Сна видения. Четвёртое

Куда лечу? Кто знает? Мысли не о том. Если бы интересовало, посмотрел бы в посадочный. В иллюминаторе — одеяло, будто с шерсти овечьей, кудрявое, широты бескрайней. Небо, в самой дали, из тонкой оранжевой полосы переходит в нежный голубой, он поднимается выше, темнеет, переходит в синеву. Звёзды не видны, уже, растворились, Солнце поднимается — над овечьим одеялом. Одеяло толстое, широкое, большое... дырявое. Редко, но местами просвечивают слабыми огоньками малочисленные поселения. В иных дырах тьма, в основном, леса покрывающая. Солнце поднимается пока, но не вступило в полную власть ещё, от того мгла и царствует. Не надолго. Вскоре светила белая корона разрывает горизонта цвета, прибивает насыщенность, отбеливает кудряши облаков. Утро восстаёт.

Сглатываю кусок шоколада, монотонный шум самолёта сразу становится громче, слышу даже как фюзеляж поскрипывает, но не отвлекаюсь от чая. Без лимона, без сахара, но с маленькой шоколадкой, с аэробусом на упаковке. Мелочь, а приятно. Ещё бы соседей интересных, интересных и бодрствующих. Мои спят. Два молодых парня, может и интересные, но спят. Счастливчики. Сел на кресло, моргнул один раз и на месте. А ты летишь полноценные три часа — эти сто восемьдесят минут. И не те минуты, что оптом, а те, что поштучно и не спеша.

Ладно что кормят, хоть какое-то развлечение. Хотя, если сильно скучно и хочется впечатлений, можно воды полторашку выпить, например, ещё до посадки. Время подойдёт и, хочешь не хочешь, а прогуляться по салону придётся. Ноги, сильно вынужденно, но разомнёшь и, мало ли, кого знакомого в салоне приметишь. Тем более, если сидишь в первом эшелоне. Пока дойдёшь до уборной, увидишь всех. Всех вынужденно экономных.

— Курица или рыба?

Да, хотелось бы. И того, и другого. То в прошлом осталось. Сэндвич, извольте. Неплохо. Хорошо. Точно лучше чем ничего. Ммм, горячий, вкусный. Но теперь остался только чай и шоколадка.

Чего же фюзеляж поскрипывает? Самолёт не старый. А знаете, не страшно. В кой-то веки лечу и не страшно. Более того, прилип к окошку. По факту, конечно, к иллюминатору, но то же язык можно узлом завязать, пока это двойное "Л" выплюнешь. Так что, кто как, а я к окошку прилип. Смотрю на облака с той их стороны, что только с неба и видно. Любуюсь, по-настоящему, без тревог и опасений. И, кажется, впервые в жизни понимаю смысл шаблонной фразы, завершающей всякий полёт:
 
"Надеемся, что вам понравилось летать нашей компанией".

Лечу. Нравится.