Сказы о Лисицыной. Водяной

Была у семьи Лисицыных родственница настолько дальняя, что семейное древо, упершись ветвями в края большого листа ватмана, так до этой родственницы и не смогло дотянуться. Лисицын старший даже ставил под сомнение наличие общей крови и предполагал, что когда-то, очень давно, эта псевдо Лисицына зачем-то аккуратно вплела свое имя в семейные предания.
   — Что, впрочем, уже не так и важно! Женщина она хорошая, добрая, щедрая. Приедешь а ней, холодильник всегда полон, ешь, что хочешь. А какие вкусные она пельмени лепит! Не успокоишься, пока морозильник не опустеет! Всем бы такую родню. И какая разница, кем она нам приходится? — резонно замечала мама Лисицыной.
   Родственница эта была одинока и жила в самом высокогорном городе нашей страны. Каждое лето она уезжала на сезонную работу и, по неловкому и неудачному слову самой родственницы, отдавала свою квартиру «на поругание и растерзание» многочисленного клана Лисицыных.
   — Да чтобы мою квартирушку так разок поругали и растерзали! — разозлилась родная тётка Лисицыной, оставившая после себя собственноручно наклеенные обои (нежно-сиреневые, в мелкую фиалку, хозяйка их радостно утвердила). — Ноги моей больше в доме у этой неблагодарной не будет!
   Тётушка была права в своем гневе. Лисицыны, как люди совестливые и душевные, в качестве благодарности за кров и уют, не оставляли в родственной квартире лишь формальные и хилые магарычи в виде коробочки конфет и бутылки дешевого шампанского, но старались угодить хозяйке, и когда она возвращалась с курорта (каждое лето её брали на временную работу в санаторий, поварихой), квартира встречала хозяйку сверкающими окнами и полами, выбитыми коврами и выглаженным бельём, полным холодильником, а также забитой запасами кладовкой, в которой ласкали голодный взгляд сушеные и соленые грибы, пучки трав и баночки с земляничным и черничным вареньем. На даче же грядки были такими чистыми и ухоженными, что хоть на выставку заявку подавай (кстати, именно ради дачи Лисицына и ездила в гости к удачно жившей родне)!
   — Ну, прости меня! Пошутила неудачно! - высокогорная родственница долго вымаливала прощение у тётушки и завлекала её чистым, вкусным воздухом, тишиной и прекрасными горами, по склонам которых так приятно гулять.
   Помирились они или нет, то для нашей истории абсолютно не важно и не интересно. А важно то, что измотанная тяжелыми и неприятными жизненными событиями, Лисицына, как и было заведено и договорено, приехала в самый высокогорный городок нашей страны в начале августа. Приехала не одна, её сопровождал верный Кузя и, конечно же, злобное и ехидное кольцо, которое Лисицына уже стала считать живым.
   Лисицына подгадала так, чтобы хотя бы недельку пожить одной. Потом, строго по расписанию, приедет двоюродная сестра, и они с Лисицыной займутся заготовками. Лисицына мастерски умела найти самые богатые на грибы места, а кузина не менее искусно найденные грибы солила и сушила, а также варила варенье и обожала сплетничать. В этом году, в прочем, как и в прошлых, она обязательно начнёт допытываться, почему Лисицына снова одна и почему она не сходит к какой-нибудь ворожее, чтобы снять обет безбрачия.
   — Обет, обед или, всё-таки, венец безбрачия? — так Лисицына ехидно сестрёнку уже спрашивала, но та юмора не поняла и начала настаивать на привлечение потусторонних, но добрых и благожелательных сил в личную жизнь Лисицыной.
   Все подобные разговоры Лисицыну утомляли, и она даже собиралась уехать до приезда двоюродной сестры. Но в таком случае отдых бы получился совсем коротким, а Лисицыной он был необходим.
   — Если бы еще это кольцо потерять, чтобы почти бывший отстал, — такое желание загадала Лисицына, увидев в автобусе хорошеньких девчушек-близняшек в прелестных платьицах. Почему Лисицына решила, что желание можно загадать, так сказать, «на встречу близнецов», она и сама не знала. Просто глянула, улыбнулась, и вдруг отчаянная просьба сама пришла на ум.
   «Вдруг исполнится желание? Вот тебе и новая примета!» — слегка загордилась и заранее порадовалась Лисицына, но тут же проклятое кольцо больно впилось в палец, словно говоря: «И не надейся! Теперича мы навеки вместе!» Бодрый дух Лисицыной тут уже упорхнул, оставив после себя горькое разочарование и скуку. Кузя, почувствовав, что с хозяйкой творится неладное, жалобно замяукал, и Лисицына тут же взбодрилась, испугавшись за Кузю. Не укачало ли его в автобусе?
   Волнения, тревоги и извилистая дорога отвлекли Лисицыну от мрачных мыслей, а когда она вошла в знакомую квартиру — тихую, уютную, словно отчаянно соскучившуюся не просто по гостям, а именно по этим: несчастливой девице, у которой в голове ветры свиваются в комки и её котику, то и вовсе почувствовала, что все горести ушли, пусть и не надолго, и что жизнь прекрасна. Даже кольцо притихло и вроде бы немного испугалось грядущих событий (не зря же оно было заговорённым, сумело унюхать свою судьбу).
   И потянулись дни отдыха. Перво-наперво Лисицына съездила на дачу родственницы, чтобы с удовольствием прополоть грядки и позагорать на берегу бурной, мрачной реки, что питалась водой тающих ледников древних гор. Наверное именно ради этих длинных, почти бесконечных минут Лисицына и ездила в гости к родственнице. «Это как же получается? Вот это всё», — Лисицына восхищенно обозревала могущественные горы и скандальную реку, — «вот это всё было задолго до меня и моих родителей. А когда нас не станет, здесь ничего не изменится: и вода всё так же будет рваться вниз, и грибы будут послушно расти после каждого дождя, и солнце всё так же будет поливать жесткими лучами землю. Как же так?» Мысль, конечно же, не новая и не оригинальная, но Лисицына изо всех сил старалась умостить её именно в своей голове и хоть немного постичь тайну мироздания. Наверное, она бы и ночевать могла около мрачной реки, чтобы ночью всмотреться в небесный океан и поспрошать и его тоже. Может быть он ответил бы хотя бы на один вопрос? Лисицына надеялась, что когда-нибудь она так и сделает, но пока с ней Кузя (он тоже очень любил эту дачу и с удовольствием лазил по деревьям и гонял жирных хомяков, но, как котик опытный, мудрый и послушный, откликался на первый же зов хозяйки), она должна возвращаться в тёплую квартиру, чтобы её старый кот спал на кровати уютно и сладко.
   Если бы Кузя мог говорить, он бы посоветовал Лисицыной переехать в этот город насовсем, чтобы ездить на прекрасную дачу почти каждый день. «Но», — сказал бы Кузя, — «прекрати купаться в этом страшном озере!» Послушалась бы его Лисицына? Частично. Место жительства бы сменила, а вот плавать в любимом озере не перестала бы.
   О нём она узнала случайно, от соседки. Та сказала, что недалеко от города есть чистое, великолепное озеро, а по его берегам растёт много белых грибов, собирай, не хочу! Главное, первой туда приехать после особого, грибного дождичка.
   — А купаться там можно? — тут же спросила водолюбивая Лисицына, которая и в мрачной горной реке как-то попыталась устроить заплыв, хорошо, самое древнее чувство — самосохранение — вдруг очнулось и заставило Лисицыну выйти из воды.
  — По правилам нельзя. Вода на глубине ледяная, ноги судорогой сведёт и всё, привет! Там же ключи подводные бьют, а до дна никто и никогда не доставал, бездонное оно, понимаешь? Вот и запрещено купаться. Но кого и когда эти таблички останавливали? Плавают, конечно. Тонут иногда, если на середину озера заплывают. Так что ты если решишься, плещись около бережка, там водичка хоть немного прогревается, — так ответила соседка и рассказала, как добраться до этого озера.
   В первый раз Лисицына поехала туда с некстати и без очереди заявившимися в «горную» квартиру троюродными сёстрами. И, конечно же, Кузю не стала оставлять одного, подумала, что коту интересно будет поглазеть на мальков (как говорила соседка, форели в озере было много, только на крючок хитрая рыбина не торопилась насаживаться, всё больше в глубине и темноте рыскала, а вот мальки вовсю резвились около бережка), но Кузя, увидев приветливое озеро, вдруг зашипел. Шерсть у кота встала дыбом, глаза обезумели и, как Лисицына его не уговаривала, отказался выходить из сумки и так и просидел в ней все те пару часов, пока шумные девицы плескались в воде и от холода вопили так, что горы дрожали. То ли Кузя испугался такой огромной лужи (он воду, как и большинство котов, не любил и к реке никогда не подходил, пугаясь её необузданной мощи), то ли он почувствовал наличие древних сил и увидел духов утопленников, то ли... Кто знает, что там было у кота на уме. Но с тех самых пор Лисицына всегда ездила на озера одна и никогда не говорила Кузе, куда она собралась. Впрочем, кот никакого беспокойства не проявлял, словно бы своей реакцией он уже показал «нехорошесть» этого места, больше уже ничего сделать не может и лишь полагается на волю случая и снисходительность богов: кошачьих и человечьих.
   В тот судьбоносный день Лисицына собрала в рюкзак нехитрую снедь, тайком (чтобы Кузя не видел) сунула туда же купальник и полотенце, с грохотов спустила с третьего этажа древний велосипед (сосед одолжил) и поехала на то самое озеро. «Грибов там не будет, сушь какая стоит! Поплаваю и позагораю», — решила Лисицына и усердно налегла на педали. Мучили ли её какие-нибудь предчувствия? Нет, ни малейшей странной мыслишки на горизонте не виднелось, и настроение было отличное, и солнце светило жарко, но не яростно, и Лисицына вдруг почувствовала себя такой отчаянно счастливой, что ей захотелось как-то выразить, запомнить это восхитительное чувство. Поэтому она остановилась на обочине дороги и изо всех сил заорала в яркое небо:
   — Это яяяяяя! Лисицынааааа! Миииир, это яяяяя!
   Даже если её важнейшее послание и было услышано, мир этого никак не показал, а Лисицына, немного успокоившись, поехала дальше. И, как это всегда и бывает, после такого невероятного счастья тут же должна была последовать некая пакость. Пакость предстала в виде семейства рыбаков: мама, папа и прыщавый сын-подросток. Все они сосредоточенно глазели на поплавки, стоя на любимом пляже Лисицыной. На единственном пляже этого озера, если уж быть абсолютно правдивым. Нет, в других местах в воду тоже можно было зайти, но там были или пренеприятного вида водоросли, навевающие мысль о страшной руке, которая может схватить тебя за лодыжку, или же огромные камни, скользкие и коварные, так и жаждущие сломать ногу купальщицы. Счастье Лисицыной мгновенно упорхнуло, и она уже было собралась разворачиваться и ехать обратно, но неожиданно для самой себя разозлилась и решительно пошла к нежданным рыбакам.
   — Вы всё равно ничего здесь не поймаете! — не поздоровавшись заявила Лисицына. Рыбачья семейка неприязненно посмотрела на неё блёклыми глазками.
   О, это противостояние! Рыбаки и купальщики! Есть ли ненависть более яркая, чем та, порождённая их взаимной неприязнью! Одним нужны тишина и уединение, другие жаждут брызг и шума. Рыбы же, кстати, не в восторге в любом случае, но кого интересует их мнение?
   — Добрый день! — подчёркнуто вежливо поздоровался папа-рыбак. — Позвольте узнать, почему?
   — Потому что вы не задобрили водяного, — Лисицына ляпнула первое, что пришло в голову. — Что-нибудь ему подарили? Или вы думаете, что он просто так обязан вас рыбой снабжать?
   Рыбачья семейка озадаченно уставилась на Лисицыну.
   — И знаете, вон на той стороне озера, видите, где небольшой обрыв? Там глубже и больше вероятность, что рыба клюнет. А здесь мелко, здесь только мальки. Да и вообще я сейчас тут плавать буду, даже мелочь распугаю, — Лисицына, словно этот крохотный пляж был её собственностью, с грохотом прислонила велосипед к берёзе и швырнула рюкзак на траву.
   Рыбачий папа, поняв всё абсолютно верно, метнул в Лисицыну неприязненный взгляд и начал сматывать удочки. А вот рыбачья мама посмотрела на Лисицыну так доверчиво, что той даже не по себе немного стало.
   — Что же водяному подарить? У нас с собой ничего такого особо ценного нет, — жалобно спросила рыбачка.
   — Монетки киньте, — отчаянно начала фантазировать Лисицына. — Озеро-то бездонное, наверняка там, где-то ближе ко дну, водяной собирает коллекцию.
   — Спасибо! Мы так и сделаем! — послушно ответила рыбачья мама и пошла по берегу, так и не вытащив удочку из воды. Лисицына хотела было крикнуть, что сейчас крючок обязательно зацепится за корягу или водоросли, но не успела. Леска натянулась, рыбачья мама изо всех сил дёрнула удочку и раздался тончайший звук, по громкости сходный с чиханием комара. — Ой! Кажется я порвала леску, — задумчиво сказала мама, и весь гнев рыбачьего папы тут же переместился на незадачливую добытчицу рыбы. 
   Лисицына хотела было вмешаться, но решила, что уже и так влезла не в своё дело с непрошенными советами («а вот не надо было мой пляж занимать!»), проводила взглядом прыщавого, равнодушного ко всему подростка («ему, судя по всему, вообще всё равно, где с удочкой стоять, хоть в Сахаре») и, вскрикнув от леденящей душу и тело воды, плюхнулась в озеро.
   — Сначала нужно энергично плавать вдоль берега, туда-сюда, чтобы согреться и адаптироваться к этому холоду, а потом отплыть чуть дальше и, стараясь не опускать ноги в глубину, лениво барахтаться и глазеть на небо! — Лисицына сама себе озвучила план купания и принялась за его выполнение.
   В свежести воды она привыкла быстро и, когда сердце стало, вроде бы, биться реже, приноравливаясь к древнему холоду, Лисицыной почудилось, что у неё вырастают жабры и что сейчас она вполне может дышать под водой. Странное и приятное то было ощущение. Лисицына так была им поглощена, что не сразу услышала Голос. Если бы он раздался из-под воды, Лисицына бы, как известная героиня, побежала бы по волнам на берег, но загадочный Голос раздался в голове Лисицыной и звучал так спокойно и ласково, что страшно почему-то не было.
   — Вот смотрю я на тебя, Лисицына! Ты же умная девица! — Голосу пришлось повторить это вступление несколько раз, чтобы до Лисицыной дошло: с ней разговаривают. 
   — Что вы сказали? — Лисицына вяло шевелила руками и ногами и абсолютно не удивилась, что в голову к ней пролез некто посторонний.
   — Говорю, умная ты! И как верно про монетки посоветовала! У меня ведь действительно коллекция есть!
   «Водяной», — поняла Лисицына, но не испугалась, решила, что ей просто голову немного напекло, и всё это морок, забавный и интересный. Что же он дальше скажет?
   — Другим верные советы даёшь, а сама что?
   — Что?
   — Сколько я тебе грибов подбрасывал, а воду специально к твоему приезду чуток подогревал, а ты?
   — А я?
   — А ты ни разу ничего мне не подарила! — Голос стал по-детски обиженным, и Лисицына тут же расстроилась. Откуда же ей было знать, что Водяной подарки любит? Чем же его порадовать?
   — А вот колечко у тебя на пальце особенное! — тут же намекнул Водяной. — Я такие собираю. Хочешь, покажу свою коллекцию? — Голос тут же стал приторно-медовым, липким, таким почти бывший разговаривал, когда замышлял недоброе. Лисицыной тут же привиделась картинка: лежит она на дне озера, в волосах форель гнёзда вьёт, а рядом такие же любопытные девицы век коротают, все в злате серебре. Нет уж!
   — Сорвалась рыбёшка, — тут же с сожалением сказал Водяной, но немедля взбодрился. — Не хочешь, и не надо! А вот с колечком-то как? Что с ним?
   — Да, что с ним? Вы знаете?
   — Знаю, как не знать! Заговорённое оно!
   — Подумаешь, тайна! — фыркнула несдержанная Лисицына.
   — А ты не хами! Не в том ты положении, чтобы меня перебивать! — Голос Водяного стал настолько холоден, что, как показалось Лисицыной, озеро вмиг сковало льдом вместе с ней. Впрочем, Водяной быстро успокоился и продолжил рассказывать:
   — Так вот, раньше, в давние времена, знающие люди прекрасно понимали, как опасно оставлять в обращении заговорённые объекты. Колечко-то предназначалось для одной единственной дамы, а потом, когда оно выполнило свою задачу, его надобно было у-ти-ли-зи-ро-вать! — с трудом выговорил непривычное слово Водяной. — Чтобы оно не вносило раздрай в этот мир. Уж чего, чего, а хаоса в нём предостаточно. Так раньше ведуны и делали. Строго велели отслуживший своё артефакт предавать огню, воде или земле, чтобы волшба ушла из предмета. Но с веками древнее знание потерялось, и вот теперь заговорённые вещи живут намного дольше необходимого. Как ты сама и убедилась, заклятье, направленное на давным-давно умершую прекрасную даму, портит тебе жизнь. А если бы ведьма, что шептала над колечком следовала древнему закону, ничего такого бы и не было! Всё ясно? — Водяной замолчал и, как подумалось Лисицыной, вроде бы чего-то ждал от неё. Каких-то слов.
   — Утилизировать? — Лисицына схватилась за привычное слово с отчаянностью утопающего. — Как? Нести его на гору Ородруин?
   — Зачем на гору! — заволновался Водяной и медленно повторил:
   — Можно бросить колечко в воду или закопать в земле.
   Лисицына задумалась. В холодном озере и она сама, и её мысли застыли и шевелились в голове неохотно, словно объевшиеся рыбины.
   — Ну! — не выдержал Водяной, а Лисицына тут же поняла: он же её кольцо хочет получить! Но она сама должна ему предложить дар, иначе колечко потеряет волшебную силу.
   — Я бы подарила вам это противное кольцо, но я его никак не могу снять с пальца. Чего только я не пробовала! И масло, и мыло, и нитку и...
   — Погоди, не тарахти, форель ты моя радужная! Скажи: ты мне колечко даришь?
   — Да, но...
   — Вот и хорошо! Остальное, не твоя забота. Чем тебя отдарить, рыбка?
   — Так вы же сами сказали: и грибы мне выращиваете, и воду подогреваете, ничего мне и не надо! — Лисицыной было лень придумывать ещё какие-то желания, да и вообще, всё происходящее явно ей снилось. А во сне хоть какие желания придумывай, всё равно не сбудутся!
   — Ну тогда...
   — Подождите! А дар вещих снов вы забрать сможете?
   — Снов? Да ты один-единственный увидела и решила, что он вещий! Вот глупый малёк!
   — Вещий! Я даже проверяла. Помирает тётка Маша.
   — Да? А ты сходи, проверь ещё раз, — почему-то очень лукаво сказал Водяной и добавил:
   — А теперь марш на берег! Быстро!
   Голова Лисицыной вмиг очистилась от мороков и чужих голосов, и она с ужасом поняла, что медленно плавает в самом центре этого опасного озера, где с самого дна бьют ледяные ключи, которые могут свести ноги судорогой и тогда... Душу Лисицыной заполнил страх настолько необъятный, что его отблески докатились даже до Кузи, мирно спящего в тихой квартире, и кот проснулся с жалобным криком. Лисицына заполошно захлопала по воде руками, засучила ногами и, подгоняемая ужасом, поплыла к берегу.
   — Это всё рыбачья семейка! Как есть меня сглазила за то, что я их с пляжа прогнала!
   Лисицына сидела на берегу, клацала зубами и никак не могла согреться. Озерная гладь была мирна и спокойна, но Лисицыной она стала внушать такой страх, что она тут же поклялась, никогда больше здесь не купаться и даже по щиколотку в воду не заходить.
   — Что это со мной? Что за странности мне привиделись и прислышались? Наверное голову напекло, — Лисицына энергично растиралась полотенцем и, вроде бы, слегка согрелась, но кисти рук всё ещё напоминали ледышки. Лисицына пыталась согреть их своим дыханием, словно не летнее, щедрое солнце глядело на Землю, а скудное, зимнее, экономное. — Да что ж такое! Морозит и морозит, точно перекупалась! — решила Лисицына и с жалостью посмотрела на озябшие руки. Что-то с ними было очень не так, что-то изменилось. Лисицына рассеянно пошевелила пальцами, и вдруг до неё дошел крайне важный и радостный факт: кольца, того самого, ехидного и злобного, на пальце не было. — Водяной! Значит, это всё было правдой? — Лисицыной стало ещё страшнее, она отодвинулась от воды, быстро оделась и уже было собралась бежать прочь, как вдруг ей стало очень стыдно. Она наклонилась к воде и шепнула: «Спасибо!» Затем сфотографировала свою уже свободную руку на фоне озера, отправила это фото самому настоящему бывшему и навеки заблокировала его номер телефона. Пусть сам разбирается со всеми своими несчастливыми или счастливыми любовными связями. Лисицына к ним теперь не имеет ни малейшего отношения!
   Отпуск Лисицыной больше ничем её не удивил. Приехала сестрица, насолила грибов и наговорила много слов, большинство из которых счастливая Лисицына пропустила мимо ушей.
   — Что-то в тебе изменилось. Ты словно гудишь немного, вроде бы как кошка мурлычет. Так необычно и приятно, — сказала сестра Лисицыной, сама смущаясь странности и, возможно, глупости своих слов.
   — Просто хорошо отдохнула, — соврала Лисицына, прекрасно понимая, что встреча с Водяным не прошла даром. Что-то он там в ней изменил, подремонтировал, и сейчас Лисицына чувствовала себя абсолютно другим человеком, уверенным в своей значимости и ценности.
   «Он, всё-таки, отдарил меня чем-то. Интересно, забрал ли он мои вещие сны? И как там тётка Маша, жива ли ещё?» — подумала Лисицына уже по дороге домой и тут же решила съездить в свой старый дом и всё хорошенько разузнать.
   Их двор был всё тем же: тенистым, уютный, заброшенным во времени. Лисицына остановилась перед знакомым подъездом и прислушалась к воплям, доносившимся из распахнутого окна третьего этажа. Голос чертовски походил на тети Машин, был бодр и напитан такой злобой и яростью, что мурашки в страхе убегали с кожи.
   — Дурак, идиот, скотина бесчувственная! Что же ты со мной делаешь! — орала предположительно тётя Маша. Не успела Лисицына подумать, что такая больная и умирающая женщина не может вопить так громко, как кто-то сказал:
   — Душевно кричит, правда?
   Лисицына обернулась и увидела приятного на вид мужчину, одетого по-походному, вернее, по-рыбачьему. От него даже подванивало сырой рыбой и тиной.
   — Что? — не поняла Лисицына.
   — Говорю, если вы к тёте Маше пришли, то лучше перенести визит. Слышите, как разрывается? А всё потому, что Валька с уловом приехал. Сейчас его из дома погонят, поедем ко мне рыбу чистить. Вы любите жареных карасей? Меня, кстати, Ильёй кличут. А уху варить умеете? А если бы Валька с пустыми руками домой вернулся, она бы тоже орала и сравнивала бы его с гулящим котярой. Вот такая страннейшая скандалистка! Я Вальку жду, если сейчас его из дома погонят, мы ко мне поедем. А вас как зовут?
   Лисицына машинально ответила, что её зовут Лисицына и даже головой помотала, пытаясь уложить в ней все сведения, которые незнакомец выпалил так быстро и щедро.
   — Валька? А кто это?
   — Сын тёти Маши. А кроме фамилии имя-то у вас имеется?
   — Погодите, так она жива?
   — Кто?
   — Тётя Маша!
   — А что ей сделается? Такие люди долго живут. Они же эмоции в себе не душат, всё на окружающих выплёскивают! Оттого и здоровые, как не знаю кто.
   — Она же тяжело болела. Сказала, что опухоль, операция, что умирает...
   — Аааа, так это она Вальку шантажировала, врала то есть. Он собрался уезжать на вахту, а она ему концерт устроила, стала из себя вот это всё изображать. А вы...
   Незнакомец не успел договорить. Из распахнутого окна вылетел большой пакет, шмякнулся на асфальт рядом с Лисицыной, лопнул, и из него, на радость всем дворовым кошкам, вывалились прекрасные караси.
   — Ну вот, такого ещё не было! Обычно она рыбу вышвыривала на лестницу. Говорю же, чудаковатая мадама! То радуется отличному улову, то истерит. Её не поймёшь и не предугадаешь, потому-то я, когда Вальку домой привожу, всегда жду немного. Может Валька дома остаться, а может его и выгонят. Сегодня выгнали. Так вы карасей любите? — Илья улыбнулся так ласково и задушевно, что Лисицына тоже улыбнулась и сказала, что карасей она очень уважает.
   — Тогда до вечера? Приходите! Придёте? Записывайте адрес! Зовут-то вас как? Вы не сказали.
   — Яна, — ответила Лисицына и послушно записала адрес и телефон Ильи. Потом они ещё немного поговорили, дождались измученного Вальку (Лисицыну он не узнал), попрощались, и Лисицына медленно пошла домой.
   Уже около своего подъезда она увидела двух прелестных девчушек-близняшек в ярких платьицах и вспомнила, что она, Яна Лисицына, придумала новую примету, и что примета эта пока никого не обманывала. Лисицына быстро загадала новое желание и побежала переодеваться, ведь на жареных карасей нужно обязательно прийти вовремя и при полном параде.
©Оксана Нарейко