Записные книжки 2024

Немцы очень хорошо воюют, но побеждают хуже. Мы воюем, может быть, не лучше немцев, но побеждаем лучше. Почему? Ответ может быть найден только в области метафизики.

Мем – это в принципе оцифрованный русский лубок 17-19 веков.

Израиль – край ароматных семитов с конфетти около ушей.

Я пишу не юмористические рассказы, а то, что Екатерина Вторая называла «улыбательной сатирой».

21 век в России повторит век 18. Толпы немцев, французов и т.д. у нас на службе. Где-то лет через десять все начнется.

Количество видов алкоголизма в сотни раз превышает количество этносов на планете Земля.

Мудрость человечества обратно пропорциональна количеству населения Земли.

Вешать на фонарях – это где-то даже романтично…

Дайте мне рычаг, и я верну перевернутый мир на его нормальное место.

Диалог (реальный):
 - Господи! Мне уже пятьдесят лет! Какой кошмар!..
 - Подожди, то ли еще будет…

Очень симпатичный старичок,
который решительно на все с улыбкой отвечает одной фразой: «Куку, Вася».

С вороватым кокетством.

Папа сыну (5 лет):
 - Сынок, а что мама на кухне делает?
 - Играет в макароны с плитой.

Изможденный мудростью придурок.

Вот помру – и начнется самое интересное.

Да, надо дружить не с американцами, а с китайцами, индусами, иранцами. Не потому, что американцы плохие, а потому что любая древняя цивилизация по определению вменяема.

Русская классическая литература с ее «Крейцеровыми сонатами» и проч. неизбежно снижает рождаемость. Она противоречит демографической политике РФ. За это я ее недолюбливаю.

Дал кошкам пожрать – немного очистил душу.

В принципе все бабы – жрицы, а все мужики – оракулы.

Брак с брачным договором – капитуляция. Брак без брачного договора – безоговорочная капитуляция. Кажется, что-то подобное есть у Шопенгауэра.

Зеленский – оливковый хлопчик с гуттаперчевым носом, нюхающий клей в бункере.

Очень распространенный тип: роковая дура.

Профессия: пропагандист-сказочник.

«И некошерное кошерно, когда три дня уже не жрал…»

Сентиментально сюсюкающий разврат французской культуры.

Я не любил студентов, когда был всего немного старше их, я стал к ним внимательнее приглядываться, когда стал им годиться в отцы, а когда они стали мне как бы внуками – я их нежно полюбил.

Болезненное кокетство прозы Довлатова.

Постоянная жизнь в интернете приводит к рассеянному склерозу. Рассеянный склероз вынуждает жить в интернете. Замкнутый круг.

Не надо ругать мещанство. Мещанство – это такая якобы «нетворческая» вода, без которой, тем не менее, никак нельзя заварить «творческий» чай науки, искусства и т.д.

Я – очень хороший, светлый, легкий человек с очень мрачным, тяжелым, говнистым характером.

После просмотра спектакля «Три сестры» приснилась фраза: «Все ужасно, все трагично, но вполне гигиенично».

Нудный парадоксализм Уайльда. Все в духе: «лучшая дверь – это окно, лучшее окно – это дверь», «настоящая книга – та, в которой ничего не написано» и т.п.

Самое страшное сочетание: упрямство и лень. Это во многом про хохлов.

Слышал в магазине:
 - Ты куда столько водки берешь?
 - На вырост.

Мужик во время очень сильного ливня смотрит на небо:
 - Ну, разошлись чувырлы небесные!..

Зачехленная женщина Востока. Типа зачехленного автомата. Если расчехлить – убьет.

Высокомерно-бездарное попрошайничество рекламы.

Злой волшебник Юэсэй.

Кошка самоотверженно вылизывает себя.

Во сне пришли стихи: «Вот и жизнь почти прошла. Три затяжки – свобода. Ребе – батюшка – мулла, дайте пропуск для прохода».

В Грузии очень сильное американское лобио.

Еще определения для интернета: «вселенский вомиторий», «планетарная параша», «биосферная плевательница».

Из всех наук меня по-настоящему интересует только одна – мироведение.

Озабоченная импотенция Западного мира в 21 веке.

Смерть – это следствие усталости от себя.

Приснился стих: «А фигурка-то у котика – это прямо-таки готика».

Станиславский своей «системой» по большому счету просто отрицает актерскую профессию как таковую. Не надо «играть», а надо «проживать». Я это понимаю. Я – педагог. Самый ненавистный для меня предмет в университете был педагогика. А еще – методика преподавания чего-то там. И я всю жизнь живу в аудитории безо всяких педагогических и методических приемов. И я – хороший преподаватель. Вершина любой профессии – преодоление профессии.

Гениальность фильма «Ворошиловский стрелок» - прежде всего в передаче атмосферы городского двора.

Мужик перед тем, как сморкнуться: «Ну-с, ледиз энд джентлменз, произведем сморкенштерн…»

Не справился с судьбой. Это про меня.

Большинство русских – язычники, которые в целом проживают жизнь по-христиански.

Если потомки скажут обо мне: «Он всегда и вовремя кормил кошек» - я буду вполне удовлетворен.

Хоть одна радость: я родился (1965) в год окончательной отмены католической инквизиции.

Слышал в метро:
 - Ты чего так разжирел-то?
 - Я не разжирел, я распространился.

У нас в парке – щербатые гирлянды фонарей.

Для нас – Земля. Для кошки – квартира. Никакой разницы.

Не «морально устойчив», а «морально уступчив». Так лучше.

Китай – он как планетарный героин: умеет ждать.

Одна из самых трудных задач в жизни – привыкнуть к старости. Это, конечно, для тех, кто до нее доживает.

Я никогда не стану известным писателем. Но я знаю, что меня читают десятки тысяч бабушек. На том свете я им обязательно устрою творческий вечер.

«Чтобы устроиться на работу, вам нужна справка о несудимости, о безбрачии и об отсутствии глистов».

Самое скучное для меня – это истории королевских, дворянских и т.д. династий. Все эти Габсбурги, Оболенские и проч. действуют на меня как феназепам.

ЛГБТ – это в общем-то отрыжка гностицизма.

Отец сыну (6 лет) в шутку:
 - Сейчас я тебя укушу.
Сын, назидательно:
 - Порядочные папы не кусаются.

«Дача образцового содержания». Прекрасно. А вот у меня «пищеварение образцового недержания».

Носки старые и кислые, как протухший лимон.

Сцена. Средневековый палач, разжигая костер, еретику:
 - Готовься к смерти, о грешник!
Еретик, задорно отдавая пионерский салют:
 - Всегда готов!

НН: «Кошка, сука, майонез со стола схомячила, как последняя крыса… Вот свинья!» Всеотзывчивость.

НН: «Не человек, б…, а Чюрленис какой-то…»

Илон Маск – это тот же Остап Бендер, сын южноафриканскоподданноого. Разница в том, что Маску повезло со стульями.

«Левиафан» Звягинцева – это такой замшелый русский критический реализм, типа Федора Решетникова. Типа Некрасовского «Начинается день безобразный…»

Хорошее название для банка – «Презерватив».

Приснилось, что я убиваю тапком рекламу в виде какого-то утконоса. Счастье. Я успокаиваюсь. И вдруг у меня из кармана штанов выползает то ли змейка, то ли ящерица и говорит: «Пукни, скидка – десять процентов!»

«Какашкой можешь ты не быть, но флердоранжем быть обязан».

Реальный персонаж: Вахтанг Иванович Абрикосов.

Опять реальный персонаж: Хризантема Прохоровна Ли, конечно же дизайнер.

НН: «У-у-у, мурло твое косолапое!..»

Если есть инопланетяне и они говорят, то их речь подобна бульканью в желудке и урчанию кишечника.

Водянистые глаза в 90% случаев говорит о мании величия.

Шахтер Игнатий Углесосов и крестьянин Савелий Семипотов.

Маленькая девочка о культуристе: «Папа, а почему дядя весь в волдыриках из мяса?»

Слышал странную приговорочку: «Есть предметы поважней, есть культуры поюжней».

Лев Толстой. Стиль вроде: «И то несоответствие, которое звучало в его словах, было тем словесным несоответствием, которое звучало и в других словах, совсем других людей, несоответствие в словах которых не было для него тем несоответствием, которое бы не соответствовало тем словам, несоответствие которых было лишь словами, а не чем-то иным, более соответствующим всем возможным существующим несоответсвиям, выражающимся в тех словах, которые…» И т.д. Этот стиль потом взял Сталин. Толстого нужно читать с грузинским акцентом.

Большинство т.н. писателей-классиков – Крошки Цахесы.

Гражданин Волков любит пирожки с капустой, а гражданин Ватрушкин – свиной шашлык. Диалектика.

Словом «диалектика» можно объяснить решительно все – отмировой войны до внезапной икоты. Равно как и словом «судьба».

Опять Лев Толстой. Его стиль похож на ириску, которая застряла в зубах. И сладко и противно одновременно.

НН: «Небо серожопое».

Ковыряется в интернете, как бомж в помойке.

 - Что бы вы предпочли, инсульт или инфаркт?
 - Я бы предпочел Газпром.

Такой тип человека, часто – политика: несгораемый шкаф.

Все время снятся глупые стихи. Вчера, например: «Не сердилась чтоб жена, выпью лучше тархунА».

Старичок: «Принюхиваемся потихоньку к гумусу».

 - Ну что, отдохнул на Мальдивах?
 - Отдохнул.
 - И как себя чувствуешь?
 - Как последнее дворянское отродье.

Говорит – как будто напильник сосет.

Экзистенциализм – дитя алкоголизма.

У одних актеров глаза говорят: я здесь. Примерно, как у Тихонова-Штирлица. У других: я совсем не здесь. А когда вернусь – не скажу. Такие глаза у большинства современных молодых актеров.

Всю ночь снилось слово «инфопапоротник», и всю ночь мучился: что это такое? Так и не понял.

С неандертальской страстью.

Юмор у Ильфа с Петровым какой-то гипсокартонный. Юмор для лицевых мышц.

Животные отличаются от людей только одним: они не умеют пошлить.

Сборник стихов в советском духе: «Амплитуда любви».

Собака воет, как газонокосилка.

Реальный персонаж: Жозефина Побирушкина. Менеджер по продажам.

Все, что происходит в современной геополитике: скучный кошмар.

Американцы: если правую ноздрю заложило, а левую – нет, - нужно обратиться к услугам психоаналитика и юриста.

Страшно не то, что «глубинное государство», а то, что «глубинный бардак».

Идет дождь, редкий и мелкий, как моя зарплата.

НН: «Ты мне тут титьками-то не мельтеши, не в бане!» (в смысле – не суетись).

Человек, у которого мешки под глазами распространяются до ключиц.

Слышал в деревенском магазине: «Я с эмтого в концы воздуремши стала».

НН: «Ты меня за хромосомы-то не лапь!»

Нас утро встречает зарплатой.

Терминологическое мракобесие.

Учительница биологии на уроке с беспредельной нежностью рассказывает ученикам о сколопендрах.

Англичане и американцы смотрят на мир, как на муравейник, который надо обязательно разворошить. В покое муравейник оставлять нельзя. Непорядок. Это их «картина мира».

Мужик что-то копает в огороде.
 - Ты чего копаешь-то?
 - Бомбоубежище для ежиков.

Вот возьму и создам трогательный мюзикл о  жизни пожилых чеченских акушеров.

Жена мужу: «Ну, со мной-то все понятно. Я – подарок судьбы. А вот ты кто такой, хмырь бессмысленный?»

С актером произошла обожествленка.

Здоровый гипертонический румянец с легкой предынсультной алостью.

Иудушка – это тот же Щедрин, только наоборот, как «Абырвалг».

НН: «Тебе на это похихикать, а мне – вселенский недосып». Кстати, непроизвольный ямб.

Замечательное, актуальное словосочетание у Щедрина: «оргия цифр».

Название для очень многих учреждений: «вялотекущий гадюшник».

Мужская старость – это когда все молодые женщины кажутся привлекательными, даже страшненькие.

Современные оппозиционеры-либералы часто – дети кагэбэшников, так же как революционеры 19-20 веков часто – дети священников.

Устал даже не зверски, а скотски.

Студенты на перемене отправляются в бутербродное путешествие.

НН упорно путает целлюлит с варикозом.

Настоящее образование воспитывает скромность. Чем образованнее, тем скромнее.

В семье НН пойти в туалет пописать называется «пойти по Малой Спасской», а покакать – «пойти по Большой Никитской».

Британия – это планетарный энцефалитный клещ, а США – энцефалитный крокодил.

Опять стих во сне: «Если чешется ключица, значит что-нибудь случится».

Дятлообразный айтишник.

Сибиряк: «Мы, сибиряки, народ горячий. Вечером обоссался, утром просох».

НН: «Такой жадный, что за копейку в церкви перднет».

О подростке с замысловатой прической: «хрень с начесом».

Давайте помирим религию с Дарвином и скажем так: мы произошли от еврейской обезьяны.

И снова стих во сне: «Мозг у меня не работает, только по фене он ботает».

Если бы Христос пришел сейчас, его бы приговорили к штрафу в три тысячи долларов за нарушение общественного порядка.

Я работаю на трех работах, я очень востребован, примерно, как писсуар в пивняке.

НН: «Насчет Польши. Предлагаю ударить Сарматом по сарматам».

О бомже: опух, как кобра. Сам худой, морда – как змеиный капюшон.

Приснилась рифма: «спаривание» - «отатаривание». Слава Богу, без текста.

Жена звонит мужу, который в командировке:
 - Дорогой, что ты ел сегодня на завтрак?
 - Сегодня на завтрак, дорогая, я блевал.

Луна цвета топленого молока. Под ней на ветках неподвижно сидящие бронзовые вороны. Какие-то китайские мифологические существа.

НН перед походом в сортир: «Надо воспроизвести каракулю».

Чтобы никто не забыл: Шольц – это секретарь Мюллера из «Семнадцати мгновений».

Э. Фромм назвал Гитлера некрофилом. А как насчет Наполеона, который любил рассматривать убитых после сражения. В «Войне и мире», глядя на князя Андрея: «Какая прекрасная смерть!». Еще тот был труположец.

Александр Македонский был украинец, потому что фамилия у него была украинская. Типа Скоропадского.

Пропаганда – это искусство бубнить одно и то же на разные лады и при этом умудряться не надоедать окружающим.

Я уже полвека ношу очки, и когда я их снимаю, мне кажется, что я хуже слышу. Мало того, мне кажется, что я без трусов.

Бунин: изощренная эстетика кромешной безнадежности.

Пушкин – березовый сок, Гоголь – настой резеды, Достоевский – самогон на хрене.

У нас сейчас в кинематографе сплошное «И милость к падшим призывал». Все хорошие: Василий Сталин, Галина Брежнева, директор универмага №1. И это правильно. Мне нравится.

НН: «Эй, ты, я тебе крылА-то поотшиблю, чайка ты недорезанная!»

НН: «Не коллектив, а имбецил-плаза какая-то».

Такое уютное прошлое. Такое тревожное настоящее. Такое грозное будущее. И Вечность, такая равнодушная, как природа у Пушкина.

Он – прост, как картошка. Она – сложна, как система московского метрополитена. И ничего, живут вместе уже сорок лет. Дети, внуки.

«Познай самого себя» - утопия в миллион раз более неосуществимая, чем построение коммунизма.

Актеры теперь либо орут, либо шепчут впробормот. А просто говорить можно?

Все люди одиноки. Только одни это замечают, другие – нет.

Влюбленные: кто кого перемурлыкает.

Огромная родинка, похожая на наотмашь раздавленную мелитопольскую черешню.

В мире сейчас оксюморон: сочетание скуки и тревоги.

Опаловый дым от сжигаемых листьев. Пахнет сандалом. Что-то индуистское, с реки Ганга.

Тополь, напоминающий спившегося разночинца 19 века.

Детский глагол «дружиться» мне нравится больше, чем «дружить». Он теплее.

Большой ноготь цвета мытой свиньи.

Девушка: смуглая, тонкие черты, большие синие глаза, в которые даже смотреть больно. Что-то праиндоевропейское.

Настоящий писатель всегда Плюшкин.

Разговор начался с Иосифа Бродского и закончился хроническим простатитом.

Тело и душа – как муж и жена. Ссорятся, мирятся, ругаются, мучают друг друга. И в конце концов – развод в виде смерти.

Теософски-талмудические автомобильные развязки Москвы.

НН: «Не пробовали совместить Канта с сопроматом? Нет? Зря. Интересная получилась бы загогулина».

«Марья Ивановна в критические дни пахла килькой пряного посола». Хорошее начало для романа-эпопеи.

«Хронотопоидиот». Это про меня.

НН: «Что ты, скот, сияешь, как Рождественская звезда?»

Собиратель запахов, звуков, слов и разочарований.

НН: «Я всегда путаю эти ваши составы, члены, органы, подразделения и аппараты…»

Взятка – это помесь оплаты с гостинцем.

Коричневые бархатные шторы. Из-за их фактуры кажется, что они пахнут шоколадом.

Пыль на сквозняке, похожая на нервно кочующий планктон.

В полной тишине аудитории мел шуршит по доске, как будто на рассвете сипло посвистывает только что проснувшаяся птица.

Два брата викинга: Синус и Косинус. И их прекрасная сестра – Котангенс.

НН на все без исключения отвечает: «А мне на эту тему насрать с Пизанской башни».

Тетя, похожая на выжившую из ума морскую свинку. Зовут Ариадна.

Человек – это двуногая жертва диалектики.

Ленин в документальных хрониках – в штанах бомжа.

Мяукающая скрипка и лающий контрабас.

Надо говорить не «Прекрасная Дама», а «Внутренняя Тетя».

Смутился до фиолетовых облаков вглазах.

Сердце бьется так, как будто их несколько. Словно бьются лошадиные копыта о булыжник средневекового города в утренней тишине. И чувствуется, что эти срдца-копыта - мокрые.

Постмодернизм: зловещие хаосы из папье-маше.

Воинственный аромат цветущей черемухи.

Преувеличенно фонарная ночь. Белесые гиперболы фонарей.

Бездомные собаки, гастрономы икроножья.

Его глаза сияли, как свежий куриный помет на солнце.

«Иди, проспись, каннибал беззубый!»

Заговорщически шуршали ночные машины. Казалось, что это заговор машин против людей.

Прохладные шелковистые ворсинки звездных лучей.

Я – подмастерье изящной словесности. В мастера не пускают: все места заняты.

Пляж. Влажно-янтарные дыни дамских ягодиц.

«О наивный примат! Он все еще верит в вечную любовь!..»

Не плачь, мой тихий даймоний, дай лучше я поплачу вместо тебя.

«Не щипайся и не щекотавь меня, приземленная субстанция. Я в творческом полете!..»

В сущности: какая разница между Бен Ладеном и Сен-Жюстом? Только в дефисе.

Серийный убийца, маньяк впервые за десять лет заплатил за квартиру, газ и воду, и тут же прозрел и встал на путь исправления и раскаяния.

«А я говорю тебе: не бзди, королева моего сердца!»

Диалог в современных СМИ.
 - Я, отточие, покажу тебе, отточие…
 - Да пошел ты в запипикивание…
 - От отточия слышу…
 - Вот, запипикивание, козел…
И т.д.

Он послал его в лазоревую даль с сероводородным уклоном.

Лампочка цвета простуженного китайца.

Развратно-ленивое квакнье лягушек.

Ужас! Уши потеют и ноги мерзнут.

Лысина цвета утки по-пекински.

Подмороженные листья, ломкие, как чипсы.

Гладить воспоминания душой, как теплые камешки пальцами.

Оптимист по любому поводу: «Все будет хорошо, и мы поженимся!»
 - Кажется, приближается гроза…
 - Все будет хорошо, и мы поженимся!
И т.п.

Мне некогда худеть, я всегда ем.

Путин на Красной площади поздравил Минина и Пожарского с Днем народного единства.

«Поживи, мой друг, с мое, и ты станешь мумие».

Вечернее ток-шоу «Спокойной ночи, чуваши».

Тыняновский стиль: упругое желе.

Моя характеристика? Профессор из подворотни.

Наше время – эпоха скудолюдия.

Я мало ем, потому что я невместительный. Вроде лифта в старом доме.

Под старость решил сменить фамилию Запрягайло на фамилию Распрягайло.

Девушка-ампир кушает пиццу с колбасой, а девушка-рококо – обезжиренный йогурт.

Влил бухло в требухло.

Пушкинисты пытаются узурпировать Пушкина, а он не узурпируется, как колобок.

В Москве сейчас, как в Хлестаковском Петербурге: тридцать пять тысяч курьеров. На самом деле в несколько раз больше, но это не важно.

Нынешние Западные политики – это не политики, а микрофлора кишечника.

Михаил Светлов: где-то между Маяковским и Киплингом. А я? Где-то между Мориц и Гумилевым. Все поэты где-то «между». И большие, и маленькие.

Не женщина, а укрепрайон.

Настолько ленив, что ленится лузгать семечки. Покупает чищенные. И при этом жалуется: «Блин, их ведь еще жевать надо…»

«Искусственный интеллект» переводится как «неестественные мозги».

Александр Скоторыжиков. Водитель троллейбуса. Четверо детей.

Кот самоотверженно спал весь день.

Аполлинарий Дыркин. Сварщик.

Емельян Мракобесов. Маленький, щуплый. Все время сосет леденцы. 


Рецензии