карается дурь строго, коль против бога

 Пятровна шевеля мозгами, по воле случая местами...изюминку искала в кураже. От  мысли к мысли пробежав   скачками...вызвала цунами в  собственной душе .
Японская  волна… в подметки не годиться. Это между  нами.   Надобно  учесть; – «Дар божий... мыслящему- честь!» Она в процессе рассуждений, сравнений римских изречений, дошла до сути, к истине пришла. Узелок нашла и узел разрубила. В образ артистический вошла. И сделала открытие; -сума видать сошла. «У мужиков, в ширинке мозг нашла.» Открытие  повергла бабу в шок. К несчастью, счастье!- бабы знают в этом толк.   Запричитала, всполошила кур. Петух лишь посмотрел на дур...  прокукарекал,  курки лихо вдул. Куриный мозг нужнее  нынче всем. Конечно не совсем согласна бабушка Пятровна. Но рассуждает, как философ пафосно...и томно.               
  - Мозг   женский, бабий эластичен,  не в меру эстетичен… и созерцательный на этом берегу.
 Не в каждом исполнении, затмение - знамение  приложено в канву.
В процессе искажений, зеркальности мгновений,  мозг жрет  галиматью. 
В старости женский мозг меж бдений, требует пояснений.
  Работа- рвота, любовь, забота...меж трений квота,- мат с перцем… где-то, кто - то, грех возложил всецело на  судьбу. Стирая пыль  с киота;- Христос!  Судьба!  По  мере жизни слота… взгляд зрелый  на  судью.
    Пятровна размышляла о жизни зрелой, порою  прелой…, в селе все на виду.      
 -Не всякая изворотливая ползущая тварь,  живность живородящая... благородна в своей ипостаси. Чаще  это змея  ядовитая…подколодная. Не ровня ему  «червяк».
 Надо приглядеться, возможно  в кадре сельской жизни происходит нечто, что незаметно глазу. Постой, постой! Ааа енто кто ползет  по навозной жиже? Неужто  мерещиться? Нет-нет! Сроду глаз бабку не подводил. Неужто  это Мишкин сын, сварливый  Даниил? Пьяница, отсюда и дурак.  Траву  скосил… решил отпраздновать, не рассчитавший сил в грязь упал. Для москвича пустяк? А тут никак. Солнышко светит. Дурь грязью путь свой  метит.  Теплынь и  лепота.    Ширь -даль и красота!  Судьба лишь нас в дугу, а чаще  в кочергу. Пойду  во двор, в тенечке посижу, на ласточку, её заботу  погляжу.
За деньги ум свой не пропью. Я как царица присяду  на дырявую скамью.
-Надо  же;  случается, как мниться. Решила  богу помолиться, свечу поставить, молитвенник в заглавии прочесть.  Над  собой немного по глумиться. Процеживая  годы... жизнь такова, какая есть. По сути, жизнь ничто.  Миг, мути решето.  Средь  терний… что с небес сошло? Что  на меня нашло. Цитирую текст божий без бумажки. Гадаю,  кто первый мял мне в девках ляжки.    
- Все  решено.  Испить  желаю здесь, сейчас святой водицы.  Все  как в кино;- реклама, домино...  грех не унять...  с желаний  ангел мнится. А годы тьме под стать. Какая дура,   мозг  стала в  копоть пеленать,  тоскою нагружать. А надо ли, бога всуе поминать? Хотя мне скоро помирать. А душа, не сердце,- молодое.
- Срок,  время в заводи помыться, чуть отдышаться, подлечиться, муки  разжиться...  хлебушка испечь, прилечь на печь, на ум облокотиться… воспоминанием истомы кадр  извлечь.  Время пришло поплакать-  рассмеяться, с родней обняться... но голос кажет;- здесь близких нет, здесь каждый сам в себе.
-Немою можно стать, держу рот на замке, а то опять… вам  к счастью не понять… коса   в  её руке. Без спроса в раз зачтет, не даст перекреститься...-погост невдалеке, гробы летают птицей. И можжевельник , к чему опять... пять раз подряд ложится под десницу. Под  утро онемеет перст. Приснится же, скажи, иному не понять … какая плесень к  сыру... - божья благодать.
- Соседи не идут. Неслышно, видно языками вяжут жгут, или мед -хлеб  свой жрут  под одеялом. Калитка заиграла, скрипнула в петле... попутный ветер зашуршал в траве. Кузнечик затрещал посредственно  в крапиве. Напасть какая, спину ломит.  Зуб  болит, гнетет радикулит. Внутри  кишки рулады дикие выводят… меня от новостей знобит, коробит.  Скрип железяки тягостен поверь... в суставах нежеланный зверь, боль долго не проходит. А кто там у соседей ходит?
  Послышался мужской гортанный смех. Нет, нет! Ошиблась … матом кроет всех. На миг остепенился. Поди воды из лужи дождевой напился, козленком стал, заблеял пуще всех. Желает дождичка, как сказочник в четверг.
    Меня  Мамон в раздвоенность  поверг. Послушаю, что процитирует наш сельский Диоген,- затычка  к бочки.   Три рюмки под  жаргон. Вот матерный кобель. Сучит  поди меня, жену. От тещи бестию колбасит. Без надобности  иногда  её дубасит.  И есть за что.
   Во  гневе  не святой, а сущий зверь земной. Пишней проломит дверь.  В  Твери таких не сыщешь… впотьмах и за горой. Средь здешних прямо за рекой, их тыщи.
   Мамон небось сейчас без дела, на жизнь при бабе осерчал. И невпопад  с крыльца кому?- неведомо вещал:
- Я, Диоген! В  дубовой живу  бочке. Опора  на три точки… вся радость в кулаке. Что делать? Чем заняться ? Куда податься? С дьяволом бодаться  или идти к реке топить кота в мешке.
По разумению, грешно  и нецелесообразно… держать кизяк... не к месту в дырявом  рукаве.  Заместо дамы червь... - крапленой карты. 
 - От дерзости иных смешно. Почапаю к соседке на прием… увидеть бабу надобно мне  днем, чтоб оценить  красоту её и недостатки. А  эти суки! У  них все в порядке.
- Какая дрянь... в такую рань. А сколько времени? По солнышку... час  с пядью до обеда. Гром вновь гремит, мы не останемся без хлеба. Меня  тошнит. Нутро горит...и трясогузка на руке сидит.  В   нервозности просящей «нищенской»  руке... нет рюмки в кулаке. А воздух весь пропитан спиртом...лишь у Мамона спирта нет. Нехорошо … иду на раскоряку,  тащусь… а ну их в сраку. Раз живем, все равно как не ярись- помрем
 Мамон  замолчал. Фонтанчик зажурчал. Пузырь  свой выпростав, вдохнул… забор вдруг затрещал… бес видимо упал. На два Мамона раздвоился. Один лежит. Другой по зову... кажись встал. Вставший над лежащим  стал глумиться.
- Пятровна уши навострила. Мало ли чего? - Мамон с тенью разговаривает. Видимо того. 
- Ты  гомноед, должон... не дать мне спиться. Должон  за меня молиться. Ты  часть меня.
-Я твоя  тень! 
- В погожий день... меж глав мне возведи  небесный пьедестал из веры по крупицам. А мне должно... как Демон должен на тебя сердиться, и матерно тебя ругать.
- Лежащий «ласково» послал привставшего далече.  Тот  ерничать  над тенью  перестал.
    Пятровна его речь  перевела. «Ну и дела! Кобыла не тому дала. Не к лицу целомудрие и вера  «мертвецу».   Мамона  гены по отцу.»
    Пятровна слушая  возню, явно усомнилась; он в своем уме? На  всякий случай помолилась.Засучивать не стала рукава. Батожок не убрала. Авось он пригодится.
  Наскучила ей их   блатная жесть. Ждала она «посланника», сидела сойкой на гнезде,  орешки щелкала, корявый палец свой пристроила к дыре.  Шкрябала в носу, чего-то там искала.  На лавочке  пристроенной к  плетню, суету невнятности внимала.
     Мамон: -Вот времена, хоть стой-умри на месте. По  части коленкор, пиар  без права  чести. Каков народ- таков судьбы пиарщик. Всех под корягу заведет... «налим»,-  брезгливый  тральщик. И взором выразит укор. Мол вы  хоть сед несносный дед… по рассуждению  мальчик.  Вам нужен мед сестры укол, вы воробей, и не орел, не ястреб...- тьмы огранщик.
Засомневался всеядный  в правоте. Неужто боже в наготе,  ничтожный... делан пальцем?
    Пятровна, пол часа назад, блаженно созерцала даль.  И не помышляла о ином, о сладости с гомном.  Ёрзала  на хиленькой   скамье, вольготно на жаре, в собственном дворе. По памяти, в уме, читала Пушкина, вдвойне … сам  гений и Татьяна.   В какой поре  вдруг оказалась баба в кабале? Поэзия! Мне  дайте валидол… мне нужен он, - крылатый мальчик.
Судьбою правит купидон. Божественно  стреляет он, и поражает в наготе, любую женщину везде… от мысли нет покоя.  В  кого стрелою попадет, тот лижет деве грудь, соски и  пальчик.
   Все затуманено, в слезах рос дивные левады. А я как пешка здесь сижу... вся в копоти  бравады.
Про плакаться бы надо мне коровьими слезами. С грозою тучки в вышине... дождь моросит местами. Даль пеленою  в молоке. Просвет,- между годами. Желанного яви во сне. Не здешнего с рогами.
    - Мамон  артист  не настоящий: «Туманит  сырость мои  очи.  Землица в  тузлуке. Средь  яви, в одиночестве,  мы все в одной п... - нет,  реке. По норову взбешенных,  брод ищем в темноте. Бог с  громом в пламень оной,  вновь чиркнул по судьбе. По мере, между прочим,  мозоль  на языке. Среди существ — ничтожеств, прекрасно... не везде. С кровищи опьяненных, купаемся в грехе. Во злобе иступленной намотаны в клубке.
                / продолжение/