А потом...

Как мы погибли, не знает никто,
Работино тайну хранит.
Лишь только руины, скрывавшие нас,
Запомнят надолго наш крик:
«За Русь! За Отчизну! Никто кроме нас!
Ты нас не возьмёшь, фашист!»
Мы смерти без страха смотрели в глаза,
Наши души взлетали ввысь.
Понять не смогли в том аду, в тот час,
Что в вечность шагнули мы.
В том последнем бою, где кипела земля,
Содрогаясь от взрывов арты,
Под шквальным огнём и свинцовым дождём,
Штурмовали мы фланги Работино.
И те, кто был триста, уж двести лежат –
Не пробиться медикам к нам.
Эвакогруппе не подойти,
Забрать нас - не вариант.

Через неделю смогли нас собрать,
В Ростов отвезти и опознать.
Нас наградили всех орденами,
Потом развезли по домам...

Встречали нас мамы, жёны и дети,
И много цветов, и салют в нашу честь…
Но почему столько слёз и печали?
«Ведь я же герой! Я дома! Я здесь!»
Видел я всё и всех обнимал,
Но что происходит - не понимал.
Взгляды потухшие, в трауре все,
Куча венков: «А гроб это чей?
Кто эти люди, зачем они здесь?»
Батюшка долго молитвы читал,
Раба, Иоанна: « Меня, отпевал?»

Я быстро погиб и не смог осознать,
Что дом мой теперь – Небесная Рать.
Что нет меня здесь, я в Небесном полку
Теперь свою службу пред Богом несу.

А потом…

Гроб опускали, землёй засыпали.
Мать от могилы силком отрывали,
Нашатырём ей виски натирали.
Флаг водрузили, обложили венками,
Из автоматов салютовали.
После сидели за длинным столом,
Не чокаясь, пили, за упокой.
Там фото моё в чёрной рамке стояло,
А рядом, в лампаде свеча догорала.
Вечером в комнате сын мой рыдал,
Орден посмертный к груди прижимал…