Балатовский лес 2. 0. Гл29. Долгожительница

Имена обязывают. Сложно представить девушку из татарской деревни с черными, как таблетки активированного угля, глазами, но с именем Светлана. Точно так же тяжело представить Тамару со светлыми волосами. Тем не менее именно голубоглазая блондинка с перечащим внешности именем Тамара встретила Анну и Полину в прихожей. Тамара двадцать лет проработала медсестрой, но сейчас устроилась сиделкой Клавдии Ивановны. Оказалось, зарплата не зависит от количества пациентов: ухаживая по полдня за одной-единственной пенсионеркой, она получала столько же, сколько в больнице. У Тамары было множество признаков профдеформации. Говорила она громко и четко, чтобы мог расслышать любой, вне зависимости от того, работает его слуховой аппарат или нет, стоит собеседник рядом, находится где-то в другой комнате или вовсе в соседней квартире. Поэтому соседи ее не любили, но уважали, а встретив в подъезде, советовались (все-таки медик). Руку имела твердую, характер решительный, любую работу делала быстро. Одно время была старшей по подъезду.

– Бабуля сегодня не в настроении, – сообщила с порога Тамара. – Полночи не спала, сейчас куксится.

– У нас получится поговорить? – уточнила Анна.

– Не могу сказать, попробуйте. В последнее время она часто замыкается. Бывает, ей что-нибудь рассказываешь, она смотрит на тебя, смотрит, вроде понимает. А спросишь что – молчит. Так может полдня ничего не говорить. Как ходить перестала, так и начались перебои с головой. Хотя иногда наоборот, особенно если выспится: как начнет болтать – не остановишь. Ой, да вы проходите!

Тамара сделала пару шагов вглубь комнаты, чтобы освободить место в узком коридоре. В комнате был идеальный порядок. Привыкшая к постоянной работе бывшая медсестра явно не могла сидеть без дела. На диване лежала какая-то вышивка, из кухни пахло котлетами и тушеной капустой, чайник намекал, что скоро пойдет вразнос. Его недвусмысленные намеки заглушали ведущих новостного канала по телевизору.

– Тапки одни, но у нас чисто. Наденете?

Полина с Анной отказались. Тамара отлучилась на кухню к плите. Оттуда, уверенно перебивая и телевизор, и совсем расшумевшийся чайник, она продолжила рассказ о подопечной:

– У бабули память выборочная. Может детально помнить, что было в молодости, а что на завтрак ела – забудет. Один эпизод помнит, другой – нет. Не так давно мне про свою свадьбу рассказывала: всех родственников по имени-отчеству назвала, перечислила, кто что подарил, даже в чем одеты были вспомнила. Все причитала, что подушек аж пять штук всучили. До сих пор недоумевает, зачем пятая подушка нужна – это же не букет цветов, чтобы нечетное число дарить. Так она рассказывала, рассказывала, а потом я спрашиваю: куда в медовый месяц-то ездили? Она молчит – забыла. А через пару дней я ей чай “Травы Алтая” заварила (внучка привезла). И тут ее осенило: точно же, на Алтай с мужем ездили, он там простыл еще! И давай снова рассказывать: как в баню ходили, как она медом мужа лечила. Хотели мед этот родственникам привезти, но весь там извели. Вы, кстати, чай будете?

Гости от чая тоже отказались, и Тамара проводила их в комнату.

Клавдия Ивановна сидела в инвалидном кресле у окна с закрытой детской книгой в руках.

– Заставляю ее читать. Только она совсем плохо видеть стала, и мне приходится давать ей книги с большими буквами, – словно оправдываясь, сказала Тамара. А затем командным голосом обратилась к подопечной: – Бабуля, к тебе пришли!

Клавдия Ивановна повернула голову и без какого-либо смущения стала долго и тщательно рассматривать гостей. Особенно долго она разглядывала сарафан Полины.

– Это Анна, репортер, а это Полина, ты должна ее знать, – представила вошедших Тамара.

Старушка молчала. Было заметно, что незнакомые люди вызывают у нее дискомфорт.

– Не узнаешь? – продолжала допытываться сиделка, но Клавдия Ивановна отвернулась к окну.

У Полины защипало нос. Тяжело видеть, как безжалостна старость, как неотвратимо и беспардонно она вторгается в жизнь человека. Старость приходит не одна, а вместе с одиночеством. Полина закрыла глаза. Если чужие дети быстро растут, то чужие родители быстро стареют.

Хоть Полина и убеждала себя, что не стоит ждать многого от этой встречи, но надежда, как облако, живет сама по себе. Надежда алогична, от нее невозможно отделаться, как от собственной тени. Полина упрекала себя за бессмысленный эмоциональный порыв и бестолковую поездку.

Анна пыталась получить от встречи хоть какую-то пользу. Она стала расспрашивать сиделку Клавдии Ивановны об уходе за стариками преклонного возраста, о помощи со стороны семьи и государства. Тамара была словоохотлива, хоть и отвечала порой нецензурно.

Увидев своими глазами, что значит “бабуля не в настроении”, гости-таки согласились на чай. “Травы Алтая” подействовали на Полину успокаивающе. Она с любопытством слушала рассказы о буднях долгожителей и решила, что до столь преклонных лет лучше не доживать.

– Последнее время бабуля нарасхват, – поведала Тамара. – В феврале из районной администрации заходили – подарили на день рождения фруктовую корзину, да грамоту вручили. А не так давно навещали из Балатовского Центра. Тоже что-то подарили, много расспрашивали о самочувствии. Чего точно хотели, я не поняла, но вроде приятные ребята.

– Вы им сказали про перепады настроения? – поинтересовалась Полина.

– Да, выложила все как есть. Решила, что раз они мозги изучают, так и с нашими помогут, – ответила Тамара.

– Предположу, что, узнав о проблемах с памятью, они быстро удалились. Впрочем, неважно.

Котлеты уже давно приготовились, и подходило время кормить Клавдию Ивановну. Гости направились к выходу.

– Жаль, что не удалось пообщаться с бабулей лично, – Анна переняла манеру сиделки именно так называть Клавдию Ивановну.

– Вам просто не повезло, – ответила Тамара. – Приходите завтра. Бабуля редко куксится два дня подряд. Раз прошлой ночью колобродила, значит, сегодня отоспится. Я утром напишу.

Несмотря на заверения сиделки, Полина уже не надеялась пообщаться с Клавдией Ивановной. Надежда продолжала принимать решения самостоятельно: она давно вылетела в форточку, либо просочилась в вытяжку, либо сбежала через замочную скважину. Замки против нее бессильны!

***

В этот раз Полина гостила у родителей. В их квартире почти в неизменном виде осталась детская, где когда-то жила Полина. Книжный шкаф все так же был заполнен школьными учебниками, атласами, тетрадями и литературой “на лето”. На краю полок по-прежнему ютились сувениры: фигурки животных, пара иконок, денежное дерево, медный колокольчик без языка. Родители использовали комнату дочери как кладовку. Под кроватью пылились коробки, рисунок на которых никогда не соответствовал содержимому. В коробке из-под соковыжималки лежали елочные игрушки; коньки поселились там, где когда-то жила люстра. Еще был просто коричневый ящик с надписью “Осторожно, посуда!” Что в нем хранилось – никто не знал. В глубине комнаты стоял шкаф-купе. Верхние полки были плотно забиты старым постельным бельем, полотенцами и шторами. На плечиках вперемежку теснились платья Полины и зимние вещи родителей. Весной в комнате держали рассаду, т.к. окна выходили на южную сторону. Но то весной. Сейчас рассада уже переехала в грунт и ловила изменчивое уральское солнце, на подоконнике остались лишь поддоны.

Ночью прошла гроза и похолодало. Поэтому утром Полина разглядывала свои старые платья, выбирая самое теплое из приличных. В тот момент, когда определился short-list платьев-кандидатов на прогулку, пришло сообщение от Анны: “Тамара пишет, что бабуля в прекрасной форме и очень интересуется двумя очаровательными дамами, приходившими накануне”.

Одно из платьев, попавших в short-list, сохранилось со времен работы в Балатовском. Похоже, где-то в его складках ночевала надежда. Она вспорхнула, словно фея Динь-Динь из сказки про Питера Пена, и зазвенела над бывшей хозяйкой комнаты. Обдумав предложение феи, Полина написала Анне: “Поможешь достать парик и брошь из бисера?”


Дальше: http://proza.ru/2025/02/07/491
Назад: http://proza.ru/2025/02/06/582
Начало: http://proza.ru/2025/01/10/1233