История Юхана Крэилла, риттара из Алиски. Часть 9

ЛЕГЕНДА О КАМНЕ

Сказывали старики-таринонкертоят, что давно как-то, в незапамятные времена, могучий Хийси, что во льдах Севера жил, отправился на юг - Духа леса Тапио в чертогах Карьялы проведать.

Проголодался в пути и решил было себе kuppikakku, кекс испечь. Думает, ну, сам поем и друга Тапио будет чем угостить. Не с пустыми же руками в гости идти!

Сложил он, как полагается, большую печь-uuni. Лебеди-йоутсениа, что на озере по-соседству жили, яйца ему для закваски дали, безрогая белоспинная коровка-кюуттё сметану из верескового молока хвостом своим взбила, а пчела-мехиляйнен малиновым медком-hunaja поделилась.

Замесил Хийси тесто, выложил в форму да в печь и засунул.

И уж такой огромный кекс у него получился, что даже могучему Духу гор с места было не сдвинуть! Ну не кекс чисто с виду, а что твоя ржаная буханка-limppu.

Отрезал тогда великан от него кусок ножом своим кварцевым.

Сам тем ломтём вволю наелся, помощников своих накормил, и  в дорогу ещё взял, чтобы Тапио попотчевать выпечкой.

Но большая часть так и осталась на берегу озера. Целые века и эпохи минули! Зачерствело угощение великана Хийси - и обратилось в камень...

- Однажды, в голодное и страшное время, - рассказывал Юхан Тахвонпойка маленькому Антти, стоя у подножия вросшего в землю исполинского хийденкиви, - когда мор косил окрестные земли, а все вокруг только и знали, что друг с другом воевать, - мертвецы так и лежали  неубранные, ибо некому было тела их земле предать. Прилетел в ту пору на вершину огромного камня ворон. Что за добычу он нёс в клюве? Про это никто не ведал!

Когда уж настало иное время и прежние горести забыты давно были, в первый раз люди по мосткам деревянным наверх поднялись  – и ужаснулись!

Глядь, лежит на самой вершине камня обглоданная рука человеческая! А на палец ее надет перстень серебряный... С тех-то пор самых и называется исполин этот «Сормускиви» - Камнем Кольца то бишь…


БЕГЛЕЦЫ

Отовсюду – поодиночке и целыми общинами стекались к берегам Йоутсенъярви бежавшие из Саво от бесчинствующих солдат Пьетари Юустена крестьяне. Немногим  посчастливилось выжить в резне, устроенной на их родине ретивым служакой - ратсуместари Класа Флеминга, сыном туркуского епископа…

Не те, не те уж, однако, храбрецы это были, что отважно в Войне Дубин в Суур-Саво с huovi бились! Но женщины лишь да дети, старики и немногие из мужчин тех, что прежде сами не захотели к армии восставших присоединиться.

Да хоть и спаслись те несчастные от страшной участи, постигшей прочих в бойне при Миккели, - когда последних повстанцев люди Юустена в усадьбе викария Кенкяверо смерти жестокой предали, но и дома, и имущество свои – всё одно потеряли!

Лишь нескольких израненных в битвах привезли на санях в беспамятстве. Как могли и умели колдовали теперь над ними старухи-знахарки в обмазанной глиной покосившейся старой сауне, с былых времён сохранившейся чудом в давно покинутой деревушке.

Стоя на холме под сенью увенчанного снежной короной Сормускиви – Камня Кольца, у заледеневшего берега Лебединого озера,  Йоутсенъярви, Юсси Крэилл с братьями, сыновьями и товарищами по оружию из маленького своего «нуийамиесйоукон» - отряда лесных «дубинщиков» Карьялы, с изумлением взирал теперь на землянки-korsu и шалаши из палок, вроде тех жилищ-kota, что оленеводы-лопари себе ставят, тут и там словно раскиданные на лесных прогалинах по северной оконечности озера.

- Сдаётся мне, обживается урочище Старого Камня… - Хмыкнул Олли Тахвонпойка.

- Да вернётся ль когда-нибудь жизнь в края эти, братец? – Покачал головой Крэилл, с грустью взирая на присыпанные снегом унылые развалины и землянки. – Беглецам опасно здесь оставаться! Но и в Карьялу с собою  их взять – мы тоже не можем. Большой обузой нам станут в дороге…

- Может ещё и не наведаются сюда всадники Юустена, может, стороной обойдут? – В голосе Олли совсем не чувствовалось уверенности.

- Если от Миккели по старой Виипуринтие сразу на юг двинутся, то вполне могут сюда завернуть. Тут на «авось» нельзя полагаться.

- Разве не добрый нам знак подан свыше, отец?  Не готовую ли армию нам сам Господь посылает? – Воскликнул Пертту, один из сыновей Крэилла, обводя рукой новое поселение на месте бывшей деревни. – С ними-то уж не горстка нас теперь против huovi! Вооружим их дубинами, копья да пики сделаем - будет, чем солдат Юустена поприветствовать! Дадим врагу  бой на родной земле нашей Карьялы!

Но Юхан снова покачал головой:

- Какая же это армия, парень? Жалкая кучка бродяг напуганных и оборванцев, которые собственной тени, как маленький заяц-янис боятся.

Нет! Нельзя им никак в битву вступать. Нас же самих мало слишком, чтобы защитить несчастных и по всем правилам оборону устроить. Ни одного закрытого двора даже, как в Койккале, нет… Места здесь наезженные. До Виипури, почитай, что рукой подать. Всего-то пенинкульм семь с небольшим будет… Виипуринтие к западу, Карьялантие к югу…

Завидев  на холме у Камня Кольца  отряд вооружённых всадников, люди в поселении заметались в панике и испуганно в землянки свои принялись прятаться. Кто-то и в лесу поспешил схорониться.

- Эй, вы! – Крикнул Матти Тахвонпойка, выехав на широкую поляну в сопровождении сыновей Крэилла. – Takametsien miehet!* Не прячьтесь, выходите! Дубинщики мы, повстанцы! Kapinalliset**… Не бойтесь нас.

____________________________________
*Народ из глухомани, «мужичьё» (финс., шутл.)
**Повстанцы (финс.)

Однако, услыхав о повстанцах, крестьяне словно ещё больше впали в смятение. Подобно кротам, готовы они были в землю поглубже зарыться.

Из шалаша на опушке всего один седовласый старик вылез. Опираясь на длинную суковатую палку, служившую ему посохом, ковыляющей походкой направился храбрец к людям Крэилла.

- Коль вы и впрямь те, за кого выдаёте себя, то должны простить нас за негостепреимство наше! Люди напуганы…  Многие недавно всех близких своих потеряли. Кто в Рантасалми, кто в Харкяля, а кто и в Миккели. От вас же нам сызнова одни беды да напасти будут. Ведь следом за вами непременно rankaisijat - каратели Флеминга снова нагрянут, и перебьют нас всех до единого!

– Совет мой вам не задерживаться здесь надолго! – Приблизился к старцу верхом на лошади Юсси. – Нынче от солдат беды и без нас не оберёшься.

- Да куда же ещё идти нам? Мы было уж тут обживаться начали. У Рыжей, вон, Мартты из Анттолы на днях и ребёночек народился! Всех братьев и мужа потеряла бедняжка. Отца её  в сауне прямо убили huovi, крича, что это подношение их Саунатонтту. Для солдат ничто уж теперь не свято, викариев и тех убивают.

Старик тяжело взохнул и горестно покачал головой.

- Что сделалось нынче с финнами? Некуда больше идти нам!

- Да хоть бы и в Яаски, - махнул рукой на восток Тахвонапойка. - А после уж, как сложится!  К югу дальше - Хейнйоки, Эуряпяа, Муолаа, Валкъярви да Кивеннапа на самой границе… Где-нибудь да сыщите уж пристанище! А то ведь можно и в Инкери лыжи свои навострить. Лучше под руку царей московитских пойти, чем в лапы Юустена и убийц его угодить! Тут выбирать не приходится.

- Эдак и до края земли дойти можно! Не век же скитаться… Простому крестьянину везде одна доля – прожил ещё день на свете, и за то Господу благодарение!  Как говорится, «паремпи пяйвя элеттюня куин какси куолтуна»… Лучше один день живым, чем два мёртвым!

Так, какая разница, куда идти, никак я в толк не возьму… Чем же нам в Нуийямаа*, у Нуийянмаанъярви плохо? Почему бы тут не остаться? Huovi далеко отсюда, недосуг им, они дома и добро наши в Суур-Саво грабят…

______________________________________
*Дубинная земля

Голос его осекся, а по морщинистым щекам потекли слёзы.

- Вот, упрямый остолоп, - в сердцах плюнул Матти. – Юхо, объясни ты этому старому дурню!

Старший брат в ответ на слова старика удивлённо пошевелил бровями:

- Не понял, где-где вам остаться? Что  за Дубинная земля и Дубинной земли этой озеро? Никогда про такие в здешних краях не слыхивал!

- Так меж собою мы это самое место называть стали... В память о том, кто мы, откуда да почему здесь… - Печально ответствовал саволайнен. – Был у нас предводитель вначале, что во многих сражениях вместе с Эскилом Уттермарком и Тахво Хяннином в Суур-Саво бился. И под началом славного великана Юхана Тахвонпойки в бою при Койккале с самим дьяволом Юустеном сражался!

Братья при этих словах переглянулись, но промолчали.

- Третьего дня же от ран своих тяжких Богу душу отдал. А перед смертью собрал нас всех и наказал, чтобы дубину его, nuija,  положили с ним рядом в могилу-хауту под камнями… Так вот и стала земля эта для нас – Нуийамаа!

- Прежде испокон веков лебеди тут гнездились во множестве, - покачал головой Юсси. – Потому и озеро здешнее Йоутсенъярви называлось. Лебединым... Деревня же Йоутсенкюля была. Одни  вот развалины и остались…

Впрочем, как хотите теперь зовите. Хозяева, думаю, возражать не станут! Ибо нет больше у этой земли хозяев... Нуийямаа – в память о товарищах наших погибших, достойное имя!

Вам же и впрямь уйти да переждать лучше, покуда войска вновь в свои замки и крепости не вернутся, а дороги безопасными не станут. До скончания века huovi шастать по ним не будут!

…Обосновавшись тут же под Камнем Кольца среди елей, крапчатых стволов берёз и всё ещё по-зимнему голых зарослей кустарника походным становищем, лесные кочевники, не обращая более внимание на саваков, разложили костёр и за трапезой принялись обсуждать дальнейшие действия.

Сыновья Юхана так и рвались в битву. Жажда отмщенья за смерти матери и бабушки, сожжённый дом и гибель соратников всё ещё гневом распаляли   сердца юных финнов.

- Устроим засаду близ перекрёстка-ристейюс , где дорога на Карьялу с идущей от Миккели Виипуринтие сходится! – В запале вскочив на ноги и схватившись за рукоять ножа, призывал Эрвин, самый старший из сыновей Юсси. – Мышь не прошмыгнёт мимо. Нападём внезапно и убьём всех!

Братья же Юхана и другие, казалось, были более осторожны.

- Знать бы ещё, племянник, с какими силами дело иметь придется… - Проговорил с сомнением Матти Тахвонпойка. – А ну, как ратсулиппу в пять сотен всадников на нас выйдет, что тогда? Ааа! Вот, то-то и оно…

- Что же нам теперь, как эти горемыки из Саво, по лесам вечно прятаться? – Сердито пробурчал сидевший с насупленным видом Симон Юхонпойка.

- А ты что молвишь, отец? – Поднял голову Кари - самый младший после оставшегося с Теппойненом Антти. - Здесь нам остаться и деревню оборонять эту или дальше своею дорогой идти?

Как всегда задумчиво глядя в огонь, после недолгого молчания заговорил, наконец, сам предводитель отряда:

- Вот что скажу я вам, сыновья мои, товарищи и братья! Стоило послушать мне старого Туомаса Теппойнена! И от убежища его прямиком на восток через Рауту идти... Всего, почитай, в двух пяйваматках от дома Хеикки были! Теперь вижу, напрасно я снова повёл вас к Саймаа в Карьялу. Ничего уж не сыщем мы здесь, кроме погибели. И на головы этих несчастных, что от войны и смерти бежали, навлечём несчастье!

Оттого моё слово такое вам будет: всех саволайсет, кто с вами идти пожелает, соберите вместе и под охраною вашей сопроводите до Яаски.

Места там людные, народу в деревнях много обитает. Найдётся, кому приютить. Тех немало живёт, кто с нами вместе в Питкя виха при Кякисалми и под Виипури с рюссами прежде дрался.  Ни один huovi или nihti беглецов прилюдно не посмеет обидеть!

А коли захочет кто, так может с вами и дальше идти. Лишние руки нам не помеха.

В Яаски от Куурманйоки на юг до Эйнола следуйте, а за скалистой грядой в междуречье - на восток снова сверните. Вуоксу даже вброд сподручнее аккурат в этом месте переходить, река там всего уже!

На северном берегу Яаскиярви, что восточнее Вуоксы, найдёте средь холмов окрестных деревню озёрную -  Ярвенкюля. Ищите там старого товарища моего, что в липусто Теппойнена с нами был также – Матти Питкаварваса, Долгопалого Матти.  Дальше уж он вас непременно проводит!

Северо-восточнее Вуоксы к Сувантоярви  идти на юг споро придется!

Поспешать надо – покуда лёд на озёрах да реках  совсем не растаял. Иначе ни одно болото или речушку с лошадьми и поклажей в половодье не пересечь будет.

Сувантоярви по юго-востоку обойти нужно. А там уж на юго-запад держать прямо, чтобы Метсяпиртти по левую руку у вас оставалась.

Дорогою в бой не вступайте! Ввяжетесь в драку - всему делу конец будет. А коли на патрули Арвида Таваста из Кякисалми наткнётесь, сказывайте, что по новому договору в шведские пределы переселяться было надумали да с пути сбились.
 
Я же на какое-то время здесь останусь, погляжу, не идёт ли погоня за нами. А после уж сам вас настигну.

Эх! Жалко, что той же дорогой не придется теперь возвращаться! Теппойнена бы ещё раз  проведать… В сауне у него паром-лёюлю, тишиной да берёзовым веником-васта насладиться вволю…

- Мы тоже с тобою останемся, отец! – Запротестовали сыновья Юсси. – Ни за что тебя одного не бросим.

- На сей раз, дети мои, мне одному сподручнее будет! Помощники в битве вы славные, тут нет спору. В бою на вас всегда положиться можно. Но и вам задачка ведь не из легких предстоит – столько людей в безопасное место вывести да при случае и защитить в дороге! Посему, как я сказал, так и будет!

*****

Всех до единого саваков собрал старик Хирвонен, как звали давешнего их знакомца из Нуийамаа. Так следом за беглецами  из Суур-Саво стали называть это место в отряде Крэилла.

- Ого! – Только-то и мог вымолвить Матти, глядя на столпившихся перед ними с тоской и надеждой во взорах крестьян.

Нехитрые пожитки на спины лошадей навьючили, а сзади волокуши из еловых веток приладили. В кузовках пары саней-развалюх решено было детвору да немощных разместить самых.

На одну из волокуш и рыжую Мартту с младенцем усадили. Помогавший ей устроится поудобнее Пертту, сын Юхана, ни с того, ни с сего вдруг начал краснеть и всеми силами пытался сделать вид, что даже не глядит на сидевшую с грустным лицом на брошенной поверх лапника  волчьей шкуре молодую вдову с прижатым к груди укутышем-лапси. Заметивший это, Эрвин ткнул брата кулаком в бок и покачал головой: «Ну, ты и нашёл время, братец!»
 
Несмотря на все уговоры, старик Хирвонен наотрез отказался от предложенного места на волокуше-purilaat с расстеленной на ней волчьей шкурой, заявив, что в молодости он и сам в пехоте-ялкявяки служил и ни за что не позволит себя с детьми и женщинами равнять.

Привязав лошадь к дереву перед копной сена за старой сауной, Крэилл поднялся на самую вершину гигантского Сормускиви в окружении голых берёз и осинок.

Взобраться на валун можно было не иначе, как только по пристроенным в незапамятные времена и чудом сохранившимся, но ещё крепким, широким деревянным подмосткам. На манер винтовой лестницы опоясывали  они с боков глыбу, начинаясь от «среза», оставленного по легенде кварцевым ножом Хийси.

Долгим взглядом провожал Юхан Тахвонпойка уходящий по лесной дороге отряд беглецов, который постепенно – путник за путником – скрывался вдали среди стволов деревьев.


ЭББА ГУСТАВСДОТТЕР

«Койралле койран куолема!» - «Собаке и смерть собачья!» - Довольно потирая руки, говорили меж собой крестьяне, когда известие о внезапной  кончине Класа Флеминга, ландсхёфтинга-«кувернёори», грозного правителя Финляндии, не только по всему побережью Уусимаа и дальше на восток разлетелось, но и до Юго-Западной Суоми – Истинной Финляндии, Похъянмаа, Сатакунты, и иных мест, будто  весенним ветром, разноситься стало.

«Сен минкя тааксеен йаттяа, эдестяан лёютяа! Йокайнен саа митя ансайтсее лопулта…» - Более сдержанно вторили им другие. Викарии, воздев очи горе, только крестились при этом и сокрушённо вздыхали: - «Что посеешь, то и пожнешь! Каждый в конце концов получает то, что заслуживает!»

Загадочная смерть марски, как водится, немедленно зловещими слухами начала обрастать. Будто бы не просто совсем ни с того, ни с сего он взял себе вдруг да и помер. Но не иначе, как страшным колдовским заклятьем или ядом убит был!

Самые сведущие, многозначительно прикрывая глаза и головами кивая, говорили, что причиной всему - невидимая пуля, выпущенная из  заколдованного оружия великаном Юхо, воплощением древнего духа Хийси. Так, мол, отомстил тот барону за смерть Яакко Илкки и своих сородичей.

Иные же, не склонные к суевериям и предпочитавшие видеть во всем, скорее, руку сильных мира сего, полагали, что Флеминг попросту по наущению Каарле-херттуа – герцога Карла, через подкупленного им повара в Турку отравлен был, когда к столу его милости  карьяльский пирог с лисичками, «кантареллипииракка», только приправленный страшными seitikit-паутинниками, подали.

Рецепт пирога-то этого в Карьялу из новгородской земли попал. А разве может что доброе финнам от рюсса прийти?! – Рассуждали сторонники  версии отравления. Против такого и возразить было нечего!

Все старики и знахарки-велхо знают в Карьяле, что дьявольский seitikit не сразу человека губит, а целый месяц тело будто бы изнутри поедает медленно. Покуда страшная боль в спине и вовсе не убьёт несчастного.

Говорившие так, брезгливо морщились и на все стороны плевались отчаянно: какой же финн в здравом уме эти в грязи растущие «шапки с червями» - вот, гадость! - в пищу употреблять станет?! Только рюсса да карьялайсет и богачи-аатели такую мерзость едят!

Противники, однако, нелепых таких  выдумок, умников тех просто высмеивали: «Ну, какие, перкеле, лисички и паутинники в это время года быть могут?! Всякому же понятно, что без колдовства тут не обошлось!»

Тело усопшего марски верным его лаглясаром  Эриком Олссоном перевезено в Або было. Туда же и убитая горем вдова – Эбба Стенбок с дочерьми прибыла вскоре.

К изумлению всей знати финской, хрупкая и болезненная женщина эта вдруг преобразилась будто!

Всегда сокрытая в тени величия супруга своего, ныне, подобно орлице, расправившей крылья над гнездом на вершине скалы, заявила баронесса-фрихеррина о намерении ни много, ни мало, как покойного мужа заменить на его поприще!

«Хоть прежде и не была я со всеми личными и политическими решениями мужа своего согласна, - гордо возглашала фру Стенбок, - но клянусь, что очищу достославное имя его от всех обвинений и злых наветов врагов, как и обещала ему незадолго до смерти! Ибо только я, как никто другой, осведомлена была об истинных замыслах Класа Флеминга!»

Всех дворян Финляндии Эбба Густавсдоттер на ассамблею созывать в Або немедля стала, дабы им волю свою объявить, и посыльных своих к королю Сигизмунду отправила.

«Ну, дела… - Чесали в затылках недовольные среди знати. – Где это видано, чтобы какая-то баба, да будь она хоть самого дьявола вдовою,  помыкала бы нами так и командовала? Ведь у неё даже полномочий на то никаких нет! А без её одобрения теперь и должности ни одной стало получить невозможно…

Нет, что не говори, а даже сестрица её, Катарина Густавсдоттер, после смерти мужа своего, короля Густава Ваасы, упокой Господь его душу, такого не позволяла себе! Уж на что законная королева... А эта вообще кто?»

Когда печальное известие о смерти грозного властелина нарочные в Выборг доставили, где Ивар Таваст и Пер Повелссон Юустен к погоне за кареленскими разбойниками по пути своём к Альдоге готовились, верные Флемингу рыцари немедля по зову Эббы явиться решили, дабы безутешную вдову в горе её поддержать.

Лишь лейтенант Мортен Классон, которого финны как Мартти Клаунпойку знали,  да два его руоту huovi, что прежде прочих из Виипури на поиски разбойников-раппари выслали, ничего о кончине ландсхёфтинга Флеминга покуда не ведали.

По рыхлому весеннему снегу неспешной трусцой рысили на восток лошади наёмников-шкотов и приданных им вчерашних крестьян из Яаски, Эуряпяа и Сяккиярви, кои за освобождение от повинностей их на службу Флемингу поступили.

Сам Клаунпойка, на сей раз поклявшийся себе даже не притрагиваться к фляге с бреннвином, покуда не схватит он подлого разбойника Юхана Крэилла, следовал во главе отряда.


СОРМУСКИВИ

На всё ещё покрытой снегом вершине валуна, проводив глазами скрывшийся за лесом поезд беглецов, Юсси первым делом осмотрелся.

Со стороны дороги, что в нескольких пенинкульмах к юго-западу от этого места со старой Виипуринтие пересекается, передняя сторона камня, будто и впрямь ножом великана была срезана.

Очертаниями своими походил Сормускиви на огромное, присевшее на задние лапы, невиданное лесное чудище. Тёмно-зелёный мох-sammal, покрывающий  более высокую часть его, и впрямь, казалось, шерсть на голове и боках диковинного зверя напоминал.

Внизу виднелись полуразвалившиеся лачуги-пертти старой заброшенной деревни, свежевырытые землянки и шалаши-мёкки бежавших от преследования саваков.

Дальше, за дорогой, насколько хватало глаз, холмистую местность сплошь покрывали кусты и деревья, словно по колено утопающие в глубоких сугробах - долго не отступает зима в здешних краях!

Такой же снежный нарост находился с противоположной - округлой, подобно  бочку кекса-kuppikakku, стороны каменного исполина, немного скрадывая  немаленькую высоту его в добрых восемь, а то и девять аскелей*. Такой же высоты три века назад стены самого Або Слотта были!

____________________________________
*Старофинская мера длины равная примерно 1 м


Неровная площадка на вершине камня по ширине своей была меньше, чем  основание Сормускиви, где та доходила до целой дюжины шагов-аскелей, оставаясь при этом всё ещё достаточно просторной.

Выступавший из под снега почерневший гранит с пластами  спрессованной временем золы, наводил на мысль, что в годы былые место это  не только вместо сторожевой башни служило, но и для костров сигнальных, что  округу о приближении врагов оповещали.

На восток и юго-восток от холма вся заледеневшая гладь озера  открывалась взору, как на ладони. С юго-западной стороны к берегу стеной подступал лес с небольшими прогалинами и проходящей через него дорогой. Сквозь неприкрытые листвой деревья видимость во все стороны была превосходной. Даже росшие тут и там разлапистые вековые ели не могли помешать обзору. Ничто и никто не ускользнуло бы от бдительного ока разведчика!

Используя бугристый выступ на поверхности гранитного монолита, как опору, Юсси  приладил на него  мушкет, положив рядом и арбалет с деревянным колчаном-nuolikotelo.

Запаса пороха, пуль и провианта, оставленных ему боевыми товарищами, могло бы хватить на целый гарнизон небольшой крепости.

Помимо этого, вооружение Юсси довершали два заткнутых за широкий кожаный пояс двуствольных кавалерийских пуффера с колесцовыми замками, нож и подаренный ему Теппойненом дивный пистоль с восьмизарядной руллой.

Верный свой риттаршверт и пару пистолей оставил он сыновьям, ушедшим со всем отрядом.

Расстелив широкую попону в небольшой выемке сразу за выступом на приподнятой части камня, разведчик устроился на ней поудобнее и, прищурившись, придирчиво оглядел  бегущие по хмурому небу серые клочья облаков.

Удовлетворенно хмыкнув, из подвешенного к поясу кожаного мешочка выложил он на лоскут холстины трут и огниво с мотком спичечного шнура. После чего, отмерив нужный по длине кусок пеньковой бечевы, пропитанной селитрой для медленного горения, заправил сухой фитиль-tukki в зажим на конце серпантина – небольшого изогнутого рычага, который при нажатии на крючок мушкета опускал тлеющий фитиль в лоток для запала с порохом.

Те кавалерийские аркебузы-хакапюссю, что крестьяне у huovi отнимали, тяжёлые замки-lukkosalpa с защёлкой имели -  и безо всякого фитиля стреляли. Порох в них от искр,  ударом курка с камешком по стальной пластине высекаемых, загорался.

Финской сырости такие ружья совсем не боялись! Да и стреляли в два раза быстрее фитильных собратьев.

Однако, как оружие недорогое, считались они достойными лишь  крестьян да лесных разбойников. Людям же благородного происхождения и военным по-прежнему пристало использование исключительно аркебуз и мушкетов с добрыми старыми, испытанными временем фитильными замками.

Лишь в кавалерии пистоли с замком-lukkosalpa прижились.

Никакой аркебузе с замком-защёлкой, однако, не сравниться было с пехотным мушкетом по мощи своей и дальнобойности! Для обороны каменной его крепости мушкет сейчас подходил Юсси, как нельзя лучше.

Как старый вояка, прекрасно знал Тахвонпойка, что успешная мушкетная стрельба по врагу только залпом возможна. Обычное дело, когда из десяти стволов вылетевшие, всего две-три пули с пяти десятков шагов в цель-то и попадали только.

Одному же стрелку на дальней дистанции даже недвижимую мишень поразить и с опорою на перо ни за что невозможно! Только подпустив неприятеля поближе, можно было ещё на удачу рассчитывать.

Но как и в мушкетёрском строю задача главная врага не столько убить была, сколько в бегство его обратить, так и Крэилл намеревался неприятеля лишь в страх повергнуть - и на расстоянии от укрытия своего держать.

«Поглядим, - высовываясь из-за выступа на вершине Сормускиви, размышлял про себя Тахвонпойка. – К Яаски-то иной дороги в обход озера нет здесь… Главное, парням моим дать людей увести подальше. Коль не покажется никто вскоре, то и мне тут выжидать долго смысла нет!»

Появившихся в отдалении из-за берёзовой рощи всадников увидел он прежде, чем звяканье амуниции и гул от шести десятков копыт услышал.

«Ну, вот, явились незваные гости…» - Мелькнуло в голове нуийяпяалликко.

Привстав на одно колено, Юсси воротом натянул тетиву арбалета и, вложив болт в желоб, начал неспешно заряжать мушкет.

Засыпав в лунку на полочке мелко протёртый порох из натруски-ruutisarvi, «порохового рога», он сдул просыпавшиеся крупинки и слегка постучал рукой по ложу приклада – так  порох с полки в казенную часть попадает. Чтобы заряд прежде времени не поджечь ненароком,  запальное отверстие дверцей закрыл. Из деревянного зарядца-банделеры, на кожаной перевязи-аммусвюо висевшей, содержимое его в дуло всыпал. Забив шомполом тяжелую  пулю пыжом-tuppo, из комка шерсти свалянным, отложил покуда оружие и принялся высекать искры огнивом, быстро дуя на мгновенно задымившийся трут. Наконец, кончик пропитанного селитрой фитиля сочно зарделся.

Когда расстояние между конным отрядом и камнем сократилось настолько, что различимы стали не только детали вооружения и сбруи, но и хмурое выражение лиц под низко надвинутыми на лбы меховыми шапками и риттарскими бургиньотами, Юхан Крэилл навел мушкет на приближающуюся толпу всадников, пальцем сдвинул дверцу на запальном окошке,  зажмурился и отвернув лицо с сторону, дабы не обжечь глаза яркой вспышкой, надавил на спусковой крючок.


ПАРИ ЮХАНА КРЭИЛЛА

Гром выстрела вспугнул стайки птиц, облюбовавших деревья вокруг заброшенной деревни, рассыпавшись окрест гулким эхом. Вся макушка Сормускиви тотчас окуталась белыми клубами дыма.

Ехавший рядом со старым нашим приятелем - Мартти Клаунпойкой, который по-шведски Мортеном Классоном звался, шотландец-руотуместари в железной кирасе, вскрикнул и, отпустив поводья, с задранным кверху килтом вылетел из седла, отброшенный мощным ударом свинцовой пули в грудь на несколько добрых аскелов.

- Перкеле! Дин йовель! Вяийютюс! Бакхолль! Засада! – Истошно завопил Клаунпойка сразу на финском и шведском, осаживая лошадь и разворачивая ее в обратную сторону.

Оба руоту из Виипури в растерянности сгрудились у опушки на северо-западной оконечности озера, за кисеёй расползающегося дымного облака пытаясь разглядеть, откуда прилетела пуля, сразившая их офицера.

Сам охающий и стонущий ротмистр так и продолжал валяться на истоптанном копытам грязном снегу, не в силах подняться на ноги, поочерёдно поднимая кверху то ногу, то руку. Пуля из мушкета Юхана проделала огромную вмятину в его нагруднике, очевидно, вдобавок сломав несколько рёбер. Окажись бедолага на несколько шагов ближе к позиции Крэилла, и раны его, несомненно, были бы просто ужасны.

Спустя какое-то время, от отряда отделилось несколько всадников в клетчатых килтах в сопровождении парочки финнов, которые, боязливо озираясь, снова начали медленно приближаться по дороге к зарослям на холме с камнем на его вершине.

- Эй! – Закричал один, опасливо поглядывая на пустые дома и покинутые шалаши-lehtimajat. – Где вы прячетесь? Покажитесь, трусы! Выходите и сражайтесь, как мужчины, жалкие порождения Саатаны.

- Ба! Кого я вижу? – Раздался сверху насмешливый голос. – Да это же  Длиннопалый Пекка  из Конну, а с ним Суйкки и Нуути Салакка из Пенттиля!  Терве, юстявят! Что с вами сделалось, парни? Помнится, вы храбро дрались под Виипури против рюсса. Что же жмётесь теперь боязливо, будто жерёбая кобыла, почуя волка? Или лизание сапог Ноки-Класа сыграло с вами дурную шутку, превратив в женщин?

Вытаращив от изумления глаза, хуови с растерянным видом уставились друг на друга.

- Крэилл! – Понизив голос до шёпота, будто страшась одного звука этого имени, заговорили меж собой шкоты. - Это же Джон Крэилл! Знаменитый огр!

Наконец, собравшись с духом, вперёд выехал Пекка из Конну.

- Так ты теперь подлый карлист, Крэилл, которому самое место на колесе палача? В собратьев по оружию своих стреляешь?

 - Его милость, Клас Флеминг, нам пожизненное освобождение от налогов дал! – Подали из-за его спины голос братья Салакка. - Мы на верность ему присягнули! А кому ты служишь? Саатане или подлому изменнику - Каарле-херттуа?

- Так мы с его милостью Флемингом ваших свиней-карлистов при Нокиа и Сантавуори целыми толпами резали!

- Слезай, и поговорим, как мужчины. – Пекка погрозил кулаком камню.

Юхан на вершине Сормускиви расхохотался.

- Разворачивайте-ка ваших коней по добру, по здорову, перкеле! Может быть останетесь целы. Возвращайтесь в Виипури, смазливые горожанки да бочонки с олутом уже заждались вас! И этих болванов в юбках-реккопайтах с собой прихватите.

Направив мушкет, который  он успел зарядить снова, на передовой разъезд ratsumiesjoukon – кавалерийского отряда из Виипури,  Юхан выпалил, на этот раз даже не целясь. Пуля ушла в белый свет, никого не задев, но нужный эффект был достигнут.

Дым еще не успел рассеяться, а храбрые вояки уже во весь опор мчались обратно.

Услышав подробности, Мартти Клаунпойка сразу воспрянул духом:

- Как?! Сам Юхан Крэилл – и всего один? Какая неслыханная удача! Схватим его, и можно считать, дело сделано! Как бы хорош не был он в битве, но ни зарядов, ни рук ему не хватит, чтобы под натиском сразу двух руоту выстоять.

- Не проще ли будет взять в осаду сей камень и дождаться спокойно, покуда сам он от жажды и голода не слезет к нам в руки? – Пожал плечами второй руотуместари. - Станем лагерем здесь да ароматом жаркого от наших костров его изводить будем… А того лучше - взять, да и расстрелять его из аркебуз и арбалетов наших на этом камне!

- Нет-нет! Lurjus, негодяй этот, мне живым нужен! Хочу поиздеваться над ним, как и он надо мною смеялся... Осада же слишком долгое дело! Да могут и дружки его вдруг объявиться.

Раненого офицера-шкота, тем временем, подобрали и перенесли в одну из хижин.

Всадники же, развернувшись во фронт для атаки, ждали только сигнала своего ратсупяалликко.

- Из одного-то мушкета по движущимся россыпью целям никому и ни за что не попасть, - вполне здраво рассуждал Клаунпойка. – То, что в ротмистра пуля угодила, то дело случая. Главное, моим людям до подножия валуна добраться! А там уж ему или высунуться придется, или ждать, когда мои парни на него всем гуртом навалятся.

Ха! Сам себя загнал в крысоловку старый крыс Тахвонпойка! Надо же таким болваном быть. Деревенщина, пунакаула! И как это с ним такие знаменитые хёфвидсманы справиться не могли доселе? Всех Мортен Классон переплюнул, будут впредь знать, как надо мной потешаться.

По взмаху перчатки в руке Мартти Клаунпойки кавалеристы с места рванули в карьер, стремительно преодолев расстояние до Сормускиви. У его подножия huovi спешились и, на бегу вытаскивая мечи и пистоли, по деревянным мосткам гурьбой устремились к вершине.

Ширина лестницы была такова, что трое взрослых мужчин плечом к плечу могли подниматься по ней сразу в ряд.

Но когда солдаты беспорядочной толпой, отпихивая друг друга, полезли вперёд, отполированные временем доски древнего сооружения жалобно застонали. Опоры из брёвен же предательски зашатались.

Штурмующих это не испугало.

Несколько финнов, оступившись, сорвались вниз и, отнюдь не спеша подниматься, будто бы от сильных ушибов, с громкими стонами на четвереньках отползали прочь.

- Смелее, смелее! – Подбадривал снизу Клаунпойка. – Вперёд, мои храбрые санкарит!  Схватите же, наконец, этого мерзавца и притащите ко мне.

Перед самым верхом, однако, произошла заминка – сталкиваться первым нос к носу с великаном Крэиллом ни у кого из солдат ни малейшего желания не было.

Как только вытолкнутый вперед хуови поставил ногу на уступ, служивший как бы ступенью каменного крыльца, а голова его с выпученными от страха глазами показалась над краем площадки, в следующий же миг мощный удар в лицо носком сапога Крэилла сбросил его вниз. Падение с такой высоты не оставило бедолаге ни единого шанса.

Почти один за другим выскочили следом на вершину камня еще двое шкотов с грозно выставленными вперёд себя риттаршвертами.

Но тут же первый из них получил арбалетный болт, до самого оперенья пробивший нагрудник кирасы, второй же был убит наповал мушкетной пулей.

Выстрел в упор из такого мощного оружия просто  снёс несчастному голову. Тело же, задержавшись на мгновение на краю, тяжело, будто мешок с коровьим навозом, рухнуло вниз, сверкнув голыми коленками из-под килта.
 
Но сзади, окутанные пороховым дымом, напирали уже и другие…

Двуствольные пуфферы Крэилла стоили жизни ещё двоим смельчакам, получившим по паре пуль каждый.

Вне себя от ярости, позабыв о страхе, шкоты готовы были уже голыми руками разорвать кровожадного убийцу их товарищей. Восемь хуови, грозно рыча, вскарабкались наверх Сормускиви, словно идя на абордаж.

Восемь выстрелов прогремели подряд – и восемь безжизненных тел, орошая снег у подножия валуна своей кровью,  полетели вниз. Даже те, что лишь ранены были, падение с такой высоты всё равно пережить не могли бы.

- Проклятье! – Мартти Клаунпойка носился на коне перед полем битвы, как раненый вепрь. – Саатана! Как он делает это?! Проклятый колдун! Сколько оружия у него там припасено?!

Отбиваясь от наседавших хуови из чудо-пистоля своего наставника Теппойнена, Юсси действительно пришлось подняться на ноги, во весь свой громадный рост открывшись взорам стоящих снизу.

Увидев это, Клаунпойка завопил, что есть мочи:

- Стреляйте! Стреляйте в него! Убейте чёртова великана-йаттилайнена! Его милости Флемингу и одной головы этого чудовища достаточно будет.

Но выстрелы из кавалерийских аркебуз только ранили нескольких же солдат, скопившихся на ходуном ходящих подмостках вокруг камня.

Ещё миг – и вся орава, обезумев от ужаса, сминая друг друга и наступая на пятки, бросилась прочь - обратно к своим лошадям. Вскакивая на ходу в седла, даже не успевая и ногу упереть  в стремя, huovi стремились убраться как можно дальше - туда, где их не настигли бы чародейские пули этого страшного колдуна из Карьялы.

Воспользовавшись этим отступлением,  Юхан поспешил и сам снова укрыться за выступом. Полулёжа на своей попоне, он принялся быстро перезаряжать оружие. В голове его созрел план и, размышляя над ним, Юсси тихонько посмеивался про себя.

Старый разведчик понимал, что долго еще удерживать свою позицию он не сможет. Того и гляди, дело не в его пользу может обернуться. Либо враг измором его взять захочет, либо подкрепление из Виипури подоспеет. А пойди солдаты со всех сторон с приставными лестницами в атаку?  То и вовсе не сдобровать! Люди его достаточно далеко уж отойти должны были. Пора бы и самому Юсси честь знать да ноги уносить.

Как только всадники отошли и наскоро перегруппировались, тут же принялись они осыпать камень-крепость пулями и болтами из аркебуз и арбалетов. Но тяжелые болты перелетали через валун над головой Тахвонпойки, вреда  ему не причиняя. Аркебузы же так и вовсе до цели не добивали.

Повторно штурмовать твердыню Мартти Клаунпойка никакими угрозами  не смог бы сейчас никого заставить. В отчаянии от неудачи своей готов он был локти кусать. Едва ли не половина отряда его осталась лежать замертво у подножия дьявольского камня! Может, не зря молва идёт о наложенном на него древнем проклятии? Не зря же этот Саатана, Крэилл, выбрал такое место!

Из тяжких раздумий вывел хуовипяалликко голос самого Тахвонпойки, который вдруг окликнул лейтенанта  с вершины камня.

- Эй, Клаунпойка, подъезжай поближе, давай, поговорим, не бойся! Послушай, что я предлагаю тебе!

- Хочешь сдаться мне, карьяльское отродье? Так давай, спускайся, vanha kulkuri*, и я сохраню тебе твою жалкую жизнь!
_______________________________
*Старый бродяга (финск.)

- Твои оскорбления и угрозы оставляют меня равнодушным! Помнишь, как весело нам было с тобой в компании бочонка бреннвина в Койккале? Ты даже целоваться ко мне, помнится, лез и много слов говорил разных…

- К чему ты клонишь, Крэилл? Я тогда пьян был! Меня едва не повесили из-за тебя, скотина. Но в Миккели, при Кенкяверо, отыгрался я славно! Если бы куски протухшего мяса и кости могли говорить, то изрубленный мною Пааво Тумахинен поведал бы тебе об этом… Хочешь, чтобы я возлюбил тебя? Так слезай вниз, а не торчи там, подобно петуху на насесте-kananorsi.

- Давай, лучше ты ко мне забирайся! К чему нам бессмысленно проливать кровь твоих людей, luutnantti? Заключим пари! Если сможешь на этот камень по лестнице прямо верхом на коне подняться, так и быть, сдамся тебе без боя!

- Voi juku! Я что, по-твоему, похож на слабоумного, Крэилл, чтобы самому лезть прямо к волку в зубы?

- Говорю тебе, поднимайся смело и при  оружии. Клянусь, я не стану драться с тобою. Боюсь только, ничего-то у тебя из этого не получится, наездник ведь из тебя, по-правде говоря, так себе... Тебе же привычнее в санях, будто барону-вапаахерра, раскатывать. В Сайрилле еще о тебе люди твои рассказывали, смеясь.

- Ха! Вот ты мастак сочинять. Так я тебе и поверил... Но если бы мы и взаправду спорили, то несомненно ты посрамлён был бы.

- Так докажи это! Твои солдаты сейчас смотрят на тебя. Не хочешь ведь ты, чтобы оставили тебя, как последнего труса? Беру свидетелями братьев Салакка из Пенттиля и Длиннопалого Пекку из Конны! Пусть по всему свету разнесут весть обо мне, как о подлом клятвопреступнике, если я слово своё нарушу и оружие подниму.

- Мне-то с того что за радость, если я с пробитой башкой лежать под тем камнем буду! И что тебе за выгода, не пойму, если и поднимусь я?

- Никакой мне в том выгоды, но хочу посмеяться, как ты с лошадью вместе вниз свалишься. Только тогда пусть солдаты твои поклянутся, что отпустят меня.

- Мы согласны, согласны! – Закричали братья вместе с Пеккой и другими уцелевшими huovi. Рисковать ещё раз своими жизнями никому не хотелось. – Клянёмся! Готовы засвидетельствовать твои слова, Тахвонпойка. Клятву свою ты преступить не посмеешь! Если херра луутнантти не сумеет наверх  взобраться, то ты можешь на все четыре стороны убираться.

- Нет! Я не… - Однако, перехватив вперившиеся в него в упор из-под насупленных бровей мрачные взгляды своих подчинённых, Мартти Клаунпойка вдруг со всей ясностью понял, что от предложенного Крэиллом пари ему лучше не отказываться.

- Так, что же ты медлишь? Празднуешь труса, лейтенант? Твои шведские предки от стыда в гробах переворачиваются…

Солдаты расхохотались, качая головами: «Ох уж, этот Крэилл…»

- Ну, погоди, мерзавец… - Сквозь зубы прошипел Клаунпойка.

Обнажив меч, направил он своего жеребца к деревянной лестнице, что вилась вокруг камня, по пути боязливо оглядываясь на валяющиеся внизу бесформенной грудой тела убитых.


ВСАДНИК НА КАМНЕ

По скрипу досок, прогибающихся под тяжестью коня, и гулкому стуку подкованных копыт по дереву, Юсси понял, что Мартти Клаунпойка начал своё восхождение.

Солдаты, разинув рты и затаив дыхание, столпились у подножия Сормускиви, во все глаза наблюдая за своим командующим.

- Бъюсь об заклад, - пробормотал Пекка, - но у него получится!

Товарищи молча посмотрели на него, однако, принимать ставку никто не изъявил желания.

- Всё! Пропал Крэилл…

Тем временем, когда голова лошади показалась уже над краем площадки, Юхан схватил попону и, подсунув под себя, начал съезжать на ней по наиболее пологой, обращённой на восток стороне камня прямиком в снежный нарост.

Начавший по-весеннему проседать сугроб всё же был ещё достаточно велик, чтобы хоть как-то смягчить приземление с такой высоты. Ведь при обычных условиях для Крэилла с немалым его весом оно неминуемо закончилось бы плачевно.

Пользуясь тем, что внимание осаждающих целиком и полностью  приковано к всаднику на камне, Юхан выбрался из сугроба и, продравшись сквозь густые заросли кустарника, опрометью кинулся к привязанной за старой сауной лошади.

Когда, переводя дух и обливаясь холодным потом, Мартти Клаунпойка поднялся, наконец, на вершину камня, там, разумеется, никого уже не было. Оглядев с высоты окрестности, снова оказавшийся в дураках лейтенант из Виипури, заметил вдалеке удирающего во все лопатки Крэилла.

- Держите! Держите его! Этот мерзавец обманул нас и сбежал!

Осторожно натянув поводья, Клаунпойка попытался развернуть коня, чтобы направить животное обратно по лестнице. Да не тут-то было! Упрямая скотина стояла, как вкопанная, будто приросла копытами к гранитной поверхности Сормускиви, храпя и дико кося глазом.

- Эй, там, внизу! Снимите меня уже кто-нибудь отсюда! 

Солдаты даже не думали исполнять приказание и бросаться вдогонку за Юсси. Зато положение, в которое угодил их командующий, невероятно их развеселило. Схватившись руками за животы и обливаясь от смеха слезами, они теперь буквально катались по снегу.

- Мерзавцы! – Едва не плача от обиды и отчаяния, кричал им сверху Клаунпойка. – Бунтовщики! Всех повесить велю!

- Что здесь происходит? – Раздался недоумённый голос посреди всеобщего веселья. – Вы все спятили  или ведьмины корчи* поразили вас за грехи ваши?

__________________________________________
*Одно из проявлений эрготизма -  распространённой с Средние века страшной болезни, вызываемой токсичными эргоалколоидами грибка спорыньи на колосьях ржи.

Никто не обратил внимание, как незаметно к холму Сормускиви подъехала ещё одна группа всадников. Конный разъезд во главе с нарочным офицером из Виипуринлинна с донесением о смерти Флеминга следовал в Кякисалми.

Зрелище, открывшееся взору вновь прибывших, действительно представилось странное.

Вид хохочущих без удержу солдат среди целой груды мертвецов на залитом кровью снегу поневоле наводил на мысль об охватившем здесь всех безумии или, того хуже, одержимости.

Картину всеобщего помрачения рассудка завершал сидящий верхом на лошади на вершине огромного камня риттар, который плаксивым голосом умолял снять его оттуда.

- Что этот дурак делает там? Зачем он туда забрался?

Выслушав прерываемый всхлипами от продолжающихся приступов смеха рассказ ротмистра об имевших место недавних событиях, суровый посланник коменданта Виипури даже не улыбнулся.

- Но спешиться-то с седла этот олух Мартти Клаунпойка может. – Резонно заметил он, пожимая плечами. – Эй, ты! Тупица несчастный! Сойди уже с лошади и спускайся!

Вняв, наконец, разумному совету  и оставив лошадь на вершине гигантского валуна, Клаунпойка на дрожащих ногах  спустился вниз, с гордым видом сжимая в руках прихваченные им в качестве трофеев мушкет и арбалет Тахвонпойки.

- Нарубите-ка десятка два жердей потолще да подлиннее. – Не обращая ровным счётом никакого внимания на лейтенанта, отдавал распоряжения офицер. – И поставьте их к стене камня наклонно. Сена на них набросайте  побольше. Лошади на морду попону накиньте, чтоб не пугалась, Да так и стаскивайте потихоньку всем гуртом.
 
- Позвольте, херра не знаю, как вас там, - с обидой в голосе высокомерно оттопырил было нижнюю губу Клаунпойка. – Но это мои люди и ими здесь я командую!

- Боюсь, миссия ваша окончена! – Бросил офицер, даже не удостоив лейтенанта взглядом. – Экспедиция отменяется и подкреплений не будет. Возвращайтесь в Виипури. Клас Флеминг умер!