Будь проклята война с фашизмом

Новый сорок третий год оказался для пантыльчан очень нелегким, даже не в смысле пропитания, а в смысле потерь мужей и парней, все сокращающихся работников в деревне. Что касается пропитания, то при хорошем урожае зерна, особенно на приусадебных участках, жителям можно было протянуть до нового урожая, понятно, что при определенной экономии муки, добавляя в хлеб картофель, лебеду, красный клевер.

Встречали Новый год грустно, но с надеждой на победу. В рождественский и крещенский праздник многие женщины Пантылки ездили в церковь села Ильинского, где поминали погибших мужей, ставили свечки за их упокой и надежду все-таки на встречу тех, кто пропал без вести, молились за тех, кто еще жив. В доме Аграфены по просьбе Верки проводилась молодежная вечерка. Аграфена, чтобы не мешать молодым, ушла ночевать в дом брата Михаила, Алевтина направилась с детьми в дом Ивана и Анны. На вечерку никого из других деревень не приглашали, поэтому народу было мало. Кроме Веры, здесь были Валя, Фаина, Галя (все Мельниковы), из парней Толька и Аркашка Сухановы. Как видно, двоих из парней здесь для девушек явно не хватало, хотя уже на подходе к парням были Витька и Генка Сухановы, к девушкам – Тамара Мельникова. Всем им было по 12-13 лет. На вечерках не принято было пить вино или другие горячительные напитки. Хотя этого правила придерживались только девушки. Что касается парней, то они для смелости перед тем, как появиться на вечерке, что-то выпивали, дабы раскрепостить себя и почувствовать веселость.

Сорок третий год также особых радостей народу не принес. Правда, начались и наши победы. Однако зимой сначала пришел с фронта Адкин муж Степан. Израненный, измученный, но живой, что давало Ариадне радоваться, что он наконец-то вернулся. На другой день после его возвращения Ариадна решила сделать праздник, пригласив своих родственников из других деревень и всех желающих из своей деревни. Правда, она сразу сообщила деревенским, чтобы они, чем могут, помогли ей в организации праздника. Откликнулись на приглашение Ариадны далеко не все. Понятно, что женщины, которые остались без мужей, на объявленный праздник не пошли. Те из женщин, которые решили пойти, днем делали пельмени на всех гостей. Понятно, что начинка пельменей была многослойная. Здесь, наряду с бараньим рубленым мясом, был нарублен сырой картофель и размоченные сухие грибы. Лепка пельменей продолжалась часа три или четыре. Это должно было быть основное праздничное блюдо. На заключительном этапе лепки пельменей к бабам подсел осунувшийся Степан. Они сочувствовали его ранению и одновременно радовались, что он остался живым и вернулся в деревню. Спрашивали его, что, да как получилось, почему его ранило. Он отвечал кратко: «Война не спрашивает никого и не разбирает в кого она попадет и когда». Бабы соглашались с ним, и все же думали:
- Почему-то одних война забирает и направляет прямиком в могилу, а других не трогает, или трогает, принося только ранения? – понятно, что никто на этот вопрос ответить, не мог. Поэтому все сходились на том, что это всё от бога. Кому как на роду написано, так и будет. 

Вечером празднование состоялось, но оно закончилось смертью Степана. Дело в том, что все на празднике, видя отощавшего Степана, старались его накормить по больше и соответственно выпить за его возвращение. Ближе к полуночи Степану сделалось плохо. Он покрылся холодным потом, быстро перестал говорить и свалился на лавку. Женщины подняли рев, не зная, как ему помочь. Некоторые утверждали, что отоспится до утра и всё пройдет. Другие начали прикладывать к его голове и животу теплые тряпки. Думали, что поди выпил что-нибудь холодного, а баранина, как известно, за это наказывает. Однако все усилия оставшихся в избе баб, ни к чему не привели, Степану становилось все хуже и хуже. Позвали срочно прийти Аграфену, хотя в гостях была и Мария Мельникова, тоже считавшаяся знахаркой. Пришла Аграфена, погладила его лоб, живот, что-то причитая из молитв, и затем говорит бабам:
- Зачем вы его обкормили? Он же был еще слаб, и есть ему надо было давать помаленьку, с каждым днем постепенно, увеличивая порцию?
- Мы же хотели, как лучше.
- А получилось все наоборот. Вы подвели его к смерти. Теперь уже и молитвы-то мои не помогут. Он умирает – отрезала им Аграфена.
Ариадна, пьяная от такого события – возвращения мужа домой, а теперь уже убитая горем, приложила ухо к сердцу мужа и закричала нечеловеческим голосом:
- Он уже не дышит. Какая же я дура, решила отметить праздником возвращение мужа, и выходит, что сама его и погубила. На войне не убили, так дома я сама своими стараниями свела его в могилу. Бабы, нет мне прощения. Я хочу умереть вместе с ним.
Люди начали ее уговаривать и стыдить:
- Адка, что ты задумала? Опомнись, на тебе теперь осталось трое детей. Сашек еще совсем маленький, а ты захотела умереть. Не смей этого делать!
Дальше вместе с Ариадной заплакали все бабы, находившиеся в это время в доме Мельниковых. Мария – жена Гавриила, вытерев слезы, сказала:
- Бабы, надо его обмыть быстро, а затем одеть и приготовить к похоронам. Ариадна, ты, когда топила баню-то?
- Вчера. Сегодня там уже ветер гуляет.
- У кого сегодня была истоплена баня? – спросила Мария.
- Несите к нам – ответила Анна. – Здесь близко до нас, да и баня у нас белая.

Тут же она разбудила заснувшего за столом Ивана и приказала взять мужиков и снести Степана в баню. Мужики быстро засуетились, взяли мертвое тело Степана и отправились с ним к дому Ивана. Вместе с ними пошли Мария, Аграфена и Таисия – жена Михаила. Занесли тело Степана в ограду и из нее в баню, положили тело сначала на лавку, раздели его и перенесли на полок. Иван быстро зажег керосиновый фонарь, набросал в каменку сухой бересты, поджег ее, сверху кинул несколько сухих поленьев дров, и в бане разу стало теплее. В котле над каменкой вода еще не успела остыть. Женщины попросили мужиков пока удалиться из бани и занялись обмыванием тела. Пока бабы заканчивали эту процедуру, мужики зашли в избу Ивана. Хмель у них вышибло окончательно смертью Степана. Андрей – отец Ивана притащил из шкафа полчетверти самогонки. Иван скомандовал:
- Помянем Степана! Хороший был мужик, мне с ним работалось легко. Плюс настоящий герой. Я не призываю вас пить по полному стакану, а так, кто сколько может, для памяти по усопшему Степану.

Пока они поминали Степана, пришла Аграфена, и сказала:
- Хватит пить, мы все там будем! Спускайтесь и несите тело Степана в его собственный дом. Мы его одели после мытья в солдатскую форму. Не знаю, правильно мы сделали или нет, но мы посчитали, что так как он пришел с войны, то пусть причиной смерти будет эта проклятая война! – Мужики послушались ее и быстро в сопровождении Марии, Аграфены и Таисии отнесли тело в его бывший жизненный очаг.
На другой день Иван со своим отцом настрогали досок и сделали гроб для Степана. Отнесли его в дом Степана. Там жена и деревенские бабы положили Степана в гроб, укрыли белым холстом и поставили гроб с телом на лавку, головой в красный угол. Бабы, поревев, пошли по домам. Ариадна с Марией Мельниковой остались готовиться к поминкам.

В этот же день Иван с Андреем и Михаилом отправились в село Ильинское для того, чтобы получить разрешение на захоронение Степана на Ильинском кладбище. Получив его, принялись копать могилу. Так как земля была промерзшая глубоко, то работали почти до вечера. Приехали в деревню уже поздно. Их встретил на колхозном дворе Гавриил, расспросил их, что и как все прошло.
- Нормально. Могила готова – ответил ему Иван. Гаврила начал распрягать лошадь, а Иван, Андрей и Михаил ушли по своим домам.

На третий день со дня смерти состоялись похороны Степана. Иван, узнав от колхозников, кто поедет в Ильинское, приказал запрячь в сани Гавриилу и Андрею трех лошадей. На одни из них поставили гроб, куда сели Ариадна с Фаинкой, и за кучера Гавриил, на остальные сани сели все провожающие Степана в свой последний путь. Следить за Сашкой и кормить его, было поручено Тамаре. К вечеру все провожающие Степана приехали обратно в Пантылку. Многие, особенно бабы, дрожали от холода, потому что температура была не меньше двадцати градусов мороза . От холода не спасали даже шубы и тулупы. Ариадна всех пригласила чуть позднее в этот вечер на поминки. На поминках была почти вся деревня. Пили самогонку, закусывая горячими щами, блинами и пирогами. Андрей принес к блинам меду. Анна с Иваном сметаны. Поминая, все отмечали, какой отличный мужик и работник был Степан, и если бы не война, то ему бы еще жить и жить. Вслед за похоронами отметили, как полагается, девятый и сорокой дни после смерти Степана.

Где-то в марте объявился вместо Степана Николай Мельников. Он был комиссован по ранению. Гавриил и Мария были на седьмом небе от счастья. На другой день собрали родственников, понятно, председателя и бригадира Андрея, который по совместительству, был еще и счетоводом. Николай рассказал, где воевал, показал медаль «За отвагу», за что он ее получил, указал на ранение в шею, из-за которого он не мог поворачивать голову. Сказал, что главное, он сможет работать в колхозе, что заменит своего дядю Степана. Мария Мельникова, помня недавнюю трагедию, разыгравшуюся в доме Ариадны, отказалась навсегда от изготовления пельменей. Праздник был скромным, потому что в семье не было ни коровы, ни другого какого-либо скота. Были у них только куры. Николай поиграл на гармошке, бабы сплясали барабушку, вместе с мужиками попели песни и на этом разошлись по своим домам, за исключением гостей из других деревень.

Новый год, как уже говорилось, в Пантылке и вокруг ее не отмечался. Отмечали, как всегда, рождество и крещение, как начало нового года. В рождество подошла в гости к Андрею и Михаилу Павла с мужем из деревни Елькинцы. За последние годы она резко изменилась из-за гибели на фронтах Отечественной трех ее сыновей. Поэтому в гостях она больше плакала, рассказывая о Мите, Васе, Аркаше. Похоронную бумагу о смерти Мити она получила еще в первые месяцы войны, в сорок втором погиб Вася и в сорок третьем – Аркаша. Павла плакала, и молила бога, чтобы он оставил в живых хотя бы двух ее сыновей, которые продолжали воевать. Павла теперь при каждом удобном случае твердила:
- Будь проклята эта война, навязанная нам фашистами, – Павлу все слушали с сочувствием, некоторые со слезами и с выражением ей поддержки. В доме Андрея она рассказала о новостях своей деревни. Рассказала, что и Ираида получила две похоронные на мужа Николая и сына Николая Николаевича. В ее рассказе промелькнуло и имя Гриньки – первого ухажера Алевтины. Павла сказала, что в конце сорок третьего он по ранению вернулся в свою деревню Елькинцы.
- Поди, женился? – сразу же поинтересовалась Алевтина.
- Да, нет пока. Такой стал красавец, а ты ведь знаешь, какой он был раньше-то задавала. Таким остался, кажется, и теперь – ответила Павла.
Она же рассказала о получении похоронной на Николая Елькина и на его сына тоже по имени Николай, Агриппиной - сестрой Василия Суханова и стало быть, родственницей его жены Аграфены. У них на фронте пока судьба хранила только младшего Гришу Елькина.

В деревне Большие Касьяны у родственников Андрея и Алевтины, погиб пока один старший сын Павел. Григорий провоевал уже два с половиной года. Писали из Касьянов, что несколько раз он был ранен, но не смертельно, и госпитали каждый раз его ставили в строй. Сам Степан тоже пока служил без происшествий. Дважды был ранен, но раны оказались не опасными для жизни. Служил он почему-то в партизанском отряде подрывником, поэтому служба и работа была опасной, но неслышно было постоянных песен пуль, как на передовой.

В деревнях Жуйковцы и Мерзляки у родственников Сухановых из Пантылки людских потерь родственников было не много. Муж Марии Павел Жуйков  вернулся с войны инвалидом еще в сорок втором году. Из трех братьев жены Виталия Суханова Марии в деревне Мерзляки, двое пока воевали и писали, как было принято, оптимистичные письма. Один лишь старший брат Марии Павел Мерзляков погиб на фронте.
 
В деревне Черменята, как говорила про своих родственников там Александра Суханова, слава богу, пока все были здоровы, в том числе и те, которые воевали. 

Из пантыльских красноармейцев, как уже говорилось, в 1941-1942 годах погиб старший сын Михаила Федор Суханов, брат Ивана Николай Суханов, муж Александры Николай Суханов. Пропали без вести Виталий и Виктор Сухановы. Первый был мужем Марии, второй – мужем Татьяны из починка Усовы.

Таким образом, эта проклятущая война косила мужиков и парней Пантылки, как в впрочем, и всего СССР. Она выбирала почему-то самых достойных мужчин, имевших семьи и молодых, которые не успели узнать, что такое счастье любви и счастье иметь детей – продолжателей своих родов. Поэтому-то люди не зря говорили, что будь проклята эта война, навязанная нам немецким фашизмом.