Цвета

               


   Им было плохо, и они сошлись случайно, под кайфом, на скамейке у одного из рыбных ресторанчиков Яффо.
   Инна любила зеленый цвет. Он ей абсолютно не шел, но по большому счету ей было на это наплевать. Зеленые юбки, зеленые блузы, зеленая обивка на диване и зеленые шторы на окнах. Черные волосы с зеленым оттенком. Зеленый чай, зеленый лак на ногтях, зеленые тени на веках, зеленые деньги, зеленые хутини, наконец.
   Йорам любил Инну, несмотря на то, что зеленый цвет вызывал у него аллергию, проявлявшуюся в самый неподходящий момент скрежетом зубов и зудом в паху. Хамсин, думал Йорам, прекрасно понимая, что выдает желаемое за действительное. Хамсин на самом деле был не при чем. Но легче от этого не становилось.
   Они были знакомы почти год, и встречались по вторникам и пятницам. Вторник – в одной из разбросанных по набережной кафешек, пятница – в лежбище Инны. Йорам приносил пару апельсинов, коробку конфет фабрики «Элит» и бутылку каберне, вяжущего рот, и от этого дающего вечеру ощущение особенности. Он поблескивал своим гладко выбритым черепом, поскольку считал, что эта прическа переводит его в разряд неотразимых мачо. Красные свободныe брюки и бордовая тенниска дополняли общую картину. Он был в меру молчалив, нетороплив, и хотя бы этим не раздражал Инну, не терпевшую всех оттенков красного, исключая цвет каберне.
   Она проектировала ландшафты в одной из частных фирм, а в свободное время посещала концерты симфонической музыки. Он брал интервью у знаменитостей для одной из центральных газет и вел страничку в некой популярной программе на телевидении, в которой с упоением клеймил классику и расхваливал хип-хоп и реггей.
   Ей было 42. Она никогда не была замужем и не рожала детей. Ему должно было вот-вот стукнуть 50. Он жил один, всю жизнь купаясь в прелестях холостяцкой жизни.
   “Я давно состоялась. У меня все тип-топ.” - размышляла Инна – “Но, может, что-то поменять? Добавить несколько новых красок? Несколько оттенков, вкусов, запахов?”
   “Мне нужен новый вызов?” – раздумывал Йорам – “А почему бы нет? Новые ощущения, новые предпочтения.”
   Инна полюбила желтый. Он ей не шел так же, как и зеленый, но по большому счету ей и на это было наплевать. Желтые юбки, желтые блузы, желтая обивка на диване, которая обошлась не хило, и желтые шторы на окнах. Волосы, традиционного блондинистого цвета, но с желтыми частыми полосками по бокам. Желтый чай, желтый лак, желтые тени на веках. Желтые духи от Valentino. Желтые евро - исключительно номиналом в двести. Желтые хутини, наконец.
   Йорам любил Инну, хотя и желтый цвет вызывал у него не лучшие ассоциации, проявлявшиеся слезящимися глазами и чиханием, начинающимся в самый неподходящий момент. Хамсин, по-прежнему думал Йорам.
   Они начали встречаться по понедельникам и четвергам. Понедельник – в одном из пивных пабов Тель-Авива, четверг – в лежбище Йорама. Йорам закупал несколько плодов сочного манго, набор бельгийских или австрийских вафель и бутылку белого совиньона, ласкающего рот, и от этого дающего вечеру ощущение легкости. Он поправлял чуб своей новой модной прически в стиле Гарвард, сделанной у престижного мастера, поскольку считал, что эта прическа переводит его в разряд неотразимых интеллектуалов. Сиреневые зауженыe брюки и пурпурная шелковая рубашка на пуговицах дополняли общую картину. Он был в меру разговорчив, несколько нетерпелив, но это почти не раздражало Инну, с трудом терпевшую все оттенки пурпурного и сиреневого, но с удовольствием воспринимавшую цвет совиньона.
   Она занималась дизайном дорогих вилл, а в свободное время посещала уроки сальсы. Он создавал развлекательные программы на одном из центральных телеканалов и часто сидел в библиотеке, повышая свой уровень знаний.
   Ей было 43. Она ужасно хотела выйти замуж и родить ребенка. Ему уже стукнуло 50. Он жил один, хотя всю жизнь хотел иметь семью и детей.
   Им было плохо.
   «Я становлюсь старухой», - шептала перед зеркалом Инна, вглядываясь в появившиеся морщинки в уголках глаз. Нет, они еще не привлекали к себе внимание, но Инна-то понимала, что эта перспектива не за горами. «Я становлюсь одинокой старухой, поэтому менять надо все и кардинально».
   «У нее потухли глаза», - то ли констатировал, то ли спрашивал себя Йорам. «Если ничего не менять, она попросту исчезнет из моей жизни. Я хочу этого?»
    Инна сменила цвет на розовый. На розовый??? Но он шел ей! Попробовал бы кто ей об этом сказать год-два назад! А тут: розовые юбки, розовые блузы, розовые платья с оборками  и рукавом три четверти, розовые кресла в салоне, розовые гардины на больших широких окнах. Розовая прядь на пепельных волосах. Розовое масло для кожи, чай, настоенный на лепестках роз. Розовые тени на веках, розовый лак на указательном и мизинце. Духи Armand Basi с розой на флаконе. Розовые чешские кроны по сто и розовые украинские гривны по двести. Розовые хутини, наконец.
    Йорам любил Инну, и розовый цвет никак не влиял на его аллергию, чих и зуд в паху. Наоборот, он нес какое-то необъяснимое спокойствие. И даже хамсин проходил как-то мягко.
    Они начали встречаться по воскресеньям и средам. В воскресенье – в Центре репродукции при хайфской клинике «Ассута», в среду - в одном из циммеров на севере страны, окруженном лесом и маленькой речушкой. Йорам привозил с собой органические овощи и фрукты, натуральные соки и черный хлеб грубого помола. На мангале жарился салмон в фольге, заправленный пряностями. Йорам прекрасно чувствовал себя в свободной рубашке поло синего цвета и тканевых светло синих шортах. Легкая небритость и короткая стрижка придавали ему вид моложавого успешного мужчины. И это отражалось в улыбающихся довольных глазах Инны.
    Ей было 44. Она занималась проектированием детских и молодежных центров по удаленке по утрам, а после обеда посещала занятия для готовящихся стать мамой.
    Ему был практически 51. Он открыл семейный Youtube канал, а по вечерам прогуливался с Инной по тихой улице.
    Она поправляла на отекающем пальце обручальное кольцо, и смотрела на звезды.
    Они были счастливы.