Записки из приемника. Глава VI Вторая смерть

Глава VI «Вторая смерть»

Уже закоренев, постепенно обрастая опытом и новыми знаниями, которыми со мной щедро делились коллеги из моего отделения, я начал чувствовать себя куда увереннее и спокойнее чем прежде. Все же опыт и практические навыки подкрепляют теоретическую базу, полученную в колледже.

«Теория без практики – мертва, практика без теории – слаба» неоднократно находил подтверждения этих слов в своей работе и учебе.

В экстренных ситуациях я перестал смотреть на коллег, получая задания сразу шел его выполнять, самостоятельно. Алгоритм действий был четко отработан и усвоен, если не до автоматизма, то до печатки в памяти – точно.

- «Помогите пожалуйста, он задыхается!» Обратилась ко мне родственница недавно доставленного пациента, находящегося в реанимационном зале приемника.

Я быстро зашел в помещение, мужчина пожилого возраста, с сильными отеками на шеи и лице, тяжелым и не глубоким, свистящим дыханием с которого выходил пот градом, оперся на каталку сидя в кресле. Ситуация патовая. Я метнулся в ординаторскую – пусто, увидел старшую медсестру на посту, кинулся к ней:
- «Там мужчина в ремзале задыхается!» Выпалил я, смотря на коллегу.

Та, быстро сориентировавшись, созвала медсестер из процедурного и терапевтического кабинета, попутно дав задания проходящей мимо санитарке найти и привезти дежурного терапевта.

Уже через пару десятков секунд все были в зале. Вежливо, но настойчиво выпроваживая за дверь родственников больного. Состояние стремительного ухудшалось. В каждом кабинете находился телефон внутренней связи, по нему и была вызвана помощь с реанимации, стоит отметить -  не с первого раза. Сначала трубку на посту не брали, а когда все же подняли, не сразу сообразили для чего нам потребовался реаниматолог.

Медбрат Рустам быстро заготовил ингалятор, смешав дексаметазон и физраствор, надели маску пациенту. Положение – вынужденное, при разгибании тот перестав дышать совсем, та же ситуация при перекладывание его на каталку. По приходу врачей – уже подавался кислород через канюли, с последующим переходом на маску.

Состояние ухудшалось, ввели антигистамины, в ход пошел адреналин, развивался отек Квинке и анафилактический шок, из анамнеза – онкология легких четвертой стадии, поступление по скорой.

Поспорив с реаниматологом на счет предварительного сбора анализов у пациента, терапевт все же согласовал перевод больного в ОРИТ, медбрат Женя, взял кислородный баллон и меня в придачу, помчал к лифтам вместе с пациентом. Долго в таком положение он находиться не мог, оксигенация неумолимо падала до критических значений, дыхание быстро пропадало под звуками хрипов и «булькания» отекающих легких.

Коридор – лифт – этаж – реанимация. Раздев поступившего и забрав все вещи, мы поехали обратно, передав его в надежные руки целой команды опытных специалистов.
Через час раздался звонок на пост, Айгузель находящаяся там в этот момент, подняла трубку, выслушала информацию и подошла к старшей, с которой стоял и я:

- «Петров умер, как только передали его из отделения – выдал остановку, завести не смогли» Несколько растеряно и грустно сообщили новость медсестра.

Тогда расстроились все, ведь даже это короткое мгновение борьбы за жизнь человека, были приложены усилия большей части коллектива приемника.
Родственники по-прежнему находились в ожидание в холе, сообщить о смерти мужа и отца поручили терапевту.

Собравшись в сестринской, мы начали обедать, вся моя форма была в поту, причем не в моем, пока я помогал перекладывать и держать больного во время оксигенотерапии, он залил меня холодным и липким потом.

- «А родственникам уже сообщили?» Спросил я, смотря на старшую.
- «По моему – да» Ответила вместо неё санитарка, с которой мы везли его до ОРИТа.

В этот момент по приемнику прошел жуткий, громкий, отчаянный крик женщины – жены умершего, которую тут же перенесли под руки в изолятор, дабы успокоить.

Отодвинув кружку, я пошел к изолятору, где Любовь Сергеевна мерила давление женщине, она была ближе всех к ней так как часто находилась на посту, разбирая документы. Рядом присутствовала врач, ведя диалог с потрясенной и неутешимой.

- «Егор, принесите пожалуйста валерьянки. У вас же нет аллергии?»  Обратилась сначала ко мне, затем к пациентке доктор, спокойным и мягким голосом.

Молодые врачи вообще всегда были вежливы и обращались исключительно на «вы» с персоналом, в отличие от своих более возрастных и старших по должности коллег.

Принеся воды и таблетки, в изоляторе уже никого не было, пациентка молча взяла лекарство и выпила его, сидящий рядом сын пребывал в прострации, его взгляд был направлен «в никуда», на лице отчетливо читалось непонимание и полное погружение в собственные мысли, или их отсутствие.

По приказы кастелянши, собрав вещи и опись драгоценностей, совместно с медсестрой они были возвращены родственникам усопшего.

Пожалуй, эта смерть была более значимой, ведь совсем недавно ты держал человека на руках, помогая ему не задохнуться, отдавал команды как правильно вздохнуть, и вот его нет. По меньшей мере не приятно, по большей – не понятно.
 
Жизнь – очень скоротечна, и несмотря на прикладываемые усилия и искренние желания – она очень легко обрывается, практически в любой момент.

Человек сам по себе очень хрупок, и имеет обыкновение уходить «по-английски» никого не предупредив. Те, кто считают смерть «красивой» никогда с ней не сталкивались.

Агония – предсмертный и практически всегда необратимый этап борьбы организма, он мобилизуют все силы и резервы чтобы выжить. И умирает он, об*******сь, об*****ись, иногда от******шись всеми содержимым ЖКТ.
Смерть – это страшно, больно и не красиво, особенно – когда ты видишь её со стороны.