Ирина

- Мама Ира, у тебя седой волос! – Маринка дернула задремавшую было тетушку за волосы. – Ой! Еще один!
Ирина скатилась с дивана, спасая свою, и без того не слишком-то густую, шевелюру.
- Марина! Больно же! У меня и так три волосины в пять рядов, а ты последней красоты лишить хочешь?!
- Ир, ты бы в парикмахерскую сходила бы тогда, что ли. Хотя бы в свою! Это же седина! – припечатала Маринка, сделав страшные глаза. – Нельзя себя так не уважать! А еще, ты не красишься почти! Ир, ты же уже это… Не молодая… 
Маринка увернулась от подушки, запущенной в нее теткой, и покрутила пальцем у виска:
- Я тебе помочь хочу! А ты дерешься! Если бы не твоя внешность – уже давно бы замужем была!
В нахалку полетела вторая подушка, и Маринка сочла за благо ретироваться куда подальше от гнева тетки.
- Хочешь, я тебе свою тушь отдам? Ту, что ты подарила? Она новая почти! – выдала она напоследок из-за почти закрытой двери, но услышав, как Ирина засопела и сдвинула с места журнальный столик, ойкнула, и удрала к себе в детскую.
Ирина выволокла из-под стола перепуганного кота, который мирно почивал после сытного ужина, пока хозяйка не свалилась с дивана, и задумалась, поглаживая своего любимца.
- Муля! Маринка сказала, что я старая? Так, что ли? – Ирина возвела взор к потолку, отказываясь верить в то, что сказала племянница.
Кот тактично промолчал. Но Ирина, которая уже завелась, потеряв сразу три драгоценных волосины, уже завелась.
 Удар был сокрушительной силы. Ира подошла к зеркалу, висевшему на стене в прихожей, и хмыкнула:
- Молодая была не молода…
На мадам Грицацуеву Ирина, конечно, пока не тянула. Не хватало чего-то. То ли пару кило, то ли желания во взоре.
Генетика Ирине, к счастью, досталась лучшая из возможных. Она могла позволить себе умять половину тортика в полночь, закусить все это безобразие бутербродом с колбаской, чтобы отбить сладость, и завалиться на бочок, точно зная, что ни один лишний грамм не прилипнет к зоне галифе. Маринка, зная эту особенность теткиного организма, завидовала ей страшно, сетуя на то, что кому не надо достается все лучшее, а кому край, как необходимо, приходится довольствоваться родительской безответственностью.
Маме с папой Маринка была совсем не благодарна. Не за что было. Родители ей достались последние из непутевых. Сначала налюбили ее, горемычную, когда им было всего-то по семнадцать, а потом бросили ребенка в пустой квартире, ускакав на какую-то гулянку, и напрочь забыв о том, что о младенцах положено заботиться. И если бы не Ирина, которая забила тревогу и приехала, чтобы узнать, почему больше суток никто не отвечает ни на звонки, ни на смски, Маринки и вовсе на свете не было бы.
История была прескверной, и вспоминать ее ни Ира, ни Марина не любили. Но из песни слов не выкинешь. Что было, то было. Правда, песенка эта была больше похожа на какую-нибудь заунывную балладу о бедных сиротках и злых людях, которую слушать не захотелось бы никогда и никому.
Ирине на тот момент, когда ей досталась в дочки племянница, было всего двадцать. Она училась в институте, зубрила по ночам, готовясь к экзаменам и зачетам, и мыла полы в подъездах двух соседних домов, чтобы заработать хоть что-то. Мать ее долгое время болела, а потом и вовсе оставила этот бренный мир. Отца же и след простыл, когда Ирина и ее сестра, Даша, были маленькими. Какое-то время помогали бабушки и дедушки, но потом кого-то из них не стало, кому-то самому понадобилась помощь, и как-то само-собой вышло, что Ирина оказалась в семье главной.
Мать Иры всегда была несколько инфантильной. А после того, как муж ее бросил, и вовсе решила, что мир слишком жесток, для того, чтобы радовать его своим присутствием. И вообще, пусть с ним борется кто-то другой!
Кем-то другим оказалась как раз Ира. В свои девять она уже умела сварить суп, накормить сестренку, заплести ей косички и отвести в детский сад. А после наврать в школе, что мама слишком занята, чтобы явиться на родительское собрание.
Впрочем, училась Ирина хорошо, учителям не грубила, а потому и вопросов по поводу ее воспитания почти не возникало.
В первый класс сестренку Ирина тоже отвела сама. Купила букет попроще, так как давно уже привыкла экономить, и шепнула на ухо сестре:
- Веди себя хорошо! Маму не нужно беспокоить!
А мама Ирины на тот момент была уже совсем плоха. Она так поверила в то, что болеет, хиреет, и лишается сил день ото дня, что и в самом деле стала не совсем здоровой. Она уходила из дома по ночам, шатаясь где-то до утра, а потом колотила в запертую дверь, так как дети были в школе, а ключи брать с собой дело не барское. Или же спала сутками, не обращая внимания на то, что происходит вокруг и совершенно не волнуясь о том, что дети принадлежат сами себе.
Ей не было дела до них. А им не было дела до нее…
Ирине и впрямь некогда было заниматься еще и матерью. Она мечтала справиться хотя бы с Дашей и не запустить окончательно дом. Убирала она по вторникам, а еду готовила два раза в неделю – в среду и в воскресенье. Все остальное время они питались, чем придется. Денег хватало едва-едва. Чуть легче стало, когда бабушка помогла Ирине оформить пенсию по потере кормильца. И вот тут-то выяснилось, что отцы у девочек разные.
- Мама! Как так получилось?! Почему?! – Ирина трясла мать за плечи, пытаясь добиться внятного ответа. – Из-за этого отец ушел?! Поэтому нас бросил?!
- Ой, отстань! Не твоего ума дело! Мала еще, чтобы мне такие вопросы задавать! – отмахивалась от Ирины недовольная мать. – Иди, лучше, сестру накорми чем-нибудь! Голодная же небось!
- А ты не хочешь заняться своим ребенком?! Хотя бы одним?! Я уж как-нибудь без твоей заботы обойдусь! Иди отдай Дашку отцу! Пусть воспитывает, раз матери до нее дела нет! Кто ее отец?! Ты знаешь?
- Это не важно! – гордо отворачивалась к стене мать Иры. – Вы никогда не узнаете этого от меня! Это не только моя тайна!
– Почему ты так поступаешь с нами, мама?! – кричала от бессильной злости Ирина, тормоша мать. – Почему?!
Ее вопросы так и остались без ответа. Кто был отцом Даши, Ирина так и не узнала. 
Матери не стало, когда Ире едва исполнилось восемнадцать. Бабушка взяла опеку над сестрой Иры, но это была лишь формальность. Даша осталась жить с сестрой, наотрез отказавшись переезжать к бабушке.
- Не заставите! – кричала она, приплясывая на подоконнике. – Только посмейте! Я прыгну!
- Слезай уже! – устало плакала Ирина. – Никому я тебя не отдам! Ты же знаешь!
- Знаю! – спрыгивала с подоконника довольная Даша. – Это так. Для профилактики! Что ты на меня так смотришь, бабушка? Вам всем было плевать на нас. Только Ирка все время пыталась что-то сделать для меня. А вы где были?! А теперь хотите, чтобы я жила с вами? Дудки!
Она обнимала сестру, плакала, благодарила за что-то или предъявляла претензии, но каждый раз все заканчивалось одним – Даша творила, что хотела, не желая слушать ничьих наставлений. Она была уверена, что Ирина сделает все для того, чтобы их не разлучили.
А потом все стало совсем плохо…
В какой-то момент Ира поняла, что перестала справляться с ситуацией. Подростковый период у Даши затянулся, а потом и вовсе ураганно перешел в стадию острой влюбленности, когда только ветер в голове и наплевать на любые претензии.
В итоге, Ирина, которая сначала пыталась справиться своими силами, а потом подключила бабушку и органы опеки, вынуждена была признать свое поражение. Матери для Даши из нее не вышло…
Родители Дашиного кавалера, с которым у девушки был затяжной подростковый роман, засуетились, сыграли «детям» свадьбу, и купили небольшую квартиру, узнав, что невестка ждет ребенка. Какое-то время они присматривали за «молодыми», но потом решили заняться своими делами, и оставили их в покое. Почему? Ирина не знала. Она просто продолжала, как могла, контролировать ситуацию, когда ей это позволяли.
Чем «баловались» сестра и ее муж, Ирина так и не узнала. Это явно не продолжалось долго, так как Ира не замечала особых перемен в поведении сестры. Конечно, что-то прогнозировать с Дашей было попросту невозможно, но когда Ирина приходила, чтобы проведать племянницу, ребенок обычно был чист, накормлен, и вроде бы как даже ухожен. Никаких внешних признаков того, что в доме неладно, не было. Но это было лишь иллюзией.
Дашу и ее мужа нашли в какой-то квартире на окраине города вместе с несколькими друзьями. Кто и зачем открыл там газ, а потом закрыл окна, так и осталось тайной. Дом чудом остался цел. Пострадали только те, кто был в тот момент в квартире. Шансов выжить не было ни у кого из них…
Маринка почти сутки провела в запертой квартире одна. Ирина, которая сначала пыталась дозвониться до сестры, а потом приехала к ней, нашла племянницу в одиночестве. У нее не было ключей от квартиры сестры. Но дожидаться, пока кто-то впустит ее в квартиру Ирина не стала. Вызвала знакомого, который подрабатывал тем, что вскрывал замки для рассеянных хозяев, потерявших ключи от своего жилища, и попросила помочь.
- Ирка, это же не твоя квартира! А если мне прилетит?! – отказался было взломщик.
- Саш, там ребенок! И сколько она уже одна – я не знаю! Господи, ты же знаешь Дашку! Саш… Мне страшно, понимаешь?!
Спорить больше Александр не стал. Вскрыл замок и впустил Ирину в квартиру. Она пролетела мимо него, громко зовя сестру, но тишина в ответ была такой странной, что даже видавший виды Саша поежился невольно. Дальше порога он идти побоялся.
Маринка кричала долго. Сначала звала маму. А потом просто ругалась с этим миром, таким жестоким и несправедливым по отношению к ней. Устав, она попросту уснула, так никого и не дождавшись. И Ирина перепугалась до полусмерти, когда увидела, что ребенок лежит неподвижно в кроватке и не реагирует на ее голос.
Она выхватила племянницу из колыбельки, затрясла ее, зовя по имени, и выдохнула только тогда, когда потревоженный ребенок закричал громко и возмущенно.
- Маленькая моя! Слава Богу! Жива!
Ирина отвезла ребенка в себе, перепоручила бабушке, и отправилась писать заявление о пропаже сестры. Но принимать его у Иры отказались.
- Погуляет и придет сестрица твоя! Приходи через три дня. Тогда примем. Пока рано. Не в первый раз, ведь, пропадает! Мы эту красавицу уже искали. Тебе сочувствуем, но есть правила. Хочешь – иди к волонтерам. Они помогут. Телефон дать?
- Есть у меня. Спасибо…
О том, что случилось с Дашей Ирина узнала только через сутки из выпуска новостей… 
Бабушка с дедушкой со стороны отца дружно открестились от Марины.
- Мы не уверены, что она наша внучка! Мы не можем себе позволить заботиться о чужом ребенке! Да и потом, у нас вообще-то уже есть внуки. Наши внуки! А эта девочка нам никто!
Спорить Ира не стала, хотя и не понимала, каким образом ребенок, которого вроде бы признавали ранее, вдруг стал чужим и не нужным. Она поревела немного, понимая, что история повторяется и теперь только от нее будет зависеть, куда определят ребенка, а потом пошла в опеку, где ее уже хорошо знали.
- Что делать думаешь, Ира? – спросили у нее там.
- Не знаю! – честно призналась Ирина. – С Дашей я не справилась. Сами знаете. А Маринка совсем маленькая!
- Решай. На таких малышей у нас очередь стоит.
Ирина задумалась. Она понимала, конечно, что сотрудники опеки правы. Ребенка поднять – это сложно. Уж ей-то об этом было известно куда лучше, чем любой новоиспеченной мамаше. Но отдать Маринку в чужие руки…
Нос-пуговица, Дашкины голубые глазищи, и совершенно не вздорный характер… Плакала Маринка исключительно по делу, а в остальное время глазела на мир вокруг себя, словно что-то уже понимая про него, и радостно гулила, когда Ирина брала ее на руки.
Институт пришлось бросить. Одним из условий, которые выдвинула опека, стала работа со стабильным заработком. Подъезды и тряпка ушли в прошлое. Платили там мало, а Ирине нужны были деньги.
Она окончила курсы парикмахеров и устроилась на работу в салон красоты. Платили там немногим больше, чем на прежней работе, но Ирина всегда любила химию, и это дало ей преимущество. Уже довольно скоро к ней выстроилась очередь из клиенток, которые хотели, чтобы из них сделали блондинку, но «без желтизны», или брюнетку, но с условием, что седина будет закрашена целиком и полностью. Учиться Ирина всегда любила, и не упускала шанса, чтобы узнать что-то новое. Стояла «над душой» у мастеров, которые сначала косились на нее, а порой и гнали от себя, но рано или поздно сменяли гнев на милость и позволяли задавать вопросы. По мере того, как росло ее мастерство, в Ирине росла и уверенность в завтрашнем дне.
Марину ей все-таки отдали. И Ира стала матерью. На этот раз официально. Удочерила племянницу, так как решила, что это будет правильно.
Личная жизнь для Ирины всегда казалась чем-то далеким и несбыточным. У нее хватало хлопот и забот и без мужчины в доме. Иногда бабушка намекала ей на то, что девушке в ее возрасте нужно подумать и о своей семье, но Ира лишь отмахивалась.
- Ба, когда мне на свидания бегать?! На кого я Маринку оставлю? Ты уже почти совсем не ходишь, а ее нужно из садика забрать, накормить, уложить… Да и шустрая она для тебя слишком. Носится, как электровеник! Только успевай за ней! Маленькая была такая спокойная! А сейчас?! Ураган!
- Вся в мать…
- Ба, я прошу, не надо о Даше… - Ирина хмурилась.
Воспоминания о сестре не давали покоя. Ира винила себя в случившемся. И пусть ей твердили все знакомые и друзья, что это не так, она убедила себя в том, что ответственность за то, что Даша так и не смогла стать взрослой, лежит только на ней. Ведь это она должна была присматривать за сестрой! Но не справилась…
Опомнилась она только тогда, когда бабушка как-то сказала ей:
- Ты себя за мать винишь, а сама по тому же пути с дочерью идешь. Почему так много Маринке позволяешь? Я знаю, что любишь ее и жалеешь, но ребенку гайки нужны. Они такая штука… Правильная. Если с умом. Перекрутишь – плохо, и не докрутишь – тоже плохо. Если ты ее дочерью назвала, то и принимай, как дочь свою. Сядь и подумай, как ты относилась бы к своему ребенку. Насколько берегла бы ее и что позволяла. Вот и будет тебе ответ, на каком уровне должны быть закручены твои гайки. Поняла?
Ирина в ответ промолчала. Но поразмыслила над тем, что сказала бабушка. И пришла к выводу, что та права! Марина девочкой была не глупой. Вила веревки и из тети, и из бабушки. Где лаской, а где капризами добивалась своего. И становилась все больше похожа на мать…
Смену тактики ее воспитания Маринка приняла в штыки:
- Ты меня не любишь! – рыдала она в подушку, когда Ирина ставила ей условие – сначала уроки, а потом друзья.
- Люблю. Очень. Поэтому и стараюсь сделать так, чтобы у тебя все было хорошо!
- Нет! Ты хочешь, чтобы у меня все было плохо! Зачем я тебе?! Лучше бы отдала меня в детский дом!
- Да? Ты так думаешь? Лучше было бы?
- Да! Думаю! – Маринка размазывала по щекам злые слезы. – Лучше бы я там росла, чем с тобой!
- Это можно устроить.
Ирина злилась, но понимала, что ее срыв ничего не даст. Меры нужны были радикальные. Потерять Марину она попросту не могла! Как жить прикажете после такого?! Одного ребенка она уже не уберегла…
Начальник опеки давно сменился, но историю Ирины знали там все.
- Чем помочь тебе, Ира? Понимаю, что сложно тебе одной с ребенком. Все родители с этим сталкиваются. А она все про себя знает. Знает, что ты ей не мать, а тетя. Тут все сложнее. Психолог?
- И это тоже. Но у меня есть еще одна идея.
- Говори! Не бойся! Ты же ей мать!
- Скажите, я могу попросить вас Марину на недельку в детский дом пристроить?
- Зачем? – озабоченность ситуацией сменилась любопытством.
- Кричит, что там ей было бы лучше. Пусть попробует, каково это.
- В детский дом не могу. А вот в центр временного содержания – пожалуйста. Даже документы оформлять не будем. Там моя невестка начальником. Поможет, чем сможет. Ты все правильно делаешь, Ира! Не теряйся! Мы здесь для того и сидим, чтобы таким, как вы с Мариной помогать.
- Честно говоря, я боялась к вам идти. Мало ли! Заберете еще у меня ребенка…
- А, зачем? Ты ей родная. Справляешься. Я сама в детском доме выросла. Знаю, каково там. Хотя наш дом был хорошим. Ничего плохого сказать о нем не могу. Но это все равно… другой дом. Не тот, который могут дать ребенку родные люди, понимаешь? Мы все там, поголовно, ждали маму. Даже те, кто знал, что маме совершенно наплевать на то, что происходит с ее ребенком. И те, кто знал, что она никогда не придет. Все равно ждали. И не чужую женщину, которая придет и удочерит или усыновит. Нет. Свою! Все отдали бы за то, чтобы она просто была… Пьяненькая, косенькая… Любая! Потому, что мама…
- Случалось, что приходила?
- За то время пока я там была, лишь однажды. Муж ушел от этой женщины, и она крепко запила. Двоих ребятишек у нее забрали. Больше года она за них билась. И смогла выйти из того пограничного состояния, куда ее беда завела. Вернула детей. Но это был единственный случай, Ира! За много лет. Понимаешь? И я сделаю все, чтобы ты сохранила свою Маринку! Любая помощь, которая понадобится от меня – будет. Обращайся!
- Спасибо…
Марина не сразу поняла, что происходит.
- Зачем ты мои вещи собираешь? - спросила она, когда увидела, как Ирина роется в ее шкафу.
- Не знаю, что тебе там может понадобится.
- Там – это где? Я в лагерь еду? Почему посреди года? А школа?
- Нет, Марина. Не в лагерь. Ты же сказала, что хотела бы жить в детском доме? Сказала, что тебе со мной плохо. Я слишком много требую от тебя. А тебе нужна свобода от такой бестолочи, как я, которая не понимает твоих потребностей. Думаю, что ты права! Лучше будет, если ты сама сможешь выбирать, где жить. Ты уже достаточно взрослая, чтобы сказать свое слово. Даже в суде спрашивают ребенка о том, где и с кем он хочет жить, когда ему исполняется десять лет. А тебе уже двенадцать. Ты свое мнение высказала. Я услышала.
Марина растерянно смотрела на тетю, не понимая, что сказать и что сделать. Закатить истерику? Пробовала уже. Результат не порадовал. Попытаться свести все к шутке? Но Ирина явно не шутит. Лицо зареванное, мешки под глазами. Видно, что всю ночь не спала. А тут еще и бабушка плачет в соседней комнате. Явно, что-то серьезное назревает.
- Ир…
- Нет, Марина. Не надо. Мы с тобой уже все решили. Если я сейчас сдам назад, то могу совсем потерять тебя. А так... Я буду навещать тебя. И постараюсь сделать все, чтобы ты получила хорошее образование. В опеке я договорилась. Школу менять тебе не придется.
- Ты совсем уже?! – взвилась Марина, понимая уже, что шутки кончились. – Я не хочу!
- Твои желания меняются так быстро, что я просто устала их отслеживать, Марина. Сегодня ты хочешь одного, завтра другого, а я все время не соответствую твоим ожиданиям. Может быть, ты и права? В детском доме, а точнее, в интернате, тебе будет лучше?
Истерика была знатной. Марина сначала крушила свою комнату, не понимая, почему Ирина не реагирует на разбитую кружку, остатки чая из которой залили светлый коврик, разбросанные тетради и учебники. Тетка молча продолжала собирать ее вещи, и Марина просто отказывалась понимать, что происходит.
- Бабушка! Что она делает?! Хоть ты ей скажи! – кинулась Маринка к единственному человеку, который имел хоть какое-то влияние на Ирину.
- Может, так и лучше будет, детка? – плакала бабушка. – Ты совсем от рук отбилась. А Ира что? Ты же ее за мать не считаешь! Ведешь себя так, словно она тебе чужая, и все время что-то должна… А она молодая еще… Может, у нее еще своя семья появится, детки… Что ж она все для кого-то живет?! Пора уже и о себе подумать!
Слова бабушки просто пригвоздили Марину к полу.
Что она такое говорит?! Разве Ирина не мать ей?! Разве не обязана заботиться о том, чтобы ей, Марине, было хорошо?! А теперь получается, что все это фикция? Пустой звук?! И можно вот так просто отказаться от ребенка, а потом родить себе нового?!
Откровение это было настолько ошеломляющим, что Марина растеряла весь свой запал почти мгновенно.
Ей вдруг стало страшно. До чертиков страшно! До дрожи в коленках и желания заорать так громко, чтобы все, наконец, ее услышали.
И именно это она и сделала. Зажмурилась, набрала воздуха побольше, и закричала:
- Мама!
Вопль был такой силы, что кот, спавший на подоконнике, подскочил, запутался в занавеске, и пытаясь удрать куда подальше от того отчаяния, которое прозвучало в голосе Марины, расколотил сразу три горшка с бабушкиными кактусами.
А из детской прибежала Ирина...
Она не стала разбираться, что к чему. Просто схватила рыдающую Маринку, прижала ее к себе так крепко, как только могла, и заорала в ответ:
- Здесь я! Успокойся уже! Здесь!
Ира держала в руках сотрясающееся от рыданий хрупкое тельце, и ругала себя на чем свет стоит. Довела ребенка! Мать называется! Грош цена такой любви, которая не умеет иначе, чем криком или страхом добиваться своего!
И все же, в глубине души, Ирина понимала, что все сделала правильно. Без шоковой терапии Марина просто распоясалась бы окончательно и как знать, где нашла бы ее Ирина через несколько лет? Возможно, в такой же грязной квартире, на полу, окоченевшую и жалкую, какой когда-то нашли Дашу… Думать об этом она себе запретила, но нет-нет, а противный липкий страх касался ее души, мерзко хихикая, и дразня Иру:
- Не сможешь! Не убережешь! Не справишься! Потеряешь…
Успокоили Марину только к вечеру. Она то плакала, то смеялась, то требовала от Ирины, чтобы та снова и снова обещала, что Марине не придется менять место жительства.
Долго еще потом Ира корила себя.
- Ба, я, наверное, самая скверная мать, которую только придумать можно! Довела ребенка до ручки… А если бы она сорвалась? Если бы психика не выдержала?!
- Ира, успокойся! Тут еще не ясно, кто виноват больше – ты или я! А, впрочем, какая разница?! Результат-то оказался вовсе не таким уж и плохим! Марина успокоилась, а мне теперь и оставлять вас не страшно! Справитесь.
- Куда это ты собралась?! – возмущалась Ирина. – Даже не думай! Как мы без тебя?!
К сожалению, не всегда желания совпадают с возможностями. Бабушки не стало всего через год после случившегося. Болезнь, подтачивавшая ее здоровье долгие годы, взяла свое, и Ира с дочерью остались одни.
- Мам, как мы будем жить дальше? – Марина помогала матери наводить порядок в бабушкиной квартире.
- Не знаю пока… Хорошо будем жить! Чтобы бабушка нас там не ругала…
- Ага. Хорошо… Знаешь, я вот, что подумала… Квартира у бабули на первом этаже. Может быть, тебе здесь салон красоты организовать? Что ты все время на кого-то работаешь? Будешь работать на себя!
Идею Марины Ира поначалу отмела, понимая, каких затрат это потребует, но потом задумалась. Попросила подругу, работающую в банке, помочь подсчитать все, и решила, что определенный резон в словах племянницы есть.
На то, чтобы открыть свой салон у Ирины ушло два года. Пришлось влезть в кредиты, но место было хорошим, а мастеров она набрала из тех, кого хорошо знала. И дело пошло.
Поразмыслив немного, одним из администраторов Ирина предложила стать Марине.
- Будешь работать после школы. Ты шустрая. Справишься. Зарплата у тебя будет такая же, как у других девочек.
- Хорошо! Буду на учебу копить! – обрадовалась Маринка. – Ты репетиторов, которые мне нужны, не потянешь.
- Даже так? И куда же ты поступать собралась?!
- Косметологом хочу стать! Этой услуги у тебя в салоне не хватает. Но не абы каким, а хорошим! А для этого медицинское образование нужно получить. Мам, как думаешь, справлюсь я?
- Не знаю, - не стала лукавить Ирина. – Если постараешься, то все возможно, как мне кажется. Просто у тебя семь пятниц на неделе! Сегодня это хочу. А завтра – то! Хотя… Для твоего возраста это нормально. Но, Маринка, для такого ответственного шага подготовка нужна серьезная! И уйдет на нее не один год!
- Я знаю…
Следующие три года Ирина не уставала удивляться переменам, которые происходили с Мариной. Та и впрямь наметила себе цель и шла к ней упорно, не видя препятствий.
- Мам, я репетитора по математике поменять хочу.
- Почему?
- Не все объясняет. Если я прошу – отмахивается, что для сдачи экзамена мне, мол, не надо знать, а для общего развития – не обязательно. Меня это не устраивает!
- Хорошо. Что от меня нужно?
- Помоги найти другого. Может быть, кто-то посоветует хорошего? У меня еще два года в запасе. А на переправе коней не меняют!
- Марина!
- Что?! Я же образно! Поможешь?
- Конечно, помогу! А с русским как?
- Нормально. Пока справляюсь.
Часть расходов на оплату услуг репетиторов покрывала сама Марина, но большую все-таки пришлось взять на себя Ирине. Период подростковых скандалов и становления отнял у Марины львиную долю учебного времени, а потому, теперь приходилось спешно латать дыры, образовавшиеся в результате пропусков занятий.
- Мам, мне иногда кажется, что я во сне спать хочу! Представляешь? Мне снится, что я сплю! – пристраивалась поздно вечером рядом с матерью Маринка. – Так бывает?
- Ага. У меня было такое, когда я в институте училась. А потом, когда тебя забрала. До подушки доползать не всегда получалось. Засыпала там, где минутку ловила.
- Трудно было тебе?
- А сама как думаешь?
- Думаю, что ты всего этого не заслужила! Бабушка права была. Тебе нужно было свою семью создавать. Детей рожать. Любить…
- А ты полагаешь, что может человек любить, предав кого-то близкого? Разве можно понять, что такое любовь, если думаешь только о себе?! Отдала бы я тебя в детский дом, и что? А если бы не нашлись родители для тебя? Какое будущее ждало бы? А я жила бы спокойно, своей жизнью?
- Прости! Глупость сморозила! – Маринка обнимала Ирину. – Мам, а у тебя был кто-нибудь за это время? Ну… Ты понимаешь…
- Ох, Маришка! Ты такая еще маленькая! Когда?! Вот ты скажи! Когда мне было романы крутить?! Бабушка болела. Ты чудила. Я разрывалась между вами и работой. Моей любовью была та самая минутка, которую я ловила, чтобы поспать. Конечно, я хотела бы, чтобы появился тот, кто поймет, и примет такой, как есть – с ребенком, бабулей и всеми проблемами в комплексе. Но не судьба, видимо… Не было такого человека, Марина.
Конечно, Ирина не говорила дочери о том, что больше всего на свете иногда ей хотелось, чтобы такой человек появился рядом. Взял бы на себя хотя бы часть забот и помог. Да просто сказал бы, что все будет хорошо! И этого было бы достаточно, чтобы ноша, которую взяла на себя Ирина, стала немного легче.
Но такого человека не было… А Ирине оставалось только мечтать о том, что когда-нибудь он появится.
И если ее мечты оставались мечтами, то для Марины, нежданно-негаданно, появление такого человека стало вдруг реальностью.
Только вот, что делать с этой реальностью, Ирина не знала. Она будто вдруг вернулась на несколько лет назад, и снова оказалась на развилке, как когда-то с Дашей.
- Мам, я влюбилась! – Маринка кружилась возле зеркала в новом платье. – Он такой… Такой…
- Какой, Марина? – Ирина чувствовала, как холодеют руки от страха и кружится голова.
Конечно, Марине уже исполнилось восемнадцать, и сравнивать ее историю с историей Даши было по меньшей мере глупо, но Ира ничего не могла с собой поделать. Ей казалось, что все повторяется. Ведь, точно так же танцевала у зеркала счастливая Дарья, мечтая о большом и светлом чувстве. А получилось что?! Да и есть ли она? Эта самая любовь?! Ирина, работая в салоне, каждый день выслушивала множество откровений о жизни своих клиенток. И хорошего там было, ой, как мало… Конечно, она понимала, что о счастье своем человек скорее молчать будет, чем трубить на весь мир, но верить в доброе как-то не слишком получилось, опираясь на собственный опыт.
- Мариша, расскажи мне о нем. Кто он? Кто его родители?
- Мама – преподает в колледже, а отца у Вити нет.
- Как нет?
- Он болел долго. Так Витя мне сказал. А потом отца не стало, и Виктор с мамой переехали в наш город. Тяжело было оставаться в том доме, где они жили все вместе.
Ирина задумалась. Если мальчишка единственный сын, то хорошего ждать особо не приходится. Скорее всего, такой же, каким был отец Марины – избалованный, инфантильный, безалаберный. И какое будущее ждет девочку с таким кавалером? Нет! Нужно решительно и резко пресечь все, что связано с этой темой! Рано еще Маринке романы крутить! Пусть учится!
Ира, конечно, понимала, что все ее страхи – это лишь отголоски того, через что ей пришлось пройти в свое время. Она так боялась потерять Марину, что невольно переносила на нее все то, о чем болела душа. Решив, что оттягивать разговор смысла нет, она на следующее же утро подняла вопрос о встречах дочери с Виктором и Маринкином будущем.
- Марина, я считаю, что тебе нужно хорошенько подумать над тем, что происходит. А чтобы тебя ничто не отвлекало, лучше будет, если ты перестанешь видеться с Виктором на какое-то время.
- Совсем?
- Не знаю. Возможно. Знаешь, говорят, что для того, чтобы проверить чувства, нужна разлука. Вот и посмотрите – любовь это или просто увлечение.
Запрет Марина приняла с пониманием.
- Мам, ты боишься?
Ирина растерялась, и чуть не выпустила из рук утюг.
- Нет! С чего ты взяла?
- А то я не вижу! – усмехнулась Марина, собирая сумку и поглядывая на часы, чтобы не опоздать к первой паре. – Ты же сегодня всю ночь не спала! Сколько кофе выпила? Признавайся!
- Марина! Прекрати со мной так разговаривать! – насупилась Ира. – Какая разница?! Мы сейчас о тебе говорим, а не обо мне!
- Мы о нас говорим! – Маринка подошла к Ирине, и обняла ее за плечи. – Чего ты боишься? Того, что я повторю судьбу своей мамы?
Ирина закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание и справиться с паникой.
Когда?! Когда дочь стала настолько взрослой, чтобы понять, что творится сейчас у нее на душе у нее?! Почему голос Марины звучит спокойно и ровно, в то время, как ее собственный срывается на каких-то петушиных нотах, всякий раз, когда она пытается донести свою точку зрения до дочери?! Неужели, ее девочка действительно выросла?!
Марина взяла мать за руку, и поманила за собой на кухню.
- Давай, я тебе завтрак приготовлю, а? Ты же не ела ничего! И вообще, тебе нужно успокоиться и выспаться! А потом мы поговорим. Одно я могу сказать тебе уже сейчас. Мам, я люблю Витю. Это не уехавшая крыша и не бабочки в животе, хотя отчасти все присутствует. Но лишь отчасти! Я понимаю, что сейчас не время. И ты же не думаешь, что я три года пахала, для того, чтобы просто взять и все бросить сейчас?! Нетушки! Я же все понимаю! Если я сейчас все брошу, то снова поступить у меня вряд ли получится. Я только на первом курсе, а впереди еще столько всего! Поэтому, мы с Виктором решили, что не станем торопиться.
Ирина слушала дочь и чувствовала, как сердце пропускает один удар за другим. Дышать стало почему-то тяжело, а перед глазами замелькали черные мушки. Последнее, что она услышала, был удивленно-испуганный возглас дочери:
- Мам, ты что?! Мама!
Скорая, к счастью, приехала быстро, и Ирину увезли в больницу.
- Такая молодая, а уже сердце! Разве это дело? – врач, который вышел к Марине, чтобы рассказать о состоянии матери, был немногословен. – Покой, и никаких волнений! Понятно вам, красивая девица? Пожалеем вашу маму немного, договорились? Пусть восстановится. Если есть секреты, то лучше пока их не озвучивать. Всему свое время.
Марина хотела было объяснить, что никаких секретов у нее нет, и маму она очень любит, но врач уже ушел, явно спеша куда-то.
Она съездила домой, собрала нужные вещи, и отвезла в больницу, а потом поехала в университет, так как к Ирине ее просто не пустили.
- Завтра приходи! Завтра! Все хорошо будет с твоей мамой! Не волнуйся!
Потянулись странные дни. Утром Марина ехала в больницу, чтобы проведать маму, а потом спешила на учебу. На звонки Виктора отвечала коротко и без особого энтузиазма, чувствуя свою вину перед Ириной за то, что случилось. Ведь это разговор о Викторе стал причиной того, что мама попала в больницу!
Но каково же было ее изумление, когда, приехав как-то утром в больницу, она застала у постели Ирины мать Виктора – Галину Ивановну.
- А что вы здесь делаете? – вопрос был глупым и таким по-детски наивным, что Ирина и Галина невольно улыбнулись, глядя на Маринку.
- Проведать пришла твою маму, Марина.
- Но ей же нельзя волноваться! – Марина была настолько растеряна, что ляпнула первое, что в голову пришло.
- А кто здесь волнуется? – Ирина, пусть и слабо, но улыбалась. – Марина, все хорошо! Что ты так перепугалась? Нам нужно было поговорить. И очень хорошо, что Галина нашла время, и приехала.
Конечно, в подробностях о своем знакомстве и о разговоре, который состоялся между ней и Галиной, Ирина дочери рассказывать не стала. Не всегда детям нужно знать то, что на сердце у матерей. Увидев на пороге палаты Галину, Ира решила поначалу, что та пришла расставить все по своим местам, и дать понять, что такая невестка, как Марина, не придется ко двору в ее доме. Но оказалось все с точностью до наоборот.
- Это бульон, – Галина, поздоровавшись, поставила на тумбочку термос, и принялась разбирать свою сумку. – А это пирожки. По бабушкиному рецепту делала. На один укус. Она у меня знатная мастерица была. Жаль, что рано ушла. Не успела мне все передать. Но с тестом дружить научила.
- Галина… - Ира не знала, что сказать, глядя на баночки и свертки, которым, казалось, конца не будет.
- Возражения не принимаются! Витя сказал, что выписывать тебя пока рано. А, значит, нужно хорошо питаться, чтобы этот день настал поскорее. Ой! – спохватилась Галина. – Прости, что я на «ты» перешла вот так запросто! Не против?
Ирине ничего не оставалось, как только кивнуть в ответ. А дальше все стало совсем странно.
Они говорили и говорили, не умолкая, и так, будто знали друг друга всю жизнь. И впервые, наверное, после ухода бабушки, Ирина доверила кому-то то, что было на сердце и тревожило душу.
- Молодые они еще, Галь. Куда им семью? Пусть оперятся немного. Подрастут.
- Даже спорить не буду! Все верно говоришь! Куда спешить-то? Нас, конечно, они вряд ли спросят, но я с Виктором поговорила серьезно. Он у меня парень ответственный. Все понимает. Когда мужа не стало, он как-то незаметно стал мужчиной в доме. Ему было всего пятнадцать, когда отец ушел из жизни, но уже тогда Витя понимал, насколько мне тяжело и знал, как поддержать, успокоить… Летом устроился работать на автомойку. Я думала, он с друзьями гуляет, а он работал… Когда пришло время в школу собираться, сказал, что все уже сам купил и мне переживать не стоит. А потом бегал по урокам, подрабатывая репетитором для детворы, которая готовилась к поступлению в музыкальную школу. Витя очень хорошо на гитаре играет. Даже лауреатом международных конкурсов не раз становился. Правда, когда отца не стало, пару месяцев гитару даже в руки не брал. Тосковал очень…
- Хороший у вас сын…
- Очень! Конечно, любая мать своего ребенка похвалит, но мне не приходится душой кривить. Я очень горжусь Витей. Но в то же время понимаю, что гордость материнская может натворить. Нас в семье трое было. Я и два брата. Мама моя девочку не особо ждала. Думала, что еще один парень будет. Сыновей жалела, любила, а меня… Говорила, что ничего хорошего нет в том, чтобы дать жизнь такой же, как сама. Не понимала я ее очень долго. Обижалась очень. До тех самых пор, пока она мне не рассказала, как с отцом жила, и сколько от него терпела. Странное дело, но так же жила и ее мама. Моя бабушка. Немного любили поначалу, а потом терпели, боясь уйти, так как дети будут расти безотцовщиной… Знаешь, она простить мне не могла, что я сломала эту систему. Муж меня очень любил. Но и выбирала я его очень долго. Так долго, что мама даже решила, что я в девках останусь. Мне ведь уже под тридцать было, когда я все-таки решилась связать свою жизнь с этим человеком. Он почти пять лет меня добивался. Не настаивал ни на чем, не требовал. Просто был рядом, когда мне было тяжело или плохо. Помогал… Брат мой младший связался с дурной компанией. Много плохого натворил. Но самое страшное, что под конец и за маму взялся. Требовал, чтобы она квартиру продала и деньги ему отдала. Угрожал, ругался, и даже бил ее. А она молчала… Ни мне, ни старшему брату ничего не рассказывала. А когда мы узнали о том, что происходит, было уже поздно. Он… - Галина закрыла глаза, пытаясь бороться со слезами. – В общем, мама его простила. Уходила, а все его звала… Требовала, чтобы пришел. Хотела сказать, что зла не держит. Почти неделю мы молились, чтобы она выжила… Но чуда не случилось… Так что я очень хорошо знаю, что такое бездумно «любить» своего ребенка…
- Какая страшная судьба…
- Да. Очень! – Галина вытерла слезы и спохватилась. – Господи! Что это я?! Совсем безголовая! Зачем только растревожила тебя?! Ты прости, Ира! Я просто хотела, чтобы ты знала, что наша семья из себя представляет. Я же понимаю, что ты подумала, когда Марина тебе рассказала о ее отношениях с Витей! Время, конечно, покажет, но я тебе так скажу – девочка у тебя выросла замечательная! Умная, рассудительная, и очень нежная. Я, когда вижу, как она на Виктора смотрит, понимаю, что сыну моему повезло так же, как когда-то повезло мне. Давай, не будем им мешать, а? Пусть общаются. А там видно будет.
Ирине оставалось только согласиться. Они долго еще говорили с Галиной, а когда та ушла, пообещав вернуться на следующий день, Ира впервые с тех пор, как попала в больницу, уснула спокойно. Ей не снились больше кошмары. Не приходила сестра, укоризненно качая головой и что-то требуя. Сон Иры был легок и приятен, а наутро врач сказал Марине, что появилась положительная динамика.
Марина и Виктор поженятся только через три года. К тому времени Галина с Ириной станут близкими подругами, и примут решение «детей» с радостью. А первого своего внука они встретят с таким восторгом, что Марина рассмеется, глядя на них, и шепнет мужу:
- Кажется, одного ребенка нам будет мало!
Когда маленькому Сереже исполнится три года, Ирина, гуляя с ним в парке, познакомится на детской площадке со своим будущим мужем. Иван, вдовец с двумя детьми на руках, будет долго ухаживать за Ириной, но предложение она сделает ему сама.
- Думал, что ты решишь, будто я тебя ради детей сватаю! – с облегчением выдохнет избранник Ирины, принимая это необычное предложение.
Затейница судьба, разматывая нить жизни этой удивительной женщины, скрутит тонкую пряжу в очередной узелок, завязав его затейливым бантиком и Ирина станет матерью двум смешным девчонкам – трех и пяти лет, которых доверит ей человек, которого она полюбит всем сердцем. Так, как когда-то мечтала...
А еще через пару лет она позвонит как-то утром дочери, и сонная Маринка удивленно пробурчит в ответ на новость, сообщенную Ириной:
- Мам, ну что за паника, в самом деле?! Или ты не женщина?! Все ожидаемо! Отставить истерику! Выносим, родим, воспитаем! Ты же не одна! Так чего бояться?!