Годовщина

    Аккуратная, ухоженная силами тётки Татьяны, материной сестры, могила, была прекрасна как оазис в пустыне – тут росли и два кипариса по бокам, и калина с рябиной, которые любил покойный отец, и сирень, любимая матерью, а земля в гробничке как панцирем была покрыта зелёными шишками «каменной розы» и утыкана букетами искусственных, ядовитых красок, цветов. Фундамент был свежеподмазан, белые буквы на гранитном «парусе» натёрты цинковым порошком; мать на эмалевом фотопортрете была голубоглазой и красногубой, а отец был в модном пиджаке и стильном галстуке.
    Могилы по соседству были неряшливы и неуютны; в ногах родителей покосилась набок заросшая буйной травой детская могилка с еле видной датой: «12-01-91 – 13-01-91».
    Серёга поставил пакет на столик, присел на скамейку и закурил. Он был уже в том возрасте, когда начинают разговаривать с могилами.
    - Здравствуйте, родители! – сказал он и оглянулся, не слышит ли кто-нибудь.
    Настроение у него было тяжёлое, сердце больное и впереди была зима.
    Серёга криво улыбнулся:
    - Папа, мама, мне здесь очень плохо, заберите меня с собой!..
    В конце пустынной аллеи показался Саня, сынок, молодой мужик с седой головой.
    Серёга застелил столик газетой, достал из старого пакета «Босс» пол-литру, три гранёных стопки и кулёк с бутербродами.
    Сегодня была батина годовщина, двадцать восемь лет.
    Батя был большим начальником и разбился с личным шофёром в конце советской власти. Всё у них держалось на нём и без него жизнь совсем разладилась и так и не наладилась, так что Серёга даже сдуру продал свою квартиру за три тысячи сто пятьдесят долларов.
    А мать была простой женщиной из бухгалтерии, с участка табуляции и перфорации, пережила отца на двадцать лет и умерла девять лет назад.
Она скрывала, что у неё рак, чтобы даром не расстраивать мальчиков и сгорела в больнице за три дня.
    - Физкульт-привет! – сказал Шурик, подсаживаясь за столик и оглядывая «поляну».
    Серёга разлил по стопкам, одну поставил на гранитный бортик и сверху накрыл горбушкой.
    - Ну-с, - сказал он, - земля ему пухом! – и они с сыном выпили, и намазали горчицу на бутерброды, и закусили.
    Они выпили по три и закурили.
    Собак не было, они ушли через дорогу, на новое кладбище, где день и ночь кого-то хоронили и собаки могли рассчитывать на объедки от поминальных завтраков.


         2019 г.