Порог

               


                Посвящается Лауре Ч.



Суа аккуратно перешагнула порог, и ночь обступила её хрупкую фигуру.
Последние двадцать лет протекали очень размеренно. Если течение жизни и меняло своё направление, то ровно настолько, чтобы ей продолжать оставаться по центру. Между двумя светилами.

Солнце и сегодня, догорев,  нырнуло за горизонт, а на небесную вышку взошла луна. Эта  незримая смена караула всегда воспринималось женщиной, как чудо.
Луна поднималась по вечерним ступеням совершенно бесшумно, стоило только отвлечься на миг, и раз! А её контуры уже очерчивались серебристой леской.

Суа видела в этом магию. При соприкосновении с загадками природы в ней каждый раз просыпался восторженный ребёнок. И никакие объяснения  из учебников географии или физики не смогли в своё время сделать её нечувствительной к подобным чудесам.
Все краски этого мира оставались для Суа такими же яркими и чёткими, несмотря на то, что зрение порой её уже подводило.
Но женщина обладала иного рода чувствительностью, что  позволяла видеть даже то, что не замечали другие.
Этим зимним вечером она, как обычно, заварила кофе, и достав из холодильника пачку творога, устроилась на балконе.

Было тепло. Побеги весны уже пробивались сквозь зимнюю почву, дарую надежду на возрождение.
Суа ощущала в воздухе аромат азалий. Это было странно, так как сезон их цветения ещё  не наступил,  но образ этого символичного цветка постоянно стоял перед глазами.
Женщине было немного грустно, но одновременно и как-то сладостно.
Суа помнила, сколько раз ей приходилось уходить тяжело, расставаться болезненно со всем тем, что ей было дорого.
Но не в этот раз. Она всё-таки успела собрать свою мозаику и воплотить отложенные на века мечты.

Женщина подумала о своих детях и внуках, и в сердце стало горячо.
Так же горячо, как в ту ночь, когда она будучи маленькой девочкой сидела на руках отца, и они всей семьёй  дожидались на балконе луну.
И точно также, как тогда, облака рассеялись.



***
Она напоказ  скучающе прогуливалась по дому, не унимая бури внутри.

-Пусть…

Шептала себе девушка под нос, не желая ввязываться в этот внутренний спор.
Было забавно, вот так отстранившись какое-то своей частью от происходящего, наблюдать. Прошлое и грядущее затеяло нешуточную схватку, но Уля не лукавила с собой. Она знала, победа всегда будет за настоящим.

Вечер уже готовил окружающий мир ко сну, позволяя сумеркам свободно растекаться. Разгорячённая голова солнца скрылась за горизонтом, точно за пологом земной кровати, и снаружи теперь торчали только его татуированные ноги. Две оранжево-лимонных борозды в небе.
Уля украдкой любовалась за подготовкой ко сну. Этот город погружался во тьму очень быстро. Но также быстро и отходил ото сна. Небо с самого утра затягивалось полупрозрачным тюлем, не то что в её краях, где окна летом не зашторивались. И если солнце и устраивалось там иногда на ночлег, то можно было быть уверенным, завтра копна его рыжих волос всем на радость появится в небе.
Здесь же солнце гостило куда чаще, но оставалось при этом инкогнито,  скрываясь за мутным облачным стеклом.
Однако сегодня его обыкновенно бледный шар был таким же ярким, как дома.

Уле нравилось гостить в этих краях, спозаранку подниматься и бродить по городу. И даже  воспоминания не накрывали, как прежде лавиной, а затекали в сознание чистым ручейком.
Однако через пару недель и этот поток начал иссякать, позволив ей осознать, как сильно она соскучилась по дому. Сердце уже подняло всё скрытое на поверхность, и девушку стало отпускать.
Этот город, этот мужчина. Даже первоначальная боль о том,  что Суа больше здесь нет, постепенно бледнела перед каждодневными реалиями.
Уля должна была позаботиться о своем материальном мире.
Дочь вовсю заявляла о готовности  к новому путешествию, и поглаживая нежно живот, Уля каждый раз просила её подождать. Совсем чуть-чуть.
И вот сегодня, в ясный  апрельский день билет был куплен. Самолет вылетал рано утром и оставалось всего каких-то пару-тройку часов, чтобы побродить по окрестностям.

"Как проститься с кем-то или чем-то, что любили всем сердцем? Чему, кому открывались без всякой игры и настороженности? Как проститься с кусочком собственной души?"

Ведя подобный монолог внутри себя, Уля признавала, что такое прощание возможно только при истинной готовности.
 Когда от любви остаётся горько-сладкий флёр, а от пережитой боли бледный шрамик на душевной коже. Когда внутри возникнет осознание всей невозможности возвращения к прежнему.
Но это иллюзия, что любовь умирает. Она трансформируется в нечто ещё более ценное и яркое. Потому что была напитана собственным душевным теплом и верой.
Почти всякая смерть оборачивается рождением нового.

Уля попросила себя не провожать. Ей по-прежнему было несколько  неловко  в его присутствии, из-за  того, что внутри всё раздваивалось.
 Порой девушка даже ругала себя за конфликт, что так и не сумела до конца разрешить. При всей своей нелюбви к каким-либо границам, она сама же их и выстраивала. Она замораживала свои отдельные части, потому что не смогла до конца справиться со страхом. Ведь как в себе, так и в нём, она видела отражение их. Пусть блеклое и недостоверное, но всё же.
 А Уля сейчас хотела быть свободной от прошлого, от всего того, что сбило бы её с намеченного духом пути. Повторять из жизни в жизнь одни и те же маршруты ей не предназначалось.
Девушке хотелось примириться с Олегом. Чтобы развязать их запутанный узел, и больше  никогда   не  оглядываться на былое. А тем более не повторять старые сценарии.
Она собиралась дать себе разрешение пожить какое-то время на поверхности. С  уже нежно любимым ею ребёнком. И с не менее любимым мужчиной, если они и в этот раз справятся.
В доме, наполненном земным теплом,  природой и флёром мистики.
Уля знала, что луна до конца их никогда не отпустит.  И потому она просто будет иногда занавешивать на ночь окна.