Алкаши с Александрийской

Алкаши с Александрийской
(зарисовка в двух частях)

Часть I

Вы заметили, что на улицах не стало милых нашим сочувствующим сердцам алкашей? Какими бедными, траурными, серыми стали наши города без этого неизменного в прошлом атрибута! Раньше именно у них, у боярышных философов, черпал я духовную энергию. «О, этот запах переживаний и философий», - как поет Зоя Ященко. 
Есть в Ильичевске такая улица – Александрийская, самая длинная в городке. Проживают на ней содержатели небольших гостевых домов и хранители виноградников. В курортный сезон городок живет (раньше жил) за счет сданных номеров, квартир и проданных литров вина. И тех километров, что наматывали таксисты между указанными точками и пляжами.
А как заканчивался курортный сезон, так иссякал финансовый поток, жизнь становилась праздной и монотонной. И только хранители виноградников продолжали торговлю, пусть и менее бойкую. Теперь их клиентами становились туземцы, поднявшиеся за лето на посуточной сдаче жилых квадратных метров. Заработанные за лето деньги приносили они к порогам «винных домов». Вначале, осенью, несли густо, пачками, потом, зимой, вскладчину, покупюрно, а к весне запасы иссякали, и виноторговки начинали отпускать в кредит. Тоже до поры. В какой-то момент хозяйки перекрывали кредиты для самых настойчивых и при этом неплатежеспособных клиентов. В связи с утратой доверия.
И вот в середине весны на пустеющей Александрийской регулярно можно было наблюдать такую картину: по одиночке, парами, тройками блуждали в обе стороны колоритные персонажи. Надо отметить, что тротуары на Александрийской отсутствуют, поэтому, снижая скорость и огибая препятствия, автомобилист имел возможность в подробностях рассмотреть бредущих по проезжей части сталкеров. Почему сталкеров? Потому что слово «сталкер» происходит от английского «to stalk», означающего «подкрадываться», «осторожно преследовать». Именно так – осторожно, крадучись – перемещались испитые мужи сии вдоль по улице от одного порога к другому. Долго стояли в молчании, ожидая хозяйской милости – бордовой винной полторашки, в который раз отпущенной в кредит.

Часть II

Пестрыми, яркими, эклектично-креативными были герои времен ушедших. Остатки разума, пробиваясь сквозь хмельной туман, напоминали, что «выход в люди» требует некоторых манипуляций со стилем. Как минимум, нужно прикрыть тело одеждой. А как максимум – выглядеть солидно, достойно, интеллигентно. А потому – пиджак. Правда, пиджаки надевались на голые плечи, меж засаленными полами и бортами стыдливо прятались у кого впалые, у кого выпуклые пузики. Облаченные в носки либо же босые ноги были вставлены в резиновые шлепки. Бедра, как правило, прикрывали штанины семейных трусов.
- Здесь я буду искать тебя на старости лет, - предупреждала жена, - вот в таком же виде: в трусах и пиджаке.
- Не ношу семейные, - добродушно оборонялся я.
Но в душе с томящим восторгом соглашался – ищите меня здесь! Алкаши с Александрийской представали пред мысленным взором моим этакими буддийскими монахами, просветленными, постигшими дао и достигшими нирваны. Брахманы, отшельники, исихасты, мудрецы в ашраме – такими виделись мне алкаши с Александрийской.
Нет их ныне – кого позабирали на фронт, кого попрятали жены, а кто и сам с перепугу бросил пить, приняв причастие буйвола, обретясь в новой чуждой для себя трезвой вере. Смутные времена не терпят глубины и философских отступлений.
Ведь каждый знает, что трезвенник не может, не умеет прикоснуться к ободу Колеса времени, почувствовать пульс вечности, принять в себя Великую ответственность за все человечество, за все миры и параллели пространств. Лишь алкоголик в запое может взять бога за руку, с ароматом вина или пива вдохнуть вселенские знания и чувствования обо всем, донести их до нас, приземленных смертных, и передать нам звуки далекой песни о запредельном – пусть и в виде невнятного лепета. Кто мы и что мы без этой тонкой, ненадежной связи с небом? Как же далеки трезвые люди от великих смыслов, от потока жизни, от философской глубины всезнания, от тех законов, по которым вершатся и решаются судьбы всех и каждого!
Ничего, вернутся они – спасители наших душ человечьих, милые нашим сердцам и недосягаемые для наших умов алкаши с Александрийской. Как перелетные птицы, почувствуют они наступление лучших времен, наденут засаленные пиджаки, хлопковые полосатые трусы и резиновые шлепки и воссияют с новой силой, избавляя нас от невежественного, черствого мрака всеобщей трезвости…