Лодка с мотором в одну лосиную силу

          Лодка с мотором в одну лосиную силу

Фрагмент из недописанной документальной повести «Снег без грязи»

Владимир Акимов, вахтовик, в ямальской тундре рассказывал…


Получаю от батьки письмо: приехал бы сынок хоть на семидесятилетие, а то ведь можем  и не свидеться, помру не ровён час. И так, мол, лет десять не был дома, поселенец ты этакий. А у меня в августе отпуск как раз, а у бабы моей - нет, почему бы и не махнуть в Сибирь-матушку.
Поехал не на сам юбилей, а так, немного загодя. И вот я на родине. В Томской области.
Глянул на отца - да нет, не так он и плох для своих-то годков. Слукавил, старый чёрт! Ну да и ладно, простительно ему.
- Чего, - говорит, - глаз-то не кажешь, шалапутный? Мало, знать, я тебя, сынок, в детстве драл!
Да уж, действительно, драл он меня поболее братовьёв, а и правильно! Неслух я ещё тот был!
Как переполох по случаю моего приезда поутих малость, батька подмигивает:
- Идём, что покажу!
Я грешным делом подумал, зовет по стакашке пропустить. Нет, смотрю, в сторону Чулыма повёл. На берегу реки крутобокая лодка лежит, брюхом вверх, новёхонька ещё, судя по просмоленному днищу.
Похлопывает батя лодку - как породистую лошадь:
- А, кака! Всю зиму провозился!
Смысл в его словах другой, конечно: вот, мол, дескать, как я ещё могу! Похвалил я его - и давай предлагать:
- А что, батя, почему бы нам не посидеть с удочками вечерком?
- Не время с удочками-то. Посля юбилею можно будет с удочками. А вот перемёт на стерлядку поставить можно. Стерлядка на праздничном столе лишней не будет. А то и кострюк, гляди, какой попадётся - вообще хорошо!
Сказано - сделано, отец словами бросаться не станет. И вот мы опрокинули лодку, оттащили к воде. Я на вёсла сел, батя - на корму. Сидит распутывает перемёт, живца на крючки цепляет да речку перемётом  перегораживает.
Чулым река широкая, широкая да спокойная - течение почти не чувствуется. Грести одно удовольствие! Лодка сделана со знанием дела. Мастером! Я, рот-то разинув, по сторонам гляжу - родина как никак, ненаглядная, полузабытая. И не заметил, как к  противоположному, таежному, берегу приблизились.
Вдруг - рёв! От неожиданности я вздрогнул - что такое?! Голову-то повернул - вижу: по берегу, у самой кромки воды -  лось!  Бежит, голову задрав! Чувствуется, из последних сил уже. А за ним - в нескольких шагах - медведь. Вот-вот нагонит! Лось делает крутой поворот - и в воду!  Как раз напротив нас. Плывёт! Косолапый же скакнул в воду, сделал два-три прыжка, встал на задние лапы, ещё на мели, и устрашающе вслед лосю заревел, затем поворотил к берегу, то и дело, поворачивая голову в нашу сторону. Выбрался из воды, стряхнул с себя воду, ещё раз на прощанье взревел и покосолапил к лесу.
А лось тем временем приблизился к нашей лодке. Батя первым пришёл в себя - заорал:
- Греби, греби! Потопит!..
И добавил слова, которые я под диктофон повторить не могу - он у меня материться тоже мастер. Я только и успел лодку наполовину развернуть - по течение поставил. А сохатый уже у самого ейного носа! И чего мне взбрело в голову - ума не приложу! Видать просто на глаза попалась цепь, лежащая на передней банке - цепь, которой лодка на берегу на замок замыкается. Бросил я вёсла, и из природного хулиганства, знать, цепь-то эту в один мах сохатому на рога накинул. И не завязывал вроде - так, восьмёрочку сделал. Клянусь, я не думал даже, что может произойти! Но то, что последовало, меня очень даже развеселило. Лось потащил лодку к берегу, от которого мы не так давно отчалили.
Плывём на лодочке с «мотором» - батя костит меня на чём свет стоит:
- А, как был поселенцем, так ты им и остался!
И к каждому слову эпитеты невоспроизводимые под диктофон добавляет. Слово «поселенец» - обидное, пообиднее всех остальных будет. Вроде как - отщепенец. Но мне не до обид - мне весело. Я, облокотившись на борт, развалился на банке, и во всём мире нет счастливее человека.
- Брось, - говорю, - батя, ругаться!  Глянь-ко, какой движок я к твоему баркасу примайстрачил! Ни у кого такого не было, нет и не будет!
Перегнулся я через борт, руку вытянул и погладил животное по мокрому меху горбоносой морды, по рогам деликатно постучал:
- Рогатенький ты наш, вези, брат меньшой!
Он, подбодренный моими словами, волокёт старается. Что ему лодчонка-то с двумя седоками - скорлупка! Здоровенный вон какой!
А батя всё своё - теперь про перемёт талдычит.
- Да ладно тебе, батя! Перемёт! Пришлю я тебе лески-то, и крючков - не дефицит нынче! Нашёл по чему плакаться! Ты лучше подумай: на всю Сибирь прославимся! Слух про нас пройдёт по всей Сибири великой - кто ещё на челне в лосиной упряжке ходил?!  И про не пойманную рыбу не жалей - лосятина на столе будет! Это тоже не хухры - мухры!
Лось быстренько дотащил нас до берега. Ну, думаю, пора, цепь-то с рогов сдергивать. Раз-два, а цепь, будь она неладна, перепуталась, затянулась. Тут лось ногами дно почувствовал, встал на ноги - нос лодки задрался. Я еле за борта ухватиться успел. А батя так на спину и бухнулся в воду!
Потащил сохатый лодку по прибрежному песку. Мелькнуло красное пятно. Это я уже потом сообразил, что кровяное пятно – видать, косолапый успел-таки цапнуть лося за бок. А у ног его - серебристые блики, тоже потом я понял, что это не сорвавшиеся с крюков наши живцы.
Лось остановился - поднял голову (а значит, и нос лодки задрался) - осмотреться. Я воспользовался случаем и выскочил из лодки - батю-то спасать надо!  Бросился я к нему, а он уже сам на берег выходит, льётся вода с него, пуще прежнего он бранится. Здесь уже и мне не до шуток! Вдруг у меня за спиной - треск! Что такое? Оборачиваюсь: Бог ты мой!..
Но чтоб понятнее было, надо в двух словах местность описать. Слева, если спиной к реке стать, заболоть, справа - коротенькая песчаная полоска, к деревне, там лодочные гаражи, бани, а прямо перед нами на взгорке два дерева, всего-то два - сосна да кедр, в полуметре друг от друга. Вот туда-то и направил свои копыта чёрт сохатый. Голову свою рогатую он бочком просунул промежду дерев, а вот лодка-то наша застряла. В общем, получилось так, словно было задумано безмозглым животным. Поднатужился лось малость - и лодка батина как скорлупка ореховая... Ох, даже вспоминать не хочется!
- Ну, сынок, удружил! – только и сказал батя, махнул рукой и побрёл к дому.
Да, а лось-то самый передок лодки на рогах утащил! Видели люди того лося в тайге потом. Те, что истории, мной рассказанной, не знали, в сторону шарахались да крестились - будто что нехорошее привиделось! Пока браконьеры не завалили несчастного.
Бати вон уже сколько лет на свете нет, а юбилей его до сих пор то и дело в Сибири вспоминают!..