Стерлядь золотая смотри в Примечаниях

Иллюстрация:
фото картины, где изображена скоростная перевозка стерляди в бочонках из Вологодской губернии в Петербург

Эпиграф

Читайте примечания (П.А.Вяземский)

Хозяйки дома Державина

В 1778 году, 18 апреля, Гавриил Романович женился на 16-летней "Пленире", Екатерине Яковлевне Бастидон (1760–15.07.1794), дочери камердинера Петра III португальца Бастидона и кормилицы Павла 1 (женился на молочной сестре Павла 1). Державину было пятьдесят два, когда жена умерла, неизвестно от чего.

«Милена», Дарья Алексеевна Дьякова (8 марта 1767 — 16 июня 1842) — вторая жена Гаврилы Романовича Державина, дочь обер-прокурора Петербурга.
Муж посвятил своей «Милене» стихотворения: «Мечта», «К Музе», «Желание», «Даше приношение», «К портрету».

Родственные связи родителей доставили в своё время их дочерям знакомства в высшем петербургском обществе, и они удачно вышли замуж, кроме младшей, Дарьи Алексеевны. В доме её отца Дьякова, в 3-й линии Васильевского острова, часто собирались молодые люди, которых, в частности, привлекали его дочери, но в двадцать четыре года Дарья была всё на выданье.

С Екатериной Яковлевной Державиной Дарья Алексеевна была знакома; была моложе сверстницы на четыре года. Красавицы-сестры блистали на вечерах Л.А.Нарышкина и составляли кадриль великого князя Павла Петровича.

Дарья Алексеевна, младшая из сестёр, «была красавица высокого роста и крупных форм, величавая, но холодная; правильным чертам её недоставало одушевления и живости». Скорее всего, повлияло домашнее образование и воспитание, а не светское. Но она любила музыку и играла на арфе.

В 1791 году, по смерти отца, Дарья Алексеевна перебралась в Ревель и жила у сестры, графини Стенбок. В конце 1794 года графиня Стенбок привезла её на зимний бальный сезон в Петербург. Державин через шестнадцать лет брака, в пятьдесят один год овдовел, в июле 1794 года. И друзья, Львов и Капнист, сосватали его своей невестке, Дарье Алексеевне. Ей минуло двадцать восемь лет. Державин сделал предложение и через месяц, ускоренно, состоялась свадьба: 31 января 1795 года. Жениху был 51 год, а невесте 28 лет; они подчёркивали, что не были влюблены друг в друга, а брак этот был более из чувства давнишней дружбы и основан более на благоразумии, нежели на страсти.
 
Гаврила Романович все дела и имущество передал в ведение молодой жены. Жена, в свою очередь, считала мужа непрактичным, и распоряжалась самовластно в доме.
С 1797 года ей принадлежала усадьба Званка. По другим источникам, она в 1816 году унаследовала «Званку», когда овдовела. С 1803 года и до смерти летом 1816 года поэт всё лето проводил в Званке. В имении им было написано около 60 стихотворений, включая знаменитую идиллию «Евгению. Жизнь Званская». Эта идиллия - довольно печальное произведение.

Застолья с друзьями

С XVIII века в России существовал обычай звать на какое-то центральное блюдо. Центральным блюдом (угощением) мог быть и съестной подарок, доставленный с оказией откуда-то издалека, или же какое-нибудь новое блюдо. Хозяин рассылал Приглашения гостям. "Приглашение к обеду" в стихах Державин написал уже постфактум тому, кто был зван, а не пришёл (Зубов), выбрав царский стол. Стихотворение не столько гастрономическое, сколько философская картина в ярких сочных красках; написано на втором году брака (в мае 1797 года). Друзья потом стали реже посещать Державина; жена заботилась о воздержанности мужа в еде и питье. Говорят, что на глазах гостей вырывала тарелку или бокал из рук (Б.А. Грифцов).

В 1816 году обедал у Державина Карамзин. Обед был очень плохой. Карамзин ничего есть не мог. Наконец к какому-то кушанью подают горчицу; он обрадовался, думая, что на ней отыграться можно и что она отобьет дурной вкус: вышло, что и горчица была невозможна.

После смерти мужа Д.А. подружилась со своими соседями — графом Аракчеевым из усадьбы Грузино, графиней А.А.Орловой-Чесменской и архимандритом Фотием, который склонен был приписывать себе большое влияние на Дарью Алексеевну, считая, что она «дщерью его учинилась». На базе усадьбы по их воле был основан Званский женский монастырь. Д.А.Державина пережила супруга на четверть века, скончалась 16 июня 1842 года тоже в «Званке» и погребена рядом с мужем в Хутынском монастыре.

Примечания:

 - Карамзин был очень воздержен в еде и в питии, таковым был он и во всем, в жизни материальной и умственной: он ни в какие крайности не вдавался; у него была во всем своя прирожденная и благоприобретенная диететика.

Он вставал довольно рано, натощак ходил гулять пешком, или ездил верхом, в какую пору года ни было бы и в какую бы ни было погоду.

Возвратясь выпивал две чашки кофе, за ними выкуривал трубку табаку (кажется, обыкновенного кнастера) и садился вплоть до обеда за работу, которая для него была также пища и духовная и насущный хлеб.

За обедом начинал он с вареного риса, которого тарелка стояла всегда у прибора его, и часто смешивал он рис с супом. За обедом выпивал рюмку портвейна и стакан пива, а стакан этот был выделан из дерева горькой квасии.

Вечером, около 12-ти часов, съедал он непременно два печеных яблока.

Весь этот порядок соблюдался строго и нерушимо, и преимущественно с гигиенической целью: он берег здоровье свое и наблюдал за ним, не из одного опасения болезней и страданий, а как за орудием, необходимым для беспрепятственного и свободного труда.

Кажется, в последние годы жизни его вседневный порядок был несколько изменен; но в Москве держался он его постоянно в течении нескольких годов.

Был он в пище воздержен, но вовсе не прихотлив. Но как никогда не писал он наобум, так и есть наобум не любил. В этом отношении был он взыскателен. У него был свой слог и в пище: нужны были припасы свежие, здоровые, как можно более естественно изготовленные.

Неопрятности, неряшества, безвкусия не терпел он ни в чем. Обед его был всегда сытный, хорошо приготовленный и не в обрез, не смотря на общие экономические порядки дома.

В Петербурге два-три приятеля могли всегда свободно являться к обеду его и не возвращались домой голодными.

- Приглашение к обеду

Шекснинска стерлядь золотая,
Каймак и борщ уже стоят;
В графинах вина, пунш, блистая
То льдом, то искрами, манят;
С курильниц благовонья льются,
Плоды среди корзин смеются
Не смеют слуги и дохнуть,
Тебя стола вкруг ожидая;
Хозяйка статная, младая
Готова руку протянуть.

Приди, мой благодетель давный,
Творец чрез двадцать лет добра!
Приди, — и дом, хоть не нарядный,
Без резьбы, злата и сребра,
Мой посети: его богатство —
Приятный только вкус, опрятство
И твердый мой, нельстивый нрав.
Приди от дел попрохладиться,
Поесть, попить, повеселиться
Без вредных здравию приправ.

Не чин, не случай и не знатность
На русский мой простой обед
Я звал, — одну благоприятность;
А тот, кто делает мне вред,
Пирушки сей не будет зритель.
Ты, ангел мой, благотворитель!
Приди — и насладися благ;
А вражий дух да отженется,
Моих порогов не коснется
Ничей недоброхотный шаг!

Друзьям моим я посвящаю,
Друзьям и красоте сей день;
Достоинствам я цену знаю,
И знаю то, что век наш тень;
Что лишь младенчество проводим,
Уже ко старости приходим,
И Смерть к нам смотрит чрез забор:
Увы! то как не умудриться,
Хоть раз цветами не увиться
И не оставить мрачный взор?

Слыхал, слыхал я тайну эту,
Что иногда грустит и царь;
Ни ночь, ни день покоя нету,
Хотя им вся покойна тварь.
Хотя он громкой славой знатен,
Но ах! и трон всегда ль приятен
Тому, кто век свой в хлопотах?
Тут зрит обман, там зрит упадок:
Как бедный часовой тот жалок,
Который вечно на часах!

Итак, доколь еще ненастье
Не помрачает красных дней,
И приголубливает Счастье
И гладит нас рукой своей;
Доколе не пришли морозы,
В саду благоухают розы,
Мы поспешим их обонять.
Так! будем жизнью наслаждаться,
И тем, чем можем, утешаться, —
По платью ноги протягать.

А если ты иль кто другие
Из званых, милых мне гостей,
Чертоги предпочтя златые
И яства сахарны царей,
Ко мне не срядитесь откушать;
Извольте мой вы толк прослушать:
Блаженство не в лучах порфир,
Не в вкусе яств, не в неге слуха,
Но в здравьи и спокойстве духа.
Умеренность есть лучший пир

- Стерлядь из Шексны особо светлой окраски с жёлтым брюшком превосходила по своим вкусовым качествам волжскую и поставлялась ещё в XVII веке «на великого государя обиход». К началу XX века осетровых в Шексне загубили не люди, а зарегулированный сток при реконструкции Мариинской водной системы, развитие судоходства, бесконтрольный промысел и загрязнение водной среды. В «Поварском искусстве» 1902 года П.М.Зеленко жаловался на «страшный запах» дёгтя от рыбы в садках в Санкт-Петербурге, потому что барки, в которых сидит рыба, проконопачены паклей, пропитанной смолой и дёгтем, и рекомендовал при покупке дорогой двинской или шекснинской стерляди в садках проявлять бдительность и требовать от приказчиков соответствующего ручательства. Жирную и нежную сурскую стерлядь в живом виде поставляли к царскому столу в Санкт-Петербург, её популяция была уничтожена сточными водами в Пензенской области в 1960—1970-х годах.

- «Шекснинска стерлядь», упоминаемая Державиным - это рыба, выловленная в озере в районе города Шексна, что в Вологодской губернии. Городок этот и теперь там помещается, правда, стерлядью озера уже не богаты. В наши дни стерлядь в Шексне уже не водится, так как после строительства Рыбинского и Шекснинского водохранилищ река превратилась в стоячий водоем.

На территории Вологодского края было много рек с чистой водой: Шексна, Ягорба, Суда, Молога… Эти реки были тогда в 4-5 раз меньше. Начиная с Мезолита, люди уже никогда не покидали этих гостеприимных мест, обильных стерлядью, белугой, осетром, севрюгой, белорыбицей.

Шекснинский вид стерляди отличался светлым цветом верхней половины тела и желтым брюхом.
Выловленную в шекснинских водах стерлядь опускали в большие деревянные чаны, установленные на санях, и гнали тройки от одного яма к другому. В Санкт-Петербург стерлядь прибывала ещё живой.
превосходным вкусом
Они ловили рыбу сетями из крапивы, льна, конопли…
Сейчас стерляди в слабопроточных водохранилищах на месте былой Шексны не стало вовсе, а об уловах уже в конце XVl века говорится в писцовой книге следующее: к царскому столу крестьяне «езовых волостей» обязаны были представить 679 стерлядей,186 осетров,5 севрюг,5 белорыбиц и 23 пуда икры.

Рано утром, лишь только румяная зорька зардеет на небе, торопились крестьяне с длинным удилищем на плече на рыбалку. Над рекой бродил пустой пар, им же подернуты прибрежные ровные и душистые луга, как серебром, залитые росой. Чайки кричат над Шексной….А ловили стерлядь на Шексне при помощи ёзов - регулирование потока рыбы, путем перекрытия берегов забором из прутьев, жердей. Ёзы на Шексне-реке представляли собой довольно солидные сооружения (предшественники современных плотин). В пределах нынешней Вологодчины строились в старину самые сложные в устройстве ёзы именно на реке Шексне! На возведение одного ёза требовалось почти 300 деревьев, строевых елей и сосен - целый лес! В ХVI веке на верхней Шексне уже было более 15 ёзов. Они представляли немалую ценность. Сам князь Дмитрий Донской писал в своем завещании: «А сына своего, Андрея, благословляю куплею же деда своего – Белым озером и Милолюбский ез…». Стерлядь ловили на метлицу - чернокрылку – насекомое, ранее обитающее по берегам Шексны. Рыба охотнее ее брала. На продажу ценилась только живая стерлядь, так как ее нельзя было запасти впрок. Попробуем показать актуальность данного исследования.

А что касается стерляди, о которой пишет Державин, то готовили ее в те благословенные времена просто, без затей. Обработанную целую рыбу натирали солью снаружи и внутри, посыпали перцем и ставили в холодное место. Затем разрезали пополам, выкладывали на смазанную маслом сковороду и ставили в печь. Минут через пятнадцать рыбу смазывали сметаной и снова возвращали в печь, где она запекалась. Ближе к концу на рыбу укладывали нарезанный кольцами лук и томили до готовности. Когда стерлядь упревала, ее без промедления несли на стол в большом блюде, украсив кружочками лимона и зеленью.

- Двести лет назад каймак заменял нашим предкам йогурт, а заодно и сметану с творогом. Вообще это продукт кавказской и среднеазиатской кухонь, но и в России его готовить умели. Каймак – это густые, толстые, как блины, уваренные пенки, которые делали из жирного топленого молока. По свидетельствам современников Державина, штука это была очень вкусная, и, несмотря на то, что жирная, весьма полезная, т.к. каймак обладает микрофлорой, создающейся в нем в результате кислого брожения.

Молоко для каймака кипятили на слабом огне в плоской посудине, и по мере уплотнения пенок, снимали их и наслаивали одну на другую, давая затем возможность в течение суток-двух слегка закиснуть. В результате получалось нечто, по вкусу напоминающее то ли сметану, то ли сладкий творог, то ли сливочное масло. Ели каймак с хлебом, подавали к чаю или использовали для приготовления различных блюд, например, гурьевской каши, о которой мы в программе «Гурман» не так давно говорили, если кто помнит.

Хлеб при этом подавали не какой-нибудь, а непременно калач. Наверное, мало кто знает, что известные на Руси еще с 14 века, калачи были заимствованы у татар, которые пекли лепешки из пресного белого хлеба. Исконно русской является только форма калача.

- «Живописный» образ стерляди у Г.Р.Державина - угощение, на которое он позвал друзей. Кроме борща, вина и фруктов на столе ничего нет:
Шекснинска стерлядь золотая,
Каймак и борщ уже стоят;
В графинах вина, пунш, блистая
То льдом, то искрами, манят…

Это знаменитое « Приглашение к обеду» Гавриила Романовича Державина. Среди блюд, коими он собирался потчевать своих гостей, первой называется стерлядь.

С детства Г.Р.Державин увлекался рисованием, поэтому столь живописно показана «золотая» стерлядь; мы видим цвет, свойственный глазу художника. Образ стерляди представлен зрительно, создается натуралистическое описание предмета. Поэт называет стерлядь «золотая», тем самым, показывая богатый мир цветов внешнего мира, а сами цвета помещены в закрытую систему стихотворения. А мы-то подумали о дороговизне?

Разумеется, такое описание может быть связано с хорошим аппетитом Г.Р. Державина. Б.А. Грифцов пишет: «Державин был влюбчив и любил поесть».

Образ стерляди, как «главный цветок», в букете обеденного стола Державина, причем, стерлядь шекснинская. Этот прием перечисления блюд, присваивая им географические названия, свойственен Державину. Как любитель натюрмортов, он изобразил шекснинскую стерлядь аппетитно-написанной картиной на прекрасном полотне обеденного стола.

- «Аристократический» образ стерляди у А.С.Пушкина
Александр Сергеевич Пушкин всегда славился как ценитель изысканных блюд. Его герой Евгений Онегин вошел в историю литературы как гурман. Среди 30 упомянутых в романе блюд, мы находим и образ стерляди. Надо отметить, что блюда из стерляди мог позволить себе даже не каждый аристократ. В конце XVIII в моду вошла разорительная роскошь. Важно было казаться богатым, а это, в первую очередь, означало иметь у себя дома изысканный стол.

В романе в стихах «Евгений Онегин», когда главный герой приезжает в Москву, то отдает предпочтение русской кухне с ее богатым ассортиментом супов. Онегин обедает в дорогих и знаменитых ресторанах. Мы можем предположить, что именно стерлядью, выловленной из Шексны, потчуют в одном из них нашего героя, так как доподлинно известно из писцовых книг, что за неделю до зимнего Николина дня в наших волостях начинались сборы санных обозов, с тем, чтобы к означенному дню доставить в Москву свежую стерлядь.

Уха из стерляди - традиционное русское блюдо. Помимо свежей выпотрошенной и почищенной рыбы в суп добавляли овощи и водку. Уху варили на прозрачном курином бульоне, а для аромата клали сельдерей.

Пушкин, в отличие от Державина, считает, что пища не может быть смыслом человеческой жизни, она должна приносить людям радость, а не болезни. Появляющийся образ стерляди у Пушкина- это не что иное, как высмеивание обжорства и излишества в еде, причем, очень дорогой еде (уха стоила по рублю за порцию!, к сравнению солянка-10 коп.), недоступной каждому человеку. Образ стерляди здесь не живописный, как у Державина, а «вкусовой», ею уже потчуют, ее вкушают, наслаждаются. Восприятие образа не зрительное, а конкретное:
Москва Онегина встречает
Своей спесивой суетой,
Своими девами прельщает,
Стерляжьей потчует ухой…

Сатирический образ стерляди у Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина
В «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил» автор помещает своих героев фантастическую реальность, чтобы показать несостоятельность правящего класса, которому жизнь так же непонятна, как и необитаемый остров. Оказываясь на нем, генералы страдают от голода, хотя на острове много еды, водится рыба и дичь. Решив почитать «Московские ведомости», генералы жадно внимают строкам газеты: «Вчера, — читал взволнованным голосом один генерал, — у почтенного начальника нашей древней столицы был парадный обед. Стол сервирован был на сто персон с роскошью изумительною. Дары всех стран назначили себе как бы рандеву на этом волшебном празднике. Тут была и "шекснинска стерлядь золотая" [из стихотворения Г.Р.Державина "Приглашение к обеду"], и питомец лесов кавказских, - фазан, и, столь редкая в нашем севере в феврале месяце, земляника."

Уже рассмотренный нами ранее у Державина образ стерляди, у Щедрина превращается в сатирический. Находясь на необитаемом острове, генералам стерляди захотелось! Читая скрытый сатирический подтекст в описании этого образа, тем не менее, мы понимаем, что обед был у «почтенного начальника» и генералы «рисуют» себе в памяти образ именно шекснинской стерляди, известной на всю древнюю столицу!

Образы стерляди в стихотворениях Игоря Северянина (И.В.Лотарева) как образы родного дома, уюта, первой любви.
Доподлинно известно, что будущий известный и модный поэт Серебряного века И. Северянин, наш земляк, очень любил рыбалку. Она стала его любимейшим занятием до конца жизни. Наверное поэтому, он так часто писал стихи о наших вологодских реках… В моей благословенной Суде — В ту пору много разных рыб, Я, постоянно рыбу удя, Знал каждый берега изгиб. Лещи, язи и тарабары, Налимы, окуни, плотва. Ах, можно рыбою амбары Набить, и это не слова!. Водились в Суде и стерлядки, И хариус среди стремнин…(«Роса оранжевого часа…).

Граф П. А. Вяземский «Гастрономические и застольные отметки»