Записки немецкого разведчика

Разведчик должен так пить,
как будто пьет последний раз в жизни

К бою готов

Яркое весеннее солнце лихо ворвалось в серую казарменную комнатенку. Осветив унылую обстановку, вороха одёжи землисто-зеленного цвета, оно стало медленно подбираться к ее обитателям, пребывавшим еще в столь ранний час в объятиях Морфея. Первым на пути бесцеремонных солнечных лучей оказался курсант Фридрих Отто Вильгельм Шлосер-Геносер, больше известный среди товарищей и командования как Шнапс. Он поморщился, приоткрыл один глаз и глянул на многогранные, покрытые густой пылью, настенные часы: была одна минута седьмого. Вроде подъем, но почему так тихо? И тут он вспомнил, что часы показывают правильное время только два раза в сутки.
Чертыхнувшись про себя, он стал вспоминать время восхода солнца - получалось, где-то около пяти часов и до подъема еще, по курсантским меркам, целая вечность. Шнапс повернулся на другой бок и накрылся с головой тонким шерстяным одеялом, но сон почему-то уже не шел.
«Наверное нервы», подумал Шнапс, все-таки сегодня последний экзамен. Хотя особо волноваться ему было не из-за чего, предмет курсант разведшколы «Тремерс» знал практически на отлично, а теоретически на удовлетворительно. Впрочем, среди курсантов ходили упорные слухи, что приемная комиссия сама плавает в этой хитрой и непонятной для рационального немецкого ума дисциплине.
Разведшкола «Тремерс» стоит того, чтобы сказать о ней несколько слов. Помимо того, что находилась она в самом захолустном городишке, который можно себе представить в густонаселенной Германии, при этом он еще носил такое название, выговорить которое можно было только после стакана самого крепкого немецкого шнапса. Школа эта считалась самой лучшей, поскольку в ней старались с максимальной точностью воссоздать обстановку и образ жизни той страны, где выпускникам придется, рискуя жизнью, добывать секретные сведения. Поэтому нетрудно догадаться, что в школе царил откровенный бардак и полное раздолбайство.
В этом была немалая заслуга ее начальника гауптмана Ганса Шайсмана, который, поговаривали, происходил из потомственных немцев Поволжья и умудрился непостижимым образом оказаться вместо голых степей Казахстана в уютной и сытой исторической фатерляндии. Естественно, что никто из персонала школы лучше него не мог знать с какими трудностями придется столкнуться выпускникам его заведения и на что следует обратить особое внимание при подготовке будущих бойцов невидимого фронта.
Между тем, наступил момент, когда часы показали правильное время. Раздался хриплый и противный звук школьной трубы. На соседних койках заворочались курсанты. Кто-то помянул маму трубача, но делать было нечего, и дюжина (по школьному бригада) небритых разновозрастных хлопцев стали натягивать школьную робу и один за другим лениво выползать из приземистой обшарпанной трехэтажной казармы.
- Становись! – раздалась команда бригадмейстера, - бегом марш!
Бригада рванула галопом мимо дежурного обер-лейтенанта, но, свернув за угол казармы, неспешно направилась в сторону сараев, где было оборудовано из ящиков два импровизированных столика. На одном дулись в козла, а на другом его забивали. Картежники начали мешать карты, а доминошники стали собачиться, выясняя какой раздолбай оставил в тумбочке коробку с костяшками, и кто за ней теперь должен бежать. Так, за исконными русским играми, незаметно подошло время завтрака.
После завтрака, который мог порадовать только голодающего Поволжья, бригада Шнапса, чеканя шаг, двинулась в сторону учебного корпуса сдавать «последний экзамен». Вообще, «последний экзамен» - немалая заслуга гауптмана Шайсмана, который, как дважды два - четыре, доказал: агент не умеющий пить, как сапожник, долго во вражеском тылу не продержится. Командование инновацию оценило и дало добро!
С одной стороны, экзамен не представлял серьезной трудности: подумаешь двести граммов водки одним махом, но с другой стороны требовал особых навыков, чего у многих курсантов, как раз и не хватало. Как правило, испытание спиритусом вини проходило в кабинете начальника школы и под его контролем.
На обычном столе, покрытом обшарпанной клеенкой, стояла шеренга из дюжины граненых стаканов. Рядом на газетке были сливовые карамельки и бутерброды с вареной колбасой, рядом с ними лежал рукав от старого, поношенного пальто. Шнапс шел в первой тройке (начальник разведшколы утверждал, что у врагов пьют обычно на троих).
По жребию разливать выпало Шнапсу. Умело разлив бутылку русской водки на троих -каждому по семь булек - он, звонко чокнувшись с товарищами, залпом опрокинул в себя содержимое стакана. Его рука машинально потянулась к бутерброду с колбасой, но вовремя опомнившись, Шнапс схватил рукав, поднес его к носу и глубоко вдохнул в себя дух старого засаленного пальто.
- Отлично! – воскликнул гауптман Шайсман и добавил, - не пропадешь!
У остальных было только хорошо.
Несколько захмелевшие курсанты, впрочем, уже и не курсанты, а новоиспеченные агенты разведслужбы, гурьбой возвращались в казарму. После экзамена и до утра следующего дня было свободное время, и каждый думал провести его по-своему. Это были последние часы курсантской жизни, за ними наступала другая действительность и все стремились оторваться на полную катушку.
Впереди всех ожидал прыжок в неизвестность.

Боевое задание

На следующий день Шнапс и еще полдюжины агентов-отличников стояли в кабинете перед оберстом из разведуправления. Жирный, с лоснящейся плешью полковник объяснял шеренге разнородных личностей, одетых в невзрачное гражданское платье, цель их боевого задания. Те уныло почесываясь, перетаптывались с ноги на ногу, пытаясь вникнуть в суть.
Задание и впрямь было мудреным: найти на просторах России новое секретное горючее для межконтинентальных баллистических ракет. И не просто найти, а еще и выкрасть. Дело пахло уже не спиртом, а чистым керосином! От столь «веселых» перспектив у некоторых агентов заранее побежали мурашки по спине, умирать ради поллитры какой-то гадости, которой и похмелиться-то было нельзя, по правде сказать, никому не хотелось.
- В общем, - подытожил оберст, - без чудо-горючего не возвращайтесь!
Агенты недружно ответили: «Яволь, герр оберст!» и повернувшись кругом, толкаясь, покинули кабинет. Самолет поднимался ровно в 21.00 и нужно было еще получить документы, деньги, оружие и парашют.

В неизвестность!

Самолет натужно загудел и, оторвавшись от земли, взял курс на территорию противника. Над линией фронта разведчики оказались в самом эпицентре огненного шторма, поднятого зенитными орудиями врага. В этот момент всем стало немного жутковато, и кто-то предложил заложить за воротник, может быть это будет в последний раз.
Стоит отметить, что вещмешки разведчиков под завязку были набиты бутылками с настоящей русской водкой, которую предполагалось использовать вместо наличных денег. Руководство разведцентра отлично было осведомлено, что на бумажные деньги, сколько бы их не было, приобрести в России практически ничего нельзя, а вот бутылка водки -  самая твердая валюта, несмотря на свое жидкое физическое состояние.
Между тем, такая валюта сразу после посадки в транспортный Юнкерс стала буквально жечь агентам ляжки. Но до пересечения линии фронта «истратить» ее в личных целях не представлялось возможным, сопровождающий их фельдфебель из школы зорко следил, чтоб никто не пил водку в полете. Но, когда рядом с самолетом стали рваться снаряды зениток, руки разведчиков сами потянулись к бутылкам... Если выпить одну, они не станут растратчиками, а будут действовать именно по обстановке: прыгать в самое логово противника абсолютно трезвым как-то не очень здорово. Все-таки пьяному и море по колено, а тут впереди - сплошная неизвестность.
Поскольку разведцентр не имел представления о конкретном месте объектов с ракетным горючим, выброску разведчиков предполагалась произвести веерным способом по одиночке, чтобы охватить как можно большее пространство. Авось кому-нибудь да повезет. Шлосер-Геносер прыгал в темную бездну по счету третьим. Вспомнив свою маму, он рванул кольцо парашюта и ринулся в черноту ночи.
Мгновения свободного падения показались целой вечностью. Толчок о твердую землю положил вечности предел. Емкости с жидко-твердой валютой жалобно звякнули, но уцелели. Агент вынул карту территории противника, представлявшую собой пачку папирос Беломора, и осветил ее балабановской спичкой. Других карт, во избежание провала, агентам не выдали. Судя по карте, он находился где-то между Волгой и Уралом. Где же здесь искать русское вундервафе?
Для начала Шлосер-Геносер решил установить контакт с местными алконавтами. Они, конечно, не космонавты, но должны что-нибудь знать о секретном оружии. Как учили их в разведшколе, в России все секретно, но все эти секреты, как правило, всем без исключения отлично известны, потому что секретность в этой стране - всенародное дело. Стало быть, чтобы узнать секрет нужно войти в контакт с его носителями, а для этого и предназначалась твердожидкая валюта.
Шлосер-Геносер упал на опушке елового леса, за которым простиралось бескрайнее картофельное поле. Вокруг не было ни души. Агент быстро собрал свой парашют и зарыл его в густых зарослях ельника. Закинув за спину мешок с валютой, Шлосер-Геносер направился куда глаза глядят, авось они выведут на цель. И действительно, пройдя некоторое время вдоль леса, он наткнулся на импровизированный заборчик, огораживающий небольшой огородик, за которым стояла покосившаяся избушка.

Есть контакт!

«То, что нужно», - решил Шлосер-Геносер. Контакт с носителями тайны произойдет без свидетелей. Агент перелез через забор и направился к домику. В окнах что-то едва светилось, но это говорило о присутствии там разумной жизни. Шлосер-Геносер осторожно постучал в оконное стекло. Тотчас в окне возник темный силуэт и хриплый голос проскрипел:
- Кого это еще с утра пораньше нечистая принесла!? Неужели это ты Белочка?
Шлосер-Геносер немедленно ответил:
- Нет Белочка придет завтра, а сегодня – добрый доктор похметолог.
Через минуту скрипучая деревянная дверь распахнулась и на пороге возникло бородатое и лохматое существо, напоминавшее не то Деда Мороза, не то снежного человека.
Оно бормотало: «Вот вовремя доктор явился, не даст умереть с похмелья.» Шлосер-Геносер вежливо поприветствовал существо, и спросил не желает ли оно принять по пять капель для поправки здоровья. «Самое время!» - буркнуло существо, посторонившись и давая дорогу агенту внутрь избы.
Изба представляла собой одну просторную комнату с огромной русской печкой, красным углом с иконами и среднего размера примитивным столом, заставленным стаканами, пустыми бутылками и порожними консервными банками.
- Ну проходи, спаситель, - произнесло существо.
Шлосер-Геносер вошел в комнату и снял свой заплечный мешок и поставил его на лавку рядом со столом. Он решил не светить своими баснословными богатствами перед первым встречным, поэтому осторожно развязав мешок вынул из него одну поллитровку русской водки.
- Этого, пожалуй, хватит для проникновения в сокровенные тайны противника, - подумал Шлосер-Геносер.
Существо, увидев бутылку с «лекарством», вырвало ее из рук агента, ловким сильным ударом по дну вскрыло емкость и мгновенно присосалось к горлышку. При виде этого зрелища Шлосер-Геносер как-то растерялся. Если потребление жидкой валюты пойдет такими темпами, то вся сумма спустится во мгновение ока.
Тем временем существо оторвалось от бутылки и произнесло:
- Ты откуда хлопец?
- Да из леса вестимо, - ответил Шлосер-Геносер.
- А кличут-то тебя как? – спросило существо.
- Да Иван Иванычем, - замявшись ответил Шнапс.
- Ну и славненько, а меня вся округа зовет Пьенот Пьенотычем. Я тут по лесной части на всю округу главный.
- А так вы лесник стало быть, - сказал Шнапс.
- Точно, милок, как есть лесник. Все тутошние леса как свои пять пальцев знаю. – похвастался Пьенот Пьенотыч.
«Это то, что мне нужно», - отметил про себя Шнапс. - Надо ему подлить горючего лишку, чтобы поразговорчивее был.» И он вынул из баула еще одну поллитру.
Тут стоит отметить, что лесник хоть и жил вдали от людей и цивилизации, пил по-черному потому, что на его участок приезжали охотники не из простых. Приезжали они с изрядным количеством выпивки, поэтому Пьенот Пьенотыч практически не просыхал. Редкий день он встречал не похмелившись. Само собой разумеется, что эти непростые охотники знали уйму секретов невероятной важности и приняв на грудь по литру, а то и по полтора, выкладывали эти самые секреты Пьенот Пьенотычу просто так, а он их как-то непроизвольно запоминал про запас на всякий случай.
Но вот в последнюю неделю заезжих охотников что-то не наблюдалось и лесника стала мучить жуткая жажда. Поэтому наш Шлосер-Геносер со своим мешком «валюты» пришелся весьма кстати. Пьенот Пьенотыч достал из печи чугунок с вчерашними щами, единственную свою закуску, и краюху ржаного хлеба. Пока Шнапс раздумывал на какой козе подъехать к хозяину на предмет государевых тайн, тот почти одолел уже вторую бутылку.

Троица придумана не зря

Шнапс понял, что ему может так ничего и не достаться, и налил себе целый стакан, но выпить его не успел, в дверь кто-то громко забарабанил. У Шнапса все опустилось - не иначе, как русский СМЕРШ настиг его по горячим следам. Прятаться куда-нибудь было уже поздно и Шнапс одним махом хватанул стакан и в голове у него чуть замутилось.
- Будь что будет, - решил он. Пьенот Пьенотыч оторвался от бутылки и поплелся нехотя открывать дверь.
Дверь открылась, и лесник радостно закричал:
- Гриша ты пустой или полный?
- Пустой, - понуро ответствовал Григорий, - я думал, у тебя что-нибудь осталось от заезжих охотников.
Гость ввалился в комнату и с удивлением воззрился на Шлосера-Геносера.
- А ты кто такой? – вопросил гость.
- Да я собственно прохожий, вот зашел на огонек погреться, - ответил, смущаясь Шлосер-Геносер.
- Да может у тебя что выпить найдется, а то знаешь, как трубы горят - пожаловался Гриша.
- Конечно, стакан нальем, - пообещал Шнапс.
Между тем, Григорий оказался не таки доверчивым, как Пьенот Пьенотыч. Первым делом он выспросил откуда такой богатый гость пожаловал в ихние края. Уж не спекулянт ли он часом, ведь столько водки у простого человека просто в принципе быть не может. Вся легенда, разработанная в Разведцентре, затрещала по швам. Шнапсу пришлось выкручиваться на ходу. Он стал оправдываться, что всю жидкую валюту он подобрал в разбомбленном эшелоне на железнодорожном разъезде, который шел в сторону фронта. Очевидно, это были наркомовские сто грамм в дивизионном масштабе. Не пропадать же добру.
Гриша похвалил Шнапса за смекалку и хозяйственность и изрек:
- Ну теперь мы выполним приказ ГКО.
- А что за приказ? - поинтересовался Шнапс.
- А ты и не знаешь деревня, - презрительно сказал Гриша. - Теперь всем русским людям полагается пить одну бутылку водки только на троих.
- Это как же так, - почесал в затылке Шнапс.
- А так все ради экономии водки в стране, она на фронте позарез бойцам для боевого духа требуется, - пояснил Гриша.
- Как же нам быть? – прикинулся законопослушным гражданином Шнапс.
- Да не боись! – успокоил Шнапса Григорий – Ты что все законы собрался соблюдать что ли. Нас же никто не видит!
Шлосер-Геносер несколько успокоился и предложил выпить на троих, разумеется. Но тут вышла заминка дотошный Григорий стал выспрашивать Шнапса откуда он, куда путь держит, и чем помогает фронту и Родине. Такого поворота не предвидел ни один стратег разведцентра и Шнапс поплыл. Однако выручила водка. Шнапс вспомнил, что в России есть славный обычай сначала выпить, а уж затем и выспрашивать у собутыльника уважает ли он других участников алкотройки. Гриша счел такое замечание резонным и сказав «ну будем» опрокинул стакан во внутрь, тоже сделал и Шнапс.
Шлосер-Геносер ясно осознавал свою близость к провалу. Уходить было не куда. Его собутыльники уже почуяли запах водки. И тут Шнапс стал входить в раж. Выпью сам всю свою водку, а им не оставлю. А Гриша с Пьенот Пьенотычем словно почуяли измену и обступили мешок с бутылками. Вскорости половина валютного запаса Шнапса была уничтожена. Агент рисковал остаться без средств к существованию. Выполнение задания было под угрозой.
Но тут агент заметил, что его собутыльники стали заметно сдавать. Пьенот Пьенотыч, положив голову на стол, мерно похрапывал, а Гриша стал, запинаясь, о чем-то без умолку говорить. Шлосер-Геносер прислушался к нему и с удивлением понял, что тот говорит о каком-то русском супервундервафе. Шнапс навострил уши, пытаясь понять его несвязную речь.

Болтун находка для шпиона

А Гриша тем временем сыпал какими-то странными словами явно не из русского лексикона. Шнапс хоть и был немец, но все-таки считал себя русским немцем из Эстляндии и русский язык понимал хорошо. Однако тут он впал некую прострацию от такого обилия неологизмов, изливавшихся из Григория. Вдруг Шлосер-Геносер напрягся, а затем и насторожился, услышав «кодовую фразу»: «Катенька требует первача». Что бы направить излияния Гриши в нужное направление Шнапс достал еще одну поллитровку лихо зубами, как учили в разведшколе, открыл ее и разлил уже на двоих. (Пьенот Пьенотыч к этому моменту был вне игры.)
Когда стаканы были осушены Шнапс осторожно поинтересовался, что это за «Катенька» такая? И, что такое «первач»? Гриша занюхал «русскую» корочкой ржаного хлеба и удивленно воззрился на странного гостя.
- Может ты и Сергей Палыча не знаешь? – хмыкнул он.
- Не-а-а-а… неуверенно протянул Шнапс.
- Ну ты даешь паря, может ты не знаешь, что страна с немчурой схватилась на смерть?
- Нет - это я знаю, - закивал Шнапс.
- Так вот, сейчас на всех заводах у нас делают «Катеньки», которые придумал наш гениальный Сергей Палыч. Скоро их у нас будет несколько миллионов и тогда мы их все разом запустим в сторону ихнего фатерлянда и будет им полный алес капут! Вся беда только в том, что горючего для них нужно много, а его вот как раз маловато. Поэтому ГКО бросил клич «Добыча горючего – всенародное дело»! А летают они на «перваче». И теперь весь тыл поголовно гонит этот самый «первач». Все что угодно в дело бросается от гнилой картошки до сахара рафинада. Только ты молчи – это самая страшная военная тайна страны.
Тут Шлосер-Геносер понял, что он может выполнить задание досрочно и даже заработать рыцарский крест. Осталось выяснить, что такое «первач», а еще лучше достать образец, чтобы германские ученые смогли его всесторонне исследовать и повторить.
- Надо налечь на беленькую, - решил Шнапс, и побольше наливать Грише, что бы он раскололся и выдал военную тайну.
Запас житкотвердой валюты, которым Шнапса снабдила разведшкола по началу казался неиссякаемым, но, как быстро он убедился, - это был все-таки не чай, которого много не выпьешь.
Тут неожиданно очнулся от хмельного сна Пьенот Пьенотыч. Услышав последние слова Гриши о «перваче», он встрепенулся и сказал, что у него в подполе стоит целая трехлитровка этого самого «первача», НЗ на всякий пожарный случай. Шнапс понял, что надо идти ва-банк. Бутылки с валютой опорожнялись одна за другой. Шлосер-Геносер пил так, как будто это был последний раз в его жизни. В глазах у него уже все расплывалось, ноги не слушались, но разум, настроенный на выполнение задания, был еще относительно светел.
Собутыльники потребляли халявную валюту со стремительной быстротой. И вот наступил предел изобилию. Шнапс пошерудил в своем мешке и с удивлением обнаружил, что осталась последняя бутылка. Теперь осталось самое главное – выцыганить у Пьенот Пьенотыча поллитра «первача». Хлопнув по заключительному стакану, Шнапс обнаружил, что двое из их троицы лежат под столом в беспамятстве. Он понял, что настало время действовать! Осторожно выбравшись из-за стола, он обошел комнату в поиске люка в подполье. Крышка входа туда оказалась под половичком. Шнапс открыл люк и полез в темное подполье.
Поскольку фонарями своих агентов разведшкола не экипировала, дабы не вызывать подозрения у контрразведки, их снабжали балабановскими спичками и церковными свечами. Шнапс зажег свечу и стал искать банку с заветной секретной жидкостью. Подпол у лесника был заставлен черте чем и, спотыкаясь непонятно обо что, он добрался до конца подвала, где и увидел полку с банками. В основном они были наполнены какими-то овощами, но тут он заметил емкость, стоящую позади солений.
- Она! - понял Шнапс.
Теперь осталось только отлить в пустую бутылку таинственное горючее и добраться до точки, куда за агентом прилетит самолет разведцентра. Шнапс вернулся в комнату, где храпели собутыльники, сраженные зеленым змием. Осторожно взяв пустую емкость, агент сунул ее в карман, затем, взяв другую наполнил ее водой из ведерка, чтобы долить банку после кражи горючего.
Через пятнадцать минут дело было сделано. Емкость с секретным веществом была заткнута пробкой и завернута в тряпицу. Уложив ее в свой похудевший мешок, Шнапс, стараясь не шуметь, выскользнул из избы и направился в точку возврата, мечтая на ходу о рыцарском кресте. Правда, был один нюанс, который Шнапс не учел…

Месть абстинентов

Шторьх разведуправления, который должен был собирать агентов, рассеянных по Руси, уже ждал на большой лесной полянке. Шнапс подошел к нему и сказал летчику пароль: «Опохмелиться не хочешь?», «А что, есть?» в свою очередь ответил тот.
- Садись, полетели, поторопил Шнапса пилот, - а то скоро совсем рассветет.
Небольшой самолетик после короткого разгона взмыл в небо и полетел в сторону фатерлянда. И тут случилось то, что должно было неминуемо случиться. На Шнапса накинулись докучливые абстиненты, а они будут похуже контрразведчиков. Наступил час Возмездия, то есть похмелья. Трубы внутри него загорелись адовым огнем. Нужно было их чем-то срочно тушить! Но чем? Всю жидкую валюту, как назло, выпили, а ведь в разведшколе почему-то ничего не говорили об этих самых проклятых абстинентах.
А тем временем, Шнапсу становилось все хуже и хуже. Голова стала тяжелой, как снаряд от Большой Берты, трубы уже не горели, а плавились. Еще немного и он просто помрет в страшных муках. Нужно какое-то эффективное и быстродействующее лекарство. И тут Шнапс вспомнил, что горючее, то есть «первач» гонят в каждом доме, и, по словам Пьенот Пьенотыча, употребляют даже по престольным революционным праздникам. Значит, его можно пить без опасности для жизни, решил Шнапс, но тогда он не выполнит задания разведцентра. Что же делать? Абстиненты уже не на шутку стали одолевать его. Выхода не было, и Шнапс решил, что лучше уж ужасный конец, чем ужас без конца. Он запустил руку в мешок и нащупал заветную емкость с вражеским секретным горючим. В этот момент Шторьх пролетал над линией фронта и летчик виртуозно уворачивался от зенитного огня. Воспользовавшись моментом, Шнапс достал бутылку, вынул пробку и поднес ее к носу. Пахло как-то странно.
- Неужели русские это пьют, - усомнился Шлосер-Геносер, - хотя им все равно хоть водка, хоть пулемет лишь бы с ног валило.
 Тем временем абстиненты в конец озверели, и Шнапс сделал маленький глоток из бутылки. Вкус тоже был странноватый, но ему неожиданно стало чуть-чуть легче. Он сделал еще один большой глоток и трубы перестали плавиться, в голове наметилось явное просветление.
- Если еще глотнуть горючего, то может быть и эти докучливые абстиненты исчезнут совсем, - подумал Шнапс.
Так незаметно для себя Шлосер-Геносер приватизировал всю бутылку секретной горючей жидкости, но зато голова стала легкой, словно перышко, сознание прояснилось, как воздух в Альпах. В общем, наступил миг просветления.
- Но как же задание? - с ужасом вспомнил Шнапс, что предъявлять разведуправлению? Пустую бутылку. В ней, правда, оставалось несколько капель «первача». Но вот спасут ли они его?
Шнапс понимал, что никакие оправдания начальство не примет. Рыцарского креста ему не видать, как своих ушей, а могут еще и услать в какое-нибудь пекло, где жизнь исчисляется даже не часами, а минутами. В общем, от одной смерти он ушел, а к другой пришел. Оставалось только выброситься головой вниз из самолета и принять быструю смерть.
Однако, на что разведчику смекалка? Шнапс решил, если не совсем избежать ужасной смерти, то, по крайней мере, отсрочить ее на какой-нибудь дальний срок. Он стал лихорадочно соображать. Тем временем самолет был уже на подлете к базе. И вдруг в проясненную голову Шнапса пришла спасительная мысль! Надо выдать свою мочу за «первач». Может прокатит!?
Схватив бутылку, он достал свое хозяйство и стал на лету, с меткостью снайпера, мочиться в емкость, где еще недавно булькал «первач». Летчик был занят посадкой своей этажерки, и все прошло незаметно. Теперь было что предъявить командованию: полная бутылка образца чудо горючего была в наличии. А там пусть уж ученые разбираются.

P.S.

Шнапс благополучно сдал командованию, добытый тяжелым трудом образец горючего. Те передали его в лаборатории для исследования. Когда имперские химики провели анализ шнапсовой мочи, то с удивлением обнаружили, что горючее состоит на 80% из спиритуса вини, а на 20% из какой-то странной биологической жидкости, не имеющей аналогов в земной природе. В научном заключении они написали, что надо сдаваться. У русских, очевидно, есть какая-то тесная связь с инопланетянами, и они пользуются их внеземными технологиями, поэтому такого противника ничем земным уже не возьмешь.
И они отчасти оказались правы. В назначенный час «Х», придуманные Сергей Палычем «Катеньки», заправленные всенародно выгнанным «первачом», стартовали и устремились на вражий фатерлянд.
Евгений Иванов