Без конца... Гл. 5

-5-

Везучая

Юля обернулась, посмотрев вслед женщине, которая помогла поднять на тротуар коляску с малышом: «Чем-то похожа на мою маму… Открытая, добродушная, ну, точно, как мама! Интересно, а что у неё со счастьем?»

 Вот Юля, между прочим, счастлива! Как же ей повезло! Есть, конечно, загогулинки в судьбе, но в общем и в целом она довольна! Юля с признательной нежностью посмотрела на сынишку – «плод красивой любви», - они возвращались с утренней прогулки. Малыш, надув розовые щёчки, рассматривал игрушечную машинку, вращая её пухлыми пальчиками, настырно пытаясь разломать, но у него это не получалось.  Потом отшвырнул надоевшую игрушку и стал капризничать.

- Ма-ма, - чётко выговорил он, после чего последовала невнятная детская «абракадабра» и нарочно выдавливаемый плач, призывающий мать сию минуту обратить внимание на него, на Костика.
- Эй, Косточка, чего разревелся? Уже домой идём, скоро будем кушать, - Юля дала ему бутылочку с водой, Костик жадно припал губками к горлышку, глотая взахлёб жидкость.

Юля вышла замуж три года назад. Она влюбилась! Ах, как она влюбилась! А уж как обрадовалась, когда узнала, что любовь её взаимна! Он, Евгений, тоже влюблён в Юлю! Молодые, полные нерастраченной жизни, покорённые друг другом навсегда! Просто художественная повесть наяву! По крайней мере, Юля была в этом уверена. Эх, молодость! Извечное заблуждение, извечная иллюзия в дурацком обличии под названием «навсегда»! Ох уж этот мираж оазиса в песках знойной пустыни смерти!
У них было всё, как подобает влюблённым всех времён и народов: романтические встречи на берегу вечернего моря с заходящим красным солнцем на горизонте, какие-то сумасшедшие поездки на природу в одичалые, отдалённые от людской суеты места, или, наоборот, весёлые, шумные вечеринки с друзьями в кафешках или уютных ресторанчиках, признания, обещания, увещевания и, наконец, - законный брак! О единственная и неповторимая! О единственный и неповторимый! Только моя! Только мой! Любовь до гроба!..

Множественное множество людей, мужчин и женщин, с тех самых пор, как человек оформился в Человека Разумного, промалывались через - божеский ли, чёртов ли -  непредсказуемый этот жёрнов! Нескончаемая тема человеческой жизни: «Ещё раз про любовь»!..

Только вот сама-то Любовь забирает в свою невиданную, сказочную страну не каждого, и не всякому она дарит свои неописуемые блага, не всякому открывает свои нескончаемые тайны, не всякого впускает в свои баснословные сокровищницы. Далеко не всякого! Она делает это избирательно, укладывая на весы все-все-все достоинства и пороки, до мельчайших подробностей. Приходится отвечать даже за малейший проступочек, ей не угодный, который могут вовсе и не заметить возгордившиеся людишки.

Любовь наказывает отречением в самый непредвиденный, неподходящий момент. Она взимает с человека немыслимую плату, вплоть до уничтожения, либо, что ещё хуже, оставляет его жить, но напрочь лишет встречи с собой. Бродит потом человек по земле, ищет снова Любовь, зовёт, но найти её уже не в силах.

Любовь – не праздная особа. Она требует от тех, кому позволила пребывать у себя в доме, тяжкого труда, труда по сохранению и приращению её богатств, чёрного, но благодарного, ведь она превращает человека, готового ей служить, не в покорного и безгласного раба, а в думающего, трудолюбивого, ответственного за свои деяния создателя, творца - этакого маленького бога, отдающего себя на благородную, высокую жертву во имя того, кого он любит. Да, Маленького Бога, творящего модель, изделие – семейный союз людей, стремящихся к уважению и пониманию друг друга, живущих по принципу: я – для всех, стало быть, все – для меня.

С того времени, как Юля начала осознанно воспринимать жизнь, она, как всякая нормальная девушка, мечтала о великой любви, подобной той, что прославляется в литературе, кино, музыке,  мечтала о семье, о детях, об общем доме, то есть о стабильном, ухоженно-тёплом собственном очаге. Вероятно, в Евгении она увидела того, с кем можно основать такой очаг. Нет-нет, хозяйственная практичность – это после, в качестве приложения, но основное – конечно же, любовь.

Симпатичный, привлекательный парень, с карими глазами, глядящими пронзительно и по-доброму, на две головы выше ростом, имеющий высшее юридическое  образование, интересный в беседе, порой пускающий в разговоре подходящий юмор, спокойный в поведении, притянул её к себе какими-то там флюидами. Понравился! Встретились они в канун Нового Года, вечером, в молодёжной толпе на Театральной площади, где шло развлекательное праздничное шоу. В центре площади – высоченная ёлка, горящая разноцветными огнями гирлянд, везде новогодняя мишура, украшения, настроение на пике восторга! Юля с подружками, Евгений с друзьями. Слово за слово – познакомились. И понеслось!

Ей, правда, сплетничала одна «беспокоящаяся» приятельница, что он имеет похождения. Но какой молодой человек, да ещё такой красавчик, не «ходок»?! Юля не желает знать, как у него было до неё и с кем! Нынче эти «как» и «с кем» - перечеркнуты! Было и ушло в небытие! Теперь-то он встретил ЕЁ, единственную и неповторимую, «любовь всей жизни»!
 
Да и Евгений чувствовал, что у него с девушкой есть много точек пересечения. На первых порах он, очарованный дурманящим чувством, не спал ночами, волновался и томился и неподдельно радовался новому веянию любви, ждал с нетерпением и нежностью очередной встречи с Юленькой. В конце концов, дошло до серьёзного – Евгений принял окончательное, грандиозное по значению, решение жениться на Юлии. А через несколько недель после сделанного ей предложения он узнал, что Юля станет матерью его ребёнка. Что ж, он на верном пути, сам Бог, как говорится, велел!

Евгений оригинально предложил ей руку и сердце: на прогулочном теплоходике, в море, на глазах у всех пассажиров, под живую музыку, заказанную музыкантам! На исходе дня, когда солнечный горячий диск с шипением коснулся воды, Евгений, встав на колено, преподнёс любимой изящное обручальное колечко. Юля взлетела на седьмое небо от счастья! Тут вдобавок сложилась как будто подходящая ситуация: Юле надо было найти жильё, куда она переехала бы от бабушки.

Дело в том, что Юля вот уже год жила временно у своей бабушки. Сначала они – мама, Юля и младший брат Георгий – ютились на съёмной квартире, так как мать и дети остались без крыши над головой. Отец Юли вынужден был продать недостроенный дом за долги, он сморозил несколько экономически невыгодных глупостей, никого не слушая, и проиграл. После ахового удара мама подала на развод.

Собственно, развод не случился, конечно, за пять минут, к нему подвели многие разногласия в жизни, из которых явственно следовало, что между этими людьми не существует взаимопонимания. Их разделило несоответствие мировоззрения, различное восприятие судьбоносных жизненных ситуаций, несостыковка взглядов на вещи в наиважнейшие, решающие моменты семейной жизни. Время работало на стороне мамы - подтверждало, что отец, увы, оказывался неправ. Наступил невыносимый момент, когда мама больше не смогла терпеть «тупость» мужа, и они расстались. Это была самая печальная страница в истории их семьи.

Окончив школу, Георгий уехал в соседний город и поступил в музыкальное училище. Юля с мамой остались у бабушки. А через год мама отправилась жить к сыну. Он музыкант, совсем забросил быт, пропадал на репетициях, практически целыми днями оставаясь голодным. Мама сняла квартиру, нашла работу и переехала к нему. Юля же задержалась у бабушки, поскольку ей некуда было идти и не на что. Переехать к матери с братом она отказывалась по собственным соображениям: нежелание бросать работу, привычка, ещё что-то.

Евгений не просто перевёз к себе Юлю: он приехал к её матери и, как положено, попросил руки дочери. Эта сцена прошла весьма торжественно, трогательно, мило, классически. Цветы, подготовленная речь, клятвенные заверения будущей тёще в том, что Юля будет с ним счастлива!.. На тот момент Евгений, наверное, искренне верил в исполнение предначертанного.

Вся «предбрачная кампания» прошла успешно, цель была достигнута. Расписались, отметили, отсняли фотосессию. Скромно, но метко и прилично. Родные Юлии обрадованно успокоились мыслью о том, что их девочка устроена. И не только устроена материально, но, что главнее всего на свете, - Юлечка любит и любима! А это значит, что всё должно быть у молодых людей замечательно!

Родные и знакомые считали Евгения и Юлию идеальной парой. Такое мнение стало твёрже после рождения маленького Костика. Однако возникло одно «но»: отношения между Юлей и свекровью оставались натянутыми. Юля не на словах и не на основе прочитанных книг, а воочию столкнулась с гиперболизированной материнской любовью. Свекровь странно ревновала любимого сыночка, не могла отдать его целиком наглой девчонке, «найденной им чуть ли не в помойке, нищебродке, без приличного приданого». Ни кола ни двора, ни денег, ни престижного положения!

Конечно, наглой, а какой ещё?! Раз покусилась на единственное мамочкино сокровище! Мамочка ему, Нюшеньке, плохого не пожелает! Горя не причинит! Она может желать ему только счастья. А счастье у сынули должно быть то, какое хочет и видит необходимым она, мамочка! Она-то, мамочка, всю жизнь пахала, как ломовая лошадь, убиваясь в поисках каких угодно путей, дабы раздобыть для сына недвижимость, деньги и, если жену, то лишь такую, какую лично она считает достойной Женечки, точнее, - Нюшеньки. Его избранница должна происходить исключительно из богатых слоёв общества, с хорошим наследным состоянием – и точка! А тут выискалась, видите ли, пигалица! Выскочка без роду-племени! Некая заразная зараза, нацелившаяся покалечить все перспективы и планы относительно Нюшеньки!

Да, она пахала… То есть ежегодно в сезон сдавала отдыхающим комнаты в гостевом доме, правда, уже устаревшем, требующим, по современным меркам, капитального ремонта. Она пахала – делала деньги, давным-давно плюнув на специальность по образованию. Она пахала, невзирая ни на какую там вшивую мораль: если надо, то на горло наступит, лишь бы это принесло доход.

Неплохой, безусловно, семейный бизнес – сдавать в курортной местности жильё. На летнем заработке держится почитай всё побережье. Дурно то, что, кроме набивания карманов, южную даму ничего более не интересовало в жизни. Счёт! Должен быть пополнен счёт! Все физические и эмоциональные силы пускаются на приращение счёта! Нет иного интереса. И мерная оценка других людей производится абсолютно с позиции счёта! Есть у человека счёт – он заслуживает одобрения Нелли, нет счёта – он дрянь-человек! Деньги! Вот двигатель жизни, вот предпосылка успеха! Деньги, деньги и ещё раз деньги! Они – пропуск в любое направление жизни!

 И где же нашёл её любимый сын этакую уродливую, нищую дрянь?! На какой залежалой свалке?! Её мать учительница? Отец охранник? И всё?! Продал дом за долги? Дурак! У них ничего нет?! Сыночек, маленький мой, во что ты влез? В какое такое дерьмо?! Ах, у тебя любовь?! Малыш-малышок, разве это главное? Люби кого хочешь! Пожалуйста! Я же тебе для твоих «любовей» подходящую квартирку приобрела. Но не женись ты на своих "любовях", они все временные, приходящие, – женись на принцессе!..
 
Юля с ребёнком поднялась на лифте, подошла к входной двери. Что? Может, показалось? Она торопливо всунула ключ в замочную скважину. Нет, к большому сожалению, не показалось.
- Нюшенька, это ты? – слащаво раздалось из комнаты.
Всегда, когда заявлялась свекровь, в особенности непрошено-незвано, у Юли начинало мутить в животе, к глазам подступали слёзы, похожие на слёзы ребёнка, которого обидели, несправедливо наказав.

Костик по-детски издал ответные радостные звуки, после чего в прихожей нарисовалась недовольная женская физиономия. Есть в человеческой природе неприятные лица, держащие постоянную гримасу недовольства и презрения к миру: рот с опущенными углами губ, оценивающий и надменный взгляд холодных глаз. Эти глаза теплели в единственном случае – при виде сына. Скорее, они не теплели, а резко начинали пылать костром жадного собственника: моё – никому не дам, никому!

Юлю передёрнуло. Однако изо всех сил сохраняя выдержку (в эти моменты сознание останавливало её банальным образом, что Нелли Илларионовна – мать твоего ненаглядно Жени и бабушка ещё более ненаглядного Костика, в любом случае Нелли Илларионовна намного старше, а старших Юлю учили уважать), Юля вежливо поздоровалась:
- Добрый день, Нелли Илларионовна.
Та в ответ и глазом не моргнула, рванулась к внуку, поднимая ребёнка под мышки.
- Костенька, маленький мой, иди ко мне, бабуля обнимет! – и прижалась к его румяной щёчке.

Костик отстранился, что-то промямлив и, видимо, уставший и проголодавшийся, потянулся обратно к матери, начав плаксиво канючить.
- Дитя надо воспитывать правильно, - строго-наставительно выговорила она, - я его бабушка, так изволь, милочка, разъяснять внуку сей факт и учи, как он обязан относиться к бабушке.
- Побойтесь бога, Нелли Илларионовна! Это ведь дитя, всего-то двухлетний ребёнок! Хочет есть и спать, и больше ничего, - Юля акцентировала ненавистное ей словечко «дитя».

Юля прошла в комнату и стала переодевать капризного малыша, приговаривая, что они сейчас вымоют ручки, покушают вкусный супчик, и мама споёт Костику песенку.
- Не дерзи мне, - отрезала свекровь.
Юля, состроив насмешливую улыбку, как можно спокойнее, но с интонацией недоуменности, ответила:
- Разве я вам дерзила? Чтобы завоевать расположение ребёнка, надо бывать с ним почаще, принимать участие в его повседневной жизни. Например, гулять с ним, играть, сказки рассказывать… Ребёнок не понимает ваших претензий, он вас не видит толком.

Нелли в ужасе расширила глаза:
- Ах, ты…, - чуть не выпалила «дрянь такая», но почему-то удержалась.
Юля понесла ребёнка в ванную, краем глаза увидев, что свекровь в очередной раз передвинула кухонный стол к стене, подальше от окна. Юля вздохнула: злосчастный стол свекровь передвигала уже не впервые, делая это в отсутствие Юли. Ну да, конечно, ведь вся мебель в квартире, в том числе и стол, были её, Нелли, а не снохи. Квартира юридически тоже принадлежала Нелли, так что эта женщина – полноправная хозяйка жилья, поэтому она смело открывала дверь своим собственным ключом, входила на территорию жилплощади, где обитала молодая семья, когда ей заблагорассудится, и делала в квартире, что хотела.

Да, Нелли Илларионовна купила эту квартиру любимому Нюшеньке, но собственник – она. И по документам, и не по документам. И распоряжаться здесь, в своей квартире, какой-то пигалице Нелли не позволит! Ни за что!

Ещё при входе в комнату Юля заметила, что мягкие, обитые переливчатым малахитовым шёлком, стулья и кресла покрыты кусками целлофановой плёнки! Свекровкина «защита» мебели! Юля внутренне рассмеялась, но в то же время содрогнулась. Боже, как отвратительна её мелочность!

Совершенно невыносимо Юле стало тогда, когда с умытым ребёнком она вошла в спальню и открыла шкаф, чтобы достать Костику сменные вещи. В шкафу, на полках, где лежало их семейное тряпьё-шмотьё, побывала чужая рука – порылись хорошенько, то ли разыскивая, то ли рассматривая что-то! Чья рука? Известно, чья! Вот к такой высочайшей степени бестактности и бестолковости Юлия, воспитанная своими родителями совершенно по-другому, привыкать отказывалась и относилась к этому соответственно.

Юля всё же не выдержала, терпение лопнуло. Взяв нужную детскую рубашечку, стараясь не вымолвить ненароком какое-либо грубое или, не дай бог, обзывательное слово, с дрожью в голосе и явным волнением, Юля спросила:
- Нелли Илларионовна, зачем вы роетесь в наших вещах?!

Свекровь вся вытянулась в звенящую струну. Но Юля не дала ей опомниться, чтобы придумать ответную отговорку.
- Это мой шкаф, в нём мои вещи! – продолжала она. – Почему вы себе позволяете? Какое вы имеете право?!
- Что? – захлебнулась Нелли. – Это ТЫ как смеешь разговаривать со мной в непозволительном тоне, грубиянка?!
- Не оскорбляйте меня! Я не сделала ничего дурного! А вот вы… Я понимаю, что вы меня ненавидите, но я нахожусь здесь, потому что здесь мой муж и наш ребёнок! Я расскажу всё Жене! – всё же повысив голос, почти выкрикнула она.
- Муж! Ха-ха-ха! – истерично-деланно захохотала нервная женщина. – Муж! Посмотрим, где будет в итоге твой муж!

Юля почувствовала, как глаза наполняются слезами. Надо было взять себя в руки и остановиться, к тому же Костик тоже начал плакать. Но злыдня не унималась.
- А ты? Ты зачем обратно передвинула мой стол?! Я поставила его вот тут, и пусть стоит!
- Просто мне удобнее готовить, когда стол придвинут торцом к подоконнику, ближе к плите, - тихо произнесла Юля, понимая, что спорить бесполезно. – Если вам не нравится, какого рожна вы кричите на каждом углу, что это квартира Жени? Или не вмешивайтесь, или…
- Что «или»? Договаривай, ну! Или уйдёшь?
- Нет, - выдохнула Юля, - или мы все вместе уйдём, втроём!

Конечно, Юля заранее знала, с самого начала видела, что с этой женщиной они не уживутся, и дело не в возрасте, не в отсутствии желания невестки поладить с матерью любимого человека, а дело в мировоззрении, в самой личности наконец. Нелли взбалмошная, эгоистичная, неумная. Когда надо и не надо материнскими крыльями с детства закрывала дитятю от так называемых «трудностей жизни»: Нюша бесконечно больной, у него астма - он в садик не пойдёт, там воспиталки звери; в школе много заразных детей – через купленную справку Нюшу определила на домашнее обучение;  Нюше жениться – ни-ни, только с маменькиного позволения, исключительно по её выбору.

Евгений заикнулся было о покупке своей собственной квартиры в ипотеку, чтобы свить индивидуальное семейное гнёздышко – немедленно получил нравоучение: «Запомни, сыночек, из всего, что ты покупаешь в законном браке, будешь иметь лишь одну часть, остальное достанется не тебе, родной, - жене и детям!» Ипотеку они с Юлей оформили – как раз собирались переезжать, а материнскую квартиру Женя обязан был сдать в аренду, так как на деньги с аренды, естественно, рассчитывала Нелли,
ведь она хозяйка.

Юля всё знала, но она была молода, она была влюблена, она искренне верила в парня, который позвал её замуж, думала, что жить-то она станет не с мамой его, а с ним, что у них организовалась дружная семья, когда один за другого стоит горой, что у них замечательный сынок, симпатичный ребёнок, падающий в душу, что у них семейная идиллия!

У Нелли Илларионовны вообще-то было два сына. Старший Виктор – от первого брака, младший Евгений – от второго мужчины. Ни с одним из мужей Нелли не ужилась. Обе связи разрушены. Со старшей невесткой она рассталась очень плохо – ругань, драка, ненависть. Виктор поддался уговорам жены и, мудро решив сохранить семью, уехал с ней и двумя дочками в Л-ск, к родителям супруги. Родители Лизы имели частный домик, в котором тесть разрешил Виктору прорубить отдельный вход на вторую половину. При Нелли остался «на воспитании» младшенький Нюшенька. Теперь история повторялась.

- Расскажет она Жене!.. Как бы не так! Это я расскажу, какая ты бессовестная!.. Где ты покупаешь мясо? – вдруг с раздражением и вызовом она вновь накинулась на невестку.
Юля не наигранно удивилась вопросу.
- В смысле? Иногда в магазине, иногда на рынке. Как придётся.
- Вот-вот, как придётся. В этом ты вся и есть. Продукты бери с рынка! В магазине одна химия! Женя должен есть свежие продукты! Я там в холодильнике поставила еду, только попробуй выбросить!

Приказание свекрови застало Юлю именно у холодильника, куда она подошла, чтобы достать супчик для Костика. Ошарашенная Юля, отворив дверцу, чуть не грохнулась в обморок – её кастрюлька с супом и ещё кое-какой набор съестных припасов были опущены на нижние полки, а по центру и вверху красовались в контейнерах и судочках кушанья для Нюшеньки – «от мамочки».

Шоковое состояние ввергнуло Юлию в ступор – на сей момент она «навек» замолчала. Молча посадила Костика в специальный детский стульчик, в глубоком молчании налила в ковшик супчик и поставила на огонь греться. На душе кошки скребли, а голову долбила одна-единственная мольба: пусть эта дама незамедлительно покинет помещение! Так продолжаться больше не может!

Нелли ещё что-то говорила, вернее, чем-то возмущалась, но Юля замкнулась, не реагируя, как будто не слышала её вовсе, словно вставила в уши ватные тампоны. Костик с аппетитом поел, запил компотиком. Мама Юля собралась зайти в спальню, так как малышу нужно было спать, и тут раздался звук вставляемого в замок ключа – наконец-то папа Женя явился! Что же сейчас будет?

Евгений чмокнул мать в щёку.
- Что с тобой, Нюшенька? – Нелли расстроилась: какое-то потухшее настроение у сына.
Мужчина поморщился:
- Ма, мне же не два года, как Косте! Какой я тебе «Нюшенька»? Перестань, пожалуйста!
Нелли Илларионовна надула крашеные губы: вот, уже «перевоспитался»!
Юля выползла из спальни, улыбаясь мужу и прикладывая палец к губам, мол, тише, Костик уснул.
- Привет, Жень! – шепнула она, прикоснувшись к мужниным сухим губам. – А ну, стой! – она приложила руку тыльной стороной к его лбу. – Э, милый, да у тебя температура!
- Температура?! – взвизгнула свекровь. – Доигрался! Сколько раз говорено тебе было…

- Мам! – прервал её сын. – Хватит! Даже если и температура, что с того?
Юля сунула ему под мышку градусник, усадив на диван в гостиной. Действительно, оказалось 38, 5!
- С утра у меня голова болела, но на работе завал! Много аренды сейчас! – Евгений работал риэлтором.

В свою очередь началась мамочкина паника. Нелли Илларионовна забегала из угла в угол, отдавая распоряжения по лечению сына, пропуская мимо ушей его уговоры успокоиться и считая, сколько денег уйдёт на приём в платном медцентре, а заодно и в аптеке. Однако Юлю убило на повал окончательное заявление свекрови: «Сегодня я ночую у вас!»
- Сыночек, я не уйду, пока ты не поправишься! Не могу же я тебя бросить! Оставить на произвол судьбы!

Она хотела закончить «речь» так: на произвол судьбы с этой бездушной девкой, - но не сказала.
Евгений приобнял мать со словами:
- Мама, где ты будешь ночевать? Я лягу в гостиной на диване, чтобы не заразить ребёнка…
- Я лягу с тобой, - не дослушав его, ляпнула Нелли Илларионовна.
Евгений, к разочарованию и немалому удивлению Юли, не отговаривал свою мать от безумия спать с ним в одной постели.

Мамочка смоталась в аптеку, принесла несколько килограммов каких-то лекарственных средств, не дожидаясь посещения врача, залезла столовой ложкой сыну в глотку, высматривая красноту горла. Никуда до вечера не уходила и легла рядом с ним на разостланном диване. С ним, с тридцатилетним мужиком!

Юлю сон не брал в эту ночь. То она тихонько плакала, то застывала, как бездвижное изваяние, уставившись в окно, где мерцали звёзды на южном чёрном небе. Где-то там, в космическом океане, наверное, есть хоть одна звезда, хоть одна планета с разумными существами, которые живут не так, как люди на Земле!

Течение Юлиных мыслей прервал внезапный сигнал телефона. Евгений, которому сбили температуру, спал, как убитый. Обычно Женя не разбрасывал свои телефоны где попало, он постоянно висел на связи по работе. Юля поднялась, вышла на кухню – точно, оба его телефона лежали на пресловутом кухонном столе. Бах – снова сигнал, пришло сообщение. Юля чисто автоматически, совершенно безо всяких, как говорится, задних мыслей взглянула на экран, где всплыло начало сообщения. «Любимый, почему долго…»
«… долго не отвечаешь? Уже спишь? Люблю тебя! Утром увидимся!»- дочитала обескураженная Юля примитивную патоку любовной записочки.

Жене писала девушка. Некая Альбина. Ах, да! Юля вспомнила, кто эта Альбина! Риэлторша Альбина Говорова, кажется! Та, что поставляла ему клиентов за проценты! «О мамочки!» - Юля рухнула на стул и вцепилась руками в волосы. Не может быть! Опасливо, словно совершая преступление, Юля открыла всю переписку, не уничтоженную дураком-эгоистом! Господи, а она его боготворила! А все считали их идеальной парой, везучими! Тогда зачем? Зачем он признавался ей в любви? Звал её в жёны? Зачем они рожали ребёнка и вместе мечтали о братике или сестрёнке для Костика? А Костик? Как же Костик?!

Из-за Лысой горы показалась красно-зелёная полоса – через несколько минут взойдёт солнце! Какой мир будет освещать новоявленное светило?! Какую жизнь подбадривать? Юля упала головой на руки, вытянутые по столу.
- Юля, - позвал муж, вылезший из-под мамочкиного крыла.
Юля подняла на него заплаканные глаза.
- За что ты так со мной? – с грустью и безнадежностью спросила она, остановив на нём пронзительный и вместе с тем безысходный взгляд. – За что?
- Погоди, - засуетился Евгений, похожий на пойманного с поличным вора. – Прости, солнышко… Я объясню… Всё не так, не так ты поняла…

Юля встала и, собрав в кулак мужество, какое ещё оставалось в душе, негромко, но категорично произнесла:
-  Такую жизнь невозможно терпеть. Мы с Костиком уходим.
Она отодвинула мужа локтем, направляясь в спальню. Это был конец. Или начало?..
Юля заперлась в комнате. Благо, Евгению удалось, наконец, выпроводить из квартиры мать, которой он дал честное слово, что вдоволь наглотается парацетамолу. В доме наступила тишина.
- Куда ты пойдёшь? – постучавшись в дверь спальни, как будто с робостью спросил Евгений. – Я никуда тебя не отпущу. Послушай, Юлька…
- Нет, ничего не стану слушать, - шёпотом, желая скрыть то, что она плакала, твёрдо говорила Юля в ответ.
- Юля, Юлька, да, да, чёрт побери, есть во мне эта зараза… бабы… Ну, подожди, прости!..
Юля отворила дверь.
- Я тебе не баба!

Маленький Костик проснулся и потянулся ручками к отцу. Евгений схватил его, обнимая и целуя.
- Я знаю эту Альбину. Я знаю, чего она стоит. Она шалава. Я знаю твоих друзей и чего стоят они. Один бросил жену и сына, прогнувшись под «любовь» вашей начальницы, у другого – вообще дети по всей России разбросаны, третий – алкаш непросыхающий, корчащий из себя интеллигента… И у всех вас, кроме купюр, ничего святого нет на горизонте! Как я раньше не разгадала тебя?! Не узрела маску, которой ты прикрывался?! С кем же я связалась!

- Ну, знаешь! С тобой невозможно разговаривать, никакой радуги – только чёрное и белое, можно и нельзя, правильно и неправильно, как у коммунистов…
- Причём здесь коммунисты, боже мой!
- Вот всегда ты такая! Всё должно быть по-твоему. Ты ж на моей шее балластом сидишь, а ещё выступаешь! – крикнул   он от негодования, от ужаса, который крылся в предательских словах.
- Что?! – Юля задохнулась. – Убирайся с глаз моих, предатель! Маменькин сынок! Проживём и без тебя!
- Разбежался! Ребёнка я тебе не отдам!
 
Наступила мгновенная мёртвая тишина, как будто и того, и другого по очереди ударили по темени стопудовой гирей и они потеряли сознание. Тишина повисла в воздухе, словно материализовавшимся сгустком, твёрдым телом, отозвалась звоном в ушах. Ещё миг – и этот металлический сгусток обрушится с колоссальной мощью, которой нельзя противостоять никакими средствами.

Первым протянулся голос Евгения:
- Юлька, - шепнул он, послушай, дай сказать… Я люблю тебя, Юля. Я не могу без тебя жить. Прости! Эту блажь я выбью… Я люблю тебя!
Юля до этого пристально глядя в пол, медленно подняла глаза на жалкого сейчас Евгения. Глаза её, ярко блестевшие, верно, от копившихся в них слез, выражали и горькое сожаление, и явное прозрение ситуации, понимание, что за её любовью пришла смерть. Слегка покачав головой, Юля негромко проговорила:
- Нет, так не любят. А я-то думала… Идиотка…

Когда после «спектакля» опустился занавес и Юля осталась в доме одна, она собрала необходимые вещи, взяла ничего не смыслящего Костика и уехала в другой конец города, в новый микрорайон, в ипотечную квартиру. Это была её с Костиком квартира, за которую она вносила и материнский капитал, и деньги, одолженные у своей тёти – маминой сестры.
Сколько же ей предстояло ещё вынести впереди, преодолеть после точки, поставленной над «и»!

- Товарищ водитель, - обратилась Юлия к таксисту, немолодому дядьке с седой щетиной на щеках и подбородке, - пожалуйста, помогите мне с багажом.
- Помогу, отчего ж! – весело согласился шофёр. – Вещей столько, словно на вокзал едешь! Переезжаешь, что ли?
- Да, приходится. Вы помогите мне отнести сумки. Я доплачу, не беспокойтесь.
Таксист внимательно вгляделся в красные заплаканные глаза.
- Понятно, - резюмировал он. – Помогу, сказал ведь. Лицо у тебя такое, девонька, будто похоронила кого!

Ехать было недолго, ехали в тишине, даже Костик, сидя в детском кресле, прижух. Шофёр перетащил на восьмой этаж Юлины пожитки, а перед порогом на выходе спросил:
- Слушай, малец твой так сильно на одного знакомого парня похож! Может, он и есть его папаша? Евгений Георгиевич Завьялов зовут. Он?
- Он, – искренне изумилась Юля.
 
Впрочем, чего тут изумляться? Город небольшой, а мир тесен.
- Откуда вы его… Кто вы?
- Хорошо знаком с его матерью. Сложная дамочка. Но мне дела нет. Так просто спросил. Малец - вылитый Женька!
- Как вас зовут? – не прекращала беседы Юля.
- Юрий Тимофеевич. Ты сбежала, что ли, девочка? Знаю я их – сущие дьяволы! – активизировался таксист.
- Спасибо вам, Юрий Тимофеевич, всего доброго, - сдержанно прервала его Юля. – Вот возьмите, - она достала из сумочки деньги.
- Да ты что, издеваешься! Я тебе не Нелька! Бывай, дочка, раз выгоняешь! Это понятно.
И вышел за порог.

(Продолжение следует).