Однажды в Черемушках

     - Это вам не лезгинка, а твист, - заучивал текст предстоящей ему роли советского шаромыжника мощный туловом Моргунов, громоздко расхаживая по кухне своей кооперативной двушки в Черемушках.
     - А это вам Сьюзан Сарандон, а не Мордюкова, - расхохотался неунывающий Никулин, делая звук джаповской видеодвойки, привезенной приятелю по блату из - за бугра знакомым дипломатом, погромче. - Слышь, жирдяй ?!
     Моргунов встал в проеме двери, заполонив собой все и так довольно - таки узенькое пространство, даваемое согражданам бесплатно, но не просто так : сначала надо было высчитать кубические объемы потребляемой атмосферы отдельным гражданином, затем удостовериться в лояльности одариваемого, потом поставить того в очередь среди ветеранов, перьдовиков и прочих достойных, а ежели не помрет ждец, то и вручить под фанфары Бориса Новикова ордер и ключи.
     - Чево орешь ? - поинтересовался он у торчащего у экрана Юрка, даже не снявшего головной убор персонажа, чью роль он и так знал назубок, ермолку, разумеется.
     - А вот чего, - вполне грамотно отвечал Никулин, ставя пультом кино на стоп - кадр.
     - Ништяк, - даже пустил слюну Моргунов, плотоядно облизываясь.
     - А то, - хохотнул Никулин, перематывая фильм чуть дальше. - А такое вот ты видал ?
     На экране распласталась реально двенадцатилетняя Брук Шилдс, сводя с ума любого вдумчивого зрителя отсутствующей детской грудью, маленькой упругой попочкой девочки - подростка, не говоря о длиннющих ногах.
     - В - натуре, не Мордюкова Сарандон, - выдохнул ошеломленный Моргунов, бросаясь на кухню, - а Шилдс ни разу не твоя страшилка Орбакайте.
     Он скоро вернулся, неся запотевшую, только что из морозилки финского холодильника  " Розенлев ", привезенного тем же дипломатом ( см. выше, курсив мой ), бутылку шведской водки  " Абсолют ", как ни смешно это будет выглядеть в одном предложении, но поднесенную Моргунову тем же дипломатом в знак уважения.
     - Мишка Любимов подогнал, - похвастал Моргунов, разливая напиток по стаканам, - сказал, что Ливанов ожадел вконец, мало, грит, поить его, проглота, так еще и гаша требовал.
     - Хороший  у тебя товарищ, - оценил водку Никулин, заглотав полный стакан. - Дипломат, бля. 
     Моргунов громко захохотал, но приятель не поддержал его великий почин, так как смеяться было пока еще рановато, ведь в бутылке оставалась еще ровно половина напитка.
     - Правильно они литровинами кубатурят, - разливая по второй говорил Никулин, - аккурат пять стаканов.
     - Пять на два не делится, - заперхал Моргунов, вспомнив Ролика Быкова.
     - Делится, - кричал Никулин в сторону балкона, - нас двое, а ему и одного хватит.
     С балкона пришел Вицин. Неприязненно покосился на выпивающих товарищей и пошел в коридор. Сбегая вниз по лестнице недовольно бубнел :
    - Да я вообще не пью, уроды.
    Вылетая из подъезда, он ткнулся лбом в массивную грудь Нонны Мордюковой, получившей квартиру в том же кооперативе и том же доме, в чем не было ничего странного в те времена, когда жилье выдавалось бесплатно, а видеодвойки и заграничную водку привозили сотрудники ПГУ КГБ СССР при Совете Министров.
    - К Моргунову зайди, - посоветовал коварный Вицин, спеша на остановку троллейбуса, - они как раз твои титьки с грудью Брук Шилдс сравнивают.
    Он давно уже катил себе на троллейбусе, уплатив ровно три советских копейки за право проезда по маршрутам Масквы, а Мордюкова, тяжело поднимаясь по лестнице, все думала и вспоминала : кто же это такая - Брук Шилдс. А почему ? А я скажу. Потому как железный занавес, придуманный Чёрчиллем, не был им возведен, он просто назвал вещи своими именами, а говенные ублюдки, и возведшие барьер меж людьми и социалистическим концлагерем, сотворили его по паре причин, чтобы народишко не разбежался на х...й от сомнительного счастьица проживания в пролетарском раю, да чтобы абсолютная неконкурентность во всем абсолютно не выявилась, хотя, для справедливости, когда рухнул занавес, то всем было насрать и на разбегание, и на конкуренцию, и на себя самих. Мы русские, с нами Бог и Путин.