Превратности судьбы и творчество писателя

 Могу себе устроить праздник среди будней и путешествие без материальных вложений и каких-либо затрат! Подарить себе радость общения с особо интересными для меня людьми! И все эти "опции" реализуются для меня в читальных залах библиотек...

Тишина, наполненная глубиной, особая атмосфера, волшебная возможность, минуя барьеры времени, вести неспешные диалоги с собеседником, к которому пришла сегодня "в гости" меня неизменно вдохновляют, дарят новые знания и обогащают впечатлениями...

Отцифрованных книг автора, который сегодня попал в поле моего интереса, на данный момент, не существует, что меня радует и огорчает одновременно... Остаюсь поклонником "общения" по средствам изданий на бумаге.

 Серенькая невзрачная, книжица в мягком переплёте. Изрядно потрёпанная обложка и жёлтые шершавые страницы, на которых автор ведёт свой рассказ...
Внешний вид скромного фолианта вполне соответствует трагическому содержанию автобиографической прозы В.Д. Фоменко  "Записки о камере"...
Книга увидела свет, когда автора уже не было на свете. Знаю, что свою рукопись он принёс в Ростиздат в конце лета 1990 года, буквально за несколько месяцев до своей кончины.
Продолжаю знакомиться с его творчеством и судьбой.

Повествование-откровение ознобом отзывается в моём теле, пронизывает ужасом от происходящего, убивает абсурдностью тех обвинений, которые становились мотивом для арестов, приговоров...

В нашем народе когда-то родилась из глубины горького опыта поговорка: "от тюрьмы, да  от сумы не зарекайся!"
Особо актуально она звучала в страшные  годы постреволюционого времени. Буквально набатом смысл оной гремел в сознании людей, оказавшихся в горниле политических вакханалий начала ХХ века...

 Мир рухнул в одночасье - арест.
Камера...
Реальность, с которой категорически отказывался мириться рассудок.
Шок.

 Товарищи по несчастью - такие разные люди...
Допросы...
Бесконечный поиск ответов в своём внутреннем диалоге...

С придыханием переворачиваю прочитанные листы, следуя за сюжетом...
Следующий подзаголовок произведения, как током ударяет меня: "В две тысячи тридцать девятом году". Приведу полностью содержание: "Эх, кабы существовало в стене или полу камеры такое устройствоустройство,
 что денно-нощно записывает любое полуслово и без ведомо арестантов впечатывалось оно и впечатывалось в пластинку!...
Существуй на свете такая пластинка и заведи её через сто лет, то здесь и зазвучали б наши слова - пусть порою мелкие без глубин, но живые, бесспорно нужнейшие истории.
Такой пластинки нет, поэтому стараюсь сам фиксировать звучащие слова. Исключаю,  правда, слова непотребные,  хотя колорит от этого пострадает. Вот они разговоры в  камере..."
Такая мечта будущего писателя - быть услышанным потомками, может и помогала, была спасительной соломенкой для него тогда...

 Не могу представить сколько потребовалось душевных и физических сил герою, когда, находясь в эпицентре ада, не имея другой возможности сохранить своё самосознание (а точнее сказать, остаться в здравом уме и твёрдой памяти среди тюремного ужаса и абсурдности происходящего), благодаря которым автор смог сосредоточить своё внимание на запечатлении в сознании образов сокамерников, их разговоры, быт, ход своих мыслей, чувств, рождающихся в момент страшных испытаний...

Трудно сейчас понять чем мог быть опасен простой парнишка из семьи скромного служащего, самоотверженно трудившийся на самых тяжёлых работах на стройке Сельмаша...

Владимир Дмитриевич Фоменко был выпущен из застенков. А позже полностью реабилитирован решением соответствующих компетентных государственных органов.


07.02.2025