На озере

В субботу отдыхал на озере, плавал в холодной воде и грелся в бане.

Озеро раскинулось по краям густого леса большим, добрым великаном, уснувшим мирным, тихим сном на песчаном берегу, утомленным хлопотами тяжелых будней. С двух сторон темно-зелеными рядами штыков охраняют его берега высокие, молчаливые сосны древнего ленточного бора, осыпая зелеными иголками, смолистыми ветками и темными шишками местные окрестности. Взирают суровые стражи леса с высоты берега на водную поверхность, проникая в суть до самого дна, пронизанного холодными подземными родниками. Вдоль другого берега, поодаль, проходит небольшая дорога.

Едешь по дороге, а слева течет, извиваясь изгибами под заснеженным льдом, небольшая тихая речка. Белый снег расстелился по реке ровным белым ковром, бережно и ласково прижавшись к ее поверхности. Совершенно не слышно ее сейчас, лишь по весне она теряет покой и бурлит шумным потоком, обильно прогоняя талые воды. Нечасто, но приходилось видеть, как во время схода снегов, с виду совсем безобидная речушка выказывала свой непокорный нрав, выйдя из берегов и затопив дорогу, отрезая путь к озеру и лесу, обращая на себя внимание всего живого мира, вынужденного сносить последствия ее проделок.

Впереди речку с дорогой пересекает массивный мост, образуя большую арку, удерживаемую могучими титанами-столбами, плотно упирающимися в землю. По краям арки большой стеной громоздятся насыпи-курганы, по хребтам которых проходит железнодорожное полотно с другой дорогой. Лишь через арку, насквозь прорезающую насыпи, видно какая картина открывается впереди. Круто забирая влево своенравная речка, приветствуемая склоненными вдоль берега тонкими деревцами, скрывается за лесной чащей. Проезжая под высокими сводами моста, свернув направо, немного вдоль насыпи по песчаной дороге к лесу, попадаешь к заветному месту.

Озеро окружено длинным забором, простирающимся вплоть до самых деревьев лесного царства. Вдоль дороги забор новый металлический, еще не до конца установили, виднеются издали пара открытых просветов. С торца забор деревянный, серые и пыльные доски своей наружностью напоминают частокол, подобный тем, за которыми скрывались от набегов древние города на Руси.

Вход на озеро идет через такие же деревянные ворота. Днем они открыты, а вечером запираются на замок преграждая путь каждому, кто желает пройти к воде. Деревянный двухскатный навес, защищая от дождя ворота, проходит поверху, продолжением своим укрывая небольшой домик-будку с окном, обращенным на улицу.

Летом в помещении домика сидит какая-нибудь бойкая девчушка-администратор, буднично принимая плату за вход. На входе, справа за воротами, одиноко покоится сторожка в один этаж с небольшой крытой шифером террасой. Террасу строили позже, и она, новенькая, радует глаз свежими рыжими досками и опорами стволов, благоухающими смолистым сосновым ароматом. За сторожкой, у забора, в углу стоят лопаты, ведра, скребки, метелки, ломы, ледорубы, совки и всякая другая рабочая утварь, необходимая для поддержания чистоты и порядка.

Входишь в ворота и ощущаешь, как радушно принимает тебя в широкие, добрые объятия другой, отдельный мир природы тишины и покоя, наполненный особой внутренней жизнью, местным ничем неповторимым бытом, творимым под неторопливым ходом времени, которое в этом пространстве идет не так, как где-либо на Земле.

Послышится вдруг знакомый скрип, это дверь в сторожке распахивается, а из нее выглядывает знакомая фигура сторожа. Молчаливо ожидая оплату за вход, стоит он, выразив на усталом, морщинистом лице вежливость и почтение, свойственные людям старшего поколения.

В сторожке одна просторная комната, внутри тепло. Большое окно открывает пейзаж с заснеженным берегом и темно-зеленым, покрытым сединой лесом, верхушками деревьев, отчертившим небо. У окна ютится стол со старым телевизором и антенной, рядом кипит натружено пластмассовый чайник. Напротив застеленная железная кровать с сеткой периодически подыгрывает телевизору своим тонким скрипом. На стене висит углом потрепанный зеленый ковер, пол под ногами прикрывают матерчатые половики, слева от входа притаился небольшой стол с переносной электрической плиткой и обогревателем. Над столом, связками, в изобилии висят ключи от разных домиков. Телевизор всегда работает, транслируя первый канал, РЕНТВ или НТВ с какой-нибудь «военной тайной». В дни, когда особенно морозно, в сторожку так и тянет зайти и посидеть в тепле.

Отдашь за вход и идешь себе дальше, чувствуя с каждым шагом всепроникающий душевный покой, впереди оно – тихое Озеро, а за ним роскошный сосновый бор. Тишина.

В воде, на железных бочках, окрашенных красной краской, параллельно друг другу плотами собраны два деревянных мостика. Металлические сваи уходят в воду, удерживая конструкцию от движения. Мостики отходят от берега метров на десять вглубь озера. Между мостиками расстояние ровно в двадцать пять метров. У дальнего края плоты соединены тросом. К тросу привязано длинное бревно, оно не дает льду проникать в пределы бассейна. За бревном и мостками вся водная гладь плотно затянута льдом и покрыта снегом. Плоты надежно зашиты с краев деревянными щитами. Во время заплыва между плавающими преградами от щитов удобно отталкиваться, как от бортов в бассейне. С мостиков в воду уходят металлические лесенки, для защиты рук сверху обмотанные утеплителем. Гости чаще заходят в воду с берега, но кому-то по душе спускаться с мостков по лесенке. На обоих мостиках закреплены по два специальных мотора, которые подвывая перегоняют воду, не давая ей замерзнуть. Стоят мосты-плоты на водной поверхности, образуя квадрат бассейна, не шелохнутся, только, если пройтись по ним, слегка покачиваются. Гудят сипло моторы на мостиках, молчат деревья вдалеке, плотно раскинувшись вдоль берега. Солнечно сегодня. Снег белоснежно-голубой искрится под лучами светила.

Рядом с берегом стоит небольшая деревянная раздевалка, выкрашенная в белый цвет, разделенная перегородкой на две части: мужскую и женскую. В каждую половинку ведет отдельная дверь. Внутри скудная обстановка: в комнатах стоят неказистые лавки, а на стенах висят крючки под одежду. В помещениях холодно и тихо, как в ледяной пещере. Фасадная часть раздевалки застеклена и внутри завешана тонкими занавесками высотой примерно по шею. Раздеваясь, гость может в окна глядеть на озеро. На снегу, вблизи с кромкой берега, стоит большая красивая лавка из темного дерева длинной метра три. На нее кладут полотенца перед тем, как зайти в воду, чтобы возвращаясь обратно поскорее обтереться.

Зайдет человек в ворота и слышно, как весело скрипит обувь под ногами на снегу. За плечами рюкзак с уложенными внутри полотенцем и тапочками. Подходит ближе к воде, а впереди озеро с полыньей, идет испарина от воды на морозе, молчит ледяной берег, мостки замерли на воде, и лишь моторы слабо подвывают посреди тишины, жутковато становится редкому гостю. Обернется, а кругом тишина, снег и сосны. Нет никого. Дернет дверь раздевалки за толстую ручку, а внутри так же тихо и холодно, внутри холодная лавка, крючки для одежды. Снимает поскорее вещи, чтобы не замерзнуть, глянет в окна, а там вода, будто в тумане. Страшновато. Наденет тапки, кожа уже мурашками покрылась, распахнет дверь и к озеру, неохота и страшно, но нужно завершить начатое. Подойдет к берегу неуклюже, положит на лавку полотенце, если сообразительный. Снимет сланцы и совсем беззащитным чувствует себя. Морозный воздух прикасается к коже, быстро замерзают ноги. Подойдет к воде, шагнет в озеро, совсем холодно, и холод этот передается на все тело, нужно быстрее заходить. Идет вглубь, уже бедра рассекают плотную поверхность воды. Когда вода скрывает поясницу, дыхание начинает сводить и сердце бьется быстрее. Разум бьет тревогу и все как в бреду. Нырнет с головой и обжигающий холод ударит со всех сторон. Вынырнул из воды, легкие жадно и часто вдыхают воздух, идет обратно, тело от шока, подняв температуру для спасения быстро согрелось. Идет пар от него и не холодно совсем, можно постоять немного. Становится легко и радостно на душе. Уходит довольный, очистившийся человек, а внутри еще какое-то время будет в нем жить частица покоя спящего древнего великана.

Рядом с раздевалкой стоит небольшая будка, обшитая деревом. Она видом своим посвежее. Состоит из двух помещений с витражом до пола в фасадной части. Окна будки обращены в сторону озера. Два входа с разных сторон закрыты на металлические двери. Внутри хранится всякий рабочий инструмент, летом его выносят и оборудуют помещение под медицинский пункт. Небольшая железная лестница с обратной стороны ведет на крышу, где располагается вышка для наблюдения за озером в летний период во время работы пляжа. Вышка огорожена перегородками, на верху смонтированы диодные фонари, подсвечивающие озеро в вечернее время. Летом на вышке Владимир Иванович, сидя на стуле с мегафоном в руке, произносит колкие и язвительные замечания в адрес заплывающих за буйки гостей.

Владимир Иванович? Это если выразиться современным языком управляющий, а по-простому – завхоз. Владимиру Ивановичу за 70, он отлично выглядит, стоит на гвоздях, садится на шпагат, может выполнить и другие растяжки, пишет стихи, плавает в воде до двухста метров, ходит босиком зимой на озеро, практикует голодание, висит на правиле и может еще много чего. Вон он, катит на лыжах на том берегу.

Правило? Это такая штука, говорят с ударением на «и», от слова «править». Две матерчатые петли, сшитые друг с другом на специальных подвесах, которые крепятся на потолке, это и есть правило. Продеваешь голову, одна петля держит подбородок, а вторая затылок. Первый раз страшновато висеть на правиле, сгибаешь плавно колени, отрываешь ноги от земли и весь вес начинает давить на шею: щелк, щелк, щелк – выправляются позвонки от шеи вниз и между лопаток. Встанешь и кровь приятно гудит в голове, даже зрение становится четче и сочнее. Еще лучше перед всем этим ритуалом повисеть аккуратно с ногами на полу и повернуться в стороны, тогда все будет выполнено по науке.

У берега, немного подальше, за раздевалкой, стоит наша баня-фургон на колёсах и раздевалка – кунг, от грузовой машины типа ГАЗ 66 или ЗИЛ 131. Сама баня спрятана в фургоне грузовичка на колесах. Размерами она небольшая, примерно три метра в ширину и четыре в длину. Разделена баня на небольшой предбанник с лавкой и вешалками для одежды и парную. В предбаннике внизу, ближе к двери, виднеется створка печки с поддувалом и дровами в углу. Внутри все обшито деревянной рейкой. В парной вдоль стен стоят лавки-полки. На боковых лавках можно лежа выпрямиться во весь рост и еще останется место. Справа на входе печь с трубой, уходящей в крышу, стальной короб печи сверху обложен камнями. Рядом с печкой небольшой железный прямоугольный бачок для воды, на лавках, в тени около стены прячутся два черпака с деревянными гладкими ручками: маленький и побольше. Под лавками на полу стоят пластиковые вёдра и швабра с губкой. В полу просверлено несколько дырок для того, чтобы часть воды самотеком уходила на улицу. На дальней стене висит новенький деревянный градусник, за время своей недолгой службы он уже имел радость показывать на своей шкале сто десять градусов. На стене слева закреплена диодная подсветка, которая служит основным освещением. Лента уже частично прогорела, и ее пора менять. Все говорим, и не у кого руки не доходят. В парилке приятный полумрак с теплым освещением янтарного оттенка.

Под проемом дверного входа к фургону, с улицы, на стальные уголки болтами прикручена лестница с одним поручнем. Когда выходишь из воды, на ступеньки попадает вода и намерзает лед. Дежурные подбивают его маленьким топориком, скребут лопатами, стучат ледорубом, посыпают солью, но лед намерзает быстро и поручень для безопасности и удобства совсем не лишний.

Тут же рядом, на огромных колесах стоит зеленый кунг-раздевалка. К нему так же прикручена лестница-крыльцо, только с двумя перилами. Высота пола в раздевалке примерно полтора метра от земли. Стоит раздевалка на огромных колесах. Внутри тоже имеется печка, но гораздо больше, поскольку раздевалка объемнее бани раза в полтора.

Внутри, на входе слева, стоит печка, огороженная перегородкой, на которой висят перчатки, варежки, шапки и еще много всего. По периметру кунга стоят лавки и небольшой столик у стены, над столиком светится небольшое деревянное окно-форточка с видом на озеро. На стенах, обшитых деревянным листами и покрашенными в синий цвет висят полки и крючки для одежды. Пол покрыт линолеумом и застелен тремя круглыми половиками, которые на ночь вешаются на гвозди в стене, поближе к печке, для просыхания.

Внутри раздевалки много всякого добра: оставленные перчатки, шапки вязаные, купальные, тапки, куртки, полотенца, одноразовая и стеклянная посуда, плечики для одежды, чайник, нож, топор, лом, ледоруб, бензопила, дрова для печки, розжиг, аптечка, даже какие-то документы в коробке имеются, да всего и не перечислить. Освещает раздевалку пластиковая лампа, закрепленная на полукруглом потолке.

На улице, около кунга, большими стопками стоят деревянные поддоны, которые периодически пилятся на дрова. Дрова ровными рядами укладываются под кузовом раздевалки. Бензопилой умеет пользоваться только Костя, он и пилит дрова, остальные помогают держать поддоны во время распила и складывают готовые полешки. Меня Костя тоже обучил работе с бензопилой, показал, как натягивать цепь, объяснил куда заливать мало и бензин, научил регулировать холостой ход.

Для пробы я распилил несколько поддонов. Пила увесистая, входит в дерево как нож в масло, но одному пилить совсем неудобно, нужно придерживать и оттаскивать напиленное. Пила работает громко и быстро, разрезая плахи поддона, опилки летят в разные стороны. Лихо напиленные дощечки падают на землю, их оттаскивают и укладывают рядами под раздевалку. За пол часа руки наливаются тяжестью и спина начинает намокать. Вокруг стоит приятный запах распиленного дерева, как на пилораме, и еще немного пахнет бензином. Если активно поработать пару часов, можно обеспечить баню и раздевалку дровами месяца на три. В общем, на распил дров я уже гожусь, а уж как помощник точно.

Назначенные дежурные приходят пораньше, открывают раздевалку с баней, растапливают печки, натаскивают дрова и воду, на протяжении дня поддерживая порядок и тепло. Зайдешь в раздевалку, внутри уютно, сегодня хорошо натопили, даже жарко.

Одеваю тапочки и ставлю ботинки поближе к печке, чтобы были сухие и теплые. Надеваю черные неопреновые шоры из вспененной резины, под ними обычные шорты, чтобы было теплее. Вставляю беруши в уши, натягиваю неопреновую шапочку, поверх обычную резиновую и плавательные очки.

Спускаюсь по лестнице вниз на улицу. Первый раз всегда плаваю без бани. На улице снег, сланцы скрипят под ногами, поддувает легкий ветерок. Впереди озеро, подзаснеженные сосны вдали, на том берегу, красота. Но я особо не вижу пейзажа в очках. Берег скользкий, на нем еще немного раскиданы остатки сена после Крещения.

Аккуратно снимаю тапочки, чтобы не упасть, шум моторов в воде уже близко. Захожу в воду, ближе к мостику, под ногами холодное песчаное дно. Ледяная вода обволакивает босые ступни, бедра, поясницу, доходит до шеи. Тело немного вздрагивает от холода, но я привыкший и дыхание не сводит. Отталкиваясь от борта, опускаю голову в воду и начинаю плыть кролем, взмахивая руками. Дно в очках слегка вытянутое, будто смотришь в дверной глазок, видно хорошо, вода чистая и прозрачная. Через пару гребков поднимаю голову, чтобы вдохнуть воздух. Плавать я особо не умею, устаю быстро. Доплываю до второго мостика, двадцать пять метров уже проплыл, теперь обратно. Солнце светит ясно, чуть слышу через беруши шум моторов. Слева за бревном - заснеженная ледяная поверхность, справа - берег, я где-то на середине. Вода затекает через берушу в правое ухо. Подплываю обратно, для порядка касаюсь рукой борта и выхожу из воды. Первый полтинник проплыл; без бани прохладно. Вода сегодня злая, ломит фаланги пальцев на руках и ступнях. Чем на улице теплее, тем холоднее в воде.

Иду греться в парилку. У меня с собой банная, войлочная шапка, подстилка для сидения и шейкер с водой, их я заранее положил на лавку в предбаннике. Поднимаюсь по лесенке в предбанник, достаю беруши, снимаю очки, шапки, сланцы и вхожу в самое приятное место- парилку. За дверью меня встречает приятный полумрак, печка гудит через поддувало, потрескивает труба, возможно это кузов фургона гнется от перепада температуры. Пахнет деревом. Стелю подстилку в углу туда, куда больше всего доходит пар. Спина замерзла, и первые минуты я не ощущаю тепла.

Черпаком что поменьше набираю из бачка воды и выливаю на камни, их привезли специально с горного Алтая. Я люблю, когда пожарче, и поддаю три раза. Камни уже нагрелись и приятно шипят, отдавая пар. Горячий воздух расходится по парной. Я ложусь на лавку в углу и жду, когда тело оттает. Приятное тепло начинает обволакивать и расслаблять холодные мышцы, проникая в холодную спину. Как же хорошо! В бане еще никого нет, и я наслаждаюсь тишиной. Гудит печка, трещат дрова, капли воды капают на пол. Теплое дерево греет спину, ум успокаивается, мысли уходят и наступает момент, в котором словно узор на замёрзшем окне, проявляется отпечаток вечности… Это ощущение не передать словами. Сидишь и слушаешь тишину прекрасного мира всеми обостренными чувствами, всем человеческим существом впитываешь жизнь, пробуешь ее на вкус. Спасибо Господи!

Начинаю отогреваться, выхожу в предбанник подкинуть дров в печку: подкладывать нужно аккуратно, чтобы не испачкаться в саже, открываю дверцу, и печка начинает гудеть сильнее. Красные угли внутри светятся и отдают жаром. Подкидываю дрова в прожорливую пасть и возвращаюсь в парную.

Слышу голоса на улице, это пришли спортсмены-каратисты, поднялись в раздевалку, они обычно приходят часа в три. Тело становится влажным, и на коже выступают капельки пота; сердце работает часто, начинаю «дышать»; пора на второй заход. Первый полтинник плыть довольно просто, но это для разминки. Дистанция в сто пятьдесят метров гораздо труднее: проплыть туда и обратно нужно три раза. Захожу в воду, толкаюсь от борта, начали. Горячее тело как будто быстрее отдает тепло. Дно под водой медленно продвигается вперед. Первые пятьдесят метров проплыл. Замерзаю постепенно. Вдали борт мостика, перед глазами испарина от воды, темная ледяная вода плещется около лица, обжигает холодом словно перцем, полоска кожи на лбу между очками и шапочкой поламывает, замерзая. На мгновение осознаешь, что ты один в ледяном озере и помочь некому. После пройденных ста метров растет паника, нужно успокоить ум, расслабить тело и плыть себе спокойно дальше. Задача доплыть до борта и вернуться обратно. Пальцы рук и ног ломит от боли, сгибы локтей и косые мышцы живота начинает стягивать и покалывать нервными окончаниями при движении. Замерзаю. Плыву последний отрезок, очень хочется поскорее выйти из воды.

Коснулся борта. Превозмогая боль, выхожу к берегу. Ледяная вода нехотя отпускает, и тепло перестает уходить так быстро. Стоя по щиколотку в воде, переворачиваю тапки и надеваю на замерзшие ступни. Иду медленно, замершим пальцам на ногах больно упираться в закрытые сланцы. Немного мутит голову, все как в смоле, пошатываюсь, пальцы на руках застыли в одном положении и их присутствие ощущается только неприятной болью. Пока иду к бане, начинаю рычать от боли. Дверь в баню закрыта. Для того, чтобы ее открыть, нужно дернуть железную ручку-скобу, обмотанную изолентой. Пальцы замерзли и дергать ручку очень больно. Каждый раз обещаю себе обмотать ее чем-нибудь мягким.

Открываю деверь, снимаю закоченелыми пальцами первую шапочку, потом вторую, извлекаю беруши, пытаюсь положить их в пластиковый бокс. Защелку на боксе для беруш нужно отковырнуть ногтем. Это очень больно. В предбаннике холодно, но уже теплее чем на улице. Предотвращая резкий перепад температуры, нагибаюсь к печке, открываю створку и подкидываю дров в гудящее пространство.

Открываю парилку и вижу новые лица. Люди смотрят на меня и протягивают руки, я часто дышу после заплыва и ничего не понимаю, здороваюсь, беру ковшик, поддаю и ложусь на лавку в угол. Пар расходится в пространстве, мое тело трясет от холода, я чувствую слой кожи, отдающий ледяным ознобом. Ребята что-то обсуждают, но я не вникаю; мое внимание сосредоточено на ощущении в теле. Дыхание становиться тяжелым; после перепада температуры наступает чувство натянутой внутри струны, кажется, что она может лопнуть; голова сильно кружиться; сердце бьется часто – часто, и становится панически страшно. Протягиваю руки к деревянному потолку, чтобы получить от дерева часть тепла. После двух минут в парилке, не ощущая потепления, в голову просачиваются страшные мысли о том, что я слишком сильно остыл, и организму не хватит собственного тепла восстановить температуру. Становится страшно. Люди разговаривают и не обращают внимание на замерзшего человека. Это пугает еще сильнее, понимаешь, что, если тебе станет плохо, они и не заметят. На самом деле опытный «морж» ищет и ждет это чувство, не боясь за свою жизнь, зная, что тело всегда так реагирует на длительное охлаждение. В этом есть свое удовольствие, которое нужно прочувствовать. У опытных это бывает редко, так как организм привык к большим нагрузкам. Меня «отпускает», и я с приятным облегчением чувствую проникновение тепла. Иногда в такие моменты я с глубокой признательностью искренне произношу вслух: «Господи! Как же хорошо!».

Греемся в бане, народ потихоньку прибавляется, но я знаю, что каратисты через час-полтора уйдут. и появится еще окно, когда в парилке будет немного народу. На улице светло, но солнце уже близится к верхушкам леса, и видна на том берегу золотая полоса света на снегу. Полоса становится постепенно меньше, ее место неумолимо преследуя, занимает надвигающаяся тень. Делаю еще несколько заплывов и греюсь в бане. Пью воду, с ней легче сидеть в парилке. Уже несколько раз доставал дрова из под раздевалки и подкидывал в печку, внутри сто градусов.

Выглядываю на улицу:

— Здравствуйте, Владимир Иванович!

— Здравствуй!

У Владимира Ивановича и баня своя. Как зайдешь в ворота, слева в конце, в самом углу. Вот там баня так баня, стоит на земле, не на колесах, деревянная, вместительная и с большими окнами. Есть в той бане большой предбанник с лавками и большим столом и большая парная с печкой, правило и даже вентилятор внутри, для быстрого согрева в случае необходимости. В этой бане тоже бывают гости, но они немного другие, не такие как моржи, больше молодых, современных и мажористых, есть и веганы, и сыроеды, и еще Бог знает кто.

К шести темнеет и наступает самое радостное время: постепенно приходят истинные любители зимнего плавания. Первой приходит Лена и Костя. Лена- святой, добрый человек, так я ее называю. Она всегда приносит для нас пирожки, кладет в раздевалке на столик, наливает в кружки чай и уходит плавать. Вон она, в воде, медленно и технично взмахивает руками, тянется вперед, немного разворачивая плечи. За пару часов аппетит появляется страшный, и я съедаю один пирожок. Раньше я брал какой попадется, но теперь я опытный и хитрый. Надламываю пирожок по середине и выбираю с капустой или с луком и яйцом, есть еще с картошкой и печенью, иногда Лена приносит несколько беляшей. Мы как домашние коты, ждем, когда придет хозяйка и принесет долгожданной еды. Я тоже стал приносить иногда Чоко-Паи, Витя чай, Оля как-то приносила вкусные блины, но пирожки у Лены есть всегда, когда она приходит.

Сидим в бане. Лена проплыла на сухую двести метров, мне до нее далеко. Костя плавает по пятьдесят метров. Темнеет, и я уже не плаваю, захожу в воду по шею и стою от трех до пяти минут. На голову надеваю банную шапку из войлока. Стоять в ледяной воде это совсем другое. У меня поясница такая, что как не затяни завязки на шортах, а вода все равно проникает. Когда плыву, не замечаю, но, когда захожу в воду и стою, чувствую, как пузырьки воздуха поднимаются вдоль спины. Я прижимаю руками шорты спереди, чтобы не замерзнуть в самом важном месте. Когда стоишь, как будто бы замерзаешь сильнее и быстрее. Смотрю на берег: из трубы раздевалки вырывается красное пламя, труба бани дымит, из щелей через закрытую дверь сочится густой пар. Хорошо нагрелась. Стоять в воде лучше в сланцах, тогда ступни не так быстро отдают тепло. Бывает задумаешься и не замечаешь, что стоишь долго, начинает немного шатать, пальцы замерзают, сгибы в локтях и косые мышцы живота стягивает, если кто-то заходит в воду начинают качаться небольшие волны. Остро чувствуешь колыхание холодной воды и ее ледяное жгучее проникновение.

Идет с сумкой Олег, машет мне рукой, здоровается. Я рад что он пришел. Олег тоже добрый и всегда искренне веселый, это чувствуется. Олег самый главный морж, он президент нашей федерации зимнего плавания «Белуха», неоднократный чемпион мира, рекордсмен. Бывало, что он плавал по две тысячи за раз в озере, но сейчас он тоже больше стоит, примерно пять-шесть раз по пять минут. Иногда Олег заговорится с кем-нибудь в воде и может случайно простоять восемь минут. Я так не умею. К пятой минуте меня начинает трясти. Олегу шестьдесят, но выглядит он на сорок, максимум на сорок пять. Лишь поседевшие волосы выдают возраст. Пару лет назад мы часто вместе бегали по лесу по десять километров, и я не мог выдержать его темп. Олегу тогда было пятьдесят восемь, а мне тридцать пять.

Захожу в баню, а там все знакомые лица, человек восемь уже набралось, все радостные, идет активный оживленный разговор с комментариями со всех сторон, шутками, смехом и горячими спорами. Каждый хочет что-то рассказать или добавить, все улыбаются; весело, хорошо, легко и спокойно, как будто встретились родственники после долгой разлуки. В бане все слои населения: предприниматели, таксисты, юристы, повара, массажисты, йоги, похоронные агенты и программисты, мужчины, женщины, дети и самое старшее поколение.

В маленьком квадрате три на четыре, на клочке земли, возле спящего покойным сном озера-великана, влитого в землю посреди соснового бора и прикрытого чашей льда, пересеклись десятки жизненных линий и судеб абсолютно разных людей, оставив в этом месте отпечаток своих душ, смешанных с духом первозданной гармонии и природы.

Олег идет в озеро на первые пять минут, я иду вместе с ним. Вечерняя тьма постепенно просачивается вокруг. Стоим по шею в воде, Олег рассказывает истории и анекдоты, чтобы отвлечь меня от холода. Я стою, повернувшись боком к берегу, и смотрю на другую сторону. Вдали за дальним берегом возвышается лес. Внутри леса посреди темноты будто лампадкой подсвечивается пространство внутри: сказочно красиво, раньше огонек был один, сейчас больше. Это детский лагерь в лесу освещает свою территорию фонарями на столбах и постройках, растянувшихся посреди леса. Один из огоньков освещает лес сильнее, свет желтой ковровой дорожкой спускается из чащи к самому берегу как бы приглашая взойти по освященному пути в лесные угодья.

К источнику у берега, со стороны ворот, с кучей пятилитровых пластиковых бутылок в руках идет Василий Васильевич. На озере два источника: один поближе, второй на дальнем берегу. Все набирают воду на ближнем, я и сам ее набираю в источнике. Выглядит все просто: из земли торчит шланг гибкой подводки, и из него течет вода в озеро. Шланг закреплен на проволоку к железной арматуре, вбитой в землю, чтобы не валяться на снегу. Василий Васильевич хозяин бани и раздевалки, ему 67 лет, но выглядит он моложе. Он тоже спортсмен и рекордсмен, фигура у него грузная, как у бульдога, грудь выпячена вперед вместе с животом, руки изогнуты вдоль тела и локтями немного уходят в стороны, придавая осанке воинственное положение. Да у него и на аватарке в социальных сетях бульдог. Василий Васильевич с Олегом близкие друзья, они часто вместе летают на соревнования, поддерживают общение и занимаются совместными делами.

Ноги и руки замерзли, спина тоже. Меня уже потряхивает, я не выдерживаю и ухожу, простояв четыре минуты. Снова греемся в парилке, снова ходим в воду, в общей сложности я уже ходил около восьми раз вместе с заплывами. Самый большой рекорд у меня семьсот метров за день в общей сложности, но все это зависит от ощущений, желания и развития холодовой нагрузки. Если по утрам я принимаю холодный душ и не пропускаю тренировки на озере, то могу плавать много. Не всегда так получается. Сегодня наплавал четыреста метров и больше не хочется, да и не нужно.

На озере всегда течет жизнь. Однажды вечером, когда лед почти стянул все озеро, я увидел, как вдоль берега, торча головкой вверх, быстро проплыла маленькая ондатра, спрятавшись под мостом. Часто в морозы, когда вода кругом вымерзает, на озеро прилетают голуби и пьют воду, приземлившись на лед. Однажды я стоял в воде, и птицы приземлились совсем рядом. В мае, когда лед практически сходит, может всплыть мертвая рыба, но это бывает редко. Даже сейчас в январе, выходя из воды, можно увидеть мелких рыбешек, шныряющих по дну у самого берега. Летом можно увидеть в воде и крупную рыбу, бьющую по поверхности воды своим чешуйчатым хвостом. Еще у нас обитают самые интересные гости – полевые мыши. Эти малявки умудрились пробраться в нашу раздевалку, прогрызли доски и теперь живут в перегородках, разбрасывая крошки пенопласта, которым утеплены стены и пол. Приходится забирать с собой еду, либо подвешивать ее в пакете на потолке через металлическую вешалку.

Разумеется, самые главные обители из царства животных на озере — это собаки. Самый главный из них Рыжий, зовут его так известно почему: шерсть у него рыжего цвета, глаза умные и добрые. Рыжий обычная с виду дворняга, видом похожая на лайку. Он всегда ластится к людям, редко кого оставляя равнодушным. Подойдет с добрыми-грустными глазами, виляет хвостом. Начнешь гладить - упадет на спину, поднимет к верху лапы, покорно принимая ласки. Рыжий умный и одновременно хитрый как черт, к тому-же редкостный хулиган. Задирает собак соседнего поселка и дерется с ними не на жизнь, а на смерть. Пару раз ему разрывали голову и даже веко. Как не пострадал глаз, одному Богу известно, еще ему разрывали брюхо, так сильно, что внутренности висели, жалко было тогда его очень, но пес убегал, когда люди пытались ему помочь, выжил чудом. Сегодня его снова видели. Сторож рассказал: «Рыжий сегодня приходил опять подратый..». Смотришь порой на него и думаешь, как же все-таки жестока жизнь. Хочется забрать его к себе, да понимаешь, что не сможет он без свободы. Задумаешься тогда, что лучше: прожить как Рыжий, короткую, сжатую будто пружина, но свободную, насыщенную событиями и приключениями сочную, яркую жизнь или выбрать спокойную, безопасную, порою скучную и серую, с покойным концом в кругу близких и родных? Есть у Рыжего и подруга, бело-рыжая дворняга с пластиковой биркой бездомной собаки на ухе. Она всех боится, вроде подойдет, а гладить не дает, пуганая, бедняга. Но самый несчастный из всех мне кажется тот пес, что сидит на цепи и живет в будке, охраняя вторые ворота. Ворота эти используются редко, когда нужно, например, завести поддоны для заготовки дров, либо загнать технику на территорию. Не знаю, как зовут этого третьего пса, но он часто лает, когда видит людей, может покусать и морда у него тоже недовольная. Бывает стоишь на берегу и слышишь непрекращающийся лай, так похожий на горестную обиду за несправедливую жизнь в неволе.

Сегодня действительно сказочный вечер сотворил всевышний: на небе светит ярко-желтый полумесяц, а над ним горит звезда, озеро парит так густо, что к берегу идешь как в тумане и рядом видишь лишь силуэты спутников. Падает сквозь туман желтыми паутинками свет с вышки, подсвечивая озеро, кругом тьма мягко окутывает землю. Освещает слегка крышу бани красное пламя из трубы раздевалки и светят таинственно в лесу огни детского лагеря.

Вечер на озере близится к завершению, осталось трое человек: я, Олег и Александр. Василий Васильевич уехал, он до самого конца редко сидит. Мы втроем зачастую всегда остаемся последними, пытаемся успеть еще пару раз зайти в воду и погреться. Александр больше времени проводит в бане, он последнее время плавает мало, чаще парится дубовым, пушистым веником, который приносит с собой. Еще он часто берет с собой смесь настоянного эвкалипта или чеснока. Выльет на камни настой с чесноком и в парилке поднимается такой аромат, что через пару минут хочется купить курицу-гриль и съесть ее целиком. Настой эвкалипта тоже очень вкусный и ароматный.

Убираем шваброй воду с пола и дубовые листочки, подметаем предбанник и закидываем пару полешек в печку, что бы парилка была теплая и просыхала.

Уходим в раздевалку, переодеваемся, отжимаем мокрые вещи, вешаем половики на стену поближе к печке.

Закрываем двери на замки, сверху одеваем строительные перчатки или бесхозные варежки, чтобы замки не так замерзали. Для меня это сомнительно, поскольку материя напитывается влагой, и я хочу вырезать пластиковую бутылку, чтобы надевать на замок вместо перчаток.

Идем в сторону ворот. В сторожке свет не горит, только старый телевизор подсвечивает в темноте. Сторож в полудреме лежит на кровати. Я кладу на стол оставшиеся пирожки, вешаю связку ключей от бань на гвоздь и, попрощавшись, выхожу на улицу. Прощаюсь с Олегом и Александром.

Обметая машину от снега, задумаешься вдруг о том, сколько еще доведется испытать радость таких счастливых моментов. Завтра судьба может закинуть туда, где люди никогда не видели слепящего глаза снега и не грелись теплом русской бани. Будешь в душе радоваться тому, что было такое время… Вспомнишь сторожку, парилку, плоты на воде, моторы, источник с водой, лес вдали с огнями-лампадами. Почувствуешь вдруг, как наяву, запах тех пирожков, тепло печки, тепло людей, еле уловимое дыхание озера-великана, уснувшего около леса... Улыбнешься и скажешь еще раз про себя: «Спасибо за эту жизнь».