ПУТЬ. Глава 10. Наши дни, начало

За последние сутки с небольшим Дмитрий переделал уйму дел.
Во-первых, он заправил машину, и даже попытался изменить ее вид затонировав стекла пленкой, вывесив на заднем плане значок «Инвалид за рулем», и от руки распылил аэрозоль по корпусу, проведя вдоль бортов зеленые линии. Получилось уродливо, но тачку сразу стало не узнать.
Во-вторых, он скатался в чудовищно расширившиеся Шушары, где несколько лет назад спрятал в лесополосе наган, откопанный недалеко от поселка Мины на юге от Питера. Надо сказать, сделал он это вовремя: некогда густой лес отсутствовал напрочь, но место схрона, слава Богу, осталось нетронутым.
Старенький, но тщательно вычищенный и смазанный наган, имел резкий бой, и с десяти шагов свободно пробивал десятисантиметровой толщины доску. Правда к нему было всего шесть патронов – те, что в барабане, но Велинов не собирался устраивать киношных перестрелок. Если честно, вообще надеялся, что не придется его применять. Но с зажатым в кулаке оружием, было как-то спокойней идти на встречу с профессиональным убийцей.
В-третьих, он избавился от золотого сундучка и десяти пачек пятитысячных купюр.
– Ксюша, дорогая, – говорил он чуть полноватой симпатичной женщине, после любовных утех, – я не могу у тебя сейчас остаться.
– Почему, Димочка? – Вопрошала Ксения.
Она была тридцатилетней работницей какого-то профильного НИИ; вечно безденежная обитательница однокомнатной «хрущевки» на южной окраине города, а именно в некогда Богом забытом, а теперь невероятно разросшимся поселке Шушары, безнадежно влюбленная в Дмитрия – блистательного авантюриста и прекрасного любовника, и столь же безнадежно ожидающая его предложения скрепить редкие отношения узами брака.
– Я попал в очень нехорошую историю, – вздохнул он и улыбнулся даме, – и мне надо распутать клубок загадок, который свился за последние пять дней.
Он даже показал ей пистолет, желая, чтобы она прониклась важностью услышанного.
– Так, я тебе помогу! – Вскинулась с искренней готовностью барышня.
– Конечно, Ксюня, за тем и пришел.
– Только за этим? – Надулась потенциальная невеста, в глазах блеснули бриллиантики слез.
– Нет, конечно, нет. Очень соскучился, очень, очень.
Слезы исчезли, девушка заулыбалась.
– Мне надо у тебя кое-что оставить.
Ксения часто закивала.
– Но так, чтобы никто об этом не знал.
Мужчина внимательно смотрел на любовницу. Та молчала и продолжала кивать, как китайский болванчик.
«Опасно, блин, – подумал Дмитрий, – надо пугануть ее, а то наверняка кому-нибудь ляпнет».
Вероятность того, что про нее узнает Албанец, в теории сводилась к нулю – про Ксению даже Сотников не знал. Но опыт Веленова подсказывал, что практика опровергает самые железные теоретические основы.
– Понимаешь в чем дело, – он покрутил ладонью в воздухе, – если кто-нибудь узнает, что сумка, с которой я пришел, у тебя дома…
Он чуть помолчал, давая возможность словам отложиться в голове барышни. Та внимательно слушала.
– То тебя могут убить! – Дима здесь и не врал даже, лишь слегка преувеличивал.
Ксюша всплеснула руками, в глазах опять появились слезы.
– Но если ты никому не скажешь, – он поспешил успокоить подругу, – то когда я вернусь – а это будет очень скоро – мы поженимся и заживем счастливо где-нибудь на берегу Атлантического океана, в Испании, например.
Бурный восторг, уверения и клятвы, любовь неземная.
Дмитрий ушел с надеждой больше похожей на уверенность.
В-четвертых, известно, что самая крепкая дружба формируется на совместной воинской службе на благо Родины, а если  друзья разделяют ее тяготы и лишения в горячих точках, то это уже и не дружба даже, а святой долг друг перед другом. Остались боевые товарищи и у Велинова. А у тех свои связи во ВМедА были.
Через них он и узнал где точно лежит его друг. Узнал, что прооперировали его, извлекли пулю. Жизнь Алексея, вроде бы, и в неопасности, но кто его знает – тут все от крепости организма зависит.
Стерег его всего один мент, здоровый – не иначе как из какой-нибудь силовой группы. Но как-то не внимательно: несколько раз отходил и отсутствовал минут по пятнадцать – двадцать. Наверняка охрану скоро снимут.
В сознание он пока не приходил, но дышит самостоятельно, вентиляция легких не требуется.
– Вроде все, – сообщил абонент на том конце мобильной связи.
«Раз так, – решил Дмитрий, – то и соваться к нему в палату пока не стоит. Подожду денек, может и дружок «оживет», в себя придет, и охрану реально уберут. Но как быть с Албанцем?»
Велинов подумал, что все-таки надо прокатиться на Лебедева, «понюхать», что там происходит. Не в самой Академии, конечно, но снаружи. Может и наемника там увидит. Тогда под наблюдение его взять обязательно. Служил Димка в свое время в разведроте, так что опыт маскировки и слежки у него имелся.
А заодно и поразмыслить надо, что там Леха ему про код ячейки сказал, вспомнить всю их беседу, и попытаться восстановить то место, где он ему намек какой-то дал.
«Ах, дурак, дурак, – сокрушался Дмитрий, – ну зачем я его тогда остановил?!»
Так, ковыряясь в собственных воспоминаниях, он сел в «обновленную» машину, повернул ключ зажигания, и отправился к Военно-медицинской Академии.
Албанец в то же самое время готовился к встрече с туристом из Рима Чезарре Скорцези, он же глава Понтификальной Комиссии Ватикана.
_____________________________________________________

Капитану Камейше скоро должно было исполниться тридцать лет, и он, вполне обоснованно, считал, что через годик другой пора становиться майором. Но случая проявить себя никак не представлялось – так, какая-то мелочевка, где он всегда оказывался не на первых ролях, и даже не фигурой второго плана, а, как говориться, шестым подползающим. Поэтому, распоряжение начальства о негласной охране раненного Сотникова воспринял с огромной радостью.
Еще бы! Дело не просто должно было стать резонансным – оно уже гремело по всем инстанциям, а после рассылки фоторобота подозреваемого по отделениям полиции, поднялось еще на одну ступень по степени важности. Теперь важнее его, в городе, пожалуй, дел и не было. Сам Главк осуществлял контроль за ним!
«Жаль, – думал честолюбивый Иван Васильевич (так значилось в его паспорте и служебном удостоверении), – жаль, что по телевизору не показали; ну, ничего – если все пойдет, как надо, может и сам «звездой экрана» стану!»
Старший лейтенант Сергеева Людмила Федоровна восприняла задание проще – ей, несмотря на сравнительно юный двадцати четырехлетний возраст, уже приходилось бывать в настоящих переделках со стрельбой и силовым задержанием подозреваемых. Ее двоюродный дядя, начальник отделения полиции, где она и служила, удивительным образом, преследуя исключительно благие цели продвижения племянницы по службе, включал ее в операции практически завершенных и безопасных дел (для попадания в сводку о раскрытии), и умудрялся посылать Люду чуть ли не на войну. То она в составе группы при рядовом задержании вдруг была взята в заложницы рецидивистом, временно поселившимся у старого кореша (фигуранта разработки, простого фармазона ) – слава Богу, там все обошлось, причем выпуталась она сама; то была вынуждена применить оружие, ранив внезапно вздумавшего сопротивляться подозреваемого, и бросившегося на нее с ножом. Заложницей быть ей больше не хотелось и, учитывая предыдущий опыт, она не задумываясь открыла огонь на поражение, забыв, правда, предупредить об этом окриком и после этого выстрелить в воздух. Никто из ребят, участвовавших с ней в операции, в рапортах не упомянул об этом упущении, что напрямую показывало, каким она пользовалась уважением у сотрудников оперативного отдела.
Так что посидеть в теплом коридорчике Академии, изображая больную, которую заботливый супруг (Камейша) привел на прием к врачу, не казалось ей чем-то сложным.
И вот эта, столь непохожая парочка, расположилась в холле хирургического отделения военно-медицинской Академии. Отсюда до палаты, где лежал прооперированный Алексей Сотников было метров пятьдесят, но дверь в нее находилась в зоне непосредственной видимости. Оба были вооружены штатными ПээМаМи: Иван засунул оружие за поясной ремень сзади, Любочка спрятала пистолет в объемную сумку, которая как бы показывала: пациентка пришла ложиться в больницу.
Медперсонал медицинского учреждения был предупрежден о том, кто такие на самом деле «мнимые больные», сидящие на диванчике. Поэтому, их никто не трогал и не выгонял, напротив – человек в белом халате (действительно практикующий врач – для убедительности легенды, которому все было разъяснено) периодически подходил к ним, наклонялся или садился рядом, и троица делала вид, что что-то обсуждала. Иногда девушка уходила ненадолго с врачом на «консультацию», но возвращалась всегда достаточно быстро.
Как и предполагал майор Потапов, охрану ОМОНа сняли через сутки после помещения «больного» в палату – у спецподразделения была другая направленность деятельности. Так что, какое-то время Сотников был предоставлен самому себе, если так можно выразиться. Но за этот период ничего особенного не произошло – предупрежденный персонал учреждения в оба глаза присматривал за теми, кто приходил к Алексею, или хотя бы подходил к дверям палаты. Но посетители, как и любопытствующие, не появлялись.
Сколько должна была сидеть в хирургии «семейная чета» заранее обговорено не было. Знали точно, что, по крайней мере, до тех пор, пока раненный не придет в сознание, и ему не станет настолько хорошо, что с него можно будет снять показания.
________________________________________________________   

Албанец, закончив обед, покинул ресторан, сел в машину и, прежде всего, засунул чемоданчик с деньгами под переднее посадочное место, замаскировав его, как мог. Потом достал из перчаточного ящика маленький ножик «Victorinox», вышел из машины, открыл заднюю дверь, аккуратно надрезал обивку сиденья, отогнул двойной слой параллона, пошарил там рукой и, оглянувшись назад для контроля, достал пистолет «CZ-75 SP-01 Shadow». Выпрямился и быстро сунул его под брючный ремень. Майор Потапов был абсолютно прав, говоря, что настоящее оружие киллеров еще всплывет.
Сел за руль, завел машину и, старательно соблюдая все правила дорожного движения (что б ненароком не нарваться на случайную проверку) выдвинулся в направлении Финляндского вокзала. Рядом, на улице Боткина располагалось хирургическое отделение, где лежал «объект №1», подлежащий «потрошению» с целью выведывания кода к ячейке, куда была сделана закладка заказа, и номера самой собственно камеры хранения.
Опять же, в больнице мог и должен был появиться «объект №2», у которого находились деньги и золотой ларец, и который подлежал обязательному уничтожению после изъятия этих предметов. Во всяком случае, «стереть» его было целесообразно, пока тот представлял опасность, как сильный противник (Дима бы загордился, узнав какого мнения о нем «дикий гусь»), так же претендующий на содержимое камеры хранения вокзала.
С бомбой наемник решил обождать, но после произведенной разведки (большего он сегодня делать не собирался, полагая, что Сотников все еще находится без сознания), задача номер один – подготовка заряда и его закладка. Имея возможность произвести подрыв дистанционно, он будет чувствовать себя увереннее. С такими мыслями Албанец подъезжал к медакадемии.         
Три заинтересованные в положительном для себя исходе дела, вооруженные пистолетами разных систем и годов выпуска, но одинаково несущими смерть, стороны конфликта примерно в одно и то же время, с разными целями, но одними и теми же намерениями, стягивались в место, центром которого был раненный Алексей Борисович Сотников. Тот даже не подозревал о том, что вокруг него, тихо и мирно лежащего на больничной койке и находящегося на грани жизни и смерти, скоро развернуться такие события, что по ним можно будет снимать крутейший боевик.
________________________________________________________   

Веленов хотел припарковать машину у Финбана,  но подумал, что там слишком много полиции, а у него за поясом ствол, и проехал немного вперед по улице Комсомола. Оставив Рено недалеко от «Крестов»,  Дмитрий вышел на набережную Невы и по большому кругу, минуя вокзал, дошел до Литейного проспекта. По нему, стараясь не выделяться из довольно плотного людского потока, добрался до улицы Болотникова. Немного постоял на перекрестке, по зеленому свету перешел улицу, опять постоял, вернулся обратно. Зашел за угол и минут пять – семь цепким взглядом изучал окружающую обстановку.
«Хрень какая-то», – мелькнуло в голове, но, вспомнив четыре трупа на Васильевском, только усилил бдительность.
И не напрасно. Через перекресток, ни капли не таясь, в направлении Петровского Форта, шагал Албанец, собственной персоной.
«Обнаглел, сволочь! – Вскипел Дима, но тут же пришло понимание, – а чего ему прятаться? Это я от него скрываюсь».   
 Надо было уходить.
«А вдруг Леха уже пришел в себя? – Ужаснулся Веленов».
Тогда выходило, что бандит мог выведать у него информацию по камере хранения, и просто убрать Алексея, как ненужного свидетеля.
«Ну-у, нет, – Дима рванул на красный светофор, лавируя между сердито гудящими машинами, – один раз я тебе по башке дал, значит, смогу и второй».
Албанец перешел улицу, свернул направо и, пройдя метров семьдесят, скрылся за углом.
Когда Веленов подбежал к этому месту, наемник уже скрылся в здании хирургического корпуса. Дмитрий успел увидеть его спину. Быстрым шагом дойдя до входа, толкнул дверь. Вошел.
«И что дальше? – Подумал, остановившись в нерешительности».
Сделал несколько шагов вперед, остановился. Сунул руку под куртку и нащупал рукоятку револьвера. Незаметно вытащил оружие и переложил в карман.
Ему не сообщили, на каком этаже лежал его друг, ясно было, что не на первом. Прошел к лестнице и стал подниматься.
Народу было немного, в основном персонал отделения – ну, это и понятно: будни, середина дня – время не для посещений. Если не считать скрипа колес тележек, на которых везли что-то в стеклянных и металлических баночках, и редкого шарканья ботинок о мраморный пол – можно сказать, тишина.
Сверху послышались голоса. В одном из них Дмитрий узнал легкий акцент Албанца.
– …А я вам говорю, что подобную информацию, мы сообщаем только родственникам, – говорил кто-то, по-видимому, врач или санитар.
– Доктор, – а вот это уже голос наемника, – я из самого Дагестана сюда добирался, – мне ведь только надо знать, жив он или нет? Что здесь секретного?
Секретного действительно ничего не было.
– Да, жив ваш друг, жив… Спит он.
– Спит или без сознания?
– Знаете что!.. – Врач повысил голос.
– Умоляю!
Послышалась какая-то возня, а за ней опять голос доктора.
– Ну, зачем вы? Я же не из-за денег… А-а!
Он, видимо, махнул рукой.
– После успешной операции, состояние у него тяжелое, в сознание пока не приходил, и когда придет неизвестно – бывало, что неделями так лежали. Но шансы на выздоровление велики. Так что, сами видите, пока вам здесь делать нечего. Попробуйте денька через два – три.
– Просто бальзам на сердце! Спасибо, доктор, спасибо дорого…
Говоривший осекся.