Жалобная книга, рассказ Ильи

Шел 1977 год.  Сыну было полгода, мы жили в коммунальной квартире на зарплату двух мнс (младших научных сотрудников) института психологии. Короче, денег на улучшение жилищных условий не предвиделось. Статус аспиранта вечернего отделения давал мне право на дополнительный месяц отпуска, и я искал варианты подработки на два летних месяца.  Подруга моей сестры, работавшая в управлении ж/д, связанном с вагонами-ресторанами, посоветовала устроиться на лето в бригаду вагона-ресторана. Стандартно бригада вагона- ресторана состоит из девяти человек: директор, шеф-повар, два рабочих по кухне, два официанта в зале, официант-разносчик по составу, посудомойка и ночной сторож. Меня, по блату, взяли «десятым», т.е. стажером «на подхват».

Я прошел медкомиссию, получил медицинскую книжку и «сел на колеса».  Бригада приняла вагон, и мы поехали в мой первый тур. Тур продолжается три недели, потом вагон сдается следующей бригаде, неделя отдыха и следующий тур. Третья неделя шла к концу, до Москвы оставалось ехать сутки. Заработка у меня практически не было. У каждого в бригаде четкие обязанности и свои источники дохода: у официантов – чаевые и обсчет, у сторожа – ночная продажа спиртного, у повара – левые продукты, а  «десятый» в бригаде, в общем-то, и не нужен, так, по блату взяли и потому терпят и особо не обижают, но и «хлебной» работы не дают.

Последний рейс был из Караганды. В вагон несколько раз заходила бойкая женщина средних лет и каждый раз нахваливала нашей директрисе нашу кухню и официантов: «Как у вас вкусно кормят! Сколько езжу – нигде так не кормили. И официанты такие вежливые!»

Директриса, Тамара Плужникова, тёртая бой-баба лет сорока, улыбалась и размякала. Вечером, перед закрытием ресторана пассажирка появилась снова: «Вы знаете, нас тут целая группа в восьмом вагоне, и мы хотим вам коллективную благодарность написать, пусть вам премию дадут за такую образцовую работу! Дайте вашу книгу замечаний и предложений, мы в вагоне все распишемся!» Тамара совсем растаяла, потеряла бдительность и дала благодарной пассажирке книгу «на вынос». «Мы сейчас напишем благодарность, подпишемся и я сразу принесу книгу назад!» - заверила женщина.

Кто не знает, «Книга замечаний и предложений» являлась «документом строгой отчетности» и была необходимым атрибутом каждого торгового учреждения или предприятия общественного питания Советского Союза. Её местонахождение и ведение предписывалось инструкцией, утвержденной приказом Министерства торговли СССР №139 от 23.07.1973 года.

Записи благодарных покупателей, вообще-то не играли никакой роли в оценке работы предприятия, так как все понимали, что «благодарности» пишут сами сотрудники или подставные клиенты. После каждого тура книга сдавалась в управление для контроля, все «благодарности» проштамповывались печатью «проверено» и книга возвращалась директору ресторана.

Другое дело Жалоба! Само наличие любой жалобы автоматически означало лишение всего состава бригады премиальных. Сотруднику, на кого написана жалоба, светило увольнение по статье, а минимальное наказание для директрисы – перевод на полгода в посудомойки! Поэтому книгу жалоб обычно никогда не давали недовольным клиентам, а для самых скандальных у опытных директоров всегда имелась «левая», т.е. неучтеная книга жалоб. Пиши, сколько влезет! 

В десять вечера закрыли ресторан. Сотрудники готовились к завтрашнему дню, сдавали выручку, убирались, ужинали, травили байки... Проехали большую станцию, стоянка пять минут. Только отъехали, стук в дверь. Проводница восьмого вагона протягивает книгу жалоб:
- Вот, просили передать.
Тамара, почуяв неладное, напряглась.
– Кто просил?
– Да пассажирка моя сейчас выходила, и передала.
– Как вышла? Она же до Москвы едет!
– Да нет, вот на прошлой станции сошла...
Тамара открыла книгу на последней записи:
- Вот сука грёбанная! Убила бы!
Директрисса шмякнула книгой со всей силы об стол. Бригада затихла. Из кухни пришел наш шеф-повар, Семен Абрамыч, единственный, кто был с Тамарой на равных.
–Что случилось?
- На, посмотри...
На двух страницах Книги была написана разгромная жалоба! Причем какая! Сразу было ясно, что жалобу писал свой брат – торговый работник. Текст изобиловал специальными терминами: пересортица, завышение цены, нарушение утвержденного ассортимента ...
До сих пор не понимаю, за что эта баба взъелась на нас! Объективно, наш шеф готовил мастерски и к качеству еды ни у кого претензий не было... думаю, что авторша жалобы просто вымещала на нас обиду на кого-то, кому отомстить не могла...
- Зачем ты ей книгу дала? – Спросил Семен.
- Зачем, зачем... Ну идиотка! Что делать будем?

Бригада собралась в первом зале ресторана на экстренное производственное совещание. Устроили, не подозревая об этом, мозговой штурм. Предложения были самые разные:
залить текст чернилами? – не годится, наказание такое же, как за жалобу...
разбить окно (благо на перегонах под Москвой пацаны часто кидают булыжниками в окна проходящих поездов) и сказать, что Книгу унесло ветром – забраковали. За утерю Книги наказание еще строже... Заменить страницы – невозможно, книга прошита, страницы пронумерованы, нитки проклеены и опечатаны печатью управления...

Через два часа напряженной и несвойственой бригаде работы все замолкли. Ничего путного не придумали. С горя выпили, как на поминках. Без тостов и не чокаясь.
Тамара, осушив стакан водки, посмотрела в мою сторону:
- Ну, ты, студент! Чему вас там в институтах учат! Придумай что-нибудь! Пятьсот рублей дам!  сказала она с отчаяньем в голосе.

Что такое для меня 500 рублей, если зарплата в институте 105 рэ в месяц, а за два месяца работы в этом вагоне-ресторане светило, в лучшем случае 250 вместе с премиальными? Короче, замотивировала она меня по максимуму!

Я подошел к столу и взял в руки Книгу. Книга была в мягкой бумажной обложке серого цвета, точно такая, как толстая ученическая тетрадка за 24 копейки. Страницы на развороте скреплены металлическими скрепками. Отличие от тетрадки только в том, что страницы прошиты суровыми нитками, концы которых связаны и проклены на последней странице, а сверху наклеен бумажный прямоугольник с печатью и надписью: «в настоящей книге пронумеровано и прошнуровано 52 листа», дата и подпись начальника контрольного отдела управления. Внутри книга оказалась на три четверти заполненой. Сначала ничего путного в голову не приходило. Прочитал жалобу. Написана ровным круглым почерком шариковой ручкой. В конце – адрес, имя и фамилия заявителя. Стал читать остальные записи. Разные цвета шариковых паст, грифельный карандаш... Сплошь благодарности. Написаны часто с чудовищными грамматическими ошибками плохо разборчивыми почерками... Возникало ощущение, что некоторые благодарности, судя по почерку, писал в доску пьяный клиент, другие – человек, плохо знающий русский язык.
Отдельные пассажи просто трудно было понять, казалось – полная бессмыслица. После каждой записи – надпись «Проверено», подпись проверяющего и штамп управления.

И вот, рассматривая эти тексты я, кажется, придумал решение!
- Тамара, а точно 500 рублей дашь?
- А че, ты придумал?
- Давай книгу, я пошел из вагона и до утра меня не трогайте...
- Ты скажи, че придумал, а то вообще все испортишь.
- Хуже все равно небудет. А если все получится - готовь пятьсот рублей.
- Ну гляди, студент...  – с угрозой и с надеждой в голосе сказала директриса.

Я пошел по составу. В поезде работал студенческий отряд, почти во всех вагонах проводницами работали молоденькие студентки, с которыми за время рейса я успел перезнакомиться. Поэтому, несмотря на ночное время, мне без особого труда удалось собрать по вагонам штук пятнадцать разных шариковых ручек. Потом я закрылся в служебном купе одного из вагонов, и на чистом листе бумаги такой же фактуры, как и в жалобной книге, стал подбирать по цвету такую же пасту, какой была написана эта злосчастная жалоба. Слава богу, цвет был стандартный, и мне легко удалось подобрать подходящую ручку. А дальше я стал «править» текст жалобы: ничего не зачеркивая, я стал изменять отдельные буквы. Из прописной «и» легко получалась «а» или две «е», из «о» - буква «б», «д» или «р. Я аккуратно дописывал крючки и палочки к словам, где позволяло место менял окончания и начала слов. Некоторые нейтральные слова я оставлял без изменения. То же самое я проделал с адресом и именем жалобщицы. В результате появился абсолютно бессмысленный текст без единой помарки.

К семи утра я пришел в вагон-ресторан. Директриса, смурная с похмелья, выжидательно посмотрела на меня.
- Ну, че?
Я гордо положил на стол свое творение.
- Давайте 500 рублей.
Тамара тупо разглядывала препарированый мною текст жалобы.
- Это что?
- Благодарность!
- Какая благодарность?
- Ну зашел какой-то киргиз, поел, попросил книгу для благодарности, написал и ушел. Мы сами понять не можем, на каком языке и что он там написал... Давайте 500 рублей.
С кухни появился повар Семен. Взял книгу, внимательно просмотрел, хмыкнул. С уважением посмотрел на меня.
– Да, студент. Наша нация нигде не пропадет. Тома, гони бабки!
- Погодите с бабками. «Пусть сначала контроль пройдет!» —сказала Тамара повеселевшим голосом.

Приехали в Москву. Состав отогнали в депо у Рижского вокзала на знаменитую Николаевку. Сдали вагон и разъехались по домам. Через пять дней принимали новый вагон. Наша жалобная книга благополучно выдержала контроль и на последней записи появился очередной штемпель: «проверено»! Бригада получила положенную за выполнение плана премию. Слухи о моей изобретательности распространились по Николаевке. Пока грузили продукты, рабочие с базы показывали меня друг другу. – Вон он, студент... В бригаде меня зауважали.

Тамара денег мне впрямую не дала, она дала мне их заработать...