Мои бульварные истории

После обеда я вышел на бульвар. Одет я был по погоде – в простенькую футболку, в спортивные штаны, в лёгкие туфли. На голове моей синела тряпичная кепочка; в руках я держал томик произведений поэтов начала двадцатого века. Солнце закрывала пелена прозрачных облаков. На бульваре было малолюдно. Я присел на скамейку, забросил ногу на ногу и раскрыл томик стихов. Но, глядя на столбики рифмованных строк, я сочинил стихотворение:
«На бульваре время замедляет бег.
Здесь люди и тени легки.
Здесь может встретить любовь человек
И написать об этом стихи».
– Стой! – раздался рядом грозный мальчишечий голос.
Я отвёл взгляд от книжной страницы и увидел, как три подростка преградили путь своему сверстнику – длинноволосому блондину с рюкзачком за спиной.
– Ты парень или девчонка?! – спросил тот же голос, который принадлежал коротко стриженному подростку, обладателю накаченных бицепсов.
Длинноволосый подросток отшагнул назад, и за его спиной встал сутулый подросток с длинными руками и полный подросток с оттопыренными ушами.
– Ты глухой?.. Ты немой? – надвинулся на молчуна обладатель накаченных бицепсов. Он явно провоцировал драку, в которой его ждала победа.
– Нет, – ответил длинноволосый подросток. – Дайте пройти, пожалуйста. Я спешу в парикмахерскую.
– Не спеши! Мы тебя здесь подстрижём! – объявил провокатор драки, напрягая и расслабляя бицепсы.
Двое его коротко стриженных товарищей неприятно захохотали.
Я захлопнул томик поэзии. В свои почти пятьдесят лет я не научился равнодушно относиться к насилию кого-то над кем-то. Наметив вмазать книгой по голове задиру, я встал со скамейки и бесшумно двинулся к подросткам.
– В парикмахерской из моих волос сделают парик для мамы, – твёрдо сказал подросток и зажал в кулаки лямки рюкзачка. – Её волосы сгорели, когда она спасала и спасла слепую старушку с внучкой из пожара в соседней квартире.
Вдоль бульвара проехал трамвай. Из-за стука его колёс я не услышал других слов от подростков, но увидел, что обладатель длинных волос пошёл в одну сторону, а его недруги в другую.
Потом я вернулся на скамейку и, прежде чем открыть томик стихотворений, сочинил четверостишье:
«Мама в трудный час поможет,
Её любовь беду отведёт.
Её любовь на песню похожа,
Её любовь в детях живёт».