Спутники поневоле

Не знаю как вас, а меня часто занимают люди, случайно попавшие на старые фотографии. Я люблю их подолгу  рассматривать, эти фотографии и этих людей, задаваясь самыми несуразными вопросами, на которые ответов нет, впрочем, как нет и возможности их получить. Мы часто делаем постановочные фотографии во время отдыха, например, где-нибудь в Европе или на пляже на Канарских островах. И почти всегда на них оказываются случайные люди. Ведь невозможно сфотографироваться на фоне великолепного Страсбургского собора так, чтобы в кадр попал сам собор во всем своем великолепии и только те люди, которых вы снимаете. Если, конечно, не прийти к нему специально рано утром, с первыми лучами солнца. Но в свободные дни утром мы обычно отсыпаемся, дольше нежимся в постели, особенно, будучи в отпуске. Можно, конечно, сделать фотографию крупным планом у боковой стены, подловив момент, в который между фотографирующим устройством и вашей сеньорой с детьми никого не окажется. Но тогда фон, к которому вы и ваша семья так хотите причаститься, окажется не особо привлекательным, а вам впоследствии не будет чем похвастаться. Фон не важен, когда вы фотографируетесь для паспорта или посольства. Но фон – это очень важная часть обычной семейной фотографии, сделанной в отпуску, поскольку это именно вы, с вашими близкими, на фоне каких-нибудь величественных рукотворных памятников старины или нерукотворных природных монументов. Вы чувствуете, как их величие распространяет на вас свой блеск, облагораживает ваш облик и причащает к чему-то значительному. Часто можно увидеть, как люди сравнительно долго и методично выбирают фон и только потом, после занудных поисков, заказывают его фотографу, причем всегда таким образом, чтобы собор, гора, памятник, ущелье, руины или водопад обязательно, попав в объектив, создали им достойное эстетическое или символическое обрамление. Величие фона как бы подтверждает сознание собственной значимости, а причастившись к чему-то историческому, мы сами становимся мимолетной частью истории этого памятника. 
 
Но, таким образом, на картинках часто оказывается масса людей, которые попали в поле вашего объектива в тот самый момент, когда вы решили сделать несколько памятных семейных фотографий. Чаще  это такие же туристы, ищущие своего причащения к прекрасному и значительному. Иногда эти случайные люди далеки и маловыразительны, лица их размыты, и они как бы растворены в безликом и анонимном людском потоке. Но на некоторых снимках оказываются люди, мгновение из жизни которых характерно запечатлелось на вашей фотографии. И в отличие от постановочных улыбок своих, эти лица выдают какую-то тайну их сиюсекундного существования. Это было единственное мимолетное касание между вами и ими. Вы уходите из их жизни навсегда, но они остаются с вами надолго. Вы видите достаточно хорошо выражение их лиц, , угадываете настроение, видите улыбку, прищур глаз и свет, идущий из них или кокетливый завиток чьей-то ушной раковины. Временами, во время пересмотра старых фотографий, я больше обращал внимание именно на этих, случайно попавших в кадр людей, чем на эстетику фона или радостные и довольные лица членов своей семьи. В такие моменты у меня иногда возникало легкое стыдливое ощущение того, что я читаю чужие письма или подглядываю в щелку дверной скважины соседской квартиры. Я казался себе незваным гостем в жизни этих людей и видел порой то, чем они со мной делиться не собирались.

И, тем не менее, ощущение паутины жизни, которая незримо и тангенциально связывала меня со всеми ними тонкими явно не выдающими себя нитями, не покидало меня. Я даже как-то странно беспокоился о них, об их дальнейшей судьбе, о которой ничего не знал, да и не мог ничего узнать, даже если бы захотел. Хотя… Иногда мне казалось, что некоторые образы становились более блеклыми, теряя внутреннюю подвижность и выразительность. А другие меняли свой оттенок и характер. Так бывало почти со всеми. Люди идут своими путаными путями, с каждым мгновением отдаляясь от себя же в тот самый момент времени, когда вы ненароком застигли их на выбранном для фотографии фоне. Собственно, они, будучи чаще всего в движении, застывали на мгновение вместе с остальной частью тщательно выбранного вами фона. Возможно, вы запечатлели и сохранили мгновение их жизни, которое они впоследствии никогда не вспомнят и очень удивились бы, увидев самих себя на вашей фотографии. Удивились бы тому, что ненароком стали молчаливым и непроизвольным свидетелем момента причащения вашей семьи к культуре или природе на месте вашего отдыха, а так же удивились бы тому, какими они были на самом деле в забытый момент своей жизни, и как выглядят, когда бывают непосредственны.

Вы наверняка удивлялись в жизни подобным вещам, когда, например, ваши одноклассники на очередном собрании через много лет после окончания школы весело вспоминают эпизоды из школьной жизни, которые вы сами начисто забыли. И тогда вы вполне можете удивиться, поскольку вам придется посмотреть на себя со стороны и, возможно, увидеть себя с точки зрения, которая покажется неожиданной, и вы увидите себя не совсем таким, каким себя обычно считали. Порой вы можете даже впасть в замешательство, поскольку то, что о вас вспоминают ваши школьные или реже институтские друзья, выставляет вас перед самим собой и перед другими людьми в слегка нелицеприятном или даже неожиданном контексте. Это своего рода откровение, но не свыше, а из непосредственного окружения.

Однако вернемся к случайным людям. Подобные ощущения находили на меня не только в связи с фотографиями. Иногда я не забываю некоторых случайных персонажей из своей жизни, с которыми моя связь была почти такой же мимолетной и эфемерной, как и на некоторых фотографиях. Приведу лишь один весьма неоригинальный пример, поскольку любой человек назовет массу таких из собственной биографии. Как-то раз, путешествуя с друзьями по Франции, я оказался в городе – Тулузе, что расположен на юго-западе этой прекрасной страны. Уже точно не помню, почему я отлучился, оставив их на берегу Гаронны и направился вглубь города. Помню, как нас тогда, жарким и влажным летом, постоянно мучила жажда, и как мы, будучи студентами, разорялись, покупая дорогую воду, соки и всякую съедобную всячину во французских магазинах. Вполне возможно, я направился за покупками, а также с целью осмотреться. По дороге я с любопытством наблюдал за всем, что попадалось на пути, особенно интересны мне были люди, совсем другие, чем те, которых мы оставили в Штутгарте, откуда приехали. Тулузцы навскидку казались мне внутренне несколько более раскованными и более эмоциональными. Когда я, прикупив пару банок с напитками, возвращался к променаде на берегу Гаронны, я увидел уютный розовый четырехэтажный дом, смотрящий ровными изящными балкончиками в сторону улочки. Он располагался несколько глубже других домов, за счет чего перед ним открывалось больше места для зеленых газонов и стоянок машин. В этот момент молодая женщина с балкона что-то мило щебетала на французском мужчине, открывающему дверь своего «Пежо». Музыка французского языка навевала мысли, что она пела ему о любви своего сердца, хотя, скорее всего, она говорила ему что-то весьма обыденное, например, чтобы он не забыл купить хлеб при возвращении домой и желательно не очень опаздывал. Он молча кивнул и уехал. Женщина была красивой и я, воспользовавшись ее вовлеченностью в процесс наставления своего мужчины, не отводя взгляда, как вампир всасывался глазами в ее красоту. Закончив фразу, она уже хотела было уйти, но мгновенно  перехватив мой взгляд, посмотрела на меня с укоризненной, но учтивой улыбкой цивилизованной европейки. Улыбка была ослепительной, немного кокетливой, но не предвещала никакого продолжения. И я, почему-то решив не улыбаться в ответ, продолжал смотреть на нее тяжелым, испытующим взглядом. Улыбка быстро сползла с ее лица, выявив секундное легкое замешательство женщины, которая пока не до конца разобралась с тем, почему какой-то незнакомец пытливо смотрит на нее. Обычно люди улыбались ей в ответ. В какой-то момент я решил прекратить неприятные для нее гляделки,  отвел взгляд первым и быстро двинулся дальше, терзаясь незнанием французского языка. 

«Ну и что?» – скажете вы – «Подобное происходит миллион раз каждое мгновение по всему свету». «Ну да» - смиренно скажу я – «бесспорно,  происходит, и происходило, и будет происходить». Дело не в том, что происходит с человеком, сколько в том, что он из этого происходящего с ним выносит в качестве опыта.

Женщина для меня навсегда осталась там, в Тулузе, а я вернулся в Штутгарт. Это мимолетное касание столь разных и неродственных душ таило в себе лишь немногим большее, чем рассматривание старых фотографий со случайными людьми. С обыденной точки зрения ничего и не произошло, а то, что произошло – было лишь банальностью, длящейся несколько мгновений, с той лишь разницей, что касание было взаимным. Может быть и так. Но подобно старым фотографиям, некоторые схожие, по сути, эпизоды жизни продолжают звучать в нас впоследствии как неоконченная мелодия. Вот вы наиграли несколько нот, вот-вот появится новый мотив, совсем не гениальный, но вполне себе симпатичная мелодия. Еще шаг и родится нечто новое... Но не сложилось. И сколько таких не сложившихся мелодий в нашей жизни? 

Иногда чужие люди с чуждыми характерами и непонятной ментальностью кажутся нам окном в совсем другую манящую реальность, тайным подземным  ходом для побега от груза собственной ответственности, от черноты собственного одиночества, от скуки и рутины, от назойливых и привычных родственников, данных тебе лишь для того, чтобы упражняться в любви к ним, к ближним. Они кажутся нам побегом в неизвестность, в неопределенность, в первичный хаос. Мало кто через подобный искус не проходит, если живет, конечно, а не только существует.

Такие странные мимолетные люди встречаются в судьбе любого человека, которых поэтому надо как-то назвать. Например, спутниками поневоле, ибо ты их видишь на фотографиях или вспоминаешь незначительные эпизоды из жизни, вроде вышеописанного, и они есть в вашей жизни, они ее мимолетный фон, ее сиюминутный аромат. Ведь жизнь сама в значительно большей мере состоит из великого множества мелких деталей, обрамляющих несколько судьбоносных блоков ее основной конструкции.

Но иногда дело складывается немного по-другому. Оказалось, что есть еще много схожих вариантов встреч с анонимными спутниками поневоле. Третья категория таких спутников, с которыми вы можете столкнуться – это те, которых вы встречаете в будние дни, когда четко по часам идете на работу (ну или едете, в транспорте, например, или встречайте на той же остановке, вариаций много). А они идут на свою работу, или куда-то еще, скажем по той же улице, в то же время, в том же или, например, противоположном направлении. И так пять раз в неделю вы видите их, проходящих мимо незнакомых людей. Вы быстро начинаете замечать, что с каждым разом эти люди становятся для вас немного более знакомыми, привычными, хотя вы о них ничего не знаете. Вы можете встретить их чуть ближе или дальше, на известном отрезке пути, в зависимости от того, выходите ли вы сами чуть раньше или немного опаздываете. Иногда вы настолько свыкаетесь с ними, с их присутствием в вашей жизни, а они с вами, что ощущаете легкое, почти незаметное беспокойство, когда их не оказывается на привычном для нас отрезке пути в обычное время. Порой вы начинаете с ними здороваться. С этого мгновения эти люди перестают быть для вас спутниками поневоле и вполне могут перейти в категорию случайных знакомых. Но такое происходит далеко не всегда. 

У меня вот сравнительно недавно появилась парочка спутников поневоле, когда я оптимизировал и изменил траекторию своего пути к месту работы. Это – два ребенка школьного возраста, брат и сестра. Сестра была постарше (наверное, ходит в 7 или 8 класс), а брата я узнавал только в привязке к сестре, поскольку он имел менее характерную внешность, и часто ходил вместе с ней. Ее же, увидев хотя бы один только раз, было бы трудно с кем-то перепутать, настолько характерной была ее внешность и манеры поведения. Худышка была некрасивой, но своеобразной, казалась пугливой и недоверчивой; головка с небольшой кокосовый орех, глазки как две тонкие прорези, из которых выглядывал беличий взгляд с поволокой, что свидетельствовало о неспокойной, суетливой мечтательности характера. Тонкие сжатые губы тоже выдавали нервный недоверчивый тип человека с характером, даже своенравием. На лице часто появлялась кислинка – выражение лица, как будто во рту было что-то кислое. Когда она ходила по улице, не чувствовалась масса ее тела, поскольку она явно находилась с этой своей и без того незначительной массой в минимальных взаимоотношениях. Возникало впечатления, что дай ей волю, она бы стряхнула и это, тщедушное тело, не задумавшись, и улетела в какие-то далекие миры собственных грез. Когда она была одна, то была интровертирована и сосредоточена на своем, на девичьем, а когда ее сопровождал брат, они, как правило, мирно беседовали о каких-то только им обоим ведомых детских тайнах.

В какой-то момент дети меня тоже заметили. Заметили, что один и тот же чувак постоянно попадается им на пути. Однако вникать в то,  как они  реагировали на свое открытие, у меня уже не было времени. Я всегда шел на работу впритык, и на дополнительное внимание к милым человечкам у меня катастрофически не хватало времени. Теперь я больше не хожу на ту работу. Ситуация с работой изменилась, и я хожу уже в совсем  другую сторону. Но эта девочка с парнишкой не выходят у меня из головы. Они остались для меня анонимными спутниками поневоле на каком-то отрезке  моей жизни. 

Конечно, можно не придавать всему этому особого значения. Да я и не придаю. Но каким-то образом чувствую, что вообще не считаться с этой публикой, т.е. со спутниками поневоле, я, во-первых, не хочу, а во-вторых, не считаю правильным, во всяком случае, для себя. Надо понимать, что в мире, в котором мы живем, мы не одни, даже если живем только для себя. Какие-то естественные и искусственные монументы служат нам в жизни рекламными декорациями, фоном. Те люди, которых мы называем и считаем близкими, необходимо служат нам подспорьем в делах любви и ненависти, в поисках правды и справедливости. А кто-то оживляет и одушевляет социальное пространство, в котором мы живем. Во многом этими людьми являются именно спутники поневоле. Их роль на своем месте незаменима.

Все в мире, как кажется, являются действующими лицами гигантской постановки, причем все находятся на своем особом месте. И как бы  ученые эволюционисты не старались лишить человека его особого статуса, статуса венца творения, человек все равно всегда будет искать свое особое предназначение, особый путь, особых людей вокруг себя. Даже случайные люди будут иногда получать особый статус, статус спутников поневоле. Не всегда и не у всех будет получаться находить особых людей в своей жизни, но поиск этот нескончаем. Пока не получится.