Чужак, часть I

Часть I

Я на дачу выезжал обычно, когда устанавливается устойчивая теплая погода. Это могло быть и в конце марта, и в апреле, и даже в мае. Были случаи, что я выезжал на постоянную дачу 26 марта. Это самое раннее.
А в тот год была зима снежная, морозная, затяжная. В середине марта еще лежали сугробы снега, но начала температура подниматься до положительных значений, даже ночью. Поэтому снег начал быстро сходить и в начале апреля уже практически сошел. И вдруг, не помню, то ли 1-го, то ли 2-го апреля или 3-го,температура скакнула до 20-ти градусов. Но это был всего один день. На следующий день опять температура упала днем до плюс 5-ти, ночью даже до нуля. И наступил период похолодания, ночью даже столбик термометра опускался до минус 4-х,а днем не поднимался выше 4-х градусов плюс.А числа 15-16 апреля выпал снег и покрыл землю, наверное, сантиметров на 10.То есть получился возврат зимы, хотя по времени давно должна быть весна.
В это время мне предложили горячую путевку в санаторий, и я уехал. Только по телевизору следил за погодой в Санкт-Петербурге, где лишь после 20-го апреля началось потепление. Вернулся я из санатория, уже когда стояла теплая погода даже в ночное время, и переселился на дачу.
В первый день обустроился. Хотя погода теплая установилась, но в доме еще прохладно. Как меня учил печник, что если печь долго нетопленная стояла, то необходимо вначале прожечь или бумажку, или кору от березы, а потом уже делать закладку и растапливать. Так я и поступил вначале. Кору березы зажег, она с треском загорелось. И после того как она прогорела, подбросил дров, на всякий случай полив их жидкостью для разжигания. Дом начал нагреваться.
Я занялся насосной станцией. Наладил подачу воду. Включил водогрей, чтобы начать уборку. Пока вода грелась в водогрее, я решил приготовить себе что-то к обеду.
У меня есть свои дежурные блюда. Я, не мудрствуя лукаво, как говорили поэты, взял небольшой стакан гороха, полстакана пшеничной крупы, полстакана кукурузной крупы, все это засыпал в кастрюлю от мультиварки, налил примерно литр воды, может, немножко больше, и запустил мультиварку на тушение. Подготовил луковицу, большую морковку и копчености, привезенные с собой. Это рагу на хрящах. Порезал мелко. Когда мультиварка издала писк готовности, я открыл крышку, посмотрел, горох полностью разварился. Я загрузил в мультиварку мелкопорезанный лук, морковку, натертую на крупной терке, копчености и пряности, посолил.
Включил мультиварку и пошел в теплицу. Там взошел лук и чеснок, посаженный осенью. Я нарвал перышек лука и чеснока. Еще у меня там росла петрушка многолетняя. Я набрал и петрушки. Мелко порезал зелень и, когда суп был готов, заправил этой зеленью прямо в тарелке. И скажу, что очень сытный получился обед.
После обеда я продолжил заниматься хозяйственными делами. Взял секатор и пилу, прошелся по участку, где снег зимой кое-какие ветки обломил, пришлось где-то срезать, где-то подпилить и замазать садовым варом. Посмотрел, что надо привить, что убрать. Прозанимался этим до вечера.
Ужин тоже дежурный решил сделать. Взял голень индюшки, посолил, поперчил, добавил немножко лимонного сока, положил в аэрогриль. А в другую кастрюлю от мультиварки всыпал полстакана гречки, немножко присолил, добавил пол-ложки рафинированного подсолнечного масла. Налил воды в пропорции один к двум и запустил нужную программу.
Когда было готово, приступил к ужину. Телевизор не включал. Несколько лет назад у меня поселился соловей, и я слушал соловья. Я, конечно, не обладаю музыкальным слухом, но мне кажется, что один и тот же соловей уже несколько лет поет у меня в саду. И не надо никакой музыки. В такой тихий, теплый, весенний вечер лучше всякой музыки послушать соловья. Всегда удивляешься, как такая, казалось бы, невзрачная птичка такие трели выводит, заслушаешься за чаем на веранде из самовара.
Утром, как обычно, поднялся рано, но только кофе выпил и продолжил хозяйственные дела по дому и в саду. Обед доедал вчерашний, а после обеда поехал за мясом. Мясо я брал на бойне. Хозяин бойни был моим знакомым. Можно было взять оптом или четверть кабана, или половину. Я обычно брал четверть, или переднюю, или заднюю часть. Хозяин сказал мне, что убой всегда проходит утром, разделывают, потом приезжает врач, делает проверку, штампует, и вот я как раз вовремя подъехал, мясо сегодня зарубленного и разделанного кабана покупаю. Они продавали также печень, сердце и легкие в розничном магазинчике. Сердце мне не нужно было, а печень я беру. После того как купил переднюю четверть поросенка и уложил машину, я подъехал к розничному магазинчику, взял печень и еще шею, чтобы завтра приготовить шашлыки для гостей, что подъедут в баню. На всякий случай еще взял ребрышек, чтобы хватило на всех, если приедет много народу.
Вернулся домой, стал заниматься мясом. Печень, ребра и шею положил в холодильник. Остальное стал разделывать, отделяя мясо от костей и шкуры. Разложил порционно в пакеты: что в морозилку, что в холодильник. Затем взял пузанину так называемую, помыл хорошо под проточной теплой водой, поскоблил ножом шкуру, на всякий случай, и стал ее как бы шпиговать. Нарезал чеснок тоненькими пластинками, сделал отверстия и вставлял туда тоненькие пластинки чеснока. Подсолил, поперчил, полил немножко соком лимона, туго скрутил в рулет и перевязал шпагатом. Затем это поместил термопакет, затянув его, и в аэрогриль поставил. А также взял мясо от лопатки и вместе с шеей отложил. Завтра, когда позвонят друзья и скажут, сколько их человек, исходя из этого буду мариновать мясо под шашлык, а также готовить шулюм.
Вот таким образом я занимался мясом, когда, смотрю, на порожке появился кот, большой, черный, и громадными желтыми глазами смотрел на меня. Видно, соседский, вроде бы ухоженный, чистенький такой, вылизанный. Я взял кусочек мяса и бросил ему, он поймал на лету, не как собака пастью, а лапой поймал, потом схватил зубами и убежал. Вскоре появился опять. Я ему еще кусочек бросил так, чтобы он не дотянулся лапой. Кот, глядя на меня, подполз к мясу на полусогнутых, схватил лапой, но уже не убегал. Практически не жуя, проглотил кусок и смотрит на меня. Я отрезал еще ему кусочек и бросил ближе к своим ногам, сидя на стуле. Он опять с опаской на полусогнутых подполз и схватил мясо, не убегая. Я попытался ему дать из руки. Он сперва боялся, а потом, осмелившись, встал на все четыре, подошел, зубами взял из моих рук кусочек мяса и, выгнувшись, потерся о мою ногу. Ну, вот и хорошо, и познакомились. Я еще отрезал ему свинины, он уже прямо аккуратно так из рук взял и отошел в сторонку. На веранде сел и стал вылизывать лапу и намывать морду. Я спросил, мол, чей ты, но он, естественно, не ответил и продолжал заниматься своим туалетом.
А я закончил разделку мяса и решил приготовить на ужин печень. Отрезал подходящий кусок. Засыпал полстакана гречневой крупы в другую кастрюлю от мультиварки, налил воды, чуть посолил, добавил пол- столовой ложки рафинированного масла и поставил на программу «рис-крупы». Взял сковородку, налил немного подсолнечного масла. Мелко порезал специально оставленный для жарки кусочек сала. Когда масло на сковородке разогрелось, стал обжаривать сало. Подготовил большую луковицу, порубил. Сало потопилось немного, я положил лук, помешивая его, и когда лук подходил к готовности, добавил кусок сливочного масла. Порезанную на полоски печень вывалил в кастрюлю и немножко добавил воды. Стал следить, чтобы не пересушить печенку. У меня иногда получалось, что она становилась сухой. Как только печень пришла к готовности, я вывалил на нее гречу, перемешал, прикрыл крышкой, убавил огонь, наконец, погасил плиту, посчитав, что блюдо готово. Заварил чай. Пошел нарвал зелени, лука, чеснока, петрушки. Достал привезенную с собой редиску, купленную на рынке, нарезал кружочками, посолил и уже не рафинированным маслом полил.
Кот все это время лежал на диване. Прежде чем устроиться на диване, он вылизался и поглядел на меня своими громадными глазами, как бы спрашивая разрешения. Я ему сказал, мол, вычистился, теперь давай запрыгивай на диван и ложись, он как бы понял меня, улегся и уснул, но время от времени просыпался и следил за мной. Когда я готов был приступить к ужину, кот в очередной раз проснулся, поднялся, потянулся и как бы стал просить, чтобы я с ним поделился своим блюдом. Я выделил ему часть в отдельную посуду, подождал, пока остынет, поставил на пол, и он с удовольствием тоже стал кушать. Вот так у меня состоялся ужин на пару с котом, а после ужина я опять, не включая телевизор, наслаждался пением соловья, попивая чай. Потом пожелал коту спокойной ночи на веранде, если он не будет никуда уходить, и удалился в дом.
Утром меня разбудил, можно сказать, вой двух котов. Я выглянул. На веранде стоял черный кот, а внизу находился серый кот, я узнал этого серого, в прошлом году он приходил ко мне часто, я кормил его, он даже жил у меня на веранде, а сейчас черный кот занял его место, и вот они стояли друг против друга и завывали в два голоса. Я спросил, чего воете-то. Дал обоим по куску мяса. Они, глядя друг на друга, съели. Серому я дал еще кусок побольше, он съел его и ушел. Черный кот успокоился. Его распушенный хвост пригладился, и он принялся за свой добавочный кусок.
Я выпил кофе и продолжил заниматься хозяйственными делами. Где-то в районе 9-ти часов позвонил Геннадий, сказал, что они приедут втроем сегодня, как обычно, около 12-ти дня. Я приступил к приготовлению шашлыка, но это на вечер, а к обеду необходимо было сделать шулюм. Пузанина у меня готова. А овощи обычно они привозят с собой, иногда много привозят, так что я каждый раз начинаю высказывать свое недовольство, что столько привезли, поскольку они уезжают, а мне этих продуктов чересчур для одного, которые они оставляют. Поэтому я Геннадия предупредил, что у меня будет шулюм и будут шашлыки в полном объеме, так чтобы не загружались, кроме овощей.
Я приготовил для шулюма лук, сколько надо, морковку, специи. Помыл ребрышки. Достал также для шашлыков мясо шеи, помыл и стал ровненькими кусочками нарезать. Почему-то мне показалось, что это будет маловато, и я еще добавил мясо, которое срезал с лопатки. Все это в кастрюле замариновал с луком, перец душистый, лавровый лист добавил. Мариную я обычно соком лимона. Все это соком лимона залил и поставил в тени. На всякий случай прижал крышку гантелей, опасаясь, чтобы кот туда не разохотился заглянуть.
На площадку, где было устроено и выложено плиткой специальное место, вынес мангал, насыпал в него угли. Поставил рядом столик, скамейку и дачные пластмассовые кресла. Обустроил также место на веранде, где после бани предполагалось обедать шулюмом. Поставил тарелки. Развязал веревку на пузанине, переложил ее в тарелку, поставил в холодильник. Сходил в теплицу, нарвал лука, чеснока, петрушки.
Около двенадцати подъехали мои приятели. Мы одного возраста примерно. Это мои однокурсники. Вначале разлетелись по стране, а когда началась перестройка и перестроечный беспредел, многие вернулись в Ленинград, и вначале случайно, а потом на постоянной основе мы встречались, иногда в городе, а иногда у меня на даче.
К их прибытию я растопил баню, она набрала температуру достаточно высокую, какую Петр и Аркадий любили. Я их предупредил, что я не прачка и чтобы полотенца и простыни привозили с собой, так они и делали. В бане у меня четыре человека свободно помещались.
После первого захода мы приняли душ, завернулись в простыни и вышли на веранду, где у меня был заготовлен квас. Они привезли пиво, но я алкоголь вообще не употребляю, ни пиво, ни вино, ни водку. А они все трое любители пива. Достали из холодильника пиво, я попытался убедить, что вредно после парилки холодное, а они говорят: что приятно, то не вредно. Я удовольствовался квасом.
Пошли на второй заход и парили друг друга вениками березовыми и дубовыми. После второго захода я окатился в душевой кабине довольно для меня прохладной водой, подождал, чтобы не потеть, вытерся полотенцем и ушел готовить обед. Поставил шулюм, для четырех человек большую кастрюлю. Почистил картошку. Заправил в шулюм ребрышки, картошку, морковку, лук и специи. Как раз к выходу ребят из бани шулюм был готов. Они с собой привезли котлеты, много овощей. Мы расселись за столом на веранде. Они каждый с банкой пива. С удовольствием приступили к шулюму и к другим закускам, при этом беседуя. Вот так приятно начался теплый весенний день с друзьями. Мы уже не молодые, но вспоминали молодость, говорили о работе, делились жизненным опытом, говорили о сделанных в жизни ошибках, которых можно было избежать, говорили, конечно, и о здоровье. Не очень-то мы его берегли, иногда просто забывали беречься, перегружали организм. Я, например, частенько бывал на монтажах, контролируя кое-какие работы, приходилось даже смотреть на сварку, что, конечно, сказалось на зрении.
Незаметно время прошло в тихой беседе, приближался закат. Я достал замаринованное мясо под шашлыки и предложил желающим шампуры нанизывать. Двое согласились. Я пошел разжег мангал. Угли раскалились. Мы переместились за столик к мангалу. Жарить шашлыки вызвался Аркадий, у него, надо отметить, это хорошо получалось, он всегда шашлыки равномерно готовил, умело меняя шампуры местами. Когда шашлыки были готовы, он каждому раздал по шампуру. Они опять пили пиво с шашлыками, а я квас. Беседа продолжалась у мангала. Угли догорали. Я принес полешек и подложил, и мы уже сидели, как у костра. Потом перебрались обратно на веранду. Просто посидели и разошлись по своим спальным местам.
Утром я проснулся довольно рано, вышел, а мои друзья начали выползать только после 10-ти часов. Жаловались, что все-таки лишнего пива выпили. Отказались от еды, вначале просили кофе. Я заварил кофе, предложил выпечку, но никто к выпечке не прикасался. Пили кофе, гуляли по саду. Только к трем часам захотели кушать. Опять собрались за столом. Я разогрел то, что у нас оставалось от вчерашнего. Мясо с картошкой, котлеты, в общем, еды было достаточно. Пообедали. И они уехали. Я убрал посуду, оставшиеся продукты. Поделился с котами. Включил самовар. Заварил зеленый жасминовый чай. В девять вечера пошел в дом,включил телевизор, чтобы послушать последние известия.
На следующий день, а это был понедельник, я занялся дачными работами и в доме, и на участке. Так и прошел день. Вечером покормил кота, поставил самовар, заварил чай, сидел на диване, смотрел телевизор, а кот лежал у меня на коленях. Вдруг поднялся и напряженно посмотрел в сторону входа на веранду. Я повернулся и увидел мужчину. Это был сосед. Он постучал и с разрешения вошел, представился:
– Я ваш сосед. Вижу, что гости уехали у вас, решил познакомиться.
– Ну что ж, проходите, садитесь.
Он поставил на стол банку варенья:
– Клубничное.
– Чай, кофе? – спросил я.
– Чай. Желательно зеленый.
Я поставил еще один заварной чайничек, достал вторую пиалку. Показал, какие у меня чаи, черные, зеленые, травяные на выбор. Он выбрал. Сам сполоснул чайничек кипятком, всыпал две ложечки зеленого чаю, заварил. Я достал выпечку. Мы приступили к чаепитию.
Он спросил, приедет ли ко мне еще кто и кто уже был. Яответил, что это друзья-однокурсники, а больше никто не приедет, потому что некому приезжать.
– А что так. Вы не женаты?
– Был женат, да разженился, а детей нет и не было.
Он удивился, что так вот судьба сложилась у меня, на старости лет остался один, стал интересоваться, как так вышло. Мне вначале не очень хотелось делиться с незнакомым человеком, но потом под его вопросами я как-то разговорился, поведал, что родом я не ленинградец, из казаков.
Школу закончил станичную с золотой медалью. В то время в университет принимали медалистов без экзаменов. Я поехал в Ленинград и поступил в Ленинградский электротехнический институт имени Ульянова-Ленина, что находится на улице профессора Попова. На той же улице был Химико-фармацевтический институт.
На первом курсе я познакомился со студенткой этого Химико-фармацевтического института и на четвёртом курсе сделал ей предложение. Она согласилась. Познакомила меня с родителями. Я приходил к ним домой. Они коренные ленинградцы, интеллигентные. Мать – врач, отец – ученый. Я по всей форме просил руки их дочери. Они не возражали, поскольку знали, что мы уже живём, как муж и жена.
Предложили мне жить вместе с их дочерью Кариной в ее комнате. У них были, по тем временам, конечно, прекрасные жилищные условия: на троих трёхкомнатная квартира в хорошем сталинском доме. Поскольку отец Карины был ученым, ему полагалась дополнительная площадь, поэтому их не уплотняли. Я отказался от предложения, сказав, что дед не простит мне, если я стану примаком. Отец невесты спросил, что значит примак. Я ответил, что это если казак женится и жену не к себе в дом ведет, в свой курень, а сам идёт жить в дом жены. Это для казака все равно что потерять имя и фамилию. Когда говорят про кого-то, что это, мол, такого-то казака примак – это значит, что он уже из семьи того казака, который отдал свою дочь за него.
Я извинился и сказал, что дед мой такого позора не переживёт, если я пойду в примаки, я боюсь дедова гнева. И мы жили на съёмной квартире.
Жена на полгода раньше получила диплом. Её как ленинградку распределили в Ленинграде, в аптеку она устроилась работать. А через полгода я получил диплом, и меня как женатого на ленинградке тоже распределили в Ленинград на «почтовый ящик». Когда я с направлением пришёл на завод, там отнеслись ко мне очень хорошо. Сразу мне в семейном общежитии выделили комнату. Мы с женой переехали туда. Я получил постоянную ленинградскую прописку.
Жена не стала прописываться ко мне, потому что в то время вышло постановление обкома по уплотнению. Оно устанавливало такой порядок, что если в такой-то квартире кто-то умирал или выписывался, то в этой квартире могли образоваться излишки жилплощади в виде отдельной комнаты, исходя из норматива 9 квадратных метров на человека. При превышении норматива, в квартиру могли подселить кого-нибудь, даже целую семью. Если бы моя жена выписалась из квартиры своих родителей, то там образовались бы излишки площади, и в ее комнату могли бы подселить одного или даже двух человек. Поэтому она не стала выписываться из квартиры родителей.
Я был направлен в конструкторское бюро и с удовольствием занимался работой. Дважды выезжал на объект, один раз на стендовые испытания, второй раз уже испытания на полигоне. После того как я проработал три года, меня вызвали на так называемый «треугольник»: это главный конструктор, парторг и профсоюзный деятель. И профсоюзный деятель мне сообщает, что я попадаю сразу под три программы. По первой мне как молодому специалисту после  распределения должны были предоставить отдельную жилплощадь. По другой программе нам с женой полагалась отдельная квартира как молодой семье. А третья программа предусматривала расселение общежития.
И вот профсоюзный деятель говорит, что мне с женой выделили однокомнатную квартиру. А парторг добавил, что есть возможность предоставить вам двухкомнатную квартиру. Но уточнил, что есть условие: я должен буду отработать не менее трех лет в монтажном отделе. Причем уплотнительное постановление на эту жилплощадь не распространяется, поскольку она как бы является заводской, и завод вправе им распоряжаться самостоятельно.
Оклад мне сразу будет повышен. Но при этом возникают некоторые неудобства: это сплошные командировки на один месяц, на два, а то и на полгода. Мне давали время подумать и посоветоваться с женой, потому что не каждой понравится муж в командировке. Во время командировок заказчик предоставляет служебную жилплощадь для проживания, и некоторые монтажники уезжают в командировки с женами, и там жены тоже устраиваются на работу. Никто меня не принуждал. Выплачиваются командировочные, из расчета 2 рубля 60 копеек в сутки. И еще дополнительно довольно приличные деньги выплачиваются.
На послезавтра назначили следующее заседание «треугольника» по моему вопросу.
Я пришел домой вечером, объявил жене новость. Она обрадовалась. Я рассказал про все плюсы и минусы сделанного мне предложения.
– Начальство ждет твоего согласия на мои длительные командировки. Отработать мне в таком режиме придется не менее трех лет. Дали подумать до послезавтра.
Утром она дала ответ:
– Давай попробуем, соглашайся.
Я написал заявление на имя главного конструктора, чтобы меня перевели в монтажный отдел, и попросил жену в уголочке тоже расписаться, подтвердить письменно свое согласие.
Приехал на работу, зашел к главному конструктору, отдал ему заявление с согласием жены. Он положил бумагу в стол и сказал, что поговорим, когда получишь ордер и пропишешься.
– А прямо сейчас приступай в работе. Приказ потом оформлю о твоем переводе в монтажный отдел, – он нажал на кнопку. Зашел начальник монтажного отдела. – Вот принимайте пополнение в свой отдел, прошу любить и жаловать.
Монтажный отдел занимал три комнаты, включая кабинет начальника, приемную и общее помещение, которое вечно пустовало, поскольку монтажники приезжали на несколько дней и уходили в отпуск, в отгулы, а потом опять отправлялись в командировку. Общая комната служила для переговоров, когда приезжали заказчики решать вопросы конкретно по монтажу и прочее.
Мой новый начальник пригласил меня в свой кабинет и очень подробно расспросил, откуда я родом, кто родители, почему именно в электротехнический институт поступил, как попал на завод, как познакомился с будущей женой, кто ее родители, где мы живем, почему на съемной квартире жили, а потом в общежитии.
Потом сообщил, что пока будет решаться вопрос с моим новым жильем, мне надо изучить инструкции и пополнить знания для работы представителем завода, монтажником. Есть руководство, написанное опытными монтажниками. Мне было рекомендовано с ним ознакомиться. Еще дал список книг для изучения и определил мне рабочее место. Так я начал работу в монтажном отделе.
Начальник отдела ежедневно заходил в общую комнату во время малого перерыва. Секретарь приносила кофе ему и мне, и он инструктировал меня, вводил в курс дела, давал советы. Эти беседы очень мне пригодились впоследствии, когда я приступил к самостоятельной работе на объектах. Он рассказывал мне о всяких ситуациях, иногда курьезных, иногда смешных, иногда чуть ли не трагических, какие случаются на монтаже.
Мне выдали ордер, причем в ордер был вписан я один без жены. Я прописался, получил ключи, и мы с женой пришли посмотреть жилье. Это двухкомнатная квартира в сталинском доме, на третьем этаже, угловая, светлая, естественно, пустая, отремонтированная. Плюс гараж. У нас какие-то деньги были. Пока решался вопрос с квартирой, мы по вечерам с женой ходили по магазинам мебельным, присматривали мебель, подсчитывали расходы и планировали свою будущую жизнь.
Получив ключи, мы первым делом решили купить кровать, чтобы было на чем спать. Для кухни у нас уже все имелось, и чайник, и сковородки, и тарелки. Начали обживаться. Обжились, я скажу, довольно быстро. Через какое-то время я поехал на объект, где проторчал два месяца. Стендовые испытания. Там, по тем временам, мне заплатили довольно приличные деньги. Плюс оклад за 150 рублей, плюс премиальные. В общем, вдруг сразу большая сумма привалила. А поскольку я не пью и не курю, у меня немного осталось и от суточных. Когда приехал из командировки, зарплату я забрал у секретаря в конверте. И вот все деньги, которые в конверте и которые на объекте получил, я принес домой. Для молодых это довольно приличные деньги. Жена занялась благоустройством. Сначала в спальне, на кухне, затем во второй комнате, которая получила название кабинет, потому что, когда я возвращался из командировки, мне надо было писать отчет, а на кухне неудобно, и в спальне тоже, поэтому был куплен стол с креслами для обустройства комнаты, которую мы назвали кабинетом.
Еще одно преимущество монтажного отдела – телефон. Тогда с телефонами проблема была, а работникам монтажного отдела полагался стационарный телефон. Я поставил дома два аппарата, один на кухне, второй параллельный в кабинете.
Вот так продолжалась наша жизнь. Быстро преобразилась квартира. Жена закупила все, что хотела для благоустройства. На кухне чего только не появилось – холодильник большой, микроволновка, твистеры какие-то, комбайны, кофемолки, кофеварки, соответственно и мебель кухонная, шкафчики всякие, стол, стулья красивые, посуда всевозможная.
Со временем обстановка в квартире менялась. Появилась импортная дорогущая мебель. Когда в шкафу стало не хватать места для одежды жены, то и в кабинете появился шкаф-купе, куда перекочевали все мои вещи.
Школу я закончил станичную с золотой медалью. В то время в университет принимали медалистов без экзаменов. Я поехал в Ленинград и поступил в Ленинградский электротехнический институт имени Ульянова-Ленина, что находится на улице профессора Попова. На той же улице был Химико-фармацевтический институт.
На первом курсе я познакомился со студенткой этого Химико-фармацевтического института и на четвёртом курсе сделал ей предложение. Она согласилась. Познакомила меня с родителями. Я приходил к ним домой. Они коренные ленинградцы, интеллигентные. Мать – врач, отец – ученый. Я по всей форме просил руки их дочери. Они не возражали, поскольку знали, что мы уже живём, как муж и жена.
Предложили мне жить вместе с их дочерью Кариной в ее комнате. У них были, по тем временам, конечно, прекрасные жилищные условия: на троих трёхкомнатная квартира в хорошем сталинском доме. Поскольку отец Карины был ученым, ему полагалась дополнительная площадь, поэтому их не уплотняли. Я отказался от предложения, сказав, что дед не простит мне, если я стану примаком. Отец невесты спросил, что значит примак. Я ответил, что это если казак женится и жену не к себе в дом ведет, в свой курень, а сам идёт жить в дом жены. Это для казака все равно что потерять имя и фамилию. Когда говорят про кого-то, что это, мол, такого-то казака примак – это значит, что он уже из семьи того казака, который отдал свою дочь за него.
Я извинился и сказал, что дед мой такого позора не переживёт, если я пойду в примаки, я боюсь дедова гнева. И мы жили на съёмной квартире.
Жена на полгода раньше получила диплом. Её как ленинградку распределили в Ленинграде, в аптеку она устроилась работать. А через полгода я получил диплом, и меня как женатого на ленинградке тоже распределили в Ленинград на «почтовый ящик». Когда я с направлением пришёл на завод, там отнеслись ко мне очень хорошо. Сразу мне в семейном общежитии выделили комнату. Мы с женой переехали туда. Я получил постоянную ленинградскую прописку.
Жена не стала прописываться ко мне, потому что в то время вышло постановление обкома по уплотнению. Оно устанавливало такой порядок, что если в такой-то квартире кто-то умирал или выписывался, то в этой квартире могли образоваться излишки жилплощади в виде отдельной комнаты, исходя из норматива 9 квадратных метров на человека. При превышении норматива, в квартиру могли подселить кого-нибудь, даже целую семью. Если бы моя жена выписалась из квартиры своих родителей, то там образовались бы излишки площади, и в ее комнату могли бы подселить одного или даже двух человек. Поэтому она не стала выписываться из квартиры родителей.
Я был направлен в конструкторское бюро и с удовольствием занимался работой. Дважды выезжал на объект, один раз на стендовые испытания, второй раз уже испытания на полигоне. После того как я проработал три года, меня вызвали на так называемый «треугольник»: это главный конструктор, парторг и профсоюзный деятель. И профсоюзный деятель мне сообщает, что я попадаю сразу под три программы. По первой мне как молодому специалисту после  распределения должны были предоставить отдельную жилплощадь. По другой программе нам с женой полагалась отдельная квартира как молодой семье. А третья программа предусматривала расселение общежития.
И вот профсоюзный деятель говорит, что мне с женой выделили однокомнатную квартиру. А парторг добавил, что есть возможность предоставить вам двухкомнатную квартиру. Но уточнил, что есть условие: я должен буду отработать не менее трех лет в монтажном отделе. Причем уплотнительное постановление на эту жилплощадь не распространяется, поскольку она как бы является заводской, и завод вправе им распоряжаться самостоятельно.
Оклад мне сразу будет повышен. Но при этом возникают некоторые неудобства: это сплошные командировки на один месяц, на два, а то и на полгода. Мне давали время подумать и посоветоваться с женой, потому что не каждой понравится муж в командировке. Во время командировок заказчик предоставляет служебную жилплощадь для проживания, и некоторые монтажники уезжают в командировки с женами, и там жены тоже устраиваются на работу. Никто меня не принуждал. Выплачиваются командировочные, из расчета 2 рубля 60 копеек в сутки. И еще дополнительно довольно приличные деньги выплачиваются.
На послезавтра назначили следующее заседание «треугольника» по моему вопросу.
Я пришел домой вечером, объявил жене новость. Она обрадовалась. Я рассказал про все плюсы и минусы сделанного мне предложения.
– Начальство ждет твоего согласия на мои длительные командировки. Отработать мне в таком режиме придется не менее трех лет. Дали подумать до послезавтра.
Утром она дала ответ:
– Давай попробуем, соглашайся.
Я написал заявление на имя главного конструктора, чтобы меня перевели в монтажный отдел, и попросил жену в уголочке тоже расписаться, подтвердить письменно свое согласие.
Приехал на работу, зашел к главному конструктору, отдал ему заявление с согласием жены. Он положил бумагу в стол и сказал, что поговорим, когда получишь ордер и пропишешься.
– А прямо сейчас приступай в работе. Приказ потом оформлю о твоем переводе в монтажный отдел, – он нажал на кнопку. Зашел начальник монтажного отдела. – Вот принимайте пополнение в свой отдел, прошу любить и жаловать.
Монтажный отдел занимал три комнаты, включая кабинет начальника, приемную и общее помещение, которое вечно пустовало, поскольку монтажники приезжали на несколько дней и уходили в отпуск, в отгулы, а потом опять отправлялись в командировку. Общая комната служила для переговоров, когда приезжали заказчики решать вопросы конкретно по монтажу и прочее.
Мой новый начальник пригласил меня в свой кабинет и очень подробно расспросил, откуда я родом, кто родители, почему именно в электротехнический институт поступил, как попал на завод, как познакомился с будущей женой, кто ее родители, где мы живем, почему на съемной квартире жили, а потом в общежитии.
Потом сообщил, что пока будет решаться вопрос с моим новым жильем, мне надо изучить инструкции и пополнить знания для работы представителем завода, монтажником. Есть руководство, написанное опытными монтажниками. Мне было рекомендовано с ним ознакомиться. Еще дал список книг для изучения и определил мне рабочее место. Так я начал работу в монтажном отделе.
Начальник отдела ежедневно заходил в общую комнату во время малого перерыва. Секретарь приносила кофе ему и мне, и он инструктировал меня, вводил в курс дела, давал советы. Эти беседы очень мне пригодились впоследствии, когда я приступил к самостоятельной работе на объектах. Он рассказывал мне о всяких ситуациях, иногда курьезных, иногда смешных, иногда чуть ли не трагических, какие случаются на монтаже.
Мне выдали ордер, причем в ордер был вписан я один без жены. Я прописался, получил ключи, и мы с женой пришли посмотреть жилье. Это двухкомнатная квартира в сталинском доме, на третьем этаже, угловая, светлая, естественно, пустая, отремонтированная. Плюс гараж. У нас какие-то деньги были. Пока решался вопрос с квартирой, мы по вечерам с женой ходили по магазинам мебельным, присматривали мебель, подсчитывали расходы и планировали свою будущую жизнь.
Получив ключи, мы первым делом решили купить кровать, чтобы было на чем спать. Для кухни у нас уже все имелось, и чайник, и сковородки, и тарелки. Начали обживаться. Обжились, я скажу, довольно быстро. Через какое-то время я поехал на объект, где проторчал два месяца. Стендовые испытания. Там, по тем временам, мне заплатили довольно приличные деньги. Плюс оклад за 150 рублей, плюс премиальные. В общем, вдруг сразу большая сумма привалила. А поскольку я не пью и не курю, у меня немного осталось и от суточных. Когда приехал из командировки, зарплату я забрал у секретаря в конверте. И вот все деньги, которые в конверте и которые на объекте получил, я принес домой. Для молодых это довольно приличные деньги. Жена занялась благоустройством. Сначала в спальне, на кухне, затем во второй комнате, которая получила название кабинет, потому что, когда я возвращался из командировки, мне надо было писать отчет, а на кухне неудобно, и в спальне тоже, поэтому был куплен стол с креслами для обустройства комнаты, которую мы назвали кабинетом.
Еще одно преимущество монтажного отдела – телефон. Тогда с телефонами проблема была, а работникам монтажного отдела полагался стационарный телефон. Я поставил дома два аппарата, один на кухне, второй параллельный в кабинете.
Вот так продолжалась наша жизнь. Быстро преобразилась квартира. Жена закупила все, что хотела для благоустройства. На кухне чего только не появилось – холодильник большой, микроволновка, твистеры какие-то, комбайны, кофемолки, кофеварки, соответственно и мебель кухонная, шкафчики всякие, стол, стулья красивые, посуда всевозможная.
Со временем обстановка в квартире менялась. Появилась импортная дорогущая мебель. Когда в шкафу стало не хватать места для одежды жены, то и в кабинете появился шкаф-купе, куда перекочевали все мои вещи.
Первые служебные командировки были по месяцу, потом стали уже более длительные – на испытания, на монтаж агрегата. Как-то раз, отбыв в командировке более двух месяцев, мне пришлось участвовать в монтаже агрегата и стендовых испытаниях. Мне за эту командировку заплатили довольно прилично, как выразился заказчик, за работу головой и руками. Я принимал участие непосредственно в монтаже и как представитель завода, и как член бригады наладчиков, оттого и заплатили много. Плюс зарплата на заводе за два месяца.
Мы с женой все потратили на благоустройство квартиры. А тогда был сплошной дефицит, просто так купить было практически невозможно ничего хорошего. Надо было встать на очередь, которая была бесконечной. Имелся еще один вариант для приобретения таких вещей, как холодильник, стиральная машина, посудомоечная и тому подобное. Это – обратиться к родственникам или знакомым участников ВОВ, и они с удостоверением участников Великой Отечественной войны могли, при наличии искомого товара в магазине, без очереди его приобрести.
И вот таким образом стала наша квартира пополняться, как тогда говорили, дефицитными товарами, такими как холодильник, стиральная машина, посудомоечная, микроволновка. Все это мы приобрели, а также обставили квартиру мебелью.
Когда я впервые принес домой большие деньги, жена спросила:
– А где их держать? В шкафу под бельем, что ли?
И я купил домашний сейф, такой просто железный ящик с кодовым замком. Он как раз вписался между двух полок в шкафу, и мы туда положили деньги. И в дальнейшем я клал туда заработанные деньги. Жена знала код к замку, и когда ей надо было что-то приобрести, она брала деньги из сейфа.
Перед приездом из командировки я звонил домой, и жена покупала билеты в театр. Собираясь в театр, она обычно говорила, что ей нечего надеть в театр. Я при этом просто молчал, потому что этим «нечего надеть» был заполнен полностью весь шкаф в спальне, и мои два костюма были этим «нечего надеть» прижаты к стенке. И когда ей уже совсем нечего было надеть, поскольку это «нечего надеть» просто не вмещалось в шкафу, шкаф вместе с моими двумя костюмами и бельем переехал в другую комнату, которая называлась кабинет. А в спальне появился во всю стену шкаф-купе, в котором стало посвободней для «нечего надеть».
Однажды я спросил, не пора ли нам заводить детей, на что она ответила вопросом на вопрос:
– Мне ребенка, а тебе любовницу в твоих командировках? – и продолжила: – Нет уж, друг, вот когда вернешься в Ленинград насовсем, займешь приличную должность на заводе, вот тогда и поговорим о детях.
Больше я к этой теме не возвращался.
Через какое-то время начались придирки ко мне:
– Почему туфли бросил в прихожей? Не мог поставить в сторонку, что ли, куда положено! Почему носки валяются в ванной? А чего это вдруг рубашка на спинке стула в кухне?
В общем, придиралась ко всему. Вот так шла наша жизнь.
Обычно, когда приезжаешь из командировки, пишешь отчет и отчитываешься лично заму главного конструктора. Иногда и сам главный конструктор приглашал к себе, расспрашивал об испытаниях, о том, какие там нюансы случались, какие дефекты вскрылись, как приходилось их исправлять. После отчета начальник вызывал секретаря и говорил ей, указывая на меня:
– Чтоб я эту морду не видел пять дней у себя в кабинете!
Это означало, что он дает неделю как бы отпуска. Это было как бы нелегально, в нарушение Трудового кодекса, но он шел на это и давал нам на отдых после командировки или пять дней, или десять, то есть неделю или две недели. Как это оформлялось, мы не знали, мы просто пользовались этим, и все.
Я не всегда отгуливал эти дни, потому что жена стала ко мне придираться. Как-то раз мы сели ужинать с ней. На тарелке была котлета с пюре. Я почему-то вместо вилки взял ложку, и жена мне говорит:
– Ты бы лучше руками кушал.
Я вначале не понял, что она хочет сказать. Она продолжила:
– На твоих полигонах или где там руками ведь едят – чего ж ты здесь стесняешься есть руками? Раз тебе не нужна ни вилка, ни нож – ешь руками.
Ну, и дальше что-то еще в таком же роде.
А с некоторых пор и ревновать вдруг начала. Когда к нам приходили гости или мы ходили в гости, моя жена могла вдруг вылупиться на жену моего товарища и заявить мне:
– Что, мало тебе там, на твоих полигонах, что ли, женщин, на которых ты глазеешь, так ты и здесь пялишься!
В общем, неприятно как-то от этого всего мне становилось, и я просто-напросто побыстрее уезжал в командировку.
Однажды после очередных придирок я за ужином сказал, что завтра еду в командировку, и заметил, что у жены даже радостная улыбка мелькнула на лице. Но она тут же убрала улыбку с лица и спросила:
– Надолго тебе несет?
– На месяц.
– Скатертью дорога.
Ну, раз скатертью дорога, я утром и уехал.
Через пару недель мне позвонил начальник и сказал, что на заводе проблемы с деньгами, и руководство просит меня, чтобы я уговорил заказчика авансом закрыть пару этапов договора, а то сотрудники завода могут остаться без квартальной премии. Мне не составило большого труда выполнить просьбу своего заводского начальства. Были быстро составлены нужные протоколы и подписаны финансовые документы.
Я с этими документами вылетел в Ленинград. Пришлось лететь с пересадками. Приземлился в Пулково в два часа ночи. Взял такси и приехал домой. Еще трех часов не было. Я открыл дверь, вошел, снял куртку, кейс поставил. Смотрю, в спальне горит свет, и там голоса. Я вначале подумал, может, телевизор включен, и жена заснула, но вдруг слышу ее голос и мужской голос. Я резко открыл дверь.
Лучше бы мне эту сцену не видеть. Когда я вошел, что-то спрыгнуло, заметалось между кроватью и стеной справа, пытаясь залезть под кровать, но та низкая была. Тогда оно забилось под стол в углу и клацало зубами от страха. А моя жена Карина села спокойно, не прикрываясь, и говорит:
– Ты что так рано появился? Говорил, через месяц, а еще двух недель не прошло.
Так вот почему тогда, подумал я, у нее радостная улыбка мелькнула: она живет двойной жизнью. И вдруг у меня тут же в голове всплыл куплет из песни батальонного разведчика:
Я был батальонный разведчик,
А он писаришка штабной…
Ужели судьбой суждено,
Чтоб ты променяла, мерзавка,
Меня на такое дерьмо?..
Я смотрел и не мог поверить, что это она, моя жена. Она променяла меня на такое ничтожество, мразь, которая забилась в угол и тряслась от страху, клацая зубами.
Я сказал:
– Даю вам три минуты. Если задержитесь больше на пять секунд, то отсюда вас увезет скорая помощь, – повернулся и пошел.
Проследовал на кухню. Не прошло, наверное, и тридцати секунд, как услышал, что пошлёпали босые ноги. Я увидел что-то согнувшееся, прижимающее к груди, очевидно, вещи свои. Оно выскочило в коридор и бегом по коридору. Хлопнула входная дверь. Очевидно, любовник решил, что безопаснее будет голым выскочить на лестниц и одеться там, нежели одеваться в моей спальне.
Внутри все колотилось. Я пожалел, что не дал хотя бы пинка ему.
В этот момент зашла жена и говорит:
–Ты сам виноват со своими командировками…
Я не дал ей продолжить, перебив:
– Сегодня к восьми я поеду на завод, вернусь в семнадцать, и если в моей квартире хоть одна из тряпок твоих грязных останется, ты ее будешь искать на помойке. А теперь, если ты не окажешься через минуту за дверью, то я спущу тебя из лестницы.
Очевидно, у меня было такое страшное выражение лица, что она бегом, как и та мразь, побежала к входной двери. Я вышел в прихожую и защелкнул замок.
В уме снова всплыли слова из песни про батальонного разведчика:
Ужели судьбой суждено,
Чтоб ты променяла, мерзавка,
Меня на такое дерьмо?..
Казалось, что я прикоснулся к чему-то липкому, неприятному. Решил помыть руки. Зашел в ванную и вдруг подумал, что ведь эта мразь пользовалась моей ванной, моей раковиной и, очевидно, моими бритвенными приборами. Мне стало противно даже касаться всего этого. Я со злостью пнул дверь в ванной ногой.
Пошел на кухню. Эта мразь сидела за этим моим столом на этих моих стульях. На столе жрала из моей посуды и пила из моих чашек. Смотрю, на столе стоит моя чашка. Изделие Ломоносовского фарфорового завода. Она мне так нравилась, и я представил, как эта мразь, которая щелкала зубами, забившись в угол, пила из моей чашки. Я взял чашку и швырнул на пол. Она разлетелась на мелкие кусочки.
Я хотел бить, крушить. Все внутри клокотало. Я обзывал себя самыми нехорошими словами за то, что не дал пинка ни той мрази, ни жене.
Зашел в спальню. Эта мразь пользовалась здесь не только моей кроватью. Я со злости двинул по кровати ногой, так что ноге больно стало.
Пошел в кабинет. Здесь я не заметил следов пребывания этой мрази. Перед отъездом, спеша в аэропорт, я оставил на диване книгу, а на столе открытый телефонный справочник и на полу брошенную газету. Все так и осталось на своих местах, и книга лежала, и справочник, и газета, покрытые небольшим слоем пыли.
Я как-то раз спросил Карину, почему она не убирает у меня в кабинете. Она мне грубо ответила тогда:
– У меня нет времени за вами убирать. Я не гостиничная уборщица. Это твой кабинет, вот ты и убирай здесь.
Я помню, что как только мы познакомились, мы сразу перешли на ты, и она никогда меня на вы не называла, а тут вдруг на вы:«за вами убирать».
Я не придал значения этой оговорке, а сейчас вдруг понял: значит, я уже тогда не один был, значит, это длится давно.
Я сел за стол и тут вспомнил еще пророческие слова деда. Когда я ему сказал, что у меня работа связана с командировками, он мне ответил, что молодую жену нельзя оставлять надолго одну, можно потерять.
Естественно – развод. Решено твердо и окончательно.
А что с квартирой теперь? Мы же женаты официально уже столько лет, а по закону, все совместно нажитое делится поровну. Но она не прописана в моей квартире. Ордер выдавался на одного меня, и она не прописалась, чтобы из отдельной квартиры родителей не получилась коммуналка.
В общем, надо было думать.
Но все, к чему прикасалась эта мразь, я выброшу и сделаю капитальный ремонт. Вот хватит ли у меня денег? Я открыл сейф. Там много денег лежало, а кроме денег, там еще были чеки. Я помню, как однажды открыл сейф и на верхней полке обнаружил какие-то бумажки. Спросил у жены, что это такое.
– Ты, – отвечает, – на своих полигонах вообще отупел, отстал от жизни. Это советская валюта.
– Что за советская валюта?
– Ты же знаешь, что в Советском Союзе иностранная валюта запрещена. Но сотрудники посольств и специалисты, которые занимаются, например, строительством за рубежом, в Индии, в Египте, получают советскую валюту в виде сертификатов, отовариваемых в специальных магазинах. Вот видишь этот сертификат без полосы. Такие сертификаты получают сотрудники, которые работают в странах хождения свободно конвертируемой валюты: это доллары, фунты, марки. А вот сертификат с желтой полосой получают сотрудники, работающие в Египте, Сирии, Индии. А с синей полосой – это в соцстранах, в Болгарии, Венгрии, Польше и других. Эти сертификаты выпускает наше государство, и на них можно покупать импортные товары в специальном магазине «Березка», который есть на Васильевском острове, на углу набережной Макарова и Малого проспекта. Но сертификат без полосы и желтый сертификат оцениваются как один к пяти, то есть за один сертификат – пять рублей. А синий сертификат – один к одному. Завтра поедем и посмотрим, что там имеется в продаже. Сам увидишь, что это в основном импорт.
– А откуда это у тебя?
– Каждый, у кого деньги есть, может приобрести эти чеки у фарцовщиков.
Позже разные сертификаты, конвертируемые в разные валюты, превратились в единые чеки одного вида и одной стоимости.
И вот я сейчас открыл сейф, достал вместе с рублями оттуда чеки и стал думать, как с ними поступить. По закону, это должно быть поделено поровну. Квартира изначально на меня записана, значит, бывшая жена не может претендовать на нее, но вот то, что в квартире и в сейфе имеется, – это общее, совместно нажитое имущество, подлежащее делению поровну при разводе. Но она уже разделила меня с этой мразью. Значит, она недостойна теперь на что-либо претендовать. Все, я развожусь, и все, к чему прикасалась эта мразь, вышвыриваю, а на эти деньги делаю ремонт и покупаю все новое. Так я решил.
Я положил пакет в такое место, где у нее, если будет искать, не хватит ума найти. А в сейф я положил одну копейку на листике бумажки, на котором написал: «Это все, чего ты стоишь». Сменил кодовый шифр и захлопнул дверцу.
Время подходило к шести часам утра, аппетит прорезался, я решил поехать куда-нибудь перекусить. Городские кафе закрыты еще, естественно. Я поехал на вокзал, по привычке. Я ведь так много времени провел на вокзалах и в аэропортах, мотаясь по командировками и ожидая поездов и рейсов. Так что вокзалы и аэропорты мне как родные.
Я приехал на Московский вокзал, зашел в кафе, оно почти пустое было, за одним столиком сидели два человека. Ко мне подошла официантка и сказала, что есть горячие сосиски в натуральной оболочке с гарниром. Я заказал сосиски с гарниром и еще две порции сосисок без гарнира, черный хлеб, горчицу и кофе. Она улыбнулась, принесла заказ. Я намазал хлеб горчицей, взял сосиску вилкой, тоже макнул в горчицу, и когда откусил сосиску с горчицей и хлеб горчицей, у меня из глаз от горчицы полились слезы. Я запил кофе. Официантка принесла кусок сладкого пирога и еще кофе, сказав, что мне не помешает.
Я поблагодарил, рассчитался, оставив чаевые, и вышел. Газетный ларек был открыт уже. Купил свежую газету «Из рук в руки», чтобы найти строителей, которые сделают мне ремонт квартиры. И отправился на завод.
Прибыл на завод, зашел в отдел. Без пятнадцати восемь секретаря еще не было, а начальник уже был на месте. Я зашел к нему, достал документы из кейса, показал, что все уже оформлено нормально. Достал журнал учета документации и переписал все документы в журнал. Номера, даты и прочие данные. Начальник посмотрел на часы, позвонил куда-то и попросил, чтобы прислали человека за документами. Минут через семь зашел мужчина лет сорока, начальник дал ему расписаться в получении и передал ему финансовые документы. Меня стал расспрашивать по работе, задавая вопросы, на которые я как бы лениво, нехотя и односложно отвечал. Очевидно, ему надоело это слушать, и он сказал:
– Давай подпишу.
Мы, монтажники, давно заметили и между собой говорили, что наш начальник отдела умел читать наши мысли, потому что частенько наши поступки были объяснимы и предсказуемы. Вот и сейчас он прочел мои мысли и говорит:
– Давай подпишу.
Он как будто знал, что я уже написал заявление на отпуск. Я подал это заявление, он вызвал секретаря и сказал ей:
– Вот эту морду чтобы я не видел здесь 10 дней! Оформи.
И он подал ей моё заявление, означавшее, что я на две недели ухожу то ли в отгулы, то ли в отпуск. Я поблагодарил и ушёл.
Я не знал, куда податься и куда себя деть до 17-ти часов. Поехал в центр, шёл по Невскому мимо кинотеатра, увидел, что дневной сеанс начнётся через 40 минут, купил билет, зашёл. Там стояли столики для шахматистов с нарисованной шахматной доской. Я сел на столик, достал газету, маркер и стал искать строителей, которые отремонтировали бы мне квартиру, отмечая маркером подходящие объявления.
Потом стал смотреть объявления по обмену. У меня возникла мысль, а почему бы мне не поменять квартиру, тогда вообще ничего не будет мне напоминать о моей жене и о той мрази и грязи, которая у меня в квартире.
Всё опять нахлынуло. Опять вспомнился куплет из песни про батальонного разведчика:
Ужели судьбой суждено,
Чтоб ты променяла, мерзавка,
Меня на такое дерьмо?..
Всё внутри кипело и бушевало.
Я продолжил просматривать объявления по обмену. Кто предлагал за двухкомнатную квартиру две однокомнатные, а кто за две однокомнатные – одну трёхкомнатную. Предлагали эквивалентный обмен район на район. Кто-то съезжался, кто-то разъезжался.
Вдруг попалась квартира, которая по площади и расположению похожа на мою, в сталинском доме, двухкомнатная. Требовали равноценную в Московском районе. Это как раз то, что мне подходило. Я отметил объявление маркером. В это время прозвучал звонок. Я зашёл в кинозал, сел. Стало сказываться то, что я ночь не спал и следом испытал нервное потрясение. На первых же кадрах фильма у меня начали слипаться глаза. Фильм был двухсерийный. Я понял только, что в первой серии сюжет развивался со стороны женщины, а во второй – со стороны мужчины. В общем, ничего у меня от этого фильма в голове не осталось, и не выспался, но подремал, вот и время прошло.
Я вышел из кинотеатра, пошёл опять гулять. Зашел в хозяйственный магазин, купил дверной замок, чтобы поменять, и двинулся в сторону дома. Время уже послеобеденное, уже надо бы пообедать, поскольку дома, если и есть что-нибудь в холодильнике, то после этой мрази, этого дерьма, как сказал разведчик из песни, я ни к чему там не прикоснусь. Я завернул в первое попавшееся кафе, пообедал.
К дому подошёл в 17.15. Когда вошёл в квартиру, я понял, что уже здесь побывала моя жена. Стал смотреть, что отсутствует. Зашёл в кабинет. Оказалось, отсутствует здесь сейф. Я рассмеялся. Очевидно, она подумала, что я просто сбил кодовый шифр замка, оставив там деньги, она не смогла открыть и решила забрать сейф с собой. Вот тут я хоть немножко позлорадствовал. Каково будет ее удивление, когда она увидит цену свою в одну копейку, взломав замок сейфа. Я подумал, что поступил совершенно правильно, оставив деньги себе.
Сел за стол, взял газету, стал прозванивать объявления. Вначале позвонил двум по порядку строителям. Они брались сделать ремонт за месяц или два, поскольку сейчас у них много заказов.
Я вспомнил, что нужно оформить развода. У моего однокурсника, с которым я поддерживал связь, был старший брат юрист. Я позвонил и поведал ему о том, что у меня случилось, и спросил, возьмется ли его брат устроить мой развод с женой. Он созвонился с братом. Тот пригласил приехать к нему в контору завтра в 10 утра.
Затем я решил позвонить насчет равноценного обмена район на район по объявлению, где предлагалась квартира в сталинском доме на третьем этаже, такая же, как у меня. Было указано два телефона. Я набрал один номер. Не ответили. Набрал другой, который, судя по цифрам, был в Московском районе.
Ответил голос пожилой женщины. Я сказал, что я по объявлению. Пожилая женщина передала трубку молодой женщине. Та стала интересоваться, что я предлагаю.Я сказал, что предлагаю двухкомнатку в сталинке. Назвал адрес. Мне показалось, что у нее дыхание перехватило. Говорит, можно ли прямо сейчас зайти, минут через семь будут у меня. Говорю, я дома, заходите. Положил трубку.
Пошёл на кухню, взял веник и подмёл осколки разбитой мною чашки.Минут через пять – звонок. Открываю дверь. Стоит красивая молодая женщина, а за ней стоитСерёга, мой однокурсник. Спрашиваю:
– Это ты, что ли, Серёга?
Женщина говорит:
–Вы что, знакомы?
–Мы однокурсники, естественно, знакомы, – отвечаю.
Они прошли, я предложил осмотреть квартиру, ванную комнату, кухню, спальню, а сам пошел в кабинет. Мне не хотелось прикасаться ко всему, к чему прикасаласьта мразь. Через какое-то время в кабинет зашёл Сергей, присел, спросил:
– Костя, ты почему меняешься?
Я объяснил, не скрывая, что работаю в монтажном отделе, ночью вернулся из командировки, а место занято, вот и решил поменяться, чтобы ничего не напоминало о той мрази.
Он стал расспрашивать насчет документации по квартире. Я сказал, что ордер выдан на меня одного, а жена прописана у родителей. Это упрощало дело. Зашла его жена, назвалась Людмилой. Смотрю, у неё прямо глаза блестят, так ей хочется заполучить эту квартиру. Оказывается, в соседнем подъезде живут её родители, они уже пожилые, требуется уход. Отец приболел, лежит практически, матери тяжело за ним ухаживать, и вот они ищут вариант, чтобы поближе быть, а этот вариант – лучше не придумаешь. В соседнем подъезде старики живут практически чуть ли не стенка к стенке.
Она предложила мне сразу проехать на их машине и посмотреть их квартиру. Мне как-то было безразлично всё, ну что ж, поехали посмотрим. Мы поехали. Сталинский дом на Большой Охте, такой же, как мой. Делались, очевидно, по одному проекту. Квартира такая же. Правда, мебель гораздо проще. Холодильник примерно такой же, как у меня, но нет на кухне ни микроволновки, ни комбайна, ничего из бытовой техники. В общем, всё простенько.
В ванной стояла душевая кабина, но не такая, как сейчас ставят с раздвижными стеклянными створками, а самодельная, просто обложенная плитками и закрытая полиэтиленовой плёнкой. Но потом я оценил её достоинства. Сергей сказал, что это была квартира родителей жены, им тяжело пользоваться ванной, и была обустроена вот такая кабина. В ней имелась скамейка очень удобная. И можно было принять тропический душ.
Вторая комната называлась у них залом. Мы там присели на стулья, и мне пришла в голову идея, я говорю:
–Серёга, вот у меня дед воевал и рассказывал, что на фронте был такой обычай: махнём не глядя.
– Это как?
– А так: один солдат, предлагая что-то на обмен, говорил: махнём не глядя. А другой соглашался. И меняли не глядя, например, пистолет на нож или серебряный портсигар на самодельную зажигалку. Давай, Серёга, махнём квартирами не глядя. Ты забираешь из своей квартиры ценные личные вещи, фотографии, документы, украшения, и точно так же и я.А мебель, кухонную утварь и прочую обстановку оставляем. Я оставляю тебе свое, а ты мне своё. Он мне отвечает:
– А тебе в психушку не надо обратиться? У тебя мебель импортная, кухня напичкана бытовой техникой, спальня в десять раз дороже моей, а ты хочешь поменять это на мою пустую квартиру?
– Но мы ж не глядя меняемся.
– Ты серьёзно или шутишь?
– Серега, понимаешь, всё, что есть в моей квартире, я все равно выброшу. Ничего не возьму сюда, потому что мне противно даже видеть вещи, к которым прикасалась та мразь, на которую жена променяла меня. А тебе какая разница, я пользовался вещью или любовник моей жены.
–Да, в общем, без разницы.
Зашла его жена Людмила. Он ей говорит:
– Люда, Костя предлагает махнуться квартирами не глядя.
– Что значит не глядя?
Сергей объяснил, что имелось в виду. Она посмотрела на меня, на Серёгу, снова на меня.
– Похоже, вы оба психи. Впрочем, вы мужчины, решайте сами. И идите пейте кофе, я приготовила.
Я ещё раз спросил:
– Ну, что, Серёга, по рукам?
– По рукам.
– Тогда, Людмила, иди собирай свои вещи, а мы с Серёгой напишем договор. Потом отвезёте свои вещи ко мне на квартиру, а обратным рейсом Серёга привезёт мои вещи, и считайте, что мы уже начали процесс обмена.
У неё сделались круглые глаза. Спрашивает:
– И что, мы уже сегодня там можем жить?
– Почему нет? Мы же махнулись не глядя.
–Нет, вы серьёзно?
– Серьёзно.
У неё брызнули из глаз слёзы.
– Да вы шутите!
– Всё, – говорю, – вопрос решённый. Махнулись не глядя. Нас это устраивает с Серёгой, мы ударили по рукам. Собирай лишние вещи, украшения, пока мы напишем договор.
Мы составили договор в двух экземплярах, расписались в нем, после чего я сообщил, что завтра у меня назначена встреча с адвокатом по поводу развода. Поэтому с оформлением документов по обмену придется подождать, пока не оформлен развод.
Когда приехали в мою квартиру, я собрал свои вещи, оказалось их немного, костюмы, белье, пакет с деньгами, коллекция марок и монет. Всё поместилось в два чемодана и рюкзак. Сергей отвёз меня на Охту с вещами.
Когда он уехал, первым делом я пошёл в душевую кабину и с удовольствием смыл с себя то грязное, противное, что, как мне казалось, прилипло ко мне в моей квартире.