Музыка в голове

РАССКАЗ
Они уже считали себя командой. Весь вчерашний день они посвятили тренингам, знакомились, приглядывались друг к другу, знакомились, распределяли роли в предстоящем восхождении.
За новичками закрепили тех, у кого был опыт, провели мастер-класс по оказанию первой медицинской помощи, тренинги по крутому подъему, движению по узкой тропинке. Инструктором-проводником за группой закрепили Букина Ивана Васильевича. Хозяин отеля сказал, что им повезло с инструктором. У Ивана не было не единого несчастного случая.
– Он самый опытный?
– Нет. Есть и поопытней и со стажем побольше. Иван-то работает у нас всего лишь три года. Но он самый безопасный. Если он ведет группу, то стопроцентная гарантия, что все вернутся живыми и здоровыми. Еще ни одного случая не было ЧП. А ведь горы, сами понимаете, там всё непредсказуемо. И нельзя дать гарантии, что через пять минут что-нибудь такое не случится.
– То есть он очень осторожный?
Хозяин отеля, добродушный толстяк, с ниточкой черных усов, которые делали его похожим на гангстеров из голливудских боевиков, хмыкнул.
– Можно и так сказать. Просто, когда он ведет группу, никаких природных стихий не случается, ни ураганных ветров, ни снегопадов, ни резкого похолодания или проливного дождя.
Инструктор с неромантической фамилией Букин, мужчина лет тридцати пяти, с модной ныне небольшой бородкой, вечером провел последний инструктаж и посоветовал не засиживаться в столовой и не употреблять алкоголя, а лучше пораньше лечь спать и хорошо выспаться. Утром все должны быть свежими, как огурчики.
Утром, когда группа была уже на выходе и дожидалась лишь команды инструктора «вперед», Букин неожиданно заявил:
– Граждане! Товарищи! Сегодня выход отменяется.
– Как отменяется? Почему отменяется? – загудели возмущенные голоса. – /Вы что творите?
– К вечеру поднимется снежная буря. Видимость упадет до нуля. В таких условиях не то, что восхождение, но и стоянка становятся смертельно опасными. К тому же неизвестно, в каком месте нас может настигнуть буря.
– Позвольте!
Вперед выступил седовласый стройный мужчина. Он считал себя опытным альпинистом.
- Синоптики выдали прогноз, что ближайшие трое суток ожидается солнечная безветренная погода. Лучшего для восхождения и ожидать не приходится. Или у вас здесь своя метеостанция? Трое суток нам вполне хватит, чтобы подняться и спуститься с вершина.
– Вы совершенно правы, – кивнул Букин. – Трое суток хватит, но только при хорошей погоде. Своей метеостанции у меня нет. А синоптики иногда ошибаются. Друзья! Не будем рисковать! В горах обстановка может меняться буквально через час. Вам ли, опытному альпинисту, не знать об этом? Там всё иначе, не так, как в долине.
– Всё-таки, – продолжал настаивать седовласый мужчина, – откуда такие сведения о снежной буре, если, как вы сказали, у вас нет собственной метеостанции? Или вы используете что-то недоступное другим?
– И так можно сказать, – спокойно ответил Букин.
– Друзья! Друзья! Только не нервничайте!
Вперёд вышел хозяин отеля, который до этого момента стоял за барной стойкой.
– Иван Васильевич – опытный инструктор-проводник. Чтобы всё прошло благополучно, нужно беспрекословно ему подчиняться. У него до сих пор не было ни одного несчастного случая. Если он говорит, то, значит, так и есть. Может быть, он нюхом угадывает изменение погоды.
– Каждый день нашего пребывания в отеле обходится нам в копейку. Мы же здесь не для того, чтобы лежать в номерах и смотреть телевизор. И к тому же у каждого распланировано время. Кому-то нужно на работу, у кого-то назначена важная встреча.
– Друзья! Друзья! – снова вмешался хозяин. – Обещаю вам за эти дни пятидесятипроцентную скидку. К вашим услугам биллиард, караоке. Поверьте, скучать вам не придется. К тому же здесь подобралась такая интересная компания. Вам будет о чем поговорить друг с другом.
Хуже нет, когда настроились на большое дело и в последний момент тебе отказывают в осуществлении его. В группе царило уныние. Люди ходили по отелю, не зная, чем занять себя. Один товарищ заявил, что у него нет ни одного дня в запасе и покинул отель, даже не потребовав, чтобы ему выплатили неустойку. Другие с балкона наблюдали, как он садится в такси.
К Букину зашел директор фирмы.
– Иван Васильевич! А может, не стоило отменять подъем, всё-таки прогноз благоприятный? Синоптики не обещали никакого бурана.
– Я ошибался хоть когда-нибудь в прогнозах? Если что-то случится, придется и вам отвечать.
– Это так.
– А самое главное это для нас безопасность клиентов. Вы же сами об этом постоянно говорите на планёрках.
Что оставалось директору? Лучше пусть вся группа вернется вниз и им вернут потраченные деньги, чем оказаться на скамье подсудимых. Хотя и деньги терять не хотелось.
День стоял солнечный и безоблачный. Кто-то прогуливался в окрестностях отеля и на все корки костерил инструктора-перестраховщика, из-за которого они потеряли уйму драгоценного времени. Может быть, им просто не повезло, что к ним назначили именно Букина?
К вечеру всё резко изменилось. Подул ветер, который становился всё сильнее и сильнее, и превратился в настоящий ураган. Густо посыпал снег и ничего не стало видно. Даже в комфортных номерах отеля было страшновато. Особенно напуганы были женщины, которые охали, ахали и не знали, какое место в номере самое безопасное. А если ураган сорвет крышу? А если повалятся стены? За окнами была сплошная белая пелена. И вой, душераздирающий, как будто там за стенами собрались все демоны из ада.  Каждый из группы подумал, как хорошо, что они не в горах, а здесь в отеле. А ведь кое-кто даже призывал сменить инструктора и начать восхождение. Уже после того, как обрушился ураган, о нем сообщили синоптики и призвали не покидать помещения. Как будто мог найтись такой самоубийца, который бы решился выйти за порог. Где-то через час в отеле погас свет и пришлось заводить генератор. И конечно, пропала всякая связь и не было интернета. Несколько мужчин толпились у бара, решив, что алкоголь придаст им смелости. За ужином царило уныние.
– Ну, если наш инструктор сумел предсказать ураган, значит, он должен знать, когда наступит нормальная погода, – кто-то проговорил за столом, выразив в общем-то мнение каждого и всех.
– Что с того?
– Нужно спросить его об этом. Давайте позовем его и пусть он скажет, когда установится хорошая погода.
– Друзья! Я думаю, что лучше отправить к нему кого-нибудь. Всё-таки разговор тэт-а-тэт всегда более откровенный, чем в компании. Может быть, у него какой-то секрет, которым он не захочет делиться со всеми.
– Я! Я! – раздался звонкий крик.
Это была Оксана Шелудько, молодая симпатичная девушка, на которую облизывались мужчины.
Миссия её провалилась. Букин был угрюм и неразговорчив. Он указал ей на дверь, едва она заговорила. Как ему удалось предсказать погоду, альпинистка так и не узнала. Компания была удручена. Что же им попался такой угрюмый инструктор, который не хочет делиться своими секретами?
Через три дня ярким солнечным утром группа выдвинулась на восхождение. Быстро добрались до вершины, где устроили ликование, вопили, фотографировались, посвящали в альпинисты новичков, у которых это была первая покоренная вершина. Так же благополучно вернулись в отель.
Вечером в номере Букина раздался стук в двери. Он лежал на кровати и уже, как ему казалось, начал засыпать.
Сел на кровати и недовольно выкрикнул:
– Войдите! Открыто!
Это была Оксана Шелудько.
– Можно? Добрый вечер, Иван Васильевич! А вечер сегодня действительно добрый.  Решили сегодня отметить восхождение, а завтра уже и по домам. Просто так разбежаться после такого, как-то не очень.
– А вы чего не отмечаете?
– А вы мне не предложите даже присесть? Очень вежливо с вашей стороны. Не всегда грубость украшает мужчину.
– Извините! Прошу!
Он указал ей на кресло, сам уселся в другое напротив. Между ними стоял овальный журнальный столик.
– Шампанского у меня нет. Из напитков могу предложить кофе и воду.
– Я, пожалуй, выберу кофе. Тем более я уверена, что оно у вас растворимое, потому что вы не любите заморачиваться.
– Я не кофеман. К тому же, кофе дешевый. Вам он не понравится.
– Вы меня отговариваете? Очень мило с вашей стороны. Сначала предложить, а потом начать отговаривать.
– Да нет, но…
Букин поднялся. Налил в чайник воды. Поставил на столик чашки. Зачем-то дунул в них. «Он явно волнуется, – подумала Оксана. – Хотя старается изо всех сил, чтобы я не заметила этого». Достал тарелку с печеньем. Оксана всё это время не сводила с него иронического взгляда. «Всё-таки он забавный, хотя и бука. И опыта общения с девушками у него совершенно нет».
Букин ни разу не взглянул на нее и не видел, что на ней короткая юбка и у нее красивые ноги и красивые глаза, и красивые губы. Он изо всех сил старался не смотреть в её сторону. Как будто перед ним вообще была не девушка, от знакомства с которой не отказался ни один мужчина. И эта красивая девушка пришла к нему в номер и находится от него на расстоянии вытянутой руки. Но Букин ничего этого не видел и отводил взгляд от ее голых коленок. И Оксана чувствовала это смущение и понимала, что перед ней мужчина, который не имеет даже представления, как познакомиться с девушкой. Букин налил кипяток в чашки, вспомнил, что нет ложечки, вернулся к шкафу, потом к столику и наконец-то опустился в кресло.
– Я знаю, что вы человек немногословный. Мой визит к вам до восхождения закончился полным фиаско, что меня весьма огорчило. Но потом я поняла, что вы не любитель общаться, особенно с малознакомыми людьми. Я снова решилась прийти к вам, потому что в ваших руках моя судьба.
– Любопытно! – проворчал Букин. – Интригующее заявление. Но ведь вы побывали на вершине.
– Сразу перейду к делу. В этом году я закончила факультет журналистики. Кстати, с красным дипломом. Но в наши времена красный диплом не дает зеленого света к любимой работе. А получить работу в столичных СМИ просто невозможно, если у вас нет знакомых в этих кругах или рекомендаций от авторитетных людей. У меня не было ни того ни другого. И всё-таки мне повезло. Меня согласились принять в одно солидное издание. Но с условием. Мне дали испытательный срок – десять дней. Если за эти десять дней я предоставлю материал, который они опубликуют, то меня примут в штат. Требования к публикации у них очень высоки. И какой-нибудь ширпотреб не пройдет. Я ликовала, но потом впала в отчаяние. Я не знала, о чем писать. Нужно было такое, чтобы заинтересовать и редактора, и читающую публику. Добиться встречи с поп-звездой или спикером парламента? Но у них в каждом номере такие интервью. Я уж не говорю о том, что никто из них не пожелает встречаться с никому незнакомой журналисткой. Написать о землетрясении, урагане? Но вокруг всё тихо и спокойно. На громкие убийства я не успею добраться, как о них уже раструбят по всем каналам. Я была в отчаянии. А надо сказать, что я с детских лет занималась альпинизмом и у меня даже есть разряд, и несколько покоренных вершин. Конечно, не Эверест или что-нибудь подобное.  И вот я решила, что мне почему-то могут помочь именно горы. Как там у Высоцкого? «Лучше гор могут быть только горы». И я ухватилась за это идею. Надо отправиться на покорение какой-нибудь вершины.  Но чем мне могут помочь горы? Разве тем, что от отчаянья броситься в пропасть! Это же так романтично! Но чуда произошло! Я встретила вас.
– Никакого чуда не будет! – сказал Букин, резко отодвинув от себя пустую чашку. – Вы должны уйти! Я совершенно не расположен к беседе с вами. И не вижу в ней никакого смысла. До свидания, девушка! Точнее, прощайте! Вы же сегодня должны уехать? Так что на этом наше знакомство и закончится. Счастливого вам пути! На вершину вы поднялись. А больше здесь делать нечего.
Оксана поднялась, улыбнулась и пошла. Если бы Букин был внимателен, он бы понял по её улыбке, что она не собирается сдаваться.
Пошла она не к дверям, а к креслу Букина. Села на подлокотник и положила ему руку на бедро. Букин перевел взгляд из угла в угол. Зачем-то передвинул пустую чашку на край стола.
– Ваня! Можно я тебя так буду называть? Ты не можешь не помочь бедной девушке. У тебя очень добрая душа. И отказать ты просто не способен, особенно, если тебя просит человек, попавший в беду.
Букин убрал её руку и со злостью произнес:
– Немедленно покиньте помещение! Я требую этого категорически! Я настаиваю на этом.
Оксана поднялась и пошла. Но опять не к дверям, а к креслу и упала в него. Обрушилась в него, как сброшенная с высоты большая тряпичная кукла, у которой внутри не скелет, а вата. Закрыла ладонями лицо и зарыдала. Не всякий мужчина может выдержать женские слёзы, даже, если они притворные. И большинство женщин знает об этом. В этот момент мужчины готовы выполнить любую женскую прихоть, лишь бы они перестали лить слёзы, которые, как кислота, размягчат даже каменное сердце.
Букин растерялся. Как успокоить плачущую девушку? Понятно, что если ты виновник ее слёз, то должен загладить свою вину, хотя до этого ты даже не считал себя ни в чём виноватым. Букин забормотал:
– Это… Оксана… прошу вас! Не надо!
Он видел, как из-под ладошек Оксаны выкатывались слёзы. Он был удивлен тем, что слёзы могут быть такими крупными.
У него было такое ощущение, как будто на его сердце опустилась гиря боли и давит-давит.  Хотелось спрыгнуть с балкона, чтобы только не видеть ее слёз и не слышать безутешных рыдания.
– Оксана! Простите меня, если я вас невольно обидел.
Может быть, надо было стать на колени? На коленях легче выпросить прощение. На такое Букин не смог решиться.
– Причинили боль? – пробормотала Оксана сквозь рыдания и, прищурившись, взглянула на Букина.
Оксана убрала руки от мокрого лица.
- Вы мне не боль доставили! Вы убили меня! Задушили меня собственными руками! Понимаете ли, вы это, бессердечный эгоист? Да разве вы способны понимать такое! Вы разрушили мою карьеру. Да! Теперь ни о каком журнале и не приходится мечтать. Ну, что же, придется идти на курсы кассиров-продавцов. Там есть вакантные места. Можно пойти поломойкой в больницу. Там тоже нехватка кадров. Может, еще из-под вас посчастливится выносить утку.
Она снова закрыла ладонями лицо и снова раздались забываниям, и на шею, на грудь побежали слёзы.
Это окончательно убило Букина. Это был уже не прежний Букин, а размякший на солнце пластилин, из которого тонкие женские пальчики могли лепить что угодно. Он выглядел растерянно, так выглядит малыш, который потерял маму в большом торговом центре.
– Хорошо! Хорошо! – забормотал он. – Что я должен сделать, чтобы вы не плакали? Скажите, пожалуйста, Оксана! И простите меня, если я вас обидел. Я неправильно себя повёл.
Оксана убрала ладони от лица.
– Вы сами знаете, что вы должны сделать. Дайте, пожалуйста, салфетку! Хотя, кажется, совсем недавно мы были на ты.
– А зеркало подать? – спросил Букин.
– Не надо! – резко ответили Оксана. – Я и без зеркала знаю, что выгляжу сейчас очень некрасивой. Благодаря вам. Тебе.
«И в этом я виноват, – грустно подумал Оксана. – Если она сейчас совершит харакири, то скажет, что это я подал ей орудие самоубийства». Он перехватил её взгляд. Она смотрела на полку, где стояла бутылка вина, подаренная ему благодарными клиентами. Сам Букин никогда не употреблял алкоголя, поэтому бутылка нераспечатанной уже который месяц пылилась на полке.
– Капельку вина? – спросил он. – Так сказать, чтобы успокоить нервы. Вино, кажется, очень хорошее.
«Из меня вышел бы неплохой подхалим».
– Мне нужно не вино, – капризно ответила Оксана.
Одернула коротенькую юбочку. Она не носила брючных костюмов, считая, что скрывать красивые ноги - это преступление.
– Сам знаешь, что. Но от вина я тоже не откажусь. А нервы мне, действительно, надо успокоить.
Букин метнулся. На столике мгновенно появилась открытая на ходу бутылка и два фужера. Оксана одобрительно кивнула и облизала губы. Наверно, она хотела ему подать сигнал.
– Чокаться с тобой не буду! – сказала Оксана. – Нет! Давай чокнемся! А то будет выглядеть как-то по-траурному. Хотя ты умеешь довести до такого состояния. У тебя просто талант на это. Оксана выпила полбокала, Букин только намочил губы и начал рассказ, стараясь не глядеть на колени Оксаны. Поэтому взгляд его блуждал то вверх, то вниз, то из угла в угол.
-
Утром маме и сыну было по пути. Точнее до полпути. Дальше мама сворачивала к своей конторе, а сын шел до школы. До второго класса мама шла с ним до самой школы, еще и держала его за руку, как будто опасалась, что он может завернуть куда-нибудь не туда. Став второклассником, Ваня взбунтовался. Он считал себя уже достаточно взрослым.
– Хочешь, чтобы надо мной смеялись, называли меня маменькиным сыночком? – заявил он.
Считаться маменькиным сыночком для мальчишек считалось чем-то недостойным.
С той поры они расставались на полпути. В этот день, прежде чем разойтись, Ваня сказал:
– Мама! А после работы ты купишь мне шоколадное мороженое?
– Ванюша! Мы же договорились, что всякие сладости, мороженое – это подарок, который ты получаешь, если сделаешь что-то хорошее. Подарок должен радовать. А если каждый день, то это уже не подарок.
– Пятёрка – \то хорошо?
– А ты сегодня получишь пятёрку?
– Да!
– Откуда такая уверенность? Ах, ты хорошо выучил!
– Да. Но не только это, мамочка.
- Что ещё? Откуда у тебя такая уверенность, что ты получишь пятёрку? Иногда можно выучить хорошо, а с пятёркой не получится.
- Отсюда!
Ваня постучал пальцем по виску. Мама остановилась и пристально посмотрела на сына.
– Что там?
– Там музыка.
– Какая музыка? О чём ты, сынок? Ты пугаешь меня. Может, тебе нездоровится?
– Такая, мама!
Он запел:
– Нарядные пятёрки, нарядные пятёрки,
Нам счастье доставляют за труды.
И м, расправив крылья, бежим учиться в школу.
Учителю несём всегда цветы.
Вот только цветы, я, мама, не взял. Но это не помешает мне получить пятёрку. Вот увидишь, мама.
– Ну, знаешь, мне часто в голову приходит какая-нибудь песенка. Я даже начинаю напевать её. Но это не значит, что то, о чем поется в песне, обязательно случится. Это просто фантастика, сказки, Ванюша. А ты у нас фантазер великий. Вот и сочиняешь небылицы.
– Но у меня случается. У меня всегда случается. Я не знаю, почему так происходит, но то, что я слышу, обязательно случится. Я не сочиняю, мамочка. Я правду говорю.  Помнишь, совсем недавно в воскресенье мы собрались в цирк? Уже собрались выходить. И тут я слышу
Как-кап. Тук-тук-тук.
По стеклу раздался стук.
Это дождик поутру
Разбудил всю детвору.
Я тебе сказал тогда: «Мама! Возьми зонтик!» А ты сказала: «Зачем? Посмотри, какое чистое небо! Сегодня дождя не будет». Не успели мы дойти до остановки, как полил дождик.
Мама остановилась. Лицо её стало озабоченным, она заглянула ему в глаза и спросила:
– У тебя давно это?
– Что, мама?
– Ну, вот это? Ты услышишь какую-то мелодию, песенку, и это обязательно случается? Ведь ты же об этом только что сказал? И когда у тебя это началось?
– Я не помню даже. Кажется, ещё в садике. Да, в садике. Там я стал слышать музыку в голове.
- Я тебе куплю мороженое. Только дай мне честное слово, что ты никому об этом не расскажешь. Ну, об этой музыке в голове. Понимаешь, Ваня, никому не рассказывай!
– Но почему, мама?
– Так надо! Никому!
– Даже Вере Петровне?
Вера Петровна была их учительницей, классным руководителем, от которой они ничего не скрывали.
– Вере Петровне тем более.
Ваня не понимал, почему он никому об этом не должен говорить. Но одно он понял, что так будет лучше для него и для мамы, конечно.
Он дал слово и сдержал его. Только через несколько лет, уже повзрослев, он поймет, почему он никому не должен был говорить об этом.
-
Сержант зашел в кабинет.
– Товарищ майор! Я доставил Букина. Можно заводить?
– Не доставил, сержант. А пригласил для беседы.
– Так точно!
Иван впервые был в милиции, то есть в полиции, и робел. Вспоминалось прочитанное про мрачные казематы НКВД и следователи-палачи, которые лично избивают на допросах.
Следователь был молодым блондином и хорош собой, даже похож на какого-то артиста. Но Букин не мог вспомнить на какого. Он не был большим поклонником кино.
– Присаживайтесь, Иван Васильевич!
– Вот!
Букин положил на стол следователя паспорт. Оглянулся и медленно опустился на стул.
– Паспорт. Что-то ещё?
– Ничего не надо.
– Но ведь вы вызвали меня на допрос. Я не был ни разу в вашем учреждении и не знаю, что нужно иметь с собой.
– Допрос? Нет! Просто побеседовать. Незадолго до вас у меня была заведующая детским садиком. Да-да, именно того детского садика. Очень милая женщина! Она рассказала, как всё случилось. Вы пришли за племянником?
– Да-да! Сестра попросила. Она задерживалась на работе. Она живет одна. С мужем разошлась.
– Вы уже одели ребёнка, а потом закричали, чтобы воспитатели, нянечки, все взрослые, кто там есть, немедленно выводили детей из садика. Кто-то решил, что вы пьяный. Да, хотели вызвать полицию. Точнее, даже вызвали. Наряд выехал к садику. Но, когда подъехал, уже всё случилось. Вы продолжали кричать, чтобы все покинули здание, иначе погибнут. Ну, и сотрудники решили – от греха подальше и выполнить ваше требование. Подумали, что вы возможно террорист или сумасшедший и лучше вам не перечить. И они стали выводить детей. Благо их было немного. Уже был вечер. Оказалось, что это правильное решение. А если бы заупрямились, то произошла бы трагедия. Не прошло и пяти минут, как здание сильно тряхнуло. Это был подземный толчок. Здание было ветхое и сразу сложилось. Если бы кто-то там находился, то погиб бы под обломками. Получается, что вы спасли детей и четверых взрослых работника детского сада. Вас надо наградить. Но вот я сижу и ломаю голову, а что мне надо написать в рапорте начальству. И ничего не могу придумать. Поэтому надеюсь на вашу помощь. В этот день в нашем городе произошло землетрясение. Это впервые за всю историю города. Город наш расположен на равнине, далеко от сейсмоопасных районов. Эпицентр землетрясения пришелся как раз на место, где стоит садик… Стоял… Никто не мог предсказать ничего подобного в нашем городе. Это что-то сверхнеобычное. Но как вы могли узнать о нем и предсказать его? Вот что я хотел бы услышать.
– Почувствовал.
– Иван Васильевич! Ну, мы же не дети. Что вы хотите скрыть от меня? А главное, что меня интересует: почему вы это хотите скрыть от меня.
– Вам обязательно надо знать, как я сумел предсказать землетрясение?
– А вам есть что скрывать? Обычно стараются скрыть то, что является преступным деянием.
– Скажем так: я почувствовал.
– Ага! Выходит так, что вы способны предсказывать будущие события. То есть вы экстрасенс.
– Я услышал.
Следователь напрягся.
– Поясните, Иван Васильевич! Что вы услышали? Голос, который вам сказал, что скоро будет землетрясение?
–Только я хочу, чтобы об этом никто не знал.
– Хорошо! Тайны мы хранить умеем.
Всё-тики что-то было в этом следователе доброе симпатичное, что располагало к нему.
– Я уже подходил к садику, и в голове моей заиграла музыка. Это были «Ногу свело». Пели они «Землетрясение». И чем ближе я подходил к садику, тем музыка становилась всё громче и агрессивней. Как будто кто-то в моей голове передвигал бегунок громкости вправо.  Я стал собирать племянника. Музыка буквально разрывала мне голову. Такое было ощущение, что она сейчас рванёт, как граната. Это было уже невыносимо.  Мне казалось, что музыка текла даже из ушей и заливала всё пространство. Я понял, что сейчас это случится и поэтому стал кричать, чтобы все покинули здание. Можете считать меня сумасшедшим, но я рассказал всё, как было.
Следователь постучал карандашом по столу.
– Иван Васильевич! Вы это серьезно? На сумасшедшего вы не похожи, но то, что вы рассказали…
– Зачем мне вас обманывать?
– То есть вы слышите в голове музыку того, что должно произойти? Ну, то, что слышат голоса, это известно, а вот про музыку в голове я впервые узнаю.
– Именно так.
– То есть услышали какую-то песню или мелодию и в скором времени происходит то, что вы услышали?
Следователь замолчал, посмотрел в окно, потом на Букина и сказал:
– Иван Васильевич! Я хоть и атеист, но поверю вам. Должно же это иметь какое-то объяснение. К тому же я вижу, что вы человек, не склонный к обману. Знаете, я это сразу чувствую. Но своему начальству, полковнику, я сказать об этом не могу. Знаете, у нас здесь сугубые материалисты. Ни в какие паранормальные явления они не верят. Если я расскажу про музыку в голове, подумают, что у меня крыша поехала, ну, то есть помешался. А скажу я, значит, так. Когда вы одевали своего племянника, то почувствовали незначительную вибрацию под ногами и решили, что это землетрясение. Вот в такое объяснение товарищ полковник непременно поверит.
Букин кивнул.
– Пусть будет так. Хорошо придумали. Конечно, так будет лучше, как вы сказали.
Букина за этот случай не от МВД, не от МЧС не наградили не только памятными часами, но даже грамотой с благодарностью, хотя полковник сначала говорил, что непременно надо наградить. Как тогда объяснить, что ни одна служба не предупредила о землетрясении, а вот некий гражданин узнал о нем и спас детишек и взрослых? Это выходит, что у нас там дармоеды и профаны, которых нужно гнать поганой метлой. Журналистам объяснили, что Букин почувствовал толчки, еще когда землетрясение только начиналось. Они были  очень слабые и сотрудники детского сада их не ощутили. Есть же люди с обостренной чувствительностью к явлениям внешней среды.  Букин то же самое рассказал журналистам, когда они сунулись к нему. Ну, почувствовал, поднял тревогу. Сенсации не получалось. А на месте рухнувшего садика стали строить новый из бетонных панелей.
-
Букин замолчал.
– А потом что, Ваня?
– Да ничего! Попробовал работать по профессии. Я же инженер. Да как-то не пошло. Чувствую, что это не моё. Хотя институт закончил с красным дипломом. Но вот так получилось.  Я с детских лет занимался альпинизмом, потом еще прошел обучение на курсах, получил профессию инструктора-проводника. У меня и спортивный разряд есть. Вот с тех пор и работаю здесь. Вожу группы на вершину. И И мне это нравится.
– Здесь твой дар пригодился. Ты спас жизнь и здоровье многих людей.
– Оксана! Вы…
– Мы на ты.
– Ты напишешь об этом?
– А ты не хочешь?
– Категорически!
– В этом нет ничего, чего бы стоило опасаться или стыдиться. А когда этот материал опубликуют, к тебе же будут выстраиваться очереди до самой Луны. Как можно не хотеть этого?
– Я…
– Всё! Поверь, это только лучше для тебя. Ты еще мне будешь очень благодарен. Всё, Ванечка!
Она подскочила.
 Действительно, мне надо спешить. Можно я тебя поцелую? Ты мой спаситель. Если бы ты знал, как я благодарна тебе!
– Но…
Она взяла в ладошки его лицо и звонко поцеловала его в губы. Он простонал и уронил руку с подлокотника. Букина еще не целовала ни одна женщина. Мама и бабушка не в счёт. Он покраснел, как ребёнок, которого поймали за каким-то наказуемым деянием.
Оксана засмеялась. Когда она уже была у дверей, он крикнул:
– Оксана!
– Что такое?
– Я слышу
– Что ты слышишь?
– Скоро у тебя будет свадьба. Твой молодой человек сделает тебе предложение. И вы поженитесь. С чем и позволь тебя поздравить и пожелать большой любви.
– Марш Мендельсона?
– Именно он.
– Спасибо, товарищ Букин. Я верю в ваше предсказание. Ведь всё, что вы предсказывали, сбывается.  Хотя никакого молодого человека у меня нет. Первая школьная влюбленность не в счёт. Хотя, может быть, познакомлюсь с кем-нибудь в самолёте, пока буду лететь до Москвы. Или таксист, который будет меня везти от аэропорта до дома, сделает мне предложение.
Она послала воздушный поцелуй и захлопнула дверь.
Через месяц Оксана и Иван женились. Оксана перебралась в этот южный городок, где на местном телевидении ведет программу новостей. Есть у ней и авторская программа. К Букину, и на самом деле, выстраиваются очереди. Он отсылает группы к другим инструкторам, говоря, что они ничуть не хуже его. Но нет! Хотят именно его.