Поезд во времени. Часть 1. Глава 4

                4

                Поезд  вне времени

   Только время не остановилось. Самые спокойные пассажиры, так и не дождавшись, когда закончиться этот тоннель, просто заснули в соответствии со своими биологическими часами, и пребывали в таком состоянии, кто сколько привык. Что касается этого самого тоннеля, то черт с ним, проехали. Так они беспечно думали, а когда проснулись, то оказалось, что все совсем не так. В самих вагонах и за окнами было совсем темно, как и тогда, когда они закрывали свои глаза, ожидая просто рассвета нового дня. Неужели, в этом поезде время тянется так медленно. Ну, ладно, обмануться может один человек, но, чтобы все сразу, всего более чем сотня пассажиров, такое просто невозможно себе представить.  Тем более, многие пассажиры не раз и не два ездили в поездах дальнего следования. Спросите об этом у графа Орлова, который уже столько раз ездил из Санкт-Петербурга в Париж и обратно. Время течет в таких поездах как обычно, никогда и нигде не останавливается, правда поезда там с комфортабельными вагонами и с вагоном-рестораном. А здесь обычный туристический поезд, чего же вы хотите?

   Отто Шварц на минуту заглянул в свою купе и вернулся оттуда со своей тайной гордостью - фонариком “Daimon” на сухой батарее. Ну что вы будете без нас, немцев, делать, так и будете ехать в полной темноте. Немец, молча, прошел мимо графа Орлова в тамбур. Делать нечего, тот последовал вслед за ним.  Вместе они вышли на площадку перед тамбуром. Шварц посветил — ну, конечно, дверь туда была, и он с разочарованием повернулся к своему полуночному попутчику. Граф Орлов наклонился перед замком, понимающе его осмотрел и достал из кармана дамскую шпильку - единственную вещь, оставшуюся у него после графини Ростовцевой. Немец с недоумением   следил за действиями русского графа, но все равно подсвечивал тому своим фонариком. Наконец, дверь в тамбур открылась, и в вагон ворвался шум грохочущего поезда. Внимательно, глядя себе вниз под ноги, они прошли к входной двери следующего вагона, где повторилась та же процедура со шпилькой графини Ростовцевой. Графу Орлову показалось, что там внизу ..., нет, наверное, и вправду просто показалось. В следующем вагоне было также темно, и в коридор доносилось дыхание и легкое похрапывание пассажиров. На слабый свет фонарика в коридор вышел только один неспящий пассажир. Англичанин ожидал увидеть кондуктора или кого-то из состава поезда, но узнав графа и Шварца, разочарованно вздохнул, оставив при себе нахлынувшие на него эмоции.

  Так они добрались до последнего вагона, молча, прошли его и вышли на площадку последнего вагона. Там дамская шпилька уже не понадобилась, во-первых, дальше уже не было никакого тамбура, а во-вторых, дверь была наглухо закрыто.

- Мы прошли весь состав, но так и не встретили никого из бригады, обслуживающей наш поезд, — наконец, прервал молчание Грилиш.
- Действительно, странно, - согласился с англичанином Шварц, а кругом такая темнота, как будто мы до сих пор не проехали, этот чертов тоннель.

  Возникла неловкая пауза, и тут граф Орлов решил вслух поделиться своими сомнениями:

- Когда мы проходили через тамбур между вагонами, то я не увидел внизу привычные рельсы.
- Ерунда, такого просто не может быть, — гневно возразил Грилиш, — не по воздуху же мы с вами летим?
- Я тоже не видел внизу рельсы, — неожиданно поддержал русского Шварц.

  Грилиш недоуменно посмотрел на своих попутчиков, силясь понять, зачем они его разыгрывают, но в их глазах он не прочитал ничего смешного. Хотя, что можно увидеть при слабом свете карманного фонарика?

- Надо посмотреть на дверь в сторону паровоза, — предложил Орлов, и троица, нехотя, но пошла в обратную сторону.

  Во время прохода через тамбуры между вагонами, Грилиш внимательно смотрел под колеса вагонов и даже просил немца посветить ему вниз, но когда тот это сделал, то остался в полном неведении: черт побери, сколько раз он проходил через тамбуры в своей родной Британии, но ничего подобного никогда не видел. Значит, они действительно еще находятся в этом темном тоннеле, что невозможно разглядеть под вагонами даже рельсы. Наконец, они оказались прямо перед, наглухо закрытой, дверью между паровозом и первым вагоном. Однако тут их богатый железнодорожный опыт подсказывал, что с этим как раз все обстояло нормально, они бы очень удивились, если бы дверь в паровоз оказалась открытой.

- Получается, джентльмены, до остановки поезда мы ничего не сможем поделать, — сделал глубоко научный вывод Грилиш.

  Впрочем, такой вывод мог сделать любой из них. Просто англичанин последним увидел, что его старинные часы “Drayton” остановились и не смог промолчать.

- Сколько мы еще так будем ехать в полной темноте? - начал горячиться граф Орлов, - час, два, десять? Даже и я уже сильно проголодался, а в вагоне едут женщины, и есть даже одна беременная.
- А мне ужасно захотелось вдруг в туалет, - поддержал графа Шварц своим наболевшим немецким желанием.
- При таком раскладе мы скоро все здесь родим, - не удержался Грилиш, - если раньше конечно не "crap one's pants ".

  Грилиш все же сдержался и произнес фразу по-английски, но все его и так прекрасно поняли. Всем стало абсолютно понятно, что они едут в полной темноте, вне всякого графика и когда приедут в конечный пункт поездки, одному богу было известно. Или фирме "Санетти", будь она трижды неладна со своими дурацкими путешествиями.

- И что мы теперь скажем остальным пассажирам? - вдруг поинтересовался граф Орлов.
- А мы ничего никому и не обязаны объяснять, - разозлился вдруг Шварц, - мы сейчас находимся в точно таком же положении.
- Все мы сейчас "in full swing", - подытожил Грилиш, и все его опять прекрасно поняли без всякого перевода.

  Поезд "Санетти" продолжал свое движение вперед в полной темноте и в абсолютной неизвестности. Самое печальное заключалось в том, что теперь уже проснулись все пассажиры поезда, и в нем началась самая настоящая паника. Посреди женского плача, мужских проклятий и молитв всех вместе и каждого в отдельности уже возникали предложения покинуть этот проклятый поезд на ходу. Может быть, если бы Орлов и Шварц, сообщили другим пассажирам, что под вагонами они не увидели обычных рельс, то смельчаки, готовые выпрыгнуть из него прямо на ходу, обязательно бы нашлись. Но те промолчали, потому что просто сами не понимали, что на самом деле происходит в этом странном поезде. К тому же граф Орлов вспомнил фразу "non c'; nessuno l;", произнесенную, покинувшими поезд на последней остановке, теми самыми двумя пассажирами.

- Как это - никого там нет? – опешил Шварц, после того, как Орлов поделился с ним своими наблюдениями.
- Если сможете, переведите эту фразу c итальянского языка по-другому, - хладнокровно ответил Орлов.

  Устав от бестолкового шума и гама среди других пассажиров, они еще раз прошлись по составу между вагонами. Действительно, в тамбурах был слышен шум паровоза, его сигнальные гудки, даже выход пара, а вот стука колес о рельсы — нет.  А ведь до того, как они въехали в тоннель, привычная музыка поезда у них не вызывала никаких вопросов. И еще, свечные фонари с уходящими наверх трубками для гари, которые сразу погасли при въезде в тоннель. Они сумели их открыть, зажечь свечи и в вагонах стало непривычно светло. На лицах многих пассажиров появились улыбки, и, казалось, весь поезд вздохнул с облегчением. Наконец-то появился настоящий свет в конце тоннеля, значит, не все на самом деле так плохо. Единственное, что вызывало тревогу, это - зловещая темнота за окнами вагонов. Ну, так что же, не надо, синьоры, смотреть в ту сторону, просто ночь еще не закончилась, а может поезд, еще не проехал этот злосчастный тоннель.

   К тому почти всем пассажирам уже ужасно захотелось, есть и пить, и многие доставали что-то съестное из своих чемоданов и сумок, с грустью вспоминая обед в ресторане на последней остановке.

  Джине есть совсем не хотелось, а только чего-нибудь выпить, но и тут ее Луиджи оказался запасливым мужем и расторопным мужчиной и протянул ей стакан горячего чая с печеньями. Ну, конечно, а она еще улыбалась его диковинному в их местах термосу. Сам Луиджи выпил немного вина из прихваченной на такой случай бутылки, как, впрочем, и другие пассажиры в их вагоне.

  Граф Орлов выпил немного коньяку из своей походной и так необходимой на все случаи жизни фляги. С чем-то другим у него было довольно туго, не привык-с. Но когда он угостил коньяком, сиротливо сидящую, Жанну Райоли, которая достала из своей сумочки шоколадные конфеты, то и тут жизнь стала понемногу налаживаться. Казалось, весь поезд отошел от этой неизвестности и безысходности и довольствовался тем, что у них было на данный момент. Неизвестно, что на самом деле тому было причиной: вино, печенье или свет в вагонах, а может простая человеческая природа - верить в самое лучшее, что появится, наконец, надежда в конце тоннеля.

  А потом свет действительно появился. И уже не только в вагонах от свечных фонарей, а за окнами поезда, причем как-то совсем неожиданно и даже неизвестно, кто первым обратил на это внимание. Но почему-то все приняли это, как само собой разумеющееся, хотя еще какой-то час назад о таком они и не могли мечтать.

  Граф Орлов неожиданно посмотрел на свои часы — они, наконец, пошли. Он легонько подтолкнул Шварца и тот посмотрел на свои часы “Union Glashutte” — ну, конечно, отец просто не мог его подвести.
 
crap one's pants (англ.) — обкакаться    
in full swing (англ.) - в полной жопе