 1770 года орденом Св. Георгия 1 класса, а также получил право присоединить к фамилии наименование «Чесменский» и именоваться графом Орловым-Чесменским.
Линь Шарль-Жозеф де (1735-1814) — австрийский фельдмаршал и дипломат из рода Линей, знаменитый мемуарист и военный писатель эпохи Просвещения. В 1782 году де Линь был послан императором Иосифом II в Россию с важными поручениями и, благосклонно принятый императрицей Екатериной II, надолго остался в России. Когда началась русско-турецкая война 1787-1791  гг. де Линь был назначен на пост фельдцейхмейстера (начальника артиллерии) при армии князя Потёмкина.
Барков — автор нецензурных стихов.
Вольтеру первый друг была… — Екатерина II состояла в переписке с литератором, ученым, философом Вольтером, получала от него советы по важнейшим вопросам внутренней и внешней политики, приобрела библиотеку Вольтера для Эрмитажа после кончины ученого.
Наказ писала… — Имеется в виду Наказ «Комиссии о составлении нового Уложения» (1766 г.), организованной для создания нового свода законов взамен Соборного уложения 1649 года. Наказ отражает концепцию просвещенного абсолютизма. Комиссия оказалась безрезультатной и была забыта без ее официального роспуска.
Флоты жгла… — В период правления Екатерины II черноморский флот одержал несколько побед над флотом Османской империи. Загнав турецкий флот в результате Хиосского боя в Чесменскую бухту, русский флот сжёг его артиллерийским огнём и зажигательными действиями своих брандеров. В Патрасском сражении в 1772 г. эскадра под командованием капитана М.Т. Коняева разгромила турецкую эскадру. Были уничтожены русской артиллерией и сгорели от брандскугелей 9 турецких фрегатов и 10 шебек.
Твоя удавленная слава / С Екатериной умерла… — Император Павел I провел множество реформ и изменений в обществе, государстве, вооруженных силах. Некоторые из них воспринимались как изменения «назло» памяти Екатерины II. Особенной оскорбительностью для русского общества отличалось благожелательное отношение Павла I к Мальтийскому рыцарскому римско-католическому ордену госпитальеров. В 1798 г. Наполеон I захватил остров Мальта, после чего Павел I предоставил рыцарям ордена убежище в Санкт-Петербурге.  Гроссмейстером (великим магистром) Мальтийского ордена Павел I был избран 16 (27) декабря 1798 г.


«19 ОКТЯБРЯ»

Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор.
Пылай, камин, в моей пустынной келье;
А ты, вино, осенней стужи друг,
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.

<…>
Я пью один, и на брегах Невы
Меня друзья сегодня именуют...
Но многие ль и там из вас пируют?
Еще кого не досчитались вы?
Кто изменил пленительной привычке?
Кого от вас увлек холодный свет?
Чей глас умолк на братской перекличке?
Кто не пришел? Кого меж вами нет?

 Он не пришел, кудрявый наш певец,
С огнем в очах, с гитарой сладкогласной:
Под миртами Италии прекрасной
Он тихо спит, и дружеский резец
Не начертал над русскою могилой
Слов несколько на языке родном,
Чтоб некогда нашел привет унылый
Сын севера, бродя в краю чужом.

Сидишь ли ты в кругу своих друзей,
Чужих небес любовник беспокойный?
Иль снова ты проходишь тропик знойный
И вечный лед полунощных морей?
Счастливый путь!.. С лицейского порога
Ты на корабль перешагнул шутя,
И с той поры в морях твоя дорога,
О, волн и бурь любимое дитя!

Ты сохранил в блуждающей судьбе
Прекрасных лет первоначальны нравы:
Лицейский шум, лицейские забавы
Средь бурных волн мечталися тебе;
Ты простирал из-за моря нам руку,
Ты нас одних в младой душе носил
И повторял: «На долгую разлуку
Нас тайный рок, быть может, осудил!»

Друзья мои, прекрасен наш союз!
Он, как душа, неразделим и вечен —
Неколебим, свободен и беспечен,
Срастался он под сенью дружных муз.
Куда бы нас ни бросила судьбина
И счастие куда б ни повело,
Всё те же мы: нам целый мир чужбина;
Отечество нам Царское Село.

Из края в край преследуем грозой,
Запутанный в сетях судьбы суровой,
Я с трепетом на лоно дружбы новой,
Устав, приник ласкающей главой...
С мольбой моей печальной и мятежной,
С доверчивой надеждой первых лет,
Друзьям иным душой предался нежной;
Но горек был небратский их привет.

И ныне здесь, в забытой сей глуши,
В обители пустынных вьюг и хлада,
Мне сладкая готовилась отрада:
Троих из вас, друзей моей души,
Здесь обнял я. Поэта дом опальный,
О, Пущин мой, ты первый посетил;
Ты усладил изгнанья день печальный,
Ты в день его Лицея превратил.

Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе — фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Всё тот же ты для чести и друзей.
Нам разный путь судьбой назначен строгой;
Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:
Но невзначай проселочной дорогой
Мы встретились и братски обнялись.

Когда постиг меня судьбины гнев,
Для всех чужой, как сирота бездомный,
Под бурею главой поник я томной
И ждал тебя, вещун пермесских дев,
И ты пришел, сын лени вдохновенный,
О, Дельвиг мой: твой голос пробудил
Сердечный жар, так долго усыпленный,
И бодро я судьбу благословил.

С младенчества дух песен в нас горел,
И дивное волненье мы познали;
С младенчества две музы к нам летали,
И сладок был их лаской наш удел:
Но я любил уже рукоплесканья,
Ты, гордый, пел для муз и для души;
Свой дар, как жизнь, я тратил без вниманья,
Ты гений свой воспитывал в тиши.

Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты...
Опомнимся — но поздно! и уныло
Глядим назад, следов не видя там.
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?

Пора, пора! душевных наших мук
Не стоит мир; оставим заблужденья!
Сокроем жизнь под сень уединенья!
Я жду тебя, мой запоздалый друг —
Приди; огнем волшебного рассказа
Сердечные преданья оживи;
Поговорим о бурных днях Кавказа,
О Шиллере, о славе, о любви.
Пора и мне... пируйте, о, друзья!
Предчувствую отрадное свиданье;
Запомните ж поэта предсказанье:
Промчится год, и с вами снова я,
Исполнится завет моих мечтаний;
Промчится год, и я явлюся к вам!
О, сколько слез и сколько восклицаний,
И сколько чаш, подъятых к небесам!

И первую полней, друзья, полней!
И всю до дна в честь нашего союза!
Благослови, ликующая муза,
Благослови: да здравствует Лицей!
Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию, и мертвым, и живым,
К устам подъяв признательную чашу,
Не помня зла, за благо воздадим.

Полней, полней! и, сердцем возгоря,
Опять до дна, до капли выпивайте!
Но за кого? О, други, угадайте...
Ура, наш царь! так! выпьем за царя.
Он человек! им властвует мгновенье.
Он раб молвы, сомнений и страстей;
Простим ему неправое гоненье:
Он взял Париж, он основал Лицей.

Пируйте же, пока еще мы тут!
Увы, наш круг час от часу редеет;
Кто в гробе спит, кто дальный сиротеет;
Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;
Невидимо склоняясь и хладея,
Мы близимся к началу своему...
Кому ж из нас под старость день Лицея
Торжествовать придется одному?

Несчастный друг! средь новых поколений
Докучный гость и лишний, и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой...
Пускай же он с отрадой хоть печальной
Тогда сей день за чашей проведет,
Как ныне я, затворник ваш опальный,
Его провел без горя и забот.

Напечатано в «Северных цветах» на 1827 год, с заменой всех имен звездочками (см. письмо Бенкендорфу от 22 марта 1827 г.). Кроме того, по цензурным условиям пропущено восемь стихов, начиная с «Полней, полней! и, сердцем возгоря». В рукописи имеется несколько строф, отброшенных или замененных Пушкиным (см. «Из ранних редакций»).
19 октября (1811 года) — день открытия Царскосельского лицея. Эту годовщину лицеисты ежегодно отмечали.
Он не пришел, кудрявый наш певец, / С огнем в очах, с гитарой сладкогласной: / Под миртами Италии прекрасной /Он тихо спит, и дружеский резец / Не начертал над русскою могилой / Слов несколько на языке родном, / Чтоб некогда нашел привет унылый / Сын севера, бродя в краю чужом… — Корсаков Николай Александрович (1800-1820) — однокурсник Пушкина, в 1812 г. первым стал выпускать рукописный журнал «Неопытное перо». Корсаков писал стихи, в основном сатирические или юмористические, но наиболее был известен как музыкант. В стихотворении «Пирующие студенты» (1814) Пушкин упоминает его игру на гитаре и называет Корсакова «милый наш певец, любимый Аполлоном». Популярностью пользовались его романсы на стихи Пушкина и Илличевского: «Делия драгая», «К живописцу», «Вчера мне Маша приказала». По словам Пущина, «эти стансы пелись тогда юными девицами во всех домах, где Лицей имел право гражданства». После окончания Лицея он стал сотрудником Министерства иностранных дел. В 1819 г.  был прикомандирован к русской миссии в Риме. В Италии заболел и скончался во Флоренции от чахотки. Похоронен на греческом православном кладбище в Ливорно. Е. А. Энгельгардт, директор Царскосельского Лицея, рассказывал В. П. Гаевскому: «…За час до смерти он сочинил … надпись для своего памятника, и когда ему сказали, что во Флоренции не сумеют вырезать русские буквы, велел скопировать ее на камень». Пушкин мог узнать об этом от Е.А. Энгельгарта или через посредство другого лица. Сын севера — россиянин. Север — обозначение России в русской поэзии.
Чужих небес любовник… — Матюшкин Федор Федорович (1799-1872) — адмирал, полярный исследователь, сенатор. В 1811 г. опекуны устроили его в Царскосельский лицей, который он закончил вместе с Пушкиным. В том же году поступил волонтёром на флот, где в младших чинах участвовал в ряде кругосветных и полярных экспедиций под начальством В. М. Головнина. В 1825-1827 гг. сопровождал Врангеля в кругосветном плавании. Согласно показанию М. П. Бестужева-Рюмина, Ф. Ф. Матюшкин в марте-августе 1824 г. был принят в Северное тайное общество и причислен к «морской» управе. К следствию не привлекался и наказания не понес, но Следственный комитет собирал о нём сведения.
Полунощные моря — северные моря.
На долгую разлуку... — Измененная цитата из песни А. Дельвига, сочиненной по случаю окончания Лицея:
«Судьба на вечную разлуку, / Быть может, съединила нас».
Друзьям иным душой предался нежной; // Но горек был небратский их привет… — Пушкин намекает на свои знакомства с посетителями «чердака» князя Шаховского, включая Ф. Толстого-Американца. Шаховской пригласил Пушкина к себе «на чердак» при посредстве Катенина.
О, Пущин мой, ты первый посетил...— Пущин Иван Иванович  (1798-1859) — декабрист, друг и однокурсник Пушкина. Служил в лейб-гвардии Конной артиллерии. Вскоре после выхода из лицея И. Пущин вступил в первое тайное общество («Священную артель»), основанное гвардейскими офицерами в 1814 г. Член Союза спасения (1817) и Союза благоденствия (1818). После конфликта с великим князем Михаилом Павловичем оставил военную службу. С 5 июня 1823 года служил в Петербургской уголовной палате. В то время судейская служба в глазах дворян считалась унизительной. Пушкин отметил в своём стихотворении «19 октября» (1825) в неопубликованной части:
Ты, освятив тобой избранный сан
Ему в очах общественного мненья
Завоевал почтение граждан.
(Цитата из ранней редакции, не напечатанной впоследствии).
11 января 1825 года Пущин приехал в Михайловское, где, в частности, сказал Пушкину о существовании тайного общества и ознакомил его с комедией Грибоедова «Горе от ума».
Ты, Горчаков... — А.М. Горчаков виделся с Пушкиным в сентябре 1825 г., когда проездом он останавливался у своего родственника в селе Лямоново, недалеко от Михайловского.
Князь Горчаков Александр Михайлович (1798-1883) — глава русского внешнеполитического ведомства при Александре II, последний канцлер Российской империи. В лицее Горчаков был одним из самых талантливых учеников. Учителя и надзиратели отмечали у него "особенно быструю понятливость, которая, соединяясь с чрезмерным соревнованием и каким-то благородно-сильным честолюбием, открывает быстроту разума в нем и некоторые черты гения". Он с детства был любимцем фортуны, судьба одарила его представительной красотой, умом, благородными манерами и ораторскими способностями. Речь его была непринужденной и красивой. Он владел английским, немецким и французским языками.
Несмотря на все эти достоинства, лицеисты Горчакова не любили. У него было прозвище "Франт". Пушкин ценил Горчакова, тянулся к нему, дорожил его советами, одному из первых давал читать свои лицейские сочинения. Пушкин посвятил Горчакову несколько прекрасных стихов, в которых поэтически возвысил  его достоинства и пророчески предначертал его славную судьбу. Свои стихотворные посвящения Горчакову Пушкин озаглавливал с указанием его княжеского титула и первых букв имени и отчества, тогда как в стихах, посвященных Дельвигу, Пущину и другим, он называл только фамилии.
«О, Дельвиг мой...» — Барон Дельвиг Антон Антонович (1798-1831) — однокурсник Пушкина; поэт и издатель. Первые стихи Дельвига появились в «Вестнике Европы» («На взятие Парижа») в 1814 г. Гостил у Пушкина в Михайловском в апреле 1825 г. (Прил., Часть 1).
«Скажи, Вильгельм...» — фон Кюхельбекер Вильгельм Карлович (1797-1846) —  поэт, общественный деятель, публицист, декабрист.. Окончил Царскосельский лицей в 1817 году. Был зачислен вместе с А. С. Пушкиным в Коллегию иностранных дел. С конца 1821 года до мая 1822 года служил чиновником особых поручений при генерале Ермолове на Кавказе.
Он человек! им властвует мгновенье…  — Пушкин, безусловно, знал о любвеобильности императора Александра I и быстрой смене его любовниц. Вероятно, что поэт намекает здесь на это обстоятельство.
Он раб молвы, сомнений и страстей… — Общество искренне приветствовало приход к власти молодого, красивого и либерально настроенного императора. «Дней Александровых прекрасное начало» было отмечено всеобщим оптимизмом. Уже в манифесте от 12 марта 1801 года новый император принял на себя обязательство управлять народом «по законам и по сердцу в Бозе почивающей августейшей бабки нашей государыни императрицы Екатерины Великой». В указах, как и в частных беседах, император выражал основное правило, которым он будет руководствоваться: на место личного произвола деятельно водворять строгую законность. Император не раз указывал на главный недостаток, которым страдал русский государственный порядок. Этот недостаток он называл «произволом нашего правления». Для его устранения необходимо было разработать фундаментальные законы, которых ещё почти не было в России. Именно в таком направлении велись преобразовательные опыты первых лет. Сложнее всего было подступить к крестьянской реформе, предполагавшей поэтапную отмену крепостного права. Ещё при вступлении на престол Александр I торжественно заявил, что отныне прекращается раздача казённых крестьян. Указом от 12 декабря 1801 года предоставлено право покупки земли купцами, мещанами, государственными и удельными крестьянами вне городов (помещичьи крестьяне получат это право лишь в 1848 году и только на имя помещика).
«Указ о вольных хлебопашцах» от 20 февраля 1803 года предполагал принципиальную возможность освобождения крестьян с землей за выкуп (с согласия помещика). Проблему крестьянской зависимости он не решил: за всё время действия указа на его основании было освобождено от крепостной зависимости около 1,5 % крепостных крестьян.
Наибольшее возмущение у прогрессивной части общества вызывала распродажа крестьян в отрыве от земли, приводившая к разлучению семей. Намерение Александра I запретить продажу крестьян без земли разбилось о сопротивление консерваторов. Настойчивость была чужда характеру молодого императора и он уступил, запретив лишь публикацию объявлений о продаже людей.
Указ от 10 марта 1809 года отменил право помещиков ссылать своих крестьян в Сибирь за маловажные проступки. Подтверждалось правило: если крестьянин единожды получил свободу, то он не мог быть вновь укреплён за помещиком. Получали свободу выходец из плена или из-за границы, а также взятый по рекрутскому набору. Помещику предписывалось кормить крестьян в голодные годы. С дозволения помещика крестьяне могли торговать, брать векселя, заниматься подрядами. Право помещиков ссылать крестьян в Сибирь было восстановлено уже в 1816 году.
Последующие действия правительства перечеркнули благородные начинания. За 1810-1811 годы в связи с тяжёлым финансовым положением казны было продано частным лицам свыше 10 000 казённых крестьян. В ноябре 1815 года российским крестьянам запрещено «отыскивать вольность». В 1823 году вышел указ, подтверждающий право потомственных дворян владеть крепостными крестьянами.
В дальнейшем пробуксовывание старых и свёртывание новых реформ вызвало разочарование прогрессивной части дворянского общества. По мере отказа Александра I от политики реформ и смещения его взглядов в сторону реакции формируются тайные офицерские организации, получившие в историографии название декабристских: в 1816 году было создано тайное общество — «Союз Спасения», состоявший из 30 офицеров, участников войны 1812 г. и заграничного похода, резко критиковавших Александра I за прекращение либеральных реформ и настаивавших на основных демократических свободах. В 1818 году на основе этого сообщества формируется «Союз благоденствия», насчитывавший более 200 человек и настроенный более решительно (ликвидация самодержавия, крепостного права и т. д.). Охранительные настроения и нерешительность Александра I («раб сомнений») проявились в его отношении к революционным событиям в Европе и к греческому восстанию за независимость (см. Прил., Часть 2).
Нерешительность Александра I, его «сомнения» ярко отразились в отказе от опубликованного в 1809 г. весьма прогрессивного проекта государственных преобразований, составленного М.М. Сперанским.
Под «неправыми гоненьями» Пушкин, возможно, подразумевал ссылку реформатора М.М. Сперанского, против проекта которого выступали знакомый с Пушкиным Н.М. Карамзин и другие консерваторы. Из-за их критики прогрессивный проект не был реализован (см. Прил., Часть 3). Возможно, что по этой причине Пушкин назвал Александра I «рабом молвы».

Из ранних редакций.

Пропущенные и замененные строфы рукописной редакции:

Эпиграф: «Nunc est bibendum». Horatius.
«Теперь надо пить». Гораций (латин.)

1
После стиха «Минутное забвенье горьких мук»:
Товарищи! сегодня праздник наш.
Заветный срок! сегодня там, далече,
На пир любви, на сладостное вече
Стеклися вы при звоне мирных чаш.
Вы собрались, мгновенно молодея,
Усталый дух в минувшем обновить,
Поговорить на языке Лицея
И с жизнью вновь свободно пошалить.

 {Вся эта строфа зачеркнута в рукописи}.
2
На пир любви душой стремлюся я...
Вот вижу вас, вот милых обнимаю.
Я праздника порядок учреждаю...
Я вдохновен, о, слушайте, друзья:
Чтоб тридцать мест нас ожидали снова!
Садитеся, как вы садились там,
Когда места в сени святого крова
Отличие предписывало нам.
3
Спартанскою душой пленяя нас,
Воспитанный суровою Минервой,
Пускай опять Вольховский сядет первый,
Последним я, иль Брольо, иль Данзас.
Но многие не явятся меж нами...
Пускай, друзья, пустеет место их...
Они придут; конечно, над водами
Иль на холме под сенью лип густых
4
Они твердят томительный урок,
Или роман украдкой пожирают,
Или стихи влюбленные слагают,
И позабыт полуденный звонок.
Они придут! - за праздные приборы
Усядутся; напенят свой стакан,
В нестройный хор сольются разговоры,
И загремит веселый наш пеан.
13
После стиха «Ты в день его Лицея превратил»:

Что ж я тебя не встретил тут же с ним,
Ты, наш казак, и пылкий и незлобный,
Зачем и ты моей сени надгробной
Не озарил присутствием своим?
Мы вспомнили б, как Вакху приносили
Безмолвную мы жертву в первый раз,
Как мы впервой все трое полюбили,
Наперсники, товарищи проказ...

Первая редакция этой строфы:

Мы вспомнили, как Вакху в первый раз
Безмолвную мы жертву приносили,
Мы вспомнили, как мы впервой любили,
Наперсники, товарищи проказ,.
И всё прошло, проказы, заблужденья,..
Ты, освятив тобой избранный сан,
Ему в очах общественного мненья
Завоевал почтение граждан.

В строфе «И первую полней, друзья, полней» —
четыре последних стиха:

Златые дни, уроки и забавы,
И черный стол, и бунты вечеров,
И наш словарь, и плески мирной славы,
И критики лицейских мудрецов!

После стиха «Он взял Париж, он основал Лицей»:

Куницыну дань сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена...
Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию — и мертвым, и живым,
К устам подъяв признательную чашу,
Не помня зла, за благо воздадим.
…Чтоб тридцать мест нас ожидали снова! — На первый курс Лицея было принято 30 учеников. Один вскоре был исключен и Лицей окончили 29.
Брольо и Данзас были постоянно в числе последних по успеваемости учеников.
Веселый наш пеан — стихи Илличевского «Лето знойно, дщерь природы». Этот «пеан» исполнялся на каждой годовщине.
Пеан (устар. Пэа;н) — хоровая лирическая песнь, жанр древнегреческой поэзии. Первоначально пеан — хоровая песнь, адресованная Аполлону, позже — и другим богам.
Наш казак — И. Малиновский, сын первого директора Лицея. Прозвище «Козак» получил за отчаянный характер, смелость, драчливость.
Мы вспомнили б, как Вакху приносили... — История с "гогель-могелем".  Принесли лицейского дядьку Фому  «в жертву» богу вина Вакху. Фома был уволен за передачу рома лицеистам.
 «По случаю гогель-могеля [с ромом – сост.] Пушкин экспромтом сказал в подражание стихам И.И. Дмитриева:

Мы недавно от печали,
Пущин, Пушкин, я, барон,
По бокалу осушали.
И Фому прогнали вон.

Фома был дядька, который купил нам ром. Мы кой-как вознаградили его за потерю места. Предполагается, что песню поет Малиновский, его фамилии не вломаешь в стих. Барон — для рифмы, означает Дельвига» (Из «Записок» И.И. Пущина в издании «Атеней», 1859, № 8).
Как мы впервой все трое полюбили… — Пущин, Пушкин и Малиновский в Лицее влюбились в сестру их товарища Бакунину.
Ты, освятив тобой избранный сан… — И. Пущин по окончании Лицея поступил в гвардию, но затем оставил военную службу и занял место судьи в Уголовном департаменте Московского надворного суда.
И наш словарь... — Словарь политических и философских понятий в цитатах из сочинений разных писателей, составлявшийся в Лицее В. Кюхельбекером.
И критики лицейских мудрецов… — «Лицейский мудрец» — рукописный журнал лицеистов первого выпуска.
Куницын — любимый профессор Лицея; читал курс естественного права. В 1821 г. этот курс как вредный был запрещен.


«АНДРЕ ШЕНЬЕ. ПОСВЯЩЕНО Н.Н. РАЕВСКОМУ»

Эпиграф:
Ainsi, triste et captif, ma lyre, toutefois
S';veillait.


Меж тем как изумленный мир
На урну Байрона взирает,
И хору европейских лир
Близ Данте тень его внимает,

Зовет меня другая тень,
Давно без песен, без рыданий
С кровавой плахи в дни страданий
Сошедшая в могильну сень.

Певцу любви, дубрав и мира
Несу надгробные цветы.
Звучит незнаемая лира.
Пою. Мне внемлет он и ты.


Подъялась вновь усталая секира
И жертву новую зовет.
Певец готов; задумчивая лира
В последний раз ему поет.

Заутра казнь, привычный пир народу:
Но лира юного певца
О чем поет? Поет она свободу:
Не изменилась до конца!
«Приветствую тебя, мое светило!
Я славил твой небесный лик,
Когда он искрою возник,
Когда ты в буре восходило.
Я славил твой священный гром,
Когда он разметал позорную твердыню
И власти древнюю гордыню
Развеял пеплом и стыдом;
Я зрел твоих сынов гражданскую отвагу,
Я слышал братский их обет,
Великодушную присягу
И самовластию бестрепетный ответ.
Я зрел, как их могущи волны
Всё ниспровергли, увлекли,
И пламенный трибун предрек, восторга полный,
Перерождение земли.
Уже сиял твой мудрый гений,
Уже в бессмертный Пантеон
Святых изгнанников входили славны тени,
От пелены предрассуждений
Разоблачался ветхий трон;
Оковы падали. Закон,
На вольность опершись, провозгласил равенство,
 И мы воскликнули: Блаженство!
 О, горе! О, безумный сон!
 Где вольность и закон? Над нами
 Единый властвует топор.
Мы свергнули царей. Убийцу с палачами
Избрали мы в цари. О, ужас! О, позор!
 Но ты, священная свобода,
Богиня чистая, нет,— не виновна ты,
В порывах буйной слепоты,
В презренном бешенстве народа,
Сокрылась ты от нас; целебный твой сосуд
Завешен пеленой кровавой;
Но ты придешь опять со мщением и славой,—
И вновь твои враги падут;
                <….>
 Но я не узрю вас, дни славы, дни блаженства:
 Я плахе обречен. Последние часы
Влачу. Заутра казнь. Торжественной рукою
Палач мою главу подымет за власы
 Над равнодушною толпою.

    <….>
Но, други, если обо мне
Священно вам воспоминанье,
Исполните мое последнее желанье:
Оплачьте, милые, мой жребий в тишине;
Страшитесь возбудить слезами подозренье;
В наш век, вы знаете, и слезы преступленье:
О брате сожалеть не смеет ныне брат.
Еще ж одна мольба: вы слушали стократ
Стихи, летучих дум небрежные созданья,
Разнообразные, заветные преданья
Всей младости моей. Надежды, и мечты,
И слезы, и любовь, друзья, сии листы
Всю жизнь мою хранят. У Авеля, у Фанни,
Молю, найдите их; невинной музы дани
Сберите. Строгий свет, надменная молва
Не будут ведать их. Увы, моя глава
Безвременно падет: мой недозрелый гений
Для славы не свершил возвышенных творений;
Я скоро весь умру. Но, тень мою любя,
Храните рукопись, о, други, для себя!

<….>
«Куда, куда завлек меня враждебный гений?
Рожденный для любви, для мирных искушений,
Зачем я покидал безвестной жизни тень,
Свободу, и друзей, и сладостную лень?
Судьба лелеяла мою златую младость;
Беспечною рукой меня венчала радость…
<…>

Зачем от жизни сей, ленивой и простой,
Я кинулся туда, где ужас роковой,
Где страсти дикие, где буйные невежды,
И злоба, и корысть! Куда, мои надежды,
Вы завлекли меня! Что делать было мне,
Мне, верному любви, стихам и тишине,
На низком поприще с презренными бойцами!
Мне ль было управлять строптивыми конями
И круто напрягать бессильные бразды?
И что ж оставлю я? Забытые следы
Безумной ревности и дерзости ничтожной.
Погибни, голос мой, и ты, о призрак ложный,
Ты, слово, звук пустой...
       О нет!
       Умолкни, ропот малодушный!
       Гордись и радуйся, поэт:
       Ты не поник главой послушной
       Перед позором наших лет;
       Ты презрел мощного злодея;
       Твой светоч, грозно пламенея,
       Жестоким блеском озарил
       Совет правителей бесславных;
       Твой бич настигнул их, казнил
       Сих палачей самодержавных;
       Твой стих свистал по их главам;
       Ты звал на них, ты славил Немезиду;
       Ты пел Маратовым жрецам
       Кинжал и деву-эвмениду!
       Когда святой старик от плахи отрывал
       Венчанную главу рукой оцепенелой,
      Ты смело им обоим руку дал,
       И перед вами трепетал
      Ареопаг остервенелый.
       Гордись, гордись, певец; а ты, свирепый зверь,
       Моей главой играй теперь:
Она в твоих когтях. Но слушай, знай, безбожный:
Мой крик, мой ярый смех преследует тебя!
       Пей нашу кровь, живи, губя:
       Ты всё пигмей, пигмей ничтожный.
     И час придет... и он уж недалек:
       Падешь, тиран! Негодованье
      Воспрянет, наконец. Отечества рыданье
      Разбудит утомленный рок.
      Теперь иду... пора... но ты ступай за мною;
       Я жду тебя».
Так пел восторженный поэт.
И всё покоилось. Лампады тихий свет
Бледнел пред утренней зарею,
И утро веяло в темницу. И поэт
К решетке поднял важны взоры...
Вдруг шум. Пришли, зовут. Они! Надежды нет!
Звучат ключи, замки, запоры.
Зовут... Постой, постой; день только, день один:
И казней нет, и всем свобода,
И жив великий гражданин
Среди великого народа.
Не слышат. Шествие безмолвно. Ждет палач.
Но дружба смертный путь поэта очарует.
Вот плаха. Он взошел. Он славу именует...
Плачь, муза, плачь!..

Напечатано с цензурными сокращениями в сборнике 1826 г. Запрещенные цензурой стихи (от «Приветствую тебя, мое светило» до «И буря мрачная минет») распространились в 1826 г. в списках с произвольным заголовком «На 14 декабря». Стихи дошли до правительства и началось длительное политическое дело, причем к допросу привлекли и Пушкина, разъяснившего, откуда эти стихи. Дело кончилось в Государственном совете в июле 1828 г. учреждением секретного полицейского надзора за Пушкиным.

Эпиграф: «Так, когда я был в печали и в заключении, лира моя всё же пробуждалась... ». Эпиграф — из стихотворения «Юная пленница» А. Шенье. Стихотворение это написано в тюрьме незадолго до казни.
Байрон был похоронен в родовом склепе в июле 1824 г., его сердце немного раньше в том же году было похоронено в память о нем в урне в г. Мессолонги (Греция). Шенье был казнен 26 июля 1794 г. и в июле 1824 г. исполнилось 30 лет со дня его смерти. В марте 1824 г. исполнилось 10 лет со дня, когда генерал Н.Н. Раевский существенно способствовал капитуляции французов.  30 марта 1814 года русские войска подступили к Парижу. Корпус Раевского атаковал Бельвиль и, несмотря на упорное сопротивление французов, сумел занять эти высоты, господствующие над всем городом. Это в немалой степени способствовало тому, что французы были принуждены сложить оружие и начать переговоры. Так объясняется привязка стихотворения к А. Шенье, Ч. Байрону и Н.Н. Раевскому.
Три первые строфы — это обращение к Н.Н. Раевскому (см. письмо Плетневу от 19 июня 1825), которому Пушкин говорит, что он несет «надгробные цветы» на могилу Шенье и напевает песнь, которую слышат Н.Н. Раевский и покойный Шенье, а между тем хоронят сердце Байрона на глазах «изумленного мира» и в честь покойного в г. Равенна, где находится гробница Данте, читают  стихи европейские поэты (см. ниже).
Стихотворение Пушкина «Андре Шенье» было написано в 1825 г., но время действия первых трех строф с обращением Пушкина к Н.Н. Раевскому относится к 1824 г.
 Меж тем как изумленный мир / На урну Байрона взирает…—
Пушкин имеет в виду тот факт, что забальзамированное сердце Байрона было похоронено в урне (вазе) в мавзолее в греческом г. Месолонгион (Мессолонги), где он скончался 19 апреля 1824 г.  В Греции он поддерживал борьбу греков за независимость от Османской империи.
Забальзамированное тело Байрона без извлеченных оттуда после смерти легких, гортани, мозга и сердца в июле 1824 г. прибыло из Греции в Англию.
В английском обществе встала проблема — как организовать прощание с поэтом и героем греческого освобождения,
не закрывая глаза на его скандальную репутацию. Было принято решение отправить
пустые кареты с фамильными гербами в составе похоронного кортежа, но не присутствовать там лично.
12 июля 1824 года яркое солнце освещало мрачную процессию. Растущие молчаливые толпы наблюдали, как
кони тянули по главным улицам Лондона
катафалк. Вслед за ним ехали экипажи с друзьями усопшего. Затем
громыхали пустые 47 карет с гербами самых знатных семейств Англии. В течение четырех дней катафалк продвигался к Ноттингему. Популярному поэту было отказано в
чести быть похороненным в «Уголке поэтов» Вестминстерского аббатства.
И хору европейских лир / Близь Данте тень его [Байрона — сост.] внимает… — В Равенне (Венеция), где находится гробница Данте и где некоторое время жил Байрон, влюбленный в графиню Терезу Гвиччиоли, европейские поэты читают стихи в честь только что, в 1824 г., скончавшегося английского поэта лорда Байрона. Отсюда происходит строка о тени Байрона близь Данте.
Зовет меня другая тень, / Давно без песен, без рыданий… — Речь идет о французском поэте Андре Шенье (см. выше).
де Шенье Андре; Мари; (фр. Andr; Marie de Ch;nier) (1762-1794) — французский поэт, журналист и политический деятель. Воспитывался в Париже, где у матери был салон, который посещали многие литераторы, учёные и художники. Условно жизненный путь Шенье можно разделить на два основных этапа. Первый этап жизни Шенье ознаменовался лишь путешествиями в Швейцарию и Италию. К этому времени относятся поэтические произведения Шенье на античные мотивы, а также стихи о привольной молодой жизни в Париже.
По возвращении из Англии, совпавшему с событиями 1789 года, начинается второй период жизни Шенье. Он выступает  смелым патриотом и общественным деятелем, и это находит отражение в его поэзии. Под врагами народа Шенье подразумевал якобинцев; он продолжал критиковать их в своих статьях, появившихся в 1792 г. в журнале «Journal de Paris». С увлечением политикой политизируется и его муза: Шенье пишет оду Шарлотте Корде. Она примечательна тем, что отражает отношение Шенье к политике. В 1792 г. он на время оставляет Париж. Осталось неизвестным, почему в самый разгар террора 1793 г. Шенье вернулся в Париж. Он был арестован 7 марта 1794 г. по подозрению в сношениях с роялистами и был казнён на гильотине 25 июля 1794 г. (8 термидора II года) вместе с Жаном Руше. Ничего не известно о том, как встретил смерть Шенье, но о его настроении в тюрьме можно судить по его «Ямбам» и стихотворению «Молодая узница» (фр. La jeune captive), написанному в честь красавицы герцогини Флери, урождённой Куаньи.
Певец готов; задумчивая лира / В последний раз ему поет… — Пушкин дает ссылку № 1 на французский текст «Comme un dernier rayon, comme un dernier z;phyre Anime le soir d'un beau jour, Au pied de l';chafaud j'essaie encor ma lyre. Перевод:  «Так, когда я был в печали и в заключении, лира моя всё же  пробуждалась»... (Франц.).
После слов о готовности героя к казни следует монолог А. Шенье от его лица.
Я славил твой священный гром, / Когда он разметал позорную твердыню… — Взятие Бастилии. Крепость была разрушена. Устами Шенье Пушкин привязывает эти события к образу «светила свободы», достигнутой в результате революции на ее первом этапе.
И власти древнюю гордыню / Развеял пеплом и стыдом… — Пушкин имеет в виду факты вскрытия древних королевских могил в старинной базилике аббатства Сен-Дени, постыдное осквернение останков  и их сброс в две братские могилы без гробов («развеял пеплом и стыдом»). Базилика (храм) в Сен-Дени стала местом для усыпальниц французских королей и королев с начала XIII в.
Шенье продолжает обращение к Свободе:
«Я зрел твоих сынов гражданскую отвагу, / Я слышал братский их обет, / Великодушную присягу…».
Присяга: клятва в зале для игры в мяч (фр. Serment du jeu de paume…) — первое открытое выступление палаты третьего сословия Генеральных штатов Франции против короля в версальском зале для игры в мяч  20 июня 1789 года. 17 июня палата третьего сословия стала именовать себя Национальным собранием на том основании, что третье сословие включало в себя все слои населения за исключением дворянства и духовенства. Через три дня, явившись в зал заседаний, депутаты этой палаты обнаружили его дверь запертой, с приставленным к ней караулом. У короля был траур по сыну, умершему 4 июня в возрасте семи с половиной лет. По стародавней традиции король считал какие-либо общественные сборища в это время неуместными. Этот мотив запрета на собрание депутатам не был известен.
Не зная причин запрета и опасаясь начала репрессий, 577 депутатов во главе с Байи собрались в зале для игры в жё-де-пом. Там они принесли торжественную присягу не расходиться и собираться всюду, где потребуют обстоятельства, до тех пор, пока не будет создана и утверждена на прочных основаниях конституция королевства. 
Третье сословие продемонстрировало непослушание воле Людовика XVI. Следуя клятве, они продолжали ежедневно собираться в зале для игры в мяч. Перу Шенье принадлежит ода, посвященная этой клятве.
И самовластию бестрепетный ответ…— Заявление О. де Мирабо  в ответ на требование к депутатам третьего сословия разойтись из зала заседаний: «Allez dire ; votre ma;tre» и т. д. (Прил., Часть 4).
Я зрел, как их могущи волны / Всё ниспровергли, увлекли, / И пламенный трибун предрек, восторга полный, / Перерождение земли… – Речь идет о графе Мирабо. Графу Мирабо принадлежат слова: «Эта великая революция обойдётся без злодеяний и слёз». Нет возможности установить связь строки Пушкина о пламенном трибуне с конкретной речью Мирабо, знаменитого ораторскими способностями.
Уже в бессмертный Пантеон / Святых изгнанников входили славны тени… — Перенесение тела Ж.-Ж. Руссо в Пантеон произошло после казни Шенье. После французской революции, в 1791 году церковь Святой Женевьевы в Париже декретом Конвента переименовали в Пантеон — «Усыпальницу великих людей, которые погибли за свободу Франции». В крипте Пантеона установлены гробницы с прахом Вольтера, Ж.-Ж. Руссо, Виктора Рикети де Мирабо (отца О. де Мирабо), Ж.-П. Марата, В. Гюго, Э. Золя и многих других. Останки О. де Марата перезахоронили на кладбище Сент-Этьен-дю-Мон.
Мы свергнули царей. / Убийцу с палачами / Избрали мы в цари… — Устами А. Шенье Пушкин намекает на Максимилиана Робеспьера (1758-1794) и якобинцев.
Лидеры якобинцев, обладая широкими диктаторскими полномочиями, использовали их для проведения массовых казней и политических репрессий. После увеличения количества репрессий в июне и июле 1794 года (период «Большого террора»), террор закончился в результате переворота 9 термидора II года (27 июля 1794 года).
…У Авеля, у Фанни, / Молю, найдите их; невинной музы дани… — Авель, друг юности Андре Шенье; Фанни,  одна из  любовниц Шенье.
И, может быть, утешен буду я / Любовью; может быть, и Узница моя, / Уныла и бледна, стихам любви внимая...»… — Имеется в виду стихотворение А. Шенье «Юная пленница», написанное в тюрьме и посвященное Э. де Куэньи (Куаньи).
Эме де Куаньи (1769-1820) — французская аристократка, известная своей красотой, была заключена в тюрьму во время Французской революции. Элегия Андре Шенье «Юная пленница», опубликованная в 1795 году, была вдохновлена ее жизненными испытаниями во время Французской революции. Шенье находился в заключении в той же тюрьме, что и Э. де Куаньи.
Совет правителей бесславных / Сих палачей самодержавных — Конвент (прим. Пушкина). Якобинский Конвент являлся высшим органом якобинской диктатуры.  Конвент и подотчетные ему Комитет общественного спасения, Комитет общественной безопасности и др. комитеты составляли революционное правительство якобинцев, политика которых включила в себя террор и массовые казни. От строки «совет правителей бесславных» Пушкин дает ссылку на ямбы (сноска 4 «См. его Ямбы») и сам отмечает, что «Шенье заслужил ненависть мятежников. Он прославлял Шарлотту Корде [убийцу Марата – сост.], клеймил Коло д’Эрбуа [К. д’Эрбуа в своих выступлениях требовал уничтожения монархии – сост.], нападал на Робеспьера». В этом пояснении Пушкин имеет в виду  произведение Шенье «Ода на Шарлотту Корде», написанное в 1793 г., и «Ямбы», опубликованные в 1819 г. в сборнике стихотворений Шенье (сост. A. Latouche), вошедшем в личную библиотеку Пушкина (Гессен А.И.).
Твой стих свистал по их главам; / Ты звал на них, ты славил Немезиду; / Ты пел Маратовым жрецам / Кинжал и деву-Эвмениду!
Немезида — в древнегреческой мифологии крылатая богиня возмездия, карающая за нарушение общественных и нравственных порядков. Эвмениды — земные божества, находящиеся в теснейшей связи с исконными правилами и устоями человеческого общежития. Они неусыпно наблюдают за тем, чтобы от века установленные отношения между старшими и младшими, родителями и детьми, богатыми и бедными, благоденствующими и несчастными, не были нарушаемы к выгоде одной стороны за счет другой.
Источники этих строк Пушкина раскрывает перевод сборника сочинений А. Шенье (1819 г.), в котором его стихи были впервые опубликованы в оригинале после длительного хранения рукописей у членов его семьи. Например, в нем идеи мести злодеям-якобинцам, организаторам массовых казней, «жрецам бесстыжим преступленья, заклавшим Францию как жертву искупленья» ярко, образно выражены в оде I и оде II. Ода IX посвящена Марианне-Шарлоте Корде, убившей Марата кинжалом. Она начинается словами «О стыд! Оплакана жестокая утрата, / Трусливые льстецы и выродки — Марата / К бессмертным сопричли средь воплей и похвал». Шенье имеет здесь в виду внесение  гроба Марата в Пантеон, где находились гробы Вольтера, Ж.-Ж. Руссо и др.  О Ш. Корде Шенье пишет: «О, дева, ты несла злодейству воздаянье, / Хотела Францию, погибнув, возродить. /Предстала ты с мечом в сияющем величье, /За то, что волею богов в людском обличье /Жило чудовище, пришла их устыдить». Под чудовищем в человеческом обличье подразумевается Марат. Эту оду Шенье заканчивает мыслью, что там, где правит беззаконье, священным оружием доблести становится клинок. В этом же сборнике находятся стихотворения «Молодая узница» [«Молодая пленница»] и «Игра в мяч» — ода клятве депутатов третьего сословия в зале для игры в мяч.
«Ямбы», упоминаемые Пушкиным под ссылкой № 4 (см. Приложение, Часть 4), были написаны в тюрьме и переданы семье Шенье тюремщиком. Четыре из них опубликованы в сборнике 1819 года выпуска. В первых двух «Одах», а также во втором и третьем «Ямбах» содержатся фрагменты, которые Пушкин подразумевает в строках о стихе, хлеставшем по головам членов якобинского Конвента, о призывах к богине возмездия Немезиде и богинях Эвменидах. Ода Марианне-Шарлотте Корде ассоциируется у Пушкина с призывом к кинжалу для мести.
Маратовы жрецы… — Члены якобинского Конвента, сторонники политики террора.
Когда святой старик от плахи отрывал / Венчанную главу рукой оцепенелой… — Когда палач Сансон поднимал с плахи голову Людовика XVI.
Сансон Шарль-Анри (1739-1806) — самый известный палач из династии Сансонов, получил прозвище Великий Сансон, казнивший во время Великой французской революции сотни людей, включая короля и королеву. По отзыву немногих знавших его людей, Шарль Анри был «чрезвычайно добрый, кроткий, привлекательный человек», щедро раздававший милостыню тем бедным, которые им не гнушались. Видимо, поэтому Пушкин называет его «святым стариком».
Ареопаг остервенелый… — Здесь: толпа на парижской площади после казни короля.
Ареопаг («холм Ареса») — холм в Афинах и орган власти, собрания которого проходили на этом холме, судебно-политический трибунал в древних Афинах. Обладал политической, судебной, контролирующей, религиозной властью.
Падешь, тиран! Негодованье /  Воспрянет, наконец… — 28 июля 1794 года на гильотине перед ликующей толпой были казнены Максимилиан Робеспьер и Антуан Сен-Жюст. Оба принадлежали к самому радикальному революционному движению якобинцев. Робеспьер был его лидером. 
Зовут... Постой, постой; день только, день один: / И казней нет, и всем свобода…  — Шенье был казнен раньше, 26 июля 1794 г.
И жив великий гражданин [А. Шенье]…  — Пушкин отмечает, что «Шенье заслужил ненависть мятежников. Он прославлял Шарлотту Корде, клеймил Колло д'Эрбуа, нападал на Робеспьера. Известно, что король испрашивал у Конвента в письме, исполненном спокойствия и достоинства, права апеллировать к народу на вынесенный ему смертный приговор. Это письмо, подписанное в ночь с 17 на 18 января, составлено Андре Шенье» (А. де ла Туш) (франц.). Шенье приговорили к казни за обличения якобинского террора.
Но дружба смертный путь поэта очарует… — На телеге везли на казнь  Шенье и поэта Руше, его друга. В свои последние минуты они беседовали о поэзии. Она была для них, после дружбы, прекраснее всего на свете. Предметом их беседы и последнего их восторга был Расин. Они решили читать его стихи. Выбрали первую сцену «Андромахи» (А. де ла Туш) (прим. Пушкина).
Вот плаха. Он взошел. / Он славу именует... — На эшафоте А. Шенье указал на свою голову и сказал: «pourtant j’avais quelque chose». Перевод: «И все-таки у меня там что-то было». Эти слова — иносказательный намек на свой творческий потенциал, который погибнет под ударом гильотины. Пушкин писал Вяземскому в 1825 г.: «Грех гонителям моим ! И я, как А. Шенье, могу ударить себя в голову и сказать: “II у avait quelque chose la...”» (Прил. Часть 5).


«К*** »

Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадежной,
В тревогах шумной суеты,
Звучал мне долго голос нежный
И снились милые черты.

Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты.

В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.

Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.

И сердце бьется в упоенье,
И для него воскресли вновь
И божество, и вдохновенье,
И жизнь, и слезы, и любовь.

Стихотворение было вручено Пушкиным Анне Петровне Керн 19 июля 1825 г. в день ее отъезда из Тригорского. А. П. Керн (1800-1879) — племянница П. А. Осиповой; летом 1825 г. гостила в Тригорском и здесь постоянно встречалась с Пушкиным. Как известно, к заимствованиям строк в XIX в. было другое отношение, чем ныне. Взять понравившуюся строчку у своего коллеги по перу и вставить в свое произведение было допустимо, по нормам этикета ее полагалось выделять курсивом при печати. Это правило соблюдалось не всегда (см. Строчку "Гений чистой красоты" придумал не Пушкин..).
В 1821 г.  В. Жуковский перевел отрывок из поэмы Томаса Мура «Лалла Рук». В нем была следующая строфа:

Ах! не с нами обитает
Гений чистый красоты;
Лишь порой он навещает
Нас с небесной высоты;
Он поспешен, как мечтанье,
Как воздушный утра сон;
Но в святом воспоминанье
Неразлучен с сердцем он!
См. Лалла Рук (Жуковский) // Викитека


«КОЗЛОВУ ПО ПОЛУЧЕНИИ ОТ НЕГО “ЧЕРНЕЦА”»

Певец, когда перед тобой
Во мгле сокрылся мир земной,
Мгновенно твой проснулся гений,
На всё минувшее воззрел
И в хоре светлых привидений
Он песни дивные запел.

О, милый брат, какие звуки!
В слезах восторга внемлю им:
Небесным пением своим
Он усыпил земные муки.

И. И. Козлов приобрел известность поэта, после того как он ослеп. Его поэма «Чернец» вышла в свет в 1825 г.

         
КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1826 год

«К ВЯЗЕМСКОМУ»

Так море, древний душегубец,
Воспламеняет гений твой?
Ты славишь лирой золотой
Нептуна грозного трезубец.

Не славь его. В наш гнусный век
Седой Нептун земли союзник.
На всех стихиях человек —
Тиран, предатель или узник.

Сообщено Пушкиным Вяземскому в письме от 14 августа 1826 г. в ответ на его стихотворение «Море». Стихи вызваны слухами о том, что Николай Тургенев, обвиненный по делу декабристов, арестован в Лондоне и привезен на корабле в Петербург. Слух этот оказался неверным.

«И. И. ПУЩИНУ»

Мой первый друг, мой друг бесценный!
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил.
Молю святое провиденье:
Да голос мой душе твоей
Дарует то же утешенье,
Да озарит он заточенье
Лучом лицейских ясных дней!

При жизни Пушкина не печаталось. Написано 13 декабря 1826 г. в Пскове.
Стихотворение было переслано Пущину в Сибирь на каторгу вместе с посланием декабристам «Во глубине сибирских руд».
Для первой строфы этого стихотворения Пушкин взял без изменений 5 первых стихов неоконченного послания Пущину, писанного еще в 1825 г. См. «Из ранних редакций».

Из ранних редакций.

В неоконченном послании И. И. Пущину 1825 г.
за стихом "Твой колокольчик огласил" следовало:

Забытый кров, шалаш опальный
Ты вдруг отрадой оживил,
На стороне глухой и дальней
Ты день изгнанья, день печальный
С печальным другом разделил.
Скажи, куда девались годы,
Дни упований и свободы,
Скажи, что наши? что друзья?
Где ж эти липовые своды?
Где ж молодость? Где ты? Где я?
Судьба, судьба рукой железной
Разбила мирный наш лицей,
Но ты счастлив, о брат любезный,
На избранной чреде своей.
Ты победил предрассужденья
И от признательных граждан
Умел истребовать почтенья,
В глазах общественного мненья
Ты возвеличил темный сан.
В его смиренном основанье
Ты правосудие блюдешь,
Ты честь
...........

Послание вызвано приездом  Пущина в Михайловское, где он провел с Пушкиным один день. В конце послания говорится о должности судьи, избранной Пущиным после его ухода из гвардии.

«ПРИЗНАНИЕ К АЛЕКСАНДРЕ ИВАНОВНЕ ОСИПОВОЙ»

Я вас люблю — хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам...
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно,— я зеваю;
При вас мне грустно,— я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
Когда я слышу из гостиной
Ваш легкий шаг, иль платья шум,
Иль голос девственный, невинный,
Я вдруг теряю весь свой ум.
Вы улыбнетесь — мне отрада;
Вы отвернетесь — мне тоска;
За день мучения — награда
Мне ваша бледная рука.
Когда за пяльцами прилежно
Сидите вы, склонясь небрежно,
Глаза и кудри опустя,—
Я в умиленье, молча, нежно
Любуюсь вами, как дитя!..
Сказать ли вам мое несчастье,
Мою ревнивую печаль,
Когда гулять, порой, в ненастье,
Вы собираетеся вдаль?
И ваши слезы в одиночку,
И речи в уголку вдвоем,
И путешествие в Опочку,
И фортепьяно вечерком?..
Алина! сжальтесь надо мною.
Не смею требовать любви:
Быть может, за грехи мои,
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд
Всё может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!

При жизни Пушкина не печаталось. А. И. Осипова — падчерица П. А. Осиповой.

«ПРОРОК»

Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый серафим
На перепутье мне явился;
Перстами легкими как сон
Моих зениц коснулся он:
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,
И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею кровавой.
И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.
Как труп в пустыне я лежал,
И бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей».

Напечатано в «Московском вестнике», 1828 г., № 3. Написано 8 сентября 1826. Взяв в основу стихотворения отдельные мотивы VI главы библейской книги пророка Исайи, Пушкин далеко уходит от библейского сюжета, изображая иносказательно пророческое назначение поэта. Имеются сведения, что «Пророк» входил в цикл стихотворений политического характера, но остальные стихотворения этого цикла до нас не дошли.
Пушкин имел в виду следующий текст из книги пророка Исайи: «В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг ко другу и говорили: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его»!
И сказал я: «Горе мне! Погиб я! Ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа».
Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен.
И услышал я голос Господа, говорящего: кого Мне послать? И кто пойдет для Нас? И я сказал: «Вот я, пошли меня».
И сказал Он: «Пойди и скажи этому народу: слухом услышите – и не уразумеете, и очами смотреть будете — и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их».

«СТАНСЫ»

В надежде славы и добра
Гляжу вперед я без боязни:
Начало славных дней Петра
Мрачили мятежи и казни.

Но правдой он привлек сердца,
Но нравы укротил наукой,
И был от буйного стрельца
Пред ним отличен Долгорукий.

Самодержавною рукой
Он смело сеял просвещенье,
Не презирал страны родной:
Он знал ее предназначенье.

То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.

Семейным сходством будь же горд;
Во всем будь пращуру подобен:
Как он, неутомим и тверд,
И памятью, как он, незлобен.

Напечатано в «Московском вестнике», 1828 г., № 1. Написано 22 декабря 1826, в Москве. Пушкин высказывает свое мнение о том, что Николаю I следует действовать по возможности аналогично Петру I. В последнем стихе он намекает на возвращение декабристов из Сибири. Однако в близких Пушкину кругах эти стансы были поняты как измена прежним убеждениям и форма лести. Такое понимание стихотворения заставило его написать стихотворение «Друзьям» (1828).
Стансы (фр. stance от итал. Stanza — помещение, комната, остановка) — стихотворная жанровая форма, восходящая к провансальской лирической песенной поэзии Средневековья. Стансы характеризуются относительной формальной и смысловой независимостью строф друг от друга. Стансы — классическая форма эпической поэзии. В русской поэзии имеется множество элегически-медитативных стихотворений, озаглавленных «Стансы».
Долгорукий — князь Яков Долгорукий, сподвижник Петра I, прославившийся прямотой и независимостью. Однажды он разорвал указ, подписанный Петром.

«ПОД НЕБОМ ГОЛУБЫМ СТРАНЫ СВОЕЙ РОДНОЙ…»


Под небом голубым страны своей родной
Она томилась, увядала...
Увяла, наконец, и верно надо мной
Младая тень уже летала;
Но недоступная черта меж нами есть.
Напрасно чувство возбуждал я:
Из равнодушных уст я слышал смерти весть
И равнодушно ей внимал я.
Так вот кого любил я пламенной душой
С таким тяжелым напряженьем,
С такою нежною, томительной тоской,
С таким безумством и мученьем!
Где муки, где любовь? Увы, в душе моей
Для бедной, легковерной тени,
Для сладкой памяти невозвратимых
Не нахожу ни слез, ни пени.

Напечатано в «Северных цветах» на 1828 год. В издании «Стихотворений» 1829 г. датировано 1825 годом. В рукописи имеет дату «29 июля 1826). Под стихотворением в рукописи — сокращенные записи о смерти Ризнич, а также о смерти декабристов. Стихи вызваны известием о смерти Амалии Ризнич. Она умерла в 1825 г. во Флоренции, куда уехала из Одессы в мае 1824 г.
Амалия Ризнич — жена одесского негоцианта, с весны 1823 по май 1824 года проживавшая в Одессе. В первый период южной ссылки Пушкина была предметом его пылкой и мучительной страсти, адресат нескольких его стихотворений.

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1827 год

«АРИОН»

Нас было много на челне;
Иные парус напрягали,
Другие дружно упирали
В глубь мощны веслы. В тишине
На руль склонясь, наш кормщик умный
В молчанье правил грузный челн;
А я — беспечной веры полн,—
Пловцам я пел... Вдруг лоно волн
Измял с налету вихорь шумный...
Погиб и кормщик и пловец!—
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою.

Напечатано в «Северных цветах» на 1828 год. Написано 16 июля 1827 г. Пушкин далеко отступил от традиционной формы мифа об Арионе, чудесно спасенном дельфином. Имя Ариона понадобилось ему, чтобы прикрыть истинный смысл стихотворения, рисующего судьбу друзей-декабристов и самого поэта.

«КИПРЕНСКОМУ»

Любимец моды легкокрылой,
Хоть не британец, не француз,
Ты вновь создал, волшебник милый,
Меня, питомца чистых муз,—
И я смеюся над могилой,
Ушед навек от смертных уз.

Себя как в зеркале я вижу,
Но это зеркало мне льстит:
Оно гласит, что не унижу
Пристрастья важных аонид.
Так Риму, Дрездену, Парижу
Известен впредь мой будет вид.

При жизни Пушкина не печаталось. О. А. Кипренский написал в 1827 году известный портрет Пушкина и хотел взять этот портрет с собою за границу, где устраивал выставку своих произведений.
Оно гласит, что не унижу / Пристрастья важных Аонид… — Не буду выглядеть некрасиво перед глазами древнегреческих муз искусства, проживавших в Аонии ( поэтическое название Беотии).


«МОРДВИНОВУ»

Под хладом старости угрюмо угасал
Единый из седых орлов Екатерины.
В крылах отяжелев, он небо забывал
И Пинда острые вершины.

В то время ты вставал: твой луч его согрел,
Он поднял к небесам и крылья, и зеницы
И с шумной радостью взыграл и полетел
Во сретенье твоей денницы.

Мордвинов, не вотще Петров тебя любил,
Тобой гордится он и на брегах Коцита:
Ты лиру оправдал, ты ввек не изменил
Надеждам вещего пиита.

Как славно ты сдержал пророчество его!
Сияя доблестью, и славой, и наукой,
В советах недвижим у места своего,
Стоишь ты, новый Долгорукой.

Так, в пенистый поток с вершины гор скатясь,
Стоит седой утес, вотще брега трепещут,
Вотще грохочет гром и волны, вкруг мутясь,
И увиваются, и плещут.

Один, на рамена поднявши мощный труд,
Ты зорко бодрствуешь над царскою казною,
Вдовицы бедный лепт и дань сибирских руд
Равно священны пред тобою.

При жизни Пушкина не печаталось. По положению в рукописи датируется июлем 1827 г. В рукописи заглавия не имеет.
При жизни Пушкина не печаталось. По положению в рукописи датируется июлем 1827 г. В рукописи заглавия не имеет.
Послание Пушкина вызвано одним из двух замечательных по смелости поступков Мордвинова. Через несколько дней после ареста декабристов, 22 декабря 1825 г., он подал новому императору «Мнение об указе 1754 года», доказывающее бессмысленную жестокость смертной казни. В дни суда над декабристами Мордвинов, единственный из членов уголовного суда, высказался против смертной казни, подав мотивированное особое мнение (Т.Г. Цявловская).
Мордвинов Николай Семенович (1754-1845) — русский флотоводец и государственный деятель, один из организаторов Черноморского флота. В 1822 году был назначен председателем Департамента гражданских и духовных дел Государственного совета; вместе с тем он был членом Финансового комитета и комитета министров, эти же должности сохранял за собою и в царствование императора Николая. В вопросах социально-экономической политики придерживался прогрессивных либеральных взглядов.
В крылах отяжелев, он небо забывал / И Пинда острые вершины… — Под влиянием старости терял интерес к своему поэтическому творчеству. Вершины горного хребта Пинда – место пребывания Аполлона и муз искусства. Речь идет о поэте В. Петрове (1736-1799). В год написания оды в честь Н.М. Мордвинова в 1796 г. В. Петрову было 60 лет.
Петров Василий Петрович (при рождении Поспелов). Литературная  деятельность началась сочинением двух од: на придворную карусель и по случаю избрания депутатов для сочинения проекта нового Уложения. Последняя очень понравилась Екатерине II.
В то время ты вставал: твой луч его согрел, / Он поднял к небесам и крылья, и зеницы / И с шумной радостью взыграл и полетел / Во сретенье твоей денницы… — В 1792 году Мордвинов занял место председателя Черноморского адмиралтейского правления. На этом посту он вступил в борьбу с другим известным администратором Новороссии, де Рибасом. Однако ложный донос на Н. Мордвинова был написан в 1799 г. В оде, написанной в 1796 г., Петров превозносит духовные достоинства, патриотизм Мордвинова, презрительно пишет о направленных против него клевете и зависти.
…Во сретенье твоей денницы… — На встречу твоей утренней звезде.
Славянское слово «сретение» переводится на современный русский язык как «встреча». Сретение — это встреча человечества в лице старца Симеона с Богом.
Денница — в славянской мифологии персонифицированный образ утренней звезды, возвещающей начало дня (или полуденной, утренней зари). В настоящее время — устаревшее название последней «утренней звезды», гаснущей на небе планеты Венеры.
Тобой гордится он и на брегах Коцита… — Поэт В. Петров гордится героем своей оды, уже находясь на том свете, на берегу реки Коцит (древнегреч.), одной из рек, окаймляющих страну мертвых.
В советах недвижим у места своего, / Стоишь ты, новый Долгорукой.. — Долгорукий — князь Яков Долгорукий, сподвижник Петра I, прославившийся прямотой и независимостью (Т.Г. Цявловская). Первым громким успехом Мордвинова в период правления Александра I, сделавшим его имя известным в обществе, стал разбор дела графа Кутайсова в Непременном совете. По смерти Павла, бывший хозяин подаренных Кутайсову рыбных ловлей, фельдмаршал Салтыков просил нового государя, императора Александра I, вернуть отобранную у него в пользу Кутайсова в своё время частную собственность. Только Мордвинов высказался резко против, утверждая, что «закон собственности непоколебим». Вероятно, что Пушкин имел в виду в первую очередь этот эпизод (Часть 7).
Один, на рамена поднявши мощный труд…— С 1821 г. Мордвинов был председателем Департамента гражданских и духовных дел Государственного совета и преимущественно занимался вопросами финансов.
Рамена (церковнослав.) — плечи.
Ты зорко бодрствуешь над царскою казною… — Имеется в виду энергичная деятельность Мордвинова по части реформирования финансовой системы.
Дань сибирских руд... — В марте 1826 г. Мордвинов подал записку об увеличении добычи золота и руд в Сибири.
Вдовицы бедный лепт… — В той же записке говорилось о необходимости снижения налогов для малоимущих. Выражение «вдовицы бедный лепт» («лепта», самая мелкая греческая монета) взято из евангельского рассказа о вдове, пожертвовавшей две лепты. Форма «лепт» встречается у В. Жуковского: «Последний бедный лепт за лик твой отдает».

«ПОСЛАНИЕ ДЕЛЬВИГУ»

Прими сей череп, Дельвиг, он
Принадлежит тебе по праву.
Тебе поведаю, барон,
Его готическую славу.

Почтенный череп сей не раз
Парами Вакха нагревался:
Литовский меч в недобрый час
По нем со звоном ударялся;
Сквозь эту кость не проходил
Луч животворный Аполлона;
Ну, словом, череп сей хранил
Тяжеловесный мозг барона,
Барона Дельвига. Барон
Конечно, был охотник славный,
Наездник, чаши друг исправный,
Гроза вассалов и их жен.
Мой друг, таков был век суровый,
И предок твой крепкоголовый
Смутился б рыцарской душой,
Когда б тебя перед собой
Увидел без одежды бранной,
С главою, миртами венчанной,
В очках и с лирой золотой.

        <…>
Но в наши беспокойны годы
Покойникам покоя нет.
Косматый баловень природы,
И математик, и поэт,
Буян задумчивый и важный,
Хирург, юрист, физиолог,
Идеолог и филолог,
Короче вам — студент присяжный,
С витою трубкою в зубах,
В плаще, с дубиной и в усах
Явился в Риге. Там спесиво
В трактирах стал он пенить пиво,
В дыму табачных облаков…
<…>

Студент под лестницей трактира
В каморке темной жил один;
Там, в виде зеркал и картин,
Короткий плащ, картуз, рапира
Висели на стене рядком.
Полуизмаранный альбом,
Творенье Фихте и Платона
Да два восточных лексикона
Под паутиною в углу
Лежали грудой на полу…

<…>

Студент однако ж наконец
Заметил важный недостаток
В своем быту: ему предмет
Необходимый был... скелет,
Предмет, философам любезный,
Предмет приятный и полезный
Для глаз и сердца, слова нет;
Но где достанет он скелет?
Вот он однажды в воскресенье
Сошелся с кистером градским
И, тотчас взяв в соображенье
Его характер и служенье,
Решился подружиться с ним.
За кружкой пива мой мечтатель
Открылся кистеру душой
И говорит: „Нельзя ль, приятель,
Тебе досужною порой
Свести меня в подвал могильный,
Костями праздными обильный,
И между тем один скелет
Помочь мне вынести на свет?
Клянусь тебе айдесским богом:
Он будет дружбы мне залогом
И до моих последних дней
Красой обители моей“.

<…>

Настала ночь. Плащом покрытый,
Стоит герой наш знаменитый
У галереи гробовой,
И с ним преступный кистер мой…
<…>

Везде щиты, гербы, короны;
В тщеславном тлении кругом
Почиют непробудным сном
Высокородные бароны...


«Я бы никак не осмелился оставить рифмы в эту поэтическую минуту, если бы твой прадед, коего гроб попался под руку студента, вздумал за себя вступиться, ухватя его за ворот, или погрозив ему костяным кулаком, или как-нибудь иначе оказав свое неудовольствие; к несчастию похищенье совершилось благополучно. Студент по частям разобрал всего барона и набил карманы костями его. Возвратясь домой, он очень искусно связал их проволокою и таким образом составил себе скелет очень порядочный. Но вскоре молва о перенесении бароновых костей из погреба в трактирный чулан разнеслася по городу. Преступный кистер лишился места, а студент принужден был бежать из Риги, и как обстоятельства не позволяли ему брать с собою будущего, то, разобрав опять барона, раздарил он его своим друзьям. Большая часть высокородных костей досталась аптекарю. Мой приятель Вульф получил в подарок череп и держал в нем табак. Он рассказал мне его историю и, зная, сколько я тебя люблю, уступил мне череп одного из тех, которым обязан я твоим существованием».

Прими ж сей череп, Дельвиг, он
Принадлежит тебе по праву.
Обделай ты его, барон,
В благопристойную оправу.
Изделье гроба преврати
В увеселительную чашу,
Вином кипящим освяти,
Да запивай уху да кашу.
Певцу Корсара подражай
И скандинавов рай воинской
В пирах домашних воскрешай,
Или как Гамлет-Баратынской
Над ним задумчиво мечтай…
<…>

Напечатано в "Северных цветах" на 1828 год, под заглавием "Череп". Написано в июле 1827 г.
Сквозь эту кость не проходил / Луч животворный Аполлона… — Барон не занимался творчеством.
Кистер (кюстер) — В христианстве с древних времён в функции кистера (пономаря) входило обеспечение порядка в церкви. У протестантов — смотритель храма, отвечающий за имущество церкви. У кистера хранятся ключи от церковных зданий и священные сосуды. Он осуществляет подготовку к литургическим песнопениям, следит за колоколами, ухаживает за алтарём. У лютеран должность кистера появилась в XVI веке и совмещалась с должностью учителя в сельской школе, а иногда и органиста. В России согласно уставу евангелическо-лютеранской церкви кистеры именуются также служителями церкви и служат по найму, но к духовенству не причисляются.
Клянусь тебе айдесским богом… — Клянусь богом Аидом. Айдесский бог от греческого «аидес» (Аид) — владыка царства мертвых, обитающий под землей, был невиден и ужасен, что и означает имя Аид, но богат, ибо он владелец несметных человеческих душ и скрытых в земле сокровищ, что и обозначает другое его имя – Плутон.
Творенье Фихте и Платона… — Произведения философов И. Г. Фихте и Платона.
Фихте И.Г. (1762-1814) — немецкий философ. Один из представителей немецкого идеализма и основателей группы направлений в философии, которые развились из теоретических и этических работ Иммануила Канта.
Платон — древнегреческий философ.
Певцу Корсара подражай… — Перу Байрона принадлежат поэма «Корсар» и стихотворение «Надпись на кубке из черепа».
И скандинавов рай воинской / В пирах домашних воскрешай… — Рай для погибших в битвах скандинавов-викингов.
Вальха;лла, также Валга;лла, Вальга;лла (др.-сканд. «чертог мёртвых», «чертог убитых», «дворец убитых») — в германо-скандинавской мифологии небесный чертог в Асгарде, куда попадают после смерти павшие в битве воины, и где они продолжают прежнюю героическую жизнь или, по другой версии перерождаются в примитивных людей. Бог О;дин правит Вальхаллой. Он отбирает половину воинов, павших в бою, а валькирии доставляют их в чертог. Другая половина павших отправляется в Фолькванг («Людское поле») к богине Фрейе. Легенда гласит, что Вальхалла представляет собой гигантский зал, увешанный щитами на остриях мечей. Воины, обитающие в Вальхалле, называются эйнхериями. Каждый день с утра они облачаются в доспехи и сражаются насмерть. Другие источники говорят, что они переродились, едят мясо вепря, которого забивают каждый день и который каждый день воскресает. Пьют мёд, которым доится коза Хейдрун, стоящая в Вальхалле и жующая листья Мирового Древа. Пушкин имел в виду вторую версию Вальхаллы, отличающуюся примитивностью образа жизни.
Или как Гамлет-Баратынский… — Имеется в виду стихотворение Баратынского «Череп» (Прил., Часть 8).


«ПОЭТ»

Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон,
В заботах суетного света
Он малодушно погружен;
Молчит его святая лира;
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.

Но лишь божественный глагол
До слуха чуткого коснется,
Душа поэта встрепенется,
Как пробудившийся орел.
Тоскует он в забавах мира,
Людской чуждается молвы,
К ногам народного кумира
Не клонит гордой головы;
Бежит он, дикий и суровый,
И звуков, и смятенья полн,
На берега пустынных волн,
В широко-шумные дубровы.

Напечатано в «Московском вестнике», 1827 г., № 23. Закончено 15 августа 1827 г. в Михайловском и отправлено в Москву.
Вернувшись в Москву из Михайловского, Пушкин весной 1827 года поехал в Санкт-Петербург, откуда намеревался ехать "или в чужие края, то есть в Европу, или восвояси, то есть во Псков". В Европу Пушкин не поехал, а, как он написал в письме М.П. Погодину, "убежал в деревню, почуя рифмы". Поэт большую часть своего более чем двухмесячного пребывания в деревне посвятил работе над «Арапом Петра Великого» — своим первым опытом в прозе. В это же время он написал  несколько стихотворений, включая стихотворение "Поэт", начал VII главу «Евгения Онегина». В октябре он уехал из Михайловского в Санкт-Петербург. Лирический герой стихотворения подобно самому Пушкину лишен творчества, находясь без вдохновения в светских кругах, но, ощутив потребность вернуться к творчеству, он полный сил уносится из города туда, где никто и ничто не мешает ему отдать себя поэзии.

«ВО ГЛУБИНЕ СИБИРСКИХ РУД…»

Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра,
Надежда в мрачном подземелье
Разбудит бодрость и веселье,
Придет желанная пора:

Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас.

Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут — и свобода
Вас примет радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.

Дружество (устар.) — синоним современного слова «дружественность», отвлеченное существительное по значению прилагательного «дружественный». Стихотворение написано к двухлетию восстания декабристов, в числе которых были его друзья.  Распространялось в списках. Пушкин передал его А.Г. Муравьевой, отъезжавшей из Москвы к мужу на каторгу в начале января 1827 г. Известен стихотворный ответ А. Одоевского на послание Пушкина:

Струн вещих пламенные звуки
До слуха нашего дошли,
К мечам рванулись наши руки,
Но лишь оковы обрели.
Но будь спокоен, бард: цепями,
Своей судьбой гордимся мы
И за затворами тюрьмы
В душе смеемся над царями.
Наш скорбный труд не пропадет:
Из искры возгорится пламя,
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя.
Мечи скуем мы из цепей
И вновь зажжем огонь свободы,
И с нею грянем на царей.
И радостно вздохнут народы.

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1828 год

«АНЧАР» *

В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем раскаленной,
Анчар, как грозный часовой,
Стоит — один во всей вселенной.

Природа жаждущих степей
Его в день гнева породила
И зелень мертвую ветвей
И корни ядом напоила.

Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.

К нему и птица не летит
И тигр нейдет — лишь вихорь черный
На древо смерти набежит
И мчится прочь, уже тлетворный.

И если туча оросит,
Блуждая, лист его дремучий,
С его ветвей, уж ядовит,
Стекает дождь в песок горючий.

Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом:
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.
<…>
Напечатано в «Северных цветах» на 1832 год. Написано 9 ноября 1828 г. в Малинниках.
*Примечание Пушкина: «It is a poison-tree that pierced to the inmost weeps only tears of poison». Coleridge.
*Перевод: «Это ядовитое дерево, которое, пронзенное до сердцевины, плачет только ядовитыми слезами». Кольридж (Англ.). Из трагедии Кольриджа «Раскаяние» (д. I, явл.1).
В «Северных цветах» в последней строфе вместо «князь» было напечатано «царь». Это насторожило Бенкендорфа, заподозрившего в стихотворении какое-то иносказание. Пушкину пришлось давать объяснения в письмах в феврале 1832 г.
О сюжете стихотворения «Анчар» см. Приложение, часть 9.



«В. С. ФИЛИМОНОВУ ПРИ ПОЛУЧЕНИИ ПОЭМЫ ЕГО
“ДУРАЦКИЙ КОЛПАК”»

Вам музы, милые старушки,
Колпак связали в добрый час
И, прицепив к нему гремушки,
Сам Феб надел его на вас.
Хотелось в том же мне уборе
Пред вами нынче щегольнуть
И в откровенном разговоре,
Как вы, на многое взглянуть;
<…>
Итак, в знак мирного привета,
Снимая шляпу, бью челом,
Узнав философа-поэта
Под осторожным колпаком.

При жизни Пушкина не печаталось.  «И в откровенном разговоре»...— Поэма Филимонова состоит из шести главок, в которых даны картинки быта, перемежаемые скептическими замечаниями.
Феб — древнеримский бог искусств, аналог Аполлона.
Филимонов В.С. (1787-1858) — Чиновник, в 20-30-х годах XIX в. в центральных журналах часто печатались его повести и романы, поэмы и стихи, басни, статьи и драматические произведения. Александринский театр поставил его пьесы в авторской переделке с французских водевилей. Самым известным произведением В. С. Филимонова является сатирически-шутливая поэма «Дурацкий колпак».

«ВОСПОМИНАНИЕ»

Когда для смертного умолкнет шумный день,
И на немые стогны града
Полупрозрачная наляжет ночи тень
И сон, дневных трудов награда,
В то время для меня влачатся в тишине
Часы томительного бденья:
В бездействии ночном живей горят во мне
Змеи сердечной угрызенья;
Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,
Теснится тяжких дум избыток;
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.

Написано 19 мая 1828 г., опубликовано в 1829 г. в издании «Северные цветы». В рукописи осталось следующее продолжение: 

Я вижу в праздности, в неистовых пирах,
В безумстве гибельной свободы,
В неволе, бедности, изгнании, в степях
Мои утраченные годы.
Я слышу вновь друзей предательский привет
На играх Вакха и Киприды,
Вновь сердцу моему наносит хладный свет
Неотразимые обиды.
Я слышу вкруг меня жужжанье клеветы,
Решенья глупости лукавой,
И шепот зависти, и легкой суеты
Укор веселый и кровавый.   
И нет отрады мне — и тихо  предо мной
Встают два  призрака младые,
Две тени милые, — два данные судьбой
Мне ангела во дни былые;
Но оба  с крыльями и с пламенным мечом
И стерегут... и мстят мне оба,
И оба говорят мне мертвым языком
О тайнах счастия и гроба.

Стогны града (церковнослав., поэтизм)… — Площади, в расширенном толковании площади и широкие улицы в городе.
 У Луки в 14-й главе «Евангелия» есть притча о званых и избранных. Хозяин дома рассердился на званых гостей, которые не пожелали прийти к нему на пир, и велел своему рабу привести вместо них нищих, увечных, хромых и слепых с городских улиц, сказав ему: «Изыди на распутия и стогны града и нищия, и бедныя, и слепые, и хромые введи семо».
8 сентября 1826 г. Пушкин приехал из Михайловской ссылки в Москву. Последовавшие за этим несколько лет называют «годами скитаний». Отсутствие многих друзей-декабристов, переезды между Москвой, Санкт-Петербургом, имением Приютино А. Оленина, неустроенность личной жизни, уход молодости, потеря лет, проведенных в Михайловском вдали от родных и друзей, вызывали в Пушкине чувство тоски, недовольства жизнью. Недаром в стихотворении «Друзьям» в 1828 г. он пишет: «Текла в изгнанье жизнь моя; // Влачил я с милыми разлуку…». Кроме того, еще в 1827 г. его несколько раз допрашивали по поводу содержания стихотворения «Андре Шенье».
В «Воспоминании» Пушкин намекает на двух уже умерших женщин, одной из которых, вероятно, была Амалия Ризнич, его одесская возлюбленная, скончавшаяся в 1825 г. в Италии. Не исключено, что вторая является выдуманным для сюжета и рифмовки персонажем без исторического прототипа.


«ДРУЗЬЯМ»

Нет, я не льстец, когда царю
Хвалу свободную слагаю:
Я смело чувства выражаю,
Языком сердца говорю.

Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию вдруг он оживил
Войной, надеждами, трудами.

 О нет, хоть юность в нем кипит,
Но не жесток в нем дух державный:
Тому, кого карает явно,
Он втайне милости творит.

Текла в изгнаньи жизнь моя,
Влачил я с милыми разлуку,
Но он мне царственную руку
Простер — и с вами снова я.

Во мне почтил он вдохновенье,
Освободил он мысль мою,
И я ль, в сердечном умиленьи,
Ему хвалы не воспою? Я льстец!

Нет, братья, льстец лукав:
Он горе на царя накличет,
Он из его державных прав
Одну лишь милость ограничит.

Он скажет; презирай народ,
Глуши природы голос нежный,
Он скажет: просвещенья плод —
Разврат и некий дух мятежный!

Беда стране, где раб и льстец
Одни приближены к престолу,
А небом избранный певец
Молчит, потупя очи долу.

Появление стансов «В надежде славы и добра…» привело к тому, что Пушкина обвинили в лести не только во враждебных ему кругах, но и среди его друзей. В ответ  Пушкин написал новые стансы «Друзьям» и представил их на рассмотрение Николая I. На это Пушкин получил ответ от Бенкендорфа: «Что же касается до стихотворения вашего под заглавием «Друзьям», то его величество совершенно доволен им, но не желает, чтобы оно было напечатано». Неугодный Николаю I смысл скрывается в трех последних четверостишиях, где Пушкин противопоставляет себя льстецу, который предложит царю ограничить проявления царской милости, посоветует презирать население страны и сократить возможности образования. Последнее четверостишие заканчивается мнением о том, что поэт должен иметь право общественно полезного влияния на царя («раб и льстец одни приближены к престолу…»). В сумме все это послужило причиной, по которой Николай I запретил печатать это стихотворение.
Россию вдруг он оживил / Войной, надеждами, трудами… — Имеется в виду русско-персидская  война 1826-1828 гг., закончившаяся победой Российской империи над Персидской империей.
О нет, хоть юность в нем кипит, / Но не жесток в нем дух державный…  —  Николай I был только на три года старше Пушкина.
Но он мне царственную руку / Простер — и с вами снова я… — 8 сентября 1826 г. Пушкин по решению Николая I возвратился из Михайловской ссылки в Москву.
Надежды Пушкина не оправдались: уже в 1826 г. был при¬нят новый цензурный устав, названный «чугунным». В нем было 230 запретительных статей и  было непонятно, о чем в принципе теперь можно было писать. Поэтому через два года был принят новый цензурный устав, но он вскоре начал обрастать пояснениями и дополнениями, снова слишком много запрещавшими журналистам и писателям (см. в Википедии).

«ЕЕ ГЛАЗА (В ОТВЕТ НА СТИХИ КНЯЗЯ ВЯЗЕМСКОГО)»

Она мила — скажу меж нами —
Придворных витязей гроза,
И можно с южными звездами
Сравнить, особенно стихами,
Ее черкесские глаза.
Она владеет ими смело,
Они горят огня живей;
Но, сам признайся, то ли дело
Глаза Олениной моей!
Какой задумчивый в них гений,
И сколько детской простоты,
И сколько томных выражений,
И сколько неги и мечты!..
<…>
Без разрешения Пушкина напечатано в альманахе «Северная звезда» на 1829 год. В печати имя Олениной заменено условным именем Элодии. Стихи являются ответом на стихотворение П.А. Вяземского «Черные очи», где воспевались глаза А.О. Россет. Здесь Пушкин пишет о глазах Анны Олениной. Список в альбоме Олениной дает первоначальное чтение второго стиха: «Твоя Россети егоза».
…Ее черкесские глаза… — Черноглазая А.О. Россет родилась в 1809 г. в Одессе в семье француза, принявшего имя Осип Иванович, и Надежды Ивановны Лорер, чья мать была родом из Грузии.
Андро Анна Алексеевна, урождённая Оленина  (1807-1888) — дочь президента Петербургской Академии художеств А.Н. Оленина. Возлюбленная Пушкина в 1828-1829 гг. Адресат его стихотворений «Её глаза», «Пустое Вы сердечным ты…», «Не пой красавица при мне» и др., многих строф «Онегина». В её альбом он также написал стихотворения «Приметы» («Я ехал к вам: живые сны…»), «В альбом» («Что в имени тебе моём…»). 

«И. В. СЛЁНИНУ»

Я не люблю альбомов модных:
Их ослепительная смесь
Аспазий наших благородных
Провозглашает только спесь.

Альбом красавицы уездной,
Альбом домашний и простой,
Милей болтливостью любезной
И безыскусной пестротой.

Ни здесь, ни там, скажу я смело,
Являться, впрочем, не хочу;
Но твой альбом другое дело,
Охотно дань ему плачу.

Тобой питомцам Аполлона
Не из тщеславья он открыт:
Цариц ты любишь Геликона
И ими сам не позабыт;

Вхожу в него прямым поэтом,
Как в дружеский, приятный дом,
Почтив хозяина приветом
И лар молитвенным стихом

Напечатано в «Северных цветах» на 1829 год.
Царицы Геликона — музы искусств.
Геликон — гора в Греции, согласно мифологии — пристанище муз, там бьют родниковые ключи Гиппокрена и Аганиппа, вдохновляющие поэтов.
Слёнин Иван Васильевич (1789-1836) — русский издатель и книгопродавец. Был издателем альманахов «Полярная звезда» на 1823-1824 гг. и «Северные цветы» на 1825-1826 гг. Магазин Слёнина был местом встреч литераторов. Слёнин поддерживал дружеские и деловые отношения с А. Пушкиным. В его магазине продавались многие сочинения поэта. Источником вдохновения для стихотворения Пушкина «Мадонна» (1830), обращенного к Наталье Гончаровой, была продававшаяся в лавке Слёнина старинная копия «Бриджуотерской мадонны» Рафаэля.
Почтив хозяина приветом / И лар молитвенным стихом… — То есть почтив хозяина приветом в его адрес, а также стихотворной молитвой Ларам — божествам, которые по верованиям древних римлян покровительствуют дому, семье и общине в целом.

«К ЯЗЫКОВУ»

К тебе сбирался я давно
В немецкий град, тобой воспетый,
С тобой попить, как пьют поэты,
Тобой воспетое вино.
Уж зазывал меня с собою
Тобой воспетый Киселев,
И я с веселою душою
Оставить был совсем готов
Неволю невских берегов.
И что ж? Гербовые заботы
Схватили за полы меня,
И на Неве, хоть нет охоты,
Прикованным остался я.
О юность, юность удалая!
Могу ль тебя не пожалеть?
В долгах, бывало, утопая,
Заимодавцев убегая,
Готов был всюду я лететь.
<…>
Прости, певец! играй, пируй,
С Кипридой, Фебом торжествуй,
Не знай сиятельного чванства,
Не знай любезных должников
И не плати своих долгов
По праву русского дворянства.

Напечатано в «Северных цветах» на 1829 год. Написано 14 июня 1828 г.
Немецкий град — Дерпт, ныне Тарту.
Киселев — Киселев Н.Д. (1802-1869) учился в Дерптском университете вместе с Языковым. В 1828 г. Киселев направлялся с дипломатическими поручениями в Вену.
Гербовые заботы…— В 1828 г. летом Пушкину приходилось хлопотать об уплате своих долгов, в значительной части карточных. Гербовая бумага —  бумага с изображением государственного герба. На ней писались различные договоры, оформлялись сделки.

«ПОСЛАНИЕ К ВЕЛИКОПОЛЬСКОМУ
СОЧИНИТЕЛЮ “САТИРЫ НА ИГРОКОВ”»

Так элегическую лиру
Ты променял, наш моралист,
На благочинную сатиру?
Хвалю поэта — дельно миру!
Ему полезен розги свист.—
Мне жалок очень твой Арист:
С каким усердьем он молился
И как несчастливо играл!
Вот молодежь: погорячился,
Продулся весь и так пропал!

Дамон твой человек ужасный.
Забудь его опасный дом,
Где, впрочем, сознаюся в том,
Мой друг, ты вел себя прекрасно:
Ты никому там не мешал,
Ариста нежно утешал,
Давал полезные советы
И ни рубля не проиграл.
Люблю: вот каковы поэты!
А то, уча безумный свет,
Порой грешит и проповедник.
Послушай, Персиев наследник,
Рассказ мой:
          Некто мой сосед,
В томленьях благородной жажды,
Хлебнув кастальских вод бокал,
На игроков, как ты, однажды
Сатиру злую написал
И другу с жаром прочитал.
Ему в ответ его приятель
Взял карты, молча стасовал,
Дал снять, и нравственный писатель
Всю ночь, увы! понтировал.
Тебе знаком ли сей проказник?
Но встреча с ним была б мне праздник:
Я с ним готов всю ночь не спать,
И до полдневного сиянья
Читать моральные посланья
И проигрыш его писать.

Напечатано в «Северной пчеле», 1828 г., № 30.
В сатире И.Е. Великопольского «К Эрасту» (вышла в свет в феврале 1828 г.) изображался Арист, который в одну ночь проиграл всё свое состояние, погубил честь и лишился рассудка. Между тем сам Великопольский, на которого косвенно намекает Пушкин («Тебе знаком ли сей проказник?»), любил крупную игру; так, играя с Пушкиным, он однажды проиграл ему большую сумму («и проигрыш его писать»).
В ответ на данное пушкинское стихотворение Великопольский написал сатирическое послание Пушкину, вспоминая проигрыши поэта. В частности он писал: «Глава «Онегина» вторая // Съезжала скромно на тузе».
Дамон твой человек ужасный. // Забудь его опасный дом… ~
Ты никому там не мешал, // Ариста нежно утешал…  — Дамон из Афин (середина V века до н. э.) — древнегреческий софист, советник Перикла. Как софист считал, что добродетели можно научить, с чем Пушкин, видимо, не согласен.
Персиев наследник…  — Ироническое обращение к Великопольскому, названному так потому, что в его «Сатире на игроков» упоминается Персий Флакк, римский сатирик-моралист (I в.).
Хлебнув кастальских вод бокал… — Выпив воды из кастальского родникового источника, вода из которого дарует вдохновение.


«ПОЭТ И ТОЛПА»

          Procul este, profani.         
          Прочь, непосвященные (лат.).


Поэт по лире вдохновенной
Рукой рассеянной бряцал.
Он пел — а хладный и надменный
Кругом народ непосвященный
Ему бессмысленно внимал.

 И толковала чернь тупая:
«Зачем так звучно он поет?
Напрасно ухо поражая,
К какой он цели нас ведет?
О чем бренчит? чему нас учит?
Зачем сердца волнует, мучит,
Как своенравный чародей?
Как ветер песнь его свободна,
Зато как ветер и бесплодна:
Какая польза нам от ней?».

Поэт:

Молчи, бессмысленный народ,
Поденщик, раб нужды, забот!
Несносен мне твой ропот дерзкий,
Ты червь земли, не сын небес;
Тебе бы пользы всё — на вес
Кумир ты ценишь Бельведерский,
Ты пользы, пользы в нем не зришь,
Но мрамор сей ведь бог!.. так что же?
Печной горшок тебе дороже:
Ты пищу в нем себе варишь.

Чернь:

Нет, если ты небес избранник,
Свой дар, божественный посланник,
Во благо нам употребляй:
Сердца собратьев исправляй.
Мы малодушны, мы коварны,
Бесстыдны, злы, неблагодарны;
Мы сердцем хладные скопцы,
Клеветники, рабы, глупцы;
Гнездятся клубом в нас пороки.
Ты можешь, ближнего любя,
Давать нам смелые уроки,
А мы послушаем тебя.

Поэт:

Подите прочь — какое дело
Поэту мирному до вас!
В разврате каменейте смело:
Не оживит вас лиры глас!
Душе противны вы, как гробы.
Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры;—
Довольно с вас, рабов безумных!
Во градах ваших с улиц шумных
Сметают сор,— полезный труд!—
Но, позабыв свое служенье,
Алтарь и жертвоприношенье,
Жрецы ль у вас метлу берут?
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.


Напечатано под названием «Чернь» в «Московском вестнике», 1829 г., ч. I. Настоящее название стихотворению дано Пушкиным в 1836 г. при подготовке нового издания стихотворений, не вышедшего в свет.
Эпиграф — восклицание жреца из 6-й песни «Энеиды» Вергилия.
Стихотворение является ответом на требования дидактического морализма, какие предъявлялись Пушкину. Еще в начале 1828 г. в «Московском вестнике» отмечались обращенные к Пушкину советы «преподавать уроки нравственности». Но не столько на страницах журналов, сколько в самом обществе, особенно в кругах, близких правительству, было заметно желание «направить» поэта на служение интересам, далеким от тех идеалов, какие ставил себе в творчестве сам  Пушкин. Не следует видеть в этом стихотворении проповедь «искусства для искусства» (см. Б.В. Томашевский. Примечания // А.С. Пушкин. — Полн. собр. соч. — Том 3. — 1977. — стр. 443 // ФЭБ. — www.feb-web.ru).
Первоначально Пушкин начал стихотворение следующими стихами:

Толпа холодная поэта окружала
И равнодушные хвалы ему жужжала.
Но равнодушно ей, задумчив, он внимал
И звучной лирою рассеянно бряцал.

В рукописи в заключительном обращении поэта к толпе вместо стиха «Довольно с вас, рабов безумных!»:

Довольно с вас. Поэт ли будет
Возиться с вами сгоряча
И лиру гордую забудет
Для гнусной розги палача!
Певцу ль казнить, клеймить безумных?

«ПРЕДЧУВСТВИЕ»

Снова тучи надо мною
Собралися в тишине;
Рок завистливый бедою
Угрожает снова мне...
Сохраню ль к судьбе презренье?
Понесу ль навстречу ей
Непреклонность и терпенье
Гордой юности моей?

Бурной жизнью утомленный,
Равнодушно бури жду:
Может быть, еще спасенный,
Снова пристань я найду...
Но, предчувствуя разлуку,
Неизбежный, грозный час,
Сжать твою, мой ангел, руку
Я спешу в последний раз.

<…>
Напечатано в «Северных цветах» на 1829 год. Считается, что это стихотворение написано в связи с делом о распространении стихов из «Андре Шенье» и допросами о принадлежности Пушкину «Гавриилиады».


«В ПРОХЛАДЕ СЛАДОСТНОЙ ФОНТАНОВ…»

В прохладе сладостной фонтанов
И стен, обрызганных кругом,
Поэт, бывало, тешил ханов
Стихов гремучим жемчугом.

На нити праздного веселья
Низал он хитрою рукой
Прозрачной лести ожерелья
И четки мудрости златой.

Любили Крым сыны Саади,
Порой восточный краснобай
Здесь развивал свои тетради
И удивлял Бахчисарай.

Его рассказы расстилались,
Как эриванские ковры,
И ими ярко украшались
Гиреев ханские пиры.

Но ни один волшебник милый,
Владетель умственных даров,
Не вымышлял с такою силой,
Так хитро сказок и стихов,

Как прозорливый и крылатый
Поэт той чудной стороны,
Где мужи грозны и косматы,
А жены гуриям равны.

При жизни Пушкина не печаталось. Считается, что стихотворение обращено к поэту А. Мицкевичу. «Крымские сонеты» А. Мицкевича на польском языке (Википедия. «Крымские сонеты»), появившиеся в конце 1826 г. и переведенные на русский язык прозою П. Вяземским, привлекли общее внимание. Как о поэте Крыма Пушкин говорит здесь о Мицкевиче. В последних стихах поэт указывает на воспетую Мицкевичем Литву.
Сыны Саади… — Восточные поэты, «потомки» персидского поэта Саади.
Эриванские ковры – прославленные, уникальные по качествам ковры, которые изготавливали мастера в Эривани – исторически армянской области, находившейся в начале XIX в. под властью мусульман.
Гиреев ханские пиры… — Пиры ханов династии Гиреев, правителей Крымского ханства.
Гурии —  В Коране райские девы, которые будут женами праведников в раю. Гурии обладают поразительной красотой, покоятся на драгоценных коврах в роскошных, вечно зеленеющих садах, и в их объятиях правоверного ожидает бесконечное блаженство.
Мицкевич Адам (1798-1855 гг.) — белорусский и польский писатель, поэт-романтик и переводчик.


26 мая 1828

«ДАР НАПРАСНЫЙ, ДАР СЛУЧАЙНЫЙ …»


Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?

Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?..

Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.

Напечатано в «Северных цветах» на 1830 г.
26 мая — день рождения Пушкина.






Эпиграфы
Kennst du das Land...
                Wilh. Meist.

По клюкву, по клюкву,
По ягоду, по клюкву.

«КТО ЗНАЕТ КРАЙ, ГДЕ НЕБО БЛЕЩЕТ…»


Кто знает край, где небо блещет
Неизъяснимой синевой,
Где море теплою волной
Вокруг развалин тихо плещет;
Где вечный лавр и кипарис
На воле гордо разрослись;
Где пел Торквато величавый;
Где и теперь во мгле ночной
Адриатической волной
Повторены его октавы;
Где Рафаэль живописал;
Где в наши дни резец Кановы
Послушный мрамор оживлял,
И Байрон, мученик суровый,
Страдал, любил и проклинал?

Волшебный край, волшебный край,
Страна высоких вдохновений,
Людмила зрит твой древний рай,
Твои пророческие сени.
На берегу роскошных вод
Порою карнавальных оргий
Кругом ее кипит народ;
Ее приветствуют восторги.
Людмила северной красой,
Всё вместе — томной и живой,
Сынов Авзонии пленяет
И поневоле увлекает
Их пестры волны за собой.
<…>
Стоит ли с важностью очей
Пред флорентинскою Кипридой,
Их две... и мрамор перед ней
Страдает, кажется, обидой.
Мечты возвышенной полна,
В молчанье смотрит ли она
На образ нежный Форнарины
Или Мадонны молодой,
Она задумчивой красой
Очаровательней картины...
<….>

«Ты знаешь ли тот край...». Вильгельм Мейстер (немецк.)
Первый эпиграф — из песни Миньоны в  романе «Вильгельм Мейстер» И. Гёте.
Второй эпиграф объясняется следующим эпизодом. По свидетельству П.В. Анненкова, Пушкин намекает на Марию Александровну Мусину-Пушкину (1801-1853). Вернувшись из поездки в Италию, она «капризничала и раз спросила себе клюквы в большом собрании. Пушкин хотел написать стихи на эту прихоть и начал описанием Италии „Кто знает край…". Но клюква, как противуположность, была или забыта, или брошена» (см. www.puhkin-lit.ru). Описание Италии из данного стихотворения перенесено в стихотворение «Когда порой воспоминанье…».
При жизни Пушкина не печаталось. Имя Людмила, по-видимому, заменяет здесь собой другое имя. На полях Пушкин намечал имена Рогнеда, Лейла и др. Судя по стиху «Пиши Марию нам другую», это имя должно быть Мария.
Кто знает край, где небо блещет ~ где Рафаэль живописал; где в наши дни резец Кановы послушный мрамор оживлял…— Италия.
Где пел Торквато величавый… — Поэт  Тассо Торквато (1544-1595), итальянский поэт XVI в., писатель, драматург и философ. Его перу принадлежит огромное количество стихотворных произведений. Наиболее известным и важным произведением, переведённым на многие языки, является «Освобожденный Иерусалим», в котором воспеваются столкновения между христианами и мусульманами во время Первого крестового похода, завершившегося взятием христианами Иерусалима.  Много лет своей жизни провел в Неаполе, Риме, Ферраре и т.д.
Где Рафаэль живописал… — Художник Санти Рафаэль значительную часть своих картин создал в Риме.
Где в наши дни резец Кановы… — Канова Антонио (1757-1822).  Итальянский скульптор, наиболее значительный представитель неоклассицизма в западноевропейской скульптуре. Родился и скончался в Венеции. В период активного творчества проживал в Венеции, Риме, Париже.
И Байрон, мученик суровый, страдал, любил и проклинал… — В апреле 1819 года в Венеции Байрон встретился с графиней Гвиччиоли, и они влюбились друг в друга. Графиня вынуждена была уехать с мужем в Равенну, куда вслед за ней поехал и Байрон. Через два года отец и брат графини — графы Гамба, замешанные в политическом скандале, должны были покинуть Равенну вместе с разведённой уже в то время графиней Гвиччиоли. Байрон последовал за ними в Пизу, где и жил по-прежнему под одной крышей с графиней. В это время Байрон горевал от утраты своего друга Шелли, утонувшего в заливе Специи. В сентябре 1822 года тосканское правительство приказало графам Гамба выехать из Пизы, и Байрон последовал за ними в Геную. Все эти города находятся в Италии.
Людмила… — Здесь: обозначение героини без прототипа.
Сыны Авзонии… — Итальянцы. Авзония — поэтическое название Италии. Авзоны — древнее италийское племя.
Флорентийская Киприда… — На площади Синьории (Флоренция) в числе находящихся там копий скульптур, созданных выдающимися мастерами, скульптуры Афродиты (Киприды) нет. Несколько таких скульптур хранится во флорентийской галерее Уффици. Вероятно, что упоминаемая Пушкиным «флорентийская Киприда» является вымышленной скульптурой, не имеющей исторического прототипа.
Форнарина… — Написанная в Риме картина Рафаэля «Форнарина» («Булочница»), изображающая, как предполагают, его возлюбленную Форнарину.  Прозвище «Булочница» получила из-за профессии ее отца-пекаря.

«НЕ ПОЙ, КРАСАВИЦА, ПРИ МНЕ»…
 
Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной:
Напоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальный.
Увы! напоминают мне
Твои жестокие напевы
И степь, и ночь — и при луне
Черты далекой, бедной девы!..
<…>
Напечатано в «Северных цветах» на 1829 год. Написано 12 июня 1828 г. Поводом к созданию стихотворения послужила услышанная Пушкиным грузинская мелодия, которую А.С. Грибоедов сообщил М. Глинке (см. Томашевский Б.В., ПСС, том 3. Примечания, с. 440).


«РИФМА, ЗВУЧНАЯ ПОДРУГА…»

Рифма, звучная подруга
Вдохновенного досуга,
Вдохновенного труда,
Ты умолкла, онемела;
Ах, ужель ты улетела,
Изменила навсегда?

В прежни дни твой милый лепет
Усмирял сердечный трепет —
Усыплял мою печаль,
Ты ласкалась, ты манила
И от мира уводила
В очарованную даль.
<…>
О, когда бы ты явилась
В дни, как на небе толпилась
Олимпийская семья,
Ты бы с нею обитала,
И божественно б сияла
Родословная твоя.
Взяв божественную лиру,
Так поведали бы миру
Гезиод или Омир:
Феб однажды у Адмета
Близ тенистого Тайгета
Стадо пас, угрюм и сир.

Он бродил во мраке леса,
И никто, страшась Зевеса,
Из богинь иль из богов
Навещать его не смели —
Бога лиры и свирели,
Бога света и стихов.

Помня первые свиданья,
Усладить его страданья
Мнемозина притекла.
И подруга Аполлона
В темной роще Геликона
Плод восторгов родила.

При жизни Пушкина не печаталось.
Гесиод —  первый исторически достоверный древнегреческий поэт, рапсод, представитель направления дидактического и генеалогического эпоса.   Рапсоды — профессиональные исполнители эпических, главным образом гомеровских поэм в классической Греции; странствующие певцы, декламировавшие поэмы с жезлом в руке. Рапсодика относится уже к более поздней стадии развития эпоса, к эпохе больших поэм с более или менее закрепленным текстом. На рапсодической стадии исполнение уже отделилось от творчества, хотя отдельные рапсоды могли быть одновременно и поэтами.
Омир — легендарный поэт Гомер, наиболее известный как создатель эпических поэм «Илиада» и «Одиссея». Омир — его имя в ионическом греческом диалекте.
Феб («лучезарный», «сияющий») — прозвище бога Аполлона.
Адмет («неукротимый») — в греческой мифологии сын Ферета, царя Ферского в Фессалии, и Периклимены. Упомянут в «Илиаде». Участник похода аргонавтов. Известен в сказаниях тем, что у него год, четыре года или восемь лет служил в пастухах Аполлон, которого Зевс наказал за то, что он убил циклопов либо дракона Пифона. Примечание: аргонавты на корабле «Арго» должны были возвратить в Грецию золотое руно волшебного барана, увезённое в Колхиду.
Тайгет — горы в Греции на полуострове Пелопоннес. Расположены на юге полуострова, на границе между периферийными единицами Лакония и Месиния. Центральный хребет является барьером и водоразделом, который делит горы на две части — восточная сторона с множеством ручьев, лесов и небольших плодородных плато, и западная сторона с голыми склонами и сухими оврагами.
Мнемозина — богиня памяти. Дочь Урана и Геи либо Зевса и Климены. Мать девяти муз, рождённых в Пиерии от Зевса (Эвтерпа, Клио, Талия, Мельпомена, Терпсихора, Эрато, Полигимния, Урания, Каллиопа). Энциклопедические сведения показывают, что среди детей Мнемозины нет тех, чьим отцом был Аполлон (см. Википедия. Мнемозина. Дети Мнемозины). Также среди детей Аполлона нет тех, которые были рождены Мнемозиной.
Геликон — гора, на вершине которой находятся дарующие вдохновение мифические родники Гиппокрена и Аганиппа; одно из мест обитания рожденных Мнемозиной от Зевса девяти муз-покровительниц искусств.

«СТО ЛЕТ МИНУЛО, КАК ТЕВТОН…»

Сто лет минуло, как тевтон
В крови неверных окупался;
Страной полночной правил он.
Уже прусак в оковы вдался,
Или сокрылся, и в Литву
Понес изгнанную главу.

Между враждебными брегами
Струился Немен; на одном
Еще над древними стенами
Сияли башни и кругом
Шумели рощи вековые,
Духов пристанища святые.
Символ германца — на другом
Крест веры, в небо возносящий
Свои объятия грозящи,
Казалось, свыше захватить
Хотел всю область Палемона
И племя чуждого закона
К своей подошве привлачить.

<…>

        Напечатано в «Московском вестнике», 1829 г., ч. I, под заглавием «Отрывок из поэмы Мицкевича: Конрад Валенрод». Написано в марте 1828 г.
Поэма Мицкевича «Конрад Валленрод» вышла в свет (на польском языке) в Петербурге в 1828 г. В основе сюжета этого произведения лежала борьба литовцев с агрессией рыцарей Тевтонского ордена в XIV в. Стихотворение Пушкина является началом неумелого перевода этой поэмы.
Поэма основана на легенде о том, что Конрад фон Валленрод якобы был литовцем и вступил в Тевтонский орден, чтобы отомстить ему.
Конрад фон Валленрод (между 1330 и 1340-1393) — 24-й великий магистр Тевтонского ордена с 1391 года по 1393 год. Происходил из древнего рыцарского франконского рода. Легенда сделала франконца Валленрода литвином по происхождению, якобы вступившим в Тевтонский орден, чтобы отомстить ему за разорение родной Литвы; таким Валленрод изображен в поэме А. Мицкевича. В действительности, еще не став великим магистром, как военный руководитель Тевтонского ордена фон Валленрод успешно занимался организацией крестовых походов именно против Великого княжества Литовского.  Хронисты-монахи, ненавидевшие Валленрода за то, что он не был щедр к церкви, наоборот, изображали его врагом Ордена.

Сто лет минуло, как тевтон / В крови неверных окупался; / Страной полночной правил он. / Уже прусак в оковы вдался / Или сокрылся и в Литву / Понес изгнанную главу… — В 1230 году крестоносцы начали военные кампании против пруссов для прекращения прусских набегов на польские земли. К концу века, преодолев сопротивление пруссов и подавив ряд бунтов и мятежей, крестоносцы установили полный контроль над Пруссией.
Под Прусским крестовым походом  понимают серию кампаний балтийских крестоносцев, главным образом рыцарей Тевтонского ордена, проведенных с целью покорения и христианизации языческих балтоязычных племен пруссов. Под полнощной, то есть северной страной, Пушкин подразумевает место пребывания прусских племен в XIII в. — южное побережье Балтийского моря между нижним течением рек Висла и Неман. Пушкин, следуя сюжету поэмы Мицкевича, утверждает, что часть пруссов, не «вдавшись в оковы», не приняв христианство, скрылась в Литву, спасаясь от тевтонской агрессии.
Символ германца — символ Тевтонского ордена, черный крест на белом щитообразном фоне.
Племя чуждого закона — язычники-литовцы в XIII в.
Область Палемона… — Палемон — мифический родоначальник династии литовских князей Палемоновичей. В современной историографии принято считать, что легенда была придумана в XV или в XVI веке с целью доказать происхождение высшей литовской знати от римлян и литовской государственности от римской. Ещё во второй половине XV века Ян Длугош писал, что у литовцев римские корни, но не углублялся в детали. Легенда о Палемоне и основании Литвы впервые упоминается во второй редакции белорусско-литовских летописей, созданной в 1520-х или 1530-х годах. По легенде римлянин Палемон, родственник императора Нерона, спасаясь от жестокости императора с пятьюстами знатными семействами, приплыл к устью Немана, а по Неману добрался до рек Дубисы и Юры. Здесь они якобы поселились, назвав эту землю Жемайтией («низкой землёй»). Легенду трансформировал М. Стрыйковский. Он «передвинул» переселение на 452 год н.э. и объяснил его тем, что предки литовцев спасались от зверств Аттилы. Авторы легенды плохо знали географию Литвы и Белоруссии, поэтому в ней много географических ошибок и несообразностей. Кроме того, в ней много хронологических проблем и расхождений с другими источниками.
С XI-XIII веков нашей эры два балтских этноса («литва» и «жамойть») населяли почти всю нынешнюю Среднелитовскую низменность и прилегающую часть территории Балтийской гряды. С XIII по XVI века в состав литовской народности, помимо собственно литвы, вошли часть ятвягов,  всё племя носителей культуры грунтовых могильников Жемайтской возвышенности, южные части селов, земгалов и куршей, а также части скальвов, пруссов и некоторых других балтских племён (Википедия).

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1829 год

«ВОСПОМИНАНИЯ В ЦАРСКОМ СЕЛЕ»

Воспоминаньями смущенный,
Исполнен сладкою тоской,
Сады прекрасные, под сумрак ваш священный
Вхожу с поникшею главой.
Так отрок Библии, безумный расточитель,
До капли истощив раскаянья фиал,
Увидев, наконец, родимую обитель,
Главой поник и зарыдал.

В пылу восторгов скоротечных,
В бесплодном вихре суеты,
О, много расточил сокровищ я сердечных
За недоступные мечты,
И долго я блуждал, и часто, утомленный,
Раскаяньем горя, предчувствуя беды,
Я думал о тебе, предел благословенный,
Воображал сии сады.

Воображал сей день счастливый,
Когда средь вас возник Лицей,
И слышал наших игр я снова шум игривый
И вижу вновь семью друзей.
Вновь нежным отроком, то пылким, то ленивым,
Мечтанья смутные в груди моей тая,
Скитаясь по лугам, по рощам молчаливым,
Поэтом забываюсь я.

И въявь я вижу пред собою
Дней прошлых гордые следы.
Еще исполнены великою женою,
Ее любимые сады
Стоят населены чертогами, вратами,
Столпами, башнями, кумирами богов,
И славой мраморной, и медными хвалами
Екатерининских орлов.

Садятся призраки героев
У посвященных им столпов,
Глядите: вот герой, стеснитель ратных строев,
Перун кагульских берегов.
Вот, вот могучий вождь полунощного флага,
Пред кем морей пожар и плавал, и летал.
Вот верный брат его, герой Архипелага,
Вот наваринский Ганнибал.
<…>
...................................
На юных ратников взирали,
Ловили брани дальний звук,
И детские лета и ...... проклинали
И узы строгие наук.
И многих не пришло. При звуке песней новых
Почили славные в полях Бородина,
На кульмских высотах, в лесах Литвы,
Вблизи Монмартра ......

 Необработанное черновое стихотворение. Написано 14 декабря 1829 года в форме «Воспоминаний в Царском Селе» 1814 года.

Как отрок Библии, безумный расточитель… — Персонаж притчи Иисуса Христа о блудном сыне, унесшем данную ему часть отцовского наследства, растратившем его в распутной жизни, впавшем в нищету  и вернувшемся к отцу с покаянием.
Еще исполнены великою женою… — Полные воспоминаний о великой женщине, императрице Екатерине II.
Стоят населены чертогами, вратами, // Столпами, башнями, кумирами богов, // И славой мраморной, и медными хвалами // Екатерининских орлов… — Стоят, населенные дворцами, декоративными воротами, обелисками с бронзовыми мемориальными досками в честь побед России в русско-турецкой войне 1768-1774 гг., скульптурными изображениями олимпийских богов.
В Екатерининском парке Царского села  находятся Большой Екатерининский дворец и Камеронова галерея, павильоны «Грот», «Эрмитаж», «Эрмитажная кухня» и другие постройки
Декоративные Готические ворота являются одним из наиболее значительных произведений художественного литья в Екатерининском парке наряду с Чугунной беседкой и литыми чугунными воротами в честь победы в войне 1812 г., на верху которых на французском написаны слова императора Александра I: «Любезным моим сослуживцам». Работы по установке этих ворот заняли 92 дня и были завершены 17 августа 1817 года.  Церемония окончания лицея пушкинским курсом состоялась 9 июня 1817 г., поэтому Пушкин-лицеист мог видеть начало работ, а в дальнейшем он мог узнать об этих воротах заочно, не приезжая в Екатерининский парк.   
Екатерина II велела возвести на территории парка в Царском Селе триумфальную арку в честь победы Г. Орлова, основателя Гатчинского дворца, над чумой, вспыхнувшей в Москве. В разгар эпидемии Григорий Орлов провел в Москве ряд мероприятий  по устранению чумы. Эпидемия пошла на спад и вскоре прекратилась. Увековечивание этого успеха «вылилось» в возведение именных ворот.
Ворота «Любезным моим сослуживцам» были сооружены в 1817 году в честь победы России в Отечественной войне 1812 года. Помещенные на них слова – «Любезным моим сослуживцам» – принадлежат императору Александру I.
Александровский парк примыкает к Большому Екатерининскому дворцу со стороны парадного плаца (двора). Главный вход в парк расположен напротив Большого Екатерининского дворца; в парк также можно пройти через ворота, расположенные у Александровского дворца, или по дороге, проходящей через Большой каприз. В Александровском парке находится Александровский дворец – по первому названию Новый Царскосельский дворец. Он был заложен в 1792 году по распоряжению Екатерины II. Екатерининский и Александровский парки разделяет Подкапризовая дорога, которая  получила свое название благодаря двум арочно-туннельным сооружениям — Большому и Малому капризам. Оба они представляют собой искусственно образованные насыпи с арочными пролетами над дорогой. Согласно старинному преданию, арки-переходы были окрещены Большим и Малым капризами потому, что императрица Екатерина II, утверждая сметы на связанные с ними дорогостоящие строительные работы, долго колебалась, а, подписав, сказала: «Быть так, это мой каприз». На вершине Большого каприза устроена Китайская беседка: восемь колонн розового мрамора поддерживают изогнутую «китайскую» кровлю
Башня-руина с имитацией древности является символом падения Османской империи, а венчающая ее беседка — одной из первых русских парковых построек в «готическом» стиле. Внешне Башня-руина напоминает ушедшую в землю дорическую колонну, завершенную большой квадратной площадкой с круглым в плане павильоном. К башне примыкают каменные стены, отчасти скрытые в толще искусственной земляной горы. Стена, обращенная к парку, прорезана полуциркульной аркой. На замыкающем арку гигантском камне высечена надпись: «На память войны, объявленной турками России, сей камень поставлен 1768 году». Арка служит входом в узкий коридор, в правой части которого начинается винтообразный пандус, служащий для подъема на верхнюю площадку.
Перун кагульских берегов…  — Недалеко от южного фасада Зубовского флигеля Большого Екатерининского дворца установлен Кагульский (Румянцевский) обелиск в честь победы русских войск под командованием Румянцева над турками на берегу реки Кагул. 
Перун — молния Зевса (устар. «Зевесов перун»), главное оружие и основной атрибут древнегреческого бога-громовержца.
Вот, вот могучий вождь полунощного флага, // Пред кем морей пожар и плавал, и летал…  — Чесменская (Орловская) колонна с орлом наверху. В Чесменской битве бой велся под объединенным командованием Алексея Орлова. Турецкий флот был сожжен. Пьедестал колонны увенчала композиция из весел и якорей, отлитых в бронзе. Со всех сторон на тумбе Чесменской колонны прикрепили доски с надписями, рассказывающими об основных вехах тех событий, о морских сражениях и их участниках. Чесменский монумент символизирует победу России над Турцией: восседающий на вершине бронзовый орел держит когтями символ Османской империи – лунный месяц. «Полунощный флаг» — флаг северного государства, где ночные часы длиннее, чем в южных, «полуденных» странах.
Вот верный брат его, герой Архипелага… — Морейская (Малая Ростральная)  колонна на небольшой площадке у Эрмитажной рощи. Поставлена в 1771 году по указу императрицы Екатерины II в честь победы русского флота под предводительством графа Федора Григорьевича Орлова, брата А. Г. Орлова, над турецким флотом у полуострова Морея в Средиземном море (в районе Эгейских островов или «Греческого архипелага»). Скульптуры на колонне нет. На ее пьедестале прикреплена бронзовая доска с памятной надписью о героическом сражении: «1770 года, февраля 17 дня, Граф Феодор Орлов с двумя Российскими военными кораблями приплыл к полуострову Морее в Средиземном море у порта Витуло, сухопутные войска высадил на берег и пошел сам к Модону по соединении с христианами тоя земли. Капитан Барков со Спартанским восточным легионом взял Пассаву, Бердони и Спарту; капитан же Князь Долгорукий со Спартанским западным легионом покорил Каламату, Леонтари и Аркадию; крепость Наваринская сдалась бригадиру Ганнибалу. Войск Российских было числом шестьсот человек, кои не спрашивали, многочислен ли неприятель, но где он; в плен турков взято шесть тысяч».
Вот наваринский Ганнибал… — Колонна с надписью «Победам Ганнибала». На верху колонны находится скульптура Ивана Абрамовича Ганнибала (1735-1801), главнокомандующего Черноморским флотом. В 1770 году он взял штурмом г. Наварин, в 1778 году основал город Херсон.
В Екатерининском парке находится Крымская колонна — памятник присоединения Тавриды к Российской империи, поставленная в честь заключения в 1774 году Кючук-Кайнарджийского мира. Ее второе название — Сибирская колонна — связано с ее изготовлением из «сибирского» мрамора, в действительности добывавшегося на Урале близь Екатеринбурга.
На кульмских высотах .... — Кульмское сражение в августе 1813 г. войск антинаполеоновской коалиции против французского войска. Одной из задач русских военных стала задержка превосходящих сил противника. Задача была выполнена ценой огромных потерь гвардейских полков.
В лесах Литвы… —  После изгнания остатков наполеоновской армии из России казаки из корпусов генерала Витгенштейна и адмирала Чичагова в 1813 г. добивали французов в Литве.
Вблизи Монмартра… — Вблизи холма, взятие которого стоило больших потерь русской армии.  Монмартр — холм, господствующая высота над Парижем. Во время войны 6-й антифранцузской коалиции в ходе битвы за Париж войска под командованием русского генерала А. Ф. Ланжерона из состава армии Гебхарда Леберехта Блюхера овладели Монмартрскими высотами. Штурм Монмартра в битве за Париж был наиболее кровопролитным эпизодом этого сражения в марте 1814 г.

«ДОН»

Блеща средь полей широких,
Вон он льется!.. Здравствуй, Дон!
От сынов твоих далеких
Я привез тебе поклон.

Как прославленного брата,
Реки знают тихий Дон:
От Аракса и Эвфрата
Я привез тебе поклон.

Отдохнув от злой погони,
Чуя родину свою,
Пьют уже донские кони
Арпачайскую струю.

Приготовь же, Дон заветный,
Для наездников лихих
Сок кипучий, искрометный
Виноградников твоих.

Напечатано в «литературных прибавлениях к "Русскому инвалиду" , 1831 г., № 83, 17 октября.
Арпачай — пограничная река, разделявшая Россию и Турцию. Речь идет о возвращении на родину войск, принимавших участие в турецкой кампании 1829 г.

«МОНАСТЫРЬ НА КАЗБЕКЕ»

Высоко над семьею гор,
Казбек, твой царственный шатер
Сияет вечными лучами.
Твой монастырь за облаками,
Как в небе реющий ковчег,
Парит, чуть видный, над горами.

 Далекий, вожделенный брег!
Туда б, сказав прости ущелью,
Подняться к вольной вышине!
Туда б, в заоблачную келью,
В соседство бога скрыться мне!

Напечатано в «Северных цветах» на 1831 год. В рукописи помечено 20 сентября. О монастыре  писал Пушкин в пятой главе «Путешествия в Арзрум».
Монастырь – здесь: монастырь и церковь Цминда Самеба. Троицкая церковь в Гергети (Гергетис Цминда Самеба) расположена у подножья Казбека вдоль Военно-Грузинской дороги в грузинской деревне Гергети на правом берегу реки Чхери (приток Терека).

«ОЛЕГОВ ЩИТ»

Когда ко граду Константина
С тобой, воинственный варяг,
Пришла славянская дружина
И развила победы стяг,
Тогда во славу Руси ратной,
Строптиву греку в стыд и страх,
Ты пригвоздил свой щит булатный
На цареградских воротах.

Настали дни вражды кровавой;
Твой путь мы снова обрели.
Но днесь, когда мы вновь со славой
К Стамбулу грозно притекли,
Твой холм потрясся с бранным гулом,
Твой стон ревнивый нас смутил,
И нашу рать перед Стамбулом
Твой старый щит остановил.

Напечатано в "Северных цветах" на 1830 год. Стихотворение написано по поводу Адрианопольского мира 2 сентября 1829 г., которым закончилась русско-турецкая война, когда русская армия подошла к Стамбулу.
Воинственный варяг — князь киевский Олег. О его походе на Византию к ее столице, городу Константинополь, в 907 году в летописи сказано: "повесил щит свой на вратах в знак победы и ушел от Царьграда".
Строптивый грек… — Константинополь (официальное название  в качестве столицы Восточно-Римской империи — Новый Рим) имел большинство греческого населения с VIII века до нашей эры до османского завоевания в 1453 году.
Щит булатный… — Булат (от авестийского «palawad», ср.-перс. «pulad» — «сталь») — сталь, благодаря особой технологии изготовления отличающаяся своеобразной внутренней структурой и внешним видом («узором») поверхности, высокой твёрдостью и упругостью. Родина булата — Индия.

«БРОЖУ ЛИ Я ВДОЛЬ УЛИЦ ШУМНЫХ…»

Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.

Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды —
И чей-нибудь уж близок час.

Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживет мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.

Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю:
Мне время тлеть, тебе цвести.

День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.

И где мне смерть пошлет судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?

И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне всё б хотелось почивать.

И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

Напечатано в «Литературной газете», 1830 г., № 2, 6 января. Написано 26 декабря 1829 г. Философские рассуждения в трогательной элегии 1829 года точно и лаконично передают мироощущение поэта того времени, когда его одолевали безотрадные мысли о прожитой жизни и страх перед грядущим. Зимой 1829/1830 гг. Пушкин провел в нервозных условиях, связанных с Н. Гончаровой и литературной критикой (Прим., Часть X).


«ОПЯТЬ УВЕНЧАНЫ МЫ СЛАВОЙ…»

Опять увенчаны мы славой,
Опять кичливый враг сражен,
Решен в Арзруме спор кровавый,
В Эдырне мир провозглашен.

И дале двинулась Россия,
И юг державно облегла,
И пол-Эвксина вовлекла
В свои объятия тугие.

Восстань, о Греция, восстань.
Недаром напрягала силы,
Недаром потрясала брань
Олимп и Пинд, и Фермопилы.

При пенье пламенных стихов
Тиртея, Байрона и Риги
Страна героев и богов
Расторгла рабские вериги.

Под сенью ветхой их вершин
Свобода юная возникла,
На гробах ..... Перикла,
На .... мраморных Афин.

Необработанный набросок стихотворения, посвященного Адрианопольскому миру, заключенному 2 сентября 1829 г. между Россией и Османской империей. По этому мирному договору Россия приобретала острова в устье Дуная и ряд городов на Черноморском побережье Кавказа. Греция получала независимость. Стихотворение это долгое время печаталось ошибочно как два самостоятельных наброска.
Эдырне — турецкое название Адрианополя.
Восстань, о, Греция... — Слово «восстань» здесь означает «подымись», «воспрянь». Весь стих — цитата из революционного гимна Ригаса.
Олимп и Пинд, и Фермопилы...— Эти географические объекты не имеют связей с освободительной войной греков с турками.
Олимп — гора, на вершине которой находится мифологическое место обитания олимпийских богов.
Пинд — горный хребет в Греции, мифологическое место обитания бога искусств Аполлона с музами.
Фермопилы, Фермопильский проход — узкое ущелье, в котором произошло несколько сражений в истории античной Греции.
При пенье пламенных стихов // Тиртея, Байрона и Риги…
Тиртей — греческий поэт VII века до нашей эры, автор патриотических военных элегий.
Рига — Ригас Константин (1757-1798), греческий патриот, автор гимнов, воспевавших свободу Греции. Один из наиболее популярных его гимнов переведен Байроном, а на русский язык Н. Гнедичем («Воспряньте, Греции народы»).

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1830 год


«ГЕРОЙ»

Что есть истина?

Друг:

  Да, слава в прихотях вольна.
Как огненный язык, она
По избранным главам летает,
С одной сегодня исчезает
И на другой уже видна.
За новизной бежать смиренно
Народ бессмысленный привык;
Но нам уж то чело священно,
Над коим вспыхнул сей язык.
На троне, на кровавом поле,
Меж граждан на чреде иной
Из сих избранных кто всех боле
Твоею властвует душой?

Поэт:

       Всё он, всё он — пришлец сей бранный.
Пред кем смирилися цари,
Сей ратник, вольностью венчанный,
Исчезнувший, как тень зари.

Друг:

      Когда ж твой ум он поражает
Своею чудною звездой?
Тогда ль, как с Альпов он взирает
На дно Италии святой…
<…>

Поэт:

     Нет, не у счастия на лоне
Его я вижу, не в бою,
Не зятем кесаря на троне,
Не там, где на скалу свою…
<…>

Не та картина предо мною!
Одров я вижу длинный строй,
Лежит на каждом труп живой,
Клейменный мощною чумою,
Царицею болезней... Он,
Не бранной смертью окружен,
Нахмурясь, ходит меж одрами,
И хладно руку жмет чуме,
И в погибающем уме
Рождает бодрость... Небесами
Клянусь: кто жизнию своей
Играл пред сумрачным недугом,
Чтоб ободрить угасший взор,
Клянусь, тот будет небу другом,
Каков бы ни был приговор
Земли слепой.

Друг:

     Мечты поэта,
Историк строгий гонит вас!
Увы! его раздался глас,—  *
И где ж очарованье света!

Поэт:

    Да будет проклят правды свет,
Когда посредственности хладной,
Завистливой, к соблазну жадной,
Он угождает праздно!— Нет!
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман...
Оставь герою сердце... что же
Он будет без него? Тиран...

29 сентября 1830, Москва

 * «M;moires de Bourrienne» — Воспоминания Бурьена (франц.)
Л. А. Ф. де Бурьенн (1769-1834), секретарь Наполеона I.
Напечатано без подписи в «Телескопе», 1831 г., № 1, куда было отдано М. П. Погодиным. Дата под стихами означает день приезда Николая I в холерную Москву и не имеет отношения к времени написания стихотворения.
Пришлец сей бранный — Наполеон I.
Одров я вижу длинный строй...— Здесь описывается посещение Наполеоном I чумного госпиталя в Яффе в 1799 г. По преданию, Наполеон, чтобы ободрить больных, пожал руку чумному.
…Историк строгий гонит вас… — Пушкин ссылается на «Мемуары», которые появились в 1829-1830 гг. и автором которых значился историк Бурьен. В действительности они были составлены журналистом Вильмаре. В этих мемуарах утверждалось, что Наполеон не прикасался к чумным.



«К ВЕЛЬМОЖЕ»

От северных оков освобождая мир,
Лишь только на поля, струясь, дохнет зефир,
Лишь только первая позеленеет липа,
К тебе, приветливый потомок Аристиппа,
К тебе явлюся я; увижу сей дворец,
Где циркуль зодчего, палитра и резец
Ученой прихоти твоей повиновались
И вдохновенные в волшебстве состязались.

Ты понял жизни цель: счастливый человек,
Для жизни ты живешь. Свой долгий ясный век
Еще ты смолоду умно разнообразил,
Искал возможного, умеренно проказил;
Чредою шли к тебе забавы и чины.
Посланник молодой увенчанной жены,
Явился ты в Ферней — и циник поседелый,
Умов и моды вождь пронырливый и смелый,
Свое владычество на Севере любя,
Могильным голосом приветствовал тебя.
С тобой веселости он расточал избыток,
Ты лесть его вкусил, земных богов напиток.
С Фернеем распростясь, увидел ты Версаль.
Пророческих очей не простирая вдаль,
Там ликовало всё. Армида молодая,
К веселью, роскоши знак первый подавая,
Не ведая, чему судьбой обречена,
Резвилась, ветреным двором окружена.
Ты помнишь Трианон и шумные забавы?
Но ты не изнемог от сладкой их отравы;
Ученье делалось на время твой кумир:
Уединялся ты. За твой суровый пир
То чтитель промысла, то скептик, то безбожник,
Садился Дидерот на шаткий свой треножник,
Бросал парик, глаза в восторге закрывал
И проповедовал. И скромно ты внимал
За чашей медленной афею иль деисту,
Как любопытный скиф афинскому софисту.

Но Лондон звал твое внимание. Твой взор
Прилежно разобрал сей двойственный собор:
Здесь натиск пламенный, а там отпор суровый,
Пружины смелые гражданственности новой.

Скучая, может быть, над Темзою скупой,
Ты думал дале плыть. Услужливый, живой,
Подобный своему чудесному герою,
Веселый Бомарше блеснул перед тобою.
Он угадал тебя: в пленительных словах
Он стал рассказывать о ножках, о глазах,
О неге той страны, где небо вечно ясно,
Где жизнь ленивая проходит сладострастно,
Как пылкий отрока восторгов полный сон,
Где жены вечером выходят на балкон,
Глядят и, не страшась ревнивого испанца,
С улыбкой слушают и манят иностранца.

И ты, встревоженный, в Севиллу полетел.
Благословенный край, пленительный предел!
Там лавры зыблются, там апельсины зреют...
О, расскажи ж ты мне, как жены там умеют
С любовью набожность умильно сочетать,
Из-под мантильи знак условный подавать;
Скажи, как падает письмо из-за решетки,
Как златом усыплен надзор угрюмой тетки;
Скажи, как в двадцать лет любовник под окном
Трепещет и кипит, окутанный плащом.

Всё изменилося. Ты видел вихорь бури,
Падение всего, союз ума и фурий,
Свободой грозною воздвигнутый закон,
Под гильотиною Версаль и Трианон
И мрачным ужасом смененные забавы.
Преобразился мир при громах новой славы.
Давно Ферней умолк. Приятель твой Вольтер,
Превратности судеб разительный пример,
Не успокоившись и в гробовом жилище,
Доныне странствует с кладбища на кладбище.
Барон д'Ольбах, Морле, Гальяни, Дидерот,
Энциклопедии скептический причот,
И колкий Бомарше, и твой безносый Касти,
Все, все уже прошли. Их мненья, толки, страсти
Забыты для других. Смотри: вокруг тебя
Все новое кипит, былое истребя.
Свидетелями быв вчерашнего паденья,
Едва опомнились младые поколенья.
Жестоких опытов сбирая поздний плод,
Они торопятся с расходом свесть приход.
Им некогда шутить, обедать у Темиры
Иль спорить о стихах. Звук новой, чудной лиры,
Звук лиры Байрона развлечь едва их мог.

Один всё тот же ты. Ступив за твой порог,
Я вдруг переношусь во дни Екатерины.
Книгохранилище, кумиры, и картины,
И стройные сады свидетельствуют мне,
Что благосклонствуешь ты музам в тишине,
Что ими в праздности ты дышишь благородной.
Я слушаю тебя: твой разговор свободный
Исполнен юности. Влиянье красоты
Ты живо чувствуешь. С восторгом ценишь ты
И блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой.
Беспечно окружась Корреджием, Кановой,
Ты, не участвуя в волнениях мирских,
Порой насмешливо в окно гладишь на них
И видишь оборот во всем кругообразный.

Так, вихорь дел забыв для муз и неги праздной
В тени порфирных бань и мраморных палат,
Вельможи римские встречали свой закат.
И к ним издалека то воин, то оратор,
То консул молодой, то сумрачный диктатор
Являлись день-другой роскошно отдохнуть,
Вздохнуть о пристани и вновь пуститься в путь.

Напечатано в «Литературной газете», 1830 г., № 30 26 мая, под названием: «Послание к К. Н. Б. Ю***» (т. е. князю Николаю Борисовичу Юсупову). Написано 23 апреля 1830 г., то есть 45 лет спустя от издания «Грамоты на права, вольности и преимущества благородного Российского дворянства» (апрель 1785 года), которая на основе документов о родословной позволяла занести свой род в губернскую дворянскую родословную. Н.Б. Юсупову удались найти соответствующие архивные документы в архиве Разрядного приказа (см. Буторов А.В., глава 1). Пушкин бывал в гостях у Юсупова в Архангельском.

Потомок Аристиппа… — Сторонник теории гедонизма, человек, высоко ценящий удовольствия от жизни.
Аристипп (ок. 435-ок. 355 до н. э.) — древнегреческий философ из Кирены в Северной Африке, основатель киренской, или гедонической, школы. Гедонизм Аристиппа различает два состояния души человека: удовольствие как мягкое, нежное и боль как грубое, порывистое движение души. При этом не делается различия между видами удовольствия, каждое из которых в своей сущности качественно похоже на другое. Путь к счастью, по мнению Аристиппа, лежит в достижении максимального удовольствия, избегая при этом боли. Смысл жизни, по Аристиппу, находится именно в получении физического удовольствия. Однако наслаждение у Аристиппа и киренаиков в целом — философский принцип, а не просто желание удовольствия. Они не максимизируют удовольствия, а наслаждаются ими и через наслаждение проявляется свобода.
К тебе явлюся я; увижу сей дворец… — Имеется в виду великолепный дворец в  Архангельском.
Чредою шли к тебе забавы и чины. / Посланник молодой увенчанной жены, / Явился ты в Ферней — и циник поседелый, / Умов и моды вождь пронырливый и смелый, / Свое владычество на Севере любя, / Могильным голосом приветствовал тебя.
Н. Б. Юсупов (1750-1831) – выдающийся государственный деятель, дипломат, один из крупнейших в России коллекционеров и меценатов; владелец усадьбы Архангельское с дворцово-парковым ансамблем.
 Зачисленный почти с колыбели на службу в лейб-гвардии Конный полк, кн. Юсупов в 1755 г. был пожалован в корнеты, в 1761 г. произведен в том же полку в подпоручики, в 1771 г. — в поручики, а в следующем году назначен камер-юнкером Высочайшего двора. Уволенный от службы в том же году, он провел несколько лет в путешествиях по Европе для своего личного образования. По возвращении в 1781 г. в Россию кн. Юсупов был пожалован в действительные камергеры и назначен к присутствованию в комиссии о коммерции. В 1782 г. он находился в свите цесаревича Павла Петровича и его супруги, путешествовавших по Европе под фамилией графа и графини "Северных", а в следующем году получил назначение чрезвычайным посланником и полномочным министром в Турин, ко двору Сардинского короля Амедея III. В том же 1783 г. Юсупов по Высочайшему повелению отправился к Неаполитанскому двору короля Фердинанда І для выражения дружбы и благожелательства императрицы Екатерины королеве Марии-Каролине, с целью загладить неудовольствие королевы против бывшего в Неаполе графа А. К. Разумовского. В 1784 г. Екатерина II поручила Юсупову ехать в Рим для принесения благодарности папе Пию VI за удовлетворение ходатайств императрицы по поводу дарования могилевскому католическому епископу Сестренцевичу паллиума и возведения бывшего в России папского посла Аркотти в кардиналы. Кроме того, Юсупову было поручено добиться соглашения папы на пожалование кардинальского сана тому же архиепископу Сестренцевичу и признания отдельного самостоятельного существования римско-католической паствы в России, чтобы тем самым устранить происки римского двора и его опасное влияние. Кн. Юсупов благодаря своим дипломатическим способностям много способствовал достижению благоприятных результатов в этих переговорах. К тому же времени относится его поездка в Венецию в качестве уполномоченного при венецианском правительстве. Там Юсупову пришлось бороться с происками, направленными в ущерб России Англией и Австрией. В 1788 г. Юсупов был произведен в тайные советники и в том же году назначен к присутствию в Правительствующем Сенате, а по прибытии в Петербург заседал в 1-м департаменте Сената и в межевой экспедиции (1790).
Посланник молодой увенчанной жены — молодой дипломатический посланник императрицы Екатерины II.
Во время первого образовательного заграничного путешествия в 1774-1777 гг. князь прослушал научные курсы в Лейденском университете в Голландии. В эти же годы он совершил Grand Tour, посетив Англию, Португалию, Испанию, Францию, Италию, Австрию. Он был представлен многим европейским монархам, был принят Д. Дидро и Вольтером.
 Пушкин отмечает, что во Франции в имении Ферней на границе со Швейцарией Юсупов встретился с Вольтером. Вольтер состоял в дружеской переписке с Екатериной II.
С Фернеем распростясь, увидел ты Версаль. / Пророческих очей не простирая вдаль, / Там ликовало всё. Армида молодая ~ Не ведая, чему судьбой обречена, / Резвилась, ветреным двором окружена…
Распрощавшись с Вольтером, Н.Б. Юсупов уехал из Фернея в Париж. Там он посетил Версальский дворец — место проведения королевских балов и развлечений высшего светского общества. Королева Мария Антуанетта («Армида молодая») была обречена на казнь гильотиной в 1793 г. Армида — красавица, главная героиня поэмы Т. Тассо «Освобожденный Иерусалим». Поэтизм для обозначения красивейших женщин в стихах.
Ты помнишь Трианон и шумные забавы? / Но ты не изнемог от сладкой их отравы; / Ученье делалось на время твой кумир…
Большой Трианон — дворец на территории Версальского парка. В разное время дворец служил местом жительства или гостевой резиденцией для членов королевской семьи Франции и других стран.
По утверждению Пушкина, Юсупова не увлекли светские забавы в Версальском дворце. Он уехал в Англию. 
Из биографии князя известно, что по прибытии в Лондон в марте 1776 года он был представлен королевскому обществу. Среди его новых знакомых оказался Бомарше, автор «Севильского цирюльника», комедии с веселым персонажем Фигаро. В течение нескольких месяцев, проведенных в этом городе и в этом великосветском обществе, у Бомарше и Юсупова сложились дружеские отношения. В Англии Юсупова привлек знаменитый Оксфордский университет («ученье делалось на время твой кумир»).
Пушкин подает английский период жизни Юсупова в ином хронологическом порядке.
Уединялся ты. За твой суровый пир / То чтитель промысла, то скептик, то безбожник, / Садился Дидерот на шаткий свой треножник ~ И скромно ты внимал / За чашей медленной афею иль деисту, / Как любопытный скиф афинскому софисту…
В Оксфордском университете Юсупов читал научные произведения Д. Дидро, некие произведения, посвященные атеизму, произведения, опубликованные деистами.
Но Лондон звал твое внимание. Твой взор / Прилежно разобрал сей двойственный собор: / Здесь натиск пламенный, а там отпор суровый, / Пружины смелые гражданственности новой…
По утверждению Пушкина, якобы только после Оксфорда Юсупов перебрался в Лондон, где познакомился с Бомарше и с двухпартийной палатой общин, на заседаниях которой друг другу активно оппонируют депутаты от партии тори и депутаты от партии вигов. Отсюда Пушкин упоминает «двойственный собор: здесь натиск пламенный, а там отпор суровый». С наличием двухпалатной системы эта строка не связана.
Дидерот — энциклопедист Д. Дидро (Diderot). Пушкин характеризует эволюцию философского мировоззрения Дидро в словах: «То чтитель промысла [Божьего промысла], то скептик, то безбожник».
Афей — афеист — атеист.
Деизм — религиозно-философское направление, признающее существование Бога и сотворение мира им, но отрицающее большинство сверхъестественных и мистических явлений, Божественное откровение и религиозный догматизм.
Афинский софист —  афинский преподаватель красноречия, представитель одноимённого философского направления, распространённого в Греции во 2-й половине V -1-й половине IV веков до н. э. Изначально термин «софист» служил для обозначения искусного или мудрого человека, однако уже в древности приобрёл уничижительное значение. Платон указывал на высокие гонорары за обучение у софистов, их самовосхваление и не всегда честные приёмы полемики.
Софизм — формально кажущееся правильным, но ложное по существу умозаключение, основанное на преднамеренно неправильном подборе исходных положений.
Скифы упоминаются в «Историях» Геродота и других античных древнегреческих источниках. Племена скифов проживали восточнее Греции, но имели торговые связи с греческими городами.
Всё изменилося. Ты видел вихорь бури, / Падение всего, союз ума и фурий, / Свободой грозною воздвигнутый закон, / Под гильотиною Версаль и Трианон…
Вихорь бури… — Первые революционные события в Париже (захват Бастилии и др.).
Союз ума и фурий (злых богинь возмездия) — союз французских ученых и революционеров. Положение французских ученых, варианты их поведения на фоне революционной нестабильности с последующей угрозой террора, участие ученых в работе революционных учреждений подробно описаны в статье И.С. Дмитриева «Союз ума и фурий»…). Начало этому союзу положил в 1789 г. Бретонский клуб депутатов Генеральных штатов из Бретани. Далее он расширился за счет депутатов из других провинций. Под прозвищем Якобинского клуба (собственное название «Общество друзей революции», впоследствии «Общество друзей конституции») он был элитарен из-за высокого размера членского взноса. Изначально участники клуба были в большинстве своём представителями интеллигенции — врачами, учителями, учёными, адвокатами и художниками.
«Свободой грозною воздвигнутый закон»: «Общество якобинцев, друзей Свободы и Равенства» — так радикализировавшийся Якобинский клуб стал называться с сентября 1792 г. Из-за обострения положения в тылу и на фронтах, Конвент принял через год, в сентябре 1793 г.,  «Закон о подозрительных», который предписывал революционным комитетам брать под арест всех «подозрительных», в  число которых мог попасть каждый. Вероятно, что Пушкин имел в виду эти факты в словах про «свободой грозною воздвигнутый закон».
Николай Борисович приехал в Италию в декабре 1783 г. и находился там до 1789 года. По свидетельству профессора славистики Стефано Гардзонио, князь Юсупов был посланником Екатерины II в итальянском Турине в 1783-1788 гг. и недолго  жил в Париже перед самой французской революцией (Гардзонио С.). Началом революции стало взятие Бастилии 14 июля 1789 г. Однако еще 4 мая 1789 г. Екатерина II назначила князя на должность директора Императорской Шпалерной мануфактуры.
Утверждение Пушкина можно трактовать как указание, что, в отличие от самого поэта, Юсупов заочно застал события лета 1789-1794 гг., включая период якобинского террора, начавшегося в июне 1793 г.
И мрачным ужасом смененные забавы. / Преобразился мир при громах новой славы. / Давно Ферней умолк. Приятель твой Вольтер, Превратности судеб разительный пример, / Не успокоившись и в гробовом жилище, / Доныне странствует с кладбища на кладбище…
И мрачным ужасом смененные забавы… — В этой строке поэт иронически обозначает революционные события и террор словом «забавы» (забавы революционеров), а под заменившим их «мрачным ужасом» подразумевает последовавшие за ними наполеоновские войны. Западная Европа преобразилась при громах славы и военных побед Наполеона Бонапарта. Прах Вольтера был сначала похоронен на кладбище монастыря Сельер, откуда он в 1791 г. был перенесен в Пантеон.  В 1814 году, в период первой Реставрации, сторонники вернувшихся к власти Бурбонов (Пюиморен и др.) достали трупы Вольтера и Руссо из гробов, сложили в один мешок, залили останки негашеной известью и бросили на свалку. Эти останки не найдены, также, как сердце и мозг Вольтера. Так выразилась ненависть аристократов-монархистов к революции, обрушившаяся на просветителей.
Барон д'Ольбах, Морле, Гальяни, Дидерот, / Энциклопедии скептический причот, / И колкий Бомарше, и твой безносый Касти, / Все, все уже прошли…
д’Ольбах — Гольбах Поль-Анри Тири, барон д’Ольбах (1723-1789) —  французский философ немецкого происхождения, писатель, энциклопедист, просветитель, иностранный почётный член Петербургской Академии наук.
Морле — Морелле Андре (1727-1819) — французский аббат и писатель, политик, экономист, переводчик, энциклопедист, член Французской академии. Составлял для «Энциклопедии…» (см. ниже) статьи по богословию и метафизике.
Гальяни — аббат Гальяни Фердинандо (1728-1787), итальянский экономист, историк и философ, мастер эпистолярного жанра, друг Д. Дидро. По указанию С. Гардзонио, «Фердинандо Гальяни жил в Париже в 1759-1769 гг. в качестве секретаря при посольстве неаполитанского королевства. Там он сблизился с Дидро и другими энциклопедистами. Когда и где князь Юсупов мог познакомиться с ним, непонятно» [Гардзонио С., сноска 6].
Энциклопедии скептический причот (образно) — участники создания «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел». Считается, что это издание подготовило идейную почву для Великой Французской революции. Энциклопедия» подвергалась резкой критике, в основном из-за тона, в котором в ней говорилось о религии. Причет, причот, причт — представители белого духовенства, служащие при какой-либо церкви.
Касти —  итальянский поэт и либреттист Касти Джамбаттиста (1724-1803), мастер ироикомического жанра – одного из направлений бурлеска в классицизме. Назван «безносым» из-за постоянного насморка, одного из симптомов сифилиса.
Один всё тот же ты. / Ступив за твой порог, / Я вдруг переношусь во дни Екатерины. / Книгохранилище, кумиры и картины, / И стройные сады свидетельствуют мне, / Что благосклонствуешь ты музам в тишине…
В 1810 г. Юсупов приобрёл усадьбу Архангельское: дворцово-парковый ансамбль. В состав купленного имущества вошла знаменитая Архангельская библиотека.
Благодаря дипломатическим поездкам и личным связям, богатству, встречам с выдающимися западноевропейскими художниками и скульпторами Н.Б. Юсупов собрал одну из лучших в России коллекций скульптур и картин.
Беспечно окружась Корреджием, Кановой… — В эту коллекцию вошли картины Антонио Корреджио и скульптуры Антонио Кановы.
да Корреджо Антонио (ок. 1489-1534) — итальянский живописец периода Высокого Возрождения, крупнейший из мастеров Пармы, предшественник динамики и чувственности искусства барокко.
Канова Антонио (1757-1822) — итальянский скульптор, наряду с датчанином Бертелем Торвальдсеном, наиболее значительный представитель неоклассицизма в западноевропейском скульптурном искусстве.
И блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой… — Блеск московской красавицы А.В. Алябьевой (1812-1891) и прелесть невесты Пушкина Н. Н. Гончаровой.  Наряду с Н. Н. Гончаровой, будущей женой Пушкина,  Александра Алябьева славилась в Москве как первейшая красавица.
Так, вихорь дел забыв для муз и неги праздной / В тени порфирных бань и мраморных палат, / Вельможи римские встречали свой закат…
Пожилые древнеримские аристократы отдыхали во дворцах, использовали термы, построенные с применением порфира.
Порфир (в переводе с древнегреческого темно-красный, пурпурный) — название гипабиссальных пород с порфировой структурой. Порфировая структура — неравномерно-зернистая структура магматических горных пород. В основную стекловатую (вулканического стекла) или микролитовую массу (или их сочетание) включаются крупные кристаллы минералов (порфировых выделений).
Вздохнуть о пристани… — С грустью подумать о недоступном спокойном пристанище.

ПРИМЕЧАНИЕ.
Из статьи Л.А. Черейского «Современники Пушкина.
Юсупов Николай Борисович (1750-1831)». 
«В послании "К вельможе" отразились реальные впечатления автора от посещения Архангельского и бесед с его владельцем. Это было ранней весной 1827 года и осенью 1830 года. В январе 1831 года Пушкин был в московском особняке Юсупова и по просьбе П. А. Вяземского расспрашивал его о Фонвизине. Последняя известная нам встреча поэта с вельможей состоялась в конце февраля 1831 года на вечере, устроенном Пушкиным и его молодой женой.
Послание Пушкина было превратно воспринято в обществе и в откликах печати. Поэта упрекали в лести и низкопоклонстве. К тому же репутация Юсупова не была безупречной, A.С. Грибоедов даже назвал его "старым придворным подлецом". Критикам Пушкина не было понятно, что поэт не собирался воспевать старого князя. Юсупов в его стихотворении стал художественным символом века Просвещения, а его биография послужила поэту для воссоздания целого исторического периода. Самую точную оценку замысла Пушкина дал В.Г. Белинский, который видел в послании "в высшей степени художественное постижение и изображение целой эпохи в лице одного из замечательнейших ее представителей"».

«МАДОННА. СОНЕТ»

Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденью знатоков.

В простом углу моем, средь медленных трудов,
Одной картины я желал быть вечно зритель,
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш божественный спаситель —

Она с величием, он с разумом в очах —
Взирали, кроткие, во славе и в лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.

Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал,
тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
    
Напечатано в альманахе «Сиротка» на 1831 год. Написано 8 июля 1830 г.
Позже написания стихотворения, 30 июля  1830 года (см. Есипов В.М.), перед свадьбой с Натальей Николаевной Гончаровой, Пушкин пишет ей из Петербурга в Москву: «Я мало бываю в свете. Вас ждут там с нетерпением. Прекрасные дамы просят меня показать ваш портрет и не могут простить мне, что его у меня нет. Я утешаюсь тем, что часами простаиваю перед белокурой мадонной, похожей на вас как две капли воды; я бы купил её, если бы она не стоила 40000 рублей» (в оригинале письмо на французском языке) (см. Цявловский М. Стихотворение «Мадонна»). 
Описанная в стихотворении картина имеет четкие особенности:  Мадонна  и младенец Иисус смотрели бы на Пушкина сверху вниз при расположении картины в углу выше головы зрителя, в сюжете картины нет ангелов, но в него входит пальма Сиона.
Известно, что в 1830 г.  в  магазине И. Слёнина на Невском бульваре выставлялась «старинная копия “Бриджвотерской Мадонны”  Рафаэля, которая выдавалась за подлинник» [см. "Чистейшей прелести чистейший образец..."; Википедия. И.А. Слёнин). Однако на оригинале «Бриджвотерской Мадонны»  нет пальмы, волосы Святой Марии имеют темный окрас, младенец Иисус смотрит по косой линии снизу вверх направо, белый цвет имеет только скрученный и положенный на голову Марии платок, что объясняет выражение «белокурая Мадонна» в письме Пушкина. Такие же расхождения со стихотворным описанием обнаруживаются в отношении картины Рафаэля «Святое семейство с пальмой» и картин других художников, фотографии которых доступны. Таким образом, в письме от 30 июля 1830 г. Н. Гончаровой Пушкин имеет в виду выставленную в магазина Слёнина копию картины Рафаэля «Бриджвотерская Мадонна». Однако, эта копия была просто упомянута Пушкиным к слову и не  имеет связи со  стихотворением «Мадонна», созданным за 22 дня до написания указанного письма. В стихотворении описывается художественный образ, а не конкретная картина.
Сион  — в еврейской Библии синоним Иерусалима, а также Земли Израиля. Кроме того, в Библии Сионом территориально именовался или город Давида, или Храмовая гора с холмом Офель. Также Сион называли «горою святою», «жилищем и домом Божиим», «царственным городом Божиим». В переносном смысле Сион обозначал Иерусалим, царство Иудейское, Иудею и народ иудейский.
Пальма — в странах Востока, Древнем Египте, античных странах символ победы, славы, превосходства, мира, долголетия, воскрешения и бессмертия. В христианстве символизирует царствие небесное и вечность. Христа часто изображают с пальмовой ветвью, означающей его победу над смертью, но чаще пальмовую ветвь связывают с въездом Христа в Иерусалим: «На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышавши, что Иисус идет в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев!».
«Мария и Иисус под пальмою Сиона» означает: «Святая Мария и Иисус Христос под пальмой Иерусалима».

«МОЯ РОДОСЛОВНАЯ»

Смеясь жестоко над собратом,
Писаки русские толпой
Меня зовут аристократом:
Смотри, пожалуй, вздор какой!
Не офицер я, не асессор,
Я по кресту не дворянин,
Не академик, не профессор;
Я просто русский мещанин.

Понятна мне времен превратность,
Не прекословлю, право, ей:
У нас нова рожденьем знатность,
И чем новее, тем знатней.
Родов дряхлеющих обломок
(И, по несчастью, не один),
Бояр старинных я потомок;
Я, братцы, мелкий мещанин.

Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов,
И не был беглым он солдатом
Австрийских пудреных дружин;
Так мне ли быть аристократом?
Я, слава богу, мещанин.

Мой предок Рача мышцей бранной
Святому Невскому служил;
Его потомство гнев венчанный,
Иван IV пощадил.
Водились Пушкины с царями;
Из них был славен не один,
Когда тягался с поляками
Нижегородский мещанин.

Смирив крамолу и коварство,
И ярость бранных непогод,
Когда Романовых на царство
Звал в грамоте своей народ,
Мы к оной руку приложили,
Нас жаловал страдальца сын.
Бывало, нами дорожили;
Бывало ... но — я мещанин.

Упрямства дух нам всем подгадил.
В родню свою неукротим,
С Петром мой пращур не поладил
И был за то повешен им.
Его пример будь нам наукой:
Не любит споров властелин.
Счастлив князь Яков Долгорукий,
Умен покорный мещанин.

Мой дед, когда мятеж поднялся
Средь петергофского двора,
Как Миних, верен оставался
Паденью третьего Петра.
Попали в честь тогда Орловы,
А дед мой в крепость, в карантин.
И присмирел наш род суровый,
И я родился мещанин.

Под гербовой моей печатью
Я кипу грамот схоронил,
И не якшаюсь с новой знатью,
И крови спесь угомонил.
Я грамотей и стихотворец,
Я Пушкин просто, не Мусин,
Я не богач, не царедворец,
Я сам большой: я мещанин.

Post scriptum

Решил Фиглярин, сидя дома,
Что черный дед мой Ганнибал
Был куплен за бутылку рома
И в руки шкиперу попал.

Сей шкипер был тот шкипер славный,
Кем наша двигнулась земля,
Кто придал мощно бег державный
Рулю родного корабля.

Сей шкипер деду был доступен.
И сходно купленный арап
Возрос, усерден, неподкупен,
Царю наперсник, а не раб.

И был отец он Ганнибала,
Пред кем средь чесменских пучин
Громада кораблей вспылала
И пал впервые Наварин.

Решил Фиглярин вдохновенный:
Я во дворянстве мещанин,
Что ж он в семье своей почтенной?
Он?.. он в Мещанской дворянин.
В рукописи имеется эпиграф:
Je suis vilain et tr;s vilain,
Je suis vilain, vilain, vilain.
                B;ranger.

Перевод:

Я простолюдин, совсем простолюдин,
Я простолюдин, простолюдин, простолюдин.
Беранже. (Франц.)
Этот эпиграф заимствован из песни Беранже «Le Vilain».
 При жизни Пушкина не печаталось. Написано 3 декабря 1830 г. Обстоятельства, вызвавшие появление этого стихотворения,  Пушкин объяснил А. Бенкендорфу в  следующем письме от 24 ноября 1831 г. (оригинал на французском):
«Генерал, неотложные дела требуют моего присутствия в Москве, и я, не будучи еще окончательно зачислен на службу, принужден отлучиться на две-три недели, не имея иного разрешения, как от одного лишь квартального. Считаю своим долгом поставить о том в известность ваше превосходительство. Пользуюсь этим случаем, чтобы обратиться к вам по одному чисто личному делу. Внимание, которое вы всегда изволили мне оказывать, дает мне смелость говорить с вами обстоятельно и с полным доверием.
Около года тому назад в одной из наших газет была напечатана сатирическая статья, в которой говорилось о некоем литераторе, претендующем на благородное происхождение, в то время как он лишь мещанин во дворянстве. К этому было прибавлено, что мать его — мулатка, отец которой, бедный негритенок, был куплен матросом за бутылку рома. Хотя Петр Великий вовсе не похож на пьяного матроса, это достаточно ясно указывало на меня, ибо среди русских литераторов один я имею в числе своих предков негра. Ввиду того, что вышеупомянутая статья была напечатана в официальной газете и непристойность зашла так далеко, что о моей матери говорилось в фельетоне, который должен был бы носить чисто литературный характер, и так как журналисты наши не дерутся на дуэли, я счел своим долгом ответить анонимному сатирику, что и сделал в стихах, и притом очень круто. Я послал свой ответ покойному Дельвигу с просьбой поместить в его газете. Дельвиг посоветовал мне не печатать его, указав на то, что было бы смешно защищаться пером против подобного нападения и выставлять напоказ аристократические чувства, будучи самому, в сущности говоря, если не мещанином в дворянстве, то дворянином в мещанстве. Я уступил, и тем дело и кончилось; однако несколько списков моего ответа пошло по рукам, о чем я не жалею, так как не отказываюсь ни от одного его слова. Признаюсь, я дорожу тем, что называют предрассудками; дорожу тем, чтобы быть столь же хорошим дворянином, как и всякий другой, хотя от этого мне выгоды мало; наконец, я чрезвычайно дорожу именем моих предков, этим единственным наследством, доставшимся мне от них.
Однако ввиду того, что стихи мои могут быть приняты за косвенную сатиру на происхождение некоторых известных фамилий, если не знать, что это очень сдержанный ответ на заслуживающий крайнего порицания вызов, я счел своим долгом откровенно объяснить вам, в чем дело, и приложить при сем стихотворение, о котором идет речь.
Примите, генерал, уверение в моем высоком уважении. Вашего превосходительства нижайший и покорнейший слуга
Александр Пушкин.      
24 ноября. СПб. (Франц.)

Не торговал мой дед блинами… — Намек на А. Д. Меншикова и его правнука. Достоверных документов о происхождении А. Меншикова нет, оно характеризуется в нескольких версиях. Достоверно можно утверждать, что соратник Петра I, А.Д.Меншиков не принадлежал к тому или иному знатному роду. Правнук его, А. С. Меншиков (1787-1869), был другом императора Николая I, начальником Главного морского штаба, членом Государственного Совета.
Не ваксил царских сапогов… — Намек на Кутайсова Ивана Павловича (1759-1834) и его сына. И.П. Кутайсов — камердинер и любимец Павла I. Турок по национальности, взятый в плен в Бендерах, по другой версии грузин, спасённый под Кутаиси от турецкого плена и подаренный Павлу в его бытность престолонаследником. Родоначальник графов Кутайсовых. Сын его, гр. П. И. Кутайсов (1782-1840), был сенатором.
Не пел с придворными дьячками… — Намек на генерал-фельдмаршала Разумовского Алексея Григорьевича (1709-1771) и его племянника. Первый — днепровский малоземельный казак, возведённый в графское достоинство, фаворит и предполагаемый тайный супруг императрицы Елизаветы Петровны. Императрицей Елизаветой Петровной был взят в любовники из простых певчих. Его племянник, А. К. Разумовский (1748-1822), был министром народного просвещения, лично хорошо известным Пушкину с лицейских времен.
В князья не прыгал из хохлов… — Намек на Безбородко Александра Андреевича (1747-1799) ). А.А. Безбородко — государственный деятель украинского казацко-старшинного происхождения, фактически руководивший внешней политикой Российской империи после ухода в отставку в 1781 г. Н. Панина. Сын малороссийского генерального писаря, был возвышен Екатериной II, которая присвоила ему графское достоинство, а затем и титул светлейшего князя. За два года до смерти удостоен Павлом I высшего по тем временам ранга канцлера Российской империи.
И не был беглым  он солдатом / Австрийских пудреных дружин… — Намек на деда Петра Андреевича Клейнмихеля (1793-1869). П.А. Клейнмихель был генерал-адъютантом, снискал расположение А. Аракчеева, Александра I и Николая I за свои действия по управлению военными поселениями.
Мой предок Рача мышцей бранной / Святому Невскому служил…

Из статьи: Б. Попов «Пушкин и Ратша»:

   Общепринятой точкой зрения является то, что «предками Александра Сергеевича Пушкина были следующие лица:

1.Сергей Львович Пушкин (1770-1848). Его жена Н.О. Пушкина, урожденная Ганнибал, дочь Осипа Абрамовича Ганнибала и М.А.Пушкиной. Таким образом, Александр Сергеевич был Пушкиным не только по линии отца, но и по линии матери через бабушку.
2.Лев Александрович Пушкин (1723-1790). В 1762 был заключён под стражу по указу Екатерины Второй за поддержку императора Петра III, а в 1763 был отправлен в отставку в чине подполковника артиллерии.
3.Александр Петрович Пушкин (ок.1686-1725).
4.Петр Петрович Пушкин (1644-1692). Являлся предком А.С.Пушкина не только по отцовской линии, но и по линии бабушки поэта, М.А.Пушкиной.
5.Петр Петрович Пушкин (ок.1620-1661).
6.Петр Тимофеевич Пушкин Черный Толстой (ок.1590-ок.1634).
7.Тимофей Семёнович Пушкин (ок.1560-ок.1618).
8.Семён Михайлович Пушкин (ок.1530-ок.1578).
9.Михаил Иванович Пушкин (ок.1500-ок.1550).
10.Иван Гаврилович Пушкин (ок.1470).
11.Гаврила Константинович Пушкин (ок.1425-ок.1461).
12.Константин Григорьевич Пушкин (ок.1400-ок.1450).
13.Григорий Александрович Пушка (ок.1375), основатель рода Пушкиных.
14.Александр Иванович Морхинин (ок.1350)
15.Иван Гаврилович Морхиня (ок.1325)
16.Гаврила Алексич (ок.1300)
17.Алекса (ок.1275), внук Ратши
18.Якун (ок.1250), сын Ратши
19.Ратша (ок.1225)

Нижегородский мещанин — Кузьма Минин.
Страдальца сын… — Царь Михаил Федорович Романов, отец которого, насильно постриженный по решению Бориса Годунова в монахи, большую часть жизни провел в плену и в ссылке, после воцарения Михаила Федоровича жил в Москве под именем митрополита Филарета.
С Петром мой пращур не поладил… — Федор Пушкин был казнен в 1697 г. за участие в заговоре Циклера против Петра I.
Счастлив князь Яков Долгорукий… — Князь Яков Долгорукий — сподвижник Петра I, прославившийся прямотой и независимостью.
Мой дед, когда мятеж поднялся… — Лев Александрович Пушкин за противодействие восшествию на престол Екатерины II был посажен в крепость после дворцового переворота 1762 г.
Как Миних верен оставался… — фельдмаршал Миних безуспешно пытался организовать сопротивление Екатерине II во время переворота. Как и Л. А. Пушкин, он оставался сторонником Петра III.
Я Пушкин просто, не Мусин… — Противопоставление двух ветвей одного рода, одна из которых обеднела, а другая, Мусины-Пушкины, получив графство, вошла в придворную аристократию.
Сей шкипер славный… — Петр I.
И был отец он Ганнибала, // Пред кем средь чесменских пучин // Громада кораблей вспылала // И пал впервые Наварин — Абрам Петрович Ганнибал, сподвижник Петра I, был отцом Ивана Абрамовича Ганнибала (1731-1801). Иван Абрамович во время русско-турецкой войны 1768-1774 гг. находился в Первой Архипелагской экспедиции — десанте русского флота в Средиземном море. 10 апреля 1770 г., будучи цехмейстером морской артиллерии в чине бригадира, И.А. Ганнибал командовал в Наваринском бою. Принимал участие в Чесменском сражении.   В 1762 году вышел в отставку. Во втором браке И.А. Ганнибала — браке с Марией Алексеевной Пушкиной — родился сын Осип Ганнибал, дед А. С. Пушкина по линии Надежды Осиповны Пушкиной.
Фиглярин — прозрачное изменение фамилии Булгарина, основанное на созвучии и характеризующее Булгарина как фигляра, лишенного чувства собственного достоинства. Это прозвище Булгарина утвердилось в эпиграммах 1820-х-1830-х гг.
В семье своей почтенной… — Булгарин был женат на племяннице содержательницы публичного дома.
Он?.. он в Мещанской дворянин… — Мещанская улица в Санкт-Петербурге — средоточие публичных домов (Цявловская Т.Г., том 2, примечания).

«ПОЭТУ.   СОНЕТ»

Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной:
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.

Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.

Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?

Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник.

Напечатано в «Северных цветах» на 1831 год. Написано 7 июля 1830 г. Стихотворение вызвано нападками на Пушкина на страницах «Московского телеграфа» и «Северной пчелы», где до того времени печатались восторженные рецензии на его сочинения.

«”Северная пчела” — полуофициальная политическая и литературная газета, издававшаяся в Петербурге в 1825-1864 гг. “Северная пчела” до конца 1820-х гг. оценивает творчество Пушкина неизменно положительно. Резкий разрыв и переворот наступает в самом конце 1820-х-начале 1830-х гг., с началом полемики вокруг романов Ф. Булгарина и с выходом «Литературной газеты» (1830-1831); в это время Булгарин — едва ли не основной литературно-общественный противник Пушкина, что непосредственно сказывается и на отзывах «Северной пчелы» о пушкинских произведениях» [КиселеваТ.Е.].

И плюет на алтарь, где твой огонь горит… — Презрительно относится к творчеству поэта, которое символизирует собой огонь на алтаре, где поэт, сочиняя стихи, приносит жертву поэзии.
Алтари у язычников сооружались в святых местах: на полянах, у ручья, в роще, где впервые или наиболее ярко якобы произошло взаимодействие с  божеством. В Древней Греции и Риме алтари располагались перед храмами как места для жертвоприношений.
И в детской резвости колеблет твой треножник…— Колеблет твою награду за поэтическое творчество.
В античности треножник — котел с тремя опорами и с различным назначением, от бытового до культового. Гомер часто упоминал использование треножника-котла  при обрядах теоксении, при воздаянии похвалы, в качестве награды победителям атлетических состязаний. Гесиод свидетельствовал о награждении треножником победителей поэтических агон, сообщая о своём участии в состязании поэтов-сказителей и получении им «ушатого треножника», наподобие получения спортивного кубка.

«ЦАРСКОСЕЛЬСКАЯ СТАТУЯ»

Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила.
Дева печально сидит, праздный держа черепок.
Чудо! не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой;
Дева, над вечной струей, вечно печальна сидит

Напечатано в «Северных цветах» на 1832 год. Написано 1 октября 1830 г.
Стихотворение посвящено статуе работы П. Соколова, изображающей молочницу Перетту из басни Лафонтена  — девушку над разбитым кувшином из-под молока. Из черепка от кувшина непрерывно льется вода. Литературное происхождение сюжета статуи из басни Лафонтена и произведения французского литератора Бонавентюра Деперье объясняется в приложении (Часть 11. «История одного шедевра»).


«ЭЛЕГИЯ»

Безумных лет угасшее веселье
Мне тяжело, как смутное похмелье.
Но, как вино — печаль минувших дней
В моей душе чем старе, тем сильней.
Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе
Грядущего волнуемое море.
Но не хочу, о други, умирать;
Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать;
И ведаю, мне будут наслажденья
Меж горестей, забот и треволненья:
Порой опять гармонией упьюсь,
Над вымыслом слезами обольюсь,
И может быть — на мой закат печальный
Блеснет любовь улыбкою прощальной.

 Напечатано в «Библиотеке для чтения», 1834 г., т. VI. Написано 8 сентября 1830 г.
1830 год был отмечен в судьбе Пушкина знаменитой Болдинской осенью. Этот период выразился в большом количестве прекрасных произведений. Одним из них стало «Элегия (Безумных лет угасшее веселье…)» в жанре философской лирики. В 1830 г. Пушкин подводил определенный жизненный итог. Предстоящая свадьба давала надежду на новую жизнь.

«В ЧАС ЗАБАВ ИЛЬ ПРАЗДНОЙ СКУКИ…»

В часы забав иль праздной скуки,
Бывало, лире я моей
Вверял изнеженные звуки
Безумства, лени и страстей.

Но и тогда струны лукавой
Невольно звон я прерывал,
Когда твой голос величавый
Меня внезапно поражал.

Я лил потоки слез нежданных,
И ранам совести моей
Твоих речей благоуханных
Отраден чистый был елей.

И ныне с высоты духовной
Мне руку простираешь ты
И силой кроткой и любовной
Смиряешь буйные мечты.

Твоим огнем душа палима
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе серафима
В священном ужасе поэт.

Напечатано в «Литературной газете», 1830 г., № 12, 25 февраля, с пометой: «19 января 1830, СПб.».
И внемлет арфе серафима… — Здесь: внимает стихотворению митрополита Филарета.
Произведение Пушкина – ответ на стихотворение митрополита Филарета по поводу произведения Пушкина «Дар напрасный, дар случайный…». Стихотворение митрополита Филарета начиналось со строк:

Не напрасно, не случайно
Жизнь от бога мне дана,
Не без воли бога тайной
И на казнь осуждена...

Ответ Пушкина был написан по просьбе Е. М. Хитрово, знакомой Пушкина, почитательницы Филарета.


«ДЛЯ БЕРЕГОВ ОТЧИЗНЫ ДАЛЬНОЙ…»

Для берегов отчизны дальной
Ты покидала край чужой;
В час незабвенный, в час печальный
Я долго плакал пред тобой.
Мои хладеющие руки
Тебя старались удержать;
Томленье страшное разлуки
Мой стон молил не прерывать.

<…>
Но там, увы, где неба своды
Сияют в блеске голубом,
Где тень олив легла на воды,
Заснула ты последним сном.
Твоя краса, твои страданья
Исчезли в урне гробовой —
А с ними поцелуй свиданья...
Но жду его; он за тобой...

При жизни Пушкина не печаталось. Написано 27 ноября 1830 г., в год, когда прошло 5 лет с кончины адресата стихотворения.  Адресовано одесской знакомой Пушкина Амалии Ризнич, урожденной Рипп. В рукописи начальные стихи первоначально читались: «Для берегов чужбины дальней ты покидала край родной», то есть для прибытия в Одессу Амалия Ризнич покинула некую романтическую родину. В действительности она вышла замуж в Вене и оттуда прибыла в Одессу.
Для берегов отчизны дальной // Ты покидала край чужой… —Амалия Ризнич, заболев чахоткой, отправилась с чужих ей берегов Новороссии (г. Одесса) за границу.
Но там, увы, где неба своды // Сияют в блеске голубом, // Где тень олив легла на воды, // Заснула ты последним сном…— А. Ризнич была похоронена в Италии. По свидетельству пушкиноведа Д.Г. Панфилова, в период до 1832 г. Пушкин посвятил  Амалии Ризнич 15 элегий, написанных в разные годы (Панфилов Д.Г.).
Амалия Ризнич, урожденная Рипп (1803-1825), родилась во Флоренции, в 19-ти летнем возрасте была выдана в Вене замуж за родившегося в Триесте Ивана Степановича Ризнича, сына сербского купца. Весной 1823 г. красавица Амалия вместе с мужем и сыном приехали из Вены в Одессу. Знакомство Амалии с Пушкиным произошло летом 1823 г. Недолго прожив в Одессе, А. Ризнич заболела чахоткой, по совету врачей должна была отправиться в Италию. Через Вену она прибыла в Триест, где у Ризничей находилась собственная вилла. В начале 1825 г. она скончалась. По свидетельству Н. Прожогина, она была похоронена на городском кладбище в Триесте (Спинул С.; Прожогин Н.; Астрикова Л.).


«ЗАКЛИНАНИЕ»

О, если правда, что в ночи,
Когда покоятся живые
И с неба лунные лучи
Скользят на камни гробовые,
О, если правда, что тогда
Пустеют тихие могилы,—
Я тень зову, я жду Лейлы:
Ко мне, мой друг, сюда, сюда!

Явись, возлюбленная тень,
Как ты была перед разлукой,
Бледна, хладна, как зимний день,
Искажена последней мукой.
Приди, как дальная звезда,
Как легкий звук иль дуновенье,
Иль как ужасное виденье,
Мне всё равно: сюда, сюда!..

<…>

При жизни Пушкина не печаталось. Написано 17 октября 1830 г.
Адресовано Амалии Ризнич, скончавшейся в 1825 г. от чахотки, страдая от которой она уехала из Одессы. Отсюда происходят строки «как ты была перед разлукой, бледна, хладна, как зимний день, искажена последней мукой».

«МЫ РОЖДЕНЫ, МОЙ БРАТ НАЗВАНЫЙ…»

Мы рождены, мой брат названый,
Под одинаковой звездой.
Киприда, Феб и Вакх румяный
Играли нашею судьбой.

Явилися мы рано оба
На ипподром, а не на торг
Вблизи державинского гроба,
И шумный встретил нас восторг.

Твой слог могучий и свободный
Какой-то дразнит пародист,
И стих, надеждами доходный,
Жует беззубый журналист.

Но ты, сын Феба беззаботный,
Своих возвышенных затей
Не предавал рукой расчетной
Оценке хитрых торгашей.

В одних журналах нас ругали,
Упреки те же слышим мы:
Мы любим слишком, да, в бокале
Топить разгульные умы.

<…>

При жизни Пушкина не печаталось. Произведение появилось болдинской осенью 1830 г. Его созданию предшествовала редакторская работа поэта в «Литературной газете», которую с начала года стал издавать Дельвиг. Автор видит в адресате стихотворения друга по лицейской юности и коллегу, вместе с которым он противостоит противникам в «журнальной войне». В период издания «Литературной газеты» (1830) Пушкин и Дельвиг подвергались нападкам со стороны Булгарина в «Северной пчеле», Полевого в «Московском телеграфе» и Бестужева-Рюмина в «Северном Меркурии». Печатались пародии на стихи и пасквили, в которых под прозрачными псевдонимами Пушкина и Дельвига изображали в частной жизни, а любимой темой пасквилянтов было обвинение Пушкина и Дельвига в пьянстве (см. Томашевский, Примечания, том 3, 1977 г.).
Явилися мы рано оба // На ипподром, а не на торг // Вблизи державинского гроба… — Явились рано, еще в лицейской молодости на состязания поэтов в годы после кончины Г.Р. Державина, а не на занятия журнальной полемикой. «Ипподром» в значении «место для состязаний».  «Торг», то есть спор продавца и покупателя о цене товара, в значении «журнальная война», спор между ее участниками.
…И стих, надеждами доходный… — Стихи, «доходом» от которых являются надежды на творческое будущее.

«СТАМБУЛ ГЯУРЫ НЫНЧЕ СЛАВЯТ…»

Стамбул гяуры нынче славят,
А завтра кованой пятой,
Как змия спящего, раздавят
И прочь пойдут и так оставят.
Стамбул заснул перед бедой.

Стамбул отрекся от пророка;
В нем правду древнего Востока
Лукавый Запад омрачил —
Стамбул для сладостей порока
Мольбе и сабле изменил.
Стамбул отвык от поту битвы
И пьет вино в часы молитвы.

<…>
Но не таков Арзрум нагорный,
Многодорожный наш Арзрум:
Не спим мы в роскоши позорной,
Не черплем чашей непокорной
В вине разврат, огонь и шум.

<…>
   Алла велик!
      К нам из Стамбула
Пришел гонимый янычар —
Тогда нас буря долу гнула,
И пал неслыханный удар.
От Рущука до старой Смирны,
От Трапезунда до Тульчи,
Скликая псов на праздник жирный,
Толпой ходили палачи;
Треща в объятиях пожаров,
Валились домы янычаров;
Окровавленные зубцы
Везде торчали; угли тлели;
На кольях скорчась, мертвецы
Оцепенелые чернели.
    Алла велик.— Тогда султан
Был духом гнева обуян.

Написано 17 октября 1830 г.
Вестернизационные реформы султана Османской империи Махмуда II затронули армию, флот, государственное управление, финансы и т. д. Западные дипломаты, чуждые мусульманам «гяуры», приветствовали реформы, «славили Стамбул». Реформа вооруженных сил вызвала бунт янычар, который был жестоко подавлен. После его разгрома в русском обществе обсуждался вопрос о том, сможет ли султан Махмуд II стать турецким Петром Великим, подавившим восстание стрельцов и сумевшим реализовать модернизационные реформы, кардинально изменившие вооруженные силы, государство и общество (Долинин А.).

Гяур — презрительное обозначение человека, не исповедующего ислам, любого немусульманина.
Янычары — регулярная пехота вооружённых сил Османской империи в 1365-1826 годах. Янычары вместе с сипахами и акынджи составляли основу войска в Османской империи. Были частью полков капыкулу - личной гвардии султана, состоявшей из профессиональных воинов, формально считавшихся султанскими слугами. К началу XVII в. корпус янычаров утратил военное значение и перестал быть элитным родом войск. Вымоганием денег у государства янычары способствовали упадку Османской империи. Видя, что султан Махмуд II формирует новую армию и нанимает европейских артиллеристов, янычары подняли бунт, но он был разгромлен, в том числе с применением артиллерии. Зачинщики бунта были казнены, молодые янычары изгнаны или арестованы.
От Рущука до старой Смирны, // От Трапезунда до Тульчи…
Рущук — город недалеко от Бухареста, расположен на правом берегу среднего течения Дуная. Смирна — город в Западной Анатолии, на его территории находится турецкий город Измир. Трапезунд (ныне Трабзон) —  турецкий город на южном берегу Черного моря. Тульча —  город в Румынии на берегу правого рукава Дуная. В целом пространство, очерчиваемое этими городами, составляет огромную территорию. Арзрум  (Эрзурум) — город на северо-востоке современной Турции, в исторической Западной Армении.

«ЧТО В ИМЕНИ ТЕБЕ МОЕМ…»

Что в имени тебе моем?
Оно умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальний,
Как звук ночной в лесу глухом.

Оно на памятном листке
Оставит мертвый след, подобный
Узору надписи надгробной
На непонятном языке.

Что в нем? Забытое давно
В волненьях новых и мятежных,
Твоей душе не даст оно
Воспоминаний чистых, нежных.

Но в день печали, в тишине,
Произнеси его тоскуя;
Скажи: есть память обо мне,
Есть в мире сердце, где живу я.

Напечатано в «Литературной газете», 1830 г., № 10. Включено в издание 1832 г. с датой: 1829. Записано в альбом К. Собаньской 5 января 1830 г.
Каролина Розалия Тэкля Ржевуская , по мужу Собаньская или Собанская (1795-1885) — авантюристка и тайный агент царского правительства, в которую были влюблены последовательно Пушкин и Адам Мицкевич. Хозяйка одесского салона. Прославилась в начале 1820-х гг. своей красотой.

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1831 год

«ПЕРЕД ГРОБНИЦЕЮ СВЯТОЙ…»

Перед гробницею святой
Стою с поникшею главой...
Всё спит кругом; одни лампады
Во мраке храма золотят
Столпов гранитные громады
И их знамен нависший ряд.

Под ними спит сей властелин,
Сей идол северных дружин,
Маститый страж страны державной,
Смиритель всех ее врагов,
Сей остальной из стаи славной
Екатерининских орлов.

В твоем гробу восторг живет!
Он русский глас нам издает;
Он нам твердит о той године,
Когда народной веры глас
Воззвал к святой твоей седине:
«Иди, спасай!» Ты встал — и спас.

Внемли ж и днесь наш верный глас,
Встань и спасай царя и нас,
О, старец грозный! На мгновенье
Явись у двери гробовой,
Явись: вдохни восторг и рвенье
Полкам, оставленным тобой!

Явись и дланию своей
Нам укажи в толпе вождей,
Кто твой наследник, твой избранный!
Но храм — в молчанье погружен,
И тих твоей могилы бранной
Невозмутимый, вечный сон...


Написано в июне 1831 г., когда исход польского восстания, вылившегося в русско-польскую войну 1830-1831 гг., еще не был ясен. Первые 18 стихов напечатаны Пушкиным в «Современнике», 1836 г., том 4, в «Объяснении» по поводу стихотворения «Полководец».
Речь идет о полководце А.В. Суворове, взявшем Варшаву в 1794 г. А.В. Суворов был похоронен в нижней Благовещенской церкви Александро-Невской лавры.


«КЛЕВЕТНИКАМ РОССИИ»

О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? волнения Литвы?
Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.
Уже давно между собою
Враждуют эти племена;
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона.
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? вот вопрос.
Оставьте нас: вы не читали
Сии кровавые скрижали;
Вам непонятна, вам чужда
Сия семейная вражда;
Для вас безмолвны Кремль и Прага;
Бессмысленно прельщает вас
Борьбы отчаянной отвага —
И ненавидите вы нас...
За что ж? ответствуйте: за то ли,
Что на развалинах пылающей Москвы
Мы не признали наглой воли
Того, под кем дрожали вы?
За то ль, что в бездну повалили
Мы тяготеющий над царствами кумир
И нашей кровью искупили
Европы вольность, честь и мир?..
Вы грозны на словах — попробуйте на деле!
Иль старый богатырь, покойный на постеле,
Не в силах завинтить свой измаильский штык?
Иль русского царя уже бессильно слово?
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды,
От финских хладных скал до пламенной Колхиды,
От потрясенного Кремля
До стен недвижного Китая,
Стальной щетиною сверкая,
Не встанет русская земля?..
Так высылайте ж к нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
 
Написано 16 августа 1831 г., т. е. до взятия Варшавы (26 августа 1831 г.). В рукописи эпиграф: «Vox et praeterea nihil». («Голос и больше ничего» (лат.). Стихотворение обращено депутатам нижней палаты французского парламента и к французским журналистам, демонстративно выражавшим сочувствие польскому восстанию и призывавшим к вооруженному вмешательству в русско-польские военные действия. «Озлобленная Европа нападает покамест на Россию не оружием, но ежедневной, бешеной клеветою. — Конституционные правительства хотят мира, а молодые поколения, волнуемые журналами, требуют войны» (черновой текст письма Пушкина к Бенкендорфу, написанный около 21 июля 1831 г. — подлинник на французском языке).
В автографе стихотворения был эпиграф: «Vox et praetera nihil» — «Звук и больше ничего» (лат.).
Народные витии — члены палаты депутатов — Лафайет, Моген и др.
Вития (устар., книжн.) — красноречивый человек.
Сии кровавые скрижали… — Многовековая борьба украинского казачества и крестьянства с шляхетской Польшей, а также польско-литовская интервенция 1610-1611 гг., когда польско-литовский контингент был в Москве и сгорел Кремль.
Для вас безмолвны Кремль и Прага… — Прага — древнее варшавское предместье на правом берегу Вислы. Была взята А.В. Суворовым, после чего взятие Варшавы в 1794 г. стало неизбежным.
...На развалинах пылающей Москвы // Мы не признали наглой воли // Того, под кем дрожали вы… — Не признали Наполеона.
Измаильский штык — намек на взятие турецкой крепости Измаил войском А.В. Суворова в 1790 г.
Колхида или Эгриси — историческая область в Восточном Причерноморье. Древняя Колхида располагалась вдоль восточного побережья Чёрного моря (Черноморское побережье Кавказа), занимая Колхидскую низменность и прилегающие районы. Основным населением государства и исторической области были колхи.

«БОРОДИНСКАЯ ГОДОВЩИНА»
Великий день Бородина
Мы братской тризной поминая,
Твердили: «Шли же племена,
Бедой России угрожая;
Не вся ль Европа тут была?
А чья звезда ее вела!..
Но стали ж мы пятою твердой
И грудью приняли напор
Племен, послушных воле гордой,
И равен был неравный спор.

И что ж? свой бедственный побег,
Кичась, они забыли ныне;
Забыли русский штык и снег,
Погребший славу их в пустыне.
Знакомый пир их манит вновь —
Хмельна для них славянов кровь;
Но тяжко будет им похмелье;
Но долог будет сон гостей
На тесном, хладном новоселье,
Под злаком северных полей!

Ступайте ж к нам: вас Русь зовет!
Но знайте, прошеные гости!
Уж Польша вас не поведет:
Через ее шагнете кости!..»
Сбылось — и в день Бородина
Вновь наши вторглись знамена
В проломы падшей вновь Варшавы;
И Польша, как бегущий полк,
Во прах бросает стяг кровавый —
И бунт раздавленный умолк.
В боренье падший невредим;
Врагов мы в прахе не топтали;
Мы не напомним ныне им
Того, что старые скрижали
Хранят в преданиях немых;
Мы не сожжем Варшавы их;
Они народной Немезиды
Не узрят гневного лица
И не услышат песнь обиды
От лиры русского певца.

Но вы, мутители палат,
Легкоязычные витии,
Вы, черни бедственный набат,
Клеветники, враги России!
Что взяли вы?.. Еще ли росс
Больной, расслабленный колосс?
Еще ли северная слава
Пустая притча, лживый сон?
Скажите: скоро ль нам Варшава
Предпишет гордый свой закон?

Куда отдвинем строй твердынь?
За Буг, до Ворсклы, до Лимана?
За кем останется Волынь?
За кем наследие Богдана?
Признав мятежные права,
От нас отторгнется ль Литва?
Наш Киев дряхлый, златоглавый,
Сей пращур русских городов,
Сроднит ли с буйною Варшавой
Святыню всех своих гробов?

Ваш бурный шум и хриплый крик
Смутили ль русского владыку?
Скажите, кто главой поник?
Кому венец: мечу иль крику?
Сильна ли Русь? Война, и мор,
И бунт, и внешних бурь напор
Ее, беснуясь, потрясали —
Смотрите ж: всё стоит она!
А вкруг ее волненья пали —
И Польши участь решена...
Победа! сердцу сладкий час!
Россия! встань и возвышайся!
Греми, восторгов общий глас!..
Но тише, тише раздавайся
Вокруг одра, где он лежит,
Могучий мститель злых обид,
Кто покорил вершины Тавра,
Пред кем смирилась Эривань,
Кому суворовского лавра
Венок сплела тройная брань.

Восстав из гроба своего,
Суворов видит плен Варшавы;
Вострепетала тень его
От блеска им начатой славы!
Благословляет он, герой,
Твое страданье, твой покой,
Твоих сподвижников отвагу,
И весть триумфа твоего,
И с ней летящего за Прагу
Младого внука своего.

Напечатано вместе со стихотворением «Клеветникам России». Написано 5 сентября 1831 г. после получения известия о взятии Праги — предместья Варшавы.
Знакомый пир их манит вновь…;—;Имеется в виду план интервенции, предлагавшийся депутатами палаты депутатов французского парламента.
Уж Польша вас не поведет…;—;Напоминание об участии Варшавского герцогства, созданного Наполеоном в 1807 г., в войне Наполеона против России в 1812 г.
Вновь наши вторглись знамена…;—;Имеется в виду, что Варшава была взята А.В. Суворовым в 1794 г., генералом Милорадовичем в 1813 г.
В боренье падший невредим; // Врагов мы в прахе не топтали; // Мы не напомним ныне им // Того, что старые скрижали // Хранят в преданиях немых; // Мы не сожжем Варшавы их… — Намек на занятие Москвы польско-литовским войском и на разорение Москвы.
Но вы, мутители палат…;—;Речь идет о выступлениях в палате депутатов — нижней палате французского парламента — Могена и Лафайета, которых Пушкин подразумевал в стихотворении «Клеветникам России», и последующих выступлениях Клозеля, Лараби, Одиллона-Барро и Лафайета.
Подчеркнутое Пушкиным выражение «больной, расслабленный колосс» ассоциируется с библейским образом колосса на глиняных ногах.
Куда отдвинем строй твердынь..? — Деятели польского восстания 1830 г. претендовали на независимость Царство Польского, а также на восстановление восточной границы 1772 г., существовавшей до первого раздела Речи Посполитой (Прил., Часть 12). Отправляя делегатов для переговоров с царем Николаем I в 1830 г., революционное польское правительство дало им мандат на предъявление патриотического требования о возвращении восставшей Польше «восьми воеводств», то есть Литвы, Белоруссии и больше половины Украины (Назиров Р.Г., стр. 76). Надежды восставших на военную поддержку западноевропейских держав оказались ошибочными.
Разделы территории польско-литовского государства  между Прусским королевством, Российской империей и Австрией были проведены в 1772, 1793, 1795 и 1815 г. Часть, по результатам Венского конгресса вошедшая в состав Российской империи, получила название Царства Польского.
За Буг (он же Западный Буг)… — На восток от речной границы Польши и Белоруссии, Польши и Украины. Перенос границы на восток от реки Буг означал, в частности, отдачу под власть Царства Польского белорусских земель с православным населением.
До Воркслы… — На восток до реки Ворксла, левого притока Днепра. Перенос границы Царства Польского на восток до Воркслы и до Днепровского Лимана означал отдачу  части Правобережной Украины в составе Российской империи, Киева и северо-востока Левобережной Украины под власть поляков и католической церкви.
До Лимана… — До устья Днепра (Днепровский лиман).
За кем останется Волынь… — Волынь — территория в Юго-Западной Руси. Граничит с Польшей и юго-западом Белоруссии.  В результате третьего раздела Речи Посполитой Волынь была присоединена к Российской империи, где впоследствии была образована Волынская губерния. Её центром был с 1797 года Новоград-Волынский, а с 1804 года — Житомир.
Наследие Богдана;—;наследие Б. Хмельницкого.
После восстания Богдана Хмельницкого в 1648 году и перехода земель в Северной и Центральной Украине от Речи Посполитой под контроль запорожских казаков, на этих территориях образовалось несколько военно-административных областей без принадлежности к определенному государству, охвативших все Поднепровье, а не только территорию ниже днепровских порогов.
В 1654 г. в Переяславле Переяславской Радой было принято решение о переходе запорожского казачества в подданство царю Алексею Михайловичу и о вхождении Войска Запорожского в состав Русского царства на правах автономии. Документ под названием «Выписка из Статейного списка бывших в Переясловле у Гетмана Богдана Хмельницкого российских послов» показывает, что этот вариант был выбран вместо вариантов принятия подданства крымскому хану, султану Османской империи или польской Короне (Википедия).
На 1830 г. территории на запад от реки Буг, на запад от рек Ворксла и Днепр (Северская Украина, Киевская губерния, значительная часть правобережной Украины) и все Поднепровье давно находились в составе Российской империи. В выше комментируемых строках и строке о Киеве Пушкин иронически указывает самонадеянным руководителям польского восстания на несбыточность их территориальных претензий, их желания вернуться от имевшейся в 1830 г. восточной границы Царства Польского к восточной границе Речи Посполитой 1772 года.
Наш Киев дряхлый, златоглавый, // Сей пращур русских городов, // Сроднит ли с буйною Варшавой // Святыню всех своих гробов?..;—;Имеются в виду захоронения князя киевского Ярослава Мудрого и печерских угодников;—;так объяснил эту строку Пушкин в письме к Е.М. Хитрово от середины сентября 1831 г. (подлинник на французском языке). Саркофаг Ярослава Мудрого находится в киевском Софийском соборе. Останки («мощи») печерских святых хранятся в Успенской Киево-Печерской лавре в подземном коридоре (Википедия).
Война, и мор, и бунт…;—;Русско-турецкая война 1828-1829 гг., эпидемия холеры 1830-1831 гг., восстание новгородских военных поселений летом 1831 г.
Внешних бурь напор…;—;Планы интервенции, надежды руководителей польского восстания и их эмиссаров на вмешательство на их стороне европейских государств в целях ослабления Российской империи.
Могучий мститель злых обид… — Паскевич Иван Федорович  (1782-1856), руководивший взятием Варшавы. Он был контужен 26 августа.
Вокруг одра, где он лежит…;—;Речь идет о И.;Ф.;Паскевиче (1782-1856), главнокомандующем русскими войсками, взявшими Варшаву, контуженном при штурме Праги, предместья Варшавы. В данном случае одр — место, где находился контуженный генерал.
Кто покорил вершины Тавра, // Пред кем смирилась Эривань;…—;генерал И.Ф. Паскевич. Имеется в виду русско-персидская война 1827-1828 гг. и взятие крепости Эривани 1 октября 1827 г. Тавр — горная цепь в южной Армении.
Венок сплела тройная брань… ;—; Паскевич был победителем в трех войнах: русско-персидской 1827-1828 гг., русско-турецкой 1829 г. и русско-польской 1831 г. (Цявловская Т.Г.; Викитека).
Суворов видит плен Варшавы… — Пушкин вспоминает взятие Варшавы А.В. Суворовым 24 октября 1794 г.
И весть триумфа твоего // И с ней летящего за Прагу // Младого внука своего…;—;Донесение Паскевича о взятии Варшавы было доставлено в Петербург внуком Суворова, кн. А.;А.;Суворовым (Цявловская Т.Г).

«ЧЕМ ЧАЩЕ ПРАЗДНУЕТ ЛИЦЕЙ…»

Чем чаще празднует лицей
Свою святую годовщину,
Тем робче старый круг друзей
В семью стесняется едину,
Тем реже он; тем праздник наш
В своем веселии мрачнее;
Тем глуше звон заздравных чаш
И наши песни тем грустнее.
Так дуновенья бурь земных
И нас нечаянно касались,
И мы средь пиршеств молодых
Душою часто омрачались;
Мы возмужали; рок судил
И нам житейски испытанья,
И смерти дух средь нас ходил
И назначал свои закланья.
Шесть мест упраздненных стоят,
Шести друзей не узрим боле,
Они разбросанные спят —
Кто здесь, кто там на ратном поле,
Кто дома, кто в земле чужой,
Кого недуг, кого печали
Свели во мрак земли сырой,
И надо всеми мы рыдали.
И мнится, очередь за мной,
Зовет меня мой Дельвиг милый,
Товарищ юности живой,
Товарищ юности унылой,
Товарищ песен молодых,
Пиров и чистых помышлений,
Туда, в толпу теней родных
Навек от нас утекший гений.
Тесней, о милые друзья,
Тесней наш верный круг составим,
Почившим песнь окончил я,
Живых надеждою поздравим,
Надеждой некогда опять
В пиру лицейском очутиться,
Всех остальных еще обнять
И новых жертв уж не страшиться.

Написано к двадцатилетию открытия лицея. При жизни Пушкина не печаталось.
Шесть мест упраздненных стоят… — Пушкин не знал о смерти между 1822-1825 гг. седьмого товарища, С. Ф. Броглио; изгнанный из Италии после участия в Пьемонтском восстании 1821 г., он поехал в Грецию и умер, сражаясь за ее независимость.
…Там на ратном поле... — Полковник С.С. Есаков, застрелившийся после потери нескольких пушек во время русско-польской военной кампании.
В земле чужой погребены… — Умершие от чахотки за границей Н. А. Корсаков и П. Ф. Саврасов.
От болезни скончались Н. Г. Ржевский и К. Д. Костенский. От печали умер 14 января 1831 г. А. Дельвиг после потрясения, вызванного грубым выговором шефа жандармов Бенкендорфа, угрожавшего ему и его друзьям Сибирью в связи с напечатанными в «Литературной газете» Дельвига стихами Делавиня об июльской революции во Франции.
И, мнится, очередь за мной… — Из лицеистов первого выпуска Пушкин умер следующим после Дельвига.

«ГНЕДИЧУ»

С Гомером долго ты беседовал один,
Тебя мы долго ожидали,
И светел ты сошел с таинственных вершин
И вынес нам свои скрижали.
И что ж? ты нас обрел в пустыне под шатром,
В безумстве суетного пира,
Поющих буйну песнь и скачущих кругом
От нас созданного кумира.
Смутились мы, твоих чуждаяся лучей.
В порыве гнева и печали
Ты проклял ли, пророк, бессмысленных детей,
Разбил ли ты свои скрижали?
О, ты не проклял нас. Ты любишь с высоты
Скрываться в тень долины малой,
Ты любишь гром небес, но также внемлешь ты
Жужжанью пчел над розой алой.
Таков прямой поэт. Он сетует душой
На пышных играх Мельпомены,
И улыбается забаве площадной
И вольности лубочной сцены,
То Рим его зовет, то гордый Илион,
То скалы старца Оссиана,
И с дивной легкостью меж тем летает он
Во след Бовы иль Еруслана.

При жизни Пушкина не печаталось. Стихотворение является ответом на послание Н. Гнедича «А.С. Пушкину по прочтении сказки его о царе Салтане и проч.» (1831). В стихотворении характеризуются разные стороны деятельности Гнедича: как переводчика «Илиады» Гомера, переводчика Оссиана, театрального деятеля.
Первой строкой стихотворения Пушкин напоминал Гнедичу об адресованном ему в 1821 г. послании Рылеева, где имеется стих «С Гомером отвечай всегда беседой новой».
С Гомером долго ты беседовал один… — Гнедич многие годы трудился над переводом «Илиады» Гомера.
Скрываться в тень долины малой… — Малые жанры поэзии Гнедича.
На пышных играх Мельпомены… — Речь идет о театральной деятельности Гнедича, о его занятиях с трагической актрисой Семеновой.
То Рим его зовет… — Возможно, что речь идет о произведении Гнедича «Подражание Горацию» (1812).
То гордый Илион… — Пушкин имеет в виду перевод Гнедичем «Илиады». Илион — город в Малой Азии, осада которого описана в «Илиаде».
То скалы старца Оссиана… — Имеется в виду «Последняя песнь Оссиана» (1804), написанная Гнедичем в подражание поэзии кельтского барда Оссиана (III в.).
Вослед Бовы иль Еруслана… — Гнедич интересовался русскими народными сказками, писал о необходимости их изучения и приветствовал сказку Пушкина о царе Салтане в том стихотворении, на которое Пушкин отвечает. В вариантах рукописи первоначально было сказано яснее: «И с детской радостью меж тем внимает он о
подвигах царя Салтана» (Александр Пушкин, stihi-pushkina.com).

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1835 год

«ПОЛКОВОДЕЦ»

У русского царя в чертогах есть палата
Она не золотом, не бархатом богата;
Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;
Но сверху донизу, во всю длину, кругом,
Своею кистию свободной и широкой
Ее разрисовал художник быстроокой.
Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,
Ни фавнов с чашами, ни полногрудых жен.
Ни плясок, ни охот,— а всё плащи, да шпаги,
Да лица, полные воинственной отваги.
Толпою тесною художник поместил
Сюда начальников народных наших сил,
Покрытых славою чудесного похода
И вечной памятью двенадцатого года
Нередко медленно меж ими я брожу
И на знакомые их образы гляжу,
И, мнится, слышу их воинственные клики.
Из них уж многих нет; другие, коих лики
Еще так молоды на ярком полотне,
Уже состарились и никнут в тишине
Главою лавровой ...
Но в сей толпе суровой
Один меня влечет всех больше. С думой новой
Всегда остановлюсь пред ним — и не свожу
С него моих очей. Чем долее гляжу,
Тем более томим я грустию тяжелой.
Он писан во весь рост. Чело, как череп голый,
Высоко лоснится, и, мнится, залегла
Там грусть великая. Кругом — густая мгла;
За ним — военный стан. Спокойный и угрюмый,
Он, кажется, глядит с презрительною думой.
Свою ли точно мысль художник обнажил,
Когда он таковым его изобразил,
Или невольное то было вдохновенье,—
Но Доу дал ему такое выраженье.

 О, вождь несчастливый!.. Суров был жребий твой:
Всё в жертву ты принес земле тебе чужой.
Непроницаемый для взгляда черни дикой,
В молчанье шел один ты с мыслию великой
И, в имени твоем звук чуждый не взлюбя,
Своими криками преследуя тебя,
Народ, таинственно спасаемый тобою,
Ругался над твоей священной сединою.
И тот, чей острый ум тебя и постигал,
В угоду им тебя лукаво порицал...
И долго, укреплен могущим убежденьем,
Ты был неколебим пред общим заблужденьем;
И на полупути был должен, наконец,
Безмолвно уступить и лавровый венец,
И власть, и замысел, обдуманный глубоко,—
И в полковых рядах сокрыться одиноко.
Там, устарелый вождь, как ратник молодой,
Свинца веселый свист заслышавший впервой,
Бросался ты в огонь, ища желанной смерти,—
Вотще! —

О, люди! жалкий род, достойный слез и смеха!
Жрецы минутного, поклонники успеха!
Как часто мимо вас проходит человек,
Над кем ругается слепой и буйный век,
Но чей высокий лик в грядущем поколенье
Поэта приведет в восторг и в умиленье!

Напечатано в «Современнике», 1836 г., т. III. Написано 7 апреля 1835 г.
В рукописи вместо стиха «Там, устарелый вождь...» и следующих за ним читается:

Там, устарелый вождь! как ратник молодой.
Искал ты умереть средь сечи боевой,
Вотще! Преемник твой стяжал успех, сокрытый
В главе твоей. А ты, непризнанный, забытый
Виновник торжества, почил — и в смертный час
С презреньем, может быть, воспоминал о нас!

Стихотворение посвящено  М.Б. Барклаю-де-Толли (1761-1818), главнокомандующему 1-ой Западной армией, стороннику концепции сохранения русской армии, затягивания войска Наполеона вглубь территории России, в отрыв от тыла на начальном этапе войны. Произведение начинается с описания Военной галереи в Зимнем дворце, в которой собраны портреты деятелей Отечественной войны 1812 года, созданные в большинстве своем выдающимся портретистом Дж. Доу (1781-1829). Далее Пушкин ярко описывает отрицательное и ошибочное, несправедливое отношение многих военных и столичного дворянского общества к этой успешно реализованной концепции и к самому М. Б. Барклаю-де-Толли. 

И на полупути был должен, наконец, // Безмолвно уступить и лавровый венец, // И власть, и замысел, обдуманный глубоко… — 17 августа 1812 г. общее командование перед Бородинской битвой принял на себя М.И. Голенищев-Кутузов, не отказавшийся от концепции Барклая-де-Толли приведший ее к логическому концу — сдаче Москвы и пожару. Во время битвы Барклай-де Толли командовал правым флангом и центром войска.

Бросался ты в огонь, ища желанной смерти…— Пушкин характеризует поведение своего героя на Бородинском поле, который под влиянием отрицательного отношения окружающих к нему стал действовать так, чтобы погибнуть в бою.
«С ледяным хладнокровием, которого не мог растопить и зной битвы, втеснялся он в самые опасные места», — свидетельствовал по этому поводу Ф.Н.Глинка. Под полководцем было убито 5 лошадей, но сам он остался цел. Позже он напишет Александру I: «26 августа не сбылось мое пламеннейшее желание: провидение пощадило жизнь, которая меня тяготит».

«НА ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ ЛУКУЛЛА
ПОДРАЖАНИЕ ЛАТИНСКОМУ»

Ты угасал, богач младой!
Ты слышал плач друзей печальных.
Уж смерть являлась за тобой
В дверях сеней твоих хрустальных.
Она, как втершийся с утра
Заимодавец терпеливый,
Торча в передней молчаливой,
Не трогалась с ковра.

В померкшей комнате твоей
Врачи угрюмые шептались.
Твоих нахлебников, цирцей
Смущеньем лица омрачались;
Вздыхали верные рабы
И за тебя богов молили,
Не зная в страхе, что; сулили
Им тайные судьбы.

А между тем наследник твой,
Как ворон, к мертвечине падкой,
Бледнел и трясся над тобой,
Знобим стяжанья лихорадкой.
Уже скупой его сургуч
Пятнал замки твоей конторы;
И мнил загресть он злата горы
В пыли бумажных куч.

Он мнил: «Теперь уж у вельмож
Не стану нянчить ребятишек;
Я сам вельможа буду тож;
В подвалах, благо, есть излишек.
Теперь мне честность — трын-трава!
Жену обсчитывать не буду,
И воровать уже забуду
Казенные дрова!»

Но ты воскрес. Твои друзья,
В ладони хлопая, ликуют;
Рабы, как добрая семья,
Друг друга в радости целуют;
Бодрится врач, подняв очки;
Гробовый мастер взоры клонит:
А вместе с ним приказчик гонит
Наследника в толчки.

Так жизнь тебе возвращена
Со всею прелестью своею;
Смотри: бесценный дар она;
Умей же пользоваться ею;
Укрась ее; года летят,
Пора! Введи в свои чертоги
Жену красавицу — и боги
Ваш брак благословят.

Напечатано в «Московском наблюдателе», 1835 г., сентябрь.
Стихотворение является сатирой на С. С. Уварова, который был наследником богача графа Шереметева как муж его двоюродной сестры.
Уваров Сергей Семенович (1786-1855) — антиковед и государственный деятель, реакционный министр народного просвещения. Автор лозунга «православие, самодержавие, народность», противник свободы слова, свободы личности. Пушкин намекает на поведение С. С. Уварова во время тяжёлой болезни его родственника по жене Д.Н. Шереметева. Уваров приказал начать опечатывать своей личной печатью имущество ещё живого Шереметева, рассчитывая получить огромное наследство. Однако Шереметев выздоровел. По этому поводу А. С. Пушкин написал своё известное стихотворение «На выздоровление Лукулла». Строки «…И воровать уже забуду / Казённые дрова !» имеют историческую подоплёку, так как на ранней стадии своей карьеры Уваров спекулировал казёнными дровами, которые выдавались для зимнего отопления помещений университета, Академии наук и казённых квартир служащих по вверенному ему ведомству. Вот что пишет современник: «Будучи президентом Академии наук, Уваров назначил вдове шестинедельный срок для очищения казённой квартиры, прибавив свою любимую фразу: „Ни 24 часа долее“ — и приказав немедленно прекратить отпуск казенного топлива, а это было в январе».

«ПИР ПЕТРА ПЕРВОГО»

Над Невою резво вьются
Флаги пестрые судов;
Звучно с лодок раздаются
Песни дружные гребцов;
В царском доме пир веселый;
Речь гостей хмельна, шумна;
И Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.

Что пирует царь великий
В Питербурге-городке?
Отчего пальба и клики
И эскадра на реке?
Озарен ли честью новой
Русский штык иль русский флаг?
Побежден ли швед суровый?
Мира ль просит грозный враг?

<…>
Годовщину ли Полтавы
Торжествует государь,
День, как жизнь своей державы
Спас от Карла русский царь?
<…>
Нет! Он с подданным мирится;
Виноватому вину
Отпуская, веселится;
Кружку пенит с ним одну;
И в чело его целует,
Светел сердцем и лицом;
И прощенье торжествует
Как победу над врагом.

Оттого-то шум и клики
В Питербурге-городке,
И пальба и гром музыки
И эскадра на реке;
Оттого-то в час веселый
Чаша царская полна
И Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.
 
Напечатано в «Современнике», 1836 г., т. I. Этим стихотворением открывается первая книга журнала.
Стихотворение основано на словах М.В. Ломоносова о милосердии царя Петра. 
14 декабря 1825 г. в Санкт-Петербурге произошли провозглашение Николая I императором, принесение Сенатом присяги новому императору и восстание декабристов против Николая I. В 1835 г. исполнилось 10 лет со дня восшествия Николая I на престол. В связи с этим Пушкин мог ожидать помилования сосланных в Сибирь декабристов и в этой связи написал стихотворение под названием «Пир Петра Первого». В нем задается вопрос о том, по поводу каких событий царь пирует и выясняется, что он радуется своему примирению со знатными преступниками. Это событие имеет историческую подоплеку, отразившуюся в произведении М.В. Ломоносова «Слово похвальное Петру Великому», где Ломоносов отмечает, что царь Петр простил знатных преступников,  пригласил их к себе на пир и пушечной пальбой отметил свое примирение с ними. Историк Голиков сообщает, что этими торжественно прощенными были А.Д. Меншиков, граф Апраксин и граф Я. Брюс (см. Погосян Е.).

КОММЕНТАРИЙ К СТИХОТВОРЕНИЯМ 1836 ГОД

(ИЗ ПИНДЕМОНТИ)

Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Всё это, видите ль, слова, слова, слова. *
Иные, лучшие мне дороги права;
Иная, лучшая потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа —
Не всё ли нам равно? Бог с ними.
                Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
 — Вот счастье! вот права...

• Гамлет.
Полоний: Что вы читаете, мой принц?
Гамлет: Слова, слова, слова.
Полоний: Но в чем же именно тут дело, принц?

Было подготовлено Пушкиным к печати вместе с другими неизданными тогда стихотворениями, но напечатано не было. Написано 5 июля 1836 г. Ссылка на Пиндемонти — мистификация. В рукописи имеется заголовок: «Из Alfred Musset» («Из Альфреда Мюссе»). Орфография «Пиндемонти» вместо правильного «Пиндемонте» свидетельствует о том, что Пушкин не имел перед глазами сочинений этого поэта, а знал его по цитатам в книге Ж. Сисмонди «О литературе Южной Европы», где его имя напечатано так же. Стих «Зависеть от царя, зависеть от народа» еще в черновике был изменен: «Зависеть от властей, зависеть от народа». Но эта переделка противоречит смыслу стихотворения, в котором нет противопоставления властей народу, а сопоставлены две системы управления — самодержавная и парламентская.
Альфред де Мюссе — французский поэт. Изначально стихотворение «Из Пиндемонти» имело другое название, которое позже А. С. Пушкин заменил на последнее. Первое название стихотворения — «Из Alfred Musset», видимо, пришлось изменить из-за того, что стихотворение не было бы пропущено в печать цензурой. Николаевская цензура старательно препятствовала проникновению любых известий из Франции, где в то время закончилась очередная революция. Отсылку к французскому поэту пришлось заменить на имя итальянского поэта Ипполито Пиндемонте, хотя ни сходства, ни заимствования Пушкиным идей у Пиндемонте нет.
Пиндемонте Ипполито (1753-1828) — итальянский поэт, тяготевший в поэзии к предромантизму. «Любовь к Италии, прославление независимости поэта и его вдохновения, художественный вкус, мечтательность — всё это в стихотворениях Пиндемонте заставляет иногда забывать некоторые длинноты, устарелые приемы, морализующий тон», — отмечал о нем русский поэт и переводчик Ю.А. Веселовский (Википедия. Ипполито Пиндемонте).
Сисмонди Жан де (1773-1842) — автор книги «О литературе Южной Европы», историк, экономист.
Ж. де Сисмонди из книги «О литературе Южной Европы»: «Кавалер Ипполит Пиндемонти из Вероны, вероятно, первый среди итальянских поэтов, писавший мечтательные и меланхолические стихи. Потеря друга, болезнь, которую он считал смертельной, показали ему ничтожество жизни. Он порвал связь со всем личным, и сердце его обратилось к наслаждениям природы, сельской жизни и одиночества. <…> Все его чувства благородны и чисты» (см. Долинин А.А. Об одном источнике).
В начале стихотворения Пушкин саркастически относится к парламентской форме государственного управления, в которой парламент препятствует развязыванию войн, отменяет или вводит налоги и т. п. Он мельком отмечает неважность для творца, самодержавие или «народная форма правления» фигурирует в стране. В духе поэзии романтизма Пушкин подчеркивает необходимость полной душевной свободы для личного счастья.


«МИРСКАЯ ВЛАСТЬ»

Когда великое свершалось торжество
И в муках на кресте кончалось божество,
Тогда по сторонам животворяща древа
Мария-грешница и пресвятая дева
Стояли, бледные, две слабые жены,
В неизмеримую печаль погружены.
Но у подножия теперь креста честного,
Как будто у крыльца правителя градского,
Мы зрим поставленных на место жен святых
В ружье и кивере двух грозных часовых.
К чему, скажите мне, хранительная стража? —
Или распятие казенная поклажа,
И вы боитеся воров или мышей? —
Иль мните важности придать царю царей?
Иль покровительством спасаете могучим
Владыку, тернием венчанного колючим,
Христа, предавшего послушно плоть свою
Бичам мучителей, гвоздям и копию?
Иль опасаетесь, чтоб чернь не оскорбила
Того, чья казнь весь род Адамов искупила,
И, чтоб не потеснить гуляющих господ,
Пускать не велено сюда простой народ?

При жизни Пушкина не было напечатано. Написано 5 июня 1836 г., вероятно, по поводу того, что в Казанском соборе в Страстную пятницу ставили у плащаницы часовых.



ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

Александр Пушкин. — URL: www.stihi-pushkina.com
Амирханян А.М. Культурно-исторический и биографический контекст пушкинской строфы об «эриванских коврах» // www.cyberleninka.ru

Буторов А.В. Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер // Сайт «BOOKITUT». Домашняя библиотека. — URL: www.bookitut.ru.
Википедия URL: www.wikipedia.ru
Гардзонио С. «…И твой безносый Касти…» // Сайт «Александр Сергеевич Пушкин».  — URL: www.pushkin-lit.ru/articles.
Дмитриев И.С. «Союз ума и фурий»: ученые в эпоху Французской революции» // Сайт «Журнальный зал как эстетический феномен. — URL: www.magazines-gorky-media; печатная публикация в журнале НЛО, № 3 за 2005 г.
Долинин А.А. О Пушкине, о Пастернаке. Работы разных лет. Еще раз о Таврической звезде. — М.: Новое литературное обозрение, 2022.
Долинин А.А. Гяур под маской янычара: о стихотворении Пушкина «Стамбул гяуры нынче славят…» // Журнальный зал. — URL: www.magazines.gorki.media
Долинин А.А. Об одном источнике стихотворения «Из Пиндемонти» // Лев Соболев. Образовательный сайт. — URL: www.sobolev.franklang.ru.
Есипов В.М. «Рафаэль или Перуджино? О стихотворении Пушкина “Мадонна”» // Вопросы литературы. № 2. – 2009. -- URL: www.voplit.ru
Киселева Т.Е. «Северная пчела» // Александр Сергеевич Пушкин. — URL: www.pushkin-lit.>articles
Лучина Т. Из истории одного шедевра // Живой журнал. — URL: tina-luchina.livejournal.com›99699.html
Назиров Р.Г. История Польши. Восстание 1830 года // Киберленинка. — URL: www.cyberleninka.ru
Панфилов Д. Г. У ног Амалии прекрасной…// Проза. — URL: www.proza.ru
Погосян Е. «Слово похвальное Петру Великому» Ломоносова. В кругу исторических источников “Пира Петра Первого” А.С. Пушкина // «Александр Сергеевич Пушкин». — URL: www.pushkin-lit.-info.ru/pushkin/articles/pogosyan...
Попов Б. Пушкин и Ратша // Проза. — URL: www.proza.ru
Прожогин Н. «“Для берегов отчизны дальной…”. В поисках Амалии Ризнич» (в печати опубликовано в журнале «Дружба народов», № 6, 2000 г.) // Журнальный зал. — URL: www.magazines.gorky.media.ru
Сомова С. Я. «ДВОЙНЫЕ ВЕНКИ»  у Вергилия и у  Пушкина. Судьба понятия и перевода // Сайт «Союз переводчиков России. Санкт-Петербургское отделение». — URL:  www.utr.spb
Спинул С. Амалия Ризнич: биография, отношения с Пушкиным // Facebook. — URL: www.fb.ru/article/359347...
«Строчку "Гений чистой красоты" придумал не Пушкин. А "Белеет парус одинокий" — не Лермонтов» (статья без автора) // ЛИТИНТЕРЕС. — URL: www.litinteres.dzen.ru.
Томашевский Б.В. Примечания // В изд.: А.С. Пушкин. — Полн. собр. соч. — Том 3. — 1977  // ФЭБ. — URL: www.feb-web.ru.
Цявловская Т.Г. Примечания к стихотворениям А.С. Пушкина 1823-1836 гг. // В изд.: А.С. Пушкин. — Полн. собр. соч. в 10-ти томах. — // Русская виртуальная библиотека. — URL: www.rvb.ru.
Цявловский М.А. Стихотворение «Мадонна» // Сайт «Александр Сергеевич Пушкин». — URL: www.pushkin-lit.ru>pushkin>articles>cy...
"Чистейшей прелести чистейший образец...". Пушкин – Рафаэль – Наталья Гончарова. Из истории одного стихотворения А.С.Пушкина (статья без автора) // Интернет-портал «Liveinternet». — URL: www.liveinternet.ru

ПРИЛОЖЕНИЕ
ЧАСТЬ I
В промежутке между 8 и 18 апреля 1825 года  в Михайловское  из Витебска приезжает барон Антон Антонович Дельвиг, поэт, на тот момент издатель альманаха «Северные цветы», любимый лицейский друг Пушкина. Самым тяжелым временем для Пушкина всегда была весна, а весна 1825 года была первой весной в деревенской глуши. Дельвиг обещает приехать. Александр в каждом письме пишет брату Льву: «Торопи Дельвига». «Дельвига с нетерпением ожидаю». Пушкин узнал, что тот уехал к родным в Белоруссию, взял лист бумаги и написал четыре слова: «Дельвиг, жив ли ты?» Письмо это отправил в Витебск. Вскоре оттуда пришло письмо:
«Милый Пушкин, вообрази себе, как меня судьба отдаляет от Михайловского. Я уж был готов отправиться за Прасковьей Александровной к тебе, вдруг приезжает ко мне отец и берет с собою в Витебск. Отлагаю свиданье наше до 11-го марта, и тут вышло не по-моему. На четвертый день приезда моего к своим попадаюсь в руки короткой знакомой твоей, в руки горячки. <…> Онегин твой у меня, читаю его и перечитываю, и горю нетерпением читать продолжение его, которое должно быть, судя по первой главе, любопытнее и любопытнее. Целую крылья твоего Гения, радость моя» (А. А. Дельвиг – Пушкину. 20 марта 1825. Витебск)

ЧАСТЬ II

Победа над Наполеоном чрезвычайно усилила международные позиции России. Александр I являлся могущественнейшим монархом Европы и влияние России на дела континента было велико, как никогда. Охранительные тенденции отчетливо проявлялись в политике самодержавия и на международной арене. Основанный в 1815 г. Священный союз должен был сплотить все консервативные силы Европы во имя торжества легитимистских принципов, борьбы с революционным движением. Идеям революции участники Союза стремились противопоставить принципы христианской морали. Однако европейские монархи вовсе не собирались ограничивать борьбу с революцией, угрожавшей абсолютистским порядкам, лишь духовной сферой. Чем дальше, тем больше Священный союз становился на путь прямой интервенции против тех стран, в которых легитимным династиям угрожала опасность.
В 1818 г. состоялся Аахенский конгресс Священного союза. Секретный протокол, который подписали уполномоченные России, Англии, Австрии и Пруссии, подтвердил обязательства этих стран принимать меры, способствующие «предупреждению гибельных следствий нового революционного потрясения», если таковое будет снова угрожать Франции.
В 1820 г. началась революция в Испании. В том же году вспыхнуло народное восстание в Неаполитанском королевстве. В этой обстановке в 1820 г. в Троппау открылся очередной конгресс Священного союза. Александр I прибыл в Троппау, рассчитывая добиться от своих партнеров решительных мер, направленных на борьбу с революционным движением. На конгрессе было принято постановление, провозглашавшее «право вмешательства» во внутренние дела стран, охваченных революцией. Участники конгресса поручили Австрии направить свои войска в Неаполь для восстановления порядка. Сама работа конгресса была перенесена из Троппау в Лайбах, расположенный поближе к итальянской границе. В марте 1821 г. австрийская армия подавила революцию в Неаполитанском королевстве. Еще один революционный очаг возник в Пьемонте. Александр I выразил готовность двинуть туда войска из России на «усмирение» восставших. Однако помощь царя не понадобилась. В апреле 1821 г. австрийские войска подавили Пьемонтскую революцию. <…> Священный союз мыслился Александром I не только как объединение европейских монархов для борьбы с революцией. Царь рассматривал его и как союз христианских государей для защиты христианских народов Балканского полуострова от ига мусульманской Турции. Однако партнеры России, опасаясь усиления ее позиций в этом регионе, вовсе не собирались выступать в едином строю с царем в тех случаях, когда речь шла о восточных делах. Между тем в 1812 г. в Греции началось освободительное движение против турецкого ига. Александр I первоначально отказал восставшим в какой-либо поддержке. Австрийский канцлер К. Меттерних, побаиваясь утверждения в Греции в случае ее освобождения с помощью России от османского владычества русского влияния, искусно играл на легитимистских чувствах царя, представив греков мятежниками, выступавшими против их законного государя — турецкого султана. Общественное мнение России, однако, негативно отнеслось к позиции, занятой монархом. Зверства турок в Греции вызывали негодование передовой части дворянства. С другой стороны, многие высшие сановники также выступали за оказание помощи повстанцам, руководствуясь необходимостью обеспечить безопасность южных рубежей страны, утвердить влияние России на Балканах и считая недопустимым бросать на произвол судьбы единоверцев — православных греков. Кроме того, турецкое правительство, закрыв под предлогом борьбы с греческой контрабандой Босфор и Дарданеллы для русского экспорта, нанесло тяжелый удар по экономическим интересам весьма широких дворянских кругов. Не считаться со всем этим Александр I не мог. В конце концов летом 1821 г. он приказал русскому послу покинуть Константинополь, дипломатические отношения между Россией и Турцией были прерваны.
Александр I, однако, из-за Греции не собирался начинать войну с Османской империей. На Веронском конгрессе царь подписал вместе с другими членами Священного союза декларацию, в которой греческое восстание осуждалось как революционное. Между тем Англия, стремясь подорвать авторитет России на Балканах, выступила в защиту греческих борцов за независимость и в 1824 г. даже предоставила им заем. Политика самодержавия явно зашла в тупик. Перспектива вовлечения Греции в орбиту влияния Британской империи превращалась в реальность. Попытки царской дипломатии разрешить греческий вопрос, действуя совместно с партнерами по Священному союзу, успеха не имели. В этой ситуации Россия должна была занять, наконец, самостоятельную позицию в отношении греческого восстания. В августе 1825 г. русские послы в Вене и Лондоне получили указание сделать соответствующие заявления правительствам, при которых они были аккредитованы. Восточный кризис, разразившийся с началом греческого восстания, перешел в новую фазу. Разрешать же сложнейшие проблемы, порожденные событиями на Балканах, выпало уже императору Николаю I.

ЧАСТЬ III

В декабре 1808 г. Александр I, уже несколько раз пытавшийся подступиться к реформированию империи, поручает своему помощнику, правоведу М. М. Сперанскому составить план государственных преобразований. Для работы император предоставил все материалы Негласного комитета, проекты и записки, поступившие в Комиссию составления государственных законов. Каждый пункт этого плана Сперанский оговаривал с императором.
В октябре 1809 г. проект был полностью готов, представлен Александру I и опубликован. Император признал его «удовлетворительным и полезным». Однако проект под названием «Введение к уложению государственных законов» получил резкую критику в высших кругах, в том числе со стороны знакомого с Пушкиным Н.М. Карамзина.  Критиковать проект Сперанского начали еще в 1809 году после публикации «Введения к уложению государственных законов». Александр 1 воспринимал критику Сперанского как свою личную. Кроме того, поскольку реформы Сперанского были основаны во многом на идеях французского Просвещения, его критиковали за попытку «заигрывать» с Наполеоном. В результате сформировалась группа влиятельного консервативно настроенного дворянства, которая критиковала императора за попытку «разрушить исторические основы» Российского государства.  Один из самых известных критиков Сперанского был историк Карамзин. Более всего дворянство возмущали желание наделить политическими правами государственных крестьян, а также идея дать гражданские права всем сословиям империи, в том числе и крепостным. Императору пришлось отклонить ранее одобренный проект.

ЧАСТЬ IV  РЕЧЬ О. МИРАБО

Королевское заседание состоялось 23 июня. Со стороны двора и привилегированных сословий оно должно было быть началом реакции против всего, что совершилось во имя новой идеи нации. Для Людовика XVI сочинили повелительную речь, которую он произнес в торжественном собрании. Решения палаты третьего сословия, как противные законам и государственному устройству, были отвергнуты; предписывалось сохранять разделение на сословия, запрещалось затрагивать права, принадлежащие привилегированным сословиям и королевской власти; возвещались незначительные реформы и прибавлялось, что если Генеральные Штаты не окажут поддержки благим намерениям власти, то король один станет трудиться для блага своих подданных и будет считать себя единственным их представителем. «Я приказываю вам, господа, -- сказал в заключение Людовик XVI, -- немедленно разойтись, а завтра утром собраться каждому сословию в отведенной для него палате».
Депутаты от духовенства и дворяне удалились вслед за монархом, но депутаты третьего сословия осталось на своих местах. Тогда обер-церемониймейстер Дрё-Брезе возвратился в залу и сказал: «Господа! – вы ведь слышали приказание короля», на что получил ответ от Байи: «Мне кажется, что собравшейся нации нельзя давать приказаний». О. Мирабо, который до прихода Дрё-Брезе сказал речь против оскорбительной диктатуры короля, являющегося лишь уполномоченным (mandataire) нации, и напомнил о присяге не расходиться, пока Франции не будет дана конституция, поднялся и произнес знаменитые слова: «Да, мы слышали намерения, внушенные королю, а вы, который не можете быть его органом перед Генеральными Штатами, не имея здесь ни места, ни голоса, ни права говорить, вы не созданы для того, чтобы нам напоминать о его речи. Однако, во избежание всякого недоразумения и всякой проволочки, я объявляю вам, что если вас уполномочили заставить нас уйти отсюда, вы должны потребовать приказаний, чтобы употребить силу, ибо мы оставим наши места лишь под напором штыков».

ЧАСТЬ V АНДРЕ ШЕНЬЕ
Из книги А. Д. Михайлов.  «От Франсуа Вийона до Марселя Пруста». Том 2. «Андре Шенье. Ямбы».
«Начинается короткий, но напряженный период в жизни Шенье. Поэт публикует политические брошюры, помещает статьи в газетах и журналах. Постепенно определяется основная мишень его политических выпадов — жирондисты и особенно якобинцы и их вожди — Бриссо, Робеспьер, Колло д’Эрбуа. Что же отстаивает Шенье, в чем упрекает своих оппонентов? Он отстаивает гражданский мир и законность, отстаивает интересы человека, просто человека, вне зависимости от его сословной принадлежности. … Выступает Шенье, конечно, против террора, справедливо полагая, что на страхе и на разгуле низких страстей нельзя строить всеобщее благо».
«Между тем гибель Шенье и создание им на пороге эшафота «Ямбов» не были случайностью; антиякобинские, антиробеспьеровские позиции поэта не явились результатом лишь неожиданного поворота судьбы. При этом он был противником не революции, а якобинского террора, не участвовал в заговорах, а выражал свои взгляды открыто, как публицист и поэт».
По свидетельству издания «Britannica» («Британская энциклопедия» на англ. яз.), написанные в тюрьме «Ямбы», стихи с резким обличительным в адрес якобинцев тоном, были вынесены оттуда в корзине для белья тюремщиком. Они были переданы семье поэта и не были опубликованы.


ПЕРЕВОДЫ «ЯМБОВ» А. ШЕНЬЕ

ЯМБ I

Восставшим швейцарцам полка Шатовье,
чествуемым в Париже по предложению
Колло д'Эрбуа

Божественный триумф! В величии и силе
Прославленных бойцов яви!
Ведь ими не один француз убит, Дезиля,
Недаром все они в крови.
Такого торжества столица не видала
Ни в приснопамятный тот день,
Когда великая тень Мирабо вступала
Под славную, святую сень,
Ни в день, когда в Париж из долгого изгнанья
Вольтера возвратился прах,
Под гул восторженный всеобщего признанья
Клеветников повергнув в страх.
Одно лишь торжество по славе небывалой
Сравнится с нынешним вот-вот:
Как войско все пойдет Журдану под начало,
А Лафайет — на эшафот!*

Прим.* Приспешник Марата, прозванный Журданом-головорезом за то, что во время вторжения в Версаль отрубил головы двум телохранителям, Матье Журдан составляет контраст с доблестным защитником прав народа, Ж. Лафайетом. После переселения короля в Париж, Жильбер Лафайет (1757-1824) в качестве начальника главной вооружённой силы столицы, был одним из самых влиятельных людей Франции. Он мечтал о совмещении монархии и порядка со свободой и торжеством демократических начал. Буйства черни, язык якобинских ораторов глубоко возмущали его, но образ действий короля и придворных нравился ему ещё менее. Он возбудил против себя крайнюю неприязнь короля и королевы, и, вместе с тем, сильные подозрения республиканцев. … Лафайет был послан в роли командира одного из трёх отрядов Северной армии. Оттуда он с раздражением следил за событиями в Париже, посылал письма в Законодательное собрание с протестами против его решений, но письма не действовали. Тогда он покинул лагерь и явился в Собрание с петицией ряда офицеров, требовавших запрета радикальных клубов, восстановления авторитета законов, конституции и спасения королевского достоинства. Большая часть Собрания отнеслась к «новому Кромвелю» крайне враждебно. Во дворце его встретили так же сухо.
Преследуемый подозрениями жирондистов и ненавистью якобинцев, он вернулся в армию; предложение о предании его суду не прошло. После низвержения короля Лафайет не только отказался принять комиссаров Законодательного собрания, явившихся для приведения солдат к присяге на верность только что провозглашенной республике, но и арестовал их; тогда собрание объявило его изменником и потребовало к ответу. В 1792 г. Лафайет бежал, попал к австрийцам и спасся от якобинцев. В связи со всем этим Шенье в 1794 г. упоминает его в словах «А Лафайет — на эшафот».

ЯМБ II

ПЕРВЫЙ ПЕРЕВОД

Когда скрывается в пещерном полумраке
На бойне с блеяньем баран,
В овчарне пастухи, бараны и собаки
Спокойны: не велик изъян.
Младенцев вместе с ним резвившаяся стая
И девы юные, гурьбой
Ласкавшие его, в руно цветы вплетая
И потчуя наперебой,
Его съедают вмиг и не грустят нимало.
Сокрыт в сей мрачной глубине,
Я с ним уделом схож. Как быть? Пора настала
С забвеньем свыкнуться и мне.
Баранов множество других с судьбою сродной,
Заполнивших всю эту клеть,
Вздев на кровавый крюк на бойне всенародной
Народу бодро пустят в снедь.
А что ж мои друзья? Сквозь прутья мне подмогой,
Подобно медлящим лучам,
Их были бы слова. И золота немного
Они бы дали палачам...
Но бездной все грозит. Всем надобно укрытье.
Живите в радости, друзья.
И Бавусу назло за мною не спешите.
В иные времена и я
От горестей чужих, быть может, безучастно
Глаза отвел бы в свой черед.
Так память обо мне досадна и опасна.
Друзья, не ведайте забот.

ВТОРОЙ ПЕРЕВОД

Как только прозвучит на бойне крик овечий,
Все бездны отворив, приходит смерть за тьмой.
Собаки, пастухи и стадо человечье
Не думают о том, что будет их судьбой.
                <…>
Меня судьба зовёт. Не стоит верить в чудо.
Давно уже пора к забвенью привыкать.
Забытые как я, в одной ужасной яме,
Здесь тысячи овец, как я, все смерти ждут,
Висят в клыках судьбы, в одном кровавом чане
Народу-королю как блюдо подадут.
А что мои друзья ? Руки заветной, слова
Решёткам не сдержать, но как же я хочу
Страдающей душе помочь лекарством новым;
Быть может золотой заплатят палачу…
Всё это суета. Живые вправе жить.
Живите же друзья, и счастливо живите,
Не следует за мной вослед во тьму спешить.
В другие времена, счастливые, поймите
Я сам при виде слез, не зная, что сказать,
Рассеянно глядел, предавшись лире;
Сегодня мой черёд страданья принимать:
Живите же друзья, живите в мире.


ЯМБ III

Чего в грядущем ждать? Где мужества и чести
Один хотя бы образец,
Величье стойкости и прямота без лести, —
Отрада праведных сердец, —
Где над преступными недолгий суд Фемиды,
Где состраданья взятый груз,
Где память о добре, забвение обиды,
Где сладость дружественных уз
В юдоли сей земной? О ней грустим напрасно.
Ведь подлый страх — вот бог людей.
Бессилье — их удел. О, как мы все безгласны!
Все до единого... Скорей
Пусть смерть придет и даст от всех скорбей укрытье!
Что ж, значит, сломлен, я умру,
Мучений не снеся? О, нет, обязан жить я!
И жизнь моя нужна добру.
Безвинно ввергнутый в кромешный мрак темницы,
В оковах, смерти обречен,
Достоинство храня, с молчаньем не смирится
И головы не склонит он.
Коль решено судьбой, что сталь не заблистает
В моей руке, врагов разя,
В душе разлитый яд мое перо впитает.
Мне безоружным быть нельзя.
Закон и правда, к вам взываю, коль ни словом,
Ни мыслию вовек у вас
Не пробуждал грозы я на челе суровом,
И коль теперь победный глас,
Коль смех бессовестный злодеев гнусных или
Чудовищный их фимиам
Вам сердце раною глубокой уязвили,
Меня спасите, и воздам
За все как мститель ваш, вершитель казней правых!
Еще не пуст колчан, чтоб пасть,
Не растоптав в грязи мучителей кровавых,
Марающих законы всласть*,
Тиранов бешеных истерзанной отчизны**,
Поруганной! О, вы одни,
Перо и ненависть в моей остались жизни!
Вы продлеваете мне дни.
И кто поведает векам об истребленье
Такого множества людей?
Кто утешенье даст сиротам их и вдовам,
Кто эту свору палачей
Заставит трепетать, явив ее деянья?
Кто в пропасть мрачную сойдет
И фурий бич тройной возьмет, да воздаянье
Злодеев наконец найдет?
Их память проклянет, воспев их казнь, ликуя?
Довольно полыхать костру.
О, сердце, как болишь, возмездия взыскуя!
Плачь, Доблесть, если я умру.

* Намек на членов Конвента
** Намек на Робеспьера

ЯМБ IV

Последний блеск луча, последний вздох зефира
Так оживляют дня уход,
Как мне еще звучит близь эшафота лира.
Быть может, скоро мой черед.
Быть может, не пройдет, не знающая лени,
Привычный стрелка часовой
По циферблату путь, последнего деленья
Коснувшись звонкою стопой,
Как тяжкий, смертный сон мне плотно веки склеит.
И прозвучать в моих стихах
Строка, что начал я, быть может, не успеет,
Как здесь, где в камни въелся страх,
Вербовщик призраков, посланник черный ада,
Безликой стражей окружен,
Мне бросит гулкий зов, и дрогнет стен громада.

(www.djvu.online. Андре Шенье. Сочинения. 1819.  — Перевод с франц. // «Литературные памятники». — М.: Наука, 1995).

ЧАСТЬ VI МОРДВИНОВ

По заключении с Портой мира Россия не пришла в успокоение. Для охраны новой русско-турецкой границы, пролегавшей по Днестру, было решено построить Днестровскую оборонительную линию и держать  гребную флотилию, так хорошо зарекомендовавшую себя в войне на Дунае, в постоянной готовности. Россия также желала основать во вновь приобретённых землях военный и купеческий порт.
Строительство оборонительной линии началось летом 1793 года. Общее наблюдение за её постройкой было поручено Суворову, а за постройкой Хаджибейской крепости — де Рибасу.
При выборе места базирования гребной флотилии руководствовались тем, что держать её в одном из Днепровских портов было бы слишком далеко от театра возможных военных действий. Поиски удобного и безопасного места стоянки для неё были поручены летом 1793 г. де Рибасу и инженерам де Воллану и Андрею Шостаку. Выяснилось, что более удобного рейда, чем Хаджибейский залив, на всём побережье от Днепра до Днестра не найти. Планам де Рибаса пришлось вступить в конфликт с планами вице-адмирала Мордвинова, который ходатайствовал об устроении порта, но в районе Очакова. Пребывая всю зиму при дворе в Петербурге, де Рибас деятельно занимался продвижением своего хаджибейского проекта, и, в конце концов, ему удалось убедить Екатерину II. Был утверждён его проект основания порта и города, но в лице Мордвинова де Рибас приобрёл себе сильного недоброжелателя.

ЧАСТЬ VII
В первые годы правления Александра I Мордвинов привлекался к обсуждению важнейших государственных вопросов в Совещательном комитете; с образованием в 1802 г. министерств занял пост министра морских сил, на котором оставался только три месяца, так как, убедившись в преобладающем влиянии на императора своего помощника Чичагова, отказался от поста.
Первым громким успехом Мордвинова в правление Александра I, сделавшим его имя известным в обществе, стал разбор дела графа Кутайсова в Непременном совете. Граф Кутайсов — захваченный в плен турок -- был подарен Екатериной II своему сыну — цесаревичу Павлу, который стал мальчику крёстным отцом. В царствование Павла Кутайсов сделал блестящую карьеру, но вызывал в обществе неприязнь и зависть. Император одаривал его чинами, графским достоинством, имениями, в том числе доходными рыбными ловлями на Каспийском море. После смерти Павла, бывший хозяин ловлей, фельдмаршал Салтыков просил Александра I вернуть отобранную у него время частную собственность. Непременный совет собирался удовлетворить это требование. Однако Мордвинов высказался против, утверждая, что «закон собственности непоколебим». Он предлагал или оставить эти земли у Кутайсова, или выставить их, в случае невозможности такого решения вопроса, для продажи, выступая также и противником общественного пользования, общественной собственности. Однако вопрос этот был решён все же в пользу общественного пользования, а Салтыкова Непременный совет вознаградил другими землями.
Авторитет адмирала в правительственных сферах вырос с возвышением М. Сперанского, с которым его сблизила общность взглядов по многим вопросам и для которого он сделался помощником в составлении плана новой системы финансов. С учреждением Государственного совета Мордвинов был назначен его членом и председателем департамента государственной экономии, но последовавшая вскоре ссылка Сперанского на время пошатнула и его положение: он вышел в отставку и уехал в Пензенскую губернию. В 1813 г. вернулся в Петербург, но прежнее место в Государственном совете занял только в 1816 г. Выйдя через два года вновь в отставку, он два года пробыл за границей, по возвращении в 1822 г. был назначен председателем Департамента гражданских и духовных дел Государственного совета (до 1838); вместе с тем он был членом Финансового комитета и комитета министров, и эти же должности сохранял за собою и в царствование императора Николая.

Примечание к части VII
Кутайсов И.П. — камердинер и любимец Павла I, турок, взятый в плен в Бендерах, по другой версии грузин, спасённый под Кутаиси от турецкого плена и подаренный Павлу в его бытность престолонаследником.

ЧАСТЬ VIII
«ПОСЛАНИЕ К ДЕЛЬВИГУ»
ЛЕГЕНДА О ЧЕРЕПЕ БАРОНА ДЕЛЬВИГА

Из статьи Д. Трускиновской «Череп барона Дельвига».

«Высланный из Одессы в Михайловское,  Пушкин скучал там неимоверно. Единственной отдушиной были поездки в соседское имение, Тригорское, принадлежавшее Прасковье Александровне Осиповой. Там он познакомился и подружился с Алексеем Вульфом, сыном хозяйки от первого брака. Вульф был тогда студентом Дерптского университета и приехал к матери на каникулы.
На следующее лето приятели встретились опять. На сей раз между ними встала не компания молоденьких барышень, а замужняя женщина, красавица и умница. Звали её Анна Керн. В июне 1825 года она по пути в Ригу заехала в Тригорское, в гости к своей тетушке Прасковье Александровне, где встретилась с Пушкиным. Несколько дней, проведённых в одном обществе с Анной Петровной, буквально свели поэта с ума. На беду, рядом был кузен Анны — Алексей Вульф.
Зачисленный на кафедру военных наук Ревельского университета, Вульф, кроме военного дела, слушал лекции по философии и русской словесности, географии и всеобщей истории. Он был прекрасным собеседником для молодой женщины с непреодолимой тягой к литературе. Неудивительно, что понравился.
Мудрая тётка Прасковья Александровна поняла, что её очаровательная племянница своим кокетством может наделать немало бед, постаралась поскорее увезти ее в Ригу «во избежание катастрофы». В день отъезда, 19 июля, Пушкину удалось остаться на несколько минут наедине с Анной Петровной Керн, чтобы подарить отдельный оттиск второй главы «Евгения Онегина» с дарственной надписью.
Между страницами лежал вчетверо сложенный лист бумаги, на котором рукой Александра Сергеевича Пушкина были написаны слова, сделавшие Анну Петровну Керн бессмертной:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты.
Но Пушкин остался в Тригорском, а Вульф поехал с матерью и кузинами — он провожал дам до первой станции. Осенью он вернулся в Дерпт и повадился ездить в Ригу. Там между Алексеем и Анной случился пылкий роман.
Впоследствии Анна Керн рассталась с мужем и поселилась в Санкт-Петербурге. Она по-прежнему пользовалась головокружительным успехом и, отлучённая от большого света, встречала, тем не менее, дружеский приём во многих домах, в частности у родителей Пушкина и в семье его друга, барона А.А. Дельвига.
Вульф полагал, что сыграл немалую роль в творчестве Пушкина. Он имел в виду загадочный череп. Человеческий череп – вообще любимая игрушка поэтов-романтиков. Начитавшись Шекспира, они норовили обзавестись этим замогильным сувениром, посвящали ему стихи и даже использовали как пепельницу. Вульф где-то раздобыл череп и привёз его в подарок Пушкину. К подарку он присовокупил целую историю — якобы некий студент-медик похитил скелет барона Дельвига из погребов Домского собора. Пушкин заинтересовался и написал для Антона Дельвига известное стихотворение на эту тему, снабдив его прозаическим финалом. Собственно, Пушкин и пустил гулять по свету версию о том, что в Риге, в главном городском храме, покоятся предки барона Дельвига. Что интересно — ни лицейский друг, ни его родня не возражали. Им эта идея, похоже, понравилась. Вся беда в том, что она не соответствует действительности. К тому времени, когда Вульф ездил в гости к кузине, в Домском соборе уже не осталось склепов-подземелий».
Источник: «Территория L» // Газета российской государственной библиотеки для молодежи. — URL: www.gazetargub.ru

ЧАСТЬ IX. СЮЖЕТ «АНЧАРА»
Из статьи Панфилова Д.Г. «Легенды и реалии Пушкинского «Анчара».
«Голландский хирург А. Ферш, посетивший Малазию в 1781 году, опубликовал записки о яванском дереве «погон упас», растущем в пустынной местности и уничтожающем вокруг на 12 миль всё живое.   Несмотря на то, что опубликованные сведения были лживыми, образ «погон упаса» произвёл такое сильное впечатление на чувствительную часть читателей, что дерево стало легендарным.   
Есть основания предполагать, что ботанические сведения, послужившие Пушкину для  создания  стихотворения «Анчар», были почерпнуты им из трудов Жана Лешано.
 Жан Лешано ссылается в своей работе на имя ботаника Л.А. Дешана, который первым называет «погон упаса» его туземным именем «анджар». Дешан пишет, что Лешано видел на Яве древо яда и повторил его туземное название «анджар».
Пушкину были известны научные изыскания Лешано. В 1827 году в Париже на французском и английском языках шла постановка режиссера Дж. Кольмана-сына «Закон Явы». Кольман поставил трагедию С.Т. Кольриджа «Раскаяние». Пушкин выписал для эпиграфа 23-24 строки из I акта сцены 1-й этой трагедии.
Главный герой Парабойя проникает ночью в гарем короля Явы, чтобы увидеться со своей женой, похищенной королём. Парабойе грозит смерть, однако король даёт ему шанс:
“Есть, правда, шанс один, ничтожный,
На который претендовать преступники не могут…
- Да, я слышал
Про милосердие свирепое твоё — искать
То древо Явы, что на много вёрст
Грозит погибелью и всё растущее своим дыханьем губит.
Из чьих пределов даже хищный зверь,
Пустыни частый гость — уходит прочь, трепещет.
Оттуда, если чудом, человек приговорённый
Приносит яд, из дерева текущий
Куда макаешь ты свои воинствующие стрелы,
Он получает жизнь – и ослабелый раб
Избегший Упаса тирана избегает”.

   
 При сопоставлении пушкинского «Анчара» с этим фрагментом трагедии Кольриджа бросается в глаза общность и подчеркнутость противоречия  «тиран и  раб». У Пушкина сохраняется та же последовательность рассказа: образ анчара с губительным дыханием и истекающим ядом сменяется сначала образом бегущих от дерева животных, потом темой о приговорённом человеке и подробностью о воинственных стрелах, обмакиваемых в яд».

Источник: Сайт «Проза.ру». — URL: www.proza.ru


ЧАСТЬ X   ПУШКИН ЗИМОЙ 1829/1830 гг.

Из книги А. И. Гессена «Жизнь поэта» (глава XIII):

«В двадцатых числах сентября Пушкин вернулся в Москву. Он поспешил к Гончаровым, но здесь его ожидал холодный прием. Как вспоминал брат Гончаровой: «Было утро; мать еще спала, а дети сидели в столовой за чаем. Вдруг стук на крыльце, и вслед за тем в самую столовую влетает из прихожей калоша. Это Пушкин, торопливо раздевавшийся. Войдя, он тотчас спрашивает про Наталью Николаевну. За нею пошли, но она не смела выйти, не спросившись матери, которую разбудили. Будущая теща приняла Пушкина в постели».
Удрученный таким приемом, Пушкин писал ей позже: «Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее едва начинали замечать в свете. Я полюбил ее, голова у меня закружилась, я сделал предложение, ваш ответ, при всей его неопределенности, на мгновение свел меня с ума; в ту же ночь я уехал в армию, вы спросите меня - зачем? Клянусь вам, не знаю, но какая-то непроизвольная тоска гнала меня из Москвы; я бы не мог там вынести ни вашего, ни ее присутствия. Я вам писал; надеялся, ждал ответа - он не приходил...
Ваше молчание, ваша холодность, та рассеянность и то безразличие, с каким приняла меня м-ль Натали... У меня не хватило мужества объясниться...»
Пушкин пробыл в этот раз в Москве недолго. Выехав 12 октября 1829 года, он завернул по пути в Малинники и в начале ноября был уже в Петербурге. Здесь его около месяца ждал строгий запрос Бенкендорфа: «По каким причинам не изволили вы сдержать данного мне слова и отправились в закавказские страны, не предупредив меня о намерении вашем сделать сие путешествие?»
«По прибытии на Кавказ, — отвечал на это Пушкин, — я не мог устоять против желания повидаться с братом, который служит в Нижегородском драгунском полку и с которым я был разлучен в течение 5 лет. Я подумал, что имею право съездить в Тифлис. Приехав, я уже не застал там армии. Я написал Николаю Раевскому, другу детства, с просьбой выхлопотать для меня разрешение на приезд в лагерь. Я прибыл туда в самый день перехода через Саганлу и, раз я уже был там, мне показалось неудобным уклониться от участия в делах, которые должны были последовать; вот почему я проделал кампанию в качестве не то солдата, не то путешественника».
Любви у Пушкина сопутствует часто ревность и разлука. Но, расставаясь, он всегда желает любимой счастья. Грусть, печаль и рядом с ними оптимизм, вера в жизнь - все это присуще творчеству зрелого Пушкина... <…>
Пушкин пишет стихотворение, в котором слышится мотив неизбежности смерти:

Брожу ли я вдоль улиц шумных,
Вхожу ль во многолюдный храм,
Сижу ль меж юношей безумных,
Я предаюсь моим мечтам.
Я говорю: промчатся годы,
И сколько здесь ни видно нас,
Мы все сойдем под вечны своды -
И чей-нибудь уж близок час.
Гляжу ль на дуб уединенный,
Я мыслю: патриарх лесов
Переживет мой век забвенный,
Как пережил он век отцов.
Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю:
Мне время тлеть, тебе цвести.
День каждый, каждую годину
Привык я думой провождать,
Грядущей смерти годовщину
Меж их стараясь угадать.
И где мне смерть пошлет судьбина?
В бою ли, в странствии, в волнах?
Или соседняя долина
Мой примет охладелый прах?

Тема о неизбежности смерти не раз звучала в произведениях Пушкина и других современных ему поэтов, но это стихотворение по существу своему глубоко оптимистично и заканчивается жизнеутверждающе:
И хоть бесчувственному телу
Равно повсюду истлевать,
Но ближе к милому пределу
Мне все б хотелось почивать.
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.

Пушкина не оставляли в покое его идейные противники. Много душевных сил отнимала у Пушкина и борьба с литературными недругами, развернувшаяся зимой 1829/1830 гг., с критиком Н. И. Надеждиным и с издателем и вдохновителем «Северной пчелы» и «Сына отечества» Ф. В. Булгариным.
Острыми эпиграммами расправился Пушкин с яростно нападавшим на него Надеждиным; критик развязно писал, что поэзия Пушкина — «резвая шалунья, для которой весь мир ни в копейку», что “поэзия Пушкина есть просто пародия”, что “для гения не довольно смастерить Евгения”, что “Полтава” есть настоящая Полтава для Пушкина: ему назначено было здесь испытать судьбу Карла XII...”. “Бориса Годунова” Надеждин предлагал Пушкину просто сжечь» [Гессен, глава XIII]. Источник:
ЧАСТЬ XI ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЮЖЕТА СКУЛЬПТУРЫ                «ДЕВУШКА С КУВШИНОМ».

Из статьи Т. Лучиной «Из истории одного шедевра».

Французский поэт Бонавантюр Деперье (Бонавентура де Перье) был предшественником Мишеля де Монтеня, который, в свою очередь, был предшественником и зачастую вдохновителем Ж. Лафонтена. Посмертно вышло издание Б. Деперье “Новые забавы и весёлые разговоры”.
 
  Из книги Бонавентюра Деперье:   Новелла XII

«Сравнение алхимиков с женщиной,
которая несла на рынок горшок с молоком».

«Всем известно, о чем обычно болтают алхимики. Они хвалятся, что могут приобрести неисчислимые богатства и что они постигли тайны природы, скрытые от всех остальных людей. Но в конечном счете все их труды превращаются в дым, а поэтому их алхимия заслуживает лишь названия искусства, которое изнуряет, или несуществующего искусства. Их можно, пожалуй, сравнить с той доброй женщиной, которая несла на рынок горшок молока и делала такой расчет: она продаст его за два лиарда; на эти два лиарда она купит дюжину яиц и положит их под наседку; из них выведется дюжина цыплят; когда цыплята вырастут, она сделает их каплунами; каждый каплун будет стоить пять су; это составит больше экю; на эти деньги она купит двух поросят – борова и свинку; они вырастут и принесут еще двенадцать; через некоторое время она продаст их по двадцать су за штуку; это составит двенадцать франков; на них она купит кобылу, которая принесет ей хорошенького жеребеночка; он подрастет и сделается таким резвым! Добрая женщина, обрадованная своим удачным расчетом, принялась подпрыгивать, как ее будущий жеребенок. Прыгая, она уронила горшок и пролила все молоко. Прощайте, яйца, цыплята, каплуны, поросята, кобыла и жеребеночек! Такова же и судьба алхимиков. После всех их обжиганий, обугливаний, замазываний, раздуваний, процеживаний, прокаливаний, замораживаний, сгущений, растапливаний, стеклований, загниваний у них вдруг разобьется какой-нибудь аламбик, и они оказываются в таком же положении, как и эта добрая женщина».

Новелла Б. Деперье дала источник сюжета для нижеследующей басни Ж. Лафонтена.

Ж. Лафонтен «Молочница, или Кувшин с молоком».

Удобно и легко одета,
Кувшин на голову поставив с молоком,
В короткой юбке, чуть не босиком,
Спешила в город на базар Перетта.
Себя мечтой веселой окрыляя,
Молочница решила молодая,
Что будет поставщик на деньги тароват:
«Куплю тогда яиц и выведу цыплят,
У дома, во дворе, их выкормлю прекрасно,
Лисица к ним залезть попробует напрасно;
Я все обдумала хитро, умно и тонко;
Продав цыплят, куплю, конечно, поросенка,
Чтоб вырастить свинью, расходов будет грош,
Ведь поросенок мой и крупен, и хорош,
А денег за него я получу не мало.
Хотела бы я знать, что мне бы помешало
Не нагружать себе напрасно кошелька,
А выбрать в городе корову и бычка,
Мне будет за труды достойная награда
Смотреть, как прыгают они средь стада».

Тут прыгнула она сама так высоко,
Что, уронив кувшин, разлила молоко.
К нему прибавились и новые утраты:
Погиб бычок, свинья, корова и цыплята.
С отчаяньем, полна тоски,
Она глядит на черепки,
На молока погубленного лужу,
Боясь предстать разгневанному мужу.
Все это в басню вылилось потом.
Под именем «Кувшина с молоком».

Кто думал только о делах насущных,
Не строя замков на земле воздушных?
Мечтателей везде и всюду тьма,
Одни по глупости, другие от ума.
Все грезят наяву; мечтать отрадно нам:
Нас сладостный обман возносит к небесам.
Мечтаньям нашим нет предела и конца:
Для нас все почести, все женские сердца!
Я в одиночестве, как все, мечтаю,
Храбрейшему я вызов посылаю,
В мечтах я уж король, народами любимый,
Все новые венцы беру, непобедимый, —
Доколе жизнь безжалостной рукой
Меня не пробудит, вернувши облик мой.

Переводчик басни Б. В. Каховский.
Басня «Молочница, или Кувшин с молоком» стала источником для сюжета скульптуры в Екатерининском парке.
Источник:  Сайт «Живой журнал». Блог «Интересный Петербург». — URL: www.Interesniy-spb.livejournal.ru


ЧАСТЬ XII  ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ. ТОМ 4. НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ. ГЛАВА ПЯТАЯ.
Й. ОСКАР. РОССИЯ И ПОЛЬСКОЕ ВОССТАНИЕ.
«В конце царствования Александра I поляки уже готовились к восстанию, и не только в Царстве Польском, но и в Литве, и в Подолии (где дворянство было по преимуществу польское), и всюду уже существовали тайные кружки. При этом поляки возлагали надежды на свое польское войско, превосходно обученное и образцово устроенное наместником Царства Польского великим князем Константином Павловичем, а также  на ту неприязнь, которую Австрия и Англия питали к России.
Поляки стали мечтать о восстановлении прежних вольностей и о полной независимости от России. 17 ноября 1830 года в Варшаве неожиданно вспыхнул бунт. Заговорщики по заранее условленному плану устремились одновременно к дворцу наместника и к арсеналу, где разграбили оружие и раздали народу. Великому князю удалось спастись, но многие из его приближенных и преданных ему лиц были убиты. Восстание вначале легко могло быть подавлено русскими войсками, стоявшими в окрестностях Варшавы, но великий князь Константин Павлович проявил нерешительность и даже слишком большую снисходительность в своих действиях против мятежников. Предполагая уладить дело миром, он не только приказал русским войскам отступить, но даже сдать полякам сильную крепость Модлин, в которой хранилось большое количество военного снаряжения и боеприпасов. Такая уступчивость привела только к тому, что восстание быстро распространилось по всему Царству Польскому и что все польское войско перешло на сторону мятежников.
После долгих споров в Петербург была все же отправлена делегация к императору Николаю I для оправдания происшедшего в Польше переворота и для переговоров о дальнейшей участи Польши. Император Николай ответил им следующими памятными словами: «Пусть поляки положатся на меня, и они будут счастливы. В качестве польского царя я считаю своей обязанностью подавить восстание и наказать преступников. Если же нация начнет вооруженную борьбу против меня, то поляки своими же пушечными выстрелами ниспровергнут Польшу».
Когда на сейме в январе 1831 году посланные в Петербург депутаты передали слова императора, сейм объявил низложение дома Романовых, и решение этого вопроса предоставлено было оружию. Русские войска, с которыми великий князь покинул страну, тем временем соединились в большую армию, 100 000 человек, под командованием генерала Дибича, против которых повстанцы могли выставить не более 60 000. 19 февраля при Грохове поляки, несмотря на отчаянную храбрость, понесли поражение, но граф Дибич сделал большую ошибку. Вместо того, чтобы немедля двинуться на Варшаву, он стал выжидать, надеясь что поляки покорятся без дальнейшего сопротивления. Это промедление дало полякам возможность оправиться и усилить свою армию до 80 000 человек. Новый главнокомандующий, сменивший Хлопицкого, Скшинецкий, даже решился действовать наступательно и напасть на гвардейский корпус, расположенный отдельно, между реками Бугом и Наревом. При Остроленке польское войско было вторично разбито. Но действия русской армии были вновь парализованы развившейся среди нее холерной эпидемией, жертвами которой пали и великий князь Константин Павлович, и Дибич. Когда главнокомандующим был назначен граф Паскевич, то он тотчас же переправился через Вислу и подступил к Варшаве. Прежде чем вести войска на приступ, главнокомандующий, по желанию императора Николая, вступил в переговоры с поляками, требуя, чтобы они признали императора Николая королем польским и отказались от своих притязаний на воссоединение Польши с Литвой и западнорусскими областями. На эти вполне разумные предложения поляки ответили надменным требованием «полного восстановления Польши в пределах, в каких она существовала до первого раздела». Тогда Паскевич приказал сказать полякам, что «на их требования будет отвечать пушечными выстрелами», и на другой день (25 августа 1831 г.) повел войска на штурм.  Два дня спустя русские войска вступили в Варшаву, а польские войска вынуждены были перейти через австрийскую и прусскую границы, и там сложить оружие».

Источник: Викичтение. — URL: www. wikireading.ru