Пирожки, или Перестройка-первый звонок. Юля

Юля вышла из троллейбуса, и первое, что бросилось в глаза – женщина, продающая на остановке пирожки.
«Я не понимаю, кто им разрешил продавать через дорогу от школы пирожки?! Тут ведь дети! А если они побегут через дорогу?!» - взметнулись в голове мысли.
Она посмотрела по сторонам: позади остановки длинная глухая стена бетонного забора завода, справа дорога и у дороги школа. Больше никаких людных учреждений рядом нет. Явно расчёт на детей.

Зайдя в школу, Юля прошла в кабинет директора.
- Владимир Александрович, Вы видели?! Напротив школы, через дорогу, продают пирожки!
- Продают?  - повторил директор, опустив глаза. Он и сам видел это безобразие, но, попробовав решить эту проблему, беспомощно сидел теперь в своём кабинете, обхватив голову руками.
- Да! Продают через дорогу от школы! – возмущаясь, повторила Юля.
- Юлия Николаевна, скажите детям, чтобы они туда не ходили.
Он встал и повернулся к окну. 
Юля не верила своим ушам.
- Как, «скажите»?! Это же дети! Понятно, что они всё равно побегут туда! Сделайте что-нибудь!
- Что я могу сделать? - развёл руками директор, повернувшись к обеспокоенной учительнице.
- Как, «что делать»?! – не отставала Юля. – Убрать эту тётку! Туда ведь дети кинутся на перемене! А там дорога!
- Юль, мне очень жаль, но, к сожалению, я теперь ничего не могу сделать, - директор сел обратно за стол.
- Как, не можете?! Почему? Вы же директор!
- Так теперь всё можно, Юля, - Владимир Александрович отвёл глаза и снова беспомощно развёл руками. –Теперь другие порядки, другие законы. Они могут заниматься уличной торговлей, где захотят. Я им не указ.
- Могут? – Юля в растерянности смотрела на директора. - Но что же делать?
- Проведите с детьми беседу. Это единственное, что мы можем сделать, - пожал плечами директор.
Ошарашенная, Юля молча вышла из кабинета директора. Что-то как-то она упустила этот момент. Что-то такое говорили по телевизору, куда-то мы идём, что-то перестраиваем... Но вслушиваться в это… Понятно, что мы опять выполним и перевыполним, что снова социалистические соревнования, могучие стройки и понижение цен. Там наверху всю жизнь заботились о людях, ясно, и сейчас заботятся. И, раз сейчас самый главный говорит о том, что мы перестраиваемся и нужны рыночные отношения, значит, он думает о людях, значит, всё выверено, и так будет лучше. Она шла и не понимала, в чём дело.

Поднявшись в класс, она поставила сумку на стол, задумалась. Как сказать детям, чтобы они послушались?
- Дети, - произнесла она, подождав, пока класс успокоится, - я категорически запрещаю вам перебегать через дорогу и покупать пирожки. Категорически. Вы меня поняли?
- Да, - закивали малыши. – Поняли.
Урок прошёл в штатном режиме, и Юля уже заканчивала готовить доску к следующему уроку, как в класс ворвались с перемены мальчишки.
- Юлия Николаевна! Юлия Николаевна! Там Алёнка под машину попала!
- Что?! – кинулась из класса Юля.
- Вы не переживайте, там уже скорая подъехала! – кричали вдогонку ей дети.
Юля бегом спустилась с лестницы и пулей вылетела на улицу.
От школы, закрыв двери машины, отъезжала скорая помощь.
- Боже мой! – схватилась за голову Юля. – Да что же это?! Я же говорила!
Из глаз её хлынули слёзы.
- Юлия Николаевна, у неё только сотрясение мозга и нога, вроде, поломана, - успокаивали Юлю дети.

Юля зашла обратно в класс.
- Вы видите, к чему приводит непослушание?! – встала она перед притихшим классом. – Ведь я же вам сказала! Ни в коем случае не бежать через дорогу за пирожками!
- А мы ей говорили! - наперебой запротестовали мальчишки. – Мы говорили, что Юлия Николаевна не разрешила! А она всё равно побежала!
Не в силах вести уроки, Юля дала детям самостоятельную работу.

Весь день она была как в тумане. Дети тихонько сидели за партами, работая молча.
А после уроков двери открылись и в класс вошла мать Алёнки.
- Здравствуйте, Юлия Николаевна, - припадая на левую ногу, невысокая женщина прошла к учительскому столу.
Юля оторвалась от проверки тетрадей и со страхом посмотрела на родительницу.
- Тамара Игоревна, честное слово, я ничего не могла сделать, - тихо попыталась она оправдаться.
- Я знаю, Юлия Николаевна, - покачала головой родительница. – И знаю, что Вы предупредили не ходить за пирожками через дорогу.
Она смахнула слезу рукой.
- Но Алёнка-то ведь такая… Всё думает, потихонечку, никто не заметит, как она сделает по-своему.
Она покачала головой, закрыла глаза руками.
- У меня к Вам просьба, - она высморкалась в платок. – Не могли бы Вы после того, как Алёна выйдет больницы позаниматься с ней? Она ведь, я так понимаю, теперь надолго слегла.
- Конечно-конечно, - поспешила успокоить родительницу Юля, ожидавшая от неё скандала. – Что говорят врачи?
- Говорят, пока полежит в больнице. Сотрясение. Какие-то сильные лекарства пьёт. Ноотропил, вроде. Гипс наложили. Постельный режим.
- Не плачьте, Тамара Игоревна, - попробовала её утешить Юля. – Самое главное – что она сейчас с врачами, и её уже лечат. Остальное догоним, выучим. Не переживайте.
- Да я сама вот когда-то попала в аварию, - показала на ногу та. – До сих пор хромаю, как видите.
- Так это Вы в аварию попали?! – распахнула глаза Юля. – И после этого всю жизнь ходите с палочкой?!
- Да, Юлия Николаевна. Родить вот успела до этого. А муж ушёл. Кому нужна хромоножка.
- Боже мой! Ну и отец! – с горечью покачала головой Юля.
- Да, вот так получилось, - продолжала родительница. – А Алёнка моя ведь гимнастикой занималась. Думала, она и дальше с ней пойдёт. Очень гибкая. Как гуттаперчевая девчонка. Но теперь конец спортивной карьере, уж понятно.
Юля сочувственно качала головой.
- Ну да главное – чтобы жива и здорова была. Всё-таки, Бога надо благодарить, что ей жизнь сохранил, - встала Тамара Игоревна и, попрощавшись, пошла из класса.

Сложив тетради в сумку, Юля собралась и тоже вышла из школы.
«Как же так получилось? – размышляла она, бредя на остановку. – Кто виноват? Я? Но что можно было ещё сделать? Непослушные дети? Но дети есть дети, они ни о чём не думают. А вот о чём думают люди, которые продают? -  она поискала глазами продавщицу пирожков и не увидела её на остановке. -  И о чём думают дяденьки, которые теперь рулят государством? Почему они перестали думать о детях?  Что может быть главнее жизни и будущего детей? Что?»
 
***