Мольберт и кошка

               
Как обычно перед открытием магазина кассиры садились за кассы с цветными кнопочками. Продавцы аккуратно выкладывали товары на полки, а уборщица до блеска начищала полы. Все готовились к приходу покупателей. В это суетливое время у самого входа в магазин кто – то тихонько переговаривался между собой. Но это были вовсе не посетители, ожидавшие, когда стеклянные створки разъедутся в стороны и можно будет войти, это были самые обыкновенные вещи, которые иногда оживают, если очень сильно этого захотят. Как этого пожелали Тележка, Корзинка и  Мольберт, недавно заменивший треснувший рекламный щиток.
- Эх, не о такой жизни я мечтал, - вздохнул Мольберт и сдул пылинку с мачты. Не с той мачты как у кораблика, а с перекладины на которую обычно ставят холст, хотя сейчас на ней красовалась вывеска с акционными товарами.
- А о какой? – спросила Красная Корзинка и чихнула, потому что вчера вечером в нее просыпали черный перец.
Мольберт закатил глаза к алюминиевому потолку.
- О такой, чтобы я стоял не в продуктовом магазине у всех на виду, а в художественной мастерской. Художник ставил бы на мою мачту холст и рисовал. Я создан для картин, а на мне этот ужасный стенд с рекламой ветчины.
- И селедки по акции, - простодушно добавила Тележка с развинченным колесиком из – за чего немного хромала.
- Вот именно! Это так несправедливо.
- Полностью согласна, дорогой Мольбертик, - печально сказала Корзинка и снова чихнула. – Мне бы тоже хотелось заниматься чем – то другим, а не таскать туда сюда продукты, как будто я ни на что другое не гожусь.
- Например чем же? – с участием поинтересовался Мольберт.
- Хранить вещи. Из меня бы вышел прекрасный ящичек для носков или шапочек.
- Ну, выйти бы пожалуй и мог, - с сомнением проговорил Мольберт, - но обычно вещи хранят в настоящих ящиках, ну или в специальных контейнерах.
- Что? – Корзинка обиженно чихнула. - Тогда и картины создают на настоящих мольбертах, а рекламу ветчины с селедкой вешают на бракованные.
Оскорбленный Мольберт хотел что – то возразить, но Тележка замахала колесиком.
-  Не ссорьтесь друзья, не ссорьтесь! Мольберт действительно создан для другого и это ужасно неправильно, что он должен стоять здесь и зазывать покупателей рекламой. А Корзинка хоть и занимается тем, чем должна, может иметь мечту. Вот мне, например, очень нравится  возить продукты от прилавков к кассе, особенно я люблю катать детей, но мое колесо совсем разболталось. Его чинили уже шесть раз, и в последний Эйвасильев сказал, что выкинет меня на помойку, если оно еще раз сломается. И я ужасно боюсь, что это скоро случится.
- У нас недавно одну зеленую корзинку выбросили. У бедняжки треснула ручка и ее нельзя было использовать, - подтвердила чихающая соседка.
- Ах, что ты такое говоришь? – всплеснул руками Мольберт. – Тележка и так вся дрожит от страха, а ты ее еще больше пугаешь.
- А что поделать. Все на помойку попадем, - рассудительно сказала Красная Корзинка и чихнула как – то особенно грустно.
- А что если нам сбежать? – спросил Мольберт тихо.
- Как это сбежать? – удивилась Тележка.
- Но ты же сама сказала, что если твое колесико снова сломается Эйвасильев выкинет тебя на помойку.
- Да, но когда оно сломается я не смогу ехать.
- Вот и бежим пока не сломалось. Поблизости есть парк, там вполне можно жить, а меня лучше высадить у художественной школы. Она совсем рядом. Ее ученики каждый день забегают сюда купить шоколадку или булочку. Если я буду стоять у входа, учителя меня заметят и заберут в класс, а дети будут ставить холсты на мою мачту и учиться рисовать. Прекрасная начнется жизнь. – закрыв глаза и сложив руки мечтательно проговорил Мольберт.
- Вот хитрец, - от возмущения Корзинка аж трижды чихнула. – Его значит в школу, а нас с тобой, Тележечка, в парк.
- Дорогая Корзинка, про вас я ни слова не сказал. Я предлагал этот план Тележке, если она не против, конечно.
- Парк все же лучше, чем помойка, а мое колесико по – моему отвалится в любую минуту. – согласилась Тележка.
- Тогда не будем терять времени, - объявил Мольберт и скинув рекламу ветчины и селедки по акции запрыгнул в тележку как в седло лошади.
- Меня – то забыли! – расчихалась от волнения Корзинка. – Как тут залезать надо?
Мольберт свесился из тележки и Корзинка как по трапу самолета вскарабкалась в Тележку.
- Так ты же хотела быть ящичком для шапок, - удивился Мольберт. – Передумала?
- Ну, тут я им точно не стану, - рассудила Корзинка, - а в парке на меня хоть перец сыпать не будут. А может белки захотят складывать в меня свои грибы и ягоды. Тоже неплохо. Буду лесным погребом.

Выкатившись из магазина друзья медленно поехали к художественной школе, но не успели доехать до угла, как Тележка наскочила колесиком на камень и оно тут же отлетело.
Черная кошка, спавшая на подоконнике соседнего дома проснулась от шума. Глафира недоверчиво подняла голову из – за горшка с геранью и несколько раз моргнула зелеными глазами, ведь такой странной компании ей еще не приходилось видеть. Она провела лапкой по мордочке, то ли умываясь, то ли пытаясь отогнать остатки сна, но компания никуда не исчезла.
- Ай-яй-яй, - воскликнула Тележка, что теперь делать?
- Я не попаду в парк и белки не буду хранить во мне свои грибы! – воскликнула Корзинка.
- А я не окажусь в художественной школе и дети не будут писать на мне свои картины! – вздохнул опечаленный Мольберт.
- Вещи, а раскудахтались, как курицы, - усмехнулась кошка и спрыгнула на дорогу, прямо перед потерпевшими крушение путешественниками. - Мяу! Я – Глафира, хозяйка этой улицы. А зачем вам парк и школа?
- Мы сбежали из ужасного места и хотим найти себе новое пристанище, - сказал Мольберт.
- Тогда вы выбрали еще более ужасные места для жилья. В парке сыро и холодно, а в школе пахнет красками и всегда шумят дети. Никакого покоя. Я сама живу в комиссионном магазинчике. Там продают всякую рухлядь, так что вы вполне подойдете. А потом наш Петрович подберет вам новых владельцев. Я могу дотолкать тележку до дверей. – дружелюбно предложила кошка.
- Ты блохастый клочок шерсти, какая мы тебе рухлядь? – с возмущением чихнула Красная Корзинка.
- Не согласен с подругой, по поводу вашей прекрасной шерсти, мадам Глафира, - сказал Мольберт. – Но мы и правда не рухлядь, а вполне приличные вещи.
- Приличные вещи не разваливаются по дороге. - Кошка поддала лапой колесо Тележки. – И не хамят без причины.
- Стоит заметить, что вы первая… - начал Мольберт, но Глафира только презрительно мяукнула в ответ и завернула за угол.
- Зря вы так с ней, - вздохнула Тележка.
- Зря? – удивился Мольберт. – Мы вообще – то тебя защищали.
- Я знаю. Но кошка права. Я и правда рухлядь, - грустно сказала Тележка. – К тому же Глафира не дала адреса комиссионного магазина.
- Зачем нам комиссионный магазин? Самое главное добраться до школы, а потом уж до парка как - нибудь. А ты на трех колесиках совсем не можешь ехать, Тележечка?
- Совсем. – вздохнула Тележка.
- Что же делать? – зачихала Корзинка.
Пока они рассуждали, как же быть. К ним подошел самый страшный на свете человек – дворник Олегович. Ведь именно он отвозил мусор на помойку на этой улице.
- Подходящая тележечка для работы. Починю за пять минут, - сказал Олегович, осмотрев находку. – И отличная корзинка, буду в ней что-нибудь хранить. Хмм, а вот эта штуковина бесполезная, - сказал он, постучав по Мольберту, точно проверяя из дерева он или нет.
- Я бесполезная ш... штуковина, - от обиды Мольберт даже начал задыхаться. – Да он даже не понимает для чего я нужен!
- Если знающий человек говорит, что бесполезная, значит так и есть. – сказала Корзинка и даже ни разу не чихнула то ли от радости, что ее похвалили, то ли от того, что проветрилась на свежем воздухе.
- Эх, - вздохнула Тележка, - Добрый дворник сейчас думает, что может меня починить, а когда поймет, что это невозможно, так же как Эйвасильев пригрозит выкинуть на помойку. И уж он то точно выкинет.
- Друзья, вы хотя бы знаете, что вас ожидает, - шмыгнул носом Мольберт. - А меня или выбросят за ненадобностью или оставят в дворницкой, чтобы вешать на меня рабочую одежду или шапку. Не хочу обидеть нашу многочихающую Корзинку, но это ее предел мечтаний, а вовсе не мой.
- Скажите, какой господин разборчивый. Вешалкой не хочет быть, - сморщилась Корзинка, чтобы чихнуть, но не чихнула.
 В дворницкой Олегович и вправду починил колесо, да так хорошо, что оно стало крепче остальных трех.
- Первоклассный мастер наш Олегович. Какой ремонт! Уж я не подведу. Буду работать за четверых, - обрадовалась простодушная Тележка и покрутила колесиком, точно маленькая девочка, любовавшаяся новой туфелькой на ножке.
- Буду в тебе перевозить уборочный инвентарь, - решил дворник, - а в корзинке, пожалуй, можно хранить инструменты.
Корзинка хотела было возмутиться, ведь она мечтала быть ящичком для шапок, а потом подумала, что для шапок сгодится любая коробка, а вот хорошие инструменты где попало хранить не станут и надулась от гордости.
Олегович посмотрел на мольберт и почесал затылок.
- А с тобой что делать? Ума не приложу. Отнесу в комиссионку к Петровичу, уж он придумает, куда тебя деть.
Дворник нахлобучил на макушку Мольберта свою вязаную шапку, и ушел обедать. Корзинка рассмеялась. Опечаленный Мольберт попытался смахнуть головной убор, но тот только сдвинулся набекрень наподобие берета, и теперь мешал смотреть по сторонам.
- Комиссионка же лучше помойки. И тебе очень идет шапочка, - сказала Тележка пытаясь как – то ободрить друга, но тот ничего не ответил и отвернулся, в эту минуту он считал себя самым несчастным мольбертом на свете.

В комиссионном магазине мольберт с удовольствием приняли, ведь он был совсем новенький.
Олегович в последнюю минуту забрал забытую шапку, и Мольберт облегченно вздохнул, решив, что жизнь начала налаживаться пусть и не совсем, так как бы ему хотелось.
Он огляделся по сторонам. Помещение было тесным и заваленным всякой всячиной. На полу стояла габаритная бытовая техника. На стеллажах красовались фарфоровые статуэтки вперемешку с хрусталем и чайными сервизами. На огромном столе выстроились настольные лампы разных эпох от самых древних керосиновых, до совсем новеньких, изготовленных буквально в этом году. Подоконник поделили старенький глобус, и швейная машинка с золотыми узорами. На набитых в стену крючках висели зонтики и несколько соломенных шляп – атрибуты для любой погоды.
- А остальные пожитки где?
- Простите? – Мольберт повернулся и увидел старую знакомую кошку Глафиру. Она лежала на прилавке у кассы и обмахивалась хвостом как веером.
- По дороге развалились что ли?
- Нет, любезная. – с раздражением ответил Мольберт. - Им нашлось применение в дворницкой.
- А тебе как погляжу нет, - усмехнулась кошка и ее зеленые глаза сверкнули как два изумруда.
- И очень хорошо. Я создан для высокого искусства, а не для какой – то дворницкой.
Глафира пожала плечами.
- Там не так плохо. Твоим друзьям повезло. А ты наверное подставкой хочешь стать? Я в соседнем магазине видела. Стоит деревяшка похожая на тебя, рекламирует товары. Только та ветчина совсем дрянь, я пробовала…
- Какая дремучесть! – изумился Мольберт. Да на мне рисовать должны, а не колбасу с селедкой рекламировать.
- Так это был ты! – догадалась кошка. – А по-моему прекрасное место. Светло, тепло, едой пахнет. А ему краски не хватает. Но тебе повезло. Ходит сюда один тощий художничек. От него за версту несет маслом и скипидаром. Я всегда гулять выхожу, когда он появляется…
- Вот бы мне к нему попасть!! - с надеждой воскликнул Мольберт.
- Попадешь не беспокойся, - махнула лапой Глафира. - Кому ты кроме него нужен.
- Очень даже и нужен, - рассердился Мольберт. – Просто оказался в неподходящем обществе среди таких невеж как ты, Корзинка, и этот Олегович.
- Да кто тут из нас еще невежливый? – фыркнула кошка.
- Невежа и невежливый это совершенно разные слова… - начал Мольберт, но кошка свернулась клубочком на прилавке и закрыла глаза. Спать ей не хотелось, она просто обиделась.
Глафира не ошиблась. Уже на следующий день в комиссионный зашел студент художественной академии Гриша Смирнов. Это был худощавый юноша с замотанными в узелок волосами на затылке и татуировкой змеи на запястье. Он что – то искал.
- Не нужен ли вам мольберт, Григорий? – спросил хозяин, облокотившись об прилавок.
- Нет. Только зонт. Мой прохудился.
- Как? Тот что вы брали на прошлой неделе? Странно он был почти новый.
- Ах, нет, не тот, - рассеянно пробормотал художник, перебирая зонтики. – Нужен побольше. Вот этот .
Юноша снял с крючка на стене ярко желтый зонт и нажал на кнопку. Зонт распахнулся точно огромное солнце.
- Если что есть такой же черный, - сказал Петрович немного удивленный выбором покупателя.
Но художник безразлично махнул рукой.
- Мне все равно, какой цвет. Лишь бы покрепче был.
- Гришенька, а может все - таки возьмете и мольбертик? Совсем новый, только, что пленки нет. Отдам за полцены, - добавил продавец, заметив равнодушный взгляд юноши. Ведь если мольберт не нужен художнику, кому еще удастся его продать.
- Тогда зонтик бесплатно, - ухватился Гриша за выгодную сделку.
Хозяин недовольно пожевал губами, но представив, сколько места, будет занимать бесполезная вещь в крохотном помещении кивнул.
- Идет.
Счастливый Мольберт напоследок крикнул кошке прощай, но та даже ухом не повела. То ли потому что крепко уснула, то ли потому что еще обижалась.

Гришина мастерская она же собственно и жилище располагалась на крыше кирпичной пятиэтажки. Дневной свет проникал в нее через крошечное окошко, а потолок был настолько низкий, что будь художник повыше ростом, ему пришлось бы пригибать голову перемещаясь по своему дому. Из мебели было только самое необходимое. Продавленный диванчик, пара расшатанных стульев и пластиковый стол, какие ставят в летних кафе. Возможно оттуда он и был. А еще шкаф, который служил не только для одежды, а еще для еды и посуды. Остальное пространство занимали неоконченные картины, раскиданные повсюду тюбики красок и банки с кистями. И все это как приправой было посыпано пылью, сухими листьями и откровенным мусором накопленным не слишком хозяйственным юношей.
- Что это за ужасное место? – невольно вырвалось у Мольберта, когда он оглядел свое новое пристанище.
- Почему ужасное? - тоненьким голоском пропищала Кисточка, расчесывая волосы из бельичего ворса. – Самая обычная мастерская. Они все такие.
- Хо, хо, а вы только из магазина? – раскатисто рассмеялся Холст стоявший у стены. - Тогда понятно. Привыкните.
- Располагайтесь поудобнее, - сказал Старенький Мольберт, довольный что теперь у него появится больше отдыха, раз художник приобрел новый станок для живописи.
Мольберт поежился.
- Как тут удобно расположишься? Кругом грязь…. ааааа! – вскрикнул он потому, что с потолка свесился огромный черный паук. – Кошмар. Кто это?
Кисточка захихикала. А Холст заохал, и заахал, как будто у него болел живот, но это он так смеялся над новым соседом.
Не успел Мольберт привыкнуть к необычному жилью. Как художник начал распахивать зонтики по всему дому.
- Что он делает? – с удивлением спросил Желтый Зонт, потому что очередь до него еще не дошла, но он хотел знать, что происходит.
- Это от дождя, - пояснил Фиолетовый Зонтик раскинутый над диваном. – Погляди в окно. Туча свинцовая все небо заволокла, а крыша как сито.
- Что такое сито? – спросил Желтый Зонт и ойкнул, потому что очередь дошла до него.
Гриша повесил желтый зонт над окном и как следует закрепил.
- Это кастрюля с дырочками для макарон. У нас в магазине такие продавали, - вздохнул Мольберт. – Но при чем тут крыша, разве в ней могут быть дырочки?
- Хо, Хо, Хо. В художественном магазинчике продавали кастрюли для макарон? – басом загоготал Холст.
- В другом магазине, - махнул рукой Мольберт и с беспокойством посмотрел вокруг. – Но ведь если крыша дырявая, то когда пойдет дождь…
Он не договорил, потому что большая холодная капля упала ему на макушку, и он даже пожалел о том, что дворник Олегович снял с него шапку.
Дождь полил сильнее, и теперь струйки воды текли прямо на пол в тазы и ведра, которые Гриша предусмотрительно расставил.
- Это что же меня купили, чтобы дыры в крыше прикрывать? И я никогда - никогда не буду гулять под дождем? – растерянно спросил Желтый Зонт.
Мольберт с сочувствием посмотрел на желтого соседа.
- Дорогой Зонт, как я тебя понимаю это просто…
- Прекрасно!
- Что? – изумился Мольберт. – Ты рад?
- Конечно! Мне не придется трястись в сумке или рюкзаке, а потом мокнуть под проливным дождем. Бррр. Всегда этого боялся. Я сразу простужаюсь, - чихнул Желтый Зонт. - Это я не простыл. А от волнения. Я и при прежней хозяйке все время чихал, а она думала, что механизм барахлит, вот и сдала меня в комиссионку.
- Ну, вот. Еще один чихун появился, - проворчал Мольберт.
- Еще один? Ты тоже часто чихаешь?
- Не я, одна знакомая, - вздохнул Мольберт, вспоминая Красную Корзинку. - Повезло тебе, Зонт. Ты оказался там, где и мечтать не мог. Но мне тоже…. Аааа… – завопил он, потому что паук потревоженный дождем снова спустился на своей паутинке и раскачивался на ней словно на качелях прямо перед носом Мольберта. – …повезло. Кажется.
Художник поставил Мольберт у окна ровно под желтый зонт, чтобы капли дождя не намочили будущую картину, и водрузил на мачту холст. Мольберт невольно вспомнил легенький рекламный щиток, который стоял на нем в продуктовом магазине, но тут же отмахнулся от этой мысли. Лучше уж тяжелый холст, чем реклама ветчины, решил он. Но тут Гриша принялся рисовать.
Сначала все было хорошо. Пахло маслом и скипидаром, и Мольберт морща нос с гордостью представлял какая прекрасная получится картина, но вдруг понял, что Кисть заносит, то в одну то в другую сторону и она помимо Холста закрашивает краской и его самого. Поэтому уже через час на Мольберте было полно синих и зеленых пятен.
- А поаккуратнее никак нельзя? – возмутился он, но художник его, конечно, не услышал.
- Что – то не так? - спросил довольный Холст, потому что уже почти получил статус картины.
- А вы сами не видите? Меня всего испачкали краской!
- Только то и всего? – загоготал Холст то ли от объяснения Мольберта, толи от того, что Кисточка щекотала ему бока. – Но мольберты всегда измазаны краской, новые только в магазинах стоят. Тебе надо было в магазине остаться, раз такой нежный. Вон Старенький Мольберт весь белый, и не жалуется. Это в прошлый раз Гриша зимний вечер рисовал.
- И прекрасная картина вышла. – подтвердил Старенький Мольберт. – Белила только украшают дерево из которого я создан.
- И я бы не отказался, чтобы на мне пару узоров сделали. – мечтательно сказал Желтый Зонт. Может наш живописец догадается раскрасить меня? На себе то он картинки нарисовал. Как думаете, мне пойдут розовые цветы или красные? А может лучше горошинки?
- От дождя краска потечет, - практично заметила Кисточка, когда Гриша перестал рисовать и задумчиво оглядывал картину.
- Да что вы такое говорите! - Мольберт плюнул с досады, что его никто не понимает, и отвернулся к окну.
Наутро Холст исчез став картиной. Молодой художник продал ее, а на вырученные деньги купил немного еды и новый холст. Тот гоготал еще больше прежнего и Мольберт только мрачно вздыхал, слушая пересмешки Кисточки и очередного хохотуна. Пауки точно в насмешку над нервным жильцом спускались на паутинке и покачивались из стороны в стороны, но к их огорчению Мольберт при виде их уже не вскрикивал, а лишь грустно опускал голову.
Несколько дней беспрестанно лил дождь, вынуждая Мольберт прятаться под Желтым Зонтом и стучать зубами от холода. Лишь к концу сентября тучи рассеялись, и выглянуло солнце.
- Эй, Подставка, привет! – мяукнула кошка, запрыгнув на подоконник.
- Как ты меня нашла, Глафира? – воскликнул Мольберт, увидев старую знакомую. Та ничуть не изменилась, чего к сожалению он не мог сказать о себе.
- Нарочно не искала, - фыркнула Кошка. – Но я в городе каждую крышу знаю. Эту то само собой стороной обхожу. Краской отсюда пахнет за версту. Но смотрю, старый приятель в окне грустит. Решила проведать.
- Я грущу, потому что весь в масле и акриле. А еще здесь темно, холодно, и идет дождь через дырки в крыше. Это совсем не то о чем я мечтал.
- А я тебе что говорила. В магазине красота… Но постой, ты же сам хотел, чтобы на тебе рисовали. Вон какой ты сине-зелененький стал. Или тебя надо целиком раскрасить?
- Да не на мне должны рисовать, а на холсте. Холст только стоит на моей мачте. А меня все время заляпывают краской. И людей здесь нет. Одни пауки. Мне здесь не нравится. Я… я хочу снова рекламировать ветчину и селедку, - всхлипнул Мольберт, сам не ожидая от себя такого признания.
- Ну, это вряд ли получится, - заметила кошка, щурясь на солнышке. – Ты теперь весь раскрашенный, такой в магазин не поставят.
- А если меня скипидаром почистить? – И Мольберт потер тряпочкой свой зеленый бочок. Но краска сильно въелась, и только больше размазалась по дереву.
- Похоже, придется тебе остаться здесь, - заключила Глафира, морщась от неприятного запаха. И поднялась на лапы. – Но ты не унывай, я так уж и быть буду заходить в гости.
- Только заходи почаще, Глафира, а лучше каждый день! - быстро проговорил Мольберт, потому что кошка заскользила по крыше.
Через минуту он уже видел ее на противоположной стороне дома. Мольберт долго смотрел ей вслед, и думал о том, что будь он котом, и броди он, где вздумается, то был бы непременно счастлив. Но просто он не знал, что и у котов есть свои трудности и возможно они тоже мечтали быть кем – то другим.