Отчество

Ребенка узнают по имени его отца – такой тезис выдвигает индийская мудрость и многократно подтверждает древнеиндийский эпос. Например, общую жену для пятерых братьев Пандавов звали Драупади, то есть «дочь Друпады» (царя Панчалы), а мать ста братьев Кауравов звали Гандара, или Гандхари, по имени деда, основателя одноименного царства.
В этом вся суть, все смыслы существования человечества как вида. Физическое бессмертие доступно человеку лишь через родовую преемственность, через передачу знаний, опыта, традиций и даже внешних отличительных признаков (через генофонд) от родителей к детям (закон сансары, воспетый Бастой). Поэтому все, кто добровольно отказываются от продолжения рода - гомосексуалисты, чайлдфри, эмансипированные суфражистки, всякие симпо и N-по (гуглите), травоядные, монахи-чернецы, священники-целибатеры, кидалты, отшельники, синглтоны, макджоберы и прочие отказники – всех этих добровольно бездетных можно смело, с полной ответственностью называть «кжи», «краткожители». «Кжи» - это термин из романа Ивана Ефремова «Час быка», так на Тормансе, планете победившего капитализма, называли низшую касту людей, которые, выполнив свою социальную функцию, молодыми и здоровыми отправлялись в Храм Нежной Смерти в возрасте 25-ти лет (или при получении инвалидности). «Кжи» - очень удобная социальная каста: не требует содержания, медицинского обслуживания, пенсионного обеспечения, дешевая быстро восполняемая рабочая сила (сравните: макджоберы – сотрудники McDonald'sа). В формировании касты «краткожителей» активно участвуют средства массовой информации (в романе – «шептуны»). Указанные выше социальные девиации находят оправдание и поддержку (и даже некий протестный социальный героизм) в современном информационном поле.
Добровольный отказ от вечной жизни, обретаемой в продолжении рода, можно было бы назвать делом личным, подобным самоубийству: ну, не хочет человек жить, чего к нему приставать с нелепым позитивом. Но нежелание продолжать род свой — это не просто самоубийство. «Отказник», лишая своих предков и потомков жизни вечной, совершает преступление по отношению ко всем жившим до него представителям рода (если учитывать переплетения генеалогических древ, то речь о многих родовых линиях) и всем, кто так и не будет рожден. То есть одним недеянием человек, отказавшийся от продолжения рода, совершает неисчислимое количество убийств.
В древности не только индусы понимали, что «ребенка узнают по имени отца», что предыдущие поколения отражаются в чреде поколений последующих. Мифы всех народов повествуют о правителях и героях, что вели род свой от богов, титанов, духов, от природных стихий. Цари, императоры, фараоны, базилевсы, вожди и военачальники приписывали себе божественное происхождение, желая, чтобы в них видели отражение бога-прародителя или даже живое воплощение бога.
Герои минувших веков чувствовали дыхание вечности, простирали мысленные взоры в прошлое, до самого основания мира, и в будущее, в бесконечную даль времен, выковывая таким образом непрерывную цепь поколений, обеспечивая жизнь вечную не только себе лично, но и своим предкам и своим потомкам. Основывали династии, утверждали традиции, были родоначальниками религий и государств.
Что произошло с нами? Неужто обмельчал человек? Почему мы видим себя пылинкой в дне сегодняшнем, но не хотим видеть себя как шаг истории, как связующее звено между прошлым и будущим? Почему мним себя уникальной личностью, тщеславно раздуваясь от чувства собственной важности, но не хотим видеть себя частью целого – частью человечества, частью вида, частью рода?
Да потому что утратили мы чувство долга (дхармы – так сказали бы древние индусы), наши мысли коротки, наши действия не осознаны и сами мы стали каким-то ненадежными – не столпы, на которых держится история, не атланты, на чьих плечах лежит небо, и даже не кариатиды - те хоть балконы поддерживают. Не держимся за свое отчество и равнодушно не беспокоимся мыслию о том, станет ли наше имя отчеством. Пребывая в своем сатори, в личной своей нирване, не желая принимать на себя ответственность за судьбу всего мира, не думая о продолжении рода, о сохранении и процветании вида, уподобляемся мы опавшим листьям в траве, которые сушит и сдувает в небытие тугой ветер истории.