Завтра вёдра будут

В моих воспоминаниях, прабабка всегда сидит на лавочке у нашего домика в деревне. Теплое лето, вся семья собирает урожай в огороде, а я дурачусь со всякими инструментами, найденными в сарае. Больше всего мне почему-то нравилась огромная газовая зажигалка (с которой я бегал как с пистолетом), и звук издаваемого ей щелчка. Я тогда был озорным ребенком. Да уж, никаких беспокойств взрослой жизни - предательства, рабочая рутина, унылое самокопание после пары рюмок.. Помню, однажды бегал в саду с какой-то пилой, которую умудрился так грамотно посеять, что ее никогда так и не нашли. И это на небольшом-то участке!

Прабабушка Мария была человеком буквально вышедшим из мира архаичных, ныне забытых устоев и традиций. Она носила очки с толстой оправой, и из дома выходила исключительно в светлой косынке. Эта привычка передалась ей от матери, еще с каких-то дивных дореволюционных обычаев, когда женщина не могла выходить из дома с непокрытой головой. Бабуля искренне верила в приметы и говорила вышедшими из оборота словечками. У нее не было понятия "ясная погода", была фраза - "завтра вёдра будут!", которую она то и дело произносила. Всегда думал, что это как-то связано с ведром и намекает на дожди.

Стоит мне только вспомнить тот чудный домик.. Мать с теткой готовят беляши на кухне, а я брожу по коридору, разглядывая огромное пятно наверху. В том деревенском доме, как помню, были чертовски высокие потолки, и потому помещения казались мне просто гигантскими. Еще там в коридоре стояло фортепиано, на котором я нажимал случайные клавиши, в попытках сыграть что-нибудь толковое. Да уж, музыкального слуха у меня не было ни тогда, ни сейчас. А рядом стоял стеллаж с пыльными советскими книгами, который украшал портрет Высоцкого. Одна из дверей в зале вела прямо в комнату прабабки.
 
Признаться, ее спальня меня почему-то пугала в детстве. Там как-то неуловимо пахло.. Старостью? Стол постоянно украшали две юбилейные медали в бархатных коробочках. Прабабка была труженицей тыла, вот ее и наградила местная администрация. Не думаю, что она этими железками гордилась, но что-то они наверняка для нее значили.

Знаете, у бабы Маши был строгий характер, при жизни она была тот еще "человек-сапог". Буквально. Она сама по себе была довольно габаритной женщиной, если уж говорить честно. Ну и весьма властной - все в жизни делала по своему, из-за чего частенько ссорилась с родней. Но в своих внуках она души не чаяла и всячески баловала, давая нам деньги на мороженое и прочие вкусности со своей пенсии. Полакомиться надо, ребятки.

Большую часть жизни она прожила в глубинке Казахстана, в одном неприметном селе, названия которого теперь уж и не вспомнишь. Начала работать еще в шестнадцать лет, в годы Великой Отечественной. Трудилась бухгалтером в местном колхозе, выдавала зарплату крестьянам, вела всевозможную документацию.. Быстро и честно считала все суммы до копеечки. О, у нее был очень красивый и ровный почерк, "каждая буковка как напечатанная".

Прабабушка обожала садоводство, вечно сажала цветы под окнами дома. По пятницам, катя за собой синюю тележку, она шла на местный рынок, продавая там подсолнечное масло. Еще она приносила свои цветочки, отдавая их желающим за символичную сумму. "За полученный цветок всегда нужно дать монетку!" - считала она.
А вот если кто-то работал по воскресеньям - прабабушка очень ругалась. Дескать, этот день надо посвящать исключительно Богу.

Под старость она стала хуже слышать, и потому часто меняла будильники и часы. Ей всегда казалось, что они слишком тихие. С тех пор, кажется, у нас от нее их осталось с косой десяток. Еще бабушка любила аккуратно переписывать на листочки молитвы, и заучивать их наизусть. Она была верующим человеком, хоть никогда в церковь и не ходила.

Почему-то это у нас в семье сложившаяся традиция - никто не умирает на больничной койке, а уходит в окружении близких. Так было и теперь. Через месяц после своего дня рождения, прабабка скончалась на 90-м году жизни, в бреду и тяжких мучениях. Просила свою давно умершую матушку забрать ее к себе. Они все же встретились. Вот и все. На самом деле, я мало что о ней запомнил. Мне-то был лет десять, когда ее не стало.

От бабы Маши у меня остался старенький фотоальбом 1930-х годов, где запечатлена ее жизнь в деревне, красивые рукописные молитвы, те самые медальки, и.. Память. Самое главное. Ведь как бы я не рассказывал своим детям о ней, моя прабабушка будет для них всего лишь незнакомой старушкой. И только я до конца своих дней буду о ней помнить.

Иногда мне в порывах ностальгии (обычно во снах) вновь представляется то счастливое время. Отец возвращается с ведром картошки, тетя идет разводить костер, дабы сжечь упавшие листья. Прабабушка все также сидит на лавочке у дома в косынке. Я сижу рядом с ней и уплетаю пломбир в стаканчике. На небе пасмурные облачка, но это ерунда. Завтра вёдра будут.