Контракт на войну

Леонид, да и в основном все жители городка, решение правительства начать военные действия, поддерживали. Возможно оттого, что их небольшой городок расположен недалеко от границы, всего каких-то 60 – 70 километров. Ещё до начала СВО с той, Украинской стороны, начались обстрелы приграничных районов Курской и Белгородской областей. Об этом говорил губернатор области на своём сайте в интернете, да и народная почта хорошо работает.
Когда стало понятно, что быстро закончить войну не получится, Леонид про себя решил: «Уклонятся не буду, призовут, пойду». Мобилизацию объявили в сентябре двадцать второго года. Ей подлежали мужчины в возрасте от 27 до 35 лет, отслужившие в армии. Леонид был старше этого возраста, поэтому мобилизация его не коснулась. Работал он на железной дороге монтёром пути, а у всех работников этого профиля была броня. На работе мужики стали часто говорить про текущую обстановку, порой матеря и костеря всех и вся, и правительство, и военное руководство.  Как это обычно водится, считая, что вот они-то мужики лучше знают, как надо: «Ну чего они там, на месте стоят, уже давно бы бахнули. Вот если б меня взяли, да я бы там показал...». Примерно так же мыслил и Леонид. Решение пришло не сразу. Долго размышлял, сомневался, в какой-то момент подумалось: «Надо идти. Я должен быть там, защищать свою семью. Кто, если не я?»
Весной 23 -го года Леонид обратился в военный комиссариат города. Там ему дали бланк, для оформления заявления на службу по контракту и документы для прохождения медицинской комиссии. Леонид благополучно прошёл медкомиссию, где его признали годным для прохождения военной службы, а в военкомате сухо сказали: «Ждите, вызовем». Этого вызова он ждал целый месяц. Родным пока ничего не говорил, ни жена, ни родители были не в курсе его решения. Звонок из военкомата застал мужчину на работе. Ему сообщили, что нужно подойти к ним для подписания контракта и через неделю явиться в Курскую воинскую часть.
При подписании контракта, Леонид обратил внимание на срок – два года. «А почему на два года? – задал он вопрос лейтенанту, оформлявшему документы. – Я хотел подписать контракт на полгода». «Закон такой, – ответил офицер, – можно подписать только на два года. Позже, может, что и изменится, но сейчас вот так». Леонид промолчал, а про себя подумал: «Два года – это так много, неужели война так долго будет длиться?»
Он стал спешно улаживать дела –  уволиться с работы, собрать, купить всё необходимое. Хоть и сказали в военкомате, что в армии всем обеспечат, но ведь есть ещё куча разных, жизненно необходимых человеку мелочей. Тогда и семья узнала о решении Леонида. Надолго ему запомнился испуганный и растерянный взгляд жены – Надежды. В её расширившихся глазах стояли слёзы, которые не решались выкатиться наружу.
– Так, давай только без слёз. Решение уже принято, контракт подписан, обратной дороги нет. Я оставляю тебе карточку – Леонид протянул конверт с новой банковской картой, – на неё будет приходить зарплата. Сто тысяч губернаторских тоже сюда поступят.
– Лёня, а как же ты там без карточки будешь? Наверное, всё равно деньги нужны будут?
– Не переживай, я ещё одну карточку открыл, будешь мне на неё переводить небольшие суммы, по мере необходимости. Деньги трать, не экономь, покупай всё, что нужно. Понимаю, что одной тебе тяжело будет, но так нужно. Я должен быть там.
 Родителям, проживающим в небольшой деревеньке недалеко от города, позвонили по телефону, сказав, что скоро приедут и расскажут важную новость. Поехали к ним всей семьёй – женой и двенадцатилетней дочкой Настей, отсутствовал только старший сын – Иван, учащийся одного из Питерских вузов. Младший брат Михаил с женой Мариной и двумя детьми Алисой – 14 лет, и восьмилетним Никитой были уже у родителей. Ожидая детей, приветливая и хлебосольная мама – Наталья Петровна как всегда накрыла богатый стол. Важную новость объявили не сразу, только после того, как все, кто не за рулём, приняли по паре стопочек, как обычно за здоровье и за мир во всём мире. Услышав, что Леонид собрался туда, за ленточку, отец – Василий Семёнович только многозначительно произнёс: «М-да». Мать заохала было, причитая: «Лёня, да куда ж ты? Да как это?» Собралась было заплакать, но сдержалась, сказав: «Ну надо, так надо». Прощаясь отец крепко пожал сыну руку. В его глазах Леонид прочитал: «Молодец, одобряю! – а вслух Василий Семёнович произнёс, – я бы и сам пошёл, если б не возраст». Мать протянула сыну небольшую иконку Николая Угодника со словами: «Ну ты там служи, а мы тут за тебя молиться будем. Главное сынок, возвращайся».
В Курске, в воинской части, их, добровольцев из всех уголков области, набралось человек сорок. Подошедший майор объяснил новобранцам, что обучение они будут проходить в воинской части Воронежа, куда их отправят завтра.
На следующий день, на двух военных машинах их отправили в Воронеж Хоть и нечасто, но Леонид смотрел телевизор, где показывали, как новобранцы в течении трёх месяцев проходят обучение на полигонах страны. Вот и тут он подумал, что будет длительная учёба, где их научат всему необходимому. Служил он в армии давненько, и многое уже забылось. В Воронеже, будущих воинов распределили по казармам, в которых уже проживали такие же новобранцы. Начались учебные дни. Система обучения несколько обескураживала. Целыми днями их «гоняли» по полигону, на котором стоял оглушительный шум от взрывов, заставляя ползать, рыть окопы. Главной целью обучения, как новобранцы позже поняли, научить их не бояться.
 Через десять дней обучение закончилось, добровольцев отправили на фронт. Отделение, в которое попал Леонид, разместилось в большом, просторном блиндаже. Вскоре к ним вошёл военный. Поскольку он был одет в полевую форму, и погоны, со знаками различия сливались с цветом формы, Леонид с трудом разглядел звание старшего лейтенанта. Военный представился командиром и объяснил, что их отделение входит в штурмовую бригаду и сегодня ночью их увезут на передовую.
– Всё лишнее – какие-то личные вещи, сменную одежду вы можете оставить здесь, в блиндаже. Берём с собой только самое необходимое, – майор перечислил, что военнослужащим будет необходимо на передовой. – Отправляетесь туда на пять дней, через пять дней смена. Три дня отдыхаете, моетесь и снова на передок. Ещё учтите, предупреждаю на всякий случай, сбежать оттуда не получится. Поле, позади вас заминировано, побежите – подорвётесь на мине. А сейчас я подойду к каждому, и вы мне скажете свои позывные. Разговоры все будут только по рации, там без позывного никак.
Командир стал знакомиться с отделением, записывая позывные каждого, дошла очередь до Леонида.
– Соколов Леонид Васильевич, позывной?
– Да что-то ничего не придумывается.
– Ты на гражданке кем был?
– Железнодорожником.
– Значит будешь «Железяка». Такого позывного у нас точно ещё не было.
– «Железяка» так «Железяка».
Добровольцы дружно повыскакивали из бронетранспортёра, пригибаясь и прячась все рассредоточились по окопам. Долго Леонид крутился и вертелся, выискивая удобное положение. Даже для его невысокого роста, окопчик был явно маловат. Но на обустройство времени не было. Вскоре начался обстрел со стороны противника. Сколько он длился – сложно сказать.  Леониду показалось – вечность, и что этот кошмар никогда не закончится. Стоял страшный грохот от которого закладывало уши. Где-то неподалёку взрывались снаряды, они попадали в мины, которые так же взрывались. В окопы вместе с комьями земли летели осколки от них. У Леонида в этот момент было одно желание поглубже вжаться в землю, спрятаться. Одной рукой он схватился за карман, в котором лежала иконка, данная мамой, второй цепко держал автомат.  Губы шептали: «Как же там у мамы «Отче наш иже еси …», –  а так как не знал всей молитвы, то дальше шептал – «Господи спаси и сохрани, спаси и сохрани».
Выстрелы из тяжёлых орудий стали затихать, когда Леонид услышал шипение и звук из рации: «Братцы не расслабляемся, – предупреждал громкий голос взводного командира, – сейчас укропы в атаку пойдут, всем приготовиться».  Осторожно выглянув из окопа, Леонид увидел бежавших, пригибаясь и прячась в редких посадках, в камуфляжной форме с синими повязками на рукаве, бойцов. Один из них, почти не прячась, стреляя на бегу, мчался прямо на окоп, в котором сидел «Железяка». Леонид, выставив автомат, помня о предупреждении командира об ограниченном количестве патронов, стал стрелять одиночными выстрелами по бегущему противнику. Добежать тому оставалось метров тридцать, как Леонид увидел, что его лицо стало кроваво - красным, нацист упал. Леонид продолжал стрелять, по всё ещё наступающему противнику, и ему даже показалось, что было ещё несколько попаданий в цель, но перед его глазами стоял тот первый, убитый им нацист. Вскоре атака была отбита. Часть бойцов противника осталась лежать на поле, часть их быстро убегала. Российские воины, убедившись, что враг бежал, вылезли из окопов, где ползком, где, пригибаясь стали собирать патроны и гранаты у погибших. Леонид сполз с бруствера на дно окопа, его всего трясло, сил вылезти на поле, чтоб собирать патроны у него не было. Очень хотелось курить. Но руки его так тряслись, что пачка сигарет выпала из них на землю. Поднимая её, разогнувшись, Леонид увидел сидевшего перед ним на корточках взводного командира.
– Ну что, братан тяжко?
– Есть такое, я это, он на меня, а я в него, а он упал … попытался рассказать Леонид, каким-то оправдывающимся тоном.
– Ты «Железяка» это брось, – перебил его командир, помогая Леониду прикурить. – Ты всё правильно сделал. Это война, тут так если не ты его, то он тебя. Раскисать не время брат. Давай держись! – взводный ободряюще похлопал бойца по плечу. –   Всё будет хорошо! Победа будет за нами! Сейчас, пока затишье, иди в блиндаж, перекуси.
После ухода командира, Леонид немного успокоился, сказав себе: «Действительно, чего я так расквасился? Ведь я контракт на войну подписывал, а не на прогулку».
После завтрака Леонид вернулся на свой наблюдательный пункт. Пытаясь поудобнее расположиться в окопе, он пришёл к выводу: «Маловат окопчик-то. И обстрел, и атака эти не последние, и мы тут надолго, похоже нужно углубляться». Что и принялся делать боец. Так потянулись эти трудные, военные будни. Навсегда в памяти остался тот первый бой и первый убитый противник. С каждым пережитым боем приходил опыт как выживания, так и ведения боя. После миномётных обстрелов, ВСУ*-шники часто шли в атаку, пытаясь штурмом захватить российскую линию обороны. Хоть и с большим трудом, но нападения эти были отбиты.
Телефоны на передовой были запрещены, поэтому в моменты отдыха Леонид старался обязательно дозвониться до родных, сообщая, что с ним всё в порядке. Сотовая связь с родителями в деревне была плохой, но отец с матерью и таким звонкам были рады. Для них главное услышать родной голос, понять, что, жив, здоров. Прошло полгода этой новой жизни, когда Леонида первый раз ранило. Осколок пробил бронежилет и застрял в позвоночнике, повредив два ребра. В прифронтовом госпитале осколок достали, рану обработали, зашили. Предложили лечиться в госпитале, но, поскольку прошло уже полгода с момента начала службы, Леонид стал проситься у командира в отпуск.
– Хорошо, езжай. Долечиваться будешь дома. Приедешь, сразу в больницу, там будешь перевязки делать и больничный они продлят. Пока на две недели, там посмотрим по твоему состоянию. Но учти выплаты за ранение ты не получишь, поскольку отказался от госпитализации.
Но для мужчины важнее стало увидеться со своей семьёй. Дома Леонид отдыхал и душевно, и физически. Все родные были очень рады видеть его живым и практически здоровым. Спрашивали: «Ну что, как оно там?» Рассказывал конечно, но только то, о чём можно было рассказать. Перед отъездом в отпуск, командир провёл с ним беседу, по поводу того, о чём можно говорить, о чём нет. Поскольку отпуск совпал с днём рождения Леонида, командир дал ещё дополнительно три дня. Свои сорок два года мужчина отметил в кругу родных. Брат Мишка купил где-то барана, которого сам освежевал и приготовил шашлык. Мама накрыла стол с салатами и соленьями, на которые была большой мастерицей. Уезжать из дома не хотелось, тем более, что впереди был Новый год. Конечно-же его хотелось встретить с семьёй. Но служба есть служба. Или как сами военнослужащие называли – работа. А она у всех разная. У них – Родину защищать.
Состав отделения несколько изменился за то время, что Лёня был в отпуске. Двое сослуживцев погибли, трое в госпитале. На их место пришли новенькие, молодые, и ещё не бывавшие на передовой новобранцы. Леонида после отпуска повысили в звании, и поставили командиром отделения. Первую после отпуска рокировку, Леонид совершал уже в новом звании. Теперь приходилось отвечать не только за себя, но и за этих вот молодых, необстрелянных ребят. Обучать их тем навыкам ведения боя, которыми успел овладеть сам. Один из новобранцев, молоденький двадцати двух лет паренёк, в перерыве между обстрелами захотел покурить. Он поднялся во весь рост и курил, стоя возле командирского блиндажа. Вдруг начался обстрел. Парень как стоял, так и остался стоять возле блиндажа, хотя все ему сигнализировали, чтоб пригнулся и спрятался в блиндаж. Чудо, что его не задело ни одним осколком.
Так опять начались трудовые, военные будни. Фронт на их направлении, медленно, но стал двигаться вперёд, с тяжёлыми боями занимая позиции противника. Однажды, вернувшись с передовой, они не увидели блиндажа, в котором проживали в периоды отдыха. В него попал снаряд уничтожив всё, что там находилось, бойцы остались без вещей. Отделение поселили в другой блиндаж, потеснив его жителей. Ребята поделились с бойцами некоторой одеждой, чтоб тем было во что переодеться после помывки. На следующий день командир взвода принёс всё необходимое. А через какое-то время пришла из дома посылка. С расчётом на всё отделение, Надежа послала бельё, носки, футболки, ну и конечно сладости, чего так не хватало бойцам на фронте.
 Это случилось в начале апреля. Наши штурмовики после мощнейшего артобстрела стали зачищать позиции противника, как вдруг отделение Леонида попало под сильный обстрел. Пришлось залечь, но скрыться было негде. И тогда Леонид быстро и судорожно принялся копать землю под собой, делая укрытие. В какой-то момент, неподалёку разорвался снаряд. На Леонида посыпалась земля, оглушённый взрывом он потерял сознание. Очнулся уже в темноте. Голова его сильно болела, выстрелов не было слышно. Несмотря на лёгкую тошноту, Леонид решился выглянуть из окопчика. От таких телодвижений закружилась голова, началась рвота. Леонида поразила странная тишина вокруг. «Как-то непривычно тихо, гудит только в моей больной голове, или в ушах, непонятно. Что вообще происходит? Вижу там вдалеке вспышки, значит стреляют, но я ничего не слышу. Похоже у меня контузия, – начал догадываться мужчина, – видимо накрыло взрывной волной». Несмотря на боль в голове, он стал оглядываться вокруг и увидел, что весь их взвод лежит либо мёртвые, либо раненые. На первый взгляд это было непонятно. «Надо бы посмотреть, может кто из них живой, помощь нужна?» Но сил двигаться у него не было, он медленно скатился в окопчик и снова потерял сознание. Так прошло несколько дней, Леонид периодически приходил в себя и вскоре опять терял сознание. Очнувшись в очередной раз, он почувствовал себя лучше, голова почти не болела, и солдат решил: «Хватит валяться, нужно что-то делать, как-то пробираться к своим». Он вылез из окопчика. Стояло раннее утро, багровый диск солнца только, только появился над горизонтом. Стояла тишина, но в этой тишине Леонид уловил шелестящие звуки ветра, чириканье ранних пташек. «Кажется я снова слышу, – обрадовался он. – Наконец-то исчезнет этот вакуум в голове». Он уже собрался вылезти из своего окопа, как вдруг услышал характерный громкий звук, летящего беспилотника. «Баба- яга», – так военные называли этот вид дронов. «Подлетев ближе, он может меня заметить, значит я должен его опередить, – сделал вывод Леонид, приготовив автомат. –Слышал я про случаи, что «Бабу-ягу» из автомата расстреляли. Почему бы мне не рискнуть. Если не я её, то она меня».
Леонид стал стрелять из автомата по появившейся, в горизонте его видимости «Бабе яге». Вскоре он увидел, как этот довольно массивный дрон кувыркаясь упал на землю. «Ура! Я его завалил! Но, пора валить отсюда, пока ещё кто-нибудь не прилетел».
Снова установилась тишина, выстрелов не было слышно, но боясь подниматься во весь рост, Леонид отполз от своего небольшого укрытия, решив проверить: «Может ещё кто из сослуживцев выжил в этой мясорубке?». Он подползал к каждому бойцу, но все они были мертвы. Вдруг Леонид услышал слабый стон, и вскоре увидел лежавшего животом вниз, по всей видимости тяжело раненого своего сослуживца. Перевернув его на спину, Леонид узнал своего товарища Никиту Ростова, с позывным «Росток». «Железяка» увидел, что Никита получил сильное ранение в бок и даже бронежилет был разорван. Леонид постарался перевязать бойца и поставить обезболивающий укол, достав лекарства из своей аптечки.
– Держись, «Росток», попробуем с тобой прорваться к своим.
Леонид схватил товарища за страховочный карабин на бронежилете и потащил его за собой перебираясь ползком в сторону своих траншей. Он не понял, сколько прошло времени. В какой-то момент подняв голову, упёрся взглядом в армейские берцы. Перед ним стоял боец с автоматом. Невдалеке ещё виднелись вооружённые люди, которые стали быстро оказывать помощь Никите.
– Эй братан вставай, приехали, –  произнёс один из военных.
– Ты кто, как твой позывной? – подойдя ближе спросил второй.
– «Железяка» я.
– О! Точно «Железяка». Ты хоть понял, из какой передряги вылез? Не ранен?
– Нет, только слегка контужен, но сейчас уже лучше, вот товарищу моему помогите, «Росток» его позывной.
– Не волнуйся его уже везут в госпиталь.
Спустя несколько часов помытый, переодетый во всё чистое и даже немного поспавший, Леонид сидел в блиндаже, пил чай с конфетами и печеньем.
– Вы тут богато живёте, прямо буржуины: и конфеты; и сгущенка. Откуда такое?
– Недавно гуманитарка пришла, вот и шикуем, - объяснил солдат сидевший рядом. - У вас, что, не так?
– Нет, мы гуманитарки вообще не видели, один раз только на Новый год нас сладеньким побаловали, да, когда блиндаж наш разбомбило, нам одежду и мыльно-рыльное выдали и всё. У вас и блиндаж приличный, смотрится крепким, надёжным.
– Так он глубоко, под землёй. Наверное, видел это экскаватором копают глубокий ров, а в него укладывают огромные трубы. Вот здесь такой блиндаж.
Через некоторое время в него вошёл офицер, судя по едва заметным, зелёного цвета звёздочкам в звании подполковника.
– Ну что, «Железяка», оклемался? – обратился он к Леониду, присев напротив. –  Ну сейчас у тебя хоть вид человеческий, а когда ты на моих ребят вышел, вернее выполз, на тебя смотреть страшно было. Весь в грязи, бледный как сама смерть. Ты хоть понял, что ты в том окопчике целых пять дней пролежал?
– У меня это всё в один очень длинный день слилось. После контузии такая катавасия в голове была, что всё перепуталось и дни, и ночи.
– И как только тебе удалось выжить в этой мясорубке? Видать сильно мать за тебя молится.
– Родители в деревне живут, там не только мама за нас, военных, молится, но и все её подруги, возможно, это и спасло. Товарищ командир спросить можно? Как там «Росток»?
– К сожалению, умер твой товарищ, не довезли до госпиталя. Ранение серьёзное, да и крови много потерял.
– Жаль Никитоса. А со мной что теперь будет, обратно в штурмовики?
– Нет. Туда ты уже не вернёшься, решено тебя перевести в разведроту. Пока отдыхай, потом отправишься на обучение, «птичками» управлять будешь, ну а после учёбы на передок. Да, и ещё поздравляю, за сбитую «Бабу ягу» ты будешь представлен к награде.
–  Спасибо! – но спохватившись вскинул руку к виску и произнёс: «Служу России!» Затем спросил: «А можно позвонить родным?»
– Можно, даже по видеосвязи. Здесь интернет хорошо ловит, хоть и под землёй. Ну давай, герой, отдыхай, сил набирайся.
После ухода командира, Леонид стал звонить своим родным, понимая, что они беспокоятся, так как он давно не выходил на связь.
Прошло уже несколько месяцев после этих событий, Леонид благополучно прошёл обучение, и начал воевать в разведроте. Служил он так же на переднем крае, но теперь его боевые задачи были несколько иными. Чаще всего в разведку отправлялись поодиночке или небольшими в два – три человека группами. С помощью дронов они отслеживали расположение частей и техники противника. Именно от точных сведений разведчика зависела меткость обстрелов. После одного из боёв, когда удалось освободить от ВСУ крупное село, несколько человек, в том числе и Леонид, были представлены к различным наградам.
В один из дней, когда бойцы были на отдыхе, к ним в блиндаж вошёл молоденький лейтенант, который передал приказ Леониду и ещё одному военнослужащему с позывным «Забияка» явиться в штаб.
– И ребята, вы уж как-нибудь оденьтесь понаряднее, всё-таки награды получать будете.
– Ооо, награда нашла своих героев, – весело улыбаясь пошутил «Забияка», и они вдвоём направились в штаб.
Штабной блиндаж был уже заполнен, когда Леонид с «Забиякой» зашли в него. Были тут и командиры, и военнослужащие и даже двое молодых людей, похоже, что журналисты. Тот самый молоденький лейтенант, расставлял всех военнослужащих по известному одному ему ранжиру. Девушка – журналистка вместе с оператором подходила по очереди к бойцам, брала у них интервью. Но Леонид постарался избежать встречи с ней, тем более что вскоре в блиндаж, в сопровождении нескольких человек вошёл высокий, солидный мужчина в полевой форме, с генеральскими погонами на плечах. Леонид сразу узнал его, ведь именно портрет главнокомандующего армии висел на стене, в штабном блиндаже. Генерал произнёс недлинную речь, в которой благодарил бойцов за службу и верность Родине. Затем он стал подходить к каждому военнослужащему и из протянутой ему коробочки лично прикреплять награды. Вначале шло награждение орденами, затем в соответствии со статусом медалями. Первыми вручались медали «За отвагу»; «За храбрость», и следующая Медаль Суворова. Теперь понятен стал тот порядок, в котором бойцов выстраивал лейтенант. Все военнослужащие, проникнувшись торжеством момента выпрямились, подтянулись. Перед вручением медалей Суворова, солдатик, подающий  главкому награды зачитал: «За личное мужество и отвагу, проявленные при защите Отечества …» награждается», и далее называл фамилии награждаемых. Дошла очередь и до Леонида. Услышав слова: «Награждается Соколов Леонид Васильевич», он весь подобрался, выставив грудь вперёд, сразу став как будто выше ростом. Получив награду, пожал протянутую ему генералом руку, отсалютовал и с некоторым волнением и гордостью в голосе произнёс: «Служу России!» Закончив вручение, главнокомандующий ещё раз поблагодарил бойцов за службу и в этот раз уже раздался дружный солдатский хор – «Служу России!»
Наталья Петровна, читая ежедневные, вечерние молитвы просила за сына: «Господи спаси и сохрани Леонида и всех, всех кто воюет рядом с ним, помогай им в боях и верни домой живыми и здоровыми». Обычно при этих словах из её глаз непроизвольно текли слезы, но в этот день слёз не было. Наоборот на душе её было спокойно, радостно. «Ну значит у сыночка всё в порядке», –  подумалось женщине. На следующий день позвонил Леонид, рассказал матери о вручении ему медали. «Дед, а Дед, –  окликнула Наталья мужа, –  смотри, Ленька-то наш, медаль Суворова получил», – сообщила она, показывая в телефоне фото медали.
– Ух ты, красивая какая! Молодец Ленька! Это ведь у него третья медаль уже.
– Ну да третья. Первая как он рассказывал – «За мужество и отвагу», вторая – медаль Ушакова, и вот эта третья.
 – А за что ему Суворова-то дали?
– Так он по телефону не сказал. Наверно нельзя об этом говорить.
– Ну ничего, приедет в отпуск, расскажет. А Ленька-то наш герой! Хорошего сына мы мать с тобой вырастили!


ВСУ*- вооружённые силы Украины